Сегодня он уже не казался Элизе таким неприятным, как вчера. На самом деле, он и вчера был достаточно вежлив, пока не попытался выяснить ее алиби и зачем она носит очки, но раздражал ее уже как минимум тем, что задержал в школе. Сегодня она сама позвала его.

Пока Максим – в своих мыслях Элиза перестала добавлять к его имени отчество, лжецы этого не достойны – присев на корточки, рассматривал заднюю стенку стола, где она нашла конверт, она, в свою очередь, рассматривала его. Давно нестриженные темные волосы и небритое лицо почему-то не делали его неопрятным, скорее наоборот, придавали истинно мужского шарма. Простая, не новая, но чистая и аккуратная одежда. Руки явно знали физический труд. Нет, у него не было грязных обломанных ногтей или раздражения от постоянного пребывания на ветру или в воде, но широкие ладони с длинными пальцами и мелкими царапинами на них едва ли могли принадлежать офисному работнику, весь день щелкающему компьютерными клавишами. По правому запястью протянулась еще свежая красная полоса, а кожа наверняка была шершавой на ощупь. На вид ему было около тридцати пяти, и он вполне мог быть отцом пятнадцатилетней девушки, но в то же время Элиза не представляла, как могли смешаться гены, чтобы у него родился такой белокурый ребенок с просвечивающейся кожей. Разве что мать Яны была такой же истинной блондинкой.

Максим заметил ее заинтересованный взгляд, потому что несколько раз посмотрел на нее, а затем спросил:

– Что?

Элиза подошла к столу с другой стороны, словно проводя между ними границу, которую все равно собиралась нарушить.

– Яна Васильева – ваша дочь?

Он удивленно приподнял брови, как будто ждал вовсе не этого вопроса.

– Она что-то натворила?

– Нет, я спросила из-за фамилии. Сколько вам лет?

Максим усмехнулся.

– Мстите за вчерашнее?

– Просто интересуюсь. – Элиза наклонилась над столом, положив на него руки и приблизив свое лицо к лицу Максима. – А еще пытаюсь понять, сколько вам было лет, когда она родилась. Школу уже закончили?

Максим хмыкнул, но взгляд не отвел. Вместо этого скользнул им по ее лицу, губам, очертил линию подбородка, но, к удивлению Элизы, ниже не опустился, хотя ее поза давала все шансы заглянуть в вырез блузки, верхнюю пуговку которой она предусмотрительно расстегнула перед его приходом.

Элиза всегда знала, когда нравится мужчинам. Взгляды у них были весьма красноречивыми, как бы ни пытались они их скрывать. Далеко не каждый рисковал подойти к ней, даже когда она была в клубе с подругами, но глазами раздевали многие. Видела она такой же взгляд и у Максима сегодня утром. Только тогда она была в пальто, а теперь подпускала ближе. А вот поди ж ты, сдержался. Это не могло не восхищать.

Соблазнять его, ясное дело, она не собиралась, но поквитаться за вчерашнее хотела. Как умела. Впрочем, шанс еще не упущен.

– Скажем так, я был старше Яны, но младше вас, – ответил он, снова посмотрев ей в глаза. – Мы квиты?

Элиза пожала плечами, делая вид, что удовлетворена ответом. И только когда он вернулся к осмотру внутренностей стола, спросила:

– Так что же это было: большая любовь или брак по залету?

Максим снова посмотрел на нее, и на этот раз, к своему удовольствию, Элиза увидела на его лице раздражение.

– Хотите предложить мне поговорить о деле? – невинно хлопнула ресницами она, выпрямляясь.

Теперь он рассмеялся, тоже медленно поднимаясь с корточек.

– А вы сегодня другая.

– Сегодня я вас позвала.

– Могли бы положить конверт на место и сделать вид, что не видели его.

– Я честная, я же вам говорила. Нашли что-нибудь интересное?

Максим взял в руки пухлый конверт – платком, а не как Элиза, голыми руками – и перевернул его.

– Видите пятна на уголках?

Элиза наклонилась ближе, действительно замечая в каждом углу конверта темные пятнышки, на которые не обратила внимания раньше.

– Что это?

– Клей. Конверт не завалился за ящик. Он специально был приклеен к задней стенке стола. Затем, видимо, оторвался и упал вниз, помешав вам закрыть свой ящик.

Элиза даже забыла, что нужно играть роль. Нахмурилась, с трудом удержав себя от того, чтобы взять в руки конверт. Хватит, и так уже залапала.

– Поможете мне? – предложил Максим, снова опускаясь вниз.

Вдвоем они один за одним вытаскивали ящики стола, освобождая заднюю стенку, и когда наконец сделали это, увидели, что к нему прикреплен еще один конверт. Отрывать его Максим не стал, хоть Элизе и было крайне любопытно заглянуть в него.

Несколько долгих мгновений оба смотрели на пухлый конверт, гадая, что в нем, а затем Элиза спросила:

– Откроем? Или позовем настоящих полицейских?

Вот теперь он посмотрел на нее так, что она поняла: они действительно квиты. Смотрел долго, и взгляд не скользил даже по ее лицу. Элиза порадовалась, что сняла очки перед его приходом. Взгляды, разделенные стеклами, не смогли бы так испепелять друг друга.

– Справедливости ради, – наконец медленно начал Максим, – я вам ни разу не говорил, что я из полиции. Так что технически я не врал.

– Тот блондин, который говорил об убийстве Марины Петровны, назвал вас коллегой, – напомнила Элиза, не делая попытки отстраниться, хотя они находились слишком близко на ее вкус.

– Я не отвечаю за слова других людей.

– Но вы не стали и говорить мне правду. Вместо этого устроили допрос, подозревали меня в чем-то, требовали алиби.

– Еще скажите, что приковывал к батарее и пытал, – усмехнулся Максим.

И внезапно Элиза первой отвела взгляд. Дыхание почему-то сбилось, и она поторопилась встать. Кончики пальцев искрились невидимым, но вполне осязаемым огнем, который вовсе не хотелось гасить водой. Что-то было такое в том, как Максим смотрел на нее. Не так, как утром. Не так, как другие мужчины. И что-то было в том, как она сама на него смотрела. Какая-то невидимая искра, родившаяся в самой глубине ее тела, словно вырвалась наружу, вспыхнула между ними и фениксом превратилась в пепел.

Максим тем временем тоже поднялся, достал телефон и набрал чей-то номер. Элиза слышала, как он просил кого-то приехать. Наверное, того самого «коллегу».

– Как думаете, зачем ей билеты? – вывел ее из забытья голос. – Куда она собиралась? Насколько я понимаю, это ведь еще не каникулы?

Элиза едва заметно мотнула головой, прогоняя морок.

– Нет, – уверенно сказала она. – Но даже если бы были каникулы, учителя все равно должны ходить в школу, это ведь не летние каникулы. Но вы упускаете кое-что еще.

Максим заинтересованно посмотрел на нее, как бы приглашая продолжить. Сам он конверт не вскрывал, о содержимом ему рассказала Элиза.

– Там один билет. Обратного нет.

Он удивленно посмотрел на конверт, как будто выпустил этот факт из виду, хотя она говорила об этом.

– Может быть, обратный во втором конверте?

– Не узнаем, пока не откроем.

– Ладно, тогда, может, пока ждем моих «неколлег», угостите меня кофе?

Против кофе Элиза ничего не имела. Правда, пили в молчании. Максим о чем-то думал, а Элиза пользовалась моментом, чтобы вернуть прежний настрой. И вроде бы они уже квиты, но она еще не чувствовала себя удовлетворенной. Что такое вопросы о жене и раскрытие маленькой лжи по сравнению с обвинениями в убийстве? Ну ладно, пусть не совсем уж обвинениями, но как минимум за очки она еще не отомстила.

Ждать полицейских пришлось недолго. Едва чашки опустели, хлопнула классная дверь, а еще несколько секунд спустя на пороге подсобки показались двое: тот самый блондин, на которого Максим попытался свернуть вину за дезинформацию Элизы, и молоденькая девушка с чуть вздернутым курносым носиком и поднятым вверх подбородком, как будто каждую минуту своего существования она готовилась отстаивать свое мнение. Что это за мнение, Элиза еще не знала, но уже почувствовала, что с девушкой лучше не спорить.

– Не, ну ты посмотри, – всплеснул руками блондин, которого, как помнила Элиза, звали Дмитрием. – Мы к нему на всех парах летим, а он кофе с девушкой пьет.

– Поскольку я не настоящий полицейский, мы не стали трогать улики до вашего приезда, – язвительно отозвался Максим, и Элиза поняла, что реплика эта больше адресовалась ей.

Надо же, а мы обидчивые! Прямо приятно.

Девушку Максим представил как Ирину, криминалиста. Та без лишних разговоров поставила на стол объемный чемоданчик, вытащила из него перчатки и натянула на ладони.

– Конверт трогали? – строго поинтересовалась она, посмотрев на Элизу.

Та кивнула.

– И конверт, и его содержимое.

Ирина хмыкнула, но не стала комментировать. Вместо этого присела на корточки и заглянула в стол.

– А этот?

– Этот никто не трогал, – заверил ее Максим.

– Уже хорошо. Так, ладно, – Ирина выпрямилась и посмотрела на стоящих рядом Элизу и Максима. – Коль никто из вас не полицейский, идите погуляйте. А мы пока поработаем.

Элиза видела, что Максим хотел бы остаться. И почему-то ей казалось, что если бы не она, ему бы разрешили. Но облегчать ему жизнь и уходить одна она не собиралась. Ясно же сказали: кто не из полиции – на выход.

– Пригласите меня на обед? – поинтересовалась она, за что была вознаграждена не одним, а двумя удивленными взглядами – блондин Дмитрий тоже уставился на нее.

– С удовольствием, – не растерялся Максим. – У вас есть какие-то предпочтения?

– Предпочтения есть, а вот выбора немного, – усмехнулась Элиза. – Здесь рядом всего одно приличное место. Подождете, пока я возьму пальто?

– Само собой.

Элиза покинула подсобку, все еще чувствуя на своей спине удивленные взгляды. Наверняка как только за ней закрылась дверь, блондин Дмитрий засыпал Максима вопросами. Стало даже интересно, что он отвечает?

В учительской было тихо и спокойно. Звонок с урока еще не прозвенел, а потому все учителя находились в классах. Элиза взяла из шкафа пальто, надела его, но вместо того, чтобы застегнуть пуговицы, уставилась на свое отражение в большом зеркале на дверце. Немного подумав, вытащила шпильку из пучка на затылке, позволив одной пряди выскользнуть из прически и мягко лечь на плечо. Затем подумала еще немного и застегнула пуговку на блузке обратно. Она узнала все, что хотела.

* * *

Максим снова вернулся домой в десятом часу вечера. Кажется, это уже начало входить в привычку. Радовало хотя бы то, что не весь день он посвятил поискам Инги Подгородцевой и убийству Марины Соболевой. После обеда с Элизой он, конечно, заскочил на аудиенцию к мэру, выяснил, как идут поиски, отчитался о том, что сделал сам, а затем поехал в Алексеевск. Наконец пришла из Москвы заказанная им почти месяц назад фурнитура для буфета. Заказчику требовались редкие латунные ручки, а нужной формы нашлись только в одном магазине. Уж если он не занимается самим заказом, а ведь еще немного – и время начнет поджимать, то хотя бы подготовит материалы.

Возвращаясь, задержался немного в лесу. Как раз встретил начальника пожарной охраны Алексеевска и остановился, чтобы выяснить подробности по лесному пожару. Новости пока были не очень утешительные. Не так уж и врали по радио, наводя панику на население Лесного.

– Чертов огонь будто дракон, – жаловался начальник, высокий грузный мужчина с лысой как колено головой. – Только, кажется, в одном месте прибьешь, как в двух других местах появляется. У вас, говорят, вчера дождь был? А тут сухо как в чертовой пустыне! Еще немного, и возьмет он вас в кольцо. Помяни мое слово.

Потерять возможность покинуть пределы городка было весьма скверной перспективой, и на какое-то время Максим даже задумался, а не переехать ли в Алексеевск превентивно, но быстро отогнал от себя эти мысли. Здесь его дом, работа, школы Яны. Да и справятся рано или поздно с пожаром. Не первый раз горит.

Яны дома не было. Прилежно выполненное домашнее задание на завтра аккуратной стопкой тетрадей и учебников возвышалось на столе в ее комнате, а мобильный телефон лежал рядом. Безголовая Яна часто забывала его, и хорошо, если это случалось дома, а не в междугороднем автобусе. Максим уже сбился со счета, сколько телефонов она потеряла.

Почти целую минуту он боролся с собой, глядя на черный экран телефона. До любопытной чесотки хотелось знать, с кем его дочь так активно переписывается в последнее время. Но он сдержался. Яна всегда была достаточно благоразумной девочкой, чтобы вляпаться в неприятности. Конечно, отец в нем уже саму по себе первую влюбленность девочки в пятнадцать лет считал неприятностями, но не стоило давать волю гиперопеке. Ничем хорошим это обычно не заканчивается. Он там ничего не найдет, а Яна, узнав, что он себе позволил, больше никогда не сможет ему доверять.

Максим еще помнил тот скандал, который устроила его сестра, когда узнала, что матери давно известно местоположение ее дневника, и она его периодически читает. Алена собрала вещи и на целых полгода уехала из родительского дома, перебралась к ним с Варей. В маленькой однокомнатной квартире было бы тесно вчетвером, если бы сестра не моталась по гастролям. И все равно спустя шесть месяцев ей пришлось вернуться к родителям. Как раз родилась Яна, и жить в одной комнате всем стало невозможно. Максим тогда поклялся себе, что никогда не повторит родительской ошибки.

Он вышел на кухню, ожидая найти хоть какую-нибудь записку, проливающую свет на местоположение дочери, но там его ждала лишь расставленная на полотенце для просушки вымытая посуда. Максим заглянул в духовку и не прогадал: как всегда, Яна вымыла посуду, но «забыла» про грязный жирный противень.

Максим со вздохом вытащил его из духовки, сунул в раковину и включил воду, чтобы отмочить засохшие кусочки мяса, а сам взял мобильный телефон и набрал номер Алисы. Девчонки наверняка где-то вместе, они всегда вместе. Длинные гудки и не думали смолкать, поэтому он сбросил вызов и набрал номер матери Алисы. Их номера тоже давно были друг у друга благодаря дружбе дочерей.

– Алло? – с легким придыханием отозвалась трубка.

Тамара Самойлова была примерно его возраста, но выглядела не намного старше своей дочери, и голос имела такой же: легкий, звонкий, как будто принадлежащий девочке-подростку. Когда Максим впервые увидел ее, в его голове долго не сходился образ этой женщины с матерью подростка. Тамара, как и голос, была прозрачной, тоненькой, казалось, дунь посильнее, и она улетит.

– Тамара, это Максим Васильев, – представился он, хотя она наверняка его узнала. – Яна не у вас? Она оставила дома телефон, и я понятия не имею, куда она ушла.

– О, не переживайте! – снова легким бризом рассмеялась Тамара. – Им задали какой-то реферат по биологии, и девчонки остались в теплице на ночь, не то проводить опыты, не то наблюдать за растениями, я не запомнила. Так что не волнуйтесь. За свои петунии я переживаю больше. Кто знает, какие именно опыты они решили проводить?

Максим тоже улыбнулся. Тамара руководила отделом по озеленению города, в ее ведении находились несколько теплиц, в которых выращивались цветы и небольшие кустарники. Поэтому у Алисы и Яны всегда были самые красивые букеты ко всем школьным праздникам.

Попросив Тамару позвонить ему, если девочки все же решат вернуться на ночевку домой, чтобы он мог забрать Яну, Максим отключился и уже собрался приступить к противню, но телефон зазвонил снова. На этот раз звонил Дима.

– Ну что, как обед с Ледяной Принцессой? – первым делом поинтересовался он.

Обед с Элизой прошел на удивление приятно. На удивление, потому что Максим, надо признать, заметно растерялся, увидев ее сегодня совсем не в том образе, к которому уже успел привыкнуть. Обычно холодная и сдержанная Елизавета Николаевна как будто за несколько часов кардинально изменилась. Язвила, дразнила и, кажется, откровенно наслаждалась его замешательством. Только вот странность: именно такая она казалась ему настоящей.

За обедом они болтали о разных пустяках, в основном о его работе. Уж очень ей хотелось знать, чем на самом деле занимается лже-полицейский и как так оказалось, что его, абсолютно постороннего человека, пригласили помогать полиции. Об этом он, правда, упомянул лишь мельком, зато о настоящей своей работе, как истинно увлеченный человек, мог говорить долго и интересно.

Едва не омрачивший обед момент был всего один, когда Максим предложил отбросить отчества и называть друг друга по имени.

– Я же могу звать вас Лизой? – уточнил он.

По ее лицу пробежала волна неудовольствия, словно он сказал что-то неуместное. Тонкие брови на секунду сошлись на переносице, выражая неудовольствие и придавая светло-зеленым глазам немного мрачной темноты.

– Элизой, – поправила она. – Примерно так меня называли в Чехии, я привыкла именно к этому имени.

Теперь уже его брови устремились друг к другу. Максим ничего не мог с собой поделать, раздражался при любом упоминании этой страны. И что самое интересное: Элиза, кажется, сделала это специально. Потому что стоило ей заметить выражение его лица, она откинулась на спинку стула и улыбнулась.

– Да бросьте, Максим, какое отношение имеет прекрасная страна к тому, что ваша жена предпочла вам ее представителя?

– Новый муж моей жены – русский, – не удержался он. Откуда эта ведьма вообще узнала? Яна разболтала?

– Тем более, – пожала плечами Элиза, возвращаясь к десерту. – Хотите со мной общаться – смиритесь.

Она сказала это так, словно нынешний обед был не последней их встречей. И, что странно, Максим думал так же. Это было не предчувствие, а желание. Желание видеть ее чаще, разговаривать с ней, может быть, однажды даже позвать на ужин. И плевать ему, откуда она.

– Любопытной Варваре – сам знаешь, – буркнул он в трубку.

– Да ладно тебе, колись! – рассмеялся Дима.

– Ты по делу позвонил или как?

Дима мгновенно сник.

– А то как же. В жизни не угадаешь, что мы нашли во втором конверте!

– Даже пробовать не стану.

– Ты скучный, ты знаешь это?

– Более того, я не пытаюсь ничего с этим сделать.

Дима вздохнул, но больше кота за хвост тянуть не стал.

– Такая же сумма денег и билет на тот же самолет. Только на имя Инги Подгородцевой.

Максим отложил в сторону губку, которой уже натирал противень, прижимая телефон к уху плечом, и медленно выпрямился.

– Ничего себе!

– Вот тебе и ничего себе, – хмыкнул довольный произведенным эффектом Дима. – По ходу, сбежать наши дамочки пытались. Непонятно только, от кого. Если от дражайшего мэра, то почему просто не хранить деньги дома у Соболевой? Зачем их прятать? Да еще так хитро. Там же у Соболевой задняя стенка ящика была подпилена, чтобы он закрывался нормально.

– Значит, они думали, что дома их могут найти.

– Ага, Семеныч так же считает. Держу пари, от убийцы и хотели сбежать. Знали, что он придет за Соболевой.

– Или за обеими, – задумчиво произнес Максим. – Сбежать-то обе собирались. А что с отпечатками?

– На обоих конвертах отпечатки Подгородцевой. Соболева же, шпионка хренова, пальчиков не оставляет. Ну на первом еще твоей Ледяной Принцессы, конечно.

– Что интересно: я же смотрел выписку с банковского счета Инги. Крупных сумм она не снимала. Значит, деньги либо не ее, либо она их потихоньку собирала тайно. Никаких отелей в Москве не оплачивала. Либо там они не собирались останавливаться даже на ночь, либо пока просто забронировала. От кого ж они так бежали?

– Чем дальше в лес, тем толще партизаны, – грустно согласился с ним Дима. – На меня же теперь Семеныч еще и Подгородцеву повесит, особенно если рано или поздно отыщем ее хладный труп…

Он сказал это таким тоном, что догадаться о последующей просьбе труда не составило.

– Ты же мне поможешь?

Максим как наяву увидел огромные глаза рыжего котяры из мультфильма про Шрека.

– Как минимум наработками поделюсь, – заверил он, хотя подозревал, что в случае обнаружения того самого хладного трупа его припашут первым. Если и вовсе официально в штат не зачислят.

Однако пока этого не произошло, следовало заняться своей настоящей работой, о котором с таким упоением сегодня рассказывал Элизе за обедом. Часы показывали всего половину десятого, времени было еще достаточно, чтобы успеть сделать хоть что-то. Кто же знал, что этой ночью ему снова не дадут выспаться?