Однажды мне какой-то имярек, Сумняшеся в подпитии ничтоже, Пенял, мол, он простецкий человек, А у меня в стихах, помилуй Боже, Есть много слов, которые уму Его никак с наскока не даются, Мол, лезть в словарь мне стрёмно самому, А пальцы только веером и гнутся. Смотри, писал он день, потом другой, Ты совершенно нас не уважаешь, В словесности мы все ни в зуб ногой, А ты тут по старинке стих слагаешь. Уважь скорее ты простой народ, Не надо «класть» на нас, а надо «ложить», И словарей давно прогнивший свод Взорвать к чертям пора и уничтожить. «Зачем слова искать по словарям, У Людоедки Эллочки учитесь, Её словарь теперь вполне у дам Раскручен. Хоть от злости удавитесь, Но нравится и мне, когда жена Обходится обрывками глаголов, Когда она, величия полна, Мне подаёт, сказав «хо-хо», рассолу. Злокознен твой язык и неучтив, Он принижает значимость невежды!» И был тот имярек вполне красив, Нося свои учёные одежды. *** «Работаю над словом» я… лопатой, Сажая «логос» корень — к корешку. В словах была разборчива когда-то И радовалась каждому стишку. Теперь смотрю на мир я издалёка, Мне нравиться кому-то недосуг. Моя не всем понятна подоплёка, Зачем срубила под собою сук Известности, забросила собранья, — Мне пишет нынче некий имярек, — Похоронив изданья и старанья, Которыми был мой наполнен век. Пустое всё, скажу я вам без смеха, Есть смысл простой в сей жизни, он не там, Где с микрофоном выступленье — веха, Он здесь, под небом, с потом пополам. Вы яблоню когда-нибудь сажали? Она роняла в вашу руку плод? Тогда меня поймёте вы едва ли, А впрочем, кто вас, штатских, разберёт. Вы все теперь писатели, поэты, А я себя причислю к ним едва ль. Пообещай мне Боженька полсвета, Мне с садом расставаться будет жаль. Пишу стихи не хуже вас, но всё же Мне ваша слава — блажь и маета. Я на земле года свои итожу, И жизнь мою венчает красота. А что до песен, то они поются В Москве и дале, — все они живут… Так пусть ко мне с советом не суются Все те, кого я позабыла тут. В борьбе за микрофон они ослепли И потеряли самой жизни суть. И города, и книги лягут в пепле, Коль выберут народы мнимый путь. Сомкнётся время над людской неволей, Над ханжеством и бредом бытия, И даст-то Бог, воскреснет в чистом поле И расцветёт в нём яблонька моя!