Лес уже не казался таким мрачным, как накануне. Ели перемежались соснами, на иголках поблёскивали затерявшиеся в них капли. Видимо, час или два назад прошёл дождь, но мы с Сан Санычем его попросту не заметили — увлеклись беседой и в окно не смотрели. Луж на тропе почти не было — вода впиталась в землю, и только мокрые пятна между корней напоминали о капризах природы. А ещё запах, который повсюду. Не затхлый и не тоскливо-сырой, как во всякой чащобе, а совсем даже наоборот — свежий и радостный, благоухающий ароматами трав, древесной смолой и стекающим с крон вечерним туманом. Полное ощущение, что кусты и деревья вымыли терпким хвойным шампунем, отчистили их кору от налипшей пыли, но влагу решили не вытирать — пусть ветер работает, ему это только в радость.

Лес жил своей повседневной жизнью. В вышине щебетали птицы, в кустарнике кто-то шуршал, поскрипывали стволы и нависающие над тропинкой еловые лапы, шелестела трава, жужжали жуки, гудел колыхающийся на ветру комариный рой.

Меня комары почему-то не трогали. Их словно сдувало с дороги, едва я подходил к очередному жужжащему облаку. Отчего это происходило, сказать сложно. Возможно, летающие кровососы кем-то уже насытились, и я им был просто неинтересен. А, может, их моя куртка отпугивала. Кожа слегка попахивала кислинкой и ещё чем-то неуловимым, приятным для человека, но весьма неприятным для насекомых. Фиг знает, то ли это Сан Саныч обработал одежду антимоскитным средством, то ли опять — магия. Какой-нибудь хитровыделанный артефакт, спрятанный за подкладкой.

Магия, магия… Куда без неё в этом мире?

На душе было немного тревожно. Как встретит меня лесная колдунья? «Профессор»-то про неё почти ничего не рассказывал. Живёт, мол, неподалеку и всё, больше никаких сведений. Даже как выглядит эта Лейка, не знаю. Хотя он вроде бы говорил, что женщина она строгая. Но порядочная — зла без причины творить не будет. Это хорошо. Значит, не Баба Яга, общий язык найти можно. Главное, чтобы не слишком дряхлая оказалась. А то заведёт, как принято, долгие разговоры — забудешь, зачем пришёл. Со мной это часто бывало. Спешишь, например, по делам, а тут — бац! — бабушки-старушки на лавочках у подъезда сидят. Делать им нечего — остановят, спросят какую-нибудь ерунду и пошло-поехало. Насмерть замучают перемыванием косточек и воспоминаниями о том, что раньше и небо было голубее, и трава зеленее. Минимум, час убьешь на пустопорожнюю болтовню — раньше всё равно не отпустят.

Помимо мыслей о предстоящей встрече меня занимали и другие, не менее важные. Почему я, к примеру, не расспросил Сан Саныча о монетах с драконом? Помнится, продавщицы на станции, увидев в моих руках «серебро», ни капли не испугались. Даже, напротив — проявили повышенный интерес. А бывший доцент буквально в ужас пришёл. Шарахнулся от «медальона», как от чумы. Что в нём такого страшного? Магию в нём что ли Гиляй углядел? Запретную…

Ели и сосны постепенно сменились лиственными деревьями. Берёзами, осинами, клёнами… другими какими-то, я в них не очень-то разбираюсь. В лесу стало заметно светлее. Минут через двадцать вышел наконец на заброшенную дорогу. Похоже, по ней и вправду давно никто не ходил и не ездил. Догадаться можно было лишь по более редкой растительности да еле угадываемым, заросшим бурьяном обочинам.

Продравшись сквозь заросли, отряхнулся, оторвал от джинсов репей и не спеша двинулся к виднеющемуся неподалеку холму. Скорее всего, это и есть та самая Михеева круча, которую упоминал Сан Саныч. По его словам, лет сорок назад некий Михей пробовал «покорить» эту горушку. Как водится, на спор и в изрядном подпитии. Пари он, увы, проиграл — не добрался даже до середины, скатился вниз и вывихнул ногу. Матерящимся собутыльникам пришлось тащить бедолагу в Буслаевку. Сам он, понятное дело, идти не мог. Зато, уже на подходе к жилью, неожиданно вспомнил: на месте падения он оставил котомку. А в ней — беда-то какая — полная четверть отменнейшего первача. Михеевы дружбаны тут же рванули обратно. «Раненый» ковылял следом — знал, что если котомку найдут, о самогоне можно смело забыть. Так, собственно, и произошло — Михею не досталось и шкалика. Что было дальше, история умалчивала. Известно лишь, что на следующий день у подножия кручи обнаружили родничок. Очевидцы тех давних событий уверяли, что вода в нём «живая». Снимает похмелье, сращивает поломанные конечности, убирает с «морды лица» синяки и вообще обладает разными целебными свойствами. Паломничество к роднику продолжалось около года. А потом понемногу затихло. Идти далеко, а вода, как выяснилось, хоть и хорошая, но, как сказал местный маг, ничего в ней особого нет и никогда не было. Граждане чародею поверили. Поэтому в нынешние времена мало кто из буслаевцев забредал к «живительному» роднику. Бабкины сказки — не повод утруждать ноги…

До холма я добрался быстро, не прошло и четверти часа. Дорога хоть и не торная, но идти по ней было легко. Корней под ногами нет, ветки по роже не хлещут, на посторонние звуки не отвлекаешься.

Остановился возле подножия. Задрал голову.

«Гора» не казалась высокой. Опытный альпинист покорит её без проблем. Тем не менее лезть на вершину желания не возникало. Склоны довольно крутые, местами скалистые, сверзнуться с них — раз плюнуть. Действительно, круча. Без снаряжения и пробовать нечего.

Заново огляделся вокруг. Где-то здесь должен быть родничок.

Едва подумал о нём, сразу же захотелось пить. Прямо вынь, да положь.

Прислушался.

И вправду журчит. Совсем рядом, надо только кусты обойти.

Обогнул кустики и…

Вода вытекала из скал тоненькой струйкой. Около родника замерла девушка. Склонившись над ручейком, она набирала воду в жестяное ведро. Другое, полное, стояло поблизости. К камню было прислонено деревянное коромысло. Такие я только в музеях встречал.

— Эээ… добрый вечер.

Девушка подняла голову.

— Здрасьте.

Сказала и повернулась опять к роднику.

Между нами было всего метра три, не больше. Ведро наполнялось медленно. По всему чувствовалось, держать его на весу тяжело.

Шагнув вперёд, я протянул руку к «бадейке».

— Давайте, я помогу.

Незнакомка выпрямилась и с недоумением глянула на меня.

Глаза у неё были тёмные, почти чёрные. Глубокие, словно омуты. Затянет — не выплывешь, как ни старайся. Волосы — вороново крыло. Острижены коротко, примерно до середины шеи. В косу такие не заплетёшь. Но причёска всё равно «стильная». Для «деревни» не подойдёт, но по «московским меркам» — самое то. Пряди будто стекают с макушки, слегка изгибаются понизу, охватывают лицо… слегка беспорядочно, но беспорядочно только на первый взгляд. На самом деле, каждая прядка знает своё место. А если и падает куда-нибудь «не туда», то тоже не просто так. Лёгкое, едва заметное движение головы, шеи… можно ещё ладонью взмахнуть, чтобы поправить «непослушные» волосы. По себе знаю, для мужиков это как красная тряпка. Практически вызов. Приглашение посостязаться в извечной борьбе двух начал…

Одета красавица в сарафан, подол чуть ниже колен, на плечах цветастая шаль. На ногах коротенькие сапожки. Каблуки невысокие. Этой даме «удлинять» ноги не нужно. Они и так — более чем. Известные выпуклости и округлости под сарафаном не выделяются, но я чувствую… нет, точно знаю, уверен, что с ними у девушки всё в порядке. Фигура такая, что — обалдеть не встать… Даже в висках застучало. От «лишних» мыслей…

— Давайте-давайте, я не кусаюсь.

Растянув губы в дружелюбной улыбке, я вновь потянулся к ведру.

Девушка улыбнулась в ответ. Едва заметно, почти как Джоконда. Потом пожала плечами и…

— Меня Лариса зовут.

Грудное меццо-сопрано пробирало до самых костей.

— Василий, — откликнулся я, забирая из её рук железную «ёмкость».

Надеюсь, голос меня не выдал. Еле сдержался, чтобы не «пустить петуха».

Развернулся, подставил ведро под вытекающую из камней воду. Словно под кран, только вентиля не хватает. А усилить напор было бы кстати. Руки действительно устают, и чем дальше, тем больше. «Бадья» наполняется, вес её увеличивается. Ме-е-едленно-медленно. Пока полную наберёшь, задолбаешься.

Мельком взглянул на Ларису. Она стояла, обхватив плечи, и пристально наблюдала за мной. Я поспешно отвернулся. Ощущение, что меня рентгеном просвечивают. Взгляд такой, что прямо мороз по коже. Даже анекдот вспомнился про Ивана Грозного, его ближних бояр и вопрос «Кто изобрёл рентгеновский аппарат?»

Ведро наконец наполнилось. Облегченно выдохнув, поставил его на траву. Потом на десяток-другой секунд приник к бьющей ключом струе, напился — вода и вправду была замечательная, холодная и удивительно вкусная — затем вытер рот и вновь повернулся к девушке.

— А ты не злой, — внезапно сказала она.

И голос опять густой, бархатистый, обволакивает так, что захочешь — не вырвешься. Прямо наваждение какое-то.

Потряс головой. Вроде бы «полегчало».

Поднял глаза на Ларису. Ну, слава богу. «Рентгеном» больше не светит. Смотрит спокойно, даже немного насмешливо. Обычная девушка, только красивая… слишком красивая…

А, чёрт! Сразу и не заметил, что мы с ней уже на ты. В смысле, она со мной. А я пока ни туда, ни сюда. Молчу как рыба об лёд. Пора исправлять досадное упущение.

— Ларис, а давай я тебя провожу.

Вот так! Сразу берём быка за рога. Нечего сопли жевать. Девушки любят решительных.

Не дожидаясь ответа, подхватил коромысло, закинул его на плечо и подцепил крюком то ведро, что подальше. Другим концом попробовал ухватить ближнее. С первого раза не вышло. Уже висящая на коромысле бадейка чуть было не соскочила с крючка. Вода из неё выплеснулась прямо на спину. Пусть и немного, но всё равно неприятно.

Мысленно чертыхнувшись, присел и попытался аккуратно зацепить пустой крюк за ручку второго ведра.

Лариса прыснула в кулачок.

Действительно. Дурень я, дурень. Навыка, чтобы просто наклонить эту кривую палку к ведру, у меня нет, но, с другой стороны, нафига приседать, если можно или поставить одно из вёдер на камень, или сперва «нагрузить» коромысло как гриф штанги, а потом забросить его на плечо уже в «снаряженном» виде. Немного подумав, выбрал вариант «номер два». Ухнул, крякнул, но всё-таки поднял и даже не расплескал. Всё, теперь можно идти. Вопрос: куда? Прикол будет, если придётся чапать в обратную сторону.

Опасался я зря. Девушка повернула к Буслаевке. Дорога была довольно широкая, поэтому шли мы не друг за другом, а рядом. Если бы не это дурацкое коромысло, вероятно, и под руку получилось бы. Не сразу, конечно, но минут через двадцать точно. Как раз столько понадобилось, чтобы дойти до развилки. Шли, кстати, молча. Спутница искоса поглядывала на меня, но первой не заговаривала. А я… хм… Никогда не думал, что коромысло так тяжело нести. Тащить его одновременно на двух плечах, используя спину, оказалось не очень удобно. Во-первых, шею мгновенно натёр, а во-вторых, вёдра сильно раскачивались, а вода расплескивалась. Пришлось нести «штангу» поочередно — то на левом, то на правом плече: менял через полторы-две минуты, выдержать дольше не удавалось. Не представляю, как Лариса справилась бы с этой тяжестью в одиночку. На мой взгляд, для хрупкой девушки задача почти непосильная. Такую ношу должны переносить только профессиональные грузчики.

Перед поворотом к Лейкиному подворью немного замешкался. Фиг знает, как поступить. Красавица наверняка дальше пойдёт, а бросать её на полдороге некомильфо. Получится как в дурном анекдоте. За леди джентльмены ухаживают до ужина. После ужина леди развлекаются самостоятельно — у джентльменов футбол.

Сомнения разрешились сами собой. Спутница повернула… налево.

Я с трудом удержал коромысло, чтобы оно тоже не крутанулось в левую сторону.

— Что стоим? Кого ждём?

Уперев руки в бока, девушка смотрела на меня с лёгкой усмешкой.

— Ээээм…

— Ты же к Лейке идешь. Разве нет?

— А… как ты узнала?

Мне даже играть не потребовалось. Всё было написано на лице. И удивление, и облегчение, и… догадка…

— Это же очевидно, — пожала плечами Лариса. — На тебе куртка Гиляя. На вора или разбойника ты не похож, значит, одежду он тебе дал сам. К тому же ты явно не местный, иначе не стал бы мне помогать. Словом, ты был у Гиляя, и он отправил тебя к Лейке-ведьме.

— А, может, я не к Лейке иду, а в Буслаевку?

Девушка рассмеялась:

— Во-первых, такой вопрос уже своего рода признание, а во-вторых, по этой дороге в Буслаевку не пройдёшь. Мост через Бусинку развалился полгода назад, а новый ещё не построили. Вот так-то.

Если бы она сейчас показала язык, я бы нисколько не удивился.

— Выходит, ты тоже к Лейке идёшь? — прикинулся я простачком.

Лариса прищурилась. Похоже, ей нравилась эта игра.

— Да, к Лейке. Я ей воду ношу. Родниковая лучше колодезной, она ей цветы поливает.

— Из лейки? — уточнил я со смехом.

— Из лейки, — улыбнувшись, красавица подошла ко мне и провела пальцами по коромыслу.

Я едва не упал. Только что на правом плече висело килограмм тридцать и вдруг — бац! — почти ничего не осталось. Тяжесть бесследно исчезла. И вода в вёдрах словно застыла — захочешь, не выплеснешь. Теперь понятно, как Лариса собиралась нести этот груз до дома. Обычная магия и ничего больше.

— Ты забавный, — она опять усмехнулась и, небрежно махнув рукой, двинулась по тропинке.

Походка у Лары была замечательная. Конечно, не как у модели на подиуме, но близко. Она будто плыла над дорогой. Спина прямая, идёт как по ниточке, каблучки так и порхают, ветерок то и дело подхватывает сарафан, прижимая тонкую ткань к ногам, талии и… эээ… всему остальному. Смотреть на спутницу было приятно. Давая волю разного рода фантазиям, я в-открытую любовался стройной фигурой.

Путь до ведьминого подворья занял около четверти часа.

Подойдя к невысокой ограде, Лара толкнула калитку и вошла внутрь. Шагов через пять она остановилась и обернулась ко мне. Я придержал решетчатое полотно и тоже прошёл во двор, постаравшись не задеть коромыслом колья забора.

В глазах девушки мелькнуло удивление.

«Ага. Думала, что я ничего не увижу. Нет, милая, мы тоже не лыком шиты. Нам ваши генераторы иллюзий по барабану».

— Воду сюда поставь, — Лариса указала на небольшое крыльцо с красивым резным навесом.

Дом ведьмы был раза в два больше избушки Сан Саныча. Кроме него на подворье располагался длинный то ли амбар, то ли сарай, возле него бродили и клевали червей куры, десятка примерно два. Дальше виднелся колодец с воротом, за ним — огород. С огорода доносилось «довольное» блеяние.

Лара всплеснула руками.

— Глашка! Опять?! А ну, брысь оттуда!

— Ме-е-е.

Из-за куста смородины показалась морда с рогами.

— Вот же зараза! Дождёшься ты у меня, пущу на шашлык, — пригрозила Лариса.

Цокая копытцами, коза неторопливо двинулась к лотку с сеном.

Из-за угла дома вылетел лохматый комок и, громко залаяв, метнулся к рогатой разбойнице. Та в ответ лишь возмущённо мемекнула.

— Бутуз, прекрати! Раньше надо было бдительность проявлять.

Пёс, виляя хвостом, потрусил к хозяйке. Подбежав, он припал на передние лапы, опустил лобастую голову и тихонечко заскулил. Типа, да, виноват, больше такого не повторится. Потом неожиданно выпрямился и дежурно гавкнул в мою сторону.

— Это свои, — успокоила Лариса хвостатого «сторожа».

Из приоткрытых ворот «сарая» раздалось протяжное коровье мычание.

— Гертруда, — сообщила девушка.

Коротко кукарекнул взлетевший на забор петух.

— Петрович, — представила Лара еще одного местного обитателя.

Последний представитель деревенского бомонда «материализовался» на крыльце через пару секунд. Серый пушистый кот потёрся о ногу хозяйки, явным образом намекая на то, что негоже оставлять без ласки самого главного в доме.

— Ва-асенька, — погладила девушка довольно зажмурившегося котофея.

Тот муркнул и покосился на стоящего посреди двора гостя.

Я весело подмигнул серому. Тёзка всё-таки, не абы кто.

Котяра отвернул морду, шевельнул усами, потом выскользнул из-под хозяйкиных рук, спрыгнул с крылечка и, усевшись около подпирающего навес столба, принялся вылизываться и вычесываться. Новый знакомый хозяйки его, по всей видимости, не заинтересовал. Мало ли кто тут шляется, нечего время терять на всяких приблудных.

— Подожди тут минутку. Я позову.

Хлопнула дверь, девушка скрылась в доме.

Вновь на крыльце она появилась, как и предупреждала, ровно через минуту.

— Заноси, — Лариса кивнула на вёдра и опять исчезла в тёмном проеме.

Я ухватил бадейки и двинулся вслед за ней.

Миновав сени, вошёл в горницу. Поставил воду сбоку от двери. Не спеша огляделся. Чисто, просторно, уютненько. Никакой пыли, никаких развешанных по стеночкам трав, метелок и прочей колдовской атрибутики. На дощатом полу лежит аккуратный половичок. Тикают ходики. Возле окна стоит покрытый скатертью стол. Сзади и спереди лавки.

Девушка заняла дальнюю и указала мне место напротив.

— Ну? Что ты хотел от Лейки?

Конечно, о том, что она и есть Лейка-ведьма, я догадался ещё у развилки. Однако зачем разочаровывать даму? Раз уж взялся играть, играй до конца.

— Так это выходит… ты Лейка?! — я выпучил глаза и, постаравшись как можно натуральнее изобразить изумление, вытаращился на сидящую передо мной красавицу.

— А кого ты хотел здесь увидеть? — наслаждаясь произведённым эффектом, поинтересовалась Лариса. — Страшную горбатую старушенцию с носом-крючком и бородавкой на лбу? Тогда тебе надо было прийти ко мне лет через пятьдесят.

Думаю, она тоже всё давно поняла, но, видимо, ей, как и мне, эта игра была по душе.

— Ничего бы не вышло. Сто пудов, ты бы и через полвека не изменилась. Осталась бы такой же… — я «смущенно» пожал плечами. — Ну, красивой, короче.

Волшебница хмыкнула. Похоже, комплимент ей понравился.

— Тут это. Сан Саныч просил передать, — я вытащил из кармана записку «профессора».

Лейка развернула листок и принялась читать.

— Конспиратор, — покачала она головой, ознакомившись с текстом. Сказанное явно относилось к Сан Санычу.

— Что есть, то есть, — развел я руками.

Девушка отложила бумагу и окинула меня задумчивым взглядом.

— Ну что ж, раз Гиляй за тебя ручается… рассказывай тогда, что да как. И пожалуйста, поподробнее…

Второй раз рассказывать о своих «приключениях» оказалось не в пример легче. В голове уже всё утряслось и разложилось по полочкам, поэтому речь моя текла плавно, размеренно, почти как на лекции. В отличие от Сан Саныча, Лейка меня не перебивала и не переспрашивала. Просто слушала, уткнувшись носом в сложенные лодочкой ладони.

— Покажи мне часы, — попросила она, когда рассказ завершился.

Я снял с запястья «Победу» и передал раритет девушке.

Она осторожно тронула его пальцем, но тут же отдернулась.

— Кусается, — Лариса поморщилась, вынула из-под стола тряпицу и с ее «помощью» аккуратно придвинула к себе «хитрые» часики.

Примерно минуту лесная волшебница изучала артефакт, потом поднялась, открыла ближайший шкаф и вытащила оттуда толстенную книгу. Полистала страницы. С явным сожалением захлопнула фолиант. Повернулась ко мне. Вид у неё был весьма озадаченный.

— Сложный случай. Никогда с подобным не сталкивалась.

— И что теперь? — я с надеждой смотрел на колдунью.

Лариса задумалась.

— Давай сделаем так, — вернув книгу на полку, она поплотнее закуталась в шаль, словно ей вдруг стало холодно, затем присела на лавку и, как давеча у ручья, снова включила «рентген». — Сейчас ты выйдешь во двор. Сходишь в баньку, попаришься. Потом поужинаешь. Где — Васька покажет. Переночуешь на сеновале. В дом я тебя не пущу. Мне придется работать. Всю ночь. В тебе присутствует магия. Много магии. Я это чувствую, но понять, что за магия, пока не могу. Надо найти ответы. И про часы надо выяснить. Как можно больше. Надеюсь, к утру закончу. Ты всё понял?

В её бездонных глазах я был готов утонуть без всякого «гипноза». То есть, сперва выполнить всё, о чём она попросила, а потом утонуть. Или наоборот, без разницы. Однако слегка побрыкаться всё-таки стоило, сразу сдаваться — это не по-игроцки.

— Хм. А вместе нельзя поработать? Подопытный кролик должен быть всегда под рукой. Ты же не побежишь ночью на сеновал, если понадоблюсь.

Девушка улыбнулась, и я тут же почувствовал, что краснею. Последняя фраза и впрямь прозвучала… двусмысленно.

— Нет. На сеновал я к тебе не приду. У ведьм свои методы. Мне проще работать одной.

— Ну, нет, так нет, — я, собственно, и не рассчитывал, что она согласится. — Кстати, о бане. Баньку-то надо ещё натопить, да воды принести. Дров, если что, я наколю, но вот дальше…

Увы, у меня опять ничего не вышло. У Лейки нашёлся ответ и на это:

— Колоть ничего не надо. Носить и топить — тоже. Я ведь не только ведьма, я ещё водный маг, правда, без лицензии. Воды там хватает, в каменке энергокристалл, нагреется за секунды. Так что давай, иди, парься, ужинай и всё остальное. В дом не ходи. Будут какие вопросы, спросишь у Васьки. Он хоть и кот, но смышленее иных мужиков. Говорить не умеет, но, если надо, поможет, покажет… Короче, иди и ни о чём волнуйся. Утро вечера мудренее.

Выйдя на улицу, я первым делом попытался определить, где тут обещанная Лейкой баня. В поисках мне, как ни странно, помог «тёзка» Василий. Видно, не просто так Лариса отзывалась о нём как о ближайшем помощнике в повседневных делах и заботах.

Хвостатый «завхоз» обнаружился там, где мы его и оставили, рядом с крыльцом. На меня он по-прежнему внимания не обращал. Однако едва я начал крутить головой, соображая, куда идти, котейко бросил вылизывать шерсть, смачно зевнул, потянулся с ленцой и словно бы нехотя потрусил к кустам у колодца. На полдороге он неожиданно замер, потом хитрым образом изогнулся, как только коты и умеют, зыркнул зелёным глазом на недогадливого гуманоида и, убедившись, что его поняли правильно, всё так же неспешно двинулся дальше.

В смородину мой проводник не полез. Юркнул между поленницей и кустарником и скрылся из вида. Отодвинув украшенные налитыми гроздьями веточки, я протиснулся следом и сразу угодил в жгучие заросли. Их бы скосить по-хорошему, да, видать, руки для этого нужны мужские и крепкие, которых Ларисе как раз таки не хватает — одна живёт, как и положено деревенской ведьме.

Глянул вокруг. Мысленно чертыхнулся. За угол сарая, в обход кустов и крапивы, вела нормальная тропка, но хитроватый Василий, видимо, решил провести меня «коротким» путём. Пригодным для представителей семейства кошачьих, но не слишком удобным для человека.

Со стороны огорода доносился негромкий хруст. Коза Глашка с флегматичным видом жевала капустные листья. Или это были листья салата, фиг знает. Пса, призванного следить за порядком, поблизости не наблюдалось. Скорее всего, бессовестно дрых в конуре, забыв об обязанностях сторожа и хранителя.

«Разбаловала их Лейка, ох, разбаловала», — выбравшись из крапивной гущи, я покачал головой, отряхнулся и зашагал туда, где меня уже поджидал недовольно мурчащий Васька. Весь его вид говорил: «Экий ты, барин, неловкий. Скажи спасибо, что только руки обжёг, а ведь мог бы и морду. Крапива — трава кусачая. Запнешься случайно, рожей в листики — шмяк, и никаких мяу. Короче, сам виноват. Смотреть надо, куда ломишься».

Вот же, котяра! Задачу сопроводить указанное лицо в указанный квадрат выполнил, а как чувствует себя это «лицо», провожатого не волнует.

Банька располагалась возле забора. Небольшое, но добротное деревянное строение. Рядом уютненькая беседка в «тургеневском» стиле. Вокруг — несколько яблонь, ветки под тяжестью сочных плодов свисают почти до земли. Будет чем червячка заморить, если с ужином не срастётся. Кто его знает, этого Ваську? Пусть и дала ему Лейка задание (наверняка ведь дала), а он возьмёт да и продинамит гостя. Прикинуться шлангом — «прости, хозяйка, запамятовал» — что когти о пень поточить. Всё-таки кот, гуляет сам по себе, никто ему не указ.

Поднялся на крылечко. «Тёзка» неохотно посторонился, пропуская меня к двери. Внутрь он за мной не пошёл. Только усы брезгливо встопорщил. Оно и понятно. В бане котам делать нечего. Хоть и тепло, но воды дофига, того и гляди, лапы промочишь — суши их потом, никаких нервов не хватит.

Нашарил на стене выключатель, повернул рукоять. Зажёгся свет. Такие же лампочки, как в избе у Сан Саныча. Стандартизация, она и Буслаевке стандартизация. И это правильно, натуральное хозяйство — прогрессу помеха.

В предбаннике чистенько и культурненько. Вощеный пол, на лавочке аккуратно сложены полотенца. Рядом войлочные рукавицы, на крючках — шапки. На полочке с десяток разнокалиберных пузырьков. Вероятно, шампуни с отдушками. Запах у них специфический, но приятный. Напоминает земной эвкалипт с лёгкой примесью ещё какой-то экзотики.

В левом углу шайки с вениками, в правом — столик, на нём жбан и две кружки.

Приоткрыл крышку «бочонка». Кажется, квас. Похоже, в банном деле Лейка соображает. Знает, что нужно усталому путнику после долгой дороги или после долгих трудов, что, в общем, одно и то же.

Скинул обувку, заглянул в соседнее помещение.

Ага! Моечная. Душевой бак, купель. Всё, как положено.

Дверь в парную открыта, а жара нет. Странно.

«Ох, ёлки! У них же тут всё на кристаллах…»

Хлопнул себя по лбу, вернулся в предбанник, пошарил глазами по стенам.

Вот она, заветная «кнопочка». Такой же прибор, как и для света, только красный, а под ним табличка с рисунком — бьющий струёй пар. Ошибиться практически невозможно. Пробуем? Пробуем. Зачем зря время терять?

Как Лейка и говорила, всё и вправду нагрелось довольно быстро. И бак с водой, и каменка, и воздух в парилке. Магия, что с неё взять. Однако удобно. Если бы в нашем мире появились такие «сауны», народ бы их оценил положительно.

Не торопясь разделся, сложил вещички на лавку, взял полотенце, шайку, подобрал веник «по вкусу»…

Всё. Пора. «Народ к разврату готов».

Парная «дышала» жаром. Сухим жаром.

Взял в руки небольшой ковшик, плеснул воды на раскаленные камни. Печурка отозвалась яростным шипением и рванувшимся к потолку облачком пара.

Нормально. Как и положено в настоящей бане.

Забравшись на деревянный полок, я минут пять активно работал веником.

Потом выглянул на пару секунд в моечную, вдохнул прохладного воздуха и снова вернулся в парилку. Конечно, хлестать самого себя не очень удобно, но, раз нет под рукой приятелей, не кота же об этом просить.

Покончив с «самоистязанием», отложил веник, бросил полотенце на верхнюю полку и улёгся на него животом. Организм требовал полной расслабленности. Жара хоть и донимала, но не казалась совсем уж невыносимой. Минут десять-пятнадцать выдержать можно. Я едва ли не каждой клеточкой чувствовал, как из пор вместе с потом выходят наружу напряжение и усталость, а все заботы и горести растворяются в горячем мареве, дрожащем, насыщенном капельками тумана, обволакивающем сетью невидимых ниточек-паутинок, обжигающих кожу словно дыхание сказочного дракона.

Не знаю почему, но меня вдруг начало клонить в сон. Провел рукой по лицу, тряхнул головой, избавляясь от навязчивого желания утонуть в густой жаркой хмари.

Скрипнула дверь.

Я лениво скосил глаза и…

— Не дергайся, я ненадолго, — бросила вошедшая в парилку Лариса.

Ага! Не дергайся! Как же! Сонливость как ветром сдуло. Первой мыслью было вскочить и хоть как-то прикрыться. Однако первое — не значит правильное. Мгновенно сообразил, что поворачиваться к даме… ну, будем считать, что «лицом» — не есть комильфо. Мозг ещё не успел ничего осознать, а всё, что нужно, уже напряглось. Да так, что хрен скроешь. Гормонам на голову наплевать. Побоку хладнокровие, забудьте про выдержку, чихать на уравновешенность. Особенно, когда сам голышом, а рядом ТАКАЯ девушка и из одежды на ней только лёгкое платьице, больше напоминающее ночную сорочку.

Моё смятение Лейка, безусловно, почувствовала. Поэтому, прежде чем приступить к каким-либо действиям, приподняла руку и тихо скомандовала:

— Закрой глаза, отвернись и постарайся расслабиться.

Первое и второе я выполнил, с третьим возникли проблемы. Расслабиться не получалось, как ни старался.

— Ладно. Не можешь, не надо, — смилостивилась Лариса секунд через пять, подойдя, судя по голосу, вплотную к полку. А спустя ещё пару ударов сердца она оказалась совсем рядом, в считанных сантиметрах, я это ощутил по тонкому не слишком привычному для парной цветочному аромату. Жара неожиданно отступила. До такой степени, что меня буквально ознобом пробило. Сразу захотелось во что-нибудь завернуться… например, в полотенце, на котором лежу.

— Не шевелись, — Лейка заметила моё судорожное движение. — Сейчас снова будет тепло.

Действительно. Дрожь быстро прошла, но обещанное тепло, увы, так и не наступило. Вместо него я почувствовал неприятное жжение под левой лопаткой. Потом оно переместилось правее, сдвинулось вдоль позвоночника, притормозило у поясницы, на десяток, если не больше секунд, задержалось в районе задницы. Ни с того ни с сего подумалось, что мне сейчас клизму поставят. Мысль дурацкая, но благодаря ей удалось на какое-то время избавиться от напряжения. Мало того, я неожиданно понял, что и с закрытыми глазами вижу, что происходит вокруг. Гляжу как бы со стороны. На себя, замершего на верхней ступеньке полка, Ларису, водящую надо мной руками… Ночнушка на девушке намокла от пара. Тонкая ткань прилипла к телу, повторяя все его соблазнительные изгибы… Нет, этого выдержать невозможно. Я сейчас точно сдурею.

Жжение прекратилось. Босые ноги прошлёпали на влажному полу.

— Можешь открыть глаза.

Хлопнула дверь.

Я разлепил зенки, сфокусировал взгляд и кое-как огляделся. Кроме меня в парилке никого не было.

Блин! Мне что? Всё это привиделось?

Да нет. Не может такого быть. Вот же следы на полу. Лариса и вправду сюда заходила. Зачем? Ясно, что не для интима. И мою анатомию изучать, думаю, ей тоже не требовалось… А что требовалось?

«Элементарно, Ватсон!»

Она же сама говорила: ей надо понять, какая магия сокрыта в пришельце из параллельного мира. А чтобы выяснить наверняка, гость должен раскрыться. Или, на худой конец, просто не оказывать сопротивления, даже на подсознательном уровне. Поэтому нужно создать бедолаге такие условия, чтобы он сам сделал всё, что нужно. Баня оказалась идеальным «лабораторным столом». Тут Лейка не промахнулась. Я действительно открылся по полной. Был сразу и возбужден, и расслаблен, раздосадован и смущен, не чувствовал страха, но и на что-то серьезное решиться тоже не мог. Словом, Лариса взяла меня тёпленьким как в прямом, так и в переносном смысле. Исследовала объект в среде его естественного обитания.

Что я об этом думаю?

Что-что… Восхищаюсь.

«Какая же она всё-таки… ведьма…»

В бане я пробыл без малого ещё час. Снимал напряжение после Лейкиного визита, отмокал в купели с холодной водой, заново грелся в парилке, опять отмокал, затем долго стоял под душем и восстанавливал водный баланс квасом из жбана — выхлебал всё до донышка, литра примерно три, и лишь тогда почувствовал, что напился. Закончив с помывкой, прибрал в помещениях, оделся и вышел на свежий воздух.

На улице вечерело. Солнце скрылось за лесом. Там ещё полыхал закат, но на другом краю небосвода уже зажглись первые звёзды. Стрекотали цикады, где-то поблизости пищал комар. Шелестели листвой яблони. От лёгких порывов ветра их ветки едва заметно покачивались. В смородине кто-то шуршал. Наверное, Глашка. В огороде ей, по всей видимости, безобразничать надоело, поэтому она решила заняться кустарником.

В доме горел свет, но, чем занималась Лейка, я угадать не мог — окна были плотно зашторены.

Свет горел и в беседке около бани. Одинокая лампочка под коническим абажуром освещала небольшой столик. На столике находилось нечто укрытое марлей. Скорее всего, это и был обещанный ужин, поскольку рядом с марлей, придерживая её краешек лапой, сидел Василий. Сейчас он уже не вылизывался. Сжавшись в комок, тёзка морщился, фыркал, шевелил усами, чихал, хлестал хвостом по столешнице. Похоже, его донимала мошка. Насекомые вились около лампы, и расположившийся под ней кот просто не мог не стать первоочередной целью кровососущих.

Мне стало жаль Лейкиного любимца. Страдает-то он явно из-за меня. Попросили накормить гостя ужином, значит, сиди и жди, пока тот соизволит дойти до беседки. А что касается комаров… увы, даже в самой простой работе имеются свои сложности. Летающие поганцы могут испортить любую «романтику».

Подойдя ближе, я попросту дунул на роящееся комарьё.

Эффект оказался весьма неожиданным. Невероятно, но факт. Мошку буквально вынесло из беседки, словно по рою ударили воздушной волной, эдаким локальным торнадо. Как ни странно, Василия этот «ураган» почти не задел, только шерсть слегка всколыхнулась, а она у него густая, пушистая, на зависть любой лисице или даже песцу. На воротник, конечно, не хватит, но, с другой стороны, кому придёт в голову разводить котов на шубы и шапки. «Ценный мех» для кошек не главное.

Удивленно почесал затылок. Ни на что подобное я не рассчитывал. Возможно, это и есть та самая магия, про которую говорили Сан Саныч и Лейка. Наверное, они правы. Я действительно маг, но осознанно пользоваться чародейством пока не могу. Всё происходит спонтанно, на уровне подсознания.

Тёзка отозвался на мои действия одобрительным «М-р-р», после чего довольно зажмурился, наслаждаясь исчезновением назойливой мошкары и теплом, идущим от низко висящей лампы. Когда я уселся на лавку, кот коротко дёрнул лапой, срывая «защитный» покров со стоящей на столе снеди.

Кувшин молока, пахнущий печкой хлеб, свежие овощи, сыр, куриные яйца. Обычная деревенская пища. Простая и сытная. На сон грядущий самое то.

Ужин я поглощал неспешно и с удовольствием. Съел всё до последней крошки. Покончив с едой, блаженно расслабился. Думать о чём-то важном желания не было. Хотелось чего-то обыденного, привычного, напоминающего о доме, о детстве, о бабушке и её рассказах про давние времена, когда деревья казались большими, люди вокруг добрыми, а страхи и неурядицы — не стоящими и ломаного гроша.

Протянув руку к коту, я осторожно погладил его по спине. Телячьи нежности Василий принял достаточно благосклонно. Тихонечко муркнул и слегка наклонил голову. Типа, давай продолжай, только без фанатизма, можешь даже за ухом почесать, так и быть.

Идиллия продолжалась минут пятнадцать. Я смотрел на закат и гладил кота. Васька жмурился и урчал. Похоже, ему нравилось подобное времяпрепровождение.

Закат догорел. На улице стало совсем темно.

Василий, словно бы вспомнив о чем-то, неожиданно встрепенулся, выскользнул из-под рук и мягко спрыгнул на землю. Потом оглянулся и призывно мяукнул.

«Ага. Намекает, что пора бы на боковую».

Выбравшись из беседки, я направился вслед за котом. Васька довёл меня до сарая. К стене была приставлена деревянная лестница. Тёзка остановился возле неё и ещё раз мяукнул. По всему выходило, что мне надо туда. Видимо, это и есть сеновал.

Опираясь на зыбкие перекладинки, я забрался на верхотуру и, недолго думая, нырнул в открытый проём. Действительно, сеновал. Сбоку-внизу негромко кудахтали куры, оттуда же доносилось мерное коровье дыхание. Экзотика, одним словом. Никогда еще не ночевал в такой обстановке. Ну да лиха беда начало. Может, привыкну со временем, ещё и понравится. Хотя вряд ли. Завтра я отсюда уйду, и, неизвестно, вернусь ли когда-нибудь… Жалко, если всё так и будет. Уходить с Лейкиного подворья мне сейчас не хотелось. Совсем не хотелось. Ни завтра, ни послезавтра… вообще никогда… Почему? Фиг знает…