Лето плавно подходило к концу, сезон белых ночей давно завершился, а потому к нужной остановке Рита приехала уже в полутьме. Ей предстояло пройти еще несколько километров по лесополосе, но дорога была знакомая, а потому не пугала.

Приехать раньше она никак не могла. Новая работа отнимала почти все время, порой заставляя задерживаться в ординаторской и после окончания рабочего дня. Опытные врачи прекрасно успевали заполнить истории болезни на дежурстве, но Рита пока тратила на каждого пациента огромное количество времени, стараясь вникнуть в каждый случай отдельно, сделать правильные назначения и не пропустить что-нибудь важное, а потому документы часто приходилось заполнять уже вечером. Вот и сегодня она вышла из больницы через два с половиной часа после окончания рабочего дня. Хорошо еще, что рюкзак с вещами взяла с собой утром, а потому ей не пришлось забегать домой, и она успела на последнюю электричку.

На остановке из вагона вышла только она. Двое оставшихся пассажиров: женщина лет пятидесяти с уставшим лицом и двумя большими сумками и молодой паренек в кепке, скрывающей лицо, и наушниками в ушах, из которых громко лилась какая-то тяжелая музыка — поехали дальше. На самом деле Рита тоже могла бы выйти на следующей остановке. От нее до деревни, где находилась бабушкина дача, шла широкая, намного лучше освещенная дорога, но она была длиннее километра на три, и Рита не чувствовала в себе сил их преодолеть. На самом деле она никогда не ходила той дорогой, если опаздывала на автобус, предпочитая ходить через лес.

Закинув рюкзак на плечи, Рита смело шагнула в полумрак лесной дороги, но уже через несколько минут услышала за спиной шум автомобиля. Она свернула на обочину, чтобы не мешать движению и лишний раз не светить своим присутствием. Однако водитель все равно ее заметил, поскольку, поравнявшись с ней, сначала замедлил ход, а затем и вовсе остановился. Рита шагнула еще чуть дальше в лес, пристально разглядывая машину. В темноте она не могла определить ее марку, но это было что-то большое, на чем удобно ездить по бездорожью.

Окно на пассажирской двери медленно опустилось, и Рита наконец смогла разглядеть водителя, поскольку он наклонился к ней, видимо, чтобы точно так же разглядеть ее. Им оказался мужчина лет сорока с добродушным улыбчивым лицом. На маньяка он не походил, однако Рита все равно не торопилась подходить ближе.

— Девушка, садитесь, я вас подвезу, — широко улыбаясь, предложил мужчина. — Не самое безопасное дело ходить по лесу одной. Тем более, ночь скоро.

— Спасибо, я дойду, — отказалась Рита, хотя предложение выглядело крайне заманчивым. Рюкзак с каждым шагом казался все тяжелее, и она уже жалела, что нагрузила его доверху. В деревенском магазине продавали лишь самое необходимое, поэтому она купила в городе любимых бабушкой продуктов, которых там было не достать.

— Садитесь, не бойтесь, — продолжал настаивать мужчина. — Вы же Веры Никифоровны внучка, так? А я через два дома живу. Мой сын к ней все лето ходит немецким заниматься.

Рита удивленно приподняла брови. Бабушка ни словом не обмолвилась ей о том, что все же взяла учеников. Однако теперь она смело шагнула к машине. Раз это бабушкин сосед, она может позволить себе доехать с ним до деревни.

Мужчина, назвавшийся Виктором, оказался на редкость разговорчивым. Не из тех людей, которые болтают, не заботясь о том, слушает ли их собеседник и интересен ли ему разговор, а из тех, кто разговорит даже самого большого молчуна. Пятнадцать минут до деревни пролетели быстро и интересно. Рита даже пожалела о том, что они уже приехали.

— Ну, передавайте «привет» бабушке, — сказал на прощание Виктор. — Удивительная женщина, знаете? Гришка мой за два месяца с ней немецкий выучил лучше, чем за четыре года в школе. У нее не забалуешь. Зато после занятий, говорит, кормит его невероятно вкусным пирогом с каким-то странным названием, забыл совсем.

— Штруделем, — с улыбкой подсказала Рита, вытаскивая из машины рюкзак.

— Да, точно! — хлопнул себя по лбу Виктор.

Попрощавшись с отзывчивым соседом, Рита поспешила к дому. На веранде горел свет — бабушка любила пить там по вечерам чай, даже когда находилась в доме одна, но, подойдя ближе, Рита поняла, что в этот раз у нее гости. Точнее, гость. Он сидел к ней боком и прятался в тени, поэтому она видела только смеющуюся бабушку, подливающую себе чай из красивого заварочного чайника, и руки гостя. И лишь подойдя совсем близко, Рита узнала его голос.

Вот уж кого она не ожидала встретить в гостях у бабушки, так это Марка Гронского! Как он вообще узнал адрес? Впрочем, на этот вопрос ответить было несложно. Пожалуй, стоит настоятельно запретить ему тревожить ее родителей. Но сейчас лучше узнать, зачем он явился.

— Привет! — поздоровалась Рита, входя на веранду. — Я смотрю, у нас гости? — Она бросила многозначительный взгляд на Марка, все своим видом спрашивая, какого черта он явился, но тот лишь улыбнулся в ответ.

— Дорогая, я не ждала тебя так рано, — бабушка подождала, пока Рита наклонится, чтобы поцеловать ее в щеку.

— Меня сосед подвез.

— Какой сосед?

— Сын которого приходит к тебе заниматься немецким, что ты благополучно от меня скрыла.

Вера Никифоровна звонко рассмеялась: время изрезало морщинами ее лицо, чуть округлило стройную когда-то фигуру, высушило руки, но со смехом ничего не смогло сделать.

— Ну, садись за стол. Верно, устала, — велела она. — Я сейчас заварю тебе свежего чаю.

Рита послушно уселась за стол, разглядывая стоящие на нем вазочки с вареньем и домашним печеньем, блюдо с неизменным яблочным штруделем и большой шоколадный торт «Прага». Последний наверняка притащил с собой Марк, таких в местном магазине отродясь не бывало, чему Рита не могла не радоваться. Слишком много в нем сахара, а бабушка, большая сладкоежка, обожает этот торт. Значит, он и это выяснил.

Рита твердо решила больше не ввязываться ни во что, что бы он ни предлагал. А ведь он наверняка приехал за чем-то подобным. Уж точно не по ней соскучился. Последний их разговор ясно дал ей понять, что очарование взаимным не было.

— Зачем ты приехал? — спросила она, когда Вера Никифоровна скрылась в доме.

— Решил, что при бабушке ты меня точно не выгонишь сразу, — улыбнулся Марк.

— Хотя бы честно, — хмыкнула Рита, отправляя в рот печенье. Поужинать она не успела даже банальной сосиской в тесте на вокзале, так торопилась на электричку, а потому ждать чай не было никаких сил.

— Я вообще никогда не лгу без надобности, — снова усмехнулся Марк.

Как и в первый день знакомства, он опять не стесняясь разглядывал ее, и Рита опять чувствовала себя неловко под этим взглядом. Наверное, только сейчас она призналась себе, что все эти недели скучала по нему и даже хотела, чтобы они встретились. Не у бабушки на даче, конечно, а где-то в городе, случайно. Это неожиданное признание заставило ее разозлиться. Ей скоро двадцать девять, а подобные мысли простительны разве что в семнадцать.

— Так что тебе надо? — вопрос из-за этого прозвучал немного грубее, чем она хотела.

Ответить Марк не успел, да и судя по его виду, не очень-то и хотел успеть. На веранду вернулась Вера Никифоровна с чайничком в руках.

— Вы останетесь у нас ночевать? — поинтересовалась она, наливая чай в новую чашку. По ее голосу Рита сразу поняла, что Марк успел очаровать и ее бабулю. Ничего удивительного она в этом не видела: за те несколько дней, что они провели вместе, Рита прекрасно поняла, как хорошо он умеет это делать. Словно было что-то гипнотическое в этих карих глазах.

— Нет, ну что вы, — Марк вежливо улыбнулся.

У Риты свело скулы от этой улыбки. Хотелось вскочить из-за стола, топнуть ногой и закричать: «Не смей нравиться моей бабушке!»

— Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством. У меня на одиннадцать часов уже заказано такси.

— Такси? — переспросила Рита.

— Конечно, — Марк кивнул, переведя на нее взгляд и не переставая улыбаться. Рита почувствовала, как от этой улыбки по спине пробежали толпы мурашек. Черт бы его побрал. — Ты же знаешь, я не вожу машину сам, — с едва уловимым упреком напомнил он. В его глазах Рита уловила намек на тот момент, когда она оставила его одного в машине, веля добираться домой, как ему заблагорассудится.

— А что же тебя Лера не привезла? — с оттенком сарказма спросила она.

— Кто-то должен был остаться в салоне, — пожал плечами Марк.

За столом повисла неловкая пауза. Марк продолжал разглядывать Риту. Та злилась, наоборот, стараясь на него не смотреть.

— Вы знаете, пожалуй, я вас оставлю, — неожиданно прервала тишину Вера Никифоровна. — Там по телевизору как раз сериал начинается. С вашего позволения, только еще кусочек тортика с собой прихвачу.

— Да хоть весь, Вера Никифоровна, — улыбнулся ей Марк. — Специально для вас покупал.

— Осторожнее со сладким, ба, — хмуро напомнила Рита.

— Да что я там съела, — легкомысленно отмахнулась Вера Никифоровна, укладывая себе на тарелку кусок торта побольше.

— Жалеешь бабушке сладкого? — поддел Марк, когда за ней закрылась дверь, и они наконец остались вдвоем.

— Забочусь о ее здоровье, — парировала Рита. — В ее возрасте необходимо следить за уровнем сахара в крови. Зачем приехал?

— Дело есть.

— Не хочу иметь их с тобой.

— А если это касается тебя?

— Тем более.

— Так обиделась?

Рита оскорбленно дернула плечом, преувеличенно внимательно наливая себе новую порцию чая.

— Ну ладно, Рит, прости, — Марк протянул руку и тронул ее за плечо, но, заметив ее гримасу, руку убрал. — Сама подумай, ничего такого я тебе тогда не сказал. Изначально я просил тебя помочь за оплату. Ты помогла — оплату получила. Затем я предложил тебе продолжить, если хочешь, ты согласилась. Никто ни к чему тебя не принуждал.

Рита гневно посмотрела на него, не найдя достойного ответа. Если рассуждать так, то он прав. То, что она успела им очароваться, было исключительно ее проблемами. В этот момент она почему-то твердо решила на заработанные тогда деньги все же поехать с бабушкой в Вену. Если понемногу откладывать с каждой зарплаты, средств хватит с запасом.

— Хорошо, допустим, — согласилась она. — Так что еще тебе надо?

Марк коротко пересказал ей встречу с призраком Светланы Поликарповны. Рита сначала недоверчиво улыбалась, но, когда он дошел до предупреждения о грозящей им обоим опасности, улыбаться перестала.

— Думаешь, там был убийца старухи и Павлика, и он видел нас? — испуганно спросила она. — Мы же ничего не сделали!

— Или так, или старуха угрожает натравить его на нас, — пожал плечами Марк. — Призраки могут еще и не такое, поверь мне. Так что нам нужно найти чертов гребень.

— Но как? И что с ним делать, когда найдем? Зарыть в могилу к Поликарповне?

— Мне нравится это «когда», — усмехнулся Марк. — Я вот говорю «если». Что с ним делать, мы разберемся потом. Возможно, Поликарповна сама подскажет. Сейчас главное его найти.

— И у тебя есть идеи?

— Пока очень сомнительные. Я позвонил участковому в Сосняку, помнишь его? Убийцу они, само собой, не нашли, но он обмолвился об одной очень занятной вещи. У Светланы Поликарповны есть девятнадцатилетний обалдуй-внук. Живет в Питере, из университета поперли, в армию не взяли по состоянию здоровья. Перебивается случайными заработками, есть подозрения, что наркоманит. Участковый говорит, что внучок в последнее время зачастил к бабуле, но никаких улик против него у полиции нет. Или он просто не в курсе. Надо расспросить этого внука подробнее.

— Думаешь, это он? — усомнилась Рита.

— Думаю, убийца как-то узнал, что у Светланы Поликарповны есть редкий старый гребень. Участковый говорит, полиция считает основной версией то, что убийца — профессиональный скупщик всякого редкого старья. Я погуглил в Интернете, там до фига сайтов, где такие вещи продают и покупают. Да и всяких магазинов с антиквариатом еще больше. Это если не брать в расчет частных коллекционеров. Светлана Поликарповна, видимо, продавать гребень отказалась, за что и заплатила жизнью. Внук вполне мог сболтнуть кому-то из знакомых о существовании у бабки такой редкости, но нам нужно понять кому.

— И ты действительно считаешь, что если он не сказал полиции, то скажет нам?

— Нам — едва ли, — усмехнулся Марк. — А вот Лере скажет.

— Ах ну да, Лера, — протянула Рита.

Он наклонился к ней чуть ближе и заглянул в лицо.

— Так что, ты с нами?

— Зачем я вам? Никого же оживлять не нужно, а больше у меня нет достоинств.

— Может, мне нравится твое общество?

— Ты говорил, что не лжешь без надобности.

— Я и не лгу.

Рита повернулась к нему, разглядывая его лицо в полутьме веранды.

«Не смей, Рита, — велела она себе. — Не смей снова им увлекаться и верить подобным заверениям. Он самовлюбленная сволочь, и когда вы вернете этот гребень, снова ею станет. Наступать два раза на одни и те же грабли будет по меньшей мере глупо».

И тем не менее, ей страшно хотелось согласиться.

— Я нашла работу, — она все еще искала пристойный аргумент отказаться.

— Но ты же не работаешь сутками.

— Иногда работаю.

— Я уверен, мы найдем варианты, — он лукаво подмигнул ей, и Рита не удержалась, хоть и понимала, что уже через пару часов, когда он уедет, она будет жалеть.

— Ну ладно.

— Отлично, — Марк широко улыбнулся. — А теперь, пожалуй, я съем кусок торта. Исключительно ради здоровья твоей бабушки.

Рита рассмеялась и тоже положила себе кусок, зная, что будет жалеть и об этом.

***

Такси за Марком приехало без четверти одиннадцать, и Рите вдруг показалось, что кто-то украл у нее эти лишние пятнадцать минут. Все оставшееся время Марк развлекал ее рассказами о забавных клиентах, о том, что происходило у них эти три недели, которые они не виделись, и снова походил на того самого Марка, каким он был до того, как открылся Рите самовлюбленным гадом. Она заставляла себя помнить о том, что его поведение сегодня снова лишь игра с целью расположить ее к себе, но с каждой проведенной с ним минутой получалось все хуже.

Пообещав позвонить ему в воскресенье вечером, когда вернется в город, Рита махнула рукой удаляющейся машине и вернулась в дом. Из-под двери бабушкиной комнаты выбивалась тусклая полоска света, поэтому она зашла к ней.

Вера Никифоровна действительно еще не спала, коротая время за просмотром какого-то сериала. Она с любопытством посмотрела на внучку, когда та вошла. Рита села на диван рядом с ней, ожидая вопросов. Несмотря на громадную разницу в пятьдесят лет, они всегда хорошо ладили, и Рита часто доверяла ей свои секреты. Впрочем, многие подружки утверждали, что с бабушками у них отношения гораздо лучше и доверительнее, чем с родителями. Рите сравнивать было не с чем, поэтому она просто считала бабулю своей лучшей подругой.

— Значит, это тот самый молодой человек, которого ты спасла восемь лет назад? — слова прозвучали вопросительно лишь отчасти. Бабуля скорее утверждала, приглашая Риту продолжить самой.

— Угу, — кивнула та.

Марк предупредил ее, что представился Вере Никифоровне по всем правилам, хотя она сама три недели назад рассказала бабуле и о том, что снова встретила его, и том, за что ей заплатили такие деньжищи. Последнему бабуля не обрадовалась, сказав, что ей не следовало так рисковать. Рита и сама это понимала, поэтому с радостью не стала развивать тему.

Вот и сейчас бабушка упомянула только об аварии.

— И что у вас с ним теперь? — допытывалась Вера Никифоровна, с задорными смешинками в глазах поглядывая на внучку.

— Ровным счетом ничего, — пожала плечами та, стараясь выглядеть равнодушно.

— Но он тебе нравится?

— Ох, ба, — Рита даже рассмеялась. — Ты уже совсем отчаялась выдать меня замуж?

— Между прочим, я тебя понимаю. Вот была бы я на пятьдесят лет моложе… — со смешком добавила она. — Он очень интересный молодой человек.

— Он медиум!

— И что?

— Как ты там любишь говорить? — Рита нахмурилась, делая вид, что вспоминает слова бабушки, хотя прекрасно их помнила. — Ах, какой мезальянс! — Она картинно приложила тыльную сторону ладони ко лбу. — Приличная девушка с высшим образованием — между прочим, практикующий врач, — и, простите, колдун!

Теперь пришла очередь Веры Никифоровны смеяться.

— Мезальянс у нас в крови, дорогая, — она обняла внучку за плечи. — Ничего с этим не поделаешь.

Рита чуть отстранилась, чтобы заглянуть бабушке в лицо.

— Ты про себя и дедушку? — уточнила она.

Рита знала, что когда-то давно бабушка вышла замуж вопреки желанию своих родителей, но в подробности никогда не вдавалась. На ее взгляд, союз ведущего инженера процветающего завода и школьной учительницы едва ли можно было назвать мезальянсом. И, как это часто бывает, пока живы те, у кого можно спросить, младшие поколения не особо интересуются подробностями их жизни. Задумываться, что потеряли, люди начинают тогда, когда спросить уже не у кого.

— Да, — кивнула бабушка. — Я ведь была из очень интеллигентной семьи, несколько поколений ученых. Мой отец был физиком, имел ученую степень и звание профессора. Мама хоть и не имела никаких званий, но занималась биологией, писала статьи и участвовала в исследованиях фауны Дальнего Востока. Я закончила институт с прекрасным знанием не только немецкого языка, но и нескольких западнославянских. Это потом уже перестала ими пользоваться, остался лишь немецкий. Я могла стать видным переводчиком, знаешь ли, но была обязана отработать несколько лет учительницей в школе. У меня даже жених имелся, сын папиного коллеги, подающий надежды математик Боренька Штейн. Мы еще не были обручены, но родители давно все решили за нас. Он ходил к нам домой, дарил цветы и звал меня в кино — этого было достаточно для того времени, чтобы считаться практически парой. А твой дед был одним из моих учеников. В то время многие молодые люди после смены на заводе ходили в вечернюю школу, получали среднее образование. Он был из рабочей семьи, имел отвратительные манеры, но веселый нрав и огромное желание чего-то добиться в жизни. Способности к языкам только не было ни капли. Кроме «Ich heisse Ivan», я ничего не смогла от него добиться. Поэтому он на каждый урок приносил мне букет цветов. Смеялся, что не возьмет знаниями, так хоть цветами. Я была влюблена, надо заметить, как мартовская кошка. Ни о каком Бореньке больше слышать не хотела и приняла Ванино предложение о замужестве, не раздумывая. Мама три дня не вставала с постели, дом пропах валерьянкой, но я не передумала. И знаешь, — Вера Никифоровна посмотрела на внучку и доверительно понизила голос, — ни разу в жизни не пожалела. Ваня получил высшее образование, стал сначала просто инженером, потом ведущим инженером, мы получили от государства квартиру, родили прекрасного сына, ездили по санаториям и никогда ни в чем не нуждались. И когда он скоропостижно скончался в пятьдесят три года, я так и не смогла найти ему достойную замену.

«А еще через три года тебе пришлось самостоятельно воспитывать внучку, — закончила за нее Рита, — тут уж не до личной жизни».

— Так что, дорогая, мезальянс не всегда плох, — Вера Никифоровна с хитрой улыбкой посмотрела на нее, — но с Марком ты все же осторожнее, — неожиданно добавила она.

Рита удивленно вздернула брови.

— Почему? — вопрос вырвался сам собой. Сама-то она знала, почему ей следует быть осторожнее, и дело не только в наличии Леры, но бабушка наверняка имела в виду что-то другое.

— Потому что он сложный человек. И давно сам в себе запутался. Он тратит время и силы совсем не на те вещи, которые ему нужны, и я бы не хотела, чтобы он впутывал в это тебя.

— Я вот сейчас ничего не поняла… — осторожно заметила Рита.

— В нем много жизненной энергии, много таланта, он мог бы добиться гораздо большего, чем одна выставка десятилетней давности. Он тратит себя на общение с духами, на помощь им прийти в этот мир, а лучше бы тратил на лечение своих собственных недугов. Поверь, у него хватило бы сил вылечить свои травмы, если бы захотел.

Рита даже отстранилась от бабушки, внимательно разглядывая ее лицо. Бабуля всегда казалась ей крайне логичным и прагматичным человеком, который даже в бога не верит вопреки современной моде. И уж точно не станет рассуждать о жизненной энергии и самоисцелении. Даже ее нежелание обсуждать необычный дар внучки Рита списывала на то, что она так до конца и не поверила в него.

— Откуда ты это знаешь? — только и спросила она.

— В нашей семье дар есть не только у тебя, дорогая, — загадочно усмехнулась Вера Никифоровна. — Я, может, и не умею возвращать людей к жизни, как ты, но вижу многое. Но давай об этом в следующий раз. Я устала и хочу спать.

— Нет, ба, расскажи, что ты имеешь в виду, — настаивала Рита, но бабуля осталась непреклонна.

— Потом. Как-нибудь в другой раз. Пожалей пожилого человека, дай ему отдохнуть.

— Хорошо бы еще пожилой человек сам себя пожалел, и не брал учеников на лето, — укоризненно заметила Рита, поднимаясь с дивана.

Вера Никифоровна рассмеялась.

— Мне только в радость позаниматься с мальчонкой, не все же в огороде копаться. Да и без постоянной тренировки язык быстро забывается.

— Только не у тебя. Ты немецкий знаешь не хуже русского.

— Так ведь годы уже не те. Недалек тот день, когда я и русский забуду. Все, иди, дорогая. Поговорим с тобой завтра.

Рита поцеловала бабулю в щеку и покорно вышла из комнаты.