Когда-то давно в Рингароле царили драконы. Да-да, драконы, самые настоящие. Они обладали разумом и обитали повсюду: «на земле, в небесах и на море». Парили под облаками, гнездились в горах, ныряли в морские глубины. Никто не мог им противостоять. Люди — «низшая раса» — влачили жалкое существование и служили своего рода «кормовой базой» драконьего племени. Не в том смысле, что огнедышащие рептилии постоянно лопали гуманоидов (человек у них за «деликатес» не считался), а в том, что последние разводили и отдавали драконам домашний скот, оставляя себе самую малость, чтобы только не сдохнуть от голода. Продуктами земледелия владыки тоже не брезговали и строго следили за тем, чтобы у людей не появлялись «излишки». Охота и рыболовство были запрещены. Ограничения не накладывались только на собирательство, но и тут — всё добытое могли в любой момент отобрать. Тех, кто пробовал возмущаться, убивали без жалости, а если «бунтовщиков» становилось много, их уничтожали вместе с родственниками и соседями. Двуногих рабов «умиротворяли» целыми поселениями, не оставляя в живых никого — ни правых, ни виноватых.

Впрочем, драконы действовали не только «кнутом», но и «пряником». Людская магия была слабее драконьей, но всё же чешуйчатые не рисковали. Выделяли из «низших» тех, кто обладал магическими способностями, и делали их «межрасовыми посредниками». Магам дозволялось свободно менять место жительства, заниматься ремеслами и обучением соплеменников, владеть землей, а в отдельных случаях даже править. Волшебники становились деревенскими старостами, хозяевами «мануфактур» и откупщиками, а их ближайшее окружение — розмыслами и прознатчиками. Доходило до того, что возникали своего рода «анклавы», где всем верховодили маги, а драконы-кураторы лишь изредка наведывались к «подопечным» с инспекцией. Чаще всего они оставались довольны увиденным. Люди работают в поте лица, «продналог» поступает вовремя и обильно, а маги, хоть и воруют (как же без этого?), но любые «хотелки» исполняют по первому требованию и ни на что большее не претендуют.

Подобный порядок рептилий вполне устраивал, и со временем «свободных зон» стало так много, что они начали потихоньку сливаться с обычными поселениями. В результате хозяева Рингарола просто упустили момент, когда рабы вдруг вышли из повиновения.

Грянула Великая Война.

Поначалу ведомые магами люди сумели отвоевать у противника почти половину материка. Восстания вспыхивали тут и там, а драконы не успевали их подавлять — людей было слишком много. Реки перекрывались «зачарованными» сетями. Над селами развертывались водные купола, исходящие паром от летящих с небес огненных струй. Рептилий заваливали камнями, сшибали наземь воздушными волнами, спецкоманды «охотников» разоряли вражеские гнездовья.

Однако драконы оставались драконами. Сил им было не занимать, а проигрывать они не умели. Оправившись от первоначального шока, чешуйчатые организовались, привели в порядок «тылы», усмирили свою часть континента и перешли в контратаку.

Вереница лёгких побед сменилась чередой тяжелейших поражений. Крылатые твари обладали недоступной людям мобильностью. Преодолевая по воздуху огромные расстояния и создавая локальный «численный» перевес, они буквально сваливались на головы не успевших подготовиться к обороне двуногих. В первую очередь рептилии били по небольшим отрядам с одним-двумя магами во главе, не давая объединяться в серьёзные боевые группы. Потом драконы взялись за коммуникации и те места, где противник прятал продовольственные запасы и мог укрываться от гнева небесных владык. Горели степи и горы, лесные массивы превращались в пышущие жаром проплешины, а озёра — в грязные, заиленные котловины. Густые столбы черного дыма поднимались до облаков, трупный смрад не давал дышать, жирный пепел как саваном покрывал некогда цветущие пастбища, дома и сады тлели обугленными головешками.

Тактика выжженной земли приносила свои плоды. Всего за несколько месяцев запад и юг континента практически полностью обезлюдели. Сумевшие выжить или сходили с ума и словно неприкаянные тени бродили среди сгоревших развалин родных деревень, или, таясь по остаткам лесов, горным ущельям и болотистым берегам рек и ручьев, стремились на юго-восток. Туда, где еще держались человеческие «твердыни». Десяток-другой «свободных анклавов», обороняемых магами и их учениками и подмастерьями.

Увы, надежды на магию оказались тщетными.

День за днём, неделю за неделей, крепость за крепостью граница свободных человеческих поселений сдвигалась всё ближе и ближе к океанскому берегу.

Драконы никому не давали пощады, а люди её не просили. Пленных на этой войне не брали.

«Хороший повстанец — мёртвый повстанец. Непокорное стадо следует уничтожить, и чем скорее, тем лучше», — считали рептилии.

Их жизненный век был долог, гораздо дольше людского — больше тысячи лет. Однако они торопились. Слишком много рабов оставалось на незатронутой мятежом территории. Пусть они сейчас покорились воле небесных владык, но кто знает, что может случиться завтра. Вдруг они тоже, вдохновившись несломленным духом восставших, решат, что победа возможна, и ударят хозяевам в спину. Поэтому, хочешь не хочешь, а давить нынешний бунт надо как можно быстрее. «Промедление смерти подобно».

Не считаясь с потерями, драконы штурмовали оплоты мятежников с небес, земли и воды. И в конце концов своей цели добились. Людские анклавы пали. Осталась всего одна крепость. Самая слабая. Её защищали только двенадцать магов, сорок четыре ученика и около сотни обычных ратников.

Казалось, ничто не могло спасти защитников последней «твердыни». Отчаяние и решимость — только это могли они противопоставить могучим хозяевам Рингарола. Правда, и те, поняв, что война вот-вот завершится, уже не жаждали погибать раньше назначенного творцом срока. В итоге драконы предложили людям сдаться без боя, пообещав сохранить жизнь. Люди врагу не поверили. Тогда чешуйчатые пошли на хитрость. Порыскав по выжженным землям, они нашли случайного человека, явного сумасшедшего, и наложили на него чары иллюзий. Несчастному предстояло стать «бомбой». Предполагалось, что в ходе «ожесточённого» штурма неизвестный «волшебник» придёт на помощь осажденной крепости. А, оказавшись внутри, он выполнит то, для чего предназначен — переполненный чужой силой «маг» просто взорвётся, уничтожив бОльшую часть восставших.

По мнению коварных драконов, люди не могли не принять в свои ряды ещё одного бойца. А проверить его магическую составляющую они бы попросту не успели…

— Всё предусмотрели рептилии, — сказал Сан Саныч. — Не учли одного. Тот человек сумасшедшим не был.

— А кем же он был?

— Это был Великий Дракон, — с непередаваемым пафосом сообщил бывший доцент. — Тот, кто пришёл ниоткуда…

— А почему его звали драконом, если он человек? — задал я резонный вопрос. — Да! И что значит «ниоткуда»?

— «Ниоткуда» означает то, что никто не знал, где он родился и вырос и где научился магии, — ответил хозяин избы. — А что касается имени, тут всё просто. Чешуйчатые вложили в «избранного» свою силу, но ошиблись, считая, что сила останется внутри человеческой оболочки. Человек перелил её в амулет. Всю без остатка.

— В такие же, как у меня, часы? — догадался я.

— Верно, — Сан Саныч посмотрел на меня с некоторой толикой уважения. — Великий собрал в артефакте драконью магию и переработал её в нечто новое, подвластное только ему. Когда он вошёл в крепость, то не взорвался, как хотели рептилии, а обратил заёмную мощь в трансформу.

— Он превратился в дракона?

— Формально нет, но по сути… Хм, по сути, он стал человеко-драконом. Или драконо-человеком. Название здесь не главное. Гораздо важнее то, что он сумел использовать эту силу на благо людей. Двенадцать волшебников образовали кольцо и помогли Великому совладать с чужой сущностью.

— Он уничтожил драконов?

— Нет, — покачал головой собеседник. — Он сотворил иное. Доселе невиданное и небывалое. Он лишил рептилий огня. А ещё — отнял у них разум.

— Зачем? — удивился я.

— Он не хотел убивать, — пожал плечами Сан Саныч. — Да и потом, когда строил империю, тоже старался обойтись без лишних убийств. Конечно, это не всегда получалось, но он, по крайней мере, пытался. Чего не скажешь о его учениках.

— Это те маги, которые сидели в крепости?

— Да. Они. Их именами были впоследствии названы двенадцать провинций империи, которыми они правили. А сам Великий Дракон основал Центроград и оттуда управлял всем Рингаролом. Кстати, железная дорога — тоже его детище. Наш первый и единственный император считал, что мир объединяет не воля правителя, а общий путь и общая цель. Производство, торговля, наука, культура не должны замыкаться в границахпровинций, им требуется взаимопроникновение. Только так мир развивается, а жизнь становится лучше, комфортней, насыщеннее. Прогресс не может стоять на месте, а лучший способ его подстегнуть — это, с одной стороны, заставить людей конкурировать, а с другой — связать их всех воедино и сделать так, чтобы они работали не только на себя, но и на общее благо. Империя и её провинции, маги и обычные люди, чародейство и технология — как кольца одной цепи, гибкой и одновременно прочной. Имперские железные дороги оказались той связующей нитью, что не дала миру распасться и разрушить себя в новой войне. Да, драконы перестали противостоять человеку, они превратились в животных, но теперь врагами людей стали сами люди. Их алчность, жажда власти, гордыня — увы, всё это оказалось присуще обычному человеку и тем паче магам-владетелям. Чтобы не случилось непоправимого, требовался противовес. Еще одна сила, сдерживающая аппетиты властителей. И этой силой стали маги-путейцы.

Я невольно усмехнулся.

— Один мир и две сверхдержавы.

Действительно, аналогии тут явно просматривались. Причем не только со странами-конкурентами, но и с «историей». «Спаситель и двенадцать апостолов. Не хватает, правда, Иуды-предателя, но даже и без него — очень похоже на Новый Завет…»

— Держава одна, — поправил бывший доцент. — Но, в целом, ты прав. Одна сторона — постоянно грызущиеся между собой провинции, вторая — путейцы. Чаще всего они выступают как судьи в спорах владетелей.

— А если хозяева провинций объединятся? — задумался я над очередным вопросом. — Например, выберут в тайне самого главного и попробуют подмять под себя железнодорожников. Тогда что? Смогут они победить оппонентов?

— Такое возможно, — не стал спорить Сан Саныч. — Но тут есть одно но.

— Какое?

— Великий Дракон правил почти тридцать лет. А под конец правления сделал одну важную вещь. Перед уходом он объявил последнюю волю. В случае если владетели и путейцы рассорятся или кто-то из них возьмет верх над «соперником», в наш мир вернутся драконы.

— Просто взял и объявил? И ему просто поверили? Без всяких гарантий? — усомнился я в действенности подобного способа решать проблемы.

— Естественно, нет, — улыбнулся Сан Саныч. — Свои слова он подкрепил делом. Каким? Об этом я, к сожалению, ничего рассказать не могу. Мне доступна лишь общая информация. Детали известны магам, но они этим знанием ни с кем не делятся.

Собеседник развёл руками, давая понять, что и «рад бы в рай, да грехи не пускают».

Тему я развивать не стал. Хотя и почувствовал: оппонент в курсе «тайномагических» дел, но по какой-то причине продолжать разговор не желает. Может, «подписку» давал, а может, просто придуривается. Изображает из себя вип-персону и ждёт, что его начнут уговаривать. Не дождётся. Не хочет лишний раз откровенничать, ну и не надо. Меня сейчас другие проблемы волнуют.

— А как давно это было? Ну, то есть, когда Великий Дракон тут всех нагибал?

— Война людей и драконов завершилась шестьсот лет назад.

«М-да. Мысль была интересная, но ошибочная».

Я-то ведь грешным делом подумал, что это прадед мой здесь «начудил». Всё ведь сходилось. И часики, и «пришелец из ниоткуда», и железнодорожное «прогрессорство» новоявленного императора… Жалко, блин. Версия получалась красивая…

— Ну а сами-то вы как себя ощущаете? В смысле, как у вас здесь живётся? В этой вашей империи без императора.

— Как, спрашиваешь, живётся? — Сан Саныч прищурился. — А давай я тебе свою историю расскажу. Думаю, тогда и понятней будет, что да как.

— А давайте…

Будущий преподаватель магии родился в провинции Карухтан. На южной части «кольца», в городе Грибово, от Буслаевки около ста кэмэ. Мальчишкой он был смышлёным и, как только окончил школу, отправился постигать науки в столицу. Да там и остался, резонно решив, что «выбиться в люди» в Центрограде возможностей больше. Можно, конечно, стать первым в Грибово, но провернуть то же самое в главном имперском городе не в пример выгоднее и почётнее. До наместника, правда, не дорастёшь, но пробиться в деканы или заведующие кафедрой — почему быи нет? И то, и другое места достаточно хлебные и в научном мире весьма уважаемые.

Задумано — сделано.

Пусть и не стал Сан Саныч деканом единственного на весь Рингарол Университета, но обучение всё же закончил, причём с отличием, и получил должность стажёра на кафедре теормагии.

Всего в Центроградском вузе было двенадцать кафедр и четыре факультета: путей сообщения, общей и прикладной магии, магического управления и магических технологий. На первом готовили «железнодорожников», на втором — «специалистов широкого профиля», третий выдавал «на гора» администраторов и юристов. На эти три факультета брали лишь тех, кто обладал магическими способностями. Сан Саныч учился на четвертом — «технологическом». Сюда принимали всех желающих, и соответственно, конкурс был самый большой, до ста человек на место. Маги на этот факультет не слишком стремились. Кому из «элиты» охота ковыряться в железках? Этим должна занимается «чернь», а у «избранных» задача другая — руководить, направлять и оценивать. Всяк сверчок — знай свой шесток. Как природа распорядилась, таков и расклад.

Парень из Грибово «свой шесток» знал и конкурировать с магами не пытался. Пробиваться наверх он собирался по уже проторенной предшественниками дорожке. Абитуриент, студент, стажёр, преподаватель, доцент, а там, глядишь, и профессор. Даже если оступишься на долгом пути, всегда есть возможность уйти в консультанты-эксперты или, например, в помощники придворных магов какого-нибудь владетеля. А если совсем повезет, можно выбиться в мудрецы — это вообще синекура, такого в любой провинции «оторвут» с руками и ногами. Короче, принцип простой — сначала ты работаешь на имя, затем имя работает на тебя.

Первые пятнадцать лет всё шло как по маслу. Грибовский уроженец планомерно двигался к «цели» и уже к тридцати двум годам добрался до должности «старшего преподавателя». А потом случилось то, что случилось.

В Карухтане неожиданно умер правитель. Умер, не оставив после себя ни детей, ни завещания о престолонаследовании. Видимо, думал, что будет жить вечно.

Претендентов на ханский «трон» нарисовалось трое. Все довольно сильные маги. Двое из северной части, где располагалась одноименная столица провинции, один из южной, той, где Буслаевка. Корпус ханских нукеров тоже «разделился» натрое. Однако уже через пару дней «северяне» договорились, и число наследников сократилось до двух. И хотя сторону «северных» приняло большинство чиновников и военных, «южные» не сдавались.

Относительно мирное противостояние длилось около месяца. Митинги на площадях, слушания в совете старейшин, тайные переговоры, кулачные потасовки… Открыто начинать боевые действия никто не решался, и обывателям уже стало казаться, что замятня вот-вот закончится, Карухтан обретет нового хана, а неудачник отправится в почётную ссылку — представлять провинцию в имперском консультативном совете.

Увы, надежды на мирный исход оказались напрасными.

Поднакопившие сил «северяне» всё же рискнули и попытались взять штурмом вражескую резиденцию, но смогли захватить только первый этаж. «Южане» в долгу не остались. По окрестным улицам тут же прокатилась волна мелких и крупных стычек, а к ночи ожесточенные схватки шли уже по всему городу. Вооруженное противоборство продолжалось несколько суток и завершилось полной победой «северных». Южного претендента на трон захватили в плен и в тот же день «торжественно» обезглавили на главной городской площади. Вместе с ним казнили и два десятка его ближайших соратников. После чего по всей провинции объявили: «Бунт подавлен. Главарь смутьянов Борислав Нечестивец пал от народного гнева. Старейшины вручили ханский браслет истинному повелителю. Великий хан простил и помиловал раскаявшихся мятежников и повелел всем жителям благословенного Карухтана веселиться три дня и праздновать восшествие на престол Каруха Добросердечного».

Граждане, конечно, праздновали. Да и как не праздновать, если за верноподданническими настроениями следят нукеры. Хоть их и стало на несколько сотен меньше, и нет уже в их рядах изменников с юга, но за порядком бдят так, что не забалуешь. А что пожары ещё не все потушили, да разрушенные дома надо потом восстанавливать, да разграбленного имущества жалко, да родственников, случайно попавших под меч, хоронить — так это всё после, когда отгремят фанфары.

Налоги повысили? Тоже не беда. Могло быть и хуже. Вон, на «нижней» части кольца они выше прежних в три раза, а у нас всего в полтора — радуйтесь, люди, что живете у хана под боком, а не в какой-нибудь Марьинке или Грибово. У тех вообще — всех магов из городов отозвали, частномагическую практику запретили, оставили только «народных целителей» — необразованных ведьм и колдунов-недоучек. И нукеров своих там теперь тоже нет. Вместо них вспомогательная полиция. Заговорённое оружие у местных правоохранителей отобрали, а кто возмущался, тем голову с плеч и никаких разговоров…

— Понимаешь, Василий, какая беда. Родители мои за полгода до этих событий как раз перебрались в Карухтан, — с горечью сообщил бывший доцент. — Купили дом, радовались, думали, что в столице провинции и заработки повыше, и жизнь веселее. А, оказалось, попали в самое пекло. Дом сначала разграбили, а потом и вовсе спалили.

— А сами они? — тихо спросил я.

— Пропали без вести, — грустно вздохнул Сан Саныч. — Я, конечно, пытался найти их, даже в ханскую канцелярию обращался, да где там, — он обречённо махнул рукой. — Никто никаких расследований не проводил. Через месяц их признали погибшими, выдали мне бумажку с печатью, обозвали неблагонадёжным, поскольку тоже с юга, и велели катиться на все четыре стороны. А куда мне идти? Назад в Центроград, преподавать на кафедре? Ну да, другой-то дороги нет. Вот я и вернулся. Только о профессорской мантии больше не помышлял. В документах теперь штампик стоял — «склонен к противоправной деятельности». С таким клеймом скорее не о карьере думаешь, а как бы вообще не выгнали.

— Но ведь не выгнали же.

— Не выгнали, — кивнул собеседник. — Видимо, сразу внимания не обратили, а потом просто забыли, наверное. Даже доцента дали через два года. Правда, мне было уже всё равно. Тянул себе лямку и никуда особо не рвался… пока не уволили.

Сан Саныч снова вздохнул и тронул себя за грудь.

— Тридцать годков пролетело, а до сих пор на сердце щемит.

Я сочувственно покачал головой.

— Да уж. Такому не позавидуешь.

— Даже на могилу нельзя сходить, — продолжил несостоявшийся профессор. — Мало того, что дома давно уже нет, так ещё и возвратиться на родину не могу.

— Это ещё почему? — удивился я.

— Да был у меня в Центрограде один… приятель земляк. Сир Калаш его звали, — неожиданно зло проговорил Сан Саныч..

— И что?

— А то. Вместе в Университете учились, потом там же преподавали. Я думал, он друг, а он сволочью оказался первостатейной. Когда погибли родители, я долгое время был сам не свой. И хана нового хаял частенько, и порядки в провинции. А Сир Калаш только поддакивал, вроде как соглашаясь. И лишь через год выяснилось: он обычный стукач-провокатор. Доносы в Карухтан писал каждый месяц. Ему в канцелярии место пообещали, вот он и выслуживался, гадёныш.

— И как? Выслужился?

— Ещё бы, — сказал, будто сплюнул, бывший доцент. — Целую сеть «заговорщиков» в Центроградском Университете раскрыл. А я, типа, в этом заговоре был самый главный. Если бы мне не попало в руки письмо из Карухтанской охранки — случайно всё вышло, почтовое ведомство что-то там перепутало — приехал бы в отпуск в Грибово, там бы меня и схватили. А что было б дальше, одному Великому Дракону известно.

— Хм, но вы ведь всё-таки возвратились, — озадачился я словами Сан Саныча. — Или Буслаевка не Карухтан?

— Я здесь инкогнито, — усмехнулся тот. — В Буслаевке меня знают как деда Гиляя. Я тут, типа, колдун.

— Великий пророк отвечает на вопросы публики. Материализация духов и раздача слонов. Всё заплатившие в очередь, — невольно рассмеялся я, цитируя «великого комбинатора».

— Что-то вроде, — в тон мне ответил «колдун Гиляй». — Тот же Калаш, хоть и жулик, а у хана придворным мудрецом устроился. Так почему мне нельзя за чешуйку малую гражданам надежду дарить? Тем более, я никого особо и не обманываю. Ни райских кущей, ни золотого дождя не обещаю. Даже, наоборот, говорю всем: работайте и будет вам счастье. Без труда никакое везение не поможет.

— Понятно, — я кивнул и попытался припомнить, что ещё показалось мне странным в рассказе Сан Саныча. — Скажите, а что значит «заговорённое оружие»?

— О! В Университете на объяснение этого феномена уходит целый семестр, а ты хочешь узнать всё за пять минут. Нет, друг мой, так не получится, — назидательно проговорил бывший преподаватель.

— А вы попробуйте.

— Попробовать, говоришь? — Сан Саныч хитро прищурился. — Ну, что ж. Раз сам напросился, то… Прочту-ка я тебе вводную лекцию по теории магии. А ты слушай и не говори потом, что не понял. Дважды я повторять не буду…

Лекция длилась долго — «профессор» явно увлёкся. «Слушатель» тоже оказался «на высоте». Вопросы задавал вовремя, местами спорил, иногда удивлялся, плюс регулярно запутывал лектора и сам же потом его поправлял… Словом, мы так разошлись, что проговорили весь день. Успели и пообедать, а потом и пополдничать. Дважды выходили во двор, где испытывали собранные хозяином избушки модели поездов и машин, после чего опять возвращались в дом и продолжали учёную беседу за «рюмкой чая».

Про рингарольскую магию я узнал достаточно много. Сан Саныч всё разложил по полочкам.

Путейцы по большей части использовали так называемую «электромагию». Или магию поля. Остальным чародеям она плохо давалась. Ну, разве что энергокристаллы они могли кое-как заряжать, ведь этим видом магического воздействия владели почти все имеющие отношение к волшебству. Кто хуже, кто лучше. Бывший доцент называл это «потоковой магией». С её помощью производилась разного рода волшба, направленная на перенос энергии и информации и замедляющая или, наоборот, ускоряющая течение времени. Впрочем, последнее мало у кого получалось — теории это не противоречило, но практика оставляла желать лучшего. Чистые «потоковики» занимались, в основном, врачеванием и предсказывали будущее. Некоторые подобным «прогнозам» верили.

Третьим типом магии, по общепринятой классификации, считалась «магия вещества». Обыватели называли ее «стихийной». Водные и воздушные маги были в большом почете, хотя результаты их деятельности чаще всего сводились к банальнейшей «бытовухе» — легкому дождичку в летний зной или кратковременной вентиляции помещений, какая, к примеру, использовалась в санузлах и на свинофермах. На что-то серьёзное попросту не хватало сил — требовалась постоянная «подпитка» извне. Однако народ оставался доволен — водники и воздушники умели настроить любую систему, а «энергоносители» граждане покупали у «магов-предметников». Эти ребята выращивали «энергокристаллы», не очень большие (самые крупные весили около килограмма), но в то же время достаточно ёмкие (закачанной в них «силы» хватало на несколько лет работы), и могли наделять обычные предметы и материалы новыми, зачастую парадоксальными свойствами. В результате получались довольно забавные артефакты. Один из таких я даже опробовал на себе.

— Вот, посмотри, какая щетина, — сказал Сан Саныч, подводя меня к зеркалу. — Можно пойти к брадобрею, а можно и самому.

Он снял с полки над умывальником какую-то баночку и вынул из нее обыкновенный резиновый ластик.

— Попробуй потереть им лицо.

Попробовал. Получилось неплохо. Морда чистая, кожа гладкая, словно и вправду побрился хорошим лезвием, а потом ещё и одеколоном побрызгал.

— Дарю, — широким жестом презентовал мне «колдун» чудо-стёрку.

Отказываться я, понятное дело, не стал…

К «предметной магии» примыкала «магия наговора». Ей обычно пользовались те, кому не удавалось получить патент полноправного мага. То есть, «ведьмы» и «колдуны». Лицензированные волшебники «наговорами» брезговали. В отличие от «простонародья», им разрешалось привязывать к себе артефакты. В этих «аккумуляторах» маги хранили силу и могли расходовать её без ущерба для собственного здоровья и самочувствия. Нелицензированные чародеи такой возможности не имели. Они полагались только на своё «астральное тело» и потому, чтобы сохранить внутренний энергобаланс, устраивали длительные «шаманские пляски» вокруг объекта волшбы. Спешить в этом деле не стоило. Торопыги расплачивались сильнейшими головными болями и долгим восстановлением магической сущности, а некоторые особо шустрые теряли её окончательно.

Единственным исключением из правил были владетели. Им «магия наговора» повредить вообще не могла. Правители рингарольских провинций обладали «браслетами власти». Их создал Великий Дракон и наградил этими мощнейшими артефактами своих первых учеников и приверженцев. Браслеты энергию не накапливали. Они её восстанавливали. Причем достаточно быстро, почти мгновенно. Там, где обычному магу требовались годы труда, владетели обходились секундами. Ограничение было лишь в том, что восстанавливалось только «наговорённое». На прочие виды магии браслеты не действовали. Однако для поддержания власти хватало и этого.

Владыки заговаривали оружие, и простые мечи превращались в настоящие «вундервафли», разрубающие любой доспех, как бумагу.

Несколько тысяч бойцов, вооруженных такими чудо-клинками, держали в повиновении бОльшую часть подданных того или иного правителя. Реально противостоять им могли лишь армии других владетелей и швыряющиеся молниями маги-путейцы. Сдерживающий фактор работал так же, как и в мире Земли. Больших войн здесь почти не случалось. Проверять на прочность соседей и «железнодорожников» провинциальные властители опасались. Результат подобной войны предсказать невозможно. Войска в любом случае понесут потери, и кто знает, как это отразится на лояльности простых граждан и магов. Те ведь могут и взбунтоваться, решив, что «заговорённых» теперь немного, так почему бы и не попробовать отвоевать для себя чуток привилегий или вообще — сменить правящую династию?

— Скажите, а щиты и доспехи тоже можно заговорить? — полюбопытствовал я.

— Нет, нельзя. И это действительно благо, что бы там кто ни думал, — быстро ответил Сан Саныч. — Великий Дракон был мудрым правителем. Орудия нападения и защиты всегда соревнуются. И с каждым новым этапом противоборства оружие становится всё сильнее и разрушительнее. А этого допустить нельзя. Поэтому император наложил на браслеты запрет. Заговаривать на абсолютную мощь можно только клинки. Сам посуди. Если соединить всесокрушающую силу с непреодолимой преградой, их обладатель возомнит себя неуязвимым и обязательно попытается подчинить всех остальных. Но если у его противников появится то же самое, начнётся ужас. Каждый будет стараться превзойти оппонента и в результате этого противостояния может погибнуть весь мир. Люди слабы, а великая сила предполагает великую ответственность. Меч против меча — это честно. Да и соблазнов меньше. Полезешь в нахалку, не факт, что выиграешь. А для поддержания порядка в провинции заговорённых мечей более чем достаточно. Зачем придумывать что-то новое, когда и старое отлично работает?

— Разумно, — согласился я логикой оппонента. — Защитной магии нет. Попробуешь на кого-то напасть, тут же получишь ответку.

— Не совсем так, — поморщился бывший доцент. — Защитная магия у нас есть. Только она… эээ… непрямого действия.

— Это как?

— Очень просто. Это своего рода ментальные чары, накладываемые на тот или иной предмет. У меня, например, стоит генератор иллюзий. Обычные люди подходят к моему дому и неожиданно понимают, что им здесь нечего делать. Они его, собственно, и не видят, поэтому просто проходят мимо и тут же обо всём забывают.

— Ага. Понятно. Значит, и в электричках тоже стоит что-то подобное, — пробормотал я, припомнив «холодные» стекла в вагоне.

— Совершенно верно, — кивнул Гиляй. — Хулиганы встречаются часто. Магией их отпугнуть дешевле, не надо тратиться на ремонт испорченного имущества.

— ЗдОрово, — восхитился я подобной «уловкой». — А на магов эти иллюзии действуют?

— Действуют, но не всегда. Ты ведь мою избушку увидел?

— Увидел.

— Значит, оказался сильнее, чем генератор. У каждого волшебства, как и у каждого мага, есть свой предел, — назидательным тоном проговорил Сан Саныч.

— А магия огня у вас есть? — задал я новый вопрос.

— Огонь, сиречь разрушение, из нашего мира изъял Великий Дракон, — пожал плечами «профессор». — Я тебе об этом рассказывал. Эта магия нам теперь недоступна.

— А магия земли?

— Какая еще магия земли? — недоумённо переспросил Сан Саныч.

— Ну, раз есть магия воздуха и воды, значит, должна быть ещё и земли. Разве нет?

— Глупости. Любая твёрдая субстанция не обладает движением, поэтому стихийная магия к ней в принципе неприменима.

С этим утверждением я вполне мог поспорить. Ведь отрицать «физику твердого тела» — это со стороны любого «ученого» полная ерунда.

В итоге, уже через пару минут, наш разговор о магии плавно перетёк на сугубо «научные» темы…

Бывший доцент оказался апологетом электричества и магнетизма. Я в этом тоже шурупил, поэтому беседа получилась весьма занимательная. Как ни странно, в Рингарольской науке, как и у нас, существовали такие понятия как напряжение, сила тока, реактивное сопротивление, ёмкость, напряженность электромагнитного поля и прочая, прочая, прочая… Сан Саныч был слегка удивлён моими познаниями в этой области, но, услыхав, что в своём мире я тоже преподаю, стал относиться ко мне почти как к коллеге. А кое-какие идеи, высказанные мной в ходе «полемики», вообще привели его в дикий восторг. Как выяснилось, рингарольцы запитывали свои машины и механизмы с помощью постоянного тока. Переменный практически не использовался. Поэтому моё утверждение о его выгодах при передачи энергии на дальние расстояния стало для Сан Саныча подлинным откровением.

— Понимаешь, Василий, это же настоящая революция! — кипятился он, размахивая руками так, что чуть не опрокинул перемещённую с полки на стол модель маневрового локомотива. — Повышаем напряжение на входе в тысячу раз, сила тока в цепи падает в той же степени, нет нужды увеличивать сечение проводов, тяни и тяни хоть до самого Центрограда…

Впрочем, уже через пять минут его пыл понемногу угас.

— Всё это здорово, но, боюсь, ни путейцы, ни маги новшество не оценят, — «профессор» с горестным видом плюхнулся на табурет и отпихнул от себя искусно выполненную модельку.

— Почему? — не преминул поинтересоваться я столь обескураживающим выводом.

Сан Саныч с досадой поморщился.

— Никому не нужны конкуренты. А ежели кто и захочет подобное применить, начальные затраты выйдут большими. Трансформаторы, провод, опоры, контрольная аппаратура, туда-сюда. Сейчас-то у нас что? У каждого конечного потребителя имеется свой источник энергии, привычный, удобный, дешёвый. Условно дешёвый.

— Условно? Это как?

— Очень просто. Маги-предметники создают кристаллы и берут за них какую-никакую, а денюжку. Граждане кряхтят, но платят, считая, что выгода есть — на два, а то и на три года можно забыть о проблемах с энергией. Путейцы накачивают кристаллы силой. И тоже берут, но уже побольше. Те, кому хочется сэкономить, идут к «потоковикам» или вообще к каким-нибудь левым волшебникам. У тех закачка дешевле, но не такая полная, как у путейских, и без гарантии. Полгодика-год источники исправно функционируют, а потом начинают потихонечку-полегонечку барахлить. То сбой ни с того ни с сего, то напряжение скачет, то вообще отключаются и, пока их как следует не потрясёшь, работать отказываются. Приходится опять идти к магам и просить их отремонтировать батарейку. А те в ответ: нарушены условия эксплуатации, или новый кристалл покупайте, или поправим старый, но за деньги и с гарантией не больше месяца. Особые условия для кристаллов повышенной ёмкости. Там вообще полагается регулярное магобслуживание. Пропустишь случайно или оплату задержишь на пару дней — его даже в лом не примут, не то что в ремонт.

Я рассмеялся.

— Ну, всё как у нас. Один в один.

— Вот то-то и оно, — поднял палец Сан Саныч. — Простому человеку убытки, а магам прибыль. Кристаллов много, чуть ли не в каждой вещице, каждый обходится на первый взгляд дёшево, но вместе, да с учетом ремонта или замены, суммы получаются довольно приличные. Поэтому если кто-то предложит по проводам энергию перегонять, маги такого изобретателя с потрохами сожрут. Им это как серпом по одному месту. Народ должОн не в носу ковыряться, а потреблять как можно больше кристаллов. А старые, как срок подошёл, в обязательном порядке менять на новые, с улучшенными характеристиками. Иначе вся экономика рухнет.

— Всё как у нас, — повторил я предыдущую мысль, вспомнив про навязчивую рекламу по зомбоящику, сомнительные услуги вездесущих торговых агентов, моду, компьютерные игрушки, обновляющиеся едва ли не ежедневно машины, девайсы, гаджеты… Да-а, видимо, прав был древний философ: «В мире так много вещей, без которых можно прожить»…

Вот так мы и проговорили до самого вечера. Спохватился Сан Саныч лишь, когда стрелки часов уже приближались к шести.

— Чёрт! Заболтались мы, Вась. Времени-то уже вон сколько, — всплеснул он руками. — Скоро ночь на дворе, а дело мы так и не сделали.

— Какое дело?

— Что значит какое? Ты же вернуться хочешь. Ну, в смысле, к себе домой.

— А это возможно? — я с удивлением посмотрел на «профессора».

— В мире нет ничего невозможного, — философски заметил тот. — Сам-то я помочь тебе не могу. Я всего-навсего теоретик. А вот Лейка-ведьма, она, наоборот, практик. Очень опытная колдунья.

Не знаю почему, но меня вдруг охватило волнение.

— То есть… то есть, она и вправду поможет?

— Надеюсь, что да. Причину мы худо-бедно определили, — Сан Саныч кивнул на мои часы. — Дело за малым. Понять, как действует артефакт, и заставить его перенести тебя в родной мир.

— А как мне найти эту Лейку? И ещё. Почему она? Есть же другие маги. Путейцы, к примеру, или там…

— К другим тебе обращаться не след, — отрезал Гиляй. — Кто знает, как они себя поведут. Ты же иномирянин, многие захотят на тебя посмотреть. Или вообще изучать возьмутся. Засунут в казённый дом и, пока наизнанку не вывернут, не успокоятся.

— Да уж… не хотелось бы, — я невольно поёжился. — А эта Лейка, она…

— Она женщина строгая и серьёзная, — перебил Сан Саныч. — А ещё порядочная до невозможности, — на этом месте бывший доцент ухмыльнулся. — Так что не бойся, ничего плохого она не сделает. Просто посмотрит на тебя и твои часы и скажет, как действовать.

— Как мне её найти? — вернулся я к основному вопросу.

— Немагу её не найти. У неё на подворье такой же генератор иллюзий, как у меня. Но тебе это не помешает. А ещё я сопроводиловку напишу, тогда точно проблем не будет.

«Дед» достал карандаш и бумагу, и через пару минут передал мне сложенную в треугольник записку.

— Отдашь Лейке, — сообщил он, поднимаясь из-за стола. — Отсюда до её дома недалеко, я покажу.

Я тоже встал.

Сан Саныч придирчиво осмотрел меня с головы до ног.

— М-да. Одежонка-то хлипенькая. И ботиночки… по лесу в таких не походишь, — заметил он, закончив осмотр.

— Другой нет, — развёл я руками.

— Это у тебя нет, а у меня есть, — хозяин избы подошёл к шкафу и начал в нём рыться, приговаривая по ходу. — Лейка — не просто дама, она колдунья. Ежели что не так, мигом в лягушку оборотит, даже пискнуть не успеешь. Терпеть не может разболтанных мужиков. И грязи не любит, рванины всякой… то, сё… Вот, держи.

Он бросил на пол «берцы», те самые, что я «присмотрел» для себя прошлым вечером, а затем протянул мне рубаху-косоворотку и кожаную, болотного цвета куртку.

— Надеюсь, ты Лейке понравишься.

— Ладно. Уважим старушку, — пошутил я, напяливая на ноги крепкие башмаки.

— Правильно. Она уважение любит… старушка наша, — хитро прищурившись, ответил Сан Саныч…

Я не спеша переоделся. Из «своего» на мне остались только джинсы. Ну и трусы, понятное дело… Поднял-опустил руки. Вроде нигде не жмёт и движений не стесняет. Переложил из ветровки в куртку имеющуюся наличность. Вынул из внутреннего кармана паспорт гражданина России. Открыл.

«Вот так фокус!»

Брови мои поползли вверх. Хотя мог бы уже и привыкнуть… к чудесам в решете.

Со страниц документа, включая обложку, исчезли почти все надписи и «рисунки». В том числе герб, название страны, серия, номер, сведения о прописке, кто и когда выдал… Остались лишь фотография и имя-отчество. Василий, сын Иванов. Даже фамилию кто-то «украл». Вот ведь засада…

Спрятал в куртку «обновлённое» удостоверение личности и посмотрел на Сан Саныча. Надо бы отблагодарить старика. Деньги-то у меня есть.

Сунул пальцы в карман и вытащил первое, что попалось под руку — монету с драконом из прадедова наследства.

— Офонарел?! — отшатнулся «профессор», увидев, что ему предлагают.

«Опять двадцать пять».

Фиг знает, отчего такая реакция. Ведь и Тамара с Мариной тоже вели себя странно, когда я давал им ЭТУ монету.

Пожав плечами, убрал «медальон» и вынул «обычный» полтинник.

— А это возьмёте? Я же чисто спасибо сказать. Ну, за обновку и всё такое.

Сан Саныч с явным облегчением выдохнул.

— Это возьму, — он вытер со лба пот, принял из моих рук монетку достоинством 50 чеш. и спрятал её в ящик буфета. — Ну вот. Будет теперь чем налог заплатить.

Потом повернулся ко мне и погрозил пальцем:

— Ты больше так не шути…

— Хорошо. Не буду, — кивнул я, так и не поняв, в чём заключалась «шутка».

Когда мы вышли на улицу, бывший преподаватель магии указал на лес и уводящую в него тропку:

— Пройдёшь по ней две версты. Дальше будет дорога. По ней редко кто ходит, давно забросили. Увидишь справа горушку, это Михеева круча, там рядом родник, после него ещё полверсты. Потом развилка. Тебе надо налево. Тропинка там не очень приметная, но, думаю, не заблудишься. Ты, главное, никуда не сворачивай и тогда всё будет нормально. Упрёшься прямо в Лейкино подворье. Других там всё равно нет.

— Я понял.

— Ну а раз понял, тогда бывай, — Гиляй протянул мне руку. — Может, ещё и свидимся.

— До свиданья…

Пройдя по тропе шагов двести, я оглянулся. Избы уже не было видно. Поляна и дом скрылись среди разлапистых елей. Достав из кармана джинсов записку-послание, я аккуратно развернул бумажный листок. А когда прочитал, что там написано, то лишь удивленно покачал головой. Текст до боли напоминал тот, что диктовал Фоксу Шарапов в известном всем кинофильме:

«Чувствую, надвигается шторм, как бы не потонуть. Приятель мой по болезни уволился. Шлю тебе с ним, Лейка, живой привет. Будь с парнем ласкова. Выслушай, посмотри его часики и постарайся помочь. Вечно твой друг Гиляй».