Время полог беспамятства ткёт неустанно, Дождь смывает следы, ветер гасит сердца… Что-то жить мне становится горько и странно, Только знаю, что надо дойти до конца. В этом мире безверия, тьмы и обмана, Где диктует законы нечистая плоть, С неба больше не сыплет блаженную манну На сошедших с ума постаревший Господь. Никому не достанется дым фимиама После стольких падений и стольких измен. На земле завершается долгая драма, В ней повержены будут тринадцать колен. Тень минувших столетий сольётся с бесславьем, Перепутав и дней, и годов череду. Словно точку над «и» над безумьем поставив, Выйдет чёрное солнце в кромешном аду. Значит, ада и я удостоюсь меж теми, Кто не смог даже память сберечь от огня. Канет в лету навеки безвестное племя — Человечья бесстыжая злая родня. Сострадания чуждый, спиралью вселенной Перекрутится звёздный блистающий жгут, И над грешной Землей вновь монетой разменной Лунный призрак покатится в звоне минут.

Объял туман лощины и поляны, Молочной мглой наполнил окоём… Полынной нотой в сладости духмяной Ты прозвучал в сознании моём. Что это было, — правда или небыль, Я до сих пор не в силах распознать, Но потемнело над горами небо, И ливень чувств моих струится вспять. Есть только шаг от страсти к обожанью И от любви до ненависти — шаг. Не много стоят все твои признанья, Коль сам в себе не властен ты никак. То равнодушно ты смотрел, то жадно Пытался губ моих найти ответ… Теперь же мне неловко и досадно За свой безумный мимолётный бред. Каприз души, иль просто наважденье? Твой образ стёрся, словно не бывал… И лишь остались смутные сомненья, — Мне Бог иль чёрт любовь твою послал…

Преисподняя чувства тебе не знакома, Ты за мной не последовал в эту юдоль. Сердце гложет печаль, душу точит истома, Захлестнули сознание горечь и боль. Что случилось со мной на далёкой чужбине? Не хотела бы знать я такой новизны. Буря тяжких сомнений бушует отныне Так навязчиво-вязко в кругу тишины. Запрокинется небо горячею синью Над моей неуёмной седой головой… Всё мне чудится поле и тропка с полынью, По которой я снова шагаю домой. Здесь красиво и мирно, всё дышит покоем, Ни морозов, ни жалящих щёки ветров, Но сердца холодны. Мысли кружатся роем, И грядущего вновь непрогляден покров. Где-то там, над просторами нищих проплешин, Над лесами дремучими, еле дыша, Кружит птицей тяжёлой, чей лик безутешен, Прогневившая Господа-Бога душа. И кричит она голосом боли и гнева, Что любовь её там и покой её там, Где тягучего слышатся ноты распева, Где и горе и радость навек пополам. Только эхо ответствует скорбному крику. Может, сплю, наяву не изведав ни мук, Ни любви этой каторжной, боли великой… Вот проснусь, и не станет на свете разлук. Снова что-то не ладится, как несмыканье. И в горячечном шёпоте прожитых лет Я никак не расслышу былые признанья. Мне чужая сторонка затмила весь свет.

Спрошу у вас, грешна ли, что люблю, Ещё спрошу, грешна ли, что любила… Я вас с ответом не потороплю, Но всех нас ждут забвенье и могила. Блажен лишь тот, кто чувствам волю дал И в грешной жизни просиял любовью, Хоть выпил с ядом огненный фиал И заплатил за это тёплой кровью. Блажен лишь тот, кто верил в наготу Души бессмертной и в сердечный ропот, Отринув сплетен ложь и суету, И за спиной людской недобрый шёпот. Нельзя любить «немного» — это ложь, Во лжи бессмертных не родится истин. Пусть будет день иной на год похож, И будет слов итог похож на выстрел, Но никогда я правды не предам, Хоть будет больно так, что сводит скулы! Его любовь — с притворством пополам — Меня лишь ненадолго обманула. Я не стыжусь, что, не щадя себя, Была легка на веру и прощенье. В последний раз, как в первый раз, любя, Я заслужила смерть и воскрешенье.

Можешь жить без меня, живи, я не стану тебе перечить, Невозможно заставить вновь как когда-то сходить с ума. Только сердце стучит сильней, если грезится радость встречи. Вот и розы цветут в саду, будто их обошла зима. А в глазах твоих — прежний свет, от меня ничего не спрячешь, Говори мне — «прошла любовь», снова веры в те речи нет. Утаить от тебя тоску я смогу и, тихонько плача, Буду ночь напролёт не спать, и с надеждой встречать рассвет. Я опять над собой смеюсь, я и впрямь у себя в неволе. Мы на этой войне с тобой потеряли самих себя. Разве скроешься от любви, от её неизбежной боли? Как непросто дышать и жить, по безоблачным дням скорбя. Клонят розы к земле венцы, оглушённые майским ливнем, Горизонта чисты края, вдалеке затихает гром… День, омытый из чёрных туч, вновь прекрасен в сиянье дивном, Только капли, как искры слёз, мне напомнили о былом…

Я — русская, моя душа — потёмки Для ненасытной мелочи людской. Попробуй только, натяни постромки, Узнаешь, где ты, кто ты и на кой. Я не прошу ни милости, ни злата, Сообщества мои — на небесах. Знатна я по рожденью и богата, Кто не поверил — не пойти ли нах!? Меня ограбить просто невозможно, А покорить — кишка у вас тонка. Измором взять иль пакостью острожной, — Так проиграть в бою наверняка. Идите, я вас встречу, как бывало Здесь — на Руси — от века, не впервой. Презренные, неумные вандалы, Остереглись бы лучше головой. Я — русская, мне не страшны потери В бою за веру и святую Русь. Я жизнь свою не на доходы мерю, Безвестно кануть в землю не боюсь. А вы спешите, на полях бескрайних Найдётся место для любых племён, Чтоб стать травой в пределах наших дальних, Прославив Русь среди иных имён.

В кругах движенья солнца и планет Замкнётся время жизни и любви, Свой на земле оставив лёгкий след. Я прилечу, ты только позови. Я прилечу к тебе в полночный час И вместе с ветром постучусь в окно, Где мой последний вздох в тиши погас У губ твоих так мирно, так давно. И под покровом нежной темноты, Где тень былого будоражит ум, Меня в объятья вновь заключишь ты, Под ветра с гор тоскливый мерный шум. И я прильну к тебе, как звук дождя И аромат магнолии в ночи, И память будет, душу теребя, Свой сладкий яд из прошлого сочить. И ты поймёшь, что больше никогда Никто не будет ближе и родней, Чем я — твоя погасшая звезда Любви земной, былых счастливых дней. И молча встанет рядом пустота, Холодный взор её пронижет ночь. А я умчусь, незрима, как мечта, От давней боли, рвущей сердце, прочь.

Нет, время не бежит на нашем полустанке, Здесь жизнь недвижно спит, как стылая вода. Записаны слова на дырочках в болванке, А счастье и любовь исчезли навсегда. Он был нерасторжим с природою окрестной — Немолкнущий аккорд веселья и добра… Так почему теперь под небом стало тесно Не от любви земной — от звона серебра? Так почему теперь все пятятся от света И, души на шаблон стараясь натянуть, Гадают в темноте, да составляют сметы, Как проще и складней друг друга обмануть? Печалуюсь одна, — без боли нет сомнений. Намечен Богом путь, и как с него сойдёшь? Я не кляну судьбу, не чужда откровений, И никогда уста не исторгали ложь, Но, словно на краю, на острие мгновенья Держусь за облака, что тают на весу… В непрожитый ноябрь уйду без сожаленья, А прожитый октябрь к пожиткам отнесу. Пусть время семенит вперёд по чайной ложке, Я обогнать его не силюсь как-нибудь. Могу и поскучать до декабря немножко, А после до весны под снегом прикорнуть…

Как хочется верить словам, да взор говорит по-иному. Я душу тебе не отдам, не жди от меня новизны. Так сердцу отрадно любить, но мы с тобой просто знакомы И вряд ли опять повторим безумие прошлой весны. Как хочется знать, что ещё не все невозможны желанья, Что старость не встретит меня, сковав мои чувства, как лёд. Тебе не понять одного, — любовь победит расстоянья, Но только, когда чистота на помощь надеждам придёт. Как хочется верить и знать, что вера моя не напрасна, И зимние вьюги не вдруг схоронят под снегом мой пыл… Но ты не заставишь меня жалеть о тебе ежечасно, Я скоро забуду тебя, как ты обо мне позабыл… Припев: Дуновение ветра приносит запах роз из далёкого сада. Сердце плачет и радости просит, но тебя ему больше не надо. Затвори за собою калитку и уйди от меня без печали. От любовного горько напитка, я пригублю тот кубок едва ли.

Полночь, стиснув зубья шестерён, Медлит начинать отсчёт сначала. Лунный диск, молчаньем изнурён, Льёт на землю мраморное сало. Сквозь окно сочится пыль веков, Покрывая руки мне и веки. Тишины задумчивый альков Мыслеформ покачивает реки. Всё как прежде, но внутри меня Дух рождает свет неодолимый И, покой забвением поя, Целый мир сует проносит мимо. Разгляжу ль, расслышу ли привет Из далёких мест рожденья Слова, Где земной рассудочности нет, Лишь одна любовь — всему основа? Будто бы гармония огня, В пустоте запев о невозможном, Различила новую меня И чела коснулась осторожно…

Моя душа, как скрипка Страдивари. На ней сыграть желали трубачи, Да барабанщик, будучи в ударе… Но так и не сыграли скрипачи…

То молил, то срывался на крик Голос разума, сердцу не внемля. Год прошёл, словно крошечный миг, И весна опустилась на землю. Вновь цветут по округе луга, А в садах алых роз полыханье… Как найти у любви берега, Где лекарство найти от страданья? Нынче выйдет на небо луна, Будет лик её полон и скорбен, Буду я, как и прежде, одна, Звёзд затеплится сонм, бесподобен, Поплывут ароматы в ночи, Светлячки полетят над поляной, Тишины тихий зов, нарочит, Вновь поманит меня полупьяно. Он закружит, как ветер, вокруг, Обовьёт меня цепко и властно, И заставит почуять испуг, И понять, что любила напрасно. Там, за далью томительных дней Я одна, как допрежь, так и ныне… А любви беспредельной моей Умереть в твоей глупой гордыне. Не понять мне ни лжи, ни огня, Что горит, только душу не греет. Полюбить ты не можешь меня, — Твое сердце любить не умеет. Этой правды ужасной полна, Да ещё высоты недоступной, Смотрит с неба на землю луна, Словно идол любви неподкупный.

Послушай дождь… ты слышишь, он — не прав! Какие в январе дожди и грозы? Течёт небесный святочный расплав По водостоку. Монотонность прозы, Читаемой дождём, равна твоим Нравоученьям, вызубренным свято, Но не принесшим счастья нам двоим, Тобою мне обещанным когда-то. Послушай дождь… ты слышишь, он один Сегодня знает, чем поить рассветы. Он — мой старинный верный паладин, Смывающий с грядущего приметы. Январь стоит, как нищий, у ворот И колядует в брызгах водосвятья, А дождь мой сон в суму его кладёт, В котором было прошлого распятье… Ты посмотри, вон там блеснул просвет, — Сочит сочельник сочиво скупое И, кажется, одним лучом согрет Старик-январь и… даже мы с тобою.

В угоду ночи пели соловьи, И в аромате лилий и катальпы Сны навевали повести свои Спустившись по тропе из лунной смальты. Они мою развеяли хандру, Мне показав цветную киноленту О том, что молодою стала вдруг Я без усилий и брожу по свету. В моей походке появился шарм, Из ног ушли внезапно боль и тяжесть, Зажил бесследно в сердце старый шрам, Ко мне вернулись смех и эпатажность, И стала я прекрасна и смела, Из глаз моих во сне летели искры, Я то летела, то в волнах плыла, Меняя галсы, позабыла быстро Про все земные страхи и табу, Надеждою наполнена и верой, Что вновь не проживу свою судьбу, Которая ни в чём не знала меры, Бросая мне то хвори, то беду В лицо, как ветер то листву, то вьюги… Вдруг оказалась я в своём саду… Луна сияла, будто бы в испуге Умолк на дивной ноте соловей, Очарованье сна покрылось тьмою, И памяти многоголовый змей Взмахнул крылами прямо надо мною.

Я носила любовь, как ребёнка, под сердцем, Я мурлыкала песни, слагала стихи, Я никак не могла на неё наглядеться, Вместе с нею греша, прославляла грехи. Миновала пора очарованных буден, Ожидание счастья, надежду храня, Безнадёжно отстало, ведь ты неподсуден, — Ты шутил, восклицая, что любишь меня. Ты хотел мне понравиться видом и нравом, И ловил настроенье моё без труда, Ты поддакивал, капая в душу отраву, И заранее зная, — не быть никогда Вместе нам ни на этом изменчивом свете, Ни на том, где за всё мы ответим сполна. Лишь себя ублажить ты, коль выдалось, метил, Я в притворстве подобном совсем не сильна. Я жалею тебя, ты — несчастен и беден. Не умея любить, ты ничтожен вдвойне. И, отстой ты теперь хоть полсотни обеден, Не отмолишь соблазна, что вызвал во мне. Не тоскую, досадую, гложут сомненья, Уберечься бы сразу, притворство не длить… Только так запоздали мои сожаленья, Пусть уж лучше они, чем совсем не любить. Пусть уж лучше раскаянье, слёзы и муки, Чем желание ввергнуть кого-то в обман. Зимний ветер — попутчик беды и разлуки Унесёт мои бредни, развеяв дурман. Благодарна судьбе и тебе за науку, Я не стану пощады у неба просить. Эту долгую боль, эту сладкую муку Незаметно для глаз стану в сердце носить.

Грустила я вслед маю уходящему, Смотря на тлен венцов увядших роз, Не находя замены настоящему, Не погружаясь в мир неясных грёз. Начало лета выдалось дождливое, Плетут ветра зелёный шорох трав… Казалась я кому-то несчастливою, А кто-то вновь ругал меня за нрав. Для всех не стать ни милой мне, ни паинькой, Характер есть, не я тому виной. Была когда-то я девчонкой маленькой, А что судьба наделала со мной! Она меня по голове не гладила, Я от неё не пряталась под стол. И ничего мной не было украдено Иль выгадано, бравый сильный пол Не обходил меня своим вниманием, Но как же скучно было, господа…. Булыжники тогда сияют гранями, Когда их точит сотни лет вода. Нет, не готова я смириться с мыслями, Что всё напрасно было под луной, Не жалуюсь, что мне пути не выстлали Дорожкой красной, — ведь не мне одной. И, слыша гроз июньских рокот радостный Под стук дождя по моему крыльцу, Я как привет воспринимаю адресный Бег молний по небесному лицу. Ещё не покорилась обстоятельствам, Но, бегом лет давно покорена, Я надеваю голубое платьице И пью вино на кухоньке одна….