«Кончай спать! — раздался в трубке поутру голос брата. — Сбор по боевому к концу дня! Слушай, братеня! Завтра в 16:00 из Шереметьева вылетает группа альпиняк в Катманду, и далее трекинг под Аннапурну, да у них накладка — заболел четвертый, а билеты уже заказаны и т. д. Ты как?» — «Зашибись!» — ответствовал я, уже прокачивая в голове свалившуюся как снег на голову проблему: работа, жена, деньги, шмотки и т. д. К вечеру все было в ажуре: зам берет на себя все по работе, супруга не в восторге, но отпустила, барахло собрать как два пальца об асфальт, билет на ночной рейс до столицы в кармане и телефон непальского посольства в записной книжке. Понеслось!!!

Массив Аннапурны Главной

Утром встречаюсь с троицей: Володя, Саша и Галка Першина, боевая подруга Валеры Першина, нашего с Сережей старого другана, заслуженного мастера спорта по альпинизму. Володя оглашает задачу: знакомство с Катманду пара дней, пока оформляется пермит, сам трекинг семь суток, в общем недельки две. «Готов?» — «Как юный пионер, всегда готов!» Рюкзак и палки для скандинавской ходьбы оставляю у ребят, а сам лечу в посольство, где меня уже ждет предупрежденный братом клерк. Барашек в бумажке — и виза у меня в кармане! Форверст!

Под крылом синий-пресиний океан сменяется безжизненной пустыней, и вдруг впереди из ничего вырисовывается огромный оазис с огромными же белыми зданиями и широченными шоссе с цветными капельками бегущих авто. И это не мираж, а Эмираты. Двухчасовая посадка, лихие усатые полицейские с хромированными пугачами в открытых кобурах, беспошлинные магазины, затоваривание блоками так любимых императором сигарет для будущего бартера и старт уже в Непал. Упершись носами в иллюминаторы, с восторгом созерцаем дефиле огромных снежных вершин с узнаваемыми Лхоцзе, Эверестом, и, далее, заход на посадку, толпы аборигенов, атакующих прилетевших, пока еще улыбчивые пограничники, узревшие герб РСФСР на наших футболках, и, как следствие: «ГОУ! Рашен!» — и, без контроля, на выход из аэровокзала.

Такси, нагруженное до не могу, узкие улочки, калейдоскоп разнокалиберного и разноцветного транспорта — от ржавых «тойот» до супермодных моделей. Гостиница, тараторящий на сносном русском перекупщик, над которым мы шутили, что, мол, он нечаянно зачат непалкой и непальцем, сдача ему по списку фотоаппаратов, биноклей и сигарет, рывок за получением внутреннего паспорта на посещение окрестностей восьмитысячников, покупка необходимых мелочей походной жизни и кайф в ресторане под открытым небом, где наглая обезьяна скоммуниздила у меня банан, стоило только отвернуться. Поутру улыбающийся прохиндей отслюнявил нам вырученные деньги, не забыв про свой процент, и вот мы уже в автобусе на Покхару, начало нашего путешествия.

Туземные грузовики, увешанные какими-то побрякушками и цветными тряпками с бахромой, облепленные аборигенами, непонятно как на приличной скорости разъезжающиеся с нашим автобусом, при том, что с одной стороны отвесные скалы, а внизу, в ущелье, булькает горная речка. Капец!!! А на очередной остановке, где туземцы готовы были влезть в окна со своими фруктами, прихватив каремат, я забрался на крышу нашего транспорта, где обнаружил двух балдеющих от счастья америкосов, и наслаждался открывающимися видами офигенной природы. Обдувало ветерком, и можно было размахивать ручонками, отвечая на приветствия улыбающихся аборигенов: «Намасте»!

Я в Непале

Покхара поразила нас патриархальностью, великолепными видами белеющих вдалеке гор, огромным озером, где запросто можно покататься на лодке. Семейная гостиница, приличная кухня — расслабуха перед «ишачкой». Поутру такси забрасывает нашу банду к началу тропы у деревушки Ная-Пул. Подъем изначально крайне крут, затем несколько успокаивается, и через несколько деревушек, окруженные толпой тараторивших на английском ребятишек, мы оказались на трекинговой тропе, выложенной камнями и с небольшим уклоном уходящей наверх. И кого только на начальном участке мы не повидали: японских школьников с гидами, пожилую англичанку на носилках, увешанных фотоаппаратами седых американцев, но больше всего нас поразили слепые, шедшие, как на картине Брейгеля, друг за дружкой и жадно вслушивающиеся в речь проводника, описывавшего открывающиеся за каждым поворотом красоты. Постепенно тропа пустела, мы обгоняли шерпов, шлепающих зачастую босиком и волокущих огромные плетеные корзины со всевозможной лабудой на головном ремне. Попробовал и я сей способ, чуть не поломав свою тренированную шею и мгновенно побелев лысиной в попытке рассмотреть свою задницу сзади.

Встречавшиеся изредка непальцы с улыбкой на лице приветствовали нас: «Намасте!» — а мы дружно им отвечали. Тропа то ныряла вниз, то круто уходила вверх, но темп движения у нас был приличный, и вскорости, после подвесного моста, мы подошли к Джиму-Дангу, славящемуся своими горячими источниками, куда мы с радостью зашвырнули визжащую Галку, мгновенно отправившись вслед за ней. Я же совсем чокнулся и прямо из горячего бассейна нырнул чуть повыше водопада в местную речку, не приняв во внимание весьма быстрое течение перед водопадом, так что пришлось повкалывать, прежде чем зацепился за берег, вызвав чисто русские восклицания своих друзей.

Затем дорога до Чамронга, где устроились в местную гостиницу-лоджию с минимумом комфорта, зато с обильной подпиткой для проголодавшихся организмов. Оказалось, что это последний относительно крупный пункт на всем треке. Окрестности постепенно менялись, сады, бамбуковые заросли и рисовые поля на крутых склонах (сколько же труда вложено в эти террасы, а ведь их еще надобно и поливать!) постепенно переходили в настоящий горный пейзаж со скалами, водопадами и осыпями.

Наконец, после Фиш Тэй появились, во всем своем великолепии, гималайские ГОРЫ! Переходя по очередному подвесному мосту, залюбовались открывшимся видом на шеститысячник Мачупучаре (Рыбий хвост) — священную непальскую гору, восхождения на которую категорически запрещены. Тропа становилась безлюдной, мы обогнали единичных шерпов да четверку немцев, идущих с портерами также под Аннапурну. Из лоджии Реал Сунива Мачупучаре (6 990 м) открылась во всей своей красоте на фоне белоснежных гор. Ущелье постепенно сужалось, растительность практически исчезла, сказывалась высота. После Бамбу Лодж тропа резко падает вниз, чтобы затем наверстать высоту подле очередной лоджии. Прошли Мачупучаре Бэйс Кэмп и, набрав высоту в 3 200 метров, уже обозревали Мачупучаре в другом ракурсе. Открылся изумительный вид на Южную Аннапурну, тропа сужается, ночью подмораживает, остается третий день до АВС (Аннапурна Бэйс Кэмп).

Неплохая скорость, настроение прекрасное, ни у кого нет пресловутой «горняшки», катимся дальше. А вот и чудо! АВС (4 200 м) в обрамлении огромных заснеженных гор, завершающихся громадой великой АННАПУРНЫ, первого покоренного человеком гималайского восьмитысячника (восхождение французов в 1950 году). На следующее утро катим вперед до вью понта (5 000 м), почти к самому леднику. Проходя мимо двух распрекрасных палаток «Буффало», вспугиваем янкерса, который, зажмурившись от солнца, восседал в позе орла, отдавшись кайфу освобождения от излишнего в организме. Увидев среди нас даму, он рванул гусиным шагом, волоча за собой штаны, под дружный хохот всей нашей компании. А вообще-то ощущения непередаваемые: Гималаи — во всем своем великолепии, при ярком солнце, со всеми своими ущельями и ледниками, а где-то внизу прорисовывается Мачупучаре. В группе полный порядок, никого не донимает «горняшка», хотя недостаток кислорода уже ощущается.

Фотографируем, Володя снимает все на камеру, последний прощальный привет Аннапурне — и вниз, к АБС, где в одной из лоджий и умащиваемся на ночлег. Проскочили все за четыре дня, пора и честь знать, назавтра вниз, вниз, в цивилизацию. А посему в длинной лоджии-столовой делаем отвальную. Длинный деревянный стол, лавки по обоим бокам забиты альпинистами, разноязычный гомон, хохот и отменный аппетит. А на такой высоте и кормят отменно! Пара непальцев на газовой горелке готовят офигенный рис с различными приправами, зелень, мясо и рыба по желанию. Мы дружно достаем альпинистские стальные кружки, я лезу в задний карман за зиковской фирменной фляжкой. Набулькиваю каждому на два пальца витамина «Ш», открываем по баночке красной икры и, дружно хряпнув, закусываем деликатесом, черпая его ложками. Оживленная скороговорка по ту сторону стола — и перевод Саши: «Смотри, Ник, русские-то рыбьи яйца ложками лопают!» Четверо янкерсов с любопытством упялились на нас.

Ба! Да это же хлопчик из «Буффало». «Давай дружиться!» Их старший, Бен, интересуется, что же мы пьем? Пришлось объяснять, что чистый спирт. Он не понимает, и тогда Саня проводит курс молодого бойца: «Ты, Бен, джин пьешь — и как? С тоником, вероятно»? — «Йес, йес», — соглашается тот. «А ты пробовал без тоника?» — «О, это круто!» — ответствовал тот. «А вот спирт в два раза круче тоника, хочешь попробовать, а?» И бедолага неосмотрительно согласился, предварительно получив подробнейшую инструкцию по применению… Вот уже все готово, кружка в руке, ложка с красной икрой наготове и… Кретин, он же, резко выдохнув, резво опрокидывает напиток в глотку. Мамочка моя!!! Резко выпрямившись, он, багровея и перестав дышать, вытаращив глаза, валится набок! Блин, это же международный скандал, а вдруг он копыта откинет! Все его подхватывают, хлопают по спине и щекам, пытаются на ходу делать искусственное дыхание… Наконец он приходит в себя и, утирая слюни, сопли и слезы, начинает дышать. «Ну как?» — вопрошает Саша. «Вэри вэл!» — получает ответ. И понеслось… Радости нашей нет предела, я дунул за очередной фляжкой — и поехали. Приехали аж к двенадцати ночи, когда янкерсы лежали стадно на столах, что-то мыча и громко икая. А нам пришлось, пыхтя и стеная, перетаскивать четырех здоровенных кабанов до их палаток. В свои спальники мы падали уже почти трезвыми, а в шесть утра, перекусив галетами, стартовали вниз.

С бодуна поначалу идти было тяжеловато, но затем, с первыми лучами солнца, мы зачарованно глядели на открывшуюся в ущелье картину. Офигенная красотища впереди! Я всегда считал, что Рерих в своих полотнах специально колдовал над красками, придавая им нереально яркие тона, ан нет, все было именно так, но только все это длилось недолго, и краски блекли, приобретая обычную тональность. Вдруг Саню скрутил неудержимый хохот, и он, всхлипывая и стеная, выдавил фразу, от которой мы чуть не упали от смеха: «Ребята! Мы же не предупредили янкерсов о том, что поутру ничего пить нельзя!» Когда мы отошли от смеха, и идти-то оказалось полегче.

Смех смехом, но на третьи сутки мы были уже в Покхаре, предварительно на пограничном пункте упросив офицера поставить печать на бутылку «Столичной», совершившей с нами весь маршрут. (В дальнейшем она была распита в «Харбине» в компании всех наших друзей-альпинистов.) А потом, по случаю задержки вылета, мы провели в Катманду три великолепных дня в компании моего тезки, советника нашего посольства, жена которого уехала на экскурсию в Индию. Благодаря его «Тойоте» и ему как экскурсоводу мы посетили кучу храмов и святых мест, побывали на базаре, наблюдали непальские похороны и празднества. Открыв рты, мы выслушали рассказ Валеры о только что отгремевшей войне с маоистами и поприсутствовали на грандиозной демонстрации голозадых «трудящихся», волокущих транспаранты с до боли знакомыми лозунгами «Все отобрать и поделить!». Апофеозом же было посещение казино, в которое, вместе с авиабилетами, нам выдали по две контрамарки на 50 непальских рупий! Вот уж повеселились! Я даже оказался в небольшом наваре и мнении, что больше в такие заведения я ни ногой. А янкерсов мы больше не видели, и, как сказал Володя: «Пущай их. Пиндосы они и есть пиндосы!»