Операция С-300

(Из книги «Потерянная армия»)

В начале 90-х годов, особенно после войны в Персидском заливе, наша контрразведка начала раз за разом пеленговать интенсивные попытки американских агентов различными способами получить всю возможную информацию об устройстве зенитно-ракетной системы С-300. Активность штатовской резидентуры в Москве была такой бешеной, словно от этого зависела судьба их президента.

В то время мне и самому довелось держать в руках копии некоторых конфиденциальных документов Пентагона, в которых штатовские генералы с неудовольствием признавали, что С-300 – единственная в мире система, обеспечивающая эффективную тактическую оборону от всех видов баллистических угроз…

И объяснить, почему после «Бури в пустыне» американская разведка устроила тотальную охоту за нашей ЗРС, было не очень сложно: военным конструкторам США надо было детально изучить ее – с тем, чтобы внести соответствующие конструкторские новшества в устройство своей аналогичной системы «Пэтриот», имеющей, как показала война с Ираком, целый ряд серьезных недоработок.

Для решения тактических боевых задач борьбы с иракскими ракетами типа «Скад» командование многонациональных сил было вынуждено привлекать информационные средства, сети оповещения и управления системы предупреждения о ракетном нападении США, а также самолеты ДРЛО У-3А АВАКС. А С-300 имеет собственную автономную и очень эффективную систему радиолокационной разведки. Кроме того, С-300В, например, почти в два раза меньше американской системы по количеству боевых компонентов, а по могуществу боевых частей она превосходила «американку» в семь раз, по площади обороняемой территории – в три раза…

Больше всего интересовали американцев некоторые технические тайны в системе обнаружения цели, наведения и подрыва своей ракеты. Наш ЗРК демонстрировал почти снайперскую точность поражения целей – на одну цель тратилась фактически одна ракета.

Американцы же во время войны в заливе часто поражали цель лишь четвертой ракетой. К тому же наш ЗРК уничтожал саму боеголовку, а «Пэтриот» – всего лишь повреждал корпус цели. Случалось, что боеголовка так и падала неповрежденной…

Сначала на кинопленке, запечатлевшей снайперскую работу С-300 на выставке вооружений в Абу-Даби, а затем на полигоне Капустин Яр мне посчастливилось видеть новую модификацию этой системы в деле, и душа моя лопалась от гордости при сознании того, что золотые головы и руки даже полуголодной российской оборонки способны делать лучшее в мире оружие. Пролетала ли с бешеной скоростью где-то в заоблачной выси или близко у земли ракета «противника», пытался ли проскочить мимо нашего наблюдательного пункта на разных скоростях и высотах самолет-мишень – молниеносно вырывался из «ствола» установки снаряд, и от цели оставались одни обгоревшие осколки… Председатель государственной комиссии и министр обороны несколько раз «издевательски» закручивали новую вводную для подразделения С-300, хотя даже в фантастическом бою не могло возникнуть столь сложной ситуации. И снова с бешеным ревом взвивалась ракета, будто зрячая, цепко находила цель и подрывала ее…

Казалось, наша ЗРС доведена до совершенства. И я был поражен, когда на разборе испытательных пусков новой системы, показавшей блистательный результат, главный конструктор вдруг заявил, что у его С-300 есть еще «огромные резервы совершенствования». После этих слов министр обороны мгновенно попросил покинуть полигонную палатку всех, кто не имел прямого отношения к работе над комплексом…

Москва уже знала, что в одном из секретных американских КБ затевают «родить» более совершенного наследника «Пэтриота» под кодовым названием «РАС-3». Самолюбивые американцы поставили задачу-максимум – сделать свою ЗРС самой сильной в мире. И прежде всего – лучше русской.

По этому поводу генеральный директор объединения «Оборонительные системы» Юрий Владимирович Родин-Сова сказал мне:

– Американцы могут простить себе многие слабости. Но они никогда не согласятся быть вторыми…

Был и еще один повод, сильно терзавший самолюбие наших конкурентов: они не могли смириться с тем, что Россия, военно-промышленный комплекс которой лежит в развалинах, вынуждает великую Америку «смотреть себе в затылок»…

Еще в начале 90-х Москва располагала конфиденциальными сведениями, что ЦРУ и Разведывательное управление министерства обороны (РУМО) США разработали секретную операцию для решения «проблемы С-300».

Есть в военно-технической сфере один старый неписаный закон: если секрет устройства оружия противника нельзя разгадать, его воруют или покупают. Сами американцы признавались, что на разгадку секрета С-300 им придется потратить не менее десяти лет. А это – гигантские расходы, где-то до миллиарда долларов. Нужно было найти быстрое и экономное решение.

В Вашингтоне намеревались идти к цели двумя путями: заиметь ЗРС целиком в самой России или добыть ее полностью или по частям в армиях некоторых республик бывшего СССР, где было несколько установок С-300. Позже выяснилось, что операция разрабатывалась и осуществлялась под личным кураторством бывшего министра обороны США Фрэнка Карлуччи и госсекретаря США Джеймса Бейкера. При этом РУМО выступало в роли непосредственного покупателя системы.

Для решения подобных задач американские спецслужбы часто используют реально существующие или подставные коммерческие фирмы и компании. И «операция С-300» не стала исключением. А чтобы стимулировать рвение коммерсантов, Пентагон даже объявил что-то вроде конкурса: больше денег тому, кто добьется наиболее значительного результата.

Возможность заработать солидный куш привлекла к операции матерых «специалистов». По данным наших спецслужб, горячий интерес проявил даже участник аферы «Иран-контрас», торговец оружием из Канады Эммануэль Уайнберсгер. А в роли одного из посредников выступала компания «Би-ди-эм» (собственник «Карлайд групп»).

Эмиссары

Приобрести С-300 в России американцам долгое время не удавалось. А им принципиально важно было заиметь систему именно у нас, целиком и именно ту, что состоит на вооружении российской армии (ЗРС имеет несколько модификаций – С-300В, С-300 ПМУ, – которые отличаются не только типом тягачей – на гусеничном или колесном ходу).

Их оружейные эмиссары стали совершать нерекламируемые визиты в Москву и вести тайные переговоры с чиновниками из правительства, военно-промышленного комплекса о возможности покупки С-300. Встретив категорический отказ, они изменили тактику. Вопрос о покупке ЗРС стали увязывать с обещаниями содействовать России в ее стремлении войти в «большую семерку», получать иностранные кредиты и инвестиции (меня всегда умиляла лукавая формулировка, которую при этом использовали американцы: «для поддержки реформ и реструктуризации экономики»).

Был у американцев и еще один сильный козырь: в условиях разваливающегося военно-промышленного комплекса России и растущих долгов государства перед бюджетниками грех отказываться от получения практически из воздуха почти 300 миллионов долларов.

Покупатели из США сумели найти тех «генералов российского ВПК», которые стали затем активными лоббистами продажи С-300В. В письмах президенту и на совещаниях в правительстве они стали доказывать, что неразумно «солить» оружие в условиях значительного потепления международного климата и жестокого финансового кризиса в стране и в оборонке, что из-за «глупого упорства» мы теряем возможность получить огромные деньги на совершенствование С-300 и развитие новых военных технологий. Так российские власти подталкивали к выбору между экономической целесообразностью и оборонной безопасностью государства… В самой оборонке начал формироваться целый клан руководителей предприятий и фирм ВПК, которые все упорнее проводили линию на то, что получение «живой валюты» – чуть ли не единственный способ выживания. Мне много раз приходилось сталкиваться с директорами военных заводов и конструкторами, которые, как говорится, до крови драли горло, бдительно стоя на страже национальных военных интересов и не допуская даже мысли, что их любимое детище может попасть в руки иноземцев.

А потом вдруг все резко менялось: вчерашний яростный поборник военной мощи России бегал по правительственным или кремлевским кабинетам и до хрипоты в голосе доказывал, что если мы не будем продавать за рубеж оружие и военную технику, то останемся без штанов… Это вписывалось в общую идеологию Кремля и правительства, ратующих за то, чтобы максимально ослабить давление «военного пресса» на экономику (хотя некоторые большие дяди в Кремле и правительстве из-под этого самого пресса с огромной охотою первыми выдергивают валютные доходы от продажи нашего оружия за рубеж).

Русский след

Года четыре продажу ЗРС в США «тормозили» в российском правительстве, в Минобороны, в парламенте. Вплоть до лета 1994 года. Среди шумно оппонирующих друг другу можно было заметить тех, кто с упорством, достойным иного применения, добивался необходимых разрешений и виз…

Генеральный конструктор головного предприятия концерна «Антей» Вениамин Ефремов с определенных пор стал склонять руководство Минобороны дать согласие на продажу С-300В. Свою позицию он обосновывал так:

– Вот, скажем, та же система С-300, которая до сих пор за рубежом не превзойдена. Сегодня заводы, способные производить эту продукцию, стоят. Если ее экспортировать, можно пустить заводы и отчислить деньги на новые разработки. Не продадим – погибнет и эта технология, с которой связаны сотни заводов. Воспроизвести ее будет невозможно. Очевидно, что надо больше доверять генеральным конструкторам – творцам сложнейшей техники. Кому лучше знать, что можно продавать, а что нельзя. Я полтора года убеждал, что С-300 надо продать. Трижды проходил Кокошина (бывший первый заместитель министра обороны РФ, курировавший военно-технические вопросы; сейчас секретарь Совета безопасности России. – В. Б.). Разрешил только президент…

Запомним это.

Однажды меня обожгло конфиденциальное известие, поступившее на Арбат: в соответствии с распоряжением правительства Российской Федерации № 1841-рс от 25 ноября 1994 года госкомпании «Росвооружение» совместно с Госкомоборонпромом было поручено провести переговоры с целью поставки через американскую фирму «Г.Р.А. Трейдинг Компани Инк» одной зенитной ракетной системы С-300В (но почему-то через Султанат Оман). Становилось ясно, что сделка переходит в практическую плоскость…

Вскоре мне попал в руки чрезвычайно любопытный материал. В переведенной на русский язык статье американского журнала «Дифенс ньюз» (№ 16 за 24–30 апреля 1995 года) под заголовком «США собираются приобрести русскую С-300» сообщалось:

«…Планы российского правительства продать современную ракетную систему класса «поверхность – воздух» Соединенным Штатам могут предоставить последним редкую возможность разобрать по косточкам одну из самых совершенных русских систем оружия…»

В журнальной статье была и ссылка на заявление представителя «Росвооружения», который сказал, что компания подпишет контракт на продажу министерству обороны США С-300В в конце апреля того же года, но сумму контракта назвать отказался.

Представитель Пентагона не подтвердил сообщение журнала «Дифенс ньюз», заявив только, что США обычно покупают экземпляры иностранного оружия и техники для оценки возможностей и пределов их применения, а также с целью использования полученной информации для того, «чтобы быть полностью подготовленными на поле боя».

Но некоторые американские эксперты не скрывали, что полученная при детальном изучении С-300В информация может быть полезной для совершенствования системы противоракетной обороны США. Приобретение С-300 давало американцам «золотые ключи» к разгадке слабостей своего любимого «Пэтриота», сомнительные достоинства которого они так усиленно рекламировали…

Хорошо оплаченная американцами многолетняя атака российских «лоббистов» на президентский аппарат, на правительство и Минобороны в конце концов завершилась успехом. Разрешение на продажу С-300В было получено. Меня поражала та бешеная скорость, с которой нашу ЗРС торопились отправить за океан, словно боялись, что кто-то в Кремле, на Краснопресненской набережной или на Арбате передумает.

Новая зенитно-ракетная система была снята прямо с боевой позиции в одной из частей ПВО в Подмосковье, после чего ее доставили на базу отправки и там принялись в срочном порядке подкрашивать. Тогда же Комиссия по экспортному контролю РФ (председатель – Андрей Кокошин, секретарь – Виктор Миронов) на трех страницах составила акт, в котором настоятельно требовала, чтобы были строго соблюдены принципиально важные требования: приведены в порядок технические документы, убраны некоторые пояснительные таблицы и т. д. Но «продавцы» так торопились, что даже не рассекретили инструкции и не сняли те самые «шильдики», которые позволяли покупателям узнать о комплексе гораздо больше, чем было положено…

Позже я узнал, что сторонники продажи С-300В в США «выламывали» в Кремле и в правительстве согласие на это с помощью эффектного аргумента – Конгресс США выделил на покупку нашей системы аж 290 миллионов долларов! Итог: до России официально дошло 120 миллионов, а на заводы, участвующие в производстве С-300В, попало лишь около сорока. Куда испарились 80 миллионов долларов, понять нетрудно. Более того, вскоре стало выясняться, что вместо одной в США тогда оказалось… четыре наши установки.

Дело приняло настолько серьезный оборот, что им занялась ФСБ.

Исправление ошибки

Выкупив у нас С-300В, американцы уже вскоре поняли, что сильно облапошились. Ибо этот вид ЗРС имел принципиально важные отличия от С-300 ПМУ (который обладает еще более широкими боевыми возможностями). Разгневанный Пентагон приказал своим эмиссарам развернуть «повторную атаку».

О том, чтобы провернуть аналогичную аферу с другим типом ЗРС, уже не могло быть и речи: в России шло расследование комбинации по С-300В. Говорят, в ходе его наши спецслужбы потребовали объяснений и от генерал-полковника Анатолия Ситнова – начальника вооружений Вооруженных Сил РФ, который состоял в приятельских отношениях с генеральным конструктором С-300В Вениамином Ефремовым…

Первых успехов американцы добились на Украине: там у производственного объединения «Искра» (Запорожье) за большие деньги была выкуплена радиолокационная система 36Д6, предназначенная для дальнего обнаружения самолетов и ракет. Вскоре Москве стало известно, что таким же образом американцы на Украине выкупили и ракеты к комплексу.

Одновременно американо-канадская компания «А.Т.О.С.» закупила кабину управления системы С-300 у белорусской фирмы «Белтехэкспорт». В Москве узнали даже, что кабина доставлена на военную базу Хантсвилл. Министерство обороны России было категорически против этой сделки. Более того, заокеанские покупатели присмотрели в учебном центре Минского высшего военного зенитно-ракетного училища образец С-300 ПМУ и стали вести тайные переговоры о покупке его части – вычислительного комплекса 40У6. Американцы не скрывали, что их интересовали прежде всего боевая программа комплекса, устройство головок самонаведения ракет и структура их топлива.

Но белорусская ЗРС не была полностью укомплектована. Россия категорически отказывалась продать Минску недостающие или сломанные части, и это заставило минчан тайком совершать некоторые сделки на наших оборонных заводах (в частности, в Костроме) или вообще искать недостающие детали за пределами РФ. Аналогичный комплекс (полуразрушенный) был обнаружен в Казахстане. Белорусская госкомпания «Агат» (наподобие нашего «Росвооружения») предложила Алма-Ате выгодную сделку…

Когда об этом стало известно главкому ПВО России генералу армии Виктору Прудникову, он разослал гневные шифровки в Минобороны Белоруссии и Казахстана, назвав готовящуюся с американцами сделку по С-300 ПМУ подрывом боеготовности вооруженных сил СНГ. Президент Белоруссии Александр Лукашенко приказал руководству «Агата» заморозить сделку…

Но у российских специалистов до сих пор нет никакой уверенности, что белорусская и казахстанская ЗРС находятся под контролем властей и что не идет их распродажа по частям…

Вред

Я много раз обращался к специалистам-оборонщикам и экспертам, занимающимся продажей оружия за рубеж, с просьбой дать оценку длящейся уже многие годы истории, связанной с тайной продажей С-300 в США. Их ответы сводились к одному: в результате такого положения происходит утечка наших охраняемых тайн, передовых уникальных технологий и конструкторских решений, что позволяет покупателям успешно использовать результаты исследования полученных российских образцов в своих военных целях. А это наносит вред обороноспособности страны…

Когда история с продажей С-300 в США была предана в России широкой огласке, разгорелся скандал. Чтобы хоть как-то сбить накал негодования многих военных и гражданских специалистов, в ряде ангажированных высшей исполнительной властью газет появились заказные статьи, в которых утверждалось, что ничего страшного не произошло.

А в парламенте уже ставился вопрос о необходимости специального расследования истории, связанной с продажей С-300В в Америку. Депутаты интересовались – куда смотрели контролирующие органы? Например, комиссия по контролю за экспортом вооружений?

Но история с продажей С-300 за рубеж на этом не кончается.

В стране разгорается подпольная война вокруг производителей ЗРК, в которую включаются правительственные, президентские, парламентские структуры и отдельные чиновники. Суть такого ажиотажа объяснялась тем, что президент и кабинет министров дали добро на серийную продажу одной из модификаций С-300 (на колесной тяге) за границу. Первый же контракт принес в государственную казну гигантский доход – 600 миллионов долларов. Такой успех не только вызвал зависть у конкурентов акционерного общества закрытого типа «Волхов. Оборонительные системы», но и втянул в орбиту скрытой борьбы некоторых первых лиц в правительстве (в частности, Олега Сосковца, курировавшего оборонку).

В Государственной думе и в правительстве начинают всплывать документы, свидетельствующие о развертывании скрытой атаки на «Волхов», а по редакциям многих московских газет стали разгуливать документы, показывающие АОЗТ в весьма невыгодном свете.

Получив возможность ознакомиться с большой порцией таких документов, я поначалу не поверил в их подлинность. И был вынужден специально обращаться к знакомым сотрудникам в Госдуме, в правительстве и в аппарате президента. Надо было убедиться – действительными ли являются подписи, штампы, фирменные бланки, номера документов. Но, вместо того чтобы подтвердить или опровергнуть подлинность материалов, там интересовались способами их получения и в экстренном порядке информировали спецслужбы…

Судя по некоторым документам, еще накануне осуществления сделки с американцами, 20 февраля 1995 года, заместитель председателя комитета Госдумы по обороне А. Пискунов направил на имя первого заместителя правительства РФ О. Сосковца письмо за № 3.13-798, в котором поставил большое количество вопросов, касающихся порядка экспортных поставок и финансирования производства С-300.

Содержание письма явно указывало на то, что Пискунов был крайне озабочен юридическими правомочиями «Волхова» по производству и поставкам комплекса за границу. В своем письме Сосковцу Пискунов сделал целый ряд сенсационных утверждений. Некоторые из них были убийственными и сводились к тому, что уставом «Волхова»… даже не предусмотрено производство вооружения и военной техники…

Судя по некоторым документам, весьма негативно к участию «Волхова» в производстве и экспорте С-300 был настроен и начальник Государственно-правового управления администрации президента РФ Р. Орехов. В своем письме на имя А. Пискунова (от 7 апреля 1995 года – № А19-1-707) он, в частности, писал, что АОЗТ «Волхов» «не может быть самостоятельным экспортером зенитной ракетной системы С-300 ПМУ, так как это противоречит требованиям пункта 10 положения «О военно-техническом сотрудничестве Российской Федерации с зарубежными странами», утвержденного указом президента Российской Федерации от 12 мая 1992 года № 507».

В письме Орехова перечислялась целая куча «грубейших нарушений» АОЗТ установленных требований законов, положений, инструкций.

Получалось, что продавать С-300 ПМУ «Волхову» было нельзя, а С-300В прямо с боевой позиции, с нерассекреченными документами, да еще в единственном экземпляре – можно.

Создавалось впечатление, что столь азартная заинтересованность государственных чиновников в этом деле объясняется не только их мнимой бдительностью или вовлечением во внутренние разборки лидеров отечественного ВПК, но и чем-то более интересным…

Тут и вспоминаются слова Ефремова: «Разрешил только президент…»

Но, наверное, если бы у Ельцина спросили, что такое С-300В и почему он «разрешил» продавать этот ракетный комплекс за рубеж, исчерпывающий ответ вряд ли был бы получен…

Скупив по дешевке наши ЗРК, американцы слямзили из них все, что только было можно. Но пока они создавали свою гордость – «РАС-3», мы уже соорудили «Фаворит». На выставке вооружений в Париже в 96-м году русские конструкторы предложили американцам устроить соревнование комплексов. Американцы не согласились…

И я снова вспомнил слова генерального директора «Оборонительных систем» Юрия Родина-Сова:

– Американцы могут простить себе многие слабости. Но они никогда не согласятся быть вторыми…

 

Как я командовал дивизией

Военный обозреватель «Комсомолки» полковник Виктор Баранец примерил на себя шкуру командира знаменитого воздушно-десантного соединения. Сегодня мы публикуем его служебные записки.

Танки, портянки и Ла-Манш

Первый раз я командовал дивизией еще капитаном. Должность комдива досталась мне за два литра армянского коньяка. Было это в Военной академии, на госэкзамене по общевойсковой тактике. Чтобы получить диплом с отличием, мне нужна была только пятерка. Три года матерые учителя – бывшие командармы и начоперы – лепили из меня полководца, способного добиваться побед где умом, а где и хитростью. Я крепко усвоил эту науку, особенно мне нравился древний военный завет: «Осел, груженный золотом, способен взять любую крепость». Золота у меня не было, но на четыре бутылки «Арарата» я наскреб. Нужный билет был мне гарантирован.

На огромной, как простыня, тактической карте я начертил красные стрелы от Потсдама (район дислокации моей дивизии) до Ла-Манша и подготовил замысел операции.

– А в том случае, если прорыв дивизии застопорится, – бойко докладывал я, – в тыл противника будет выброшен десант, который…

– Отставить! – вдруг сурово сказал генерал, который в госкомиссии представлял Воздушно-десантные войска. – Если вы вспомнили о десантниках в последнюю очередь, то ни вас, ни вашей дивизии уже нет! Вы явно недооцениваете значение ВДВ! Вы уже труп!

Я чувствовал себя боксером после нокаута. Квелым взглядом нашел своего профессора – у него был такой панический вид, словно ему предстояло вернуть мне два литра коньяка.

– А теперь, товарищ комдив, повторите замысел! – приказал мне генерал.

На этот раз мой замысел был облеплен словом «десант», как бублик маком. Мои парашютисты долбили супостата в хвост и в гриву, расчищая дорогу дивизии. Генерал довольно потирал руки. Он даже не дал мне окончить доклад – сам поставил величественную точку:

– И к вечеру следующего дня танкисты дивизии вместе с десантниками уже будут стирать свои портянки в водах Ла-Манша!

Мой красный диплом накрылся белым парашютом – я получил четверку. И крепко усвоил, что победы без десантников не добиться.

Тогда, почти четверть века назад, я командовал дивизией условной. Теперь же я собрался в дивизию реальную – 76-ю гвардейскую воздушно-десантную. Одну из старейших и передовых.

…Перед тем как отправиться в Псков, мне пришлось долго и детально обсуждать свой командирский «статус» с офицерами штаба и пресс-службы ВДВ. Договорились, что моя должность комдива, естественно, будет условной – я не имел права снимать провинившихся офицеров и солдат с должностей, отдавать боевые приказы и уж тем более поднимать в воздух и десантировать свои полки куда-нибудь в район Цхинвали или на российско-эстонскую границу. Да мне и самому было понятно, что боевая дивизия – не то место, где может куражиться заезжий столичный журналист. Даже в звании отставного полковника. Для меня самым главным было другое – войти в роль комдива, понять премудрости этой должности, взглянуть на жизнь контрактной дивизии «в упор», а не с высоты своего штабного кабинета.

Тетя Маша

Входить в роль комдива я начал с гарнизонной цирюльни. Облачившись в камуфляж полковника ВДВ, я обнаружил, что голове моей не хватает фирменной крутизны десантника – прическа у него должна быть или короткой, или ее вообще не должно быть.

– А вы у нас новенький? – робко спросила парикмахерша тетя Маша, настраивая машинку. – Я вас раньше не видела… Вы кого-то в дивизии меняете?

– Так точно! – сухо ответил я, не поднимая глаз. – Прибыл на смену генералу Семенюте!

Машинка перестала жужжать. Уборщица прекратила подметать пол.

– А справитесь ли, товарищ полковник? Станислав Юрич дивизию вот так держит!

Парикмахерша помахала перед моим лицом машинкой, крепко зажатой в побледневшем кулаке, и продолжила:

– Когда Семенюта поездом уезжал к нам на повышение из Тулы, так в Туле офицеры от радости железнодорожные рельсы целовали!

Я вспомнил, что в 1996 году, после отъезда Семенюты из Тулы, в тамошней дивизии захромала дисциплина – тогда министр обороны Родионов по этому поводу издал грозный приказ и «дрючил» командиров туляков на сборе армейского начсостава.

А через год после того, как Семенюта возглавил 76-ю, она стала лучшей в ВДВ. Легенды о строгости комдива разбрелись по войскам далеко за пределы псковского гарнизона, а многие из них давно стали юморным «армейским эпосом», который смачно украшает офицерские и солдатские посиделки наравне с анекдотами. И даже где-нибудь на дальневосточном краю земли иной десантник, которому пришлось служить «у Семенюты», может рассказать вам забавную байку о том, как в свое время комдив садился в дивизионный «кукурузник» (Ан-2) и кружил над гарнизоном, пеленгуя самовольщиков, сачков и пьяниц.

Дивизия, конечно, не в одночасье привыкла к жесткости Семенюты. Некоторые командиры за глаза его разносы называли «бзиками». Но когда по итогам учебного года в приказе министра обороны дивизия была названа лучшей, таких разговоров стало меньше…

Отец Олег

Прежде чем вступить в должность комдива, я решил получить благословение – это в дивизии уже не мода, а традиция. Рядом с дивизией – храм святого Александра Невского. Как давно заведено по неписаному правилу для новых командиров, службу в 76-й ВДД надо начинать отсюда – «от святых икон». Я тоже последовал этому порядку.

Настоятель храма батюшка Олег Тэор – давний и преданный духовный наставник личного состава дивизии. Этот седовласый, много поживший человек поражает своей неукротимой молодецкой энергией. Он исповедует воинов, наставляет их на путь истинный, ходит вместе с ними пешком или в БМД на боевые операции в Чечне, десантируется в горах наравне с разведчиками из боевого вертолета. Бойцы дивизии за глаза добродушно называют его Талисманом и Энерджайзером. Я тоже попросил наместника Бога на земле благословить мою службу в должности врио комдива. Тэор охотно сделал это, а затем пригласил меня на берега древней реки Великой, к легендарному камню собирательницы и защитницы земель русских княгини Ольги. Там я и получил мудрое наставление Тэора:

– В твоем ратном деле сейчас важнее не победа, а польза.

После духовных общений я пригласил батюшку в свой «спецкабинет» в офицерской столовой на обед «от имени комдива». Пока ехали по городу, я лихорадочно ломал голову над тем, как бы потактичнее решить вопрос насчет «пяти капель», без которых кусок хлеба в рот не лезет.

Тут в глазах батюшки Олега сверкнул лукавый огонек.

– Товарищ полковник, давайте подъедем к моему дому, – попросил он.

Через несколько минут отец Олег вернулся в машину со свертком, и мы понеслись к столовой. Там в моем командирском «спецкабинете» уже был накрыт обед. Тэор энергично прочитал молитву, поставил на стол литровый штоф и попросил разлить в бокалы. Я впервые в жизни делал это в компании духовного служителя. Чтобы не попасть впросак, плеснул на дно батюшкиного бокала граммов пятьдесят и вопросительно взглянул на Тэора.

– Смелее лейте, товарищ полковник, – пробасил он. – Смелее! Я причащусь только разок. А вы сколько хотите…

Когда в бокале было уже граммов сто, батюшка сказал спасибо. Такую же дозу я налил сопровождавшим меня офицерам и, взяв свой бокал, нюхнул жидкость. Самогон пах травой, летом и церковным ладаном.

– Амброзия! – восхищенно сказал я Тэору.

Он гордо улыбался, поглаживая свою седую бороду.

После второго бокала самогона мы с батюшкой стали живо обсуждать роль церкви и прессы в жизни армии. Тэор приятно удивил меня: он регулярно читает «Комсомолку» и хорошо помнит, что наша газета первой опубликовала список солдат и офицеров шестой роты 104-го парашютно-десантного полка, героически погибших в Чечне. Что мы обсуждали с батюшкой после третьего бокала, не помню.

Сизым утром я проснулся в гостинице от рева самолетов. Было около шести, а дивизия уже «качала» мускулы. Мне стало неловко от того, что подчиненные уже вовсю занимаются боевой учебой без моего руководства. Я засобирался в штаб дивизии. Моя командирская машина уже ждала у подъезда. Генерал Семенюта приказал выделить мне «спецтранспорт» – новенькую «Газель».

Генерал и другие

…Если бы комдиву генералу Семенюте всерьез пришлось бы передать мне бразды правления, он бы, наверное, сделал это с великой радостью: только в плане работы на неделю – десятков пять задач. Надо контролировать, как начался новый учебный период в полках, готовить новую тактическую группу в Чечню, тренировать роту, которой предстояло десантироваться в ходе учений на Дальнем Востоке, проследить за новым набором контрактников, провести прием офицеров и их жен по личным вопросам, готовиться к очередной московской инспекции, поторопить строителей, ремонтирующих общежития, принять группу иностранных десантников, отправить доклад министру обороны…

– Хлеб комдива черный и соленый, – сказал генерал.

Мне нужно было попробовать хотя бы краюху этого «хлеба». Я сказал об этом Семенюте.

– Ну тогда познакомьтесь с заместителями комдива, с командирами частей, побывайте в полках, на полигоне, на прыжках, в общежитиях, в столовых, в квартирах офицеров, – ответил он.

Первым делом я попросил начальника отделения кадров дивизии подполковника Александра Фризина просветить меня по части офицерского состава. Командное ядро соединения – несколько сот офицеров с боевым опытом, большинство прошли «две Чечни», почти у всех боевые ордена. Укомплектованность офицерских должностей – до 85 процентов. Больше всего вакантных «дыр» во взводах и батареях. Но еще года три назад их было значительно больше. Лейтенанты и старлеи уходили из дивизии из-за низкой зарплаты и бытовой неустроенности. Но как только дело с жильем двинулось с места и власти подкинули деньжат в связи с переходом на контрактную систему, отток младших офицеров сократился. А сейчас опять десятка два из них засобирались «на гражданку».

После беседы с кадровиком в моей рабочей тетради комдива появилась первая запись: «Разобраться с жильем офицеров. Заслушать доклад зама командира дивизии по тылу полковника Ростиславова Е. Д.»

Затем я отправился к первому заму – начальнику штаба дивизии полковнику Михаилу Теплинскому. Я помнил его еще по «первой» Чечне – там разведчики капитана Теплинского наводили ужас на басаевские банды, засевшие в горах. Там он совершил подвиг, ринувшись с группой бойцов на бандитские пулеметы, чтобы спасти попавших в ловушку. За что и получил Золотую Звезду. Пожалуй, это самый молодой начштаба дивизии в нашей армии – ему лишь недавно исполнилось 34.

– Для нас основное сегодня – контролировать тренировки парашютно-десантной роты, которая готовится к участию в стратегических учениях на Дальнем Востоке, – рассказал Теплинский. – Командующий ВДВ каждый день требует доклада по этой роте. Через неделю будет инспектировать ее лично. Если что, головы нам не снести. Командир полка Кочетков это тоже понимает и потому держит роту, как говорится, в мыле.

Я сказал Теплинскому:

– Поеду к Кочеткову. Возьму под личный контроль тренировку роты. Поруковожу, так сказать, на местах.

Но как бы ни была хитра на выдумки голь, а этот фокус Москва раскусила и приказала «повторить упражнение». Минобороны взяло набор в свои руки и приказало десяти областным и краевым военкоматам подбирать кадры. А поскольку кандидаты в добровольцы первым делом интересовались «манишками», говорить им правду отваживались не все военкомы. Некоторые на полном серьезе стали уверять земляков, что в 76-й ВДД им будут платить аж по 25 тысяч рублей. Кандидаты сотнями становились в очередь до первых петухов. Но в Пскове их ждало жестокое разочарование.

И все же дело сдвинулось – желающих служить за 5 тысяч рублей с прибавками удалось в конце концов набрать.

Я спросил «своего» зама по воспитательной работе полковника Евгения Манина, как мы будем решать эту проблему. Тем более что на глазах Евгения Егоровича начиналась «кадровая революция» в нашей дивизии, а изучение людей – его повседневная работа. Манин убедил меня, что надо создавать в штате дивизии учебную роту (наподобие бывших полковых школ), где мы будем по специальной методике готовить кадры для дивизии.

В тот же день я подготовил служебную записку для Генштаба с просьбой рассмотреть наши предложения и пойти навстречу.

Паспорт дивизии

Образована в 1939 году. За время Великой Отечественной войны 17 раз удостаивалась благодарности Верховного Главнокомандующего. С 1947 года дислоцируется в Пскове. С 1988 года части дивизии участвовали в урегулировании конфликтов в Азербайджане, Приднестровье, Молдове, Южной и Северной Осетии, Абхазии, Дагестане, Чечне. За мужество и героизм 2129 воинов дивизии награждены госнаградами, 34 из них удостоены звания Героя России. С 2001 года дивизия первой в Вооруженных силах РФ начала переходить на полностью контрактный способ комплектования. С 2003 года все полки и батальоны соединения состоят только из контрактников. По итогам боевой подготовки прошлого года 76-я ВДД признана лучшей в Российской армии.

Разговор в кабаке «Пузырь»

Памятуя о главном принципе комдива Семенюты «знать все, знать всех», я стал размышлять, как узнать думы и чаяния солдата-контрактника, разобраться в его радостях и болях. Неоднократные мои попытки разговорить иного добровольца на дорожке военного городка, в курилке, в столовой и тем более в штабе к успеху не привели. Служебная обстановка не располагает бойцов к откровениям. Надо было искать иной способ общения. И я его нашел.

В свободное от службы время я засел в углу немноголюдной пивнушки (ее в гарнизоне называют «Пузырем») и стал ждать. Некоторые бойцы, облизывая губы, врывались в палатку с жадными глазами, но, едва завидев полковника в углу, уныло покупали курево и уходили с таким видом, будто рассчитывали попасть на свадьбу, а попали на похороны.

Наконец, вошел сержант с голубой лепешкой на бритом затылке, посмотрел на меня бесстрашным взглядом, взял пива и с демонстративной неспешностью сел за соседним столиком. Подсев к нему, я честно признался ему: журналист, полковник запаса, приехал посмотреть, какая тут у десантников жизнь.

– Какая тут жизнь… Жизнь десантника висит на 28 стропах, – спокойно ответил он и решительно добавил: – Интервью не даю. Без разрешения командира не положено.

Я стал убеждать его, что ни о каком интервью речи не идет – просто беседа. И дал ему слово офицера, что фамилию его называть не буду. Тут он, кажется, поверил. Я угостил его кружкой пива, он потеплел, посмелел и сказал, что зовут его Александром. Я спросил его:

– Как ты попал в контрактники?

– Как многие. Отслужил срочную. Вернулся домой. Отдохнул. Специальности нет, работы нет. У матери пенсия 800 рублей. Сестра работает на почте за две с половиной тысячи. Идти на шабашку – перед девчатами стыдно. Колхоз «Сорок лет без урожая» развалился, последний трактор и тот вороны клюют. Сижу, курю, смотрю телевизор, думаю. Стыдно дармоедом быть. А тут по телевизору областному объявляют, что в Пскове контрактников набирают. Нужны механики-водители на БМД. А я в срочную в танке механил. Имею первый класс. Ну, сел и поехал. Меня приняли. Да у нас в полку почти все такие, как я: или из глубинки, или из городских, но бедных.

– Какой у тебя тут была первая зарплата?

– Четыре семьсот.

– А сейчас сколько платят?

– Шесть.

– Хватает?

– Ну это уже что-то… Я уже вот и мобилу купил. Многие почти на тысячу меньше моего получают. Правда, те, кто прыгает, за каждый прыжок сотню с гаком получают. Холостым с такими деньгами еще ничего. А вот женатикам тяжело. У многих жены не работают, с детьми сидят. Иные говорят, что если так будут платить, то до конца контракта дотянут – и на волю.

– А ты женат?

– Пока нет.

– А жениться есть мечта?

– Мечта любого десантника – приземлиться на крышу своей квартиры. А у меня тут ее нет. Я живу в общежитии. У нас и женатые живут в общежитии, хотя некоторые – в городе.

– Учиться думаешь?

– Нам сказали, что после первого контракта разрешат заочно учиться где хочешь. А если это не получится, пойду в школу прапорщиков.

Тут в кармане Александра зазвонил мобильник.

– Извините, мне нужно на вечернюю поверку.

Офицерский кошелек

Когда мы с офицером штаба майором Константином Ивановым ехали на стрельбище, я поинтересовался у него, сколько он получает. Оказалось, 7800 рублей. Константин женат, двое детей – двенадцать лет и два года. Жена не работает, сидит с дочкой. Иванов так раскладывал свои расходы:

– Примерно три – три с половиной тысячи уходит на питание семьи. Остается, значит, четыре пятьсот. Семьсот плачу за квартиру и коммунальные услуги. Остается три восемьсот. Тысячу плачу за спортшколу сына. Уже осталось две восемьсот. Тысячу плачу за телевизор – взял в рассрочку. Итого на «вольные» расходы, как видите, остается «штука». Не разгонишься. А ведь и детям, и жене нужно одеваться. Я уже о себе не говорю. А вы видели, в наших магазинах цены какие? Не слабее ваших, московских.

Майор Иванов прослужил в армии 15 лет. Был несколько раз в Чечне. У него светятся глаза, когда выпадает возможность прыгнуть с парашютом – за каждый прыжок ему платят 160 рэ. Самое большое счастье майора Иванова – когда в день удается прыгнуть дважды.

Ужин с иностранцами

Дел у меня выше крыши, а тут пришла из Москвы депеша, чтобы я принял как следует целый взвод американских и английских десантников. Меня этот приказ насторожил. Сразу подумалось: «Может, проверяют бдительность комдива-стажера?» Позвонил в штаб ВДВ и, на всякий случай, попросил подтвердить указание. Мне подтвердили: это приказ Генштаба. Ничего себе, думаю: самая боевая дивизия, стоит почти у самой границы, а тут на тебе – целый взвод профессиональных разведчиков запросто в нее запускают. Во времена настали!

Важнейшая обязанность комдива – лично контролировать тренировки десантников.

Но приказ есть приказ – будем встречать гостей по полной программе. Я дал команду приготовить роту почетного караула, оркестр, пригласил ветеранов дивизии. Взвод из полка Кочеткова покажет иностранцам свою десантскую прыть, в полковой столовой попотчуем коллег солдатскими борщом и кашей.

Когда привезли гостей, я встал под боевое знамя, и сердцу моему стало тесно в груди от гордости за моих бравых ребят. Так и захотелось поиграть мускулами дивизии недалеко от границы, где золотые купола псковских церквей уже рассматривают в бинокли натовские генералы. Импортные десантники возложили венки к памятнику воинам шестой роты и поставили свечи в полковой часовне. Замкомандира полка по воспитательной работе подполковник Виктор Петров провел гостей по территории части среди кленов, елей и берез и с гордостью рассказал им, что к десантникам частенько наведываются даже лисы и зайцы.

И в этот момент за ближними кустами вспыхнул со страшным грохотом бой, повалил дым. Бравые рейнджеры НАТО, прошедшие не одну войну, на дрожащих ногах бросились в сторону с побледневшими лицами – полковник Кочетков с имитацией боя явно переборщил. Я даже забеспокоился.

Когда программа встречи была выполнена, я повел гостей в полковую столовую. У иностранцев глаза на лоб полезли, когда они увидели столы, ломящиеся от такого количества яств, что ресторан «Националь» отдыхает. Бывший комдив генерал Юрий Соседов, не моргнув глазом, сказал натовцам:

– Все, что вы видите на столах, – обычное меню нашего солдата. За исключением икры и водки.

При этом ни один из иностранцев даже не улыбнулся.

Совместное употребление алкоголя настраивает на дружеский лад даже недавних противников. Я спросил у американского майора Миллера, представившегося врачом (хотя в Югославии я видел его в роли офицера разведки), удалось ли штатовским военным «отстирать мозги» от последствий «холодной войны»?

– О, йес, – ответил он, – теперь мы не враги. У нас теперь общий враг – терроризм. Россия – наш партнер.

Тут я спросил его с хмельной советской прямолинейностью:

– Если мы партнеры, то зачем натовские танки уперлись своими стволами в российские границы?

– Мы просто охраняем наших союзников. НАТО для России не угроза.

– А если бы наши боевые самолеты снова несли бы боевое дежурство на Кубе?

– О, это был бы для США дискомфорт!

Получался разговор слепого с глухим, и я почувствовал, что с большой политикой надо завязывать.

Щи да каша

Королевский обед с иностранцами породил во мне странное чувство стыда – я решил узнать, чем же на самом деле питаются мои солдаты. В полковых столовых дивизии я не обнаружил больших, как в тюрьмах, обеденных столов на 10 человек с пудовыми бачками и черпаками, с жирными лавками, выкрашенными мрачной охрой, с рвотным запахом скисшей пищи и гнутыми, будто их испытывали на прочность под танками, алюминиевыми тарелками. Не обнаружил в посудомойке и традиционного чумазого бойца с бычком в зубах и грязными распаренными руками.

Огромные чистые залы. Белые скатерти (под целлофаном) на столах на четыре человека. В меню – минимум два блюда (и еще два – альтернативные). Хочешь – бери борщ, а хочешь – суп гороховый.

Каждый день новое меню, не так, как в былые времена: утром и вечером – каша-«кирза» с подливой, ничем не отличающейся от солидола. И так по всей армии. А тут – хочешь на второе мясо тушеное, а хочешь – судак, жареный в соусе. Сказал бы мне кто-нибудь, что солдат «по заказу» кормят пельменями, я бы поверил в это так же, как в слова генерала Соседова о красной икре и водке. Но насчет пельменей это правда. Своими глазами видел. И на третье у солдата есть выбор – компот, чай или даже сок.

В столовой артиллерийского полка – 400 посадочных мест. На желудок контрактника 24 часа в сутки работает 120 гражданских наемников (три смены). Официанты и повара держатся за свое место зубами – за забором части им не найти такой работы.

Город в голубом берете

Уезжая из Пскова, я долго смотрел в окно вагона на город, который немного пробежал за поездом и, запыхавшись, отстал.

Я держал в руках книжку, подаренную мне генералом Семенютой, в которой были такие простенькие слова: «Псков всегда была военным оплотом Руси». После древних дружин времен Александра Невского, после героев первой и второй мировых войн пришла пора быть тут военным оплотом 76-й гвардейской ВДД, в которой почти каждый восьмой – псковитянин. Мне вспомнилось, что многие улицы и переулки названы в честь героев дивизии нашего времени. Есть даже единственная в мире площадь Десантников. Естественно, псковских.

 

Чем больна российская оборонка?

В. Баранец: – Тема нашего очередного «Военного ревю» называется «Чем больна российская оборонка?». В студии я, военный обозреватель «Комсомольской правды» полковник Виктор Баранец, и мой постоянный собеседник военный эксперт полковник Михаил Тимошенко. Минутки три-четыре отниму у вас, чтобы доложить вам общую диспозицию этой проблемы. А потом Михаил выскажет свое видение.

Итак, какую оборонку Россия приняла у СССР? Это было более двух тысяч предприятий (сейчас их стало 1600), на которых работало более двух с половиной миллионов людей. Дальше наступил период стагнации, недофинансирования, когда наша оборонка спасалась почти исключительно за счет иностранных военных заказов. В тот период я приехал к одному генералу военно-промышленного комплекса и сказал: «Что же вы делаете, предатели, вы 75–80 % своей продукции гоните за рубеж!». А он ответил: «Остынь, полковник. Вот эти вот китайские, индийские, малазийские деньги сегодня и спасают нашу оборонку».

Так длилось лет десять. Вы помните, был период конверсии, когда мы вместе с ракетами клепали кастрюли, лопаты, иногда даже титановые. Ходят такие легенды. Поэтому мы сегодня имеем то, что мы имеем. Сейчас Михаил продолжит. Но я бы не хотел, чтобы здесь прозвучал некий некролог. Сегодняшняя оборонка очень разная. Она… такая островная. Есть острова, которые еще способны делать продукцию мирового плана. Хотя и тут мы можем предъявить какие-то претензии, но, тем не менее, покупают. Не зря же мы на втором месте в мире по экспорту вооружения. И есть, конечно, серенькая зона, где кое-что еще фурычит, где мы пытаемся что-то сделать. И есть провальная зона, где мы уже не делаем то, что можно продавать.

Еще одна трагедия. Мы за эти двадцать лет очень сильно насытили мировой рынок вооружений. И китайцев, и индийцев накормили по горло. Они уже даже нами брезгуют. Мы шли даже на то, что продавали лицензии, фактически свои ноу-хау. Этим помогали будущим покупателям и сужали свой рынок. Вот сейчас у нас такое положение. И здесь появился Рогозин, который на чапаевском коне ездит по военно-промышленному комплексу, делает заявления о том, что у нас будет. Но если и будет, то через двадцать, через тридцать лет. А армия говорит: я хочу оружие сейчас, и хорошее. Кроме того, появилось новое поветрие. Прежде чем передать слово Тимошенко, должен сказать, что не от доброй жизни мы стали покупать израильские беспилотники, французские большие десантные корабли, итальянские броневики, уже замахнулись на немецкую сталь, уже замахнулись на снайперские винтовки. Но я заканчиваю, и передаю слово Михаилу Тимошенко.

М. Тимошенко: – Здравствуйте, товарищи. Мы ждем ваших звонков. А насчет нашего УПК могу сказать: вообще говоря, господин Маслюков, последний принц Госплана и председатель ВПК считал, что в Советском Союзе было 1215 оборонных предприятий. А потом они после распада Союза стали плодиться, как кролики. Директора стали делить предприятия на цеха. Каждый цех получал юридическое лицо. И точно сказать, сколько их на сегодняшний день, никто не может. Но трагедия-то в другом. С распадом Союза распались кооперационные цепочки. И многие наши производства или испытательные станции, например, торпедного оружия, оказались за рубежами страны.

В. Баранец: – И ракетное оружие тоже. Днепропетровск.

М. Тимошенко: – Тут видишь, совсем весело. Вот мы собираемся и даже проанонсировали, что к 2018 году сделаем новую, тяжелую, жидкостную ракету. И тут же начались вопли: «Мы будем делать ее вместе с «Южмашем»! Я хотел бы посмотреть на того, кто это пишет, и спросить: он читал соглашение, которое Украина подписала с Соединенными Штатами относительно «Южмаша»? Думаю, что нет. Потому что если б читал, он бы даже не заикнулся об этом. Потому что трудно сказать, чей же это сейчас завод и кто же им управляет.

А возвращаясь к теме нашей оборонной промышленности, скажу, что больна она уже лет тридцать. Ты правильно сказал: все началось с конверсии, потому что как только Михаил Сергеевич залепил про конверсию, наши американские партнеры, политики тут же взяли это на вооружение. Но у них же все не так. У них же сделано по уму. И конгресс вместе с сенатом встал на дыбы. Что вы хотите сделать? Лишить нас голосов избирателей? Это вот русские хотели делать конверсию, вот они ее в Бийске сделали, на «Сибприбормаше». Калибр ракеты точь-в-точь совпадал с калибром стиральной машины «Рига». И вот теперь они делают «Ригу-5». И пусть делают. Ракеты в вас не полетят.

А вот относительно управления УПК, говоря о сегодняшних руководителях, ты сказал про чапаевского коня. Я бы сказал больше. Это, знаешь, что мне напоминает? Напоминает замечательную песню «Комсомольцы-добровольцы»: «Сквозь огонь мы пройдем, если нужно». Ну и что? Увидел человек пистолет, он ему понравился. «А давайте примем его на вооружение». Какой черт его принимать на вооружение, если этот пистолет армейский. Надо сначала проверить, как он там, в грязи, в пыли работает. «А вот давайте примем на вооружение эти винтовки». «Орсис» – да, хорошая винтовка, штучное изделие, елки-палки. Но, парень, ты с автоматом разберись. Кто бы заказал, кто бы сформулировал ТЗ… А теперь все давайте ставить на колеса.

И вот я смотрю по телевизору: боже мой, как я давно его не видел, замминистра обороны, начальника тыла генерала Булгакова. Тыловики же известны своей смелостью в расходовании денег. И крайней сметливостью. И вот он рассказывает всем, показывая огромный автозаправщик, который за спиной у него стоит. Вон, говорит, у него десять сосков, он может заправлять сразу десять машин, у него двенадцать кубов бак, и у него мотор имеет ресурс два миллиона километров. Замечательно. В среднем, сколько автозаправщик наезжает, пусть даже ежедневно? Километров пятьдесят. В год двадцать тысяч. Делим два миллиона километров на двадцать тысяч. Он будет сто лет эксплуатироваться! Значит тот, кто подпишет соглашение о поставке этих замечательных топливозаправщиков, через сто лет с кем будет рассчитываться? Там уже не будет не то, чтобы памяти, но и косточек его. Это нелепица. Тем более что такого слона можно вывести из строя одной миной или одной гранатой. А ты сделай три топливозаправщиков по четыре куба, по крайней мере, не подорвешь их одной миной.

В. Баранец: – Разные концептуальные подходы у Михаила Тимошенко. Я вот о чем хочу тебя спросить. Миш, вот смотри, когда мы затеяли покупку «Мистралей», я только за горло адмирала не хватал, вопрошая: «Товарищ адмирал, убедите меня, что это нужно российскому флоту». Михаил, ну давай, может быть, хоть ты меня убедишь в их необходимости.

М. Тимошенко: – Не генерал, не адмирал, не за деньги, не с пьяных глаз убедить тебя в этом не сможет. Меня занимает сейчас другой вопрос с «Мистралем». Вот мы подаем как достижение во всех средствах массовой информации, что определись с авиационной группировкой для «Мистраля». С чем определились-то? 16 вертолетов как было, так и есть на борту. Не влезет их туда больше, не затолкаешь. Это у Гоголя в церкви не было мест, а пришел городничий, и место нашлось. С вертолетом так не получится. Но вопрос ведь в другом. Пришел «Мистраль», вертолеты перекинули на берег батальонам морпехов с мелким стрелковым оружием. Это хорошо, если там папуасы. А если кто-то посерьезней? Значит, «Мистраль» должен был прийти и в Ангрен, Николай Москаленко, и высадить на упор танки. Так мы же только что решили грена порезать. Елки-палки! А эти корветы и фрегаты, которые должны обеспечивать сохранение? Весь Тихоокеанский флот не может сейчас на «Мистраль» собрать.

В. Баранец: – Говорят, что весь флот будет за ним ходить выводком. Авиация висит в воздухе.

М. Тимошенко: – Представляешь, какая классная вещь. Тут же назначаются учения на Дальнем Востоке. Тут же солидно выходит «Мистраль». Тут же широко анонсируется в прессе, что учения будут освящены присутствием Верховного главнокомандующего и премьера. И вот это хрень-корыто уползает в море, вокруг него тучи кораблей. Что они делают? Никто не знает. Понять не премьер, не президент не в состоянии. Потому что их вообще может быть и не видно. Они за горизонтом. Но зато на вертолете, на палубе иностранные гости, ну – класс! А тут рядом Гамов и прочие. Какая гордость будет!

Андрей, звонок: – Здравствуйте, товарищи полковники! Я живу в Краснодарском крае. Здесь трое суток шли учения на нашей территории. И постоянно летали самолеты, и днем, и ночью. Это радует, что такие масштабные учения и сколько техники задействовано и людей. По поводу оборонки. Я считаю, что, может быть, пришло время и ракеты стратегические заказывать в Китае где-нибудь. Может быть, там подешевле.

М. Тимошенко: – А я думаю, что таджиков надо позвать, и таджики сделают ракету с помощью напильников, паяльников и отверток.

Андрей: – Это объективная, экономическая реальность. Все равно рано или поздно придется ракеты заказывать в Китае.

М. Тимошенко: – Да. Они будут дешевле, быстрее и качественнее.

Андрей: – Сейчас что-то изображает из себя Рогозин, это чистой воды популист. Я не видел еще ни одной внятной идеи от него. Вот с этим гиперзвуком, со станциями на Луне, на Марсе, на Юпитере – ну зачем?

М. Тимошенко: – Десять спутников грохнулись бог знает куда, да хрен с ними, уважаемые товарищи граждане России и россияне. Зато мы лет через сорок построим станцию на Луне. Что сказать насчет ваших учений, которые вы видели? Да, сердце, может быть, и радуется. Только вот какая штука. Ведь это командно-штабные учения. Была задачка проверить, так сказать, автоматизацию управления войсками. Готовы ли мы к пресловутой сетецентрической войне. Но на этот счет молчание гробовое.

В. Баранец: – Молчание ягнят. Спасибо вам, Андрей, за звонок. Хорошо, что вы так ситуацию оценили. Я ждал, что сейчас будем ныть. А у нас, оказывается, хорошие впечатления.

Борис, звонок: – Хочу попросить прокомментировать снятие этой женщины Воробьевой, которая академией командует. Ее давно снимать пора. Прокомментируйте, пожалуйста.

В. Баранец: – Я начну. А закончит Михаил Тимошенко. Ему тоже хочется по этому поводу сказать. Проблема общеизвестная. Сердюков привел с собой из федеральной налоговой службы огромную женскую команду. Поскольку они из налоговой полиции, то наш остроумный российский народ назвал их наложницами Сердюкова. Вы знаете, что натворили эти девчата, хотя им выдавали такие авансы, будто они – матерые профи. Но эти матерые профи понятия не имели, как оружие закупать, как устроена система финансирования, как устроена система денежного довольствия, ценообразования. Короче говоря, это были просто свои тетки. Повторяю: команда своих теток. И вот, когда, несмотря на неоднократные указания и требования президента навести порядок, когда президент сам устраивал разгон за то же финансирование, за то же жилищное обеспечение, в конце концов, у Путина не выдержали нервы, и «первый пошел». Конечно, этот первый – Воробьева. Но армия ждет, что там, в конце концов, придут нормальные люди. Я не хочу сказать, что всех женщин надо выгонять, но нужно, чтобы туда пришли люди, которые будут заниматься всерьез делом, которые будут знать армию. Устранение Воробьевой меня лично радует. Ждем очередных кандидатур.

М. Тимошенко: – Я вот тебя слушал сейчас про этих теток… Ты знаешь, они ведь не только в Министерстве обороны. Я вот, например, очень сочувствую Дмитрию Анатольевичу Медведеву. Он, как Сизиф, катит этот камень Сколково. А кем мы будем укомплектовывать Сколково-то? Вроде бы нужны новые Ломоносовы, Феофаны Прокоповичи и прочие. Но где их взять? Их же не возьмешь из берлоги, из какой-нибудь ночлежки…

Я вот заканчивал московскую физико-математическую школу. Так нам до новосибирской школы было как от Петровско-Разумовского до Боровицких ворот ползком. И вот тетки, свирепые бабы из Новосибирского управления образования, вдруг запрещают преподавать в этой школе профессорам, потому что у них нет диплома об окончании педагогического училища. Дмитрий Анатольевич, это не ужасное министерство обороны, которое вам не подчиняется, а министерство образования! Так, может, их разогнать всех к чертовой матери, оставить только одно министерство в Москве, а на местах разогнать? Мы же не слышали, например, об управлении народного образования Нью-Йорка. Или, например, о муниципальном унитарном народном дошкольном образовании Бронкса. Как-то живут же люди. Может, этих обалдуев, которые не представляют, с чем имеют дело, все же разогнать? И нам будет надо гораздо меньше гастарбайтеров.

Николай, звонок: – Здравия желаю, товарищи полковники. Я в Смоленской области живу. Меня система ПРО интересует, которая в Европе. Я понимаю: если что-то случится, закроют сначала Калининград, а потом Смоленск. И вот такой ответ: есть ли за этими словами что-то или нет? Страшновато потому что.

М. Тимошенко: – За этими словами есть слова. Все.

В. Баранец: – Я в добавление хочу сказать, что специалисты, которые знают истинное положение дел, столь же саркастичны, как и мой коллега Тимошенко.

Алексей Иванович, звонок: – Здравствуйте, товарищи полковники. Я живу возле Торжка, где у нас знаменитые вертолеты летают. Какие-нибудь нормы по высоте полетов есть у них? Я знаю, что такое вертолеты над головами. Причем в ночное время, потому что керосин нам только по ночам привозят. Такой вой стоит, что дети и больные люди подпрыгивают на кроватях.

В. Баранец: – Вы живете неподалеку от Торжковского учебного центра? Там у вас дача?

Алексей Иванович: – Да. Дома частные, поселок Медное.

В. Баранец: – Сколько лет существует учебный центр?

Алексей Иванович: – Я живу в поселке уже 23 года.

В. Баранец: – И 23 года Торжок вам мешает жить?

Алексей Иванович: – Да. Это расстояние примерно от Торжка до Медного, 25–30 километров. Над рекой они летят, и гул стоит над поселком.

В. Баранец: – Много молодых летчиков, они часто теряются. А речка – это хороший ориентир. Почему над дорогой летают? Потому что ориентир. Это одна сторона вопроса. Но я бы усмотрел, тем не менее, в вашем вопросе претензию. Да, наверное, надо что-то делать. Тем более что город все ближе и ближе подпирает поселки к нашим учебным центрам, публика недовольна. Родная армия мешает им жить на родной земле.

М. Тимошенко: – Много раз обсуждалось утащить оттуда учебный центр, из Торжка.

В. Баранец: – В Сибирь куда-нибудь?

М. Тимошенко: – Конечно, где домов рядом нет.

В. Баранец: – Тогда в Арктику, там вообще ничего нет, кроме медведей.

М. Тимошенко: – Да. У нас же все так. Понимаешь, нам мешает аэродром, к примеру, Шереметьево. А ты чего хочешь в отпуске делать? А я хочу за рубеж слетать? Откуда полетишь? Из Шереметьева. А что кто-то не знал, что там самолеты летают, когда свою дачу строил сорок лет назад под глиссадой Шереметьева? Знали. Так зачем строили?

В. Баранец: – Видимо, тогда это их не интересовало. Михаил, меня больше всего заботит, что наша армия все больше и больше начинает некоторой части нашего населения мешать жить. Вспомни вот тот скандальный случай, когда пилот пролетел вдоль дороги, там его охаяли. А потом оказывается, что он просто выполнил упражнение.

М. Тимошенко: – А сообщили даже мировому сообществу, высказывали возмущение. Зачем мутить воду? Зачем катить бочку на родную армию?

Сергей, звонок: – Добрый вечер. У нас на территории города Волгограда и Волгоградской области находится несколько военных частей. Так вот недавно компания «Унифор» (есть у нас такая) продала сеть хлебных заводов американскому инвестиционному фонду.

М. Тимошенко: – Это доказано? Это не сплетни?

Сергей: – Это не сплетни, это распространенная информация, в частности, в интернете, достаточно шума было.

М. Тимошенко: – Это серьезная информация. Ее надо проверять.

Сергей: – Согласен. Но, тем не менее, министерство обороны контролирует вот такие вещи? Это ведь вопрос о продовольственной безопасности, касающийся напрямую армии.

В. Баранец: – Итак, мы услышали, что три воинские части снабжаются хлебом от фирмы, хозяевами которой являются американцы. Чтобы не было таких вопросов, надо определиться, до какой степени и какие части иностранные, владельцы фирм могут проникать в структуру нашей армии. Михаил, так не ровен час, патроны будем делать на американских предприятиях.

М. Тимошенко: – Да не в патронах дело. Это наш позор. Падение качества теряется вместе с людьми. Смотри, Алжир плюнул нам в лицо, вернув «мигари»-29 СМТ. Странные алжирцы не хотят летать на машинах с контрафактом. А нашим летчикам можно. Потом было расследование. Признали нехотя, что там датчик в предельных режимах.

В. Баранец: – Это была позорная страница…

Сергей, звонок: – Все дело в том, что у нас Министр обороны, который об армии имеет смутное представление, при всем моем уважении к Владимиру Владимировичу…

В. Баранец: – Он не одинок. Дмитрий Олегович Рогозин имеет об оборонном производстве ничуть не большее понимание, чем об армии Сердюков.

Сергей: – Но почему у нас так? Потому что мы Третью мировую войну проиграли?

В. Баранец: – Да нет. Я думаю, что все гораздо проще. Те, кто знал, – они же советские по закваске, с ними трудно договариваться. Они начнут упираться, говорить начнут: «Мне вот это нужно для производства, вот это нужно для производства…». Нет, чтобы встроиться в рынок. Мы встроились в рынок, елки-палки…

Юрий, звонок: – Здравствуйте. Хотел бы услышать от вас оценку десяти лет путинских, с 2000 года, и десяти лет ельцинских относительно армии. По одному положительному моменту и по одному отрицательному.

В. Баранец: – Почти что в три раза якобы повысили денежное довольствие, о чем ныли офицеры. Двадцать лет, вы знаете, мы жили у подножия социальной лестницы. Конечно, про «в три раза» – это ложь. Почему? Потому что отняли многие социальные льготы и где-то, может быть, в два раза повысили денежное довольствие. Это плюс. А минус, я считаю, что до сих пор не снят Сердюков.

М. Тимошенко: – А я вот чего хотел бы понять. 20 марта 2012 года наш тогдашний президент и верховный главнокомандующий Дмитрий Анатольевич Медведев заявил, что военная реформа окончена. А тут вдруг оказывается, что у нас теперь вместо бригад на их базе формируют усиленные батальоны, потому что там не набрать народу больше.

В. Баранец: – Начинается реформа реформ, Миша.

М. Тимошенко: – Ведь Путин сказал, что невозможно иметь в стране армию, в которой ты не можешь найти ни одной боеготовой полностью укомплектованной части. А нам Николай Егорович что рассказывает? У него все время боеготовность, укомплектованность повышались. Потом – хлоп! – бригады не боеготовы.

В. Баранец: – Ни одна бригада постоянной боеготовности не укомплектована до того минимума, даже которая положена.

Геннадий, звонок: – Добрый день. Оборонка еле дышит, мы все это прекрасно понимаем. Я в свое время готовил доклад по результатам действий, что в правительство предоставлялся. И понятно: отставка Воробьевой свидетельствует о том, что при существующем положении дел просвета не будет. Мои коллеги-офицеры ушли. Я Панкову написал, спросил, как могут мои офицеры, подготовленные люди уходить. А приходят в центральный аппарат молодые люди, девчонки.

Как вы считаете, будет ли меняться положение дел при существующем министре обороны? Есть ли перспектива, сменят ли его?

М. Тимошенко: – Я думаю, что нужен визит жареного петуха.

В. Баранец: – Я тоже так думаю. Но попытаюсь ответить немножко в другом ключе. Когда сменится Сердюков? У меня есть некие такие подозрения, что, возможно, даже этой осенью. Если нет, то следующей весной. Я аккуратненько ставлю на март, потому что я был вообще-то убежден, что после выборов его сменят. Теперь вы говорите об этой девичьей команде, о наложницах. Я думаю, что эта команда, наверное, уйдет, наверное, не все, но, во всяком случае, процентов семьдесят, уйдет при появлении нового министра, здравого министра, который постарается из министерства сделать министерство, а не филиал Мебельторга.

Звонок: – Добрый вечер! Как вы считаете, в чем тут дело? Завод Хруничева, работающий на нас, запорол несколько спутников. А на Химкинский ракетный завод «Энергомаш», работающий на американцев, вроде жалоб нет.

М. Тимошенко: – Завод Хруничева запорол не спутники, а ракеты. А Химкинский завод работает, и слава Богу, радоваться надо.

В. Баранец: – Выполняет, может быть, американские заказы. Давай не продавать военные секреты.

М. Тимошенко: – Да нет. Дело не в этом. Дело в том, что по любой аварии должно быть назначено расследование, сделаны выводы и приняты меры. Я помню глухое советское время, когда при проклятых большевиках один из пусков морской макеевской ракеты привел к тому, что все было вроде бы хорошо, но у нее не запустились двигатели второй ступени. Но стартовое устройство волокло ее честно до Новой Земли. Уже потом оказалось, что выловили ракету. То есть надо было найти, куда она упала, поднять, приволочь, расчленить, отдефектовать. В результате оказалось, что слесарь не снял заглушку с одного трубопровода. Выяснили и фамилию слесаря, и фамилию начальника участка. А дальше возник вопрос о том, как вообще эта заглушка попала к ним в цех. Она не должна была туда попасть. КГБ вырыло яму глубиной в самую большую кузбасскую шахту и, наконец, нашло. На заводе были приняты меры вплоть до изменения формы заглушек. Чтобы тактильно слесарь ощущал, что он не то взял в руки… И военпред стоял. А теперь военпреда же надо искать с собаками, и найдут капитана.

В. Баранец: – Кажется, что на Химкинском заводе роль военпреда выполняют американцы и у них все хорошо.

Михаил, звонок: – Добрый вечер! У меня вот такой вопрос. В Советское время существовала Военно-промышленная комиссия при Совмине, которая определяла, что делать, как делать. Там была команда высоких профессионалов, не только военные, но и ученые. Что сейчас? Кто командует вот этими вещами? Или никто? Теперь только министр обороны?

М. Тимошенко: – ВПК командует Дмитрий Олегович Рогозин. Причем дел у него так много, что он утратил технологию контроля документов…

В. Баранец: – Я вам хочу сказать, что за военно-промышленной комиссией наблюдаю близко еще со времен своей службы в Генштабе. И скажу, что более синекуристой структуры я не видел. Вы знаете, военно-промышленная комиссия с 1992 года так же влияет, по-моему, на наш военно-промышленный комплекс, как облака на посев картошки где-нибудь в какой-то африканской стране. Но что меня поражает? Это сборище неких серостей с министерскими повадками, с огромными аппаратами, с огромными льготами. Но вы знаете, что у нас военно-промышленная комиссия ни разу не добилась за последние годы выполнения гособоронзаказа? Однако вы меня спросите, у кого самые большие доходы в правительстве? Больше, чем у премьера? У заместителя председателя военно-промышленной комиссии. Вот так мы живем.

М. Тимошенко: – Я наблюдал за работой ВПК с 1976 года, когда первый раз меня туда послали вроде как дурачком, который должен бумажку привезти, а на самом деле подставляли под вопросы. Я скажу, что более квалифицированных людей я не видел. Приходили люди туда с полигонов, с заводов, из институтов, заместители главных конструкторов работали в ВПК. И не было вопроса, на который я бы не получил ответа. И не было ситуации, в которой мы бы не пытались с ними что-нибудь сделать, а нам бы позволяли что-то упустить.

Константин, звонок: – Здравия желаю, господа-полковники! Первый вопрос. Когда будут сборы офицеров запаса? И восстановите, пожалуйста, 18 августа, день авиации, как и было.

В. Баранец: – Хорошо. В случае избрания меня президентом я это сделаю.

Константин: – Почему сняли с военных судей погоны?

В. Баранец: – Я думаю, что с военных судей сняли погоны в какой-то мере справедливо. Знаете, почему? Потому что демократическая общественность грызла нас, потому что есть некий корпоративный фактор. Если в погонах, значит, не будешь объективно судить военного.

В. Баранец: – Ну что, дорогие друзья, мы идем на посадку. По-моему, все.

 

Американская ПРО не даст нашим ракетам даже взлететь

Российские военные инженеры Алексей Архипов и Вадим Борщев убеждены: противоракеты США созданы не для защиты, а для нападения. С ними беседует военный обозреватель «КП» Виктор Баранец.

Секрет фокуса

«КП»: – Американцы антироссийскую направленность своей ПРО категорически отрицают. Москва сильно сомневается. Что принципиально нового к этому вы можете добавить?

Алексей АРХИПОВ (А.А.): – Мы основательно проанализировали все военно-технические параметры ПРО США в Европе. И пришли к выводу, что она превратилась из оборонительной в наступательную систему первого сокрушающего удара.

«КП»: – Вы хотите сказать, что американские противоракеты – это не оборонительное, а наступательное оружие?

Вадим БОРЩЕВ (В.Б.): – Возможности зенитных ракет, как и противоракет, значительно шире, чем кажется неспециалистам. Американцы изначально, еще для самых ранних своих зенитных ракет, предусматривали возможность применения их не только по воздушным целям.

Как нас бить собираются

«КП»: – И какую же угрозу в таком случае несут России стационарные и мобильные системы ПРО США в Европе?

А.А.: – США нагло лезут со своими базами и объектами ПРО в Восточную Европу, в омывающие наши берега моря и океаны. Они приближают свою противоракетную инфраструктуру к нашим границам. При этом возможность нанесения опережающего ядерного удара по России с точек базирования американской ПРО в Восточной Европе, с кораблей УРО (управляемого ракетного оружия) из акваторий Балтийского и Черного морей резко повышается. Вот что для нас чрезвычайно опасно.

В.Б.: – Минимальное подлетное время американских ракет (6–9 минут) делает российский ответно-встречный удар почти невозможным. Вот почему мы утверждаем, что американская мобильная система ПРО – это тщательно скрываемое средство не только обороны, но и нападения.

А.А.: – США истинную суть своей ПРО тщательно маскируют. Вооружения, используемые ими в системе ПРО, имеют иные возможности, чем принято считать.

«КП»: – Тогда раскройте же всем глаза на эти иные возможности…

А.А.: – Американцы убеждают нас, что их ракета SM-3 (Standard Missile-3) – вещь сугубо оборонительная. Но так ли это? Вот вам пример. В США есть план развития семейства ракет SM-3 для корабельной системы боевого управления «Иджис», которая обеспечивает поражение целей на суше и воде, под водой и в воздухе. И этот план чудесным образом является продолжением работ по созданию и принятию на вооружение ракеты LASM (Land Attack Standard Missile) для высокоточного поражения наземных целей на большой дальности. На удалении в 500 км.

В.Б.: – Причем ракета SM-3 Block IB уже может перехватывать цели на космических орбитах – на высоте до 320 км и на дальности до 770 км!

«КП»: – И что же теперь из всего этого следует?

А.А.: – А то, что с передовых позиций у границ России американские противоракеты могут выполнять стратегические задачи даже лучше межконтинентальных ракет.

В.Б.: – У нас нет в этом никаких сомнений. Уже реализованные американские ракетные технологии это обеспечивают.

Графика: Дмитрий Полухин

Как будем отбиваться?

«КП»: – Что в таком случае может противопоставить американцам Россия?

В.Б.: – Сейчас наши конструкторы разрабатывают стратегические ракеты, которые быстрее взлетают, – чтобы снизить возможность их перехвата на разгонном участке. Совершенствуются и гиперзвуковые маневрирующие боеголовки для гарантированного прорыва ПРО на конечном участке.

«КП»: – Но если так, то зачем тогда бить в колокола? Если и на взлете наши ракеты американцы не собьют, и их ПРО мы гарантированно прорвем?

А.А.: – Чтобы прорвать – надо сначала взлететь… Мгновенный удар противника по точке дислокации нашей ракеты, – и она уже не взлетит…

«КП»: – А в чем же тогда секрет американского блефа о сугубо оборонительном характере их ПРО?

В.Б.: – Самое смешное – американцы говорят «правду и только правду», когда заявляют, что не собираются перехватывать наши ракеты на разгонном участке. Американцы подошли к проблеме радикально – за счет очень малого подлетного времени противоракет собираются уничтожать наши стратегические ракеты до старта.

«КП»: – И какие же выводы следуют из ваших взглядов на истинное предназначение ПРО США? Что должно учитывать руководство России и армии?

А.А.: – Вывод один – необходимо тщательно проанализировать реальный технический потенциал систем американского оружия, относящегося к ПРО, не позволить перехитрить нас и оставить в дураках.

В.Б.: – Сейчас самое главное – разоблачить американские хитрости перед всем миром, показать всем истинные цели ПРО, ее возможности и разработать новый план более жесткого реагирования на эту угрозу. А она ведь разрастается.

Опасный прицел

А.А.: – Американцы уже не скрывают своих намерений разместить ПРО на территориях союзников по НАТО или «близких партнеров». И такой вариант еще более опасен для России. Крейсера и эсминцы УРО водоизмещением от 10 тысяч тонн не особенно-то спрячешь, а вот стандартные блоки универсальных вертикальных пусковых установок Mk 41 (VLS Vertical Launching System) с противоракетами можно замаскировать под любую хозяйственную постройку где-нибудь в Румынии, Польше или поближе – в Прибалтике. Можно вообще замаскировать их под транспортные контейнеры. И кто знает, не курсируют ли уже такие «контейнеры» по дорогам той же Прибалтики, не покоятся ли «контейнеры» где-то на «складах»…

В.Б.: – Уже и Франция рассматривает возможность увеличения радиуса действия своих зенитных ракет Aster. В модернизированной версии AsterBlock 1 будет способна поражать цели на расстоянии до 600 километров. На 2020 год планируется производство ракет AsterBlock 2 с радиусом действия 3000 километров – французы из-под Парижа смогут уничтожать цели над Москвой.

«КП»: – И что же из всего этого следует?

А.А.: – Ракетные технологии развиваются настолько стремительно, что возникают новые виды угроз, которые нам надо непрерывно отслеживать и адекватно реагировать.

В.Б.: – К сожалению, некоторые российские политики и военные пережевывают информацию о ПРО США в том формате, как ее подает американская сторона. Надо отбросить иллюзии, в высшей степени профессионально оценить ситуацию и, самое главное, сделать правильные практические выводы. Еще не поздно…

 

Боевые роботы в «ушанке»

Война будущего – это война сверхточного оружия. Поэтому одной из главных тенденций военно-технического прогресса является разработка и создание дронов – боевых роботов. Как Россия справляется с этой задачей и когда появятся отечественные разработки?

Буквально недавно, несколько дней назад, в ООН было принято решение, что так называемые дроны или вооружённые беспилотники – это негуманное оружие, его хотят вообще запретить.

Но, тем не менее, Соединенные Штаты Америки это не остановит. Развитие этого вида оружия – одно из приоритетных направлений. Оно очень удобное. Во-первых, не требует человеческих жертв. Есть беспилотники тяжёлые, есть средние, есть лёгкие, куда подцепляется сверхточная какая-нибудь ракета, которая выходит за квадрат и может, как говорится, в форточку попасть любому штабу, если ее не сбить.

Это одно из авангардных направлений в военном деле. И вообще, одна из главных тенденций военно-технического прогресса – это развитие оружия, в котором не требовалось бы человеческой силы, мозгов и, в принципе, человеческих жертв. Мне кажется, что создание такого оружия – это, в общем-то, задача нынешнего века. Это образ американца, который сидит где-то в Пентагоне, попивая кофе, джойстиком запускает дрон где-то на Ближнем Востоке и видит, как он наносит поражение.

Мне кажется, это недалеко от истины, это не фантазии, уже такое есть. Естественно, Россия – не такая запущенная страна, не такая зачуханная в научном и конструкторском плане, чтобы мы не понимали, что такое оружие нужно и нам.

Но российская школа беспилотников за последние годы сильно отстала, и не от доброй жизни мы стали закупать беспилотники у израильтян. Мы попросили продать нам беспилотники последнего – пятого поколения. Но израильтянам американцы сразу надавали по башке, сказали: «Продайте русским старенькие». Начальник Генерального штаба Макаров, когда ему задали вопрос: «Зачем вы покупаете старое?» – честно сказал: «Мы хотим понять, что это такое. Мы хотим разобрать и сделать так же».

Дошли до того, что израильтяне продали нам старые беспилотники. И сейчас идёт разговор о том, чтобы создать совместное предприятие российско-израильское, чтобы мы вместе делали эти беспилотники. Для меня как российского офицера – это унижение, поскольку сейчас в России есть великолепная научная школа, способная решить задачу лучше израильтян.

Теперь что касается израильских БПЛА. Их повезли на север в Сибирь попробовать. Так вот, ни один из дронов не выполнил элементарную задачу. Более того, они улетели неизвестно куда, поскольку великие минусовые температуры израильскую электронику просто свели с ума. Один дрон упал на какой-то завод, а другой улетел вообще куда-то в тайгу. Про российские мы всегда говорим: хреновые, плохие, кондовые. Но с российскими даже при такой температуре подобного не случалось.

Мы сейчас увидели, что мы сильно отстаём по этой части от Запада. Мы сейчас, в конце концов, поняли, что отступать некуда. Мы подучились у тех же израильтян, у итальянцев, немцев, у американцев. Наша разведка хлеб зря не ест – мы теперь поняли, как это делается. Я думаю, что в ближайшие год-два, от силы – три у нас появятся дроны, которые ничем не будут уступать западным, а может, будут и лучше, дай Бог. Я просто держу кулачки за это.

А зачем это нужно? Современная война идёт к тому, что на поле боя будет минимальное количество людей. Техника – это беспилотники, это ракеты, которые будут запускаться за тысячи километров и прилетать в заданную точку где-то с отклонением 5-6-10 метров.

Таким образом, война будущего – это война сверхточного оружия. Но, безусловно, я бы сильно солгал, если бы не сказал, что Россией разрабатывается оружие на новых физических принципах, и также разрабатывается нелетальное оружие.

Не буду рассказывать сказки, что в одной из российских лабораторий, как написала одна газета, уже разработали такие химикаты, что человек, которому пять раз прострелили голову, ещё целый час будет выполнять задачу. Это, конечно, смешно. Но, тем не менее, мы разрабатываем и нелетальное оружие, и оружие на новых физических принципах.

Я имею ввиду, что мы присматриваемся, что там у американцев с рельсотронами. Мы ведём разработки и смотрим, что у нас получится с лазером. Мы разрабатываем оружие, которое будет использовать сверхмощную энергетику – электронные пушки. У нас достаточно широкий ассортимент исследований, которые начались в последние годы. Почему? Потому что в 90-е годы все эти разработки пылились в сейфах, и их уже начинали грызть мыши. Сейчас, когда появились деньги, когда появилась программа перевооружения, на которую мы выделили аж 20 триллионов рублей, все закипело, ожило.

Однако тут новый парадокс: люди, способные это сделать, либо лежат на кладбище, либо глубокие пенсионеры, которые уже отчества своего не помнят. У нас образовался кадровый разрыв. А новые пацаны, у которых горят глаза, которые готовы делать гениальные разработки, у них еще пальчики мозоликами не покрылись, у них еще не хватает опыта и знаний, чтобы отцовскую схему понять.

Мы упустили кадровый состав, преемственность. Но ничего, к счастью еще осталось среднее поколение, которое подтянет новых молодых учёных, сидящих сейчас за партами в Бауманском училище, однако уже вынашивающих новые гениальные идеи. Но всё это впереди.

 

Зачем российской армии импортное оружие?

В последнее время у наших военных руководителей разгорелся аппетит на импортное оружие. Хорошо это или плохо, к чему это может привести, и почему мы покупаем это оружие, а не то? Военный обозреватель «КП» полковник Виктор Баранец и эксперт, полковник Михаил Тимошенко, попытались ответить на эти и другие вопросы в прямом эфире радио «Комсомольская правда».

В. Баранец: – Неужели мы стали такими отсталыми, что наша великая во всех отношениях держава, у которой, наоборот, весь мир хотел покупать оружие, вдруг стала просить чуть ли не милостыню у иностранных держав? Почему это мы вдруг решили покупать большой десантный корабль, вертолетоносец «Мистраль»? Что за этим стоит? И зачем он нам нужен? Почему мы вдруг положили глаз на итальянские броневики «Ивека», когда наши «Тигры» им фору дают, и испытания это показали? Тут мы вдруг ни с того ни с сего решили покупать беспилотники у Израиля, у Франции – какие-то индивидуальные пехотинские комплекты.

М. Тимошенко: – Я не поверю, чтобы наши адмиралы прибежали к министру обороны и, топая ногами, стали орать: «Папа, купи машинку». А потом министр обороны пошел к Верховному главнокомандующему и сказал: «Значит так. Или вы покупаете нам машинку, а лучше две, а лучше четыре, или я не министр обороны». Не может такого быть.

В. Баранец: – Идея купить родилась с идеи продать, впарить.

М. Тимошенко: – То есть ты хочешь сказать, что друг Николя Саркози впаривал нам «Мистраль»?

В. Баранец: – Безусловно, Николя предложил этот товар, он понравился некоторым нашим руководителям. На выставку вооружений во Францию был срочно снаряжен некто командующий ВМФ товарищ Высоцкий, которого тут же репортеры французские засекли, тыкающегося носом в эту модель, в 1200 раз уменьшенную. И тут же в Москву полетела весть, что Высоцкий 15 минут простоял у этой модельки. А потом уже стали всплывать разговоры, что мы начали приценяться, а потом из нас сделали дураков. И в результате этого козлом отпущения стал адмирал Борисов, которого заставили чуть ли не силком подписать контракт. Но его французы сделали дураком. Потому что договаривались два «Мистраля» купить по 450 миллионов евро, а когда Борисов поехал туда подписывать, французы ему выложили 1 млн 200 тыс. – 1 млн 400 тыс. И Борисов звонит в Москву: что делать? Ему говорят: «Действуйте по обстоятельствам». Кстати, когда министра обороны заслушивали на парламентском часе, у него тоже спросили: «А зачем мы покупаем эти корабли?». Внятного ответа не было.

М. Тимошенко: – Из опыта всей своей предыдущей службы я понимал, что флот у нас имеет свои стратегические силы – такие, как подводные лодки, надводные корабли и многоцелевые лодки прикрытия, обеспечение устойчивости их на позициях. А во всем остальным он поддерживает фланги сухопутных группировок. Поэтому у нас были большие десантные корабли.

Звонок радиослушателя: – Это Родион из Москвы. Я думаю, все равно здесь хотят погреть руки на этой сделке. Кто-то третий должен обязательно очень хорошо погреть руки. А дурак – народ, что он ничего не видит, ничего не слышит.

М. Тимошенко: – Я думаю, что отчасти звонивший прав. Это выглядит как попытка задружиться с НАТО. Но НАТО на это смотрит совершенно иначе. Президент наш предлагал в Лиссабоне совместную ПРО. Нас в эту ПРО не пустят никогда. Но, с другой стороны, позиция изоляции тоже никуда не годится. Продолжая дальше с «Мистралем». Французы сдают нам неликвид. Это страшная тайна. Они сделали этот «Мистраль» в рамках конкурса с австралийцами.

В. Баранец: – Причем изначально это проектировалось как сугубо транспортное судно.

М. Тимошенко: – Для южных морей. Сами французские моряки говорят, что «Мистраль» это помесь сухогруза с танкером. То есть абсолютно коммерческие технологии, и более там ничего нет. У него вооружение такое же, как на большой десантной барже «Зибель» времен Второй мировой войны. Даже слабее.

Теперь мы покупаем этот вертолетоносец, который отказались покупать австралийцы. Но наши вертолеты в него не лезут. Надо увеличивать высоту межпалубного пространства. Если не брать их лихтеры для высадки на берег, а оставить свои, то там надо переделывать и бассейн.

В. Баранец: – Но если туда влезут канистры с нефтью или газом, это подойдет.

М. Тимошенко: – Не все так хорошо. Если ты смотрел на фотографии «Мистраля», то заметил (и на американских авианосцах такая штука есть) огромные проемы в бортах. Это вентиляционные проемы. Потому что в ангаре испаряется авиакеросин, бензин. Там очень пожароопасная обстановка. А мы-то хотим их использовать для наших северных морей, где такие шторма. Это значит, что надо заделывать эти проемы. Парусность увеличивается.

Звонок: – Меня зовут Вадим. По поводу закупки вооружений. Я вижу две основные проблемы. Первая проблема – это то, что на мировом рынке самая острая борьба ведется за продажу высокотехнологичных наукоемких продуктов, к которым относится продукция ВПК. Потому что она приносит самые высокие доходы, позволяет платить большие зарплаты всем – от рабочих до высококлассного ученого. Если нас выдворить с этого рынка, значит, все доходы достанутся тем странам, которые производят продукцию ВПК.

Вторая причина. Для того чтобы в стране эффективно работал оборонно-промышленный комплекс – от проектно-конструкторских бюро или научно-исследовательских институтов до сборочных производств и испытаний, – им надо эффективно и профессионально управлять. Те люди, которые нами сейчас управляют, делать этого не умеют. Когда президент сказал, что сорван гособоронзаказ, а персонально ответственный за этот гособоронзаказ председатель правительства согласно 114-й статье нашей Конституции на следующий день улетел в Сочи в рабочее время встречаться с лидерами Народного фронта, это доказывает, что люди не умеют руководить нашим военно-промышленным комплексом и сделать его конкурентным. Поэтому мы вынуждены подлаживаться под Запад, что, кстати, влечет за собой то, что было описано одним очень умным экономистом 100 лет назад. Он написал, что крупный капитал всегда в той или иной форме может подкупить элиту любой страны, чтобы на территории этой страны уничтожить своих конкурентов.

М. Тимошенко: – Этот звонок напомнил мне картину Виктора Ефремовича Попкова «Шинель отца». Там такой хлипковатый интеллигент стоит, примеряя шинель отца, она ему в плечах широка на ладонь с каждой стороны, рукава длинны. И вот наши реформаторы оборонно-промышленного комплекса на сегодняшний день выглядят именно такими. Им даже обкусанный Советский Союз в виде России велик. Ну не представляют ребята, как все это работает. Они считают, что если ты зарегулировал каким-то образом финансовые потоки, то все дальше пойдет хорошо. А сейчас уже раздаются вопли: простите, было 8 тысяч заводов у нас, 4 тысячи куда-то девались, что делать с остальными, мы не знаем.

В. Баранец: – Причем некоторые стратегические оборонные заводы из статуса стратегических были переведены в сугубо производственные. А потом мы будем покупать американскую продукцию. Покупку «Мистраля» многие трезвомыслящие аналитики считают сугубо политической. Почему? Конечно, очень заманчиво вбить «в задницу НАТО» такой клин, которым является «Мистраль». Да, мы вроде бы должны были вклиниться в нестройные ряды НАТО. Но, с другой стороны, мы же сильно навредили себе, отобрав у российской оборонки тысячи рабочих мест.

М. Тимошенко: – Да дело в том, что корабль-то нужно переделывать совсем. Корабли ледового класса никто строить, кроме нас, не умеет. Для кораблей нет мест базирования. Мы свой единственный авианесущий крейсер не можем обеспечить местом базирования. А для них нужно строить места базирования. Что, гостей, которые на АТЭС приедут, катать на вертолетоносце?

Звонок от радиослушателя: – Юрий Иванович вас беспокоит. Вы, господа, забываете о двух вещах. Помните, что Норвегии отдал наш президент? А перед ним Путин Китаю острова отдал. Вот теперь нам нужны вертолетоносцы, чтобы их загнать на Дальний Восток. Если вдруг острова начнем отдавать, а там коренное население начнет выступать, – надо будет расстреливать. А из чего?

В. Баранец: – Я никакой связи с покупкой «Мистраля» не вижу.

М. Тимошенко: – Если речь заводить, как тут некоторые говорили, что «Мистраль» для гуманитарных операций, то тогда давайте отдадим его Шойгу. Уж он-то гуманитарные операции как-нибудь решит.

В. Баранец: – Изначально даже сами французы говорили, что эта модель замышлялась как колониальная, для походов в дальние моря.

М. Тимошенко: – И еще ему нужен отряд сопровождения. Крейсер УРО, несколько артиллерийских и ракетных кораблей, обязательно подводные лодки.

В. Баранец: – То есть весь Северный флот должен за этой «квочкой» бегать по морям-океанам.

М. Тимошенко: – Вообще непонятно, зачем нужен корабль управления для флота, у которого почти ничего не осталось.

В. Баранец: – Мы будем ходить по морям-океанам на этом корыте и показывать величие России. Меня глубоко оскорбляет, что где-то мы столкнемся, и французский и русский «Мистраль» встанут вместе. Меня как моряка или командира это даже задело бы. Я бы даже рядом не становился. Один вопрос лежит на поверхности. Если мы покупаем импортное оружие, значит, не можем делать его сами?

М. Тимошенко: – И тут же второй. Мы не сможем его эксплуатировать без поддержки того, кто его сделал.

В. Баранец: – Каждое оружие тянет за собой техническое обслуживание. И в этом большая грусть. Сейчас, покупая «Мистрали», мы привязываем пуповину…

М. Тимошенко: – К верфи в Сен-Назере и ко всем поставщикам.

В. Баранец: – В случае обострения ситуации, если вдруг мы не захотим участвовать в каких-то операциях НАТО, и Франция в отместку перестанет нам поставлять запчасти, чипы какие-то, перестанет присылать специалистов…

М. Тимошенко: – Эта замечательная покупка сгниет у пирса.

В. Баранец: – Михаил, представь, что ты директор крупной судостроительной компании России. И вот сегодня объявляют, что мы покупаем «Мистраль», и там 3,5 тысячи французов, которые будут с нуля возводить эти два «Мистраля», получат заказ. Они минимум на 5 лет будут обеспечены работой под самую завязку.

М. Тимошенко: – Большой папа скажет мне: «Заткнись», – потому что французы, например, в отличие от нас, уже затевали забастовку в Сен-Назере, когда зависли переговоры по «Мистралю».

В. Баранец: – Это печально. Но ведь мы покупаем не только «Мистрали».

М. Тимошенко: – Хорошо, мы не строили больших кораблей. Хотя у нас был такой проект, назывался «Иван Рогов». Мы его доблестно похоронили. За четверть тех денег, которые заплатят за «Мистраль», мы могли вернуть в строй единственный и лучший в мире разведывательный корабль «Урал» с атомным двигателем. Он брошен, сейчас отправлен на утилизацию. Мы не находим лучшего применения своим средствам, как покупать такую дребедень, как автомобиль.

В. Баранец: – Это тоже политическая покупка.

М. Тимошенко: – У друга Сильвио?

В. Баранец: – Да.

М. Тимошенко: – Вот теперь мы будем вести войны по-новому, американцы нас научат. Но единственное, чему могут нас научить американцы, это как потерять 450 тыс. человек, сделать безвозвратные потери в мирное время. Всюду, куда они лезли, они получали по зубам. Нет, теперь мы хотим получить такой патрульный автомобиль.

Звонок радиослушателя: – У меня небольшая ремарка по вашему сообщению. В свое время была такая присказка: вчера я вступил в партию, а сегодня – в дерьмо. Получается, что у нас точно так же. Покупаем «Мистрали», вроде как бы нужное дело, для того чтобы вступить в НАТО. А купили «Мистрали» – вступили в дерьмо.

М. Тимошенко: – Да никто нас в НАТО не собирается принимать.

В. Баранец: – У меня такое впечатление, что НАТО нужна армия гастарбайтеров в виде российской армии. Мы не будем состоять в НАТО, но уже по их стандартам будем гоняться по морям и океанам за пиратами, ходить в дальние страны и т. д. Чернорабочие НАТО нужны.

М. Тимошенко: – У нас есть бронированный автомобиль для патрульной службы «Тигр». Где будет эта патрульная служба, еще никто не видел в ходе боевых действий. Она в пустынях ведется, в каких-то диких саваннах. Но это всё Африка. У нас пока Африки еще нет.

Возвращаемся к «Ивеко». Нас уговаривают их покупать и обосновывают, что «Ивеко» лучше, потому что она бронирована по 6-му классу, а «Тигр» – по 4-му. Но «Тигр» бронирован по 4-му только потому, что генералы заказали 4-й. Разработчик говорит: «Нет проблем, я его переобую, стекла сделаем, усилим защиту, двигатель усилим».

Замечательно покупает наши «Тигры» Бразилия. Я уж не говорю, что «Ивеко» в 10 раз дороже получается. Там нет ничего такого, что мы не сможем сделать. Уже превратилось в дурной анекдот то, как наше руководство Минобороны было на презентации этого «Ивеко». Их пригласили, показали. Потом их пригласили на стрельбище, а точнее – в такой тир. Вынесли кусок детали, сказали, что это керамическая броня «Ивеко». Правда, было не ясно, керамическая она или нет. Потом ее обстреляли. Правда, было не ясно, из каких винтовок, какими патронами, с бронебойными сердечниками или нет обстреливали. Да, броня не пробита. Но с бронебойным сердечником она не то, чтобы совсем пробивается – она трескается. А дальше возникает такой вопрос. Для того чтобы эти осколки не летели в личный состав, который сидит в коробочке машины, нужен будет подслой из высокомодульного полиэтилена. В теплую погоду он работает, а при минус 50 он трескается без выстрела. Мы говорим: «Давайте мы такую же броню керамическую повесим на подложку из алюминия». Нам говорят: «Нет, это будет тяжело». И потом у «Ивеко» есть капсула внутриброневая. Нет броневой капсулы. У нас-то она сварная, а у «Ивеко» она на болтиках крепится к внутреннему силовому каркасу машины.

И каркас устроен таким образом, что если у тебя ранили или убили водителя, то для того чтобы его заменить, ты должен выйти наружу, вытащить водителя на улицу. Пулемет есть? Есть пулемет у «Ивеко» на крыше. Вот только чтобы магазины заменить в пулемете, надо вылезать наружу, из кормы тащить на крышу и только тогда вставлять в приемник.

В. Баранец: – Ничего, все проблемы «Ивеко» решаются, так что в конце концов может получиться великолепный «Тигр».

М. Тимошенко: – Нашим военным запретили испытывать «Ивеко» зимой.

В. Баранец: – Да. Чтобы она не уступила в соревновании с «Тигром».

Звонок радиослушателя: – Меня зовут Александр Павлович. Мои друзья, ваши благодарные радиослушатели, придумали ремарку: «Хотят ли русские венца, спросите вы у Баранца». Эти деньги, которые выделяются на «Мистраль», надо еще раз назвать налогоплательщикам. Сколько же мы заплатим за корыто? Когда министрами обороны были фронтовики Устинов, Язов, тогда они думали о боеготовности, боеспособности. Сейчас табуреточники, по-моему, об этом даже не думают.

М. Тимошенко: – Дело в том, что настоящая война производит на человека, как правило, неизгладимое впечатление. Он не хочет туда возвращаться, и он знает, что делать для того, чтобы она не состоялась. А те, кто сегодня занимается этим делом, играют в квест. У них компьютерные презентации.

В. Баранец: – Говорят, что лучший менеджер назначен. Что еще надо? А у нас получается почему-то наоборот.

Звонок радиослушателя: – Меня зовут Геннадий, я офицер. Мне, наоборот, хотелось бы сказать, что мне импонирует дальновидность и прозорливость нашего министра обороны РФ. Два месяца назад вы в эфире обсуждали проблему с автоматом Калашникова в наших Вооруженных силах. Не прошло и двух месяцев, как два склада, в Удмуртии и Чувашии, приказали долго жить.

В. Баранец: – А какая связь между автоматом Калашникова и боеприпасами в Удмуртии?

Геннадий: – Как ходить с оружием, если нет боеприпасов? Может, и с этим несущим вертолеты кораблем стоит подумать? Через два месяца, может, у нас опять что-нибудь где-нибудь утонет.

М. Тимошенко: – У нас не раз уже кое-что горело и взрывалось на флоте.

Геннадий: – Только очень богатая страна может позволять себе такие вольности, не обращая внимания на то, что происходит в стране. Я так думаю, что закупается в наших Вооруженных силах это оружие именно с той целью, чтобы мы все-таки в Вооруженных силах изучили его.

В. Баранец: – Оружие вероятного противника.

Геннадий: – Да. Надо пойти, его сначала отнять, а только потом им заниматься. Представьте, мы его отняли, а не знаем, как эксплуатировать. А тут возьмем немножко образцов, поднатореем, где-то подучимся, найдем, как с ним бороться, как применить для наших условий. Глядишь, и победим.

М. Тимошенко: – Американцы у нас втихаря скупают танки, пушки, самолеты. Может, и мы покупаем «Мистраль» в качестве мишени?

В. Баранец: – И «Ивеко» мы покупаем для того же. Будем стрелять, будем знать их ТТХ. Может, в этом и заключается цель?

М. Тимошенко: – Как учебные мишени? Они будут кататься по полигону, а наши солдаты будут их расстреливать?

В. Баранец: – Да.

М. Тимошенко: – Тогда получается, что наши бывшие земляки-евреи, отличающиеся умом и сообразительностью, беспилотные разведывательные аппараты продают нам тоже как мишени?

Радиослушатель: – Валерий Николаевич, полковник запаса, Военно-воздушные силы. Оперативное применение «Мистралей» где? Все против Грузии, в Черном море? Балтийский флот? Они там не нужны. Тихоокеанский – тоже. Где применять оперативно мы будем эти «Мистрали»?

В. Баранец: – Обратите внимание, идет какая-то закупка в ту же американскую армию. Вызывается министр обороны, его ставит конгресс на карачки, и он четыре часа в этом положении доказывает конгрессу, что эта покупка нужна. Ему оппонируют выдающиеся специалисты. И потом уже народ американский ахает, говорит: «Да, действительно, это правильно». Вы слышали, чтобы перед всем народом министр обороны, начальник Генерального штаба, главком Военно-морского флота доказывали, что это надо? Мы этого не слышим, потому и совершается такая дурь.

М. Тимошенко: – И слушание в Думе министра обороны проходит в закрытом режиме. Чтобы никто не лез.

 

Денег у армии много, а нового оружия мало. Почему?

Беседуют в прямом эфире полковник Михаил Тимошенко и ведущий, обозреватель КП, полковник Виктор Баранец.

В. Баранец: – Говорить мы сегодня будем о деньгах и оружии. Суть проблемы: денег много, тем более что по госпрограмме до 2020 года армии пообещали 20 триллионов рублей, такое громкое заявление сделал президент, Верховный главнокомандующий, во время встречи с министром обороны. Речь идет о тех военных временах, когда за невыполнение государственного оборонного заказа расстреливали. В принципе, не будем мы вам разжевывать проблему.

Мы хотим понять только одно: почему с каждый годом денег на новое оружие становится все больше, а нового оружия все меньше? Именно так в одном из интервью заявил министр обороны РФ Анатолий Сердюков. Что происходит? Кто виноват? На каком уровне происходит этот стратегический провал, связанный с обороной нашего государства? Почему мы считаем, что эта проблема важна? Потому что все ранее принятые государственные программы перевооружения провалены! Это не скрывает ни президент, ни министры. На 2011 год было выделено 518 миллиардов рублей. Из них, по словам руководства министерства обороны, порядка 418 млрд перечислено, 100 оказались нераспределенными, что тоже вопрос. В чем дело? Почему?

М. Тимошенко: – Из чего складывается цепочка выполнения гособоронзаказа? Сначала была сверстана программа вооружений до 20-го года. Ее подписали в декабре. Утверждается, что деньги под нее бюджет якобы уже выделил, заложил министерству еще в сентябре прошлого года. Но тогда должны были быть проведены предварительные разработки тактико-технических заданий на новое оружие, на модернизацию. Подготовлены проекты договоров. И, с одной стороны, военные с деньгами в зубах, а с другой, промышленники с большой сумкой, должны были быть в положении «низкий старт».

И что же мы видим? Несмотря на то, что год уже начался, только тогда возникли разговоры о том, что в апреле-де должны быть заключены договора. Потом стали говорить про май. Удивляет еще вот что: почему администрация президента первый разбор полетов заложила в марте, как мы помним…

В. Баранец: – Первый выплеск, по-моему, в мае был.

М. Тимошенко: – Почему же столько терпели?

В. Баранец: — Возьмем конкретный гособоронзаказ 2011-го. Проведем аналогию с тем временем, когда наши отцы занимались оборонкой. Я помню, общался со многими генералами оборонки, они говорили, что уже в конце октября, в худшем случае, обмывали новый оборонзаказ. План в октябре уже был сверстан!

М. Тимошенко: – Да голову бы оторвали, если бы к октябрю не были готовы тактико-технические задания. Тогда, правда, конструкция была другая. В глухие тоталитарные времена существовали несколько организаций, которые курировали производство вооружения, отвечали за него: оборонный отдел ЦК, военно-промышленная комиссия, которая имела абсолютные полномочия.

В. Баранец: – И тоже головой отвечала за гособоронзаказ.

М. Тимошенко: – Надо сказать, что тогда в военно-промышленной комиссии были не менеджеры, а люди, прошедшие школу НИИ, КБ, заводов, полигоны. Они прекрасно знали всю кухню производства. Сегодня что мы видим? Парадные лица, гладкие разговоры, речи… Я, конечно, радуюсь, что наши чиновники на английском говорят свободно…

В. Баранец: – Делаем вывод. Старая, добротная, конечно, не безгрешная машина разрушена.

М. Тимошенко: – Да. Новая военно-промышленная комиссия длительное время не имела не то, что полномочий, – аппарата! Просто собрались вокруг стола, поговорили, разошлись.

В. Баранец: – Мы должны упомянуть имя Сергея Борисовича Иванова. Почему-то пули свистят над его бруствером! Я этого не понимаю…

М. Тимошенко: – А почему бы не свистеть-то? Кто-то же должен отвечать за то, что провалены три программы.

В. Баранец: – Военно-промышленная комиссия должна была контролировать выполнение заказа!

М. Тимошенко: – Провален план 2010 года, о чем написал Сердюков. И уже провален 2011 год. Потому что 20 процентов денег не дошло до предприятий.

В. Баранец: – Понятно, что президент дал указание за три дня Сердюкову доложить о том, кто провалил гособоронзаказ 2011 года. Народу надо сказать, что это за оружие. Обратимся к интервью Соломонова, академика. В разговоре с Сердюковым прозвучали слова: «Может, кто-то там паникует, таких надо призвать к ответу». Как ты считаешь, Соломонов паниковал, когда с запредельной откровенностью говорил о состоянии гособоронзаказа?

М. Тимошенко: – Никакой паники там не прозвучало. Он говорил все правильно. И мы не раз говорили на эту тему. Если касаемо ракет, мы говорили о том, что надо обращать внимание на спецхимию, на изучение процессов горения, когда речь шла о твердотопливных ракетах. И Соломонов сказал это слово в слово. Хотя он академик, а я даже не кандидат.

Говорили и о том, что нельзя просто пойти на рынок и купить оружие. Предприятие должно быть к этому заказу готово. По тем ТТЗ, которые закладывает Генеральный штаб или Министерство обороны. Оборонка начала задыхаться в 85-м году.

В. Баранец: – У нас есть сектор оборонки, который процветает – экспорт вооружения.

М. Тимошенко: – Не очень-то он процветает. И не об этом речь. Дело в том, что производственные мощности оборонки, которыми располагал СССР, несравнимы с сегодняшними.

В. Баранец: – Понятно. И армия стала меньше. Нам в год надо не 300 танков, а хотя бы несчастных 100.

М. Тимошенко: – Тот же Воткинский завод, который должен делать «Булаву», в советское время делал от 60 до 100 ракет «Пионер» в год. Их наклепали за 10 лет 600 с лишним штук. А сегодня он не может сделать десятка «Булав».

В. Баранец: – Соломонов говорит, что от пяти до семи. Хотя президент в своем Послании поставил задачу – 30 штук. А за счет чего? У нас в два раза Воткинский завод должен увеличиться?

Радиослушатель: – Сначала грустный анекдот по теме. Доклад на заседании правительства. Виновных в провале гособоронзаказа расстрелять не удалось из-за провала гособоронзаказа.

В. Баранец: – Потому что патронов не хватило.

Радиослушатель: – А по сути… Я бы сделал подборку ваших передач и запускал бы каждый день с утра до вечера в Минобороне, в Генштабе и в Доме правительства. Чтобы одни начали бы разбираться в сути. А вторые знали бы, кто у них руководил оборонкой.

М. Тимошенко: – Уважаемый радиослушатель! Кто же будет сдавать своих? Где это видано? Если сейчас сдать Рособоронпоставку, сказать, что девушки из налоговой ни черта не понимают в производстве, так тут же возникнет вопрос: «Почему их набирали таких?» А девушки скажут: «Ваши подчиненные не могут сделать ТТЗ! Нам промышленность его заворачивает 10 раз подряд!»

В. Баранец: – Мне звонил ветеран нашей оборонной промышленности. Он спрашивает: «Что это за структура – департамент, который в Минобороны отвечает за гособоронзаказ и Рособоронпоставку?». У нас 16 структур в РФ, кроме Министерства обороны, которые занимаются гособоронзаказом.

М. Тимошенко: – И самое главное, чтобы никто не отвечал персонально.

Радиослушатель: – Здравия желаю! Владимир. По ассоциации с военным заказом четко пробивается ситуация по новой баллистической ракете. Приоритеты расставлены немножко по-другому, я так понимаю. И в связи с тем, что сейчас предвыборный год, а следующий год – повышение всех содержаний денежных, пенсионных и всего прочего, то, я думаю, тупо экономится на этих вещах.

В. Баранец: – Странная ситуация. Первые лица государства дают указания. В том числе в Послании.

М. Тимошенко: – И все глохнет, как в подушку.

В. Баранец: – В соответствии с законом о военном бюджете, с гособоронзаказом, я передаю тебе, Тимошенко, 518 миллиардов рублей. И на эти деньги, пожалуйста, ты, министр обороны, купи мне 30 баллистических ракет, 93 танка, 16 истребителей, 25 вертолетов. По списку. Какие у тебя проблемы?

М. Тимошенко: – А ты кто?

В. Баранец: – Я президент.

М. Тимошенко: – А когда ты мне деньги передал?

В. Баранец: – Как положено, в октябре 2010 года. Я Кудрину сказал, что если не перечислит, то сниму с должности.

М. Тимошенко: – Кудрин испугался и перечислил?

В. Баранец: – Допустим, перечислил. Ты вызываешь зама по вооружению. Он у тебя есть еще? Поповкин ушел?

М. Тимошенко: – Он к тому времени еще не ушел. И говорю: «Мсье Поповкин, как у вас дела? Договора заключены с поставщиками? По списку?».

В. Баранец: – И ты эмиссаров Поповкина начинаешь рассылать по заводам.

М. Тимошенко: – Но, в первую очередь, я спрашиваю самого Поповкина. «Ты подписал договора?». Он: «Это Рособоронпоставка, чтобы меня теперь коррумпированным не считали». А в Оборонпоставке – девушки.

В. Баранец: – Я вспомнил, что, наверное, могу помочь и президенту, и министру обороны, которые так мучительно обсуждали проблему перевооружения армии, срыва оборонного заказа-2011. Я вспомнил, что есть одна разгадка, которую надо проверить и Счетной палате, и Контрольному управлению президента. Я ее рассматриваю как версию. Но, по-моему, я близок к истине. Помню, в 96-м году была такая же ситуация. И когда спецслужбы стали проверять, а где те большие деньги на гособоронзаказ, тоже миллиарды, вдруг обнаружилось, говорю по секрету, что две трети гособоронзаказа оказались в частном банке. Они там нагуливали проценты. А может, подсказать руководству страны, Медведеву, Сердюкову, что надо проследить путь тех 518 миллиардов рублей? Мне кажется, они заглянули в какой-то частный банк. Из воздуха сколько можно получить?

М. Тимошенко: – Положи под 0,8 процента в месяц. Значит, если они отлежали месяц, то из пятисот миллиардов, полтриллиона, один процент от них сколько? 5. Хорошо. Чуть меньше. 4 миллиарда. Хватит.

В. Баранец: – А у нас полгода деньги не доходили? Только сейчас закончилось перечисление. 4 умножаем на 6… Хотя бы на полгода…

М. Тимошенко: – Даже если их никто не крал. Если они лежали не в частном банке. Конечно, проценты остались. Он ушли в бюджет обратно. Так вот, а в Рособоронпоставке – девушки. Говорить с ними грубо нельзя. Они резко реагируют на грубые разговоры. Девушки говорят: «А как мы деньги можем перечислить? Если промышленность не принимает ТТЗ».

В. Баранец: – Они хоть понимают, что такое ТТЗ?

М. Тимошенко: – Могут и не понимать. Это не обязательно при той зарплате, которая у них есть. И численности в тысячу сто голов аппарата. Такой орган с такой численностью просто работать не может! Дальше. Производство – процесс непрерывный. И даже если ты договор не подписал, но, понятно, что кроме, как с этим предприятием, тебе подписывать не с кем. Мы же ликвидировали параллелизм! Мы тут холдингов-молдингов понаделали! У нас конкуренции никакой и все только внутри. А деньги не переведены. Но предприятие должно работать. И понятно, что вы заключите с ним договор. Директор спрашивает: «Девки, что мне делать?». А генералы говорят: «Брат, надо вот так!». Он снова к девчонкам. Девчонки говорят, что деньги будут. Работай! Бери, где хочешь. Будут! Куда мы денемся! И он идет в банк, берет кредит. Под хорошие проценты. Продолжает работать.

Один год так. Второй. И, наконец, получается, что не возвращают ему эти проценты. Потому что в госпрограмме вооружений записана стоимость этих образцов, грубо говоря, сто рублей.

В. Баранец: – И за эти сто рублей ты должен купить ручку. Правильно?

М. Тимошенко: – Да. А ты взял деньги в банке, у тебя получилось 112 рублей. И тебе говорят из Рособоронпоставки, или даже Анатолий Эдуардович лично: «Да вы чего? С ума сошли? Что, я проценты вам должен возвращать?»

Радиослушатель: – Мне кажется, что министр обороны трудится в поте лица. А вот генералы у него бестолковые. Говорят, господин Сердюков хочет продать здание Генерального штаба ВТБ. Хочу узнать, это правда или нет?

В. Баранец: – По имеющимся у нас данным продажа Генштаба с молотка Минобороны не предусматривается. Вы, наверное, вспомнили, как у нас недавно запасной командный пункт ПВО был продан какой-то коммерческой фирме, которая там, по-моему, до сих пор яблоки перекладывает. Пока официальных данных нет.

Мы с Тимошенко пытается помочь Медведеву и Сердюкову разобраться в этом сложном коррупционном механизме. Чтобы в армию побыстрее пошло оружие!

М. Тимошенко: – Почему обязательно «коррупционном»? Существует точка зрения, например, такая, что предприятия, которые делают технику и вооружение для армии, должны работать без прибыли.

В. Баранец: – Это старый советский подход.

М. Тимошенко: – Существует такая точка зрения в некоторых кругах. А дальше вопрос: день работает без прибыли, два, три. На четвертые сутки к директору завода приходит депутация женщин и говорит: «Вон там коляски с нашими малышами. Катай их и баюкай! Или ясельки открой с детским садиком. А то мы с завода поувольняемся к чертовой матери!».

В. Баранец: – Открывается социальный аспект.

М. Тимошенко: – Можно вспомнить, что заведующим оборонным отделом ЦК КПСС было Иван Дмитриевич Сербин по прозвищу Иван Грозный. Я тогда не был никакой фигурой. Меня начальники потащили с собой в качестве записной книжки и справочника. Я тихо сидел в углу с указкой. И был свидетелем такого разговора. С одной стороны сидели генералы Минобороны, которые пытались уговорить промышленность сделать некие приборы и системы. С другой стороны сидели главные конструкторы и министры, которые не хотели это делать. Видимо, хотели, чтобы было задействовано так называемое «сенное постановление». То есть, кому-то ордена, какие-то премии. И Иван Дмитриевич слушал, слушал обе стороны. А потом спросил промышленников: «Так что, сделать не можем?» – «Не можем». Он выдвинул ящик письменного стола: «Ну, раз не можем, попрошу сдать партбилеты». И тут же смогли.

В. Баранец: – Я недавно встречался с одним ветераном, и он рассказывал, как в давние-давние бериевские годы делали ракету. И этим сектором тогда руководил сын Берии Сергей Лаврентьевич. И вот ветеран, который проработал на заводе чуть ли не шестьдесят лет, рассказывает, что у них какой-то там кварцевый датчик не шел. И ракета уже почти была готова. Но не шел этот датчик! Предлагали немецкий опыт, российский опыт.

Пришел Сергей Лаврентьевич Берия. Перед ним сидят человек двести конструкторов. Он сел в президиум. Один. И слушал их дискуссию. И когда дискуссия перевалила на второй час, он полез в кобуру, достал маузер. И стал протирать его белоснежным носовым платком. Потом сказал: «Прекращаем прения». И заключил: «Я не знаю, какой вам сенсор нужен. Но я хочу, чтобы это было в понедельник». Положил пистолет в кобуру и уехал.

В понедельник это было сделано.

М. Тимошенко: – А что мы хотим? На проходной КП Мясищева, когда делали тяжелый бомбер, висел прямой телефон. И каждый сотрудник КБ мог позвонить Лаврентию Павловичу и поделиться с ним своей озабоченностью. Может, не надо сейчас Лаврентия Павловича… Допустим, Владимиру Владимировичу позвонить было бы неплохо, я думаю. По прямому телефону. Бастрыкину можно позвонить. Я к чему? В соответствии с либеральной идеей, наши предприятия избавлялись от социалки, от детских садиков, общежитий. Они сбросили их муниципалитету. А муниципалитет у нас ходит в штопаных носках. Я не говорю лично о руководителях. Они находят, где денежки взять. Но если это градообразующее предприятие, как Северодвинск, например, то откуда возьмутся деньги у муниципалитета, если ему завод ничего не даст?

В. Баранец: – А там детские ясли, школы, спортзал, дом культуры, магазин…

М. Тимошенко: – Значит, эта чертовщина включается либо в стоимость посудины, которую строит завод, либо у нас существует федеральная целевая программа модернизации нашего оборонно-промышленного комплекса. Либо деньги надо закладывать туда, как это делалось в глухое советское тоталитарное время…

 

Во что нам обходятся военные базы за границей?

У России за границей – более 20 гарнизонов

Российские военные базы и объекты за границей – не «имперская прихоть» наших генералов, а составная (силовая) часть нашей внешней политики. А точнее – военно-политической стратегии. Где бы ни находились наши воинские контингенты – в ближнем или дальнем зарубежье, – в этом всегда есть свой смысл, свои причины, своя история.

Итак, зачем же мы содержим своих солдат и офицеров за кордоном? Во сколько это обходится нашей госказне? Попытаемся разобраться.

Абхазия: бесплатные квартиранты

7-я российская военная база (РВБ) дислоцируется в Абхазии с 2009 года. Недвижимое имущество в местах дислокации военной базы передано российской стороне в безвозмездное пользование на весь срок действия российско-абхазского соглашения – 49 лет (с возможностью автоматической пролонгации на последующие 15-летние периоды). Главная цель дислокации базы – обеспечить защиту Абхазии от военной агрессии Грузии.

Азербайджан: Габальные условия

Габалинская радиолокационная станция (РЛС) типа «Дарьял» после развала СССР стала собственностью Азербайджана. Эксплуатируется российскими специалистами на условиях аренды ($7 млн. в год). Срок аренды истекает в декабре 2012 года. Азербайджан требует за прокат $300 млн. в год.

РЛС – важнейший элемент противоракетной обороны России. Способна засекать запуски ракет на дальности 8 тысяч километров.

Армения: «Денег не надо»

102-я российская военная база дислоцируется в Гюмри (личный состав – 4,5 тыс. чел.). Договор о ее размещении в Армении был подписан в 1995 году сроком на 25 лет. Арендная плата за базу в Гюмри с России не взимается. Цель дислокации базы – обеспечение обороны республики вместе с ее армией и выполнение обязательств по Договору о коллективной безопасности.

Беларусь: Братство не продается

В райцентре Ганцевичи дислоцируется отдельный радиотехнический узел «Волга». Арендуется Россией по соглашению 1995 года на 25 лет. Входит в состав Системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН). Еще один российский объект – 43-й узел связи Вилейка. Обеспечивает связь со стратегическими атомными подводными лодками ВМФ РФ. Минск не берет плату с Москвы за ее военные объекты (они могли бы обходиться в 7-10 млн. долл. ежегодно). В свое время американцы предлагали Лукашенко 10 миллиардов долларов за удаление с белорусской земли российской РЛС. Глава Беларуси тогда ответил, что «братство с Россией не продается».

Казахстан: космический бартер

В Казахстане Россия арендует несколько военных объектов. Самый крупный из них – космодром Байконур (его аренда обходится Москве в $115 млн. в год). До $50 млн. стоит аренда других объектов: 929-й Государственный летно-испытательный центр, полигон «Эмба», испытательный полигон «Сары-Шаган», 4-й Государственный центральный полигон, отдельный радиотехнический узел, отдельный полк транспортной авиации ВВС России, 20-я отдельная испытательная станция и два измерительных пункта. Основная часть российских денег за аренду списывается по взаимозачетам.

Киргизия: забытые долги

Здесь Россия тоже арендует авиабазу «Кант» (срок аренды – 49 лет), испытательную базу противолодочного вооружения ВМФ РФ, узел связи ВМФ, автоматическую сейсмическую станцию и радиосейсмическую лабораторию Сейсмической службы МО РФ. В начале этого года власти республики заявили, что «неоплаченный долг России за базы с 2008 по 2011 год составил более 15 млн. долларов». Вскоре Москва вернула Бишкеку недоплату, а заодно напомнила, что надо бы вернуть в российскую казну забытый должок – аж $493 млн. долларов. После этого киргизы стали сговорчивее…

Приднестровье: гости на самообеспечении

В составе оперативной группы в Приднестровье – два российских отдельных мотострелковых батальона, батальон охраны и обслуживания, вертолетный отряд, несколько подразделений обеспечения. Численность личного состава группы – около 1000 человек. Российские части и подразделения на территории республики дислоцируются бесплатно, т. е. находятся на самообеспечении (150 млн. рублей в год).

Сирия: на дальнем берегу

В сирийском городке Тартус дислоцируется 720-й пункт материально-технического обеспечения (ПМТО) ВМФ РФ (единственный наш военный объект, оставшийся в дальнем зарубежье). Цель дислокации – демонстрация российского военного присутствия в регионе, ремонт заходящих на базу российских военных кораблей, дозаправка горючего и пополнение провиантов.

Стоимость аренды базы в Сирии – $2 млн. в год. Россия рассчитывается не только деньгами, но и скидками на свои вооружения.

Таджикистан: оружие вместо долларов

В республике дислоцируется 201-я российская военная база (около 7 тыс. человек). Смысл ее пребывания: совместное с таджикской армией обеспечение безопасности государства (союзника по ОДКБ), поддержание стабильности в регионе. Еще один российский военный объект в Таджикистане – оптико-электронный комплекс «Окно». Он (со времен СССР) входит в систему контроля космического пространства. Сейчас пашет на войска воздушно-космической обороны РФ. Объект передан в российскую собственность. За это Москва списала Таджикистану долг в размере $242 млн. В 2006 году РФ предоставила Душанбе безвозмездную военную помощь в размере более $76 миллионов.

Украина: флот в обмен на газ

В Севастополе дислоцируется военно-морская база Черноморского флота РФ. Там же расположены штаб ЧФ, узел связи, госпиталь, зенитный ракетный полк, полк морской пехоты, арсенал, яхт-клуб. На аэродромах Кача и Гвардейское базируются самолеты и вертолеты. Арендуются узлы связи (Кача, Судак, Ялта). В Отрадном дислоцируется полк радиоэлектронной борьбы. Аренда российской базы и военных объектов обходится в $97 млн. в год (частично учитывается плата за российский газ, поставляемый на Украину).

Узбекистан: военный бартер

С 2006 года российские войска используют авиабазу Карши-Ханабад в связи с возвращением Узбекистана в Организацию Договора о коллективной безопасности. Россия рассчитывается за это поставками вооружений, боеприпасов, запчастей, обучением узбекских специалистов.

Южная Осетия: кавказский форпост

Здесь с 2009 года дислоцируется 4-я российская военная база.

Оплата аренды базы не предполагается. Срок функционирования – 49 лет (с возможностью автоматической пролонгации на последующие 15-летние периоды). Наша база вместе с вооруженными силами республики обеспечивает защиту ЮО от военной агрессии Грузии.

Графика: Дмитрий Полухин

А как у них?

Больше всего военных баз и объектов за рубежом у США – более 700.

Рассчитываются американцы за них по-разному: одним платят живыми деньгами, другим – оружием и боеприпасами, а третьим – «обеспечением безопасности» (т. е. ничего не платят). Как, скажем, за свои войска на японском острове Окинава, в Южной Корее или Италии. А вот за свою крупнейшую базу ВВС «Рамштайн» в Германии штатовцы ежегодно выкладывают 1,5 млрд евро в год.

За аренду базы «Манас» (Киргизия) США отваливают Бишкеку $150 миллионов.

А Германия, которая сравнительно недавно держала свой контингент на базе «Термез» (Узбекистан), платила в казну республики 15 млн. евро.

Хорошо устроились англичане: земли общей площадью 25,4 тыс. га, на которых дислоцируются две их военные базы на Кипре (по договору 1960 года), считаются… суверенной территорией Великобритании. Поэтому не оплачиваются.

Еще экзотичнее схема, которую используют французы в расчетах за свою военную базу в Абу-Даби (ОАЭ). Мало того, что гости ничего не платят за аренду, так они еще и вынудили хозяев купить у них кучу вооружений «в общих интересах безопасности».

 

Готова ли Россия к войнам будущего?

Военные эксперты рассказали «КП», есть ли у нашей армии супероружие и сможем ли мы догнать американцев.

Из-за границы часто приходят вести то о невиданном супероружии вроде лазеров с ядерной накачкой, то о каких-то пушках-рельсотронах, то о фантастических способах ведения боевых действий. Уже более 10 лет мелькает и загадочный термин «сетецентрическая война» (СЦВ). Что ж это такое? Да и сразу другой вопрос напрашивается: готова ли Россия к такой войне? Об этом и многом другом военный обозреватель «КП» Виктор БАРАНЕЦ побеседовал со знающими людьми – доктором технических наук Борисом АЛМАЗОВЫМ и военным экспертом полковником Михаилом ТИМОШЕНКО.

Связанные одной сетью

КП: – Давайте начнем от печки. Как появился термин «сетецентрическая война», и что он означает?

Михаил Тимошенко (МТ): – Название Network Centric Warfare ввели в оборот вице-адмирал Себровски и военный эксперт Гарстка в 1998 году. Они первыми стали проталкивать в конгрессе США немудреную идею – в современном бою победу одержит не тот, у кого больше «платформ», а тот, кто сможет быстрее и эффективнее использовать их в нужном месте в нужное время и нужным образом.

Борис Алмазов (БА): – Старая конфетка в новой обертке. Принцип сосредоточения сил на решающем направлении придумал еще в 371 году до нашей эры очень древний грек Эпаминонд. С тех пор все генералы так и воюют.

КП: – С греками и генералами все ясно, а что подразумевается под словом «платформа»?

МТ: – Носитель оружия – солдат, танк, самолет, да хоть авианосец. Все эти «платформы» объединяет единая компьютерная сеть: Command, Control, Computer, Communication and Intelligence system. То есть, по-русски, система командования, управления, автоматизации, связи и разведки. При этом каждый – генерал или рядовой – на экране своего боевого компа видит ту задачу, которую ему надо решать. При необходимости бойцы и техника быстро собираются в одном районе в мощный кулак – «боевую стаю», наносят молниеносный удар и… разбегаются.

КП: – Это и есть СЦВ?

БА: – Конечно, это лишь в общих чертах применение сетецентрических технологий. Смысл был в том, чтобы понаделать множество дешевых «платформ» на замену дорогим, в которых сидят люди: США очень чувствительны к людским потерям. А это означало новые разработки – деньги на них и выбивали из конгресса.

МТ: – Да-да, избирателям из Айовы и Монтаны не надо будет навьючивать снаряжение, плыть-лететь за три моря и гибнуть под медным небом Афгана или под дождем в русской грязи. В Юнайтед Стейтс (как считается) больше не придут накрытые звездно-полосатым флагом гробы!

КП: – Как это без гробов?

БА: – А так: группа ударных беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) взлетает с авиабазы США Инджирлик в Турции, чтобы нанести ракетно-бомбовый удар по боевикам в Ираке или Афганистане. Их лагеря разведаны со спутников, с них же в режиме он-лайн на борт БПЛА поступает целеуказание. А управляются беспилотники с территории США. Там таких центров более полусотни.

Пустил ракету – и домой

КП: – Но как в реальности все это может происходить?

МТ: – А вот так. Оператор сидит в удобном кресле перед экраном компа с чашкой кофе и джойстиком. И «рулит» беспилотником, находящимся за тысячи километров от него. О-о, вот и цель! Ловим в перекрестие, жмем кнопку – и ракета пошла! А после окончания рабочего дня пилот идет домой, обнимает жену, гладит по головке бэби и с банкой пивасика заваливается на диван перед телевизором. Ни тебе угрозы смерти, ни коробки сухпая, ни вшей. Ощущений никаких – просто компьютерная игра «Я тебя вижу, а ты меня – нет».

КП: – Американцы уже видят все, что происходит на планете?

БА: – Сказать, что абсолютно все, не могу. Но для этого делается немало. Минобороны США создает глобальную информационную сеть (Global Information Grid) – «решетку» из спутников, которые просматривают весь земной шар. Это основа информационного пространства войны будущего, в котором будут действовать вооруженные силы США и их союзники по НАТО. И тогда Земля будет под контролем, как арбуз в авоське…

КП: – Технологии звездных войн в действии?

БА: – Сетецентрическая война – не только техническая концепция. Удар высокоточным оружием – не самая трудная задача. Бить собираются по наиболее важным «болевым» точкам. В теории СЦВ есть система приоритетов целей – теория «пяти колец». Ее выдумал полковник Уорден, назвав операцией на основе эффектов (Effect-based Operations).

Кто первый в очереди за смертью?

КП: – И в чем же суть этой теории?

МТ: – В основе – системный подход к оценке государства-жертвы, то есть противника. Все цели уложены в структуру из пяти колец – как мишень в тире. В «яблочке» – национальные лидеры, защищенные четырьмя остальными «кольцами»: производство, инфраструктура, народонаселение, вооруженные силы. Уорден считает, что любая страна среднего размера при поражении до 500 ее объектов будет парализована и поставлена на колени. При помощи новых технологий, кибератак в том числе, целят в «яблочко», а вооруженные силы на последнем месте. Этакая война – «война изнутри наружу».

БА: – Как прочитали 90 лет назад книжку Дуэ «Господство в воздухе», так у них крышу и сорвало. Итальянец предлагал бомбить беззащитных горожан. Это косвенно подорвет и стойкость войск. Если солдат знает: его семья беззащитна, – что толку сидеть в окопе? Даешь капитуляцию! У США вместо фанерных аэропланов – куда более эффективное высокоточное оружие, компьютерные программы и вирусы.

КП: – Что-то подобное мы уже видим в Сирии?

МТ: – Да, вокруг Башара Асада уже создана такая обстановка, что у него почти не остается возможностей для маневра. Даже если тамошние оппозиционеры в товарных количествах явятся в Гаагу, чтобы дать показания о роли США со товарищи международному трибуналу, то виновным все равно признают Асада. Сценарии «привода» к власти оппозиционных сил внутри государств-жертв отработаны до совершенства. Вот вам и СЦВ…

Советские «ящики» против pentium

КП: – Это правда, что к созданию сетецетрической системы американцев якобы подтолкнула советская аппаратура, попавшая к ним в руки?

БА: – Уходя из Восточной Европы, мы оставили там, в частности в ГДР, несколько комплектов автоматизированной системы управления войсками (АСУВ) «Маневр». Используя их, американцы провели командно-штабную игру. И «красные», используя «Маневр», за три дня разнесли в пыль «синих», работавших на традиционных средствах управления. Без всякого ядерного оружия.

МТ: – Но американцев удивило не это, а то, что в машинах «Маневра» стояли примитивные «Аргоны» и «Беты» – вычислители с зашитой программой. Их алгоритмы были настолько эффективны, что «ящики» обгоняли Pentium II. А с виду – каменный век.

БА: – «Маневр» сделали с учетом возможностей тогдашней системы связи фронта. А ее тогдашний уровень исчерпывающе описывался армейским афоризмом «Один «Урал» – один канал».

КП: – То есть американцы не могли понять, как на архаичной элементной базе и не шибко современных средствах связи русским удалось создать столь эффективную систему управления?

МТ: – Ну да. Алгоритм обмена информацией в АСУВ превращал систему связи в сеть, по которой донесения и приказы доводились до абонентов с гарантией. А это крайне важно для достижения победы. На войне решающими являются разведка и точное их поражение объектов противника. Но цель подвижна, значит, надо сообщить о ней прежде, чем она переместится, а потом и решить, чем и как ее уничтожить. На все это нужно время. Оно называется временем цикла боевого управления. Тот, кто его сократит, увеличит эффективность своих средств поражения. Во сколько раз сократит, во столько раз у него этих средств как бы окажется больше.

КП: – И как же американцы воспользовались сведениями о «Маневре»?

БА: – Они переварили то, что им досталось. И пошли дальше – создали своего рода глобальный боевой интернет. Он обеспечивает управление из единого центра сети всеми видами и родами войск. В любой точке Земли и вплоть до отдельного солдата. Обама на своем айпэде в реальном масштабе времени может наблюдать картину боя. Или же связаться с любым командиром, хоть с сержантом.

МТ: – Эка хватили! Ну и о чем Путину говорить с сержантом, о росте инвестиций, что ли? Вот знали бы пиндосы, что сердцевиной созданной в семидесятых нашей КСБУ – командной системы боевого управления – была система обмена данными, связавшая десятки удаленных на тысячи километров компьютеров в единую сеть. В США тогда только-только разрабатывался экспериментальный ARPANET, который многие считают прообразом нынешнего Интернета. Порой досадно, что у нас был тогда режим глухого засекречивания. А так, глядишь, они от досады сгрызли бы ногти на ногах и грохнули бы кучу денег на догонялки.

«Созвездие» в тумане

КП: – А как сегодня в Российской армии осваивают технологии СЦВ?

БА: – Во второй половине 90-х в стране появились деньги. И Генштаб зашумел дубравой: надо же и нам с управлением что-то делать, тем более в генеральских кабинетах уже стояли разнообразные персоналки. Генералы, что бы не мерещилось либерально настроенным журналистам, вовсе не идиоты и хорошо понимают важность такой нематериальной субстанции как управление.

МТ: – Кто первым спросил: «Где «Маневр?!» – неизвестно. Да и повторять его не было смысла – Союз распался, а с ним и кооперация разработчиков от Бреста до Тбилиси. В Минобороны сосредоточились на выживании. Заказывающие управления и военные НИИ «усохли», а понимающие проблематику вопроса люди поувольнялись. Стало некому грамотно сформулировать ТЗ. И склонить к исполнению роли Генерального конструктора никого не удалось.

БА: – Поэтому систему разделили на две части по горизонтали. Впрочем, американцы поступили также, что придало нам уверенности. Но мы решили сперва заняться подсистемой оперативно-стратегического звена, а тактического – годы спустя, когда денег станет больше – военный интернет дорогое удовольствие. Но была в этом и сермяжная правда: прежде чем изобретать электронную экипировку солдата, надо создать систему управления на девять уровней вверх.

МТ: – АСУВ для оперативно-стратегического звена под шифром «Акация» разрабатывает московский концерн «Системпром». Авторитет концерна огромен.

БА: – «Акация» радикально отличается от всего имевшегося в войсках. Все – в контейнерных кузовах «Камазов». Связь между машинами – по оптоволокну и по радио СВЧ-диапазона. С запасом обеспечена многоканальная связь и возможности управления соединениями армии и частями армейского комплекта. О качестве разработки документов в сравнении с «ручным» способом и говорить нечего. Однако есть проблемы в сопряжении с системами управления ракетных войск, артиллерии, ПВО, разведки и другими.

МТ: – Сегодня мобильным вариантом системы «Акация-М» – военным аналогом Интернета – оснащен один из пунктов управления Генштаба, штаб военного округа и 20-й армии. К концу года, если ничего не случится с деньгами, такими комплексами оснастят все округа и половину армий.

КП: – Получается, что мы первыми изобрели технологию СЦВ, а теперь догоняем? И что с тактическим звеном?

БА: – Так и есть, догоняем, аж запыхались. Кое-что делалось в интересах отдельных штабов и соединений ВДВ. Те же «Полет-К» и «Андромеда». Системные же работы по автоматизации управления тактическим звеном были начаты лишь в 2000 г. в воронежском концерне «Созвездие».

КП: – И в каком состоянии эта работа сегодня?

МТ: – Без системы тактического звена, то есть уровня «бригада-батальон-рота-взвод-солдат», автоматизация управления бессмысленна: голова есть, рук нема. Разработка единой системы управления тактическим звеном (ЕСУ ТЗ), шифр «Созвездие-М», цена вопроса 10 млрд руб., идет нелегко.

БА: – Но 10 млрд руб. – много ли это, если учесть, что появление ЕСУ ТЗ сулит революцию в области управления: зона ведения боевых действий бригады расширяется вдвое при двукратном сокращении цикла боевого управления. При этом возможно непрерывное ведение боевых действий.

МТ: – Весь комплект: командно-штабные машины, радиостанции, коммуникаторы в сопровождении разработчиков-преподов отправили в Таманскую дивизию для освоения. Подход в целом правильный. В 2009 г. изделие проверили очередной раз. Результат – более 140 отказов в ходе только одной проверки. А еще железяка из вредности иногда утрачивает данные. Представляете, ваши батальоны просят огня, а у вас на мониторе мерцающая пустота!

БА: – Испытания показали – отдельные нормативы «солдат с компьютером» выполняет в 40 раз быстрее, чем раньше. Собственно, это уже не просто компьютер, а коммуникатор. Военные получат «мобильник» с WiFi-связью, GSM-модулем, ГЛОНАСС и радиостанцией шестого поколения. Вес – полкило. А вы все про отказы…

МТ: – Виноваты, конечно, сами военные: туповаты, никак интерфейс не освоят и сочетания «горячих» клавишей не запомнят, хотя на их совести нет и десятой доли отказов: «софт» – математика – виноват. Ладно, не катастрофа: сложные изделия всегда трудно идут.

БА: – Кто прав, кто виноват – не будем. Главное, чтоб заработало, как надо. Тогда удастся освободить офицеров от бесконечного рисования стрелок, «яиц» и «ресничек» и дать им время думать. А то эта «живопись» съедает девять десятых времени цикла боевого управления. Сама-то передача данных в цепочке – не более 10 %. Надо устойчивость связи повышать, а не требовать от АСУВ видеоконференций, чтоб кое-кто в телеке красовался.

О чем спрашивал Путин?

КП: – Но сегодня это все понимают?

МТ: – Понимание наметилось после августа 2008 г.: прилетела грузинская жареная птица и клюнула в задницу. Тут-то и выяснилось, что в армии связи нет – ни старой, ни новой. Даже командарм-58 Хрулев вынужден был заимствовать мобилу у военкора «КП» для управления боем… Какие уж тут сетецентрические войны… А вот американская аппаратура Harris, с помощью которой осуществлялось управление у грузин, показала себя отлично. Ну, мы ее пленили, расчленили… И в нашем Генштабе зашевелились, всерьез взялись за «Созвездие-М».

КП: – И что получили, кроме ускорившегося в 40 раз солдата?

БА: – Что и ожидали: в ходе учений «Кавказ» обнаружилась недостаточная устойчивость связи в условиях применения средств радиоэлектронной борьбы. Впрочем, до полноценных испытаний дело не дошло: ЕСУ ТЗ не связали с «Акацией». Теперь «Системпром» ждет, пока «Созвездие» доделает свою систему, чтобы совместить их между собой.

КП: – И как дело двигается?

МТ: – В Минобороны понимают, что ЕСУ ТЗ надо дорабатывать. «Раньше флот свою систему управления развивал, военно-воздушные силы – свою, – говорил начальник Генштаба генерал армии Николай Макаров, – теперь создается одна на всех». Работы идут черепашьими темпами. И здесь есть вина военных: при разработке ТЗ не заложили идеологию и принципы, необходимые для создания программного обеспечения, предназначенного для решения военных задач. А может, просто некому было их сформулировать?

БА: – Помнится, Владимир Путин, знакомясь с истребителем пятого поколения, спросил у разработчиков: «А он уже интегрирован в «Созвездие»? «А что это вообще такое? – удивился конструктор. – В первый раз слышу»… Или другой пример. На учениях «Осень-2009» тогдашний главком Сухопутных войск генерал-полковник Владимир Болдырев пытал оператора беспилотника: «Вот я вижу на экране группу людей. Мне надо немедленно знать их координаты, чтобы нанести удар. Где эти координаты?». Конструктор разводил руками: «Программа пока не предусматривает обработку информации в процессе полета. Вот когда он сядет…».

КП: – Но мы же купили у Израиля более совершенные беспилотники?

МТ: – Да, а вскоре офицер Генштаба обмолвился: «Ну, запустили их, ну, убедились что летают, ну, посмотрели на картинку в мониторе. А что с ними делать дальше – никто пока не знает»…

БА: – Но даже если систему доведут до ума, то возникает новая проблема: концерн «Созвездие» не может производить более четырех бригадных комплектов в год по восемь млрд руб. за штуку. А бригад только в Сухопутных войсках будет поболее сотни… Это что же, четверть века ждать, пока войска их освоят?

Равнение – на американцев

КП: – И где же выход из положения?

МТ: – А выход, на мой взгляд, в том чтобы разобраться с Роскосмосом и в разы нарастить нашу спутниковую группировку. Это первое. Второе – не стесняться использовать коммерческую электронику (чипы) нанометровой размерности: американцы-то не заморачиваются, ставят сплошь и рядом. Третье – всерьез заняться беспилотной авиацией. Поручить серьезным фирмам, таким как «Иркут». Это же комплекс проблем – композиты, малые двигатели, радиолинии управления, разведаппаратура. Четвертое – люди! Привлечь молодежь в оборонку: ипотеку на жилье, бронь от призыва. Тем, кто в армии служит: реальный доступ к бесплатному высшему образованию, жилье в первую очередь – операторов АСУВ в армии надо удержать.

КП: – Сколько времени потребуется нашей науке и оборонке, чтобы догнать американцев, чтобы не оказаться в обозе военно-технического прогресса?

БА: – Думаю, столько же, сколько потребовалось, чтобы в этот обоз угодить. Падение уровня началось в 1986-м, когда Горби выдумал оборонную достаточность. Вот и считайте. У американцев для органов управления дивизионного, оперативного и оперативно-стратегического звеньев – единая система командования и управления (Jont Global Command and Control System). Разработана в вариантах для армии, ВВС, ВМС, а также для использования с армиями-союзниками по НАТО. Для звена рота-батальон-бригада – система FBCB2 (Force XXI Battle Command Brigade or Below). Американские офицеры не рисуют карт на бумаге и не передают боевые донесения голосом по радио. Именно на FBCB2 должна походить отечественная ЕСУ ТЗ «Созвездие-М2». Если мы сумеем оперативно сделать такую же, то это будет большой шаг вперед. А наши войска тем временем ждут просто «Созвездие-М». Пусть и по восемь миллиардов рублей за комплект…

 

На каком месте в мире по своей мощи сегодня находится Российская Армия?

В. Баранец: – Добрый вечер. Сегодня я, военный обозреватель «Комсомольской правды» полковник Виктор Баранец, и мой постоянный собеседник, военный эксперт, полковник Михаил Тимошенко, определили две темы, которые будем обсуждать. Они подброшены нам жизнью. Первая тема связана с заявлением премьера Медведева о том, что по военной силе Россия даже не входит в десятку мировых государств. Что нас с Михаилом очень сильно затронуло. Вторая тема – военное образование.

М. Тимошенко: – Относительно того, на каком месте находится армия. Это точно сказал Дмитрий Анатольевич Медведев?

В. Баранец: – После долгих дискуссий, анализа, криптограмм все-таки это было отнесено к военной сфере.

М. Тимошенко: – Он же был нашим Верховным главнокомандующим четыре года. И реформы затевали при нем. Первые США, потом пошли французы, потом немцы, а потом незнамо кто.

В. Баранец: – А что тебя в этой тройке удивило?

М. Тимошенко: – Это все равно, что равнять кислое с широким. У американцев могучая ядерная составляющая, очень мощные сухопутные войска, которые им совершенно не нужны, кроме как для внедрения демократии на зарубежных территориях. Американцы живут на острове, к которому китайцы на плотах, а мы на лыжах добраться никак не можем. Вторыми поставлены французы, у которых есть только ракеты средней дальности. Они могут долететь до нас, если приспичит, и устроить нам второе Бородино.

В. Баранец: – Ракеты средней дальности достают до территории России.

М. Тимошенко: – Да. 4000 км дальность. То, что стоит у них на подводных лодках, – тоже. А немцы-то причем туда втесались? Если у французов сухопутные вооруженные силы – в основном экспедиционные войска, то у немцев-то?

В. Баранец: – Которые бьют копытом все время влезть куда-нибудь по указке Соединенных Штатов Америки. Когда с Каддафи заварушка была…

М. Тимошенко: – Вторыми стоять должны китайцы.

В. Баранец: – Я с тобой согласен.

М. Тимошенко: – Если даже зажмуриться на то, что мобилизационный резерв и ресурс у них 300 миллионов человек. Даже если оружия не брать, тапочками просто всех затопчут.

В. Баранец: – Даже если брать чисто обывательски, забыть о ядерном оружии, численность армии сопоставим и увидим, что она больше, чем в США.

М. Тимошенко: – Да. За два миллиона. Попытаемся понять, где мы и что мы можем. Если смотреть на Европу, с которой мы пытаемся все время задружиться… Затея эта, как мне представляется, в обозримом будущем (10–20 лет) бессмысленная. Европа была всегда русофобской, даже до Первой мировой войны. Ты помнишь, как изображалась Российская империя? Ужас. Собака грызет корыто, мужик пьет водку, баба бегает с коромыслом, а император Николай II был еще страшнее, чем Сталин.

В. Баранец: – А как ты видишь военные аспекты?

М. Тимошенко: – Если даже брать участок от Балтики до Пинских болот, где нам могли бы противостоять Польша, Германия и американские дивизии, получается два к одному.

В. Баранец: – Ты весь натовский колхоз должен брать.

М. Тимошенко: – Мы вырезаем основной – Запад. Даже если мы стянем все наши бригады, которые стоят до Мурманска, все равно два к одному.

В. Баранец: – В первом эшелоне у нас Западный военный округ идет на том фланге.

М. Тимошенко: – Все, что мы можем выставить на западном направлении – это два к одному. Два у противника против одного нашего. Надеюсь, это не тот один наш солдат, которого в ВПА учили коэффициент два к одному против любого спецназовца американского.

В. Баранец: – Меня в ВПА учили боевые потенциалы сторон считать. Ты берешь натовскую группу?

М. Тимошенко: – Мы берем бригаду за бригаду. С натовской и с нашей стороны. Боевые потенциалы дадут картину еще хуже. Потому что даже к советскому времени мы по самолетам были на проигрывающей стороне, по количеству авиации. А уж сейчас и равнять нечего. Если мы идем на Дальний Восток, то там арифметика совсем печальная. Там боевые действия можно вести только на отдельных направлениях. А Даурская, где мне довелось самому поковыряться в промерзлой почве Забайкалья, так у нас там стояла вся 39-я армия, а кроме нее три дивизии, саперная бригада и части фронтового подчинения. А сейчас там только овцы с чабаном. Одна бригада стоит. А против нее армейская группа Китая. Хотя мы о Китае не говорим, как о противнике.

В. Баранец: – Мы с тобой говорили, что с китайцами договорились о 200-километровой зоне. Не иметь у границ больше одной дивизии на определенном расстоянии. Китайцы на все наплевали, и строят ракадные дороги по направлению к России.

М. Тимошенко: – И ракадные вдоль фонта. А учение «Большой шаг», когда пекинский округ перебрасывался на две с половиной тысячи километров за неделю? Это мы с Китаем договорились. А они с нами?

В. Баранец: – Они с нами, похоже, не договорились.

М. Тимошенко: – Барак Обама, нарисовав впервые за 150 лет американских президентских сроков национальную стратегию, в качестве основных противников США указал в первую очередь Китай, который их основной торговый партнер. А потом – Россию.

В. Баранец: – Товарищ претендент недавно открытым текстом назвал Россию врагом. Я слежу за нашими военными доктринами, которые при новой России были. Мы как проституирующая курсистка. Мы все время говорим: у нас нет врагов. Можно для российского народа сказать, что у нас нет врагов.

М. Тимошенко: – У нас враги внутри.

В. Баранец: – Когда я читаю эту фразу в военной доктрине, я думаю: если нет врагов, то армию надо распускать немедленно.

М. Тимошенко: – К этому идет.

В. Баранец: – Философы говорят, что есть понятие: оборонное сознание нации.

М. Тимошенко: – То есть Советский Союз стоит, как скала, во враждебном окружении.

В. Баранец: – Оборонное сознание означает, что ты должен в любое время встать на защиту Отечества. Что у тебя есть вероятные противники, что все может случиться. Оборонное сознание – кинжал, как у горца. Не знаю, когда он его из ножен достанет, но он всегда должен быть при нем.

М. Тимошенко: – Это мы с тобой старые реваншисты и ретрограды. Это у нас с тобой оборонное сознание. А у современных, наверное, уже и нет.

Звонок Андрея: – Здравия желаю! Очень интересно вас слушать. Единственно, очень много негатива, и не только в этой передаче. Практически в каждой передаче, считаю, очень много негативного про армию рассказываете.

М. Тимошенко: – Вы полагаете, мы должны бить в ладоши и говорить: «Ой, как хорошо»?

В. Баранец: – Мы признаем вашу критику.

Андрей: – Я смотрю новости по центральным каналам. Там показывают, как разведчики наши тренируются, как женщины наши, переодетые в медсестер, врываются к террористам, форсирование водных преград. Это смотрит министр обороны, командующие округами военными. Расскажите, пожалуйста, про квартирный вопрос. Давно к вам не звонят, не жалуются на квартирный вопрос?

В. Баранец: – Тут все блистательно. Как и было обещано, квартирный вопрос уже закрыт. Аплодируем. В армии нет уже жилищного вопроса.

М. Тимошенко: – Ни квартир, ни вопроса.

В. Баранец: – Оружия у нас полно.

М. Тимошенко: – Денег навалом.

В. Баранец: – Все у нас хорошо. А мы с Тимошенко, такие ядовитые мужики, пытаемся обращать внимание на проблемы.

М. Тимошенко: – У нас все пенсионеры получают сумасшедшую пенсию, примерно тысяч 8 в среднем. Французские – 42. У нас до сих пор рождаемость почти превышает смертность.

В. Баранец: – И вообще мы круче всех.

Звонок Галины: – Добрый вечер! Хочу добавить негатива. Несколько дней назад в газете «Московский комсомолец» была напечатала статья об одном предприятии, где изготавливали новейшее стрелковое оружие – Калашникова. Теперь его уничтожают. Привели пример: в 2012 году уничтожили 1 миллион, в 2013 запланирован тоже миллион. Моя семья отработала на оборонном предприятии, на Литейном, сто с лишним лет. Это предприятие находится в Балашихе, называется Литейный завод, он изготавливает отсеки для ракет. Это литье очень ждут на предприятиях в Долгопрудном и других местах. Но теперешние руководители завода все делают, чтобы разрушить это дело, увольняют инженеров, рабочих. В результате останавливается производство. Я очень переживаю, ведь это ракеты – то, чем мы должны обороняться. Как же так? Объясните.

В. Баранец: – Михаил, давай позитива Андрею.

М. Тимошенко: – Это не единственный завод в Балашихе, где свертывается производство. Анатолий Эдуардович Сердюков своей размашистой подписью утвердил возвращение к активной жизни летной АН-22, знаменитый «Антей». Он турбовинтовой. У него есть винты. Винт постоянно находится под вибрационной нагрузкой, появляются трещины, их надо ремонтировать и заменять. Этим занимался Ступинский завод. Потом Минобороне это стало не особо нужно. А потом и Ступинскому заводу стало ни к чему. Появились более интересные заказы. Он эту программу свернул. Анатолий Эдуардович, вы подписали приказ сейчас о том, чтобы на Ан-22 возить технику. Во-первых, пилотов у нас всего на три экипажа осталось. Они действительно на гробах должны летать?

В. Баранец: – Вот такой, Андрей, позитив. А вам, Галина, прошу написать мне в «Комсомольскую правду». Потому что это очень важный стратегический вопрос. Опишите мне все в подробностях.

Звонок Виктора: – Здравствуйте, мои хорошие. Господин Баранец, я очень вас раньше уважал, А когда вы стали доверенным лицом Путина и когда я увидел ваше лицо на экране, все кончилось. Неужели вы не понимаете, что Сердюкова и иже с ним держит Путин?

В. Баранец: – Вы православный человек?

Виктор: – Я православный человек. Вы на этом не сыграете.

В. Баранец: – Я сыграю. Вы должны быть мусульманином. Вы глупо поступили. Я вас после этого перестал уважать. Так же примерно и здесь. Уважаемый человек, вера человека должна быть неприступна и не поддаваться комментариям. Кто-то звонит мне и говорит: «Я голосовал за Зюганова». Я отвечаю: «Ты идиот». Кто-то говорит: «Я – за Прохорова». – «Ты паразит». Кто-то голосовал за Миронова. Я говорю: «Ты просто кретин».

Эти вопросы не обсуждаются. В пору, когда страна расшатывается, когда у меня лично есть предчувствие того, что есть силы, которые могут погрузить страну не по колено, а по горло в кровь, когда кишки ваших детей будут болтаться на телефонных проводах, тогда вы вспомните, почему Баранец голосовал за Путина. И я ни разу о том не пожалею. Потому что в это смутное время я считаю, есть только один человек, который знает, как держать руль России в руках. Это мой вам ответ.

М. Тимошенко: – Никогда не завидовал начальникам. И никогда не сочувствовал. Они же хотели ими быть. Они стали. Пусть огребают по полной. А после Крымска, когда Путин второй раз летал туда кнопку нажимать, камера показала лица тех, кто сидел за столом напротив него. Это такие кувшинные рыла, как писал наш классик. В первый раз ему посочувствовал.

В. Баранец: – Уважаемые радиослушатели, я бы вам не пожелал, чтобы вашего сына, вашего племянника и вашего внука привезли в цинковом гробу из Чечни. Если бы Путин не остановил там войну, вы бы сегодня ходили возлагать цветы на могилы тех людей, о которых вы говорили.

Звонок Алексея: – Здравствуйте. Виктор Николаевич, вы правы. Очень мало нормальных людей. И ваша задача их показывать – чем больше вы их за собой приведете, тем лучше. По поводу врагов. У нас друзей нет. Вот в чем вопрос.

М. Тимошенко: – Правильно.

В. Баранец: – Мы даже последних друзей теряем.

Алексей: – Нам надо армию поднимать. Если Медведев не понимает ничего в армии, что он может сказать?

Звонок Бориса: – Добрый вечер. Полковник в отставке, 35 лет службы. Было сообщено по радио о том, что закрывается телевизионный канал «Звезда», отдается другому каналу. Назначен руководителем канала Лысенко. В канале, которым он сейчас руководит, одна передача военная есть – «Военный магазин». Это анекдот, а не передача.

В. Баранец: – У кого «Военный магазин»? У Лысенко? Лысенко еще ничего не начал делать.

Борис: – Он руководит каналом «Россия-1».

В. Баранец: – Он сегодня руководит общественным телевидением.

Борис: – Наш министр обороны боролся за тот канал. Редкий случай, когда его хочется поблагодарить. К сожалению, победы нет. Канал заберут. Единственный канал, который говорит о гордости за нашу армию, патриотизм воспитывает, великолепные фильмы там показывают.

М. Тимошенко: – Это хороший общеполитический канал.

Борис: – Да. Есть просто мусорные каналы. Сожалею по этому поводу, любимый канал.

М. Тимошенко: – Идея общественного телевидения будет извращена. У нас уже есть Первый канал. Он называется Общественное российское телевидение.

Борис: – Я думаю, такая судьба ждет и этот общественный.

М. Тимошенко: – У меня странное ощущение от наших реформаторов. Вместо того чтобы сначала присмотреться, обязательно что-то начинают ломать через колено, потом с изумлением смотреть на результаты своих трудов, а потом возвращать в исходное, но под другим названием. Мы смотрим сейчас на систему военного образования. Как оно было устроено в советской армии? К 70-м годам мы пришли со средними училищами-трехлетками, где людей учили эксплуатации техники. Военная составляющая там была мала. Параллельно появились высшие училища. Они были, как правило, видовыми. Были видовые академии, куда приходили офицеры, в том числе, кончившие трехлетние училища. Потом была академия Генерального штаба. Ты кончал, допустим, высшее училище, получал инженерную специальность плюс среднее военное образование. Заканчиваешь военную академию – получаешь к диплому гражданского образца диплом о высшем военном образовании. А для небожителей предназначалась академия Генерального штаба. Ничего удивительно нового Министерство обороны на сегодняшний день не сделало. Там сказали: мы выбираем систему специалитета. То есть за пять лет образования ты получаешь диплом общегражданского образца плюс военные знания и некие военные дипломы, сертификаты. Дальше – курсовая система подготовки и видовая академия. Что нового? Что тут выдать за реформу? Ничего выдать нельзя. Новые слова? Вместо «знания, умения и навыки» – «компетенции». Блуд словесный.

Звонок Валерия: – Добрый вечер. Это Валерий из Владимира. Я 35 лет назад служил в армии. Я рад, что вы поднимаете эти негативные вопросы. Я служил в ракетной бригаде. До сих пор всех командиров помню.

М. Тимошенко: – Это Веймарская бригада?

Валерий: – Да. В подчинении Первой танковой армии. Почему не поднимается вопрос, чтобы судить Горбачева за развал страны с его перестройкой? А Ельцина – за развал Союза и за все, что они загубили. Они загубили и военное все, и правоохранение, и образование…

В. Баранец: – Спасибо за вопрос. Мы хотим, чтобы все наши радиослушатели поняли: мы с Тимошенко не поднимаем проблемы негатива. Мы обсуждаем проблемы армии, узкие места, недостатки, которые очевидны и которые надо исправлять. Мы хотим показать, что можно было решить по-другому. Мы хотим посоветоваться с вами.

М. Тимошенко: – Если Исполком «Единой России» считает, что критика является попыткой измены Родине, то он не далеко ушел от ВКП(б).

Звонок Дмитрия: – Добрый вечер! Новосибирск вас приветствует. Я служил в армии. Мне 30 лет. Давал присягу, которая сейчас по прохождении 20 лет уже 12 раз изменилась. Я давал присягу Ельцину и буржуазному государству.

В. Баранец: – В каком году это было?

Дмитрий: – 2000-й год. Я себя позиционирую русским человеком. Вы, вероятно, себя позиционируете советскими. Надо сделать так, чтобы мы, русские, с вами не поссорились и не перестреляли друг друга. Вы согласны со мной?

В. Баранец: – Мне это нравится.

М. Тимошенко: – Я не согласен.

Дмитрий: – Есть телеканал «Звезда». На нем постоянно идет советская пропаганда. Там показывают фильмы про Гражданскую войну. Причем акцент такой, будто Красная армия правильно делала, что убивала казаков, белогвардейцев и сражалась против русской армии. Хотя в то время англичане, французы и американцы были союзниками русской армии.

В. Баранец: – Там показывают советские фильмы так, как они были созданы.

Дмитрий: – Позиция канала не совпадает с позициями автора фильма.

В. Баранец: – Как это? Может, она не совпадает с вашей позицией?

М. Тимошенко: – Они показывают то, что есть. Это была наша жизнь.

Дмитрий: – Я из семьи расказаченных. Ваша советская власть люто рвала мою семью на куски.

М. Тимошенко: – Ваша советская власть не успела добить моего папочку и моего дедушку, которые были совершенно оголтелыми донскими казачками.

Дмитрий: – Пусть они оголтелые. Но они законы Российской империи не нарушали. А почему-то стали врагами.

М. Тимошенко: – Я не понимаю, почему вы должны ненавидеть советскую власть, которая расказачивала ваших предков.

Дмитрий: – Я ее не ненавижу. Я не хочу ее терпеть.

В. Баранец: – Зачем ее терпеть, если ее нет уже?

Дмитрий: – Советские люди остались. И вы постоянно в мыслях и словах возвращаетесь в прошлое.

М. Тимошенко: – С чего вы взяли?

Дмитрий: – Вы тяготеете к Советскому Союзу.

М. Тимошенко: – Приезжайте к нам, поговорим, думаю, вы измените свою точку зрения.

В. Баранец: – Это разговор нетрезвой бабушки на завалинке. Вы не знаете, какое у нас мировоззрение, о чем мы с Тимошенко думаем. А вы так запросто приписываете нам мысли, которых у нас и в голове нет. Это не серьезный разговор.

М. Тимошенко: – Боюсь, из-за этого у нас столько проблем в обществе.

Звонок Сергея: – Здравствуйте! Екатеринбург, Сергей. Почему при Путине в Беслане кишки детей болтались на проводах?

М. Тимошенко: – Что значит «при Путине в Беслане кишки болтались на проводах»?

В. Баранец: – Потому что там был терроризм. И кишки болтались не только в Беслане, а во многих российских городах. Поскольку эта зараза расползается, к великому сожалению, по всей нашей стране. Сейчас она немножко поутихла.

М. Тимошенко: – Черта с два. У нас на Кавказе вяло текущая противопартизанская война. Колонну подорвали днями. Это что?

В. Баранец: – Это тоже терроризм.

М. Тимошенко: – Мы теряем там по 10 человек в месяц как минимум.

Звонок Юрия Николаевича: – Здравствуйте! Люди хотят позитива о летчиках. А слыхали ли вы заявление Талбоева, что он хочет уйти из президентского совета, а в случае войны воткнет штык в землю?

М. Тимошенко: – Не слышал. Но Талбоев не военный летчик. Он летчик-испытатель.

В. Баранец: – Последнее громкое заявление, которое я слышал, это заявление с праздника, посвященного 100-летию военно-воздушных сил. Там Талбоев наговорил много критического. Я понимаю, что он хотел сказать. Но я не понимаю, что он наговорил Русской службе новостей. А нагородил он там огромную кучу чепухи. Я попытаюсь его пригласить, и поговорить с глазу на глаз, переведя на русский язык то, что он хотел сказать.

Звонок Алексея: – Здравствуйте. Человек сказал про Беслан. 320 детей погибли. До сих пор виноватых нет.

В. Баранец: – НЛО убили этих детей? Или, перестреляв более 300 детей, они должны были приехать на Красную площадь и сдать свои паспорта?

Алексей: – Кто отдал приказ штурмовать школу?

М. Тимошенко: – А если бы не штурмовать, сколько бы погибло, кто знает? Тогда бы мы имели тысячи трупов.

Алексей: – Надо было договариваться.

В. Баранец: – Хорошо сидеть теплой задницей к батарее и разговаривать, как надо было штурмовать школу, где детей пристреливали через каждые 15 минут по одному. А теперь мы сидим и размышляем. Давайте ногами стоять на земле, а не рассказывать, как надо было действовать. Там наши спецназовцы шли и получали в лоб бандитскую пулю. Не надо было идти? Пусть бы дети гибли? Хорошая логика. Поздравляю.

Звонок Владимира: – Виктор Николаевич, добрый вечер! Я из Владимира. Мне 75 лет. Я однажды написал вам письмо, просил помочь мне. В армии мелочей не бывает. Дошло до того, что когда сына увольняли, обнаружил даже подделанную подпись в его листе беседы. Обращался в суд. Вопрос никак не решается. Могу вам все написать и направить вторично в ваш адрес?

В. Баранец: – Уважаемые радиослушатели, если бы вы видели тот гигантский сугроб жалоб в адрес «Комсомольской правды», от которого я с ума схожу, его разгребая. Там стоят вопросы не только о подделанной подписи. Там есть вопросы о поделанных судьбах, званиях, квартирах, деньгах. Я обязан выбирать приоритеты. Но я вам говорю: присылайте. Я не могу сказать, что это будет быстро. Я не хочу вас вводить в заблуждение. Я все жалобы принимаю.

Звонок Сергея из Волгограда: – Добрый вечер, уважаемые ведущие! Наверняка вы понимаете, что последние события, которые разворачиваются у нас в гражданском обществе в стране и в мире, раскручиваются в поле информационного противостояния.

В. Баранец: – Какие именно события?

Сергей: – Информационная война имела место в Ливии, Сирии. Разногласия в этом плане приводят к столкновению гражданских слоев у нас. Не пора ли поднять тему об информационной безопасности? И более того, об информационной обороне. Переводить Вооруженные силы и в эту сферу.

М. Тимошенко: – Хороший вопрос. А то мы все пытаемся создать светлый имидж России в мировом информационном пространстве. А потом возникают разговоры о некоей мягкой силе. Мягкой силы нет, если нет твердой.

В. Баранец: – Вы абсолютно правы. Нам надо ставить вопрос не только об информационной обороне, а об информационном наступлении. Тотальном. 24 часа в сутки бить по рогам наших врагов.

 

Стотонный ответ системе ПРО

Россия готовит новый аргумент в споре с США по поводу системы противоракетной обороны НАТО. Почему американцы вынуждают нас вооружатся?

Прежде всего, чтобы понять, почему мы вдруг взялись за эту стотонную жидкостную ракету, мы ж, наверное, должны понять предисловие. Долгие и нудные споры и разговоры между Соединенными Штатами Америки и Россией по поводу европейской ПРО пока ни к чему не привели. Мы даже пошли на то, что чуть ли не на коленях Россия стала выпрашивать у Соединенных Штатов Америки некой юридической расписки, что «ваши ракеты не нацелены на нас». Что я, как военный человек, рассматриваю как совершенно смешную вещь.

Сегодня российско-американские переговоры по поводу ПРО зашли в тупик. Все наши призывы Вашингтон не хочет слушать и, более того, он начинает наращивать новые и новые звенья в европейской противоракетной обороне. Правда, при этом Вашингтон с нами разговаривает как цивилизованный человек, извините, с папуасом. Когда мы спрашивали в свое время американцев: «Зачем вы строите европейскую ПРО?», нам говорили: «А у нас здесь страны-изгои есть с ракетами, которые могут ударить по Европе». Мы спрашиваем: «Какие страны?». Нам сразу отвечают: «Это Иран, это Северная Корея». Но надо быть совершенно безграмотным человеком, чтобы не знать, где и на каком расстоянии от Европы находится Северная Корея.

Теперь переходим к Ирану. Американское правительство, американская власть, американская разведка многие годы убеждают нас, что иранская ракета уже готова, что она вот-вот полетит в Европу. Но что мы видели совсем недавно? Мы видели официальное заявление американской разведки, что разговоры о состоянии ракетно-ядерной программы Ирана слишком преувеличены. Так и хочется сказать: «Ребята, а вы с кем разговариваете? Мы всё-таки цивилизованные люди, не папуасы. Ну, хватит уже нас дурить».

Однако это все лирика. На самом же деле дошло до того, что Россия поняла: из этого тупика уже нельзя выйти, а значит – надо искать другой, вынужденный способ решения проблемы, и это военный способ. Именно с этой целью готовится новая ракета. У нас и сейчас уже есть ракеты, которые смогли бы пробить любую американскую ПРО в Европе. Но мы теперь делаем ракету еще более совершенную, которая по скорости своего взлета, ввиду особого качества горючего, не будет стартовать столь медленно, как другие ракеты. Иначе говоря, на взлетной стадии полета американские ПРО не смогут ее сбить. Это техническая сторона вопроса. Но дело в том, что нам бросили вызов, и мы на него отвечаем.

Какую лучше делать ракету: твердотопливную или жидкостную? Это вопрос к специалистам. Он упирается в два-три ключевых момента.

У нас существует топливо двух видов: твердотопливное и жидкостное. Эти виды топлива позволяют ракетам по-разному взлетать. Российские золотые головы не ели хлеб зря, они придумали не только новое топливо. Они придумали новую систему управления.

Вы знаете, что у нас уже давно есть гиперзвуковые головки, которые способны маневрировать по высоте и по курсу, которые, по заявлениям командования войск стратегического назначения, пробивают любую противоракетную оборону, существующую в мире, тем более ту, американскую, которая выставлена над Европой. Это не пустые слова.

Но что здесь печально? Печально то, что нас вынуждают снова включаться в гонку вооружения. Естественно, у обывателя это вызывает негативное отношение, поскольку новые ракеты, новое топливо, новое производство, новые позиции – все это требует серьезных денег, и их придется брать из кармана граждан Российской Федерации. Ну что ж, приходится жертвовать, потому что другого выхода пока у нас нет. Американцы просто нагло призывают нас в окопы «холодной войны». Где сейчас НАТО? НАТО стоит у наших границ. И американцы говорят: «Ничего страшного. Ну что? Мы пришли, мы, вот, встали». Но ведь придвинулись там не заводы, фабрики, дороги, а придвинулся мощнейший военный потенциал, на который Россия, заботясь о своей безопасности, не может не реагировать. Нас западные «эксперты» успокаивают: «Что вы, русские? У вас вообще мозги отшибло? У вас кругом враги».

Ребята, ну мы же никого не просили устраивать противоракетную оборону в Европе. Мы никого не просили устраивать американские базы вокруг Российской Федерации. Так почему же России не действовать адекватно? Это принципиально важный вопрос. А почему России поступает столь беззубо? У нас есть Куба, у нас есть Венесуэла. Ну почему бы там не поставить пару ракетных дивизионов? Почему бы там не открыть военно-морскую базу? Почему бы там не поставить хоть парочку ракетных бомбардировщиков? Ну, просто так. Пусть ребята там пузом вверх загорают и ждут своего часа. Но чтобы Америка знала, что все их пространство тоже прикрыто с помощью российских средств. Мало ли, а вдруг на них террористы нападут?

Новая ракета, как заявлял командующий ракетными войсками стратегического назначения Каракаев, должна быть готова к 2018-му, ну пусть даже к 2020 году. Почему к 20-му? Потому что, по мнению российских военно-технических специалистов, которые, безусловно, отслеживают все этапы развития новых систем противоракетной обороны Соединенных Штатов Америки, мы уже имеем чёткое понимание, что полноценно она заработает именно к 2020 году. Следовательно, к этому времени, а может быть, и раньше нам нужно получить новую ракету. Есть у нас возможность построить такую ракету? Есть. Слава Богу, сейчас задумались о том, чтобы расширить возможности Воткинского завода, может быть, и не только Воткинского завода, потому что у него там очень напряженные планы. Вы знаете, что есть президентская программа развития вооруженных сил до 2020 года – государственная программа, из которой следует, что нам наклепать надо много ракет.

Естественно, что приоритетом сейчас становится 100-тонная ракета, которая нам нужна для решения вот этого оперативного вопроса. Потому что мы не можем оставить развитие американской ПРО без последствий. Если не хотят договариваться, значит, будем клепать ракеты.