После армии, уже обремененный семьей и учебой, рухнул я в белы ноженьки своего шефа с просьбой перевести на односменную работу. Так и очутился в небольшом, но теплом коллективе испытательной лаборатории в качестве слесаря-испытателя гидропневмооборудования, а испытывали мы узлы, блоки и целые сборки опытной ракетной техники. Инженеры и рабочие жили одной напряженной и опасной работой, ведь в ней все зависело от точности, порядочности и слаженности всех испытателей, так как ценой малейшей ошибки была человеческая жизнь, с чем, к великому сожалению, и пришлось однажды столкнуться. Работы куча, и все испытательные боксы были завалены ею под завязку. Зато всегда под рукой были светлые головы молодых инженеров, всего-то на пяток лет постарше меня, но закончивших престижные ЛВМИ, КАИ, КуАИ, МАИ и так далее. А уж учили тогда крепче, так что все непонятки в домашних и курсовых работах разжевывались быстро и со смаком. Непрерывные командировки на полигоны приносили не только заветные командировочные, но и всяческие хохмы, возникающие в процессе.

 

Левман

Один из начальников отделов, умница, юморист и классный работяга, был срочно сослан на полигон сроком на одну неделю. Это только в сказках, парадных реляциях да докладах на партийных конференциях все тихо да гладко, а на деле… Словом, опять что-то не срослось между службами и смежниками, запланированные пуски были сорваны, и командировку ему продлили еще на недельку. Скрепя сердце и перейдя на подножный корм, благо что в гостинице все жили скопом, он и «отскрипел» этот срок. А уж когда еще раз продлили, он не выдержал и отослал на фирму слезную телеграмму с просьбой подкинуть деньжат. Глухо! Прошла еще неделя — и вновь продление, а денег шиш. И тогда вконец обремкавшийся бедолага дунул на гражданскую почту и двинул прямиком на руководство объединения отчаянную телеграмму: «Обеспечьте вашу мать деньгами! Левман». Ничего не подозревающая телеграфистка скрупулезно отстучала призыв сыночка о помощи бедной мамочке, а на заводе началось. Кто знает путь прохождения любой документации, приходящей на режимный завод… Словом, все службы уже хватались за животики, когда сей перл лег на стол директору. Его вердикт был скор и суров: «Деньги незамедлительно выслать! А этого подлеца сразу по прибытии ко мне!» Бедный, бедный Левман, выйдя по приезде из приемной, срочно добавил к командировке заслуженную недельку больничного «по сердцу», а весь завод ухохатывался еще долгое время.

 

Адмирал

Начальник смежного отдела, балагур, охотник и рыбак, классный мужичара, в своих кругах именуемый Адмиралом, вернувшись из очередной командировки на Север, за рюмкой чая (а я уже к тому времени трудился инженером-испытателем) поведал всей нашей честной компании такое, что мы долго катались в конвульсиях по полу, кашляя от хохота и комментируя сей рассказ на «производственном языке». Значит, так, суперподводная лодка проходила очередные надводные испытания, и в командирскую рубку набилась куча гражданского и военного люда. На крутящемся табурете по центру восседал куратор проекта, низенький, как все старые подводники, абсолютно лысый и жутко активный контрадмирал, раздавая во все стороны команды и распоряжения. Подвернувшийся под горячую руку капитан первого ранга, был немедленно отослан на БЧ-2, дабы узнать, работает там или нет некая новая система. Ответ был скор и точен: «Товарищ адмирал! Установка функционирует нормально!» Резко развернувшись вокруг своей оси, адмирал во вдруг возникшей гробовой тишине тихим, а оттого яростным шепотом прошипел: «У меня член до сих пор функционирует, но уже десять лет как не работает. Дуй и узнай, работает аппаратура или нет!» Бедный «капраз» немедленно испарился, а вся братия дружно повалилась на пол, рефлекторно ухватившись за брюхо.

Адмирал

С тех пор в отчетах по проведенным испытаниям произошли совсем уж незаметные для большого начальства изменения. В перечне работоспособности систем и узлов среди «работает, работает, работает…» закралось слово «функционирует». Документ милостиво визировался руководящей рукой и спускался вниз в отделы, а там, по прочтении, узнав, что установка икс «функционирует», разработчики судорожно хватались одной рукой за голову, а другой за карандаши, срочно перепроверяя и дорабатывая документацию и само изделие, приводя все в идеальный порядок.

И, по-моему, так до сих пор.

 

Яйца

Нонешний молодняк даже не подозревает, какое же счастье испытывал человек, направляемый в добрые советские времена в командировку в столицу нашей Родины, да еще и на казенные тугрики. Выполнив все причитающиеся работы, подписав все положенные бумаженции, набегавшись по московским магазинам (и это при полностью пустых прилавках дома), «отоварившись» до самого не могу, нагруженный сетками, сумками и драным командировочным портфелем, тащится вечером трудяга в толпе угрюмых, усталых людей к эскалатору метро, дабы отбыть затем до дому с нахапанной добычей. Толчея перед турникетом, злобные поругивания, визгливые ответы и тощий очкарик в фетровой шляпе, судорожно прижимающий правой рукой к груди пресловутый портфель, а в левой — целое богатство в объемистой авоське, набитой пакетиками с копченой колбаской, сыром, шпротами и непременным полиэтиленовым мешочком с яйцами.

Подгоняемый перевшей за ним дородной, размалеванной боевой раскраской дамой с хамскими манерами коренной москвички, он, судорожно сунув в щелку пятак, довольно шустро шмыгнул между стойками турникета, бережно держа позади несколько на отлете драгоценную авоську. Дурак фотоэлемент, зафиксировав его прохождение, мгновенно среагировал на как бы протискивающегося за ним зайца! БАЦ!!! С лязгом сомкнувшиеся с обеих сторон гармошки турникета не промахнулись, и бедная авоська, как-то жалобно всхлипнув, выдала веер разлетающихся во все стороны брызг от разбившихся вдрабадан яиц.

Тетка, в ужасе разглядывая с секунду свое испоганенное драповое пальто, меняя на лице все цвета побежалости, взвыла дурным голосом: «Кретин! Идиот! Подонок! Порядочный-то мужик завсегда свои яйца перед собой носит!»

Секунда общего безмолвия — и дикий хохот десятков вмиг развеселившихся людей, в котором просто потонул истеричный вопль пострадавшей ни за что ни про что особы. Как же мало надо нашей толпе для всеобщей радости!

 

Убивец

Стальные тяжеленные двери, ярко горящие предупреждающие транспаранты над ними, информирующие о том, что в испытательном боксе идут очередные работы, надписи гласят: «Высокое давление! Опасно!». За пультом управления двое: начальник бокса и инженер-испытатель. Только что подвалила партия двухступенчатых редукторов для пневмосистемы новой уникальной установки. Работа ответственная и очень срочная, причем крайне нудная, так как после каждого «пуска» воздуха высокого давления, аж в 350 атмосфер, сопровождаемого оглушительным хлопком, с последующим ревом, переходящим в пронзительный свист истекающего потока, приходится проникать в помещение бокса, чуть-чуть подстраивая каждую ступень редуктора, дабы добиться ювелирного совпадения всех параметров. Маленькие профессиональные хитрости прожженных испытателей многогранны, и одна из них — в дверях бокса оставляют узенькую щелочку, заблокировав предварительно концевой выключатель сирены, чтобы, протискиваясь в нее после каждого срабатывания, без потери времени на манипуляции с громоздкой дверью, производить подстройку системы. Сам же редуктор укреплен на массивной перфорированной столешнице так, что после каждого «пуска» мощная струя сжатого воздуха, вылетая из трубопровода, разлетается веером по всей поверхности рабочего стола, сметая на своем пути все незакрепленные предметы.

Где-то на втором десятке произошел сбой, и гадский редуктор, как мы ни пыхтели, ну никак не желал втискиваться в узкий диапазон норматива. Бросив у пульта Петра, я двинул в кабинет к своему шефу, толковому аналитику, дабы попытаться вместе с ним отыскать причину нашей неудачи. Окрыленный полученным советом, подлетая к боксу, вдруг обнаруживаю отсутствие своего испытателя, слинявшего на минутку на вожделенный перекур. Поставив полагающийся ему в таких случаях «пистон», вновь приникаю взглядом к бронестеклу и окошечкам манометров. «Бабах!» — стрелки судорожно дергаются, как-то «размазав» показания; вторичная дозаправка и вновь «пуск». Легкое оцепенение, вмиг перешедшее в стойкий ступор при виде дрожащей руки, появившейся в щелке бронедвери, сразу же лишило меня дара речи…

Главный инженер ОКБ Стешков А. В.

Боком, боком из этой дырки нарисовалось поначалу бледное лицо, а затем и все туловище главного инженера ОКБ. Беззвучно шевеля непослушными губами, он мухой прошмыгнул мимо оцепеневших от ужаса работничков по коридору аппаратной и исчез за дверью начальника лаборатории. Ужас мой усугубился появлением из той же щелки еще одного персонажа — пожилого начальника смежного отдела. Мелко-мелко семеня непослушными подкашивающимися ногами, как-то по-детски поддерживая штаны, он тут же испарился через кодовую входную дверь. Наступила звенящая тишина, нарушенная воплем громкой связи: «Тимофеев! Срочно ко мне!» Робко просунувшись бочком через сдвоенные кабинетные двери, на всякий случай держа за спиной только что сдернутую со стены «Инструкцию по посещению…», в красивой такой рамке, с размашистой подписью главного инженера ОКБ, запрещающую в третьем параграфе посещение опасного помещения без разрешения руководителя испытаний, я замер этакой соплей, столкнувшись глазами с испепеляющим взглядом разъяренного шефа, в кругу своих ласково званого просто «Паша», под аккомпанемент непрерывных и крайне виртуозных матерков красного как рак потерпенца. Выслушав, понурив голову, какое я все-таки говно и так далее, молча, как икону, выставляю дрожащими руками перед собой «Инструкцию». Нет, недаром было многолетнее увлечение различными видами экстремального спорта — резко увернувшись от летящего прямо в башку здоровенного тома «Термодинамики», ужом скользнув промеж тяжелых дверей и почувствовав глухой удар второго тома уже где-то позади, мгновенно улепетнул на свое рабочее место. Через пяток минут, проходя мимо, несколько отошедший от шока главный тихо так шепнул, наклонившись к моему уху: «Убивец, твою мать!» Так и приклеилось ко мне это прозвище, и, встречаясь где-нибудь на территории предприятия, он всегда не забывал напомнить мне, кто же я такой.

P.S. А было все предельно просто. Обсуждая какую-то не терпящую отлагательств и не для чужих ушей тему, увидев приоткрытую дверь, они пролезли в бокс и скромненько умостившись на краешке рабочего стола, ударились в занимательную полемику, позабыв на время обо всем. За этим прозаическим занятием и застал их рабочий момент испытаний, в доли секунды сдув на кафельный пол мощной струей сжатого воздуха. Отбив себе задницы, они тут же получили дополнительную порцию кайфа второй порцией прямо по роже. Господи! Счастье, что они не шваркнулись башкой о край стальной плиты… Пронесло, слава тебе, Господи!