Русалка поутру проснулась, Согревшись ночью на печи. Она зевнула, потянулась Хвостом побила в кирпичи… Сил встрепенулся, спрыгнул с лавки И говорит ей: «Как спалось Тебе, дитя?» И для поправки Ей пирогов своих поднёс. Русалка только надкусила, Капризно сморщилась… Она Тихонько всхлипнула, заныла, Мол, я совсем не голодна, Но гребень мне немедля нужен, Да гребень вовсе не простой, — Он должен быть резьбой окружен В алмазной россыпи густой. Сил, пятернёй помяв загривок, Пошёл безропотно на двор, Без молока ему и сливок Жить не пришлося до сих пор, Но делать нечего, дитяти Решил он славно угодить, Как будто старче вовсе спятил. Корову из дому сводить Ему хоть было нынче горько, Да он в один решился миг, Не сомневаясь в том нисколько. Короче, взял её старик За рог, обвязанный верёвкой, Сказал ей: «Зорька, ну, пошла!» На рынке продал и с обновкой Бредёт к околице села. У дома шум, глядят в оконца Сельчане, Сил летит стремглав… С котом устала там бороться Русалка. Горло изодрав Когтями ей, рычит котище, Глаза его горят огнём… Сил веником по зверю свищет, Русалке говорит потом: «Ты не сердись, он не нарочно, Прости его, привыкнет, чай!» Русалка хнычет: «Деда, тошно, Он съест меня, ты так и знай! Смотри, царапины какие… Боюсь, боюсь, убей кота!» Мы все бываем не святые, У Сила воля уж не та, Его расслабил вид безгрешный Русалки, — чистый детский лик. И хоть заплакал безутешно, Но подчинился ей старик. Верёвку взял, накинул петлю На шею бедного кота И удавил его под клетью. Вся жизнь — мирская суета.