Ещё снега лежали плотно, Морозец знатный лёд ковал, Сил Силыч вышел неохотно На двор. Надысь затосковал Он было, вспомнив прожитое, На печке лёжа, да решил, Что греть бока — весьма пустое, Не Божье дело, и открыл Сил сараюшку, поднял пешню, Да сеть рыбацкую и — в путь. К реке он шествовал неспешно, Чтоб наловить чего-нибудь, Сварить ушицы… много-ль надо От жизни этой старику? Ведь каждый день ему в награду, Лишь не сомлеть бы на боку! И вот уж он сетчёнку ладит, Дымится прорубь, знобок день, Но солнце мартовское шкварит, Синичий слышен «динь-ди-лень»… Два раза тянет Силыч сети, Но пусто в них, ни окушка. На льду речном резвятся дети — Мальцы соседей с два вершка. Они катаются, хохочут, Пугают рыбу подо льдом, А дед лишь мокрой сетью мочит Свою одёжу поделом. Он третий раз её спускает В объятья хладные воды И сразу тяжесть ощущает, Ещё не ведая беды. Сил тянет сеть, добыча близко, Вот показалась надо льдом… Да рыба ль это? Василиска Он снастью вытащил дуром? Лик нежный спящего ребёнка, И ручки скрещены под ним, А ниже — хвост. Дед крякнул звонко: «Вот это, я скажу, налим…» Потом немного поморокал… Да ведь по внешности — дитя, Сеть кое-как в котомку скомкал, И стал, минуту погодя, Согреть пытаться это диво, Что сетью вытащил на свет. «Смотри-ка, как она красива, Жаль, ножек у русалки нет!» Тут детвора к нему с наскока, Мол, деда, покажи улов… А Сил им: «Никакого прока В рыбалке не было». И слов Не стал он тратить с ними боле, К избе поспешно зашагал, Неся в запазушной неволе Русалку спящую. Мешал Ему железной пешни шкворень, Он кинул в снег его и сеть, Бегом, как юноша проворен, Смог брега кручу одолеть…