Воспоминания оператора телеканала.
Кто-то слил нам, что материал будет бомба – раскроют сеть наркокартелей под крышей самого знаменитого кадрового агентства. Мы подорвались на микроавтобусе. Слава Богу, ничего не забыли. Отработано у нас все не хуже, чем у пожарных, может, еще и лучше. Похоже, полиция научилась работать – лимузин был взят в плотное кольцо, не вырвешься. Странно, когда мы приехали, на месте водителя не было никого. Не вырвешься – а он сбежал. Но – мое дело маленькое – сигнал со студией установили, ведущую напомадили, а то она в шоколадке извазюкалась по дороге.
И стали снимать в прямом эфире, как произойдет падение этой импозантной женщины. Я ведь и раньше думал, что не может баба такой бизнес без ничего прикрутить! Только думал, спит она с кем-нибудь. Или хахаль какой ей его купил.
Значит, включил я камеру и дал добро – прямой эфир…
…Захвата как такового не произошло. Дверь сама открылась, из нее выпала здоровенная бутыль шампанского и разбилась об асфальт. Затем из машины неуклюже вышел какой-то детина со спущенными штанами. Распрямился. Босой. Джинсы спущены до щиколоток. С эрекцией. С нормальной такой. Но, к счастью, в трусах-плавочками с оттопыренным спереди холмом – эфир, наверное, можно не отключать. Красив, по-своему… Из-за спущенных штанов он не мог нормально ходить. Омоновцы его развернули и обыскали. Член, к счастью, не проверяли – жалко было бы эфир отключать. Молодого человека оставили в покое, и кто-то из полицейских заглянул в салон. Я с камерой стал снимать через дверь – там сидела та самая женщина. Она неторопливо поправляла на себе лифчик (опять все пристойно – видимо, застал только концовку.) Интересно, какая она в этом деле? Потом она хотела застегнуть штаны, но в машине это было неудобно. Так и осталась сидеть в расстегнутых.
К ней подсел кто-то из наркоконтроля и стал задавать вопросы (наркотики или запрещенные препараты имеете? И прочие)
Краем глаза я видел, что ее любовник так со спущенными штанами и стоит. Ему разрешили, наконец, вернуть штаны на место, и он все не мог молнию застегнуть – стояк, видимо, был крепкий. От него отстали, и он стал топтаться на месте. Прямо босыми ногами по разбитому шампанскому. Даме, наконец, разрешили выйти, но привести себя в порядок до конца она не успела – даже ребенок бы понял, что она недавно трахалась. Она захватила виски, который у нее на выходе из машины отняли. Наркоконтролец позвал понятых и стал обыскивать салон, вслух комментируя свои действия. Типа – сейчас мы проверяем под сидением… а сейчас мы смотрим в кармашке… Я все снимал, хотя лично мне было понятно, что что-нибудь найдут, а детина и женщина в кадре смотрелись бы сейчас фактурно – жаль, не сниму их лиц, когда им хана настанет.…
Время шло, но ничего так и не находилось – в салоне не было ничего нелегального. Лица у оперативников чем дальше, тем больше вытягивались. Ничегошеньки не было. Больше всех засуетился какой-то коротышка в гражданском, которого все почему-то слушались. Он перепроверил все кармашки и закутки, но ничего не нашел. В нашей студии уже не знали как поддерживать эфир – уже прошлись, что женщина – огонь. Даже минут пять глумились на размером оттопыреного холма у детины, но тоже иссякли. И тут коротышка радостно завопил – Я знаю где! – и стянул с детины трусы…
Камеру мне пришлось срочно направить в землю, потому как ничего, кроме нормального такого члена, в трусах не было.
Детина стал наливаться кровью. Со спокойствием, не сулящим ничего хорошего коротышке, вернул трусы на место, схватил его и швырнул на землю метрах в трех от себя. Коротышка шлепнулся с каким-то кастрюльным звуком. Пес с ним. Я стал снимать директрису агентства – очень фотогеничная женщина. Моя бы воля – только ее и снимал бы. Она с поистине королевской осанкой на камеру делала заявление —
– Уважаемые зрители, я ….такая-то… такая-то.. владелица агентства такого-то… такого-то… имеющего самую крупную сеть филиалов в стране… занимающую первое место по… являюсь свободной незамужней женщиной… Моя частная, равно как и сексуальная жизнь не является общественным достоянием… касается только меня и моего мужчины… охраняется законом о… и прочая-прочая.
Наше право на уединение сегодня было грубо нарушено…
Пока она все это говорила, коротышка суетливо обыскивал все по третьему разу…
Женщина, наконец, увидела, что ее любовник стоит в крови – вылез-то он босой, а бутылку шампанского у дверей хряпнул. Так и топтался на осколках.
Ноги его я снял мельком, женщину все-таки снимать было интереснее – она сказала, что ногу надо охладить срочно, чтобы остановить кровотечение. Полезла куда-то и вытащила огнетушитель. Прикол – видимо, в лимузинах обычные огнетушители возить не круто – он был позолочен. Активировала его и мощным потоком пены сдула кровь и осколки под машину. Блин, наконец-то у детины холм пропал – сколько ж можно.
Приехала какая-то мвдшная шишка. Коротышка что-то ему на ухо быстро нашептал.
Он побагровел, обвел поле битвы глазами и решительно направился к камере.
– От имени… мы приносим свои извинение Татьяне Георгиевне и… ее молодому человеку за неудобства. К сожаление, не по нашей вине, произошла накладка… и тп.
Молодой человек потребовал у коротышки расписку, что его имя останется тайной.
Он утверждал, что его матушка телевизор не смотрит, но радио слушает. И он не хотел бы ее огорчать – дескать, та внуков от него все ждет…
Коротышка хотел отказать, но генерал так на него зыркнул, что тот послушно достал блокнотик и ручку из кармана…
Я решил за все свои бесплотные страдания тут снять его позор крупным планом…
…При первом же нажатии на ручку от нее отделилась завинчивающаяся часть и взмыла вверх. Из корпуса показался стержень, который вытолкал что-то похожее на муку – белый порошок. У коротышки отпала челюсть.
Женщина воспользовалась ситуацией и обратила внимание всех на это – все, хана хоббиту. Генерал шевельнул рукой и того скрутили омоновцы.
Женщина подозвала генерала, и они о чем-то поговорили.
Генерал вернулся ко мне и произнес речь про оборотней в погонах, и что благодаря ответственным гражданам мы идем в светлое будущее.
Я отключился и мы уехали. Собственно, все уехали.