Я ничего не сказала Мари о платье для нее. Тем более, она делала свое. Пусть это будет для нее сюрприз. Подарить ее наряд горничной всегда можно суметь. К тому же женщины есть женщины, и глаза их всегда загораются на новое платье. Я знала, что она не обидится. К тому же у нее будет выбор. А в своем она может ходить по саду. И на приемах дома, – успокаивающе подумала я. Совесть нуждалась в пище.
А потом занялась текущими делами, как ураган разметая скопившиеся завалы.
Все в замке на цыпочках ходили мимо моего кабинета, включая графа.
- Сегодня зла, – слышала я, как слуги передавали друг другу и матери. А я же только хотела быстро разрешить все эти дела! Впрочем, сидящий против меня управитель, так не думал, если судить по его дрожи.
- Вы родились женщиной по ошибке, – печально сказал он, когда со всеми трудными и запутанными вопросами, на которые он потратил неделю, было покончено в пол часа. – Вы уже сейчас можете править страной.
Я проехалась по поместью, потом ввалилась к Мари, захватила ее, и мы устроили с ней гонки на новых лошадях.
- Тебя что-то давно не было, – лукаво сказала она. – К балу готовилась? – осторожно спросила она.
- А то все боялись тронуть тебя, – добавила она. – Ходили тут на задних лапках...
Я лукаво глянула.
- И я тоже, что ж ты думаешь, – спокойно ухмыльнулась она.
- Как хорошо, что у меня есть такая подруга, – сказала я.
- Помнишь, как мы чуть не утонули в штормовом океане, купаясь тайком во время бури? – задумчиво спросила она. – Как нам потом от мамы попало!!!
Мы обе рассмеялись. Да, воды тогда наглотались! И соленой!
- Что это ты похоронную затянула, точно ты уже взрослая! – я ткнула ее пальцем.
- Мне уже восемнадцать! – гордо сказала она. – Я скоро выйду замуж и стану солидной...
- И станешь паинькой? – невинно спросила я.
Она не выдержала и фыркнула.
- Как тетя Лала?
Мы обе заговорщицки переглянулись и расхохотались.
Она ткнула меня пальцем под дых, но я увернулась. Она так и не смогла меня догнать. Мы гоняли по полю в догонялки прямо напрямик сквозь кусты, овраги и лес, пока полностью не запыхались, а кони не стали исходить пеной. Наконец я спешилась возле дома, все равно опередив ее.
- Как я счастлива, что у меня есть ты! – сказала Мари.
Я так много думала о том, какое должно быть у меня платье, что чуть не стала бредить им. Этот первый мой настоящий бал, хоть я и шла туда контрабандой, чуть не заставил меня свихнуться... Никогда не думала, что я буду столько думать о каком-то бале. А я то всегда насмехалась над Мари, подъюживая ее, когда она прихорашивалась перед мужчинами, вместо того, чтоб идти с нами играть, петь, веселиться и смеяться... Поистине – женщины дуры, – подумала я, – и сходят с ума из-за таких пустяков, – думала я, не в силах не думать о платье и злясь на себя.
Отчего-то лицо запоротого во Франции англичанина-мужчины не выходило из головы. Я так хотела выбросить его и эти чертовы платья из мозгов...
Но уже спланированное платье для Мари заставляло меня напрягать мозги. Почему-то мне не хотелось быть в чем-то худшем. Тщеславие! А может я вертихвостка? И это прорезалось только с возрастом?
Какое платье надеть мне? Я только об этом и думала, что оно даже сниться стало мне.
Домашние только разводили руками – сглазил кто-то девочку, ходит с пустыми глазами, в пространство смотрит.
- Может, ты влюбилась? – спросил граф. – Так скажи в кого...
Я теперь мстительно называла отца графом.
- Угу, – хмуро ответила я.
- Чтоб я знал, кому отказывать, – устало продолжил граф. – Это нормально, переходный возраст, влюбленности разные... Быстро пройдет...
- Возраст или влюбленности? – хмыкнула я.
Граф усмехнулся.
- Жива курилка!
Я не обращала внимания, перелопатив все исторические материалы про платья, которые могла еще достать. Ведь большинство я знала наизусть и без этого. Я просто свихнулась, целыми днями сидя перед белой стеной. Я знала, чего хотела, но никак не могла окончательно конденсировать смутную мысль. Я набросала свыше шести тысяч набросков за эти дни и еще десятки тысяч промоделировала и отбросила в воображении, но это все было не то. Это мое преимущество – воспитанное с детства китайцем точное воображение. Настолько точное, что я могу видеть перед собой то, что хочу, даже с открытыми глазами с мельчайшими деталями, расстояниями, размерами, отношениями – точно как настоящее. Мои салоны могли радоваться, у них было фасонов и работы на годы вперед, но это все было не то...
Не то... Не то...
Отвлекало меня только то, что я тайком от Мари ездила в ателье и смотрела, как воплощается мой план для нее, корректируя по ходу. Ведь даже ткань надо было создать по моим рисункам... У меня ушло несколько дней, прежде чем я сумела придумать тогда такие материалы, чтобы суметь передать этот изумрудный глубокий оттенок в жизни, а не в воображении...
Я сходила с ума...
Как ни странно для меня, это платье я увидела тоже ночью... И захолодела даже во сне от восторга... И немного от ощущения вины перед Мари, что это платье затмит все, что я до сих пор видела, и даже то, что я сделала для нее... Но я не могла отвести от него глаз, рассматривая его в воображении со всех сторон, прямо на себе. Я боялась, что от красоты картин, рождаемых воображением этой вещи, я сойду с ума. Проснулась я немного не в себе, буквально убитая тем, что я все-таки придумала. Или увидела где-то. И заворожено начала его делать.
Я не понимала, в каком мире я нахожусь. Мне кажется, я утеряла грань между реальностью и сном. Я ничего не ела. Я просто горела... Никто меня не мог отвлечь...
- Пусть там падает небо, – рявкнула я на стук в дверь, – не трогайте меня...
Они оставили меня, после того как на стук в дверь я просто выстрелила, сбив через дверь шляпу с доктора...
- Поразительная точность, – дрожа, ворчливо сказал он, и удалился. – Значит, она не сошла с ума...
А я плыла. Завороженная картинами той небывалой красоты и гармонии, которая открывалась перед моим внутренним взором. Я складывала из крошечных камней этот дивный, завораживающий ум рисунок, от которого мой мозг сходил с ума, погружаясь в теплый восторг.
Не знаю, как все это я выдержала. Как сомнамбула, я ездила по своим портным, по ювелирам, стоя у них за спиной с дрожащими руками и сама указывая огранку каждого крошечного камешка, и выкладывая рисунок...
- Только не говорите никому, – тихо сказала я Юниксу, моему главному гению ювелиру.
- Вы делаете платье для королевы... – понимающе прошептал он охрипшим горлом, облизывая просохшие губы, когда увидел то, что начало получаться. Я покачала головой, но он не слушал, заворожено глядя на ткань. Он был участник многих моих проектов, но, увидев, что получается, отложил все, заперся и занялся платьем, отдавая ему дни и ночи без сна. У него был полубезумный взгляд, когда он увидел мои рисунки.
- Похоже, я войду в историю, – шептал он.
Вообще, это платье было внешне неброским, даже простое. Но, если остановить на нем взор... Так бывает... Оторваться даже мне было невозможно, как я и хотела. Впрочем, только знаток и утонченный человек понял бы всю его завораживающую красоту. Она не была эффектной – она была глубинной, затягивающей, настоящей. Она была такой, что человек терял голову...
- А почему б тебе не выйти за меня замуж? – хмуро сказал Юникс, когда я первый раз примерила еще неготовую болванку, смотрясь в зеркало.
Я поперхнулась. Он был один из самых богатых людей города.
- Как тебе не стыдно, – укоризненно, по-детски сказала я, глядя на себя в зеркало. – А я уже думала, что ты хоть не путаешь деловые отношения с личной жизнью.
- Но я мужчина! – сказал он угрюмо.
- Это не повод делать предложения горничной...
Он что-то прошептал сквозь плотно сжатые зубы.
- Ты богаче королевы!
Я фыркнула. А потом обернулась к нему и показала ему язык.
- И потом мне всего пятнадцать лет.
Он, закусив губы, смотрел на меня, не подымая глаз.
- Скоро будет шестнадцать, – для честности добавила я.
- Ты будешь на этом балу? – хмуро спросил он, закалывая мне брошку, но руки его непривычно дрожали.
- Конечно, – между своими сотрудниками у меня недоговоренности не было, они знали, кто я, и где живу, поскольку на меня работали. – Я буду охранять Мари, – легкомысленно сказала я.
Он сжал зубы так, что скулы побелели.
- Мне оставишь первый танец? – наконец спросил он, пытаясь отвлечься.
Я скорчила ему мордочку.
- У меня его уже просили...
- Кто?!? – угрожающе спросил он.
Я недоуменно поглядела на него.
- Барон де Логан, – я неожиданно ухмыльнулась, – мама ему так всыпала!
- Тогда второй, – твердо сказал он.
- Я вообще танцевать не буду, – успокоила его я. – Я не могу оставить Мари, которую могут похитить и изнасиловать.
- Если вы будете разгуливать по королевскому замку в платьях по пол миллиона фунтов, то вас не только изнасилуют...
- Оно не обошлось мне по себестоимости и в сотую долю этой суммы, – легкомысленно сказала я, ничуть не тревожась. – Ты забываешь, что мы сами добываем и обрабатываем камни, делаем ткани, а потом, я и сама их создаю...
- Но я говорю, сколько оно может стоить... – не сдавался он. – Там же никто не знает, кто ты, и откуда ты взялась... Тебя похитят прямо в платье вместе с охраной...
Я засмеялась.
- Какая трагедия...
- Я встревожен этим ублюдком принцем... – не успокаивался Юникс, – ему не следовало протягивать к тебе свои грязные руки...
- Тебе тоже не следует это делать, – фыркнула я, глядя, как он поправляет то, что, по моему мнению, совершенно не нуждалось в этом. Я запоминала, что нужно сделать, что изменить, чтоб уже настоящее платье выглядело таким, как я его задумала. Воплощаемое произведение всегда нуждается в доделке и изменении, исходя из особенностей материала. Попутно я осмотрела свою совершенно невзрачную и незапоминающуюся рожу, и показала ей язык, огорченная таким уродством.
- Куклу дать? – спросил Юникс.
- Гу, – дурашливо сказала я.
- И почему я тебе помогаю? – недоуменно спросил Юникс. – Когда ты такая девочка?
А потом вдруг спохватился.
- Это твой первый бал? – подозрительно спросил он.
- Угу, – не раскрывая рта, чтобы не выпустить булавку подтвердила я, внимательно крутясь перед зеркалом и рассматривая получаемую картину.
- Тебя кто-то сопровождает?
- Это я сопровождаю, – разозлилась я.
Он не слышал.
- Я буду тебя сопровождать!
- Гы, – сказала я, прикидываясь дурочкой, – а граф с графиней куда?
- Пошли их...
Он не договорил куда.
- И Мари? – обиженно спросила я. – Я же иду с ними и со своей сестрой... И буду с ними... И потом, я сама еще не знаю, как я туда попаду, а мне еще желательно протащить туда двоих своих слуг хоть под видом клоунов!
- Это бал и ты должна танцевать! – словно забил в меня гвозди Юникс.
- Слушай, как тебе не стыдно, – не выдержала я, – Ты уже такой взрослый и пожилой, а пристаешь к некрасивой простушке, похожей на свою лошадь... Мало того, что я некрасива собой, в отличие от Мари, так ты еще издеваешься! А я так думала, что на нее похожа...
- Зрелые люди лучше тебя знают, что надо ценить и что для них красиво, – проворчал Юникс, поправляя мою прическу. – И потом, я люблю лошадей... И не говори мне, что ты похожа на эту безмозглую куклу...
Я яростно взглянула на него.
- Займемся платьем, займемся платьем, – поспешно сказал он, встретив мой взбешенный взгляд...
Только когда платье было готово, я смогла спокойно спать. Кстати, я никому ничего не говорила. Я считала, что платья нужно выложить именно в день бала, тогда никто не сможет ничего отказать.
- Ты точно лису съела, – сказала мать. – Такой у тебя довольный вид.
- Ну, не думала я, что столь прозрачна, – невинно проворчала я.
Они рассмеялись.
Я не собиралась говорить о том, что у меня есть платья для себя и Мари до самого дня бала. Впрочем, подозреваю, что это был секрет полишинеля.
Впрочем, сейчас я отдыхала душой.
И составляла для своих портних эскизы платьев для каждой из известных красивых и некрасивых женщин Лондона. Это была увлекательная работа.
- И как ты их всех помнишь? – восхищалась Мари, когда мы с ней разрабатывали костюмы именно для этого сказочного бала для каждой конкретной женщины, делая так, чтоб каждая из них была красивой. Меня особенно интересовали не столько красивые женщины, как то, как превратить с помощью наряда дурнушку в красавицу, скрыв платьем ее недостатки и усилив все прекрасные черты. Они еще только пойдут к портным, а у тех будут уже рисованные наброски, а часто и платья. А ну примерим вот это... смотрите, оно как раз будто на вас сшито! Вы в нем как королева, неужели пожалеете такую крошечную сумму! Женщины часто даже не знали, восхищаясь платьями, что их часто планировали мы с Мари именно лично для них, чтоб подчеркнуть их красоту.
Изо всех моих магазинов приходили восхищенные отклики.
Мы с Мари так увлеклись этой работой, что были даже немного недовольны, когда этот день бала приблизился.
- Завтра должен быть бал! – устало сказала я.
- Мы еще не выполнили все заказы! – строго сказала Мари.
- Я же не ежик! – вздернула нос я. – Я тоже хочу получить удовольствие.
- Мы на этом бале заработали уже сотни тысяч, – не сдавалась Мари.
- И косоглазие, – невинно добавила я.
Мари вздохнула.
- Было так интересно...
- Ну ладно, – сдалась я. – Сколько там...
- Я так и знала... – радостно сказала Мари.
- ...что ты лошадь, – невинно продолжила я ее предложение.
Она захохотала и замахнулась на меня рукой...
Впрочем, составление платьев было для меня мастерством. То есть я четко знала, как психологически убрать ощущение полноты, сделать женщину более тонкой за счет психологических нюансов, проявить красоту ее лица, подчеркнуть те черты, которые сделают ее привлекательной, как скрыть недостатки лица с помощью драгоценностей и помады. Платья рождались у меня быстрей, чем я видела в уме конкретную женщину, и гораздо быстрей, чем я могла зарисовывать... Ты уже просто думаешь платьями, как поэт строчками... А громадный опыт и знания позволяли почти мгновенно решать ситуацию... Широкая практика, знание одежд сотен народов, позволяла мне находить такие решения, которые выглядели по меньшей мере оригинально и неожиданно эффектно. Тем более, что это на один вечер, оно не успеет надоесть...
Пусть теперь не спят портнихи...
Отослав наброски экипажем и успокоив таким образом движение совести Мари, я уснула прямо в одежде...
Но я так и не успела поспать.
- Подъем соня! – это какой-то гад решил поиздеваться над нашей девочкой, которая только закрыла глаза после бессонной ночи.
Я лягнулась.
- Ма, она спит в сапогах! – восторженно закричал чей-то голос.
Я поняла, что это настоящий садист.
- Дайте мне поспать хоть часик, – пробормотала я.
Но не тут то было. Какой-то изувер пытался стащить меня с кровати.
- Люди, я только что уснула! – взмолилась я.
- Дай ей поспать немного, – услышала я голос матери. – Совсем заморился ребенок.
- Да этот ребенок ростом с меня! – обиженно сказала Мари.
- Я это тебе припомню, – сказала я.
- Она не спит!!! – радостно завопила Мари, пытаясь растрепать мои волосы.
В общем, я встала. Вы понимаете, с каким настроением.
- Как ты себя чувствуешь?
Садистский вопрос. Хуже всего может быть только пресловутое: “ты спишь?”.
- Ууу, – ответила я, пытаясь приглушить боль в голове.
Я и подумать не успела, как опять уснула. Только блаженно уловила сквозь сон, что меня куда-то несут. Это было так хорошо... Блаженство близко, ибо откуда-то потянуло свежестью, очищающей душу... Рай...
- Раз, два, три...
А потом у меня появилось блаженное ощущение, что я зависла в воздухе и полетела.
- Полетели, – простонала от удовольствия я. – Летаю во сне!
- Аааа!
А потом у меня появилось ощущение, что я попала в что-то холодное.
Плюх!
Брызги полетели во все стороны.
Застонав от ярости, я заработала руками, ибо меня бросили в холодную воду. Тысячи холодных иголок воткнулись в тело. Я заорала во все горло.
И полностью проснулась в бассейне.
Точно метеор я вылетела из бассейна, куда какой-то садист специально налил ледяную воду из колодца. Куда и сон делся.
Конечно, первое, что я увидела, это Мари, которая стояла на краю бассейна, сунув руки в боки, и хохотала во все горло. Кто же еще!
Помогавшие ей нести меня слуги стремительно разбегались во все стороны. Я успела заметить Джексона.
- Я тебе припомню! – крикнула я ему вслед. Но он не остановился. Зная, что если я его поймаю, то будет очень больно.
- Ну?! – угрожающе спросила я Мари.
Она тут же подала мне полотенце.
- Двенадцать часов дня! – ответила она. – Пора одеваться, ведь нам выезжать в пять часов...
Я захлопала глазами и выглянула в окно. И вправду, день уже перешел давно за свою половину.
- И почему меня не разбудила раньше?! – разъярено сказала я ей. – Как же я успею одеться за пять часов?