Что ж, я томить читателей не стану, Попала я на пир вчера в Багдад. Сидела рядом дева с гибким станом И тонкой ручкой ела виноград. У Аладдина вид был — не опишешь, Счастливей парня в мире не сыскать. Играли музыканты, в царской нише Сидел султан и Аладдина мать. Они мне потихоньку рассказали, Что всю неделю матушка столбом Стояла с подношеньем в тронном зале, — На блюде драгоценности горбом: Каменья, злато, — джинн вовсю старался, Одел, обул, возвёл дворец и сад. Владыка с женихом не просчитался, Поморщился, но был богатству рад. А джинну наказали очень строго, Чтоб прятался от любопытных глаз, Ведь к счастью очень шаткая дорога, Обманет, коль оступишься хоть раз. Завистники следят бессонным оком, Министр был зол, его любимый сын Принцессы домогался, но без проку, И в стороне сидел сейчас один. А свадьба разгулялась ни на шутку, Какие яства, вина и шуты! Мне оторваться ль было на минутку От дев-танцовщиц дивной наготы! Они крутили бёдрами, блистая Слегка прикрытых чресел крутизной, И райских птичек заливалась стая Под пение зурны, вечерний зной Фонтанов струи рассекали плавно, Журчание вплетая в общий гам, Кричал павлин и раскрывал забавно Свой пышный хвост… Я отдыхала там. Как говорят у нас, текло-то мимо По бороде и не попало в рот… И Аладдин с Будур неутомимо Глаза в глаза глядели без забот… Я прогулялась по дворцу напротив, Что возведён был джинном для четы Из золотых кирпичиков, как соты, — Сиял медово гимном красоты. Всё было в нём изящно и роскошно, — Посуда, ткани… джинн не подкачал. Павлины «пели» на дворе истошно, Мозаикой был убран тронный зал, Резьба повсюду из слоновой кости, Рабы держали ручки опахал, Дивились безделушкам, книгам гости, Всё повторялось в серебре зеркал. Из спален попадали вы в бассейны, Журчали там фонтаны из вина, Всё было необычно и затейно, И я была совсем удивлена, Когда в одной из комнат мне попался Ручной медведь, сидящий рядом джинн Мне рассказал, мол, сильно умотался, Не смог достать лишь парочку картин, Поскольку до эпохи Возрожденья Он не успел сегодня долететь, Зато скотину взял для настроенья В моей Сибири, — сказочный медведь! Он и танцует, и ревёт отменно, На балалайке может сей же час Сыграть умело самого Шопена, Иль виртуозно — штраусовский вальс… Ну, что тут скажешь, милые ребята, И я, наверно, им теперь под стать. Ведь я была придумщицей когда-то, А, впрочем, и сегодня не отнять. На что уж я и к блеску равнодушна, И к суете восточной не тянусь, Но восхищалась я не двоедушно И рассказать об этом не боюсь. Я радовалась за любовь чужую, Мне столько счастья было б не снести. Когда чуть что, не чаясь, затоскую, Я буду знать, где сердцу погостить.