Мама безжалостно отхлестала нас с Мари по щекам, приводя, как она говорила, в порядок.
- Немедленно уберите что натворили, – гневно сказала она, когда мы виновато вскочили, тыкая рукой в разгром в зале.
Я, вскочив, одна стала танцевать в пустынном зале, сама себе напевая.
- Хоть сейчас немного все же потанцую! – сама себе сказала я, заправляя волосы, но стараясь держаться подальше от мамы. Чтоб никаким предметом она не могла попасть... – А то все мужчины, мужчины... А я так и останусь нетанцованная... – обижено сказала я.
Мари присоединилась ко мне, и мы вдвоем с ней здорово сплясали несколько танцев посреди фамильного королевского дома без всяких кавалеров. Но мама нас бесстыже прервала.
- Сначала наведите порядок, потом потанцуем, – скомандовала она.
- Может, сожжем его к черту, пока это худо не кончилось? – шепнула мне на ухо Мари, почти с ненавистью глядя на горы мусора...
Вздохнув, я пошла по пустынному замку, разглядывая его и выискивая забившихся в щели слуг. Не прошло и полчаса, как я заставила этих лентяев работать, организовав уборку и командуя наведением порядка. Впрочем, я в замке приказала многое переделать, потому что мне не нравилось...
- Здесь сделать так, а здесь так, – ходила и указывала я по замку, с тоской думая, что, как всегда при покупке нового замка его обустройством занималась конечно я, тогда как остальные отдыхали или наслаждались видом.
Через час напряженной работы, когда все слуги и не слуги, что попадались мне на пути, напряженно бегали, замок снова приобрел свой праздничный вид. Правда, сейчас он стал заметно красивее. Мама всегда говорила, что у меня золотые руки – сдвину чуть вещи и становится удивительно красиво, поправлю занавески – в мертвом доме становится уютно. Слуги с мистическим страхом смотрели на меня.
Только меня иногда мучил странный вой, доносившийся снаружи, но руки пока туда не дотягивались.
- Ах, вроде теперь снова красиво, – вслух сказала я, полностью изменив замок, – можно и танцевать. Жаль, что гости разъехались...
- Ваше величество, ваше величество, – зачастил слуга, – вы же приказали никого не выпускать. Ворота еще не открывали... Мы знали, что вам понравится... Они до сих пор сидят в пруду, – радостно отрапортовал он.
- Все здесь?! – я хлопнула в ладоши.
- Все две тысячи, – бодро ответил тот.
- Ах, платья... – с печалью сказала я. – Что стало с платьями...
- Не волнуйтесь, ваше величество, они все взяли красивую перемену, которую надевают к ночи...
- Ну так пойдите объявите им, что будут танцы! – радостно сказала я, еще раз хлопнув в ладоши.
- Выпускать? – переспросил слуга.
Я удивилась.
- Но так ведь они еще в пруду... – удивился тот моему непониманию.
- До сих пор?!? – у меня открылся рот.
- Ну, понимаете, – замялся он, – во время паники кто-то открыл клетки и выпустил волкодавов, и теперь они сидят рядком вокруг пруда и...
Я бегом кинулась вниз недослушав.
- ...и к тому же они никому не мешают в замке... – вдогонку мне бросил придворный.
Сзади отчаянно хохотала Мари, услышавшая наш разговор.
...Еще издалека я уловила истерические рыдания хохота Джекки, которого никак не могла найти в замке. Он сидел на берегу в обнимку с волкодавом и выл от хохота, глядя на высовывающиеся из маленького пруда головы двух тысяч гостей и злопамятно тыча в них пальцами, и снова падал на спину. Пруд был набит ими как сельдями, и все расширенными глазами смотрели на громадных оскаленных зверей, сидевших по краям и изо рта которых текли слюни... От вида этой знати с Джекки периодически случались дикие пароксизмы хохота и изо рта вырывался вой. Он явно отыгрывался на них.
- Джекки, перестань, – укоризненно уговаривал замолчать его из окна старый безумец. – Это же совершенно неприлично...
Увидев меня, Джекки скрутила истерика, а старый безумец мгновенно исчез, так быстро, что даже я ахнула.
Увязавшаяся за мной Мари истерически рыдала на берегу, увидев эту картину. Но я мужественно не обращала на это внимания.
- А теперь будут танцы! – радостно сказала я, став на берегу и хлопнув в ладоши, обращаясь ко всем людям и улыбаясь им. И удивилась, ибо они восприняли это известие не так, как я надеялась и как я сама воспринимала.
Люди обречено и механически начали молча раздеваться, изредка тяжело подбадривая друга словами типа – крепись; осталось не долго терпеть – будто шли на казнь.
Я удивленно смотрела на них, раскрыв рот.
- По одиночке или как? – обреченно спросил какой-то граф.
- Я согласен на все, – бормотал вслух какой-то синий старик, стягивая в воде штаны, – даже танцевать голым перед самим Сатаной, только уберите ваших волкодавов...
- Что танцевать? – все так же механически и обречено спросил тот же голос.
Джекки скрутила истерика. Мари выла во весь голос. А негодяй Джекки во всю пользовался ситуацией:
- Пусть каждый покажет все, на что способен! – истерически завопил он.
- Вы что, не поняли, сейчас будут танцы! – оскорблено повторила я. Обращаясь к тем, что в пруду.
Они заметно напряглись.
- Ч-что... что мы должны делать? – истерически со страхом выкрикнул кто-то прятавшийся. Его бил ужас.
Я непонимающе смотрела на них.
- Т-танцевать, – запинаясь, проговорила я. Прежние девичьи страхи и подозрения опять накатили на меня. – Неужели я такая с-страшная?
Мне хотелось разрыдаться.
Запала мертвая тишина.
- С вами?!? – ахнул кто-то.
Я отвернулась и заплакала.
- Фас их! – скомандовал Джекки своим волкодавам, разозленный их пренебрежением ко мне. Те кинулись в воду...
- Стой!!! – прогремел у меня над ухом чудовищный голос. – Что здесь происходит?!?
Я оглянулась.
- Дядя! – радостно воскликнул принц.
- Что происходит? – спросил дядя уже мягче.
- Да вот, – злобно сказал принц. – Не хотят идти на танцы! Ты смотри, чего устроили!!!
- Так! – угрожающе сказал дядя принца, уничтожительно взглянув на толпу.
Он долго молчал.
Там раздался гул протеста.
- И так уже полчаса, – злорадно сказал принц. – Они отказываются танцевать, оскорбили мою невесту, но я их...
- Так... – еще раз протянул его дядя, оглядев всех. И лицо его вытянулось. – Вы сейчас все выйдете из воды как порядочные люди, переоденетесь, и как миленькие пойдете на танцы, – приказал он, – а то...
Я уважительно посмотрела на него.
- Забастовка? – вдруг сказал он подозрительно...
Это модное слово прозвучало в его устах как “убийство”.
Тихо стонавшее озеро мертво замерло. Даже булькать перестали.
- Джекки, – безжалостно скомандовал он, – я придумал, как их выкурить из воды... Быстро... Пойди пусти крокодилов, и никто там не останется... Поднять решетку!!!
Знать просто вынесло из пруда всем ошалелым стадом. Наблюдая гонки полуголой толпы, половина из которых была совсем голая, дядя только раскрыл рот. Обезумев, они ринулись в замок бешеной стеной как на штурм...
Джекки от шока ржал во все горло. Я каталась по полу, задыхаясь и стоня и мягко ободряя аутсайдеров забега криком “крокодилы!”. Волкодавы выли и бросались на решетку.
Наконец, успокоившись, я привела себя в порядок и причесалась. Правда к озеру подходить не решилась. Там странно пахло. Я с удивлением увидела, что после них в озере почти не осталось воды, в которой еле-еле шевелились несчастные рыбки, да и та вода в озере была подозрительного цвета...
- Бедные рыбки, – сказала я. И посочувствовала им. – Вытеснили...
Я была очень сострадательна, только люди этого не видели.
- Джекки, а как они там оказались? – наконец спросил этот властный мужчина.
- Не знаю дядя, – подозрительно ответил Джекки уже издалека, вдруг поспешив исчезнуть. – Меня тогда не было... Спроси у папы, вон он...
Я резко обернулась, чтобы увидеть настоящего короля, но в окнах никого уже не было... Мари тоже смылась...
- Что, королева... – фамильярно хлопнул меня дядя принца по плечу. – Опять с мужем поссорилась?
Я открыла рот.
- А я тебя сразу узнал, – гордо сказал он, – хоть ты и разоделась как кукла и скинула лет тридцать с плеч, только слишком был слишком занят, помогая Джекки, чтоб подойти... – он надменно выпятил грудь.
Я ошарашено молчала.
Он снова бросил взгляд на окно.
Я снова резко обернулась, но там снова никого не было.
- Он никогда еще так не боялся, – довольно сказал дядя принца. – Что ты с ним на этот раз делала? Учти, я тебя больше мирить с ним не буду! – хмуро сказал он. – И что ты нашла в этом болване, такая красавица даже в сорок три года! Говорил я тебе тогда, выходи за меня, ты бы ни одной ночи спокойной не знала...
Лицо у меня, видно, вытянулось.
- Отличное платье, – сказал он, жадно глядя на меня.
Я ждала. Никогда со мной такого ужаса не было.
- Никогда со мной такого не было, – он плюнул. – Что ты со мной делаешь?
Я ахнула.
- Как я не замечал, что у тебя такие большие... – он совершенно неприлично уставился на мою грудь, сглотнув... – глаза...
Я в шоке глядела на него. Он со мной заигрывал!
Он это понял и снизил тон.
- И чего ты так предана этому ничтожеству?! – поддел меня он. – Я могу заменять его, как это делаю на приемах, и когда он в отъезде...
О Боже, – я чуть не рухнула в обморок, – мало того, что он принял меня за замужнюю женщину, так еще и склонял ту к флирту.
- Это была шутка, – поспешно сказал он.
Я почувствовала, как праведный гнев разгорается в моем сердце.
Этот мерзкий человек стоял на кромке озера, но не замечал этого.
- Потанцуем? – призывно улыбнулась я, протягивая ему руки и делая навстречу ему па. По фигуре он должен был шагнуть назад.
Он радостно шагнул назад. И упал с бортика в мутную вонючую грязь, куда уже выпустили крокодилов, жадно пожиравших несчастных золотых рыбок.
Я, в ужасе хлопнув руками и отчаянно прижав их к груди, отчаянно ржала. Наблюдая за тем, как измазанный в грязи франт тщетно пытается взобраться по узкой стенке, удирая от крокодила... Впрочем, крокодил тоже не мог взобраться до него, что меня оправдывало...
Хотя он перебирал ногами очень быстро, он оставался на одном месте.
Покончив с рыбками, крокодилы сели рядочком внизу этой горки и вожделенно ждали. Несчастный же бешено рвался вверх и визжал, работая руками и ногами по скользкому настилу как в лихорадке и еле успевая оставаться на месте... Я просто умирала от смеха.
Потом встала, и, отряхнувшись, отправилась в замок. Пусть побегает немножко, ему полезно. Полчаса, и жира как не бывало.
Лицо несчастного, когда он увидел, что я ухожу, стало просто белым.
- Сюда, сюда! – простонал он.
Я осторожно подошла и осторожно присела на корточках на бортике, подобрав платье.
- Что вы делаете? – с любопытством спросила я, заглядывая вниз.
Он отчаянно заругался, с отчаянием закатывая глаза.
- Крокодилов ловлю! – прохрипел яростно он.
- А как? – с интересом спросила я.
В это время привлеченный моим хохотом Джекки сел на корточках рядом на кромке. И с любопытством во все глаза уставился на дядю.
- Что вы делаете? – ошеломленно спросил он.
- Крокодилов ловит! – со знанием дела ответила я, увлеченно наблюдая.
- А как? – тут же выплюнул косточку сливы, заинтересовавшись ужасно, Джекки.
Лицо несчастного, ранее белое и искаженное от ужаса из-за отчаянных усилий удержаться на сколькой плоскости, стало просто черным.
- Джекки спаси! – взмолился он. – Я знаю, твоя мама всегда была садисткой, но ты же... ты же... ты же не в нее!!!
- Что?!? – даже слива вылетела изо рта Джекки от такого оскорбления.
- Ты в папу!!! В папу!!!! – заорал дядя. – Чтоб ты жил как он!!!
Лицо Джекки приняло просто оскорбленный вид.
- И чтоб люди с тобой поступали так!!! И чтоб вся жизнь твоя была праздником как этот для него!!! – дружелюбно и подхалимски завыл дядя, пытаясь достучаться до совести Джекки, ибо крокодилы зашевелились, но напрасно. Совесть не пробуждалась. Лицо Джекки только вытягивалось с каждым новым оскорблением. А дядя, очевидно, не слишком то и соображал, какое впечатление производят его завывания с подвывом, ибо крокодилам наскучило долгое ожидание обеда и они начали проявлять нетерпение и недовольство, ерзать там и карабкаться в гору. То есть звать официанта и обед в одном лице, который слишком, по их мнению, долго не шел. Публика стучала ложками и хвостами. Выступление для разжигания здорового аппетита через махание обедом под носом, по общему мнению их, слишком затягивалось... Дядя попеременно выл, но не намеренно выл, просто у него иначе не получалось, когда он спасался от крокодилов...
Наконец дядя стал сдавать.
- Будете желать жену своего родственника? – хладнокровно спросила я.
- Никогда!!! – в ужасе выдохнул дядя.
- Джекки, подай хорошему человеку веревку! – строго сказала я.
А потом встала и тщательно отряхнула платье, попрыгав на двух ногах.
Ошалевший дядя перевалился через кромку и в изнеможении рухнул у моих ног.
- Спасибо, – простонал он.
- Всегда рада подать хорошему человеку веревку, – вежливо поклонилась я, ответив стандартно, как учила мама, и быстрей повернулась. Я тщательно выбила ладошкой подол и ушла в замок. Здесь больше не было чего делать.
Но в замке я не успела пройти и пяти шагов, как натолкнулась на маму. Лицо ее выражало ужас и страх, прическа растрепана.
- Где ты пропадала?! – накинулась она на меня так, будто я, по меньшей мере, умерла. – Господи, какой кошмар, – она заплакала, – вас с Мари нет, по замку бегают голые придворные, я не могу вас найти... Я же говорила вам, чтоб без нас не отходили ни в какие отдельные комнаты, – крепко держа меня за руку, она разрыдалась... – А что бы, если б они голые накинулись на вас...
Мари уже сидела в комнате под охраной и видно ей здорово попало, поскольку вид у нее был крайне смирный и угрюмый.
- Я всегда говорил тебе, что королевский замок это притон, – нервно ходил граф. – Немедленно уезжаем!!! Обнаженными делать кроссы... Подумать только... И я еще привез сюда невинных девочек! Позор! А Лу ведь к тому же даже нет и шестнадцати!!! – в ужасе сказал он. – Никогда не прощу себе, что она это видела...
- Мари, тебя изнасиловали? – в ужасе спросила я.
Мари презрительно фыркнула.
- Черта с два, – прошипела она.
- Два раза? – глаза у меня вытянулись.
Она покачала головой.
– Двое? – упавшим голосом спросила я. – Два “черта”? Как же ты могла? Как успела? Ты же была рядом со мной!
Мари попыталась выцарапать мне глаза.
Мама успокоила меня...
- Ничего с ней не случилось. Я вмешалась вовремя...
- Но, мама, они только спрашивали дорогу до отведенных им покоев! – взбесилась сестра.
Я облегченно вздохнула.
- Голые? – подозрительно спросила мама. – И просили провести до спален?
- К тому зе с ней все время был Джо, – хладнокровно сказал индеец. – Мы помним, что нам приказала госпожа. Мы следили за ней даже в туалете...
- Он обыскивал их прежде чем я могла войти, – хихикнула Мари. – А там были голые женщины... Нарисованы...
- Мари, прости меня, – серьезно сказала я, – я не подумала, что там тебе может грозить какая-то опасность...
- Я что, ребенок? – обиделась она. – Я убиваю взрослого мужчину, к тому же у меня на ноге примотан пистолет и нож...
Я успокоено расслабилась.
- Хорошо, – сказала я.
- А кстати, а что ты делала? – подозрительно спросила мама.
- Да-да, – нахмурилась с видом гордой старшей сестры Мари. – Где это ты была, когда дала слово не лазить без мамы в отдельные комнаты...
- Я спасала дядю Джекки, – с видом оскорбленной невинности оскорблено сказала я. – Можете спросить его. Он попал в пруд с крокодилами и пол часа никак не мог выбраться, а я ему помогала изо всех сил это делать...
- Да, этцо правда, – сказал китаец. – Моя видела из окна. Лу сидела и смотрела...
- У тебя добрая душа, Лу, – растрогано сказала мама. А потом спохватилась. – Что значит сидела...
- Ну... смеялас... – вспоминал китаец.
- После того, как она же его самого туда и столкнула, – мстительно наябедничала Мари.
- Это правда, Лу?! – сурово спросила мама.
- Сущий бред! – я возмущенно вскочила.
- Успокойся, – успокоил маму граф. – Лу никогда не допускает настоящей опасности, у нее на нее обостренное инстинктивное чувство, которое подвело бы другого...
- Только у нее извращенное представление, что такое настоящая опасность, – холодно отбрила его мама.