Из-за того, что я путал следы, я прибежал к подъезду как раз вовремя – или не вовремя – было 20.00. И у подъезда уже стоял джип Урмаса Людвиговича. Он также приехал со всей семьей. И это было ужасно. Пробежать мимо него, закрыв лицо полами плаща, я не мог – сами понимаете почему. Я обошел дом и увидел, что водосточная труба идет совсем рядом с балконами. И это был мой шанс на спасение. Я убедился, что никого поблизости нет, и вскарабкался на второй этаж на балкон Евгения Игоревича. Слава Богу, дверь была открыта – я проник внутрь и попал в гостиную. Только я ошибся балконом – это не была квартира скульптора – на диване спала какая-то полураздетая женщина лет под или за сорок. Она приоткрыла один глаз, а я осторожненько ретировался на балкон и перелез на соседний – вот тут я угадал наконец. А Евгений Игоревич сдержал слово – было идеально чисто. А на столе лежала коробка конфет и стояла бутылка вина. Разумеется, рядом с очень породистыми с бокалами.

Зазвенел домофон и я, уточнив, что это Урмас Людвигович с семьей, впустил их. А сам побежал искать по шкафам хоть какую-нибудь одежду. Из подходящей по размеру я нашел только военную форму. Времени у меня не было, поэтому я ее нацепил. Мельком глянул в зеркало – шла она мне невообразимо.

В такой форме можно хоть губернатора встречать…

И я пошел в прихожую встречать гостей, которые для меня были важнее губера. Которого, к тому же, я и не знал, как зовут.

Я помог раздеться жене прибалта и Ирме. Маленького головореза раздел Урмас Людвигович. Было видно, что он в сыне души не чает – видимо, давно ждал сына, а вот родился он у него года три назад всего. Может, меньше – я не разбираюсь в детях. Я пригласил всех в гостиную и поставил чайник. Прибалт сразу предупредил, чтобы не давали шоколада Кристиану – его сыну. Мы сели за стол, и Урмас на правах старшего стал задавать тон беседе. Его жена и Ирма с достоинством сидели молча.

– Fleiß schlägt Grips

– Простите?

– Это по-немецки – «порядок побеждает талант». Я люблю чистоту и порядок. И уважаю людей, которые придерживаются таких же принципов. Большую часть моих дел я поручаю именно таким людям. Пришло время навести порядок и на швейной фабрике. Вы так не считаете?

– Там есть над чем поработать.

– С чего бы Вы начали?

– Не считайте прогибом, но с наведения чистоты. И ремонта.

– Понятно… Знаете, чем бизнесмены как я, отличаются от ларечников, зарабатывающих столько же?

– ?

– Мы воспитаны. Мы начитаны. Знаем иностранные языки. И бизнес для нас лишь способ реализовывать желания, а не сама цель. Понятно?

– Более или менее…

– На прошлой неделе я не взял на работу няню для Кристиана. А потому, что она не прошла мой тест – она не давала ему салфетку при кормлении. А салфетка – это первый кирпичик закладываемой чистоты…

(Тут я стал судорожно вспоминать – не подал ли я десертные ложки вместо чайных и еще порадовался везению – на столе уже была стоечка с салфетками.)

– Моя дочь Ирма рассказала мне про салфетку и вашу помощь. А показатели Ваших продаж…

Тут он наконец заметил, что я в военной форме.

– …я так и думал – Вы бывший военный – удовлетворенно кивнул он.

– я не люблю об этом вспоминать.

– Вам нечего стыдиться. Я вижу, Вы были полковником…

И тут мне поплохело. Не бывает полковников моего возраста. Но выхода не было – я кивнул, но так, чтобы еще раз стало понятно – мне не хочется об этом говорить.

Урмас тем не менее продолжил рассматривать китель —

– Расскажите что-нибудь про медали.

И только тут я сообразил, что тяжесть левой половины была именно из-за медалей. И еще планок каких-то – вроде ранения они означают… а, может, и нет…

Слава Богу, на медали была надпись – «за боевые заслуги».

И я начал переписывать историю афганской войны, так как на медали увидел дату 1989год – год вывода войск из Афганистана. То есть мне в лучшем случае лет 8—9 было. И мне поплохело еще раз, но выхода не было – надо воевать.