Так проходят любовь и слава, И от старости нет спасенья. Жизнь, как сон, правда, Отче Авва, Тут не действуют отреченья. Я не плачу, я не в накладе, Хоть не лжива, да бестолкова. Но скажу всё же правды ради, — Не успела понять ни слова. Сотрясала пространство звуком, Говорила, как будто пела, Целовала кому-то руку, А кому-то в глаза глядела. Только толку-то было мало, Жизнь летела, — не оглянуться. Я кого-то, подчас, прощала, А кого-то кляла. В распутстве Не была клеймена законом Ни людским, ни, наверно, Божьим, И у пропасти я со стоном Не рыдала, года итожа. Принимала болезнь и бедность, Как сестёр своих ненаглядных, Не хранила мужчинам верность, Но любила их безоглядно. Предавали меня, месили, Словно тесто, в людской юдоли, Но навеки не разлучили С верой той, что пускай от боли Буду корчиться, — не от мрака Лжи и подлости подсознанья… Да, со мною бывало всяко, Но теперь не страшны терзанья. Совесть долго меня не мучит Пустяками моих огрехов. Не пытает меня, а учит Тот, кто создал за ради смеха. И уйду, оглянувшись разве Только раз на свою неволю, В смерть отправившись, как на праздник, — Выпускной, что бывает в школе.