Как только я оказалась вне опасности и в покое – ночной лес, птички поют – я тут же полностью отключилась.

- Полный покой и спать, – только и сказал китаец, окуривая меня какими-то травами индейца.

Как ни странно, так и было.

Очнулась я от адской боли и тут же села, застонав. Чтобы увидеть, что китаец хладнокровно колет меня иголками, воткнув их не меньше ста пятидесяти штук, а индеец поставил мои пяточки на раскаленные угли.

- Я же говорил, что обычный “дамочкин” каприз, – довольно сказал китаец индейцу. – Мы же в Англии, тут все женщины так падают в обморок...

Застонав, я начала выдергивать проклятые иголки, откуда только можно, и выть. Память была чем-то помрачена, ибо мне дали занюхать какую-то дрянь, а обычная острота чувств чем-то приглушена.

- Мое лечение сработало, – довольно сказал индеец. – Такими пытками мы поднимали на ноги даже мертвый...

- Такой гадостью, – с яростью выплевывая то, чем они пытались меня напоить, сказала я, – только мертвых и кормить...

- Я хороший доктор, – сказал индеец, снова прислоняя уголь к моей пятке...

- Что это за дерьмо! – оттолкнула я стакан.

- Какое дерьмо, – обиженно сказал индеец. – Это тертый ослиный навоз...

- Что? – я через секунду была на ногах, расшибив кувшин о дерево.

Они оба хохотали во все горло.

- Это не ослиный навоз, – успокоил меня индеец с характерным для индейцев снисходительно-издевательским спокойным насмешливым видом.

- Где мы? – ошалело спросила я, отплевываясь, потому что та гадость, если и не была ослиным навозом, то я даже поостереглась спрашивать, что это такое, чтоб не портить себе настроение. – Что-то я плохо соображаю... И плохо помню, где мы оказались...

- Это Англия, – лениво процедил индеец.

- Она находится к северу от великой китайской Империи, – пояснил китаец, – за городом Хунь-Сю...

- За великими озерами Онтарио после земли команчей, – добавил индеец.

И как я стерпела такое издевательство, бог его знает.

- Что мы здесь делаем? – спросила я яростно.

- Мы веселимся! – пояснил китаец. – Мы приехали сюда веселиться!

- А почему мы в лесу?

- Там армия, солдаты! Они веселятся!

- А что нам мешает объединиться с ними и повеселиться вместе на полную катушку? – преодолевая боль и туман в черепушке, рассеяно спросила я.

- Мы веселимся по разному поводу! – с обычной индейской лаконичностью и краткостью ответил Джо. – Они празднуют твою свадьбу...

- Что?!? – мой вопль, наверное, довел до истерики и инфаркта всех волков и солдат в окрестности десятка миль, потому что я буквально подпрыгнула на три метра с ощущением невосполнимой потери.

- И за кого же я выхожу?!? – наконец сумела вытолкнуть я.

- За старшего принца, – покровительственно похлопал меня индеец.

Дикий вой разъяренного дьявола повис над королевским лесом, вызвав как минимум сто двадцать инфарктов...

Самое интересное, я не только слышала, но и видела сверху все, что происходило с уехавшими моими. Если б они знали, они б подпрыгнули, увидев мое лицо. Они как раз были в углублении в котловине совершенно недалеко от меня и теперь ехали внизу мимо, ибо дорога тут делала объезд, а мои китайцы в лесу кружных путей не признавали. Свернув по прямой в лес, мои телохранители обогнали их. Объехав, мои оказались прямо с противоположной стороны от нас.

- ...В этом лесу завелся дьявол, – сказал король, и я отлично слышала их в тумане ночью. Солдаты жалко жались один к другому... – Пошлите священника изгнать его... Одного...

- А почему одного?

- Может он его попробует и больше не захочет... – резонно и справедливо ответил король. Он не знал, что я его слышу, но мои то все знали, что тут расстояние в ночи и в тумане маленькое.

Я дрогнула.

- ...Это Лу, – радостно сказала на крик Мари. Окружающие подозрительно дернулись. – Она вышла на охоту... Мы всегда так предупреждаем, переняв этот индейский обычай...

- Оооо... – стуча зубами, сказал Джекки.

- Жалко, что старший принц не слышит ее, – пожалела принца мама. – Ты бы, Джекки, не имел помех против своего брата...

- Я-я-я... дум-м-м-аю ее слышит не только он-н, – с трудом выговорила всадница. – Дженни, что ты с ними делала, что они выросли у т-тебя такими вос-спитанными и ха... ха... хар-р-рошими...

- Нич-чего она с ними не д-делала, – щелкая зубами, сказал король. – Им было достаточно м-материнского примера перед глазами.

- Я думаю, имея такую невесту, принц зато будет спать спокойно, – сказал громила Логана.

- Спи спокойно, дорогой товарищ, – хихикнула Мари. – Мы будем помнить тебя...

Они все опять дернулись.

- Не понимаю, чего это вы все так напугались, – холодно сказал граф. – Это же крик пантеры, просто немножко усиленный...

Все начали успокаиваться.

- Может, она вырвалась из зверинца во время паники?

- Лу научилась этому в джунглях, – сказал граф.

Снова с ними случилась истерика.

- Мы так подманиваем животных на охоте, – пожала плечами Мари. Она шутя издала львиный рык, от которого все врассыпную кинулись в кусты, а капитан даже стрельнул в нее.

Мари заливисто смеялась до упаду, закинув голову, и не пробивалась никакими ругательствами Логана.

- Они у тебя совсем слабенькие, – наконец сказала она на ругательства Логана. – И даже верят в нечистую силу...

- Угу... – буркнул тот. И передразнил: – А чего нас бояться? Да?

- И действительно? – издевательски хмыкнула Мари.

Логан помолчал, привыкая. Держась за сердце.

- Вы вылезете, или нет!? – раздраженно спросил у кустов Логан. – Там где-то Лу в темноте, кстати, бродит...

Как говорила Мари, через десять секунд они все сгрудились рядом, опасливо оглядываясь по сторонам.

Я хихикнула наверху – до них было пол километра.

- Логан, если ты довезешь нас живыми до замка, я обещаю тебе все, что захочешь, – пообещал король. – Можешь тогда хоть никогда больше не приезжать к нам...

- Одно хорошо, никакой принц теперь не останется с дочерьми наедине, – довольно сказал граф.

- Но он то ведь об этом не знает! – резонно заметила Мари с явным сожалением.

Вой заметно приблизился, только теперь он звучал со стороны замка.

Все побелели.

Никто и одуматься не успел, как в лунном свете мелькнула черная тень.

Мари, мама и папа выстрелили одновременно. Большая туша черной пантеры ударилась о лошадь короля и заскребла о землю слабеющими лапами, вытянулась, вздрогнула и умерла.

Все молчали.

- Это Лу? – со слезами на глазах спросил Джекки. Он был печален.

- К-конечно, – чуть не съехала с коня от смеха Мари. – В-возьми шкуру на память о своей невесте, Джекки... – она не выдержала, и, отвернувшись, разрыдалась от сдавленного хохота. – Но только, по-моему, это пантера из вашего дома, Джекки, их, наверное, выпустили, чтоб нечистая сила сама между собой разбиралась... Смотри, вон знак королевского зверинца...

- Дьявол! – хлестнул коня король, затравленно оглядываясь. – Быстрей в замок!!!!

Джекки поспешил за отцом.

- А как же невеста! – закричала Мари. – Неужели ты не положишь ее шкуру в прихожей!!! – она явно рыдала.

- А вы не боитесь, что это действительно Лу? – спросил Логан. Мари и маму снова скрутило.

- Ох, Логан, я ей это обязательно расскажу, – пообещала Мари.

- А вот этого делать как раз не надо, – быстро сказал Логан.

Граф с помощью верзилы быстро снял шкуру с пантеры.

- Бедная Лу, – зарыдала от хохота Мари. – Такая жуткая смерть...

- Прекрати издеваться над бедной девочкой! – строго сказала мама.

Впереди что-то заревело, и уехавший вперед король непонятно как быстро оказался позади их, спрятавшись за Мари, маму и графа.

- Тетя Дженни, а не могли бы вы нас проводить в замок, вы все же хорошо стреляете, – заискивающе сказал Джекки.

- А как же Лу? – поддразнила та. – Ты не подождешь, пока с нее снимут шкуру? Хоррошая была шкура!

- Ой, только не издевайтесь и не говорите об этом Лу! – взмолился Джекки. – Мне и так стыдно...

- Было стыдно, так стыдно, что я убежал, – хмыкнула Мари. – Не могу смотреть на убиенную невесту...

- Прекратите издеваться! – истерически сказал король.

В это время я сидела на краю котловины, в середине которой, как в амфитеатре, выступали все эти негодяи, и чуть не скрежетала зубами, когда туман доносил до меня усиленные природной акустикой и туманом звуки почти за несколько километров. По ним только глухой не понял бы, что происходит... Эти негодяи даже и не подозревали, что их слышно почти за десять километров, а то и далее, и что всю эту дрянь слушают не одни уши... Я им покажу шкурку снять с Лу – меня всю трясло...

- Сам виноват, – услышала я вдруг шепот мамá, донесшийся издалека природной акустикой до меня. Они явно сорились. – Сколько раз я говорила тебе удочерить Лу! Тогда б она так не реагировала на всяких проходимцев! – ревниво сказала мама, и я услышала недовольный рев Логана.

- Ты не понимаешь! – с болью сказал папá. – Если б я ее удочерил, ее пришлось бы оставить с тобой, как и Мари, в Англии. Никто бы не понял меня, если б я брал родную дочь на задания! Мне пришлось отдать бы ее тебе! Оставить в Англии как английскую леди, как это принято. А я этого б не выдержал и сошел с ума, – ты даже не представляешь, как это все время без семьи, вдали от вас! А так у меня была половина семьи... сестра... я б умер, если б рядом все время не была сводная сестра-дочь!

- Угу, и ее телохранители тоже, – без них бы ты уже давно бы скончался! – хмыкнула уже более примирительно мама.

- Лу мне дочь! Ты не понимаешь это, ты все время с Мари, ты ее воспитывала... – горько сказал отец. – Я же люблю Лу даже больше Мари, маленького подкидыша и сестру, как это родной не обидно, ведь я ее воспитал с самого детства, я видел ее первые шаги, мы были вместе и рядом во всех боях, мы вместе соратники – я даже представить сейчас не могу, как я буду без нее... – с тоской сказал отец. – Выйду на пенсию, поселюсь с тобой где-то рядом возле Мари и Лу!

На сердце стало тепло и хорошо, что я аж зажмурилась от того, как хорошо... И даже простила папá все, что он не хотел меня удочерить. Не хватало еще сидеть тут в Англии глупой девой!

Я отчаянно размышляла над тем, как попасть на собственную свадьбу так, чтоб никто и не заподозрил, что ты там. С одной стороны побывать на собственной свадьбе было здорово, как и с другой никогда там не появляться. Но еще с одной стороны была опасность, что тебя узнают, и веселье обернется горючими слезами и тебя затянут под венец... Тогда отольются кошке мышкины слезки, и веселиться будут другие... Веселиться на собственной свадьбе – что за утонченное издевательство!

Я люблю веселиться, глядя на других, которые выходят замуж. Я – ужасная альтруистка.

И вот, пока я грустно себе сидела на пенечке, понурив голову, на меня из кустов вдруг выглянул священник! Чуть только я на него глядела, как он прятался, а потом снова загадочно и внимательно смотрел на меня. Спокойно себе сидящей на пенечке. Выглянул, потом снова скрылся, стоя там на четвереньках, потом снова выглянул и долго смотрел на меня. Я смотрела на него.

- Чокнутый? – спросила я.

- Неее, – радостно он помахал головой, исчезнув. Потом выглянул снова. И все продолжал глядеть, все так же глядя.

Глядя на его какое-то радостное лицо, я подумала, что чокнутая, наверное, я. А когда, он, взяв в зубы крест, храбро пошел на меня на четвереньках, то я подумала, что все, приплыли.

- Сгинь, сатана! – прошепелявил он передо мной, все так же стоя на четвереньках.

Я погладила галлюцинацию по головке, как собачонку. Ишь, какая странная.

Он сделал челюстями угрожающее движение и чуть добродушно завыл, помахивая задницей. Но голову не отнял...

Я почесала его за ушами. Он забормотал молитву, в которой явственно слышалось, “изыди сатана”, “аминь” и “изгоняю тебя”, преданно глядя на меня.

Не зная, что делать в таком случае, когда я чокнулась, я на всякий случай почесала священника за ушами.

Он нетерпеливо переступал с одной руки и ноги на другую, крестясь другой рукой, словно конь.

Внимательно оглядев лес, я заметила еще две напуганные рожи священников с открытыми ртами, напряженно высовывающиеся из листвы. И что-то шепчущие и дрожащие, съеживающиеся от малейшего звука. Они что-то бормотали и дергали руками своему собрату, что-то указывая ему издалека и прятаясь, как только я на них начинала глядеть. Тогда они глупо улыбались мне и побыстрей скрывались в листве, чтоб я их не увидела.

Чуть со стороны за этой картиной с широко раскрытыми глазами наблюдали два моих китайца, причем индеец задумчиво чесал себе голову.

Я опять почесала галлюцинацию за ушами. Она гундосила себе что-то миролюбивое, задвигав ими, но молитву не прекратила, в чем я разобрала молитву изгнания бесов и оборотней.

Как самый храбрый и не боящийся никакой нечисти, Джо осторожно приближался к нам, выставив топор наперевес.

- Ты его видишь? – спросила я.

- Угу... – сказал тот.

– Ну и что будем делать? – с унынием спросила я, сообразив, что мы чокнулись вместе. Он тоже его видит! Со мной это было впервые. Но хорошо уже, что у тебя есть верные соратники, не отстающие от тебя в беде. Может Джо что-нибудь придумает?

- Может, я рубану его? – с сомнением предложил Джо. – Если это злой дух, то он рассеется... Они не любят острого... Только не шевелись, чтоб он не укусил тебя за ногу...

Священник загундосил заметно быстрее. И тыкал мне, задирая голову, крест в зубах, мол, смотри, нетвердо стоя на обеих лапах. Два его соратника скрылись в листве. Мне послышались опять знакомые нотки изгнания дьявола.

Джо осторожно подбирался к злому духу.

Священник завыл еще быстрее, уже тыкая крестом в зубах и в индейца.

- Да он дьявола изгоняет! – хладнокровно сказал спокойно подошедший к нам китаец, пока мы тут осторожно дергались, и с силой равнодушно пнул священника в зад. Тот сел на задние лапки и завыл.

- Я уже все выяснил, – хладнокровно сказал китаец, усаживаясь и вынимая чашечку с чаем, – Это их послали изгонять оборотня из леса... Я допросил двух других...

- А чего он ведет себя как-то странно? – осторожно спросила я.

- Ну, выпил немножко для храбрости... – равнодушно махнул рукой тот. – Хотите чаю? – предложил он. – Тут часовня!

На священника больше никто не обращал внимания.

- Как же нам попасть в замок? – думала я, уверенная в том, что мамá и Мари, а тем более папá грозит опасность.

Но голова не думала.

В это время из тени появились те два священника, дрожа несущие какой-то открытый ящичек с какой-то засушенной булочкой перед собой и что-то торжественно бормоча.

- О! Этих я уже допрашивал! – довольно сказал китаец, сидя пья чай маленькими глоточками.

Те, дрожа, приблизились к нему, выставив шкатулочку.

Недоумевая, китаец попробовал булочку на зуб к чаю. Но она не поддавалась.

- Такого я еще не ел!

Побелевшие священники тонко запищали. Оборотень, оборотень! Лица у них стали что надо, совсем как у покойников. Не надо, не надо, мощи святого Бернарда, – услышала я молящий звук.

- Что они говорят? – удивленно спросил он меня. – Что-то я плохо понимаю...

- Они говорят, чтоб ты этого не делал... – сев на землю от хохота перевела я. – Это мощи святого Бернарда, и если ты их съешь, то он будет мстить тебе после смерти, – популярно объяснила я ему с учетом бытовавших в Китае традиций.

Завыв, китаец бросил на вид ну совсем булочку в кусты, начав плеваться, а мы с Джо съехали на пол.

- Они говорят, что людей есть нехорошо, а от мощей святых и мяса священников оборотни умирают, – продолжала переводить я.

Китаец начал отчаянно плеваться.

- Отрава! – сказал он. – Спасите! Я умираю?

- Ничего, – похлопала я его по плечу. – Один раз это полезно. Вечно вы, китайцы, едите всякую гадость! – я еще помнила, как он попытался накормить меня тухлыми яйцами, уверяя, что это классическое лакомство.

И тут мне в голову пришла ошеломляющая идея. Мы отвезем королю мощи святого Бернарда, чтобы изгнать из замка дьявола!

- А где ты их возьмешь? – обречено сказал Джо, когда я изложила им мой гениальный план. – Китаец большую часть съел, а остальное я в овраге искать не намерен...

Как выяснилось, за это время китаец нашел мощи и совершил над ними надругательство, – выкинул в ручей.

- Чтоб никто больше съесть не мог такую гадость! – торжественно объяснил он.

- А где же нам их теперь взять? – печально сказал Джо.

- Господи, нашел проблему... Возьми вон собачью берцовую косточку и вон ту сушеную какашку... Она хоть на вид будет поаппетитней, чем то, что ты ел...

И как меня китаец не убил...

Не знаю, то ли совесть у моих тунеядцев взыграла, то ли желание посмотреть, как другие это будут есть, но роли мы свои выучили довольно быстро, а трех священников раздели так вообще в считанные минуты и заперли, связанных, в церквушке. Я стала молодым святым, посланным монастырем в Эбикоке, а эти двое меня сопровождали. Китайское лицо тоже светилось святостью, а лицо индейца навевало мысль о долгом покаянии и муках душевных...