Но на этот раз нас очень быстро разорвали.

- Что вы себе позволяете?!? – прорычала мама-королева прямо с рук короля. – Они снова начали брать деньги и очень рады! Теперь они смотрели еще и на королеву!!!

- Ты тоже целовалась? – невинно спросила я.

Мама королева выругалась.

- У людей плавятся мозги, – яростно выпалила она, совсем потеряв соображение и потому проговорившись о том, что можно и что нельзя говорить дочери; и что вообще не хотела бы говорить, – когда они на вас смотрят!

Тут она вспомнила, что она мама, и, наконец, сумела вспомнить про свой благородный гнев:

- Моя дочь не должна выставлять себя на этой в такой сцене! – благородно вознегодовала она.

- А ты все-таки использовала все разы, за которые заплатила, или не успела? – с интересом спросила я.

Королева разъярилась, а мама Дженни фыркнула.

- Постойте, а когда же принц успел сделать плохо Мари, если тут были папá и мама? – в шоке спросила я.

- Ааах! – ахнула королева, только тут вспомнив. – Все знаю про твоих “родителей”! Ты не представляешь, что именно они тут вытворяли!!! – рявкнула она. – Я сразу поняла, у кого ты, дочь, набралась таких мерзких привычек!

- Они... – шепотом спросила я. – Открыто на гильотине?

- Они спрятались за ширму, – обличающе сказала королева, – но сверху то всееееее видно! – она подняла палец вверх, и потрясла рукой, указав на высокую каланчу.

Все хихикнули, а мама покраснела.

- Ну, хоть слава Богу, не с одной меня деньги брали... Так это мама им показывала! – облегченно догадалась я.

- Всю семейку смотрели! – перебила меня королева.

- Да уж, хороши мы... – вздохнула я. – Интересно, а сколько сейчас берут за королеву с королем?

Королева подавилась, ибо король все еще обнимал ее после нашего второго поцелуя, и губы ее подозрительно припухли.

- Мы с Мари приглашаем вас когда угодно приезжать и гостить у нас в поместье! – тут же сказал принц Воорготу.

Мы с Мари хихикнули.

Я потянулась к Воорготу.

- Вооргот, я тебя прошу, не целуй Лу, пока мы не доберемся до постели... – взмолилась мама. – Этот ящик для четвертования такой жесткий, вся моя спина надавлена!

Я от неожиданности ахнула.

- Неужели вы не могли стоя, пап? – ахнула я.

Папа ахнул.

- Так удобней целоваться! – рассудительно заметила я.

Вооргот ахнул.

- Вот Вооргот настоящий джентльмен, он простоял стоя пять часов, – высчитала время я, скосив глаза на солнце, – и ни разу не поддался соблазну положить меня... – я внимательно оглядела, куда бы он мог меня положить, и гордо сказала: – на гильотину...

Королева-мама ахнула.

- С Лу еще не побеседовали как мама с невестой... – тихо сказал королеве Вооргот. – А мама Дженни не успела ей ничего объяснить...

Та опять ахнула.

- Зато Вооргот уже все выучил... – вздохнула я. – С ним уже поговорили... Он сказал, что все хорошо запомнил и не ошибется на этот раз...

Старший принц подозрительно, так сказать, заинтересовался этим, широко раскрыв глаза и напоминая кота, который увидел мышь и смотрит на нее потрясенными глазами, боясь спугнуть... Так, потирая руки от свалившегося на его голову подарка, глядел он на Вооргота, и я подумала, что между ними всегда было некое соперничество и подкалывания. Ибо он выглядел так, словно ему подарки подарили за все дни рождения долгой жизни здесь и сразу, а Вооргот, будто это у него их отобрали, и это ему еще и аукнется...

- Я могу поговорить с мальчиком... – подозрительно, каким-то странным голосом промурлыкал старший принц.

- Так! – сказал Вооргот. – Я все понял! Еще одно слово, и я тебя убью!!!

- Ай-яй-яй, какая черная неблагодарность к своему брату за его заботу... – покачал головой тот. – Если вы все боитесь, я объясню сестре все сам!

Королева ответила так и таким тоном, что человек мигом закопал в землю свой талант гувернанта...

Я не знаю, чем бы это кончилось, но тут на арене вырисовался старый генераль. Находящийся под руку с какой-то девицей в помятом расстегнутом кителе и тщетно пытавшийся засунуть в карман толстую пачку денег в чеках, которая туда не влазила.

- Он всю ночь воеваль дипломать! – желая быть гневным, подошел к королеве генерал-немец, но с девицей у него был не такой вид. – Но мы ему это простить, потому что у него таланть...

Я мигом сообразила, кто организовал всю эту лабуду и продавал места на площади, ибо солдат и офицеров немцев нигде не было видно.

Королева вызверилась на него и заставила стать по стойке смирно и заправить рубаху, которая все равно оттопыривалась во всех местах, но помрачнела, когда поняла, о чем он говорит.

- Восемьсот человек дипломатов и иностранцев? И как у тебя рука не отнялась! – в сердцах сказала она Воорготу. – Как я буду оправдываться перед их правительствами?

- Не волнуйся мама, они все посягнули на мою невесту, – вздохнув, сказал он, – на Берсерка!

Все хихикнули от неожиданности.

- Чудесное оправдание! – хихикнула королева.

- Ничего смешного, как и жених и джентльмен я обязан был честью защитить невесту, чем бы это не грозило. И все эти люди практически преступники! – жестко сказал он. – Раз они посягнули на фактически члена королевской семьи, невесту, это бунт! – яростно оправдывался он, пытаясь переубедить королеву самым простым и прямым способом. – Мне попали в руки списки тайного общества дипломатов, которые поставили себе целью отомстить Берсерку!

- О! – сказала я, папá, и два китайца, вдруг сильно заинтересовавшись.

- А нельзя ли нам посмотреть на них хоть одним глазком... – заискивающе спросила Мари. Понимая, что эта же самая просьба в моих устах после сегодняшнего скандала с контрактом перед Воорготом будет выглядеть немного по другому: дай мне скопировать список, мне достаточно взгляда, чтобы я пошла и убила...

- Я сам видел, как они посылали убийц в замок, мама... – вздохнул Вооргот.

- Так они бунтовщики! – вдруг догадалась королева и захлопала в ладоши. – Чтоб замять это гнусное дело их монархам еще и драгоценности и извинения придется присылать униженно... Они напали на мою дочь, а покушение на королевскую семью карается смертью независимо от чина!!!

Я вдруг поняла, что Вооргот был в городе и слишком занят, и ничего не слышал, что произошло в замке, и что был настоящий бунт. Потому что он как-то странно уговаривал маму.

- Я думаю, если ты скажешь, что они напали на жену моего сына и одновременно агента Берсерка... Ты можешь оправдаться, сказав, ведь жена моего сына...

- ...моя дочь... – закончила она за него. – Только, боюсь, они сочтут меня тогда совсем окончательной идиоткой от такого оправдания... – вздохнула королева.

Вооргот все еще ничего не понимал. Он был солдатом от мозга до ума.

- Я рад, что сестра попала в надежные руки... – похлопал того почему-то по заднице вместо рук старший принц. – Невозможно было бы отдать фамильные драгоценности, – при этих словах он глянул на меня, – в чужие руки!

Тот и опять ничего не понял.

- Не волнуйся, я не обижу сироту! – сказал тому замороченный Вооргот.

- Ты слишком торопишь события... – ехидно сказала королева. – Мы с королем еще живы! Тебе, дорогой, необычайно повезло с тещей! Я рада отдать тебе дочь!

- Дочь? Сестра? – растеряно спросил Вооргот и явно почувствовал себя совсем идиотом первый раз в жизни. Он ничего не понимал и переводил взгляд с меня на королеву.

- Разрешите поздравить вас, принцесса! – поклонился мне офицер, приехавший как охрана королевы.

- Принцесса?!? – подозрительно спросил Вооргот. – Как моя жена может быть принцессой, если я женился на сироте без тещи?!?

Королева хихикнула и смутилась.

- У тебя большая радость! – рассматривая носки, сказала она. – Ты приобрел не только тещу, но и свекра!

Она дернула короля.

- Я на солнышке перегрелся! – сказал Вооргот жалобно. – У меня мозгов нет...

Я удивленно подняла брови. Уж чего-чего, а такой трезвой оценки я от мужиков никогда не ожидаю.

- Точнее они плавятся от Лу... – быстро поправился Вооргот.

- Нет-нет, мне жестокая первая правда больше понравилась, чем комплименты... – шмыгнув, мягко укорила его за лесть я.

- Леди должна быть романтичной и чуть наивной, – строго сказала королева, – и не замечать мелкие недостатки мужа!

- Да, я помню, что ни в коем случае нельзя показывать, что ты знаешь, что он дурак, – вздохнула я, – чтоб такая мелочь не портила жизни... Всегда приятней работать, когда человек гордится своим умом, но ведь должно же у мужчин быть хоть какое-то соответствие с реальностью?

Я была печальна.

- Нельзя же вечно жить в миражах! – хмуро поддержала меня Мари.

- Немедленно прекрати, дочь!

- Но кто, как не самый близкий человек, – женщина, – должна сообщить мужчине самую страшную правду? – со слезами сказала я. – Подумать только – прожить всю жизнь в страшном невежестве, и даже не подозревать, что ты идиот, это же невыносимая тягостная, несмешная трагедия!

У меня катились слезы сострадания к несчастной обманутой половине человечества. Вынужденной прожить жизнь и так и не узнать, кто они были на самом деле, о своей страшной трагедии, – их было так жалко. Какой тяжкий груз они вынуждены нести – ведь многие из них все-таки подозревают, что они дураки, а женщины их всю жизнь обманывают, обманщицы несчастные! То-то говорят, что все женщины обманщицы, но ведь никто не виноват, что все мужчины... это самое... что у них этого нет... но ведь и опасно больному не говорят, что он болен, но только из сострадания мы всегда такие добрые, что скрываем от них их горе и трагедию...

- Прекрати! – сказала мама-королева. – Это не самое лучшее, что можно сказать мужчине в первую брачную ночь!!

- Он дрожит и напуган, – сообразила я, прислушиваясь к своим ощущениям, – и испугается, задрожит отчаянно и убежит от меня, да?

Я успокаивающе вздохнула.

- Как-то и первую ночь переживем, – успокаивающе сказала я, – все всё делают в первый раз, не надо волноваться, и эта страшная ночь пройдет, раз люди придают ей такое важное значение...

Я важно качала головой.

- Дочь? – тихо прошептал Вооргот.

Я важно кивнула, мол, дочь.

- Кто это?!? – истерически спросил Вооргот, попеременно глядя на меня, то на королеву. – Я чокнулся, уведите меня!

- Официально представляю тебе мою дочь, знаменитого агента и тунеядку, которая делает, что хочет и гуляет, где хочет, – сказала королева. Она обернулась ко мне и громким тоном широко улыбаясь, объявила: – Принцесса Луна, родная сестра-близнец Джекки!

Вооргот замер с открытым ртом.

- Прошу любить и жаловать!

Вооргот обессилено обмяк.

Я поклонилась.

- Но как?!? – помертвев, спросил Вооргот.

Вместо ответа королева вдруг накинула нам с ней на плечи плащ и завертела нас так, чтоб было трудно определить, где кто.

- Попробуй угадай, где кто? – смеясь, сказала она Воорготу, смешав наши с ней волосы в обнимку. Мы прижались лицами друг к другу. Обе были счастливые, с опухшими губами, припухшие от поцелуев и любви, и такие похожие, как я видела в зеркале краем глаза.

- Мама, у вас у обоих есть седые волосы и косы тронула седина... – вдруг тихо и серьезно печально сказал Вооргот.

- Ты лучше скажи, на кого моя дочь похожа? – грустно посмотрела на меня и королева, оценивая мою седину. – У тебя в волосах седина, а я и не видела... – чуть не заплакала она от сострадания и боли ко мне.

- Мама! – наконец сурово проговорил Вооргот, решившись. – Я не дам тебе больше никуда ее отправлять, как бы ты не думала о благе Англии и не собиралась жертвовать еще и еще своим дитем ради этого! Отныне я ее муж, и по английским законам имею право руководить ей, и черта с два я еще раз позволю ей авантюры...

Он еще говорил, а я с удивлением поняла, что он считает, что королева посылала меня на задания и потому скрывала даже от него существование дочери, пойдя на такой шаг – создание тайного агента-убийцы из своей семьи ради политики. И что она ради этого не пожалела дочь...

- Она будет посылать нас на задания вместе! – хихикнула я.

Король вздохнул.

- Убил бы Джорджа. Никуда вы не поедете!

От поцелуя Вооргота я куда-то унеслась. И снова я куда-то плыла... И снова словно ударили струны... И потому я даже не слушала, как мама рассказывает ему мою родословную и историю. Я была занята, слегка сама выцеловуя лицо этого меркантильного человека... Который разрывался на две части, пытаясь совместить такие сладкие поцелуи с делами, и пытаясь ее выслушать; и то и дело замирал, отключался, глупо переспрашивал по десять раз одно и то же, ничего не понимая по часу... А то вообще просто не понимая вообще...

Королева и не заметила, что все вокруг давно мертво замерло и что все сотни тысяч людей, не дыша, ловят каждое слово этой истории как рождественскую сказку.

- И еще раз представлю своему приемному сыну Воорготу, мою дочь Лу, законную принцессу Луну... – тихо сказала королева в окончание ошарашенному Воорготу.

- А ведь наступило рождество... – тихо сказал кто-то.

И вдруг я поняла, что вся площадь, затаив дыхание, ловит каждое слово мамы.

Запала какая-то хорошая тишина, которая очищает души и сердца, какая-то женщина заплакала, а потом вдруг у меня мурашки побежали по спине, потому что вдруг площадью покатился гром:

- Ура, Лу, Ура! – закричала в восторге площадь. – Ура, Лу, Ура!

Мне казалось, что все взорвалось и бушует стихия любви.

Под крики Вооргот вдруг поцеловал меня.

- Горько!!! – заревела площадь. – Горько! Горько! Горько!

А я плыла... медленно плыла....

- А я скажу проще... – прошептал мне Вооргот: – Люблю, люблю, люблю...

И было небо, и были звезды в ночи, и буйство счастья, и первая боль любви, и безумие долгих ночей, длившееся годы...

И вся жизнь в любви, вся наполненная бесконечной ярой безумной любовью к мужу, вся пронизанная чистой и светлой любовью к обеим матерям, вся украшенная братской любовью к сестре, обоим братьям и куче племянников, вся обезумевшая сумасшедшей, безрассудной любовью к своим детям...

И целых девять своих детей, и теплый огонь в сердце, при одной мысли о нем, не угасший до конца жизни, но всю жизнь гревший, крепивший, вдохновлявший и поддерживавший меня в жизни, и пламя ночей и дней, и верный товарищ, мое второе Я, прошедший со мной бури и воды, пропасти и шторма; и я всегда знала, что на его руку я могу опереться, в его глазах – почерпнуть тепло, когда вокруг мороз, а в нашей Любви – силу жить, побеждать и нести добро людям.

И я всегда говорила ему в ответ:

- Люблю, муж,

ЛЮЮЮБЛЮЮЮ!!!

Конец.