3 мая 2015 года, 2.59

пер. Каховского

Через незанавешенное окно в комнату падал свет уличного фонаря, желтой полоской расстилался по полу и переходил на противоположную стену и потолок. В этой полоске шевелились, извиваясь как змеи, причудливые тени, то переползая с места на место, то замирая в углу. Войтех смотрел на эти тени, и со стороны могло показаться, что он внимательно их разглядывает, пытаясь угадать, что именно их отбрасывает, но на самом деле мысли его были далеко.

Вроде бы они со всем разобрались: нашли и устранили причину Катиных провалов в памяти и страшных картин, избавили Сашу от проклятия, хотя на это уже никто и не надеялся, а интуиция все равно твердила ему, что это еще не конец. Он что-то упустил. Войтех давно научился доверять интуиции, которая в последние дни и вовсе обострилась до крайности, но никак не мог понять, что именно его тревожит.

Нев был уверен, что уничтожил зеркало и изгнал прятавшуюся в нем сущность. Почему же тогда во время ритуала Войтех чувствовал его воздействие? И что вообще значило это странное видение? Произошло ли все на самом деле или существовало лишь в его голове? Максим ни словом не обмолвился о чем-то подобном, но в тот момент, когда он садился в машину, где его на этот раз ждали Нев и Лиля, Войтех поймал его взгляд и понял, что даже если странная комната и необычное видение существовали только в голове, то у них обоих. Максим тоже это видел и помнил. И это снова чертовки напоминало видения, которые насылало Зеркало Смерти. Полтора года назад им всем тоже снился один и тот же сон.

Поговорить об этом с Невом Войтех не успел. Тот уехал с Максимом, а Саша отвезла сначала Анну в отель, а затем его и Ваню сюда, в эту квартиру. Но если бы во время уничтожения зеркала в Катиной квартире что-то пошло не так, и Нев не был уверен в результате, наверное, он сказал бы? Может быть, это не интуиция, а паранойя? И Войтех просто ищет повод, чтобы задержаться в Санкт-Петербурге немного дольше, потому что разговор с Сашей так и не состоялся? Он не знал ответ на этот вопрос, как не знал наверняка, почему так и не смог поговорить с ней. Не то боялся узнать, что она не простит, не то ждал какой-то подсказки от Вселенной, что делать и как говорить, но все его обостренное восприятие почему-то упрямо молчало, когда дело касалось Саши. Как будто хотело, чтобы он сам решил проблему, в которую сам же вляпался.

Его мысли прервал скрип двери Ваниной комнаты, и мгновение спустя тот показался на пороге.

– Дворжак, ты не спишь? – громким шепотом спросил Ваня, глядя на диван.

– Нет, – отозвался Войтех, стоявший у окна.

Ваня вздрогнул и резко обернулся.

– Тьфу ты, черт! Какого хрена ты там делаешь?

Войтех пожал плечами, не став отвечать.

– Слушай, а у тебя таблетки есть?

– Какие таблетки?

– Обезболивающие. Плечо болит, ужас просто.

Войтех кивнул в угол, где лежала сумка с его вещами.

– Возьми в боковом кармане. Правда, они от головной боли, не знаю, помогут ли от ожога.

– Выпью две, – отмахнулся Ваня.

Когда Саша привезла их сюда, она даже умудрилась немного обработать Ванино пострадавшее плечо, хотя было видно, что она валится с ног. Плечо пострадало несильно, специальной помощи не требовало, но Саша все равно написала на бумажке название мази, которую ему лучше завтра купить. Однако даже маленькие ожоги бывают болезненными.

Ваня нашел в сумке Войтеха таблетки, проглотил две и еще две выдавил себе на ладонь.

– На будущее, – прокомментировал он. – А ты чего не спишь-то?

– Билеты нам покупал, – Войтех кивнул на раскрытый, но уже погасивший экран ноутбук. – Завтра втроем уезжаем одиннадцатичасовым Сапсаном.

Ваня удивленно приподнял бровь.

– Втроем?

– Твоя сестра сказала, что останется на все праздники.

– Да я не о ней. Ты что, тоже едешь?

Теперь пришла очередь Войтеха удивляться.

– Я живу в Москве, между прочим, – напомнил он. – И мне нужно доложить Ляшину о расследовании, он ждет. Надеюсь, вопрос с ЗАО на этом действительно решится, и вы все будете свободны.

Ваня медленно выпрямился, подошел к Войтеху, осмотрел его со всех сторон, как музейный экспонат, и наконец хмыкнул не то восхищенно, не то разочарованно:

– Ну ты и придурок… С другой стороны, может, так и лучше. Мы теперь все, как ты говоришь, свободны, расследований больше не будет, проклятие с Сашки сняли, она вдвойне свободна. Макс, конечно, позлится, но простит. В конце концов, видели глазки, что покупали. Он лучше всех знает, что у нее вместо мозгов одни эмоции. Побесилась – и вернулась. Понять и простить, что уж. Спокойной ночи!

Ваня хлопнул его по плечу и скрылся за дверью своей комнаты. Войтех еще несколько долгих секунд смотрел на дверь, медленно осознавая смысл Ваниных слов. Он убеждал себя, что так действительно будет лучше для всех, в первую очередь – для самой Саши, но ноги уже вынесли его в коридор и влезли в ботинки, а руки стащили с вешалки куртку.

Возможно, он уже опоздал. Саша могла все решить, а Максим и вовсе, забросив домой Нева и Лилю, поехать к ней, а не к себе, но Войтех чувствовал, что должен все узнать сегодня, прямо сейчас. Если он опоздал и с визитом, и с извинениями, он примет это. Но если еще не опоздал, если еще есть хоть крохотный шанс, он обязан его использовать. Он же сам всего полгода назад жалел, что упустил все возможности и бездарно потратил отведенное им время. Вселенная сжалилась над ним и дала понять, что время еще не упущено, а он снова наступает на те же грабли.

В три часа утра, конечно, не ходил ни один вид общественного транспорта, однако поймать такси оказалось несложно, и уже через пятнадцать минут он входил в темную парадную дома на Среднем проспекте. Даже если дверь сейчас откроет Максим и даст ему в челюсть, это все равно будет лучше, чем незнание.

Однако дверь открыла Саша, и Войтех почувствовал, как волна облегчения прокатилась от макушки до пяток. Если бы она была не одна, Максим едва ли позволил бы ей открыть кому-то дверь глубокой ночью. Она уже, наверное, успела лечь спать, потому что выглядела взъерошенной и сонной, зябко куталась в теплый халат, накинув капюшон на голову, и переступала с одной босой ноги на другую.

– Войта? Что-то случилось?

Он помотал головой.

– Нам нужно поговорить.

Саша нахмурилась, бросила взгляд на висящие на стене часы.

– В половину четвертого ночи? Это не подождет до утра?

– Я уезжаю утром. И слишком долго тянул.

Саша наконец посторонилась, пропуская его в квартиру. Он зашел, прислушиваясь к звенящей тишине вокруг. По крайней мере, она точно одна. Что, конечно, не отменяет того факта, что он все равно мог опоздать. Войтех торопливо скинул ботинки и швырнул куртку на вешалку, даже не убедившись, что она не упала, как будто боялся, что Саша сейчас передумает и выгонит его.

Саша провела его в гостиную и села на диван, показывая, что готова слушать. Войтех опустился рядом. И – странно – все те слова, которые крутились у него в голове по дороге к ней, снова исчезли. Как будто глубоко внутри стояла какая-то преграда на такие важные разговоры.

Саша молча смотрела на него, давая возможность начать первым. Он глубоко вдохнул – и как в омут с головой. Заговорил торопливо, не давая ей вставить ни слова, даже если бы она вдруг захотела:

– Саш, послушай, я знаю, что виноват перед тобой. И за то, что обманывал тебя с первой нашей встречи, и за то, что подверг смертельной опасности. За то, что произошло с тобой в лаборатории и после. Я виноват, я знаю. И знаю, что ты обижена на меня. Не только за все это, но и за то, что больше недели не находил слов, чтобы все объяснить. Что собирался уехать завтра, так и не поговорив. Теперь, когда все закончилось, когда ты свободна… и от меня с моими расследованиями, и – самое главное – от Ангела, ты можешь вернуться на свою работу, можешь вернуться к Максиму. Он простит тебя, я знаю. Возможно, так было бы правильнее, но… – голос сорвался, но Войтех тут же продолжил, не давая себе даже нормально вдохнуть: – Помнишь, я однажды сказал тебе, что для меня главное, чтобы ты была счастлива? Неважно, со мной или с другим. С тех пор кое-что изменилось.

Он снова прервался и на этот раз молчал дольше. Саша вынуждена была спросить:

– Что?

Войтех заставил себя посмотреть на нее, поймал взгляд карих глаз в полутьме гостиной.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной, а не с другим. Да, я понимаю, что я не лучший выбор для тебя. Я не умею быть предельно честным, не умею говорить того, что ты хочешь услышать, не всегда поступаю так, как ты считаешь правильным. Я не могу дать тебе всего того, что может дать Максим. Мы разные, но… Но я люблю тебя. Действительно люблю. И прошу только об одном: останься со мной. Останься, несмотря на все мои недостатки, несмотря на все то, что я сделал. Если тоже любишь меня, останься. И я обещаю: я сделаю все, чтобы ты никогда об этом не пожалела.

Он замолчал, тяжело дыша и ожидая ее ответа, но она тоже молчала. Смотрела на него, и по ее взгляду он никак не мог понять, о чем она думает. В тот момент, когда он уже почти решил, что все потеряно, она внезапно взяла его правую руку и аккуратно, не касаясь кожи, стянула с нее тонкую матерчатую перчатку. Положила ее рядом с собой на диван и протянула ему свою руку ладонью вверх.

– Коснись меня.

Войтех непонимающе посмотрел на ее ладонь, а затем на нее.

– Что?

– Коснись меня, – повторила она. – Ты ведь ловишь видения от контакта. Коснись и посмотри, что нас ждет, если мы опять будем вместе.

Он снова перевел взгляд на ее ладонь. Протянул руку, замер на одно мгновение, боясь не самого видения, а того, что может увидеть в нем, а затем аккуратно прикоснулся к теплым пальцам. Видения не последовало, и он полностью положил свою ладонь на ее. Он ощущал лишь тепло и нежность ее кожи, пульсирующую на запястье жилку, слышал взволнованное дыхание. Мир перед его глазами остался прежним.

– Ну что?

– Я ничего не вижу.

Саша улыбнулась, и Войтех, увидев ее улыбку, улыбнулся в ответ.

– Мой дар как будто не работает с тобой.

– Это ведь к лучшему, не так ли?

Свободной рукой Саша стащила с него вторую перчатку и уже сама вложила пальцы в его ладонь, затем скользнула чуть выше, по предплечью, но и тогда видения не торопились его посещать. Совсем осмелев, Войтех наклонился к ней и коснулся ее губ в нерешительном поцелуе. Саша не остановила его, не отстранилась, и в данный момент это радовало еще сильнее отсутствующих видений. Он запустил пальцы в волосы на затылке, чуть крепче прижимая ее к себе и углубляя поцелуй. Саша отвечала ему с жадностью соскучившегося человека, который уже успел похоронить надежду еще когда-нибудь целовать его.

Войтех не помнил, как они оказались в спальне, как и когда исчезла их одежда. Саша скользила ладонями по его телу, то поднимаясь вверх, касаясь кончиками пальцев его лица, то опускаясь ниже, к груди, словно хотела убедиться, что он действительно не ловит видений от нее. Обнимая ее, он не мог сказать, что проверяет то же. По правде говоря, он вообще не мог ничего сказать. И меньше всего хотел думать о каких-то там видениях. Просто наслаждался ею в своих объятиях, понимая, что тоже боялся больше не почувствовать этого.

Лишь некоторое время спустя они смогли оторваться друг от друга. Не открывая глаз, Войтех коснулся лбом ее лба, слушая шумное дыхание и чувствуя, как бешено бьется ее сердце.

– Это значит да? – хрипло спросил он, не решаясь посмотреть на нее, хотя еще минуту назад, не стесняясь, разглядывал.

– Да, – выдохнула Саша.

– Ты вернешься со мной в Москву?

Она ответила не сразу, и ее ответ заставил уже появившуюся было улыбку снова исчезнуть.

– Нет.

Войтех даже дышать перестал, не зная, что сказать на это, но Саша продолжила сама:

– Ты переедешь ко мне в Питер?

Он все же улыбнулся. Его ничего не держало в Москве. Даже когда он работал на ЗАО, он мог жить где угодно. Теперь, когда ЗАО больше нет, тем более.

– Да. Конечно. Конечно, я перееду, если ты этого хочешь.

– Хочу больше всего на свете.

3 мая 2015 года, 10.27

пр. Науки

Это был самый странный из когда-либо снившихся ему снов. Нев знал, что у его поступка будут определенные последствия, но ждал не совсем этого.

Он спал и знал, что спит, поэтому причудливые образы, ощущения невесомости и полной неподвижности его не пугали. Страшно стало потом, когда все исчезло и его окружила непроглядная тьма. Уже знакомая фигура в бесформенном балахоне отделилась от этой тьмы и приблизилась к нему. Нев сам не знал, как именно умудряется различать Ангелов, но сразу понял, что к нему пришел не тот, которого он разозлил, забрав у него Сашу и весь ее род, а другой. Жизнь.

В прошлый раз они со Смертью приходили к нему вместе. Точнее, подловили его в параллельном измерении. Он думал, они хотят задержать его там, но они лишь поделились своими дарами.

И вот теперь Жизнь снова пришел к нему и снова в другой реальности: в реальности сна. Нев сразу понял причину его прихода.

Он пришел забрать свой дар. Нев пошел против одного из них вместо того, чтобы позволить Избраннику обрести полную силу. Как и у любого выбора, у этого была своя цена. И хотя он не думал, что платить придется так много, он был готов это сделать. Да и кто его теперь спрашивал?

Смерть наступила быстро и почти безболезненно. Так мечтают уйти многие: в собственной постели, во сне. Нев лишь успел подумать, что лучше бы Лиля не оставалась у него на ночь сегодня. Каково ей будет обнаружить утром в своей постели мертвеца?

Тоннеля он не увидел. И света тоже. Впрочем, он давно знал, что для него в конце пути свет теперь уже невозможен. Он лишь гадал, что будет дальше. Время узнать ответ на вопрос, который в той или иной степени тревожит каждого, для него настало.

Страх снова исчез. Видимо, «дальше» места этому чувству не остается. А вот место для грусти нашлось. И для сожаления тоже.

Слишком рано. Он ведь так много не успел…

В тот момент, когда Нев чувствовал, что готов сделать последний шаг, он снова увидел Ангела. И снова Темного.

Смерть преградил ему путь в загадочное «дальше». Пришел он по той же причине, что и его брат: забрать свой дар. Нев не мог поверить в собственную удачу. Почему они решили оставить его в живых? Ведь если бы Смерть оставил дар при нем, то на этом бы все и закончилось.

Лишь потом, проснувшись посреди ночи в холодном поту от резкой боли в груди, Нев понял: у Ангелов свои правила и ограничения. Раз наградить дарами Смерть и Жизнь могут только вместе, то и забрать, видимо, тоже только так. Один за другим.

По его губам скользнула улыбка. Грудь болела так, словно на нее уронили бетонную плиту, он с трудом дышал и не мог пошевелиться, только слепо пялился в темный потолок, но его заполняло такое счастье, какое до сих пор он не мог себе представить: он жив и свободен уже от трех Ангелов.

Нев не помнил, как снова уснул, да и снов в ту ночь он больше не видел. Проснулся, когда за окном было уже довольно светло, и даже не понял, что именно его разбудило. То ли тихая музыка, доносившаяся с кухни, то ли умопомрачительная смесь запахов, источник которых находился там же. Судя по всему, Лиля уже готовила завтрак.

Встать оказалось не так-то просто. Тело было ватным, непослушным. Слабым. Голова сильно закружилась, стоило ему всего лишь сесть, но Нев все-таки заставил себя встать, едва мир перестал вращаться. Накинув на плечи халат – сразу после пробуждения он всегда немного мерз, поэтому халат каждое утро ждал его на спинке стула – он медленно побрел в сторону кухни.

Здесь смесь запахов распалась на составляющие: пахло жаренным тестом, ванилью, корицей и кофе. Лиля стояла у плиты, облаченная в тонкий шелковый халат, и готовила то ли оладьи, то ли просто толстые маленькие блинчики. Она тихо подпевала радио и даже слегка пританцовывала, что заставило Нева улыбнуться. Он привалился плечом к дверному косяку, позволив себе какое-то время просто наблюдать за ней.

Она словно почувствовала его взгляд и оглянулась, поприветствовала улыбкой.

– Я уж думала, ты решил сегодня не просыпаться, – заметила она, наливая на сковороду тесто.

Вытерев руки о полотенце, она подошла к нему и игриво поцеловала в уголок рта. Нев в который раз подумал, что «домашний» вариант Лили: в халате, без косметики, с небрежно сколотыми на затылке волосами – нравится ему даже больше, чем ухоженная красотка с безупречными локонами и в туфлях на высоком каблуке. Та Лиля радовала глаз всех мимо проходящих мужчин, улыбалась многим. Эта принадлежала только ему. От одной этой мысли можно было сойти с ума от счастья.

– А который час?

– Половина одиннадцатого. Что довольно много, учитывая, что обычно ты просыпаешься в начале девятого.

Она улыбалась и выглядела по-утреннему беззаботно, но в глубине зеленых глаз он видел тщательно скрываемую тревогу. Нев решил не пугать ее рассказом о том, что случилось ночью, поэтому только равнодушно пожал плечами.

– Мы поздно легли, а я очень устал. Магия отбирает немало сил. А что на завтрак?

– Панкейки. Ванильные с корицей.

– Панкейки? – нахмурившись переспросил Нев.

– Это такие маленькие толстые блинчики. Не говори, что не знаешь. Ты все знаешь.

– Знаю, конечно. Просто не понимаю, почему их не называют просто блинчиками.

– Потому что «просто блинчики» другие, – усмехнулась Лиля и, возвращаясь к плите, скомандовала: – Садись, несколько штук уже готово. Кофе будешь?

– Конечно. Какое может быть утро без кофе?

– Не очень доброе.

Лиля поставила перед ним тарелку с маленькими пухлыми блинчиками и чашку с кофе и чмокнула в макушку. Он дождался, пока она сняла со сковороды очередную партию и, временно отложив готовку, села за стол напротив него.

К тому моменту Нев понял, что Перстень Ангелов, который он надел перед ритуалом, все еще у него на пальце. Он стянул его и задумчиво покрутил в руках, почувствовав, как мгновенно напряглась Лиля, как раз севшая за стол.

Он протянул руку и положил перстень рядом с ее тарелкой.

– Передай его своему куратору с моими извинениями, – попросил он.

Лиля долго смотрела на перстень, не касаясь его, потом подняла недоверчивый взгляд на Нева.

– С чего вдруг? Ты устроил такой переполох в офисе Общества, чтобы забрать его… Ради одного ритуала?

– Как ни странно. Я не говорил тебе, но ко мне приходил один из них. Из Ангелов. Любовь. Тот Ангел, дар которого оставался мне до полного вступления в силу.

Лиля судорожно вздохнула, выдавая испуг, и Нев поспешил ее заверить:

– Ни мне, ни тебе он не может причинить вреда. Мы сделок не заключали… Хотя ко мне он как раз пришел с предложением одной.

– Какой?

– Его дар в обмен на Сашу.

Это прозвучало спокойнее, чем он ожидал. Лиля в ответ на это не издала ни звука, только озабоченно нахмурилась.

– Это он подсказал мне, что Перстень у вас, – продолжил Нев. – Точнее, он сказал, что у меня есть четыре дара, а остальное я понял сам. Только ты могла перехватить его. Тогда, в пещере.

Лиля смущенно опустила взгляд в тарелку.

– Он обещал мне бессмертие в обмен на Сашину жизнь. И знаешь, я был почти готов пойти на эту сделку.

Когда она подняла на него удивленный и немного шокированный взгляд, он развел руками.

– Лиля, мне пятьдесят пять. И как бы ты ни старалась делать вид, что это не проблема, это не так. Ангел сказал, что я больше не буду стареть. А я бы так хотел остановить для себя время на двадцать лет. Великий соблазн.

– И что же тебя остановило? – едва слышно уточнила она.

– Сначала понимание того, что и через двадцать лет я не продолжу стареть. И еще через двадцать. Вы все состаритесь и умрете, а я так и буду жить. Снова один. А потом я вспомнил все те ситуации, когда Избранник брал контроль надо мной, и понял, что когда он войдет в полную силу, я уже ни на что не смогу повлиять. Меня вообще уже не будет. Будет только он в моем теле. Тогда я решил, что не хочу этот дар. Никогда. И я подумал, что если вместо того, чтобы отдать ему Сашу, заберу ее у него навсегда, то он никогда не одобрит меня. Но чтобы у меня все точно получилось, мне требовался Перстень, поэтому я его и забрал.

– Почему ты мне ничего не сказал?

Нев пожал плечами.

– Не знаю. Боялся, что ты не поверишь в мои намерения. Боялся, что если озвучу их, Ангел о них узнает. Я делал вид, что согласился на его сделку, чтобы он точно пришел по моему зову. Не хотелось срыва.

Лиля понимающе кивнула. Хмуриться она перестала, и никаких следов недовольства на ее лице Нев не нашел. Она лишь улыбнулась.

– Значит, теперь ты в безопасности?

– Более чем, – ему не удалось скрыть горечи в этой фразе. – Сегодня ночью ко мне приходили Смерть и Жизнь. Они лишили меня своих даров. Видимо, сочли, что я более не достоин. Поэтому я прошу ваше Общество сохранить перстень. Скорее всего, мне не удастся его при себе удержать. Да и книгу мы, вероятнее всего, уже не найдем. Больше я не Избранник.

Она протянула руку через стол и сжала его ладонь.

– Это ведь хорошо. Ты останешься собой. Разве это не главное?

Он погладил ее пальцы, прислушиваясь к тихому мурлыканью песни из радиоприемника, скользнул взглядом по тарелке с – кто бы мог подумать? – панкейками и покачал головой.

– Без магии я всего лишь пожилой мужчина, скучный и нерешительный, который никому и никогда не был интересен.

– Мне он нравился, – возразила Лиля. – А теперь нравится еще больше. Потому что требуется огромная сила воли, чтобы контролировать такую силу. И требуется огромная сила духа, чтобы от нее отказаться. Такие люди – редкость. Поэтому я надеюсь, что твое предложение о переезде все еще действительно, хоть ты больше и не великий темный маг.

Его брови удивленно поползли вверх, но вместе с ними приподнялись и уголки губ.

– Если ты этого хочешь.

– Сейчас я хочу, чтобы мы наконец поели, – со смешком заметила она. – А то мои бедные панкейки уже совсем остыли.

Нев выпустил ее руку и коснулся кончиками пальцев тарелки. Мгновение спустя от трех пухлых блинчиков пошел едва заметный пар.

– Я теперь едва ли смогу открывать порталы и метать молнии, но некоторые знания и умения никуда не деваются, – смущенно пожав плечами, пояснил он.

В это мгновение заверещал его мобильный телефон, который он накануне оставил на подоконнике кухни. Экран высвечивал имя Войтеха.

– И что-то мне подсказывает, что они нам еще пригодятся, – хмыкнула на это Лиля.

3 мая 2015 года, 10.48

Средний проспект В.О.

Саша уже не помнила, когда в последний раз спала так крепко. Без снов и волнений, не просыпаясь и не слыша ничего, что происходит вокруг. Она проснулась, когда в окно уже вовсю светило счастливое весеннее солнце, наконец сумевшее пробраться и в этот город. Часов в спальне не было, поэтому который час, Саша не знала, но едва ли уже обед. Если учесть, во сколько они легли, она думала спать как раз до него, но и сейчас чувствовала себя непривычно бодрой.

Войтех все еще спал рядом, и Саша не сдержала улыбку, глядя на него. Он выглядел одновременно уставшим и расслабленным, как путник, который долгое время куда-то шел и наконец добрался до места назначения. Взлохмаченные темные волосы были обожжены в нескольких местах, щетина покрывала щеки и подбородок, но при этом он даже не пошевелился, когда Саша наклонилась, чтобы легонько поцеловать его.

Она осторожно встала с постели, подобрала брошенный на пол халат и вышла из спальни. Страшно хотелось пить. На полу в прихожей валялась куртка Войтеха, что тоже было совсем непохоже на него. Он всегда клал вещи аккуратно. Саша подняла ее, чтобы повесить на вешалку, и в этот момент что-то едва слышно звякнуло внизу. Она хотела отойти в сторону, чтобы посмотреть, но внезапно наступила босой ногой на что-то острое, змеей впившееся в кожу.

– Ай!

– Саш? – раздался из спальни сонный, но полный тревоги голос Войтеха.

Она осторожно убрала ногу и щелкнула выключателем. На полу, в том месте, где лежала куртка Войтеха, что-то блеснуло, отражая желтоватый свет электрической лампы. Саша наклонилась и подняла маленький осколок зеркала.

– Саш, в чем дело?

На пороге спальни показался Войтех, спешно натягивающий на себя джинсы. Саша показала ему осколок.

– Кажется, это выпало из твоей куртки.

– Дай взглянуть, – Войтех протянул раскрытую ладонь, и Саша осторожно положила на нее осколок.

Оба поняли, что это было не самой хорошей идеей, слишком поздно. Войтех дернулся, когда его еще сонное сознание озарила вспышка видения. Осколок выпал из его руки.

– Стой! – велел он, когда Саша наклонилась, чтобы снова его поднять. – Не трогай.

– В чем дело? – нахмурилась та. – Что ты видел?

Войтех присел на корточки, внимательно разглядывая осколок и почти физически ощущая, как в голове крутятся разрозненные кусочки мозаики, собираясь в единую картину.

– В этой куртке я был у Кати, – медленно произнес он, – когда Нев разбил проклятое зеркало. И сейчас я видел… что-то. Не знаю, как описать. Что-то нечеловеческое.

Саша хмыкнула.

– Меня мучает дежавю.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда в том подвале под Москвой Нев разбил Зеркало Смерти, один осколок завалился мне в капюшон. Я его только в отеле обнаружила. И мне тоже показалось, что я в нем кого-то увидела. Правда, тогда я решила, что это просто нервы после всего случившегося в том городе.

Войтех почувствовал, как сердце пропустило удар.

– И что ты сделала?

– Выбросила его, – она пожала плечами. – Еще и порезалась при этом.

– Черт, – Войтех закрыл глаза и потер их ладонью, а потом снова посмотрел на Сашу. – Можешь принести мне телефон? Кажется, нам нужно срочно связаться с Невом.

Саша быстро принесла ему телефон из гостиной, и он набрал номер Нева, мысленно отмечая, что на экране высвечивается несколько пропущенных звонков от Ивана. Войтех бросил взгляд на часы, понимая, что Сапсан, на котором он должен был уехать в Москву вместе с Иваном и Анной, как раз отходит от перрона. Но сейчас ему было плевать на это по нескольким причинам. И осколок зеркала на полу был не главной.

Нев ответил быстро, и голос его звучал неожиданно бодро.

– Нев, скажите, а вы уверены, что существо, которое живет в зеркале, после его разрушения действительно изгоняется? – без предисловий спросил Войтех.

– Что?

– Существо не может прятаться в одном из осколков? Понимаете, мы тут нашли один. Кажется, он попал мне на куртку, и я ходил с ним все это время. Когда я коснулся его, то увидел… нечто страшное. И во время вчерашнего ритуала у меня снова была галлюцинация. Вроде той, что зеркало напускает на своих жертв. Мне кажется, оно у нас с Максимом было одно на двоих.

– Так вот, что это было, – мрачно заметил Нев после недолгого молчания. – Во время ритуала я тоже чувствовал постороннее воздействие, угрожавшее стабильности Печати. Возможно, это и было действие осколка на вас.

– Саша сказала, что полтора года назад в подвале, когда вы уничтожили предыдущее зеркало, один осколок так же остался у нее, она выбросила его только в отеле, порезавшись им. Как думаете, это может быть связано?

– Пожалуй, – медленно произнес Нев, как будто еще обдумывая его вопрос. – Зеркало было уничтожено, но Саша, окропив его кровью, могла придать сил существу в осколке, если оно каким-то образом действительно может в них сохраняться. Если в тот момент осколок отражался в другой поверхности, оно могло перескочить в нее.

– Зеркало в ванной, – шепотом подсказала Саша, слышавшая весь разговор. – Это было в ванной.

Войтех повторил ее слова Неву и добавил:

– Жена фотографа говорила, что перед тем, как все началось, она продала какую-то квартиру, хозяин которой был мотающимся между Москвой и Санкт-Петербургом бизнесменом. И он скоропостижно скончался.

– Вполне вероятно, он жил в том номере отеля после Саши, – предположил Нев. – И существо увязалось за ним. Потому что номер отеля для него место неподходящее: там никто не живет подолгу, человека просто не «выпить» за пару дней. Затем, после смерти бизнесмена, жена фотографа принесла это существо к себе. Женщины любят поправлять прическу, глядя в два зеркала. Сама она не пострадала, ее муж оказался более податливой жертвой. А затем уже зараженное зеркало досталось Кате.

Войтех снова посмотрел на осколок.

– А что нам делать с этим?

Нев несколько долгих секунд молчал, как будто что-то решал, а затем уточнил:

– Никто из вас им не порезался?

– Я точно нет, – Войтех перевел взгляд на Сашу.

– Я наступила на него, но вроде бы не порезалась, – она подняла ногу и посмотрела на подошву, но следов крови на ней не было.

– Тогда очень осторожно положите его в какую-нибудь коробку с непрозрачными стенками и ждите меня. Сейчас главное не дать ему прыгнуть снова.

– Я вас понял, – кивнул Войтех, мысленно прощаясь с идеей вернуться в постель.

3 мая 2015 года, 10.52

Московский вокзал

– Да вы все издеваетесь, что ли?

Ваня оторвал от уха телефонную трубку, упрямо издающую длинные гудки все утро, и посмотрел на экран, где высвечивалось имя Анны. Говорить с ним не желали, а между тем до отправления поезда оставалось всего лишь чуть больше десяти минут. В этот раз у них снова были билеты в первый класс, но уже вместе с остальными пассажирами. Видимо, Ляшин (или Дворжак?) посчитал, что для трех человек, которым уже не о чем совещаться, не стоит арендовать целый вагон. Правда, в данный момент на перроне стоял один только Ваня.

Проснувшись утром, Дворжака в квартире он не обнаружил. Видимо, примирение с Сашей прошло удачно. Куда еще тот мог отправиться среди ночи? Только к ней. Хотя, с него станется… Ваня позвонил ему в половине десятого, когда до приезда такси осталось двадцать минут, а он так и не явился. Ему никто не ответил. Аня тоже не брала трубку, поэтому ей он отправил смс со временем отправления поезда. Прочитала ли она его, приедет ли на вокзал, он не знал, но с каждой проведенной на перроне минутой все больше в этом сомневался.

Проводник его, конечно же, не торопил. Ездить первым классом оказалось на удивление приятно. Почему он раньше так не делал? Ваня отошел в сторону, чтобы не мешать опаздывающим пассажирам, которым предстояло преодолеть еще немало метров, и наконец увидел ее.

Аня шла по перрону неторопливо, катя за собой небольшой чемодан. Он сразу предупредил ее, что зовет ненадолго, поэтому вещей она много и не брала. Но, конечно же, ни одна женщина не способна уехать в другой город с одной только сумочкой.

Только сейчас Ваня подумал, что он полный болван. Майские праздники в разгаре, один из самых романтичных городов их необъятной страны позвал в гости, а он предупредил Аню, что зовет ненадолго. И сейчас ждет ее на перроне вместо того, чтобы гулять с ней по просыпающемуся от зимней спячки Питеру, ужинать в дорогих ресторанах и ночевать в хорошем отеле. Ну не идиот ли, скажите, пожалуйста?

– А ты не торопилась, – проворчал он, разочарованный собственной недальновидностью, когда Аня подошла ближе.

– Я никогда никуда не опаздываю, – пожала плечами та, передавая ему свой чемодан.

Это было чистой правдой. Ваня периодически звал ее на свидания, и она ни разу на них не опоздала.

– Идем? – Аня кивнула в сторону призывно распахнутой двери вагона.

И Ваня внезапно решился.

– Слушай, а может, ну ее, эту Москву? Давай останемся здесь.

Аня, уже успевшая шагнуть к вагону, удивленно остановилась.

– Что?

– Давай здесь останемся. Выходные же, погуляем.

Она покачала головой, и на ее лице не мелькнуло даже тени сомнения.

– Извини, но я не планировала провести эти дни в Питере. Я приехала, потому что ты попросил. И сказал, что это ненадолго. Я и вещей с собой не брала.

– Да купим все, что нужно! Я заплачу.

Аня снисходительно улыбнулась, давая понять, что заплатить за себя она может сама, но не собирается этого делать, показала проводнику паспорт и шагнула в вагон. Ване ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Ему даже показалось, что проводник бросил на него сочувствующий взгляд.

В вагоне было занято всего пять мест. Двое мужчин уже успели разложить ноутбуки, один смотрел в окно, и еще две девушки в дальнем углу о чем-то тихо переговаривались и смеялись. Дворжак купил для них два сочлененных места и одно отдельное, поэтому Ваня, конечно же, сразу направился к двойным креслам, по-джентльменски уступив Ане место у окна. Спустя буквально минуту поезд легко дернулся, и перрон за окном медленно поплыл назад.

– Я же говорила, что не опаздываю, – усмехнулась Аня, с удобством устраиваясь у окна.

– Ты всегда все делаешь по плану, да? – немного обиженно поинтересовался Ваня.

Она повернулась к нему, несколько мгновений разглядывала, а затем снова посмотрела в окно.

– Я стараюсь. Но это не всегда получается. И хочешь правду? – она опять взглянула на него и улыбнулась. – Я обожаю форс-мажоры.

Ваня удивленно приподнял брови.

– В самом деле? По-моему, одно с другим не сочетается. Разве планы строят не для того, чтобы все шло по ним?

– Знаешь игру «Сим Сити»?

Он нахмурился, вспоминая. Название казалось знакомым, но в чем ее смысл, он не мог вспомнить.

– Там нужно строить город, – подсказала Аня. – Дома, дороги, обеспечивать жителей водой, электроэнергией, пожарными частями, больницами, школами. Следить за желаниями, удовлетворять потребности. Все делать по плану. Но, достигнув определенного уровня, можно открыть башню катастроф и устраивать городу стихийные бедствия. Я обожаю это делать. Сначала ты планируешь, работаешь, думаешь, как сделать лучше. А потом становится скучно. Все работает как часы, все довольны, счастливы и заплывают жиром. Катастрофы привносят отличное разнообразие и позволяют снова решать проблемы, понимаешь? Я поэтому и стала организатором праздников. С одной стороны, ты все планируешь, с другой – форс-мажоры неизбежны. И от того, как ты с ними справишься, зависит и сам праздник, и твоя репутация. Я умею решать проблемы, более того, мне это нравится. И в то же время я обожаю все планировать, чтобы этих проблем не возникло. Вот такая забавная у меня жизнь.

– Почему ты тогда не согласилась остаться в Питере? Разве это не форс-мажор?

Аня рассмеялась.

– Это твоя прихоть, а не форс-мажор. Вот звонок вчерашний – форс-мажор. Поэтому я и приехала, бросив все.

– Не жалеешь?

– Нет. У вас весело. Да и Карина мне бы не простила, если бы узнала, что я не согласилась.

– Как она?

Аня пожала плечами.

– Нормально. Дети быстро забывают плохое. Она, конечно, уже не ребенок, но, как я поняла, ничего плохого сделать ей не успели. А уж после того, как она узнала, что Войтех жив, вообще забыла обо всем.

– Втюрилась твоя Карина в Дворжака.

Аня согласно улыбнулась.

– Это пройдет. В пятнадцать легко влюбиться в человека, который внезапно оказывается не таким, как все, зато таким, как ты сама.

Ваня хотел съязвить что-то по поводу «не такого как все Дворжака», уже даже рот открыл, но внезапно передумал.

– Хочешь откровенность за откровенность? – спросил он, сам еще до конца не веря в то, в чем собирался признаться.

– Конечно! – Аня заинтересованно повернулась к нему, но в этот момент стюард как раз принес им чай, а потому пришлось подождать, пока он отойдет.

У Вани появилось время подумать, не говорит ли в нем стресс последних пары недель, но за полторы минуты так ничего и не изменилось.

– Я, конечно, всегда ржал над ним, но в глубине души, очень-очень глубоко, почти на уровне дна Марианской впадины, наверное, его понимаю. Будь я на его месте, сам продал бы душу дьяволу и «Прогрессивным технологиям», если бы они дали мне возможность разобраться в устройстве мира и доказать хотя бы самому себе, что я не псих.

Аня знала их всех не так хорошо, поэтому не могла по достоинству оценить необычность признания, но поняла, что сам Войтех, услышав его, был бы поражен.

– А еще глубже, чуть ниже дна, – продолжил Ваня, переходя на привычный для себя шутливый тон, – я буду скучать по этим расследованиям. И если вдруг этот чертов экстрасенс снова вляпается в какое-нибудь дерьмо, и ему понадобится команда, чтобы вдоволь в нем наплаваться, я захвачу с собой весла.

Аня рассмеялась, поднесла к губам чай и сделала осторожный глоток.

– Если я ему скажу об этом, ты меня убьешь, да?

– Ты не оставишь мне выбора.

4 мая 2015 года, 12.18

г. Москва

– И что вы сделали с тем осколком? – поинтересовался Ляшин.

Они снова встретились в том же парке, но на этот раз решили пройтись, а не сидеть на скамейке. Жизнерадостный кокер-спаниель носился вокруг них, то убегая вперед, то отставая, то притаскивая хозяину какую-нибудь палку, чтобы тот бросил ему.

Войтех вернулся в Москву утром. Ему нужно было не только встретиться с Ляшиным, но и переговорить с хозяйкой квартиры, отдать ей ключи и собрать вещи. Начать пришлось, конечно же, с Ляшина.

– Поскольку теперь мы не могли быть уверены в том, что магия Нева способна изгнать это существо, мы запечатали осколок в коробку и сдали его на хранение.

– На хранение? – удивленно переспросил Ляшин. – Куда?

– В одно… надежное место, – уклончиво ответил Войтех. – Они профессионально изолируют такие вещи уже несколько веков.

Он не стал уточнять, что коробка с осколком доберется до надежного места только через несколько дней, когда Лиля вернется в Москву и встретится с куратором. Он также не стал акцентировать внимание на том, что Нев не пытался снова изгнать демона, потому что к тому моменту потерял почти всю магическую силу. Войтеху казалось, что такие подробности – это лишнее. Вместо этого он продолжил рассказывать то, что Ляшина касалось и должно было волновать:

– К сожалению, Катя к тому моменту, конечно, успела заказать уборку в мастерской. Все осколки, которые оставались там, были вывезены клининговой компанией. Отследить их не удалось. Видимо, они теперь погребены на какой-нибудь свалке под другим мусором. Может быть, это не менее надежно, чем выбранное нами хранилище. Квартиру Кати мы с Невом проверили: демон не успел прыгнуть ни в одно другое зеркало или зеркальную поверхность. Надеюсь, что на этом его история закончится.

Он покосился на Ляшина, который как раз присел на корточки, чтобы погладить снова вернувшегося к нему пса.

– Значит, я вовремя к вам обратился, – в голосе того слышалось напряжение, но в остальном он реагировал на рассказ Войтеха достаточно спокойно. – Еще немного – и этот демон убил бы мою дочь. Как того несчастного фотографа.

– Да, мы едва успели понять, в чем дело, когда ситуация приблизилась к критической точке. Поэтому пришлось отказаться от анонимности. Катя была на краю гибели, нам пришлось себя раскрыть.

– Это не страшно, – отмахнулся Ляшин, снова выпрямляясь, поскольку не в меру активный кокер-спаниель вновь умчался по каким-то своим собачьим делам. – Главное, что с ней все в порядке. Она даже приехала в Москву, чтобы провести с нами несколько дней.

Он улыбнулся, и Войтех понял, что в последний раз Катя делала так очень давно. Ему оставалось только порадоваться за Ляшина и надеяться, что это обстоятельство сыграет им всем на руку.

– Мне кажется, вы удовлетворены нашей работой, – заметил он, поскольку больше ничего не мог рассказать. – Я выполнил свою часть сделки. Надеюсь, вы выполните и свою.

– Об этом можете не переживать, – заверил его Ляшин, снова становясь серьезным. – Я начал выполнять свою часть сделки, как только Катя позвонила мне и все рассказала. Сразу после того, как вы провели обряд. Я ведь тогда решил, что все уже закончилось.

Войтех снова покосился на него и, не сдержавшись, хмыкнул. Ляшин это заметил.

– Что?

– Да нет, ничего. Просто… для человека вашего положения вы очень спокойно воспринимаете разговоры о демонах, темных магах и обрядах. Это довольно непривычно.

Ляшин равнодушно пожал плечами. Они как раз дошли до той части парка, где их пустынная аллея выходила на открытое пространство и уже начинали появляться посторонние люди. Охранники, которые до сих пор где-то прятались, сразу проявили себя, полагая, что Ляшин пойдет дальше. Однако тот свистом подозвал к себе собаку, которая успела убежать вперед, увлеченно вынюхивая беличий след, и повернул назад.

– Если вы не против, давайте прогуляемся в обратном направлении.

Войтех, конечно, не был против. К тому же машина, на которой его привезли, снова осталась на пустынном пятачке недалеко от той скамейки, у которой они встретились и в этот раз.

– Я прагматик, господин Дворжак, – объяснил Ляшин, когда они прошли несколько метров по аллее. – Для меня важен положительный исход любого дела. Что я при этом думаю и во что верю, не имеет такого уж большого значения. Я видел, что с Катей происходит что-то странное. Поэтому для меня не удивительно, что причиной оказалось нечто столь необычное, как демон. А уж после того, что она рассказала мне о вашем друге… У меня нет причин сомневаться в его способностях.

– Вашей дочери очень повезло с отцом, – искренне заявил Войтех. – И с тем, что вы допустили вероятность аномального объяснения, и с тем, что у вас имелись ресурсы для привлечения к этой проблеме меня и моих друзей. У фотографа, который жил в квартире до Кати, не было ни того, ни другого, – добавил он со вздохом.

– Забавно, что вы первым начали этот разговор, – усмехнулся Ляшин. – Я хотел поговорить с вами о том же.

– Что вы имеете в виду? – Войтех внутренне напрягся, не понимая, куда клонит его собеседник. Однако его интуиция тут же встрепенулась и заверила его, что все идет так, как и должно идти, и Ляшин предложит ему нечто не просто приемлемое, но и приятное.

– После разговора с Катей я тоже думал о том фотографе, – признался Ляшин. – И о его жене. Катя говорила, как ей все это время было страшно, и она не знала, что делать. Думала, что сходит с ума. Ему, наверное, тоже было страшно, а его жена не пострадала от этой твари лишь чудом. А если бы у них были дети? И никто из них не знал, что делать. Потому что в полицию с таким не пойдешь. А если и пойдешь, то помощи не получишь. Мне кажется, что было бы правильно, если бы люди могли обратиться куда-то с подобными проблемами. И не к каким-нибудь шарлатанам, которые просто заберут у них все деньги. А к вам.

Войтех остановился и повернулся к Ляшину. Тот сделал то же самое. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза: Ляшин – со снисходительной улыбкой, Войтех – с растерянностью и страхом поверить.

– Да, я хотел бы, чтобы вы продолжили этим заниматься, – кивнул Ляшин в ответ на невысказанный вопрос. – На официальном уровне. У меня есть возможность даже дать вам некоторые полномочия: например, заставить полицию с вами сотрудничать. К сожалению, предложить финансирование из бюджета не могу, но думаю, что в определенных ситуациях вы сможете проводить расследования на коммерческой основе. И насколько я знаю, небольшой… стартовый капитал у вас уже есть.

Войтех почему-то смутился под его взглядом, опустил глаза. Да, пожалуй, определенный капитал у них есть, хватит на какое-то время. Предложение звучало очень заманчиво. Настолько заманчиво, что в глубине души Войтех согласился на него еще до того, как Ляшин закончил говорить. Однако вслух он ответил более осторожно:

– Мне нужно уточнить у моих друзей, готовы ли они заняться этим на постоянной основе. Я не уверен в прибыльности подобного начинания, а нашего «стартового капитала» едва ли хватит надолго, но лично я попробовать готов.

– С финансированием я постараюсь вам помочь, – заверил его Ляшин. – И я вынужден просить вас назначить кого угодно на пост главы этой организации, но не себя.

Войтех удивленно приподнял брови, и Ляшин поторопился объяснить:

– Когда я буду добиваться для вас каких-то полномочий, мне бы не хотелось объяснять, почему этой организацией руководит иностранец. Сейчас не подходящий для подобного момент.

С этим Войтех легко согласился. Да и не хотелось ему засесть где-то в офисе. Ему нравились сами расследования.

Тем временем они приблизились к той скамейке, у которой встретились, и Войтех с удивлением обнаружил на ней еще одного мужчину. Раньше он его никогда не видел. На вид ему было немного за шестьдесят, волосы давно поседели, и определить их первоначальный цвет теперь не представлялось возможным. Он был одет так же хорошо, как и Ляшин, из чего Войтех сделал вывод, что они вращаются в одних кругах. Когда они приблизились к скамейке, мужчина встал и повернулся к ним, засунув руки в карманы легкого плаща. Смотрел он преимущественно на самого Войтеха.

– А это чтобы уж окончательно закрыть вопрос с ЗАО «Прогрессивные технологии», – объявил Ляшин. – Познакомьтесь: Михаил Андреевич Верхов, один из главных спонсоров почившего ЗАО.

Войтех дернулся и инстинктивно отступил назад. Верхов на это хищно улыбнулся, а Ляшин удержал его за локоть, как будто Войтех мог броситься бежать.

– Не волнуйтесь, Дворжак, мы с Михаилом Андреевичем уже обо всем договорились. Он согласен считать деньги, которые вы выпотрошили со счетов «Прогрессивных технологий», своим первым взносом в нашу новую организацию. За это я не буду никого просить проверить, откуда у господина Верхова эти деньги. В будущем он продолжит вас спонсировать в обмен на доступ к информации о ваших расследованиях.

Войтех испуганно посмотрел на Ляшина. Нет, снова работать на ЗАО, то есть на того, кто его создал, он совершенно точно не хотел.

– Успокойтесь, Дворжак, – насмешливо велел Ляшин. – На этот раз вы будете все контролировать. А господин Верхов знает, что если по результатам ваших расследований будут происходить подозрительные события, то им могут очень сильно заинтересоваться в ФСБ. Так ведь, Михаил Андреевич?

Верхов хмыкнул, глядя на Ляшина с затаенной злостью, но сумел сохранить улыбку на лице, которая стала даже более вежливой.

– Да, Эдуард Александрович. Я все прекрасно понимаю, – заверил он, нервно погладив кончиками пальцев рассеченную шрамом бровь.