До вершины ближайшего холма я добрался минут за двадцать. Добрался и… внезапно насторожился. Будто что-то царапнуло в сознании. Словно бы «шваброй» той самой по мне кто-то с размаху шарахнул. Причем сильно – щекотка в мозгу такая, что ржать хочется.
«Ну что ж, поглядим, что за затейник тут выискался – людям спокойно спать не дает, швабрами кидается аки быр бешеный. Поглядим, однако»…
Напрямую через холм я, впрочем, ломиться не стал, обошел гребень слева, по небольшому распадку, прикрываясь камнями. Выглянул из-за валуна и аж присвистнул от удивления: «Оп-па, это еще что за финики?»
Сразу же запищал сканер. «Обнаружены активные формы жизни. Стандартной классификации не поддаются». Да, действительно, о таких формах я никогда не слыхал. Вся долина была усеяна какими-то похожими на яйца предметами. Размером примерно с бычью голову. Сколько их, я сосчитать не смог, только прикинул. Километр в ширину, два в длину, интервалы – метр с копейками. Короче, миллиона полтора-два особей, не меньше. И до ближайших всего метров сто. «Сто двадцать четыре», – услужливо подсказал встроенный в шлем дальномер.
«А, кстати, с чего бы это сканер их активными обозвал? Лежат себе тихо и не дергаются. Н-да, странно».
Поразмыслив, решил-таки выбраться из укрытия и рассмотреть эти «яйца» поближе. Реальной опасности я пока не ощущал (за исключением зуда в мозгах), и потому вариант с углубленным изучением объектов показался мне наиболее предпочтительным. Однако чем ближе я подходил, тем всё больше скребли на душе кошки. С поднятыми трубой хвостами и жутко когтистые. А еще мне с каждым шагом становилось противно, словно бы раз за разом в яму с дерьмом погружаюсь – вот уже по грудь оно, вот по шею, а вот, наконец, и до ушей добралось – тьфу, мерзко-то как!
Метрах в десяти от первого ряда «яиц» остановился, поскольку дальше идти был просто не в состоянии. Теперь, при ближайшем рассмотрении, объекты напоминали уже не яйца, а, скорее, коконы или даже куколки, и что в них таилось до поры до времени, мне выяснять не хотелось. Совершенно не хотелось. Ни капельки. Однако выяснить всё же пришлось. Буквально через секунду-другую.
Ближайший кокон неожиданно раскололся, и из него выполз… выползла… нет, выползло какое-то существо, совсем небольшое, величиной с собаку средних размеров. Что-то насекомообразное, до жути противное, с десятью суставчатыми конечностями, бугристым панцирем и несколькими шевелящимися отростками на лысой башке. «Саранча!» Ну да, так и есть, внезапно мелькнувшая мысль максимально точно отразила ощущения от картинки. Гигантская, гипертрофированная саранча. Вечно голодная, не способная ни на что иное, кроме как жрать, жрать и жрать. Жрать всё, что попадется ей на пути. А в данный момент на этом самом пути находился лишь я. Только я один, и никого более.
Пока мозг размышлял, руки сами собой выполнили всю необходимую работу. Итог: предохранитель на боевом взводе, пуля в патроннике, объект в прицеле, палец на спусковом крючке. Осталось только нажать. Вот только надо ли? В смысле, нажимать? Ведь жизнь – это всё-таки жизнь, хоть и чужая. Стоит ли обрывать ее из-за простой неприязни? К форме, цвету, запаху. Всего лишь на основе собственных ощущений, возможно, в корне неверных?
Сомнения мои разрешились довольно просто – тварь прыгнула. Прямо на меня, оттолкнувшись шестью задними конечностями, резко, сильно, раззявив в полете пасть, шевеля жвалами.
Выстрел прозвучал подобно удару кнута.
Есть попадание. И какое! Кузнечика-переростка буквально разорвало на части. Так и не успел он, гад, до меня долететь. Но какой же, блин, шустрый, сволочь! Еще бы метров пять, и всё – в броню бы вцепился.
Проверять «скафандр» на прочность мне не хотелось, и потому отошел подальше. На всякий случай. Как оказалось, поступил весьма мудро – спустя пару секунд лопнуло еще три «яйца». Но к этому я был уже готов. Три выстрела – три кучки, три горки ошметок. Хотя вру, не три, а поболее – разогнанные до шести Махов пульки на излете зацепили еще пятерых. Правда, не самих гадов, а коконы, но, как выяснилось, и они против вольфрамовых сердечников, что помидоры гнилые супротив лопаты – хреновенькая, прямо скажем, броня у этой «саранчи». Чавкает только и в хлам рассыпается. Плюс рубашка легкосплавная у пули при попадании в цель тут же лепестки раскрывает. На манер цветка. С хорошим таким эффектом. Разрывным.
«Так, что дальше?»
Опускаюсь на одно колено, выставляю автоматический режим. И веером – по первому ряду. Эх, хорошо пошло! Одной длинной очередью сметаю сразу десятка четыре «яичек». Несколькими одиночными добиваю еще шестерых. Отлично. Жаль только, что полмагазина как с куста… «Да уж. Экономить надо боеприпасы, уважаемый Андрей Николаевич – некому здесь патроны подносить и нет под рукой лишнего цинка».
«Цинка» нет, зато гранаты имеются. Аж целых шесть блоков, по три штуки в каждом. С которого начнем? А начнем-ка мы, пожалуй, вот с этого, снаряженного осколочно-фугасными.
Отхожу на тридцать шагов назад. Зацепить вроде бы не должно. Даю трехгранатную серию. Ага, отлично легли. Радиус уверенного поражения – десять метров. Умножим на три, процентик туда, процентик сюда и… Это что ж, я, выходит, зараз три сотни уконтропупил? Или меньше? Впрочем, не важно – сотней больше, сотней меньше, разницы никакой. Нефиг супостата жалеть, добавим.
…Ну вот, закончились осколочные. Даже порадоваться как следует не успел, а ведь всё так хорошо начиналось. Но ничего, будем веселиться иначе. Пламенно, жарко, с огоньком. Тысячи под три по Цельсию. Всего лишь один оперенный снарядик с огневой смесью – и двести могилок клиентам гарантированы. По метру квадратному каждая. Со всеми удобствами, с персональным крематорием и стеклянным надгробием. То бишь землицей, оплавленной до состояния «стеклянной» прозрачности. Мечта, блин! А, кстати, скольких всего мы так осчастливить смогём? Умножаем на три, потом еще на три. Ого, почти две тысячи «мух в янтаре»! Прекрасная перспектива, господа, просто прекрасная! Аж дух захватывает! И потому поработаем еще немного в сфере, так сказать, ритуальных услуг. Тремя сериями, по три выстрела. Ну а дальше…
«Вот черт, опять гранаты закончились! Ни одной не осталось. Не вовремя, ох, как не вовремя! Задницей чую, не к добру это! Как пить дать, не к добру».
Один философ, не помню, какой, однажды сказал: «Мысль материальна». Не знаю, прав он или нет, но в тот момент, когда чувствуешь приближение полярного лиса, мысль и впрямь обретает плоть. Ту самую, выстраданную собственным афедроном. Пусть даже и виртуальную.
Короче, расползлась моя «мысль по древу» вместе с лучом сканера:
Сектор 10–2. Уничтожено макрообъектов – 44. Повреждено макрообъектов – 0.
«Чего?! Какие сорок четыре?! Да я их в этом Кукуеве уже тысячи две наколотил, не меньше!»
Всё разъяснилось секунд через двадцать, когда осела поднятая взрывами пыль. Циферки на внутришлемном экране не врали – уничтоженных врагов и вправду оказалось всего сорок четыре. И это на восемнадцать гранат и почти сорок иголок. Да уж, обмен явно неравноценный, кому рассказать, не поверят. Чтобы в почти полигонных условиях, да без активного противодействия и так безбожно мазать – стыд и позор, товарищ лейтенант. Поганой метлой вас надо гнать из «салабонов», не место вам там. Совсем не место.
Впрочем, хоть и увлекся я процессом самоуничижения, но думать всё же не перестал. Отчего, блин, случилось такое? Где я лопухнулся? В чем конкретно, мать вашу? Какая сволочь меня так подставила? Практически под монастырь подвела, скотина эдакая. Гадом буду, но не успокоюсь, пока не пойму.
В общем, не успокаивался я ровно десять секунд. И гадом не стал – разобрался. Выяснил, что все, кого я так доблестно ухайдакал, «брони» по большому счету не имели. Каждая уничтоженная особь в момент своей полной и окончательной «дезинтеграции» либо уже находилась вне родимого «яйца», либо как раз вылезала из оного. А вот те из «кузнечиков», что оказались умней, наружу не высовывались, в скорлупе своей тихонько сидели и ждали, когда иссякнет у товарища Фомина порох в пороховницах. И ведь дождались сволочи – лишился я своей карманной артиллерии. Бездарно лишился. Глупо.
Попробовал для эксперимента еще раз пальнуть. В ближайший кокон. Действительно, не пробивается скорлупа, пуля от нее рикошетом уходит и даже вмятин, похоже, не оставляет. Только отбрасывает «яичко», и всё. То есть по всему выходит, зря я грешил на чужую «броню» – прочная она, зараза, гораздо прочнее моей. На три порядка, как минимум. И что теперь с этим делать, не представляю. Разве что отступить? Типа, чтобы «выровнять линию фронта». Или перегруппироваться для контратаки. «Ага, в собственный тыл и побыстрее. Чтобы догнать не смогли, ха-ха».
Увы, просто так отступить не удалось. Пока я напрягал мозги, исследуя причины собственной невезучести, в округе кое-что изменилось. Шевеления какие-то пошли непонятные. И очень, знаете ли, захотелось мне к ним приглядеться получше. Понять, что еще эти гады задумали.
Сказано – сделано. Пригляделся. И понял, что…
«Мать твою за ногу! Лопух я, лопух!»
Всё то время, что я упражнялся в стрельбе и «крошил яйца» гранатами, противник занимался стратегическим развертыванием. Действуя при этом очень и очень разумно. То бишь жертвуя пешку, но получая взамен инициативу и качество. Ибо сколько я всего «кузнечиков» намолотил? Сорок с копейками? И какой это процент выходит от двух миллионов? Две сотых промилле, говорите? Ну да, вы правы, в этом случае даже наши дорожные инспекторы, скрепя сердце, признают, что клиент трезв как стеклышко, а тут, блин, целый улей… условно разумный. Или гнездо – не знаю точно, как у «саранчи» эта хрень называется. Стая что ли? Или рой? Впрочем, не важно. Важно то, что на убой они («он, она, оно – нужное подчеркнуть») послали всего четыре десятка «смертников». Типа, посмотреть, на что способен противник, ну и отвлечь его заодно от главного направления. Я ведь и впрямь решил, что твари меня атакуют в лоб и, как минимум, полком, если не дивизией. А на самом-то деле коконы раскрывались в определенном порядке, то здесь, то там, создавая ощущение целой толпы из монстров и заставляя меня тем самым «работать по площадям». По воробьям из пушки палить. Да еще и прямо перед собой, по центру, в то время как основные «подразделения» врага группировались на флангах. Тихонечко так, прячась за своими же «яйцами» и подбираясь всё ближе и ближе. Не знаю уж кто командовал этими гадами, но командовал он грамотно – факт. Так что теперь «кузнечики», поднакопив силы, медленно, но верно заходили с обеих сторон, беря меня в клещи.
Двумя точными выстрелами сшиб двоих, самых резвых, потом еще парочку, просочившуюся вдоль гребня и попытавшуюся зайти с тыла. Дальше всё пошло тяжелее. Пока выцеливал одного, другие успевали короткими «перебежками и перепрыжками» переместиться вперед или вбок, к новому укрытию – какому-нибудь очередному валуну, благо, их на склоне хватало и в преизрядном количестве. В итоге уже через пять минут меня фактически окружили – позади скальный обрыв и расщелина метров пятьдесят глубиной, а спереди и с правого фланга – полчища «саранчи». Правда, слишком уж активно враги атаковать пока не пытались – трудновато, знаете ли, сотню метров открытого пространства под пулями преодолевать. Плюс путь к отступлению у меня еще оставался: на левом фланге тварей было существенно меньше, и казалось, что пробиться сквозь них – не проблема. Во всяком случае, на первый взгляд.
«Что ж, деваться некуда, надо пробиваться». Налево через гребень, затем вниз по склону, а дальше либо в быстром темпе уходить по предгорьям, либо двигать наверх – к леднику. Ну а потом как обычно – действовать по обстановке. Импровизировать, одним словом.
Короче, быстро сменив магазин и резко выдохнув, я что было сил рванул влево и вверх. Стреляя на ходу, неприцельно, рассчитывая больше на испуг, нежели на реальное уничтожение живой силы противника.
Рывок удался. До верхней точки холма я добрался довольно легко, практически не встретив сопротивления – так, лишь несколько жалких попыток, моментально пресеченных короткими очередями в упор. А вот за гребнем… за гребнем я понял, что опять облажался. Оказалось, что одинокого бойца там уже ждали. С нетерпением – не меньше трех сотен зубастых «кузнечиков» скопилось на обратном склоне. И вся эта гопа тут же бросилась на меня. Толпой. Точнее, клином. Острие которого мне лишь в самый последний момент удалось срубить очередью на пять «патронов» – не успели гады рассеяться, и потому все пульки нашли свою цель. Да не один в один – по пять-шесть особей на каждую иголочку нанизалось. С шумом, треском и вонью от разлетающихся во все стороны липких ошметков. В общем, только две твари из авангарда прорвались к моей драгоценной тушке. Самые, видать, шустрые. От одной я успел увернуться, добив ее позже ударом с носка, вторую прикладом приложил со всей дури. Как выяснилось, с вполне приемлемым результатом: два удара – два трупа. Не выдерживает, выходит, «саранча» плотных контактов с тяжелыми и тупыми предметами. Вот только зубки у нее мне очень на вид не понравились. Ведь если по твердости эти клычки сравнимы с приснопамятными коконами, то броня моя им на один укус, порвут как бумагу и не заметят. И это значит, что опять приходится отходить. Назад к обрыву. И думать, соображать. Очень быстро и очень резво. Что делать и как выбираться из той задницы, в которую сам себя и загнал по большому счету.
Ценная мысль пришла в голову через минуту. Тогда, когда основной боезапас иссяк и пришлось втыкать в «арку» чуть изогнутый магазин «последнего шанса», тот, что с пороховыми патронами. Подумалось даже: «Не так уж и неправы были наши остряки, когда ржали насчет «застрелиться»». Очень в тему подумалось, хотя и грустно, конечно.
И вот как раз на этой печальной ноте меня и осенило. Молнией шарахнуло по мозгам, очищая его от лишнего хлама. «Блин! Меня ж всё это время «шваброй» долбят, не переставая. Так отчего бы и мне им алаверды не устроить? Ответную, так сказать, любезность. Точнее, пакость». В общем, даже не успев додумать эту мысль до конца, перевел штурмовую винтовку в АБ-режим и шмальнул по первому же высунувшемуся из-за камней гаду. Шмальнул и… просто охренел от эффекта. Даже замер на миг с отвисшей челюстью, фактически отключившись от мира. Впрочем, моей секундной слабостью «кузнечики» не воспользовались. Поскольку и сами, кажется, охренели. И замерли. Вместе со мной. Не в силах пошевелиться, соображая, что это с «собратом» их приключилось? Такое странное и страшное.
Немая сцена длилась почти пять секунд. Первым пришел в себя «царь природы». То бишь я, человек. «Пришел», очнулся и вновь нажал на спусковой крючок, целя уже в кокон. Ближайший и, как ранее казалось, непробиваемый.
Что ж, может, эта «броня» и впрямь не пробивается ни штыком, ни пулей, но я-то ее вовсе и не собираюсь пробивать или там протыкать – мне ведь надо просто врага уничтожить. А как – без разницы.
В общем, после моего выстрела кокон весь как-то осел, оплавился и уже через пару мгновений растекся по земле грязной лужей. Бесформенной бурой субстанцией, сильно напоминающей ту, что покрывала склон, на котором я давеча «зарубился». Ага, выходит, зря я обычный боеприпас расходовал, сразу надо было «шваброй» работать. Ну да не беда, сейчас мы это дело быстро поправим, а потом причешем всю эту погань гребеночкой струнной, на ноль ее, сволоту, помножим, с гарантией и без остатка.
Воодушевленный внезапно найденным решением «неразрешимой» задачи, я перекинул предохранитель в режим «автомата», вскинул винтовку и… «Ад последовал за ним» – фраза хоть и напыщенная, но вполне адекватная. Попадающие под «струны» недруги почти моментально лишались формы, превращаясь в тягучую липкую массу, ни на что более не способные, кроме как добавлять вони в местную атмосферу.
Через минуту-другую в полусотне метров от меня вырос целый вал из расплавленной плоти врагов. А спустя еще секунд тридцать по рядам коконов будто прошла незримая волна. «Яйца» лопались, разрывались и из них сплошным потоком лезли, ползли твари. Сотнями, тысячами, десятками тысяч. Словно осатанев, они рвались ко мне, пытаясь добраться до, кажется, единственного в этом мире бойца, способного противостоять их всепожирающей сути.
Локальное светопреставление продолжалось около получаса. А затем я начал понемногу уставать, шаг за шагом отступая к обрыву. Оккупировать расщелину «саранча» пока не успела, кучкуясь рядом, выстраивая наметы из собственных тел, видимо, собираясь таким хитрым образом взобраться по крутому склону и атаковать с тыла. Трижды я сшибал эти «живые» пирамиды, но противник всё не успокаивался и не успокаивался, раз за разом возобновляя «строительство». К тому же темп стрельбы у меня регулярно снижался. Примерно до сотни в минуту. Поскольку соленоиды на «арке» хоть и обмотаны высокотемпературным сверхпроводником, но при длительной работе всё же могут нагреться до критического уровня, и тогда «отдых» нужен системе. Всего на пять-семь секунд, но всё равно – хорошего в этом мало.
Короче говоря, доотступался я практически до края скалы. Итог: позади – обрыв, а спереди и сбоку – атакующие толпой «кузнечики», и расстояние до них всего метров пятнадцать-двадцать. Так что в любой момент при любой мало-мальской заминке сомнут меня, похоронят под грудой «живых» и не очень тел.
Увы, заминка эта всё же случилась. В очередной раз упала скорострельность винтовки, пискнул-мигнул энергоблок, я рефлекторно глянул на индикатор заряда, и в этот момент сразу десятка три тварей метнулись вперед, скользя конечностями по залитому липкой жижей уступу.
Машинально шагнул назад. Зашуршали осыпающиеся камни, внезапно потерявшая опору нога провалилась вниз. Я нелепо взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и… Ничего у меня не вышло. Сорвался я со скалы. Прямо в расщелину. Но так же, как и в случае с ледником, в самый последний миг ткнулся в ладонь камушек-талисман, который я опять позабыл вытащить из перчатки. Снова сверкнуло в воздухе что-то оранжево-серое, и уже через один короткий миг я… плюхнулся в холодную воду. Подняв целую кучу брызг и уйдя в глубину на метр-полтора.