Я поехала за ней. Плевать. Меня уговаривали. Меня просили. Меня стыдили.

Плохо, что группа люты обнаружила слежку. Но я была невменяема. Я готова была воровать, только чтобы идти по ее следам. Они, очевидно, направлялись прямо в замок Ухон. Но я их потеряла. Наверное, вспугнула.

Я кричала от отчаяния и боли. Я знала только ее имя. И все. Я не знала ее жизни, не знала, как она думает, как живет… Я тихо сходила с ума.

Я даже не запомнила, как я нашла Дара. Или как меня нашел Дар, мой конь. Где я купила меч. И купила ли. На нем была кровь. Чья?

Только чьи-то крики о помощи вывели меня из апатии.

Дальнейшее все разворачивалось очень быстро. Тут меня словно подменили — дальнейшие действия стали профессиональные — чеканные, хладнокровные, хирургически точные и рассчитанные до безжалостности. Точно не девочка, а безжалостный инструмент смерти.

Взгляда хватило мне, чтоб оценить ситуацию. Около ста пятидесяти бойцов в черных костюмах с техникой и реакцией тэйвонту, но все в черных масках, грамотно штурмовали одного, в белой униформе тэйвонту, засевшего в расщелине.

Он был явно сильней их в технике; и тоже, похоже по ней, сам тэйвонту. Но, было очевидно, что он попался. Их было слишком много, и они были слишком спаяны друг с другом. А он мне был со спины чем-то знаком и тепел. Бойцы же были холодны, и от них веяло темнотой и холодом. Злобой и холодом. Не знаю, как я ощущала, я в бою не анализировала. Мне главное знать, кого рубить. На этих черных я почему-то сразу взъярилась. Опять. Гнев без причины это уже опасно. Все, что я пережила за эти дни, выплеснулось в этой вспышке сознания.

Если увидишь предателя и змею, сначала убей предателя, потом змею… Именно это сравнение мелькнуло во мне как молния, когда я убила первого из них.

Я так никогда и не смогла понять, почему, вместо того, чтобы убегать от такого невероятного числа мастеров боя я безумно, даже не задумавшись, одна, крошечная, после болезни, атаковала их. Мне было плевать. Атаковала, задыхаясь от ярости, захлебываясь в яростной, безумной, безумной атаке стопятидесятикратно превосходящего врага, который раньше охотился за мной. Я даже не задумалась — просто увидела, поняла и атаковала… Только холодная ярость полыхнула во мне — и я потеряла себя. Я даже не остановилась, не на секунду не замедлила бега коней, только холодно дерзко оценив, как их надо убивать. Это было безумное по дерзости мероприятие. Но и я, наверное, была тоже безумна и яростна…

Я просто ринулась на них. Одна!

Я не стала выяснять, правильно ли я поступаю — надо было спасать человека, потом думать. На доброе дело маски вдесятером не надевают. Хотя я иногда и использую. Да. Только тогда я об этом не думала.

Я как скакала во всю мощь, — так и продолжала. Мысленно я отдала приказ коням — убивать всех, но не белого, — и прямо с ходу ударилась в эту массу. На все про все, оценку и разработку боя ушло мгновение, в котором я ни на мгновение не задержала свой ход к месту битвы.

Обстановка способствовала мне — ложбинка, в которой они были растянуты более менее цепочкой, атакуя тэйвонту, не позволяла им рассосредоточиться. И они вроде прикрывали друг друга сзади, потому не слишком беспокоились за свои спины. Опять получилось так по-глупому просто, что скажи — и не поверят. Никто ведь не подумал бы, что одинокая девчонка осмелиться атаковать такое безумное количество тэйвонту, которого хватило бы, чтоб уничтожить армию!!!

А я атаковала!

Я расстреляла все десять арбалетиков, что я забрала из тайника, уезжая, еще до того, как ворвалась их в массу… Со свойственной мне четкостью и мгновенностью, беспощадно и точно…

Тридцать человек даже не успели опомниться…

Они сначала не среагировали даже, увидев одну незнакомую девчонку на конях в черном плаще. У меня всегда был непрезентабельный вид — это меня выручало. Да и мой табун не походил на гарпий. Да и мозгов у меня не было тогда…

У Дара слишком бешеная скорость — они не ожидали увидеть меня там, где я была, запаздывая оценкой, когда я буквально вонзилась в толпу, полосуя с обеих рук двумя аэнскими мечами. Черным они так и не достались — они не нашли моего тайника. Зато они достались им по полной сейчас. Каждому. Вместе с ножами.

Кучу которых я выкинула еще до того, как доскакала до черных на длину мечей, еще пока я ворвалась в них… А потом пошла полосовать, перехватив по ходу мечи, двумя руками не останавливая ход. Аэнский меч всегда отличался своей повышенной "проходимостью", он безумен по остроте и, кажется, не тупится, когда он легко рубит все — потому они так и ценятся. В руках тэйвонту с их безумным адским по мгновенности и силе ударом — это страшное оружие, рассекающее все, через что он проходит. Потому мои молниеносные полосующие удары были почти не видны — я всегда отличалась скоростью и точностью…

Ужасно думать, как все просто получилось — я просто промчалась на Даре сквозь них до самого конца этой длинной расселины, ибо она была узкая, на длину двух мечей и уже, мгновенно прорубив полосу до самого камня и срубив даже атакующих самого тэйвонту в белом. Которого я отсюда видела только в куске спины. Дар, словно поняв, даже не замедлил ход, ибо удары мои были слишком молниеносными и почти невидимыми… Я срубала по несколько голов или тел одним мгновенным ударом меча с коня с каждой стороны, полосуя, как мельница, крылья которой невидимы… Как раз и смогла срубить их на всем скаку, ведь аэнский меч так хорошо режет…

Меня всегда упрекали, что из всех решений, я избираю самое простое, которое просто не может прийти никому в голову. Просто реакция и скорость Дара опередила их ожидания — мы оказывались не там, где они ожидали нас увидеть.

Это притом, что половина вообще не подозревала, что их атакуют. А часть, как я позже поняла, приняла меня с мечом в плаще за кого-то своего, ибо они же его у меня отбили. Да и меч Эльсинор узнаваем; а еще многие были уверены, что их прикрывают со спины, и что это кто-то свой едет — меня спасла молниеносность… Все обострилось в бою — время словно замерло. Я не знаю, сколько ударов сделала, и как я смогла их сделать, не замедлив скорость — это было безумие и свойство схватки, когда уже не мастерство, а нечто над ним полыхало ударами — я теряла себя, я успевала сделать на двоих по удару, благо они были без доспехов… Тэйвонту обычно не носят доспехи, и меч проходил сквозь них даже не как сквозь масло — я сметала их столько, сколько могла достать ударом меча — даже разрубленная половинка головы дожута, задетая артерия, прорубленная грудная клетка в области сердца, снятая шея — этого было достаточно… Чисто инстинктивно я пускала меч так, чтоб задеть или вывести из строя большее количество дожутов…

Безумие боя охватило меня — я уже сказала, что до самой скалы, срубая их мечами с коня, сохранив темп боя, я дошла на бешеном скаку. Я опережала сейчас

Дара и выложилась до безумия, благо рубать — не сражаться…

Я сама не помню, как я прошла этот проход… Просто проскакала ее на всем ходу, сумев справиться, не замедлив бешеную скорость Дара. Эту длинную, словно подставившуюся мне цепочку… Может показаться странным, но я не только рубала мечами, но и била с коня ногами… Не считая того, что и Дару приходилась скакать, ломая их спины копытами…

И все словно послужило в мою пользу — даже то, что те, кого я пропустила, отвлекались на меня, и не видели, что за мной шли в атаку боевые кони, воспитанные Даром, сметая отвлекшихся на меня, то есть повернувшихся к ним спиной…

Начало боя и эта безумная скачка без сбавления хода сквозь плотный строй тэйвонту были каким-то безумием, так все мгновенно и четко было сработано… Я себя не контролировала — вспыхнула беспощадная сущность закаленного с младенчества бойца…

И только когда я подняла Дара на дыбы у скалы в скоплении тэйвонту; когда я, бешено визжа для создания паники, полосовала во все стороны в образовавшейся толкучке; а от ударов копыт Дара люди летели во все стороны; а от одновременных ударов моих ног прямо с коня, не прекращая ударов мечом, ломались их шеи — только тогда я осознала, кого я так безумно и бесшабашно атаковала, сколько человек, — но я только смеялась, пьяная напряжением боя…

…Я помню недоумение в глазах старшего из них, когда я прямо с коня ударом сандалии ему в подбородок, развернула ему голову на сто восемьдесят, так что он от непривычки щелкнул. Второго я срубила прямо мечом из ножен из-за плеча одним махом, куда я на секунду убрала ставший ненужным меч, метая ножи — слава богу, хоть рубящий удар с коня отработать до абсолютной молниеносности хватило фантазии. Кони мои, налетевшие на их спины, — тэйвонту даже не соизволили обернуться на такой балаган, уверенные, что стадо не поскачет прямо на стенку и камни — развлекались как могли. Но, вообще-то, другой рукой, под прикрытием якобы работы мечом — я вообще-то еще им плохо владела, вернее не вспомнила, если только не просто рубить, а не сражаться на мечах — я бросала ножи прямо из плаща из обойм метательных ножей, которыми была напихана под завязку.

Впрочем, и меч-то был вытащен лишь на десяток ударов в толчее — очень уж красиво получалось, когда голова распадались на две половинки. Дальше меч уступил место более прозаическим метательным лезвиям, которыми я охватывала большую территорию в обыкновенном бою. Я метала сейчас их с коротким щелчком воздуха, полностью отдавшись ситуации и контролируя ее всю вокруг; звук был будто всхлип арбалетной стрелы.

Это был безумный водоворот вспышек ситуаций… Когда надо было опередить врага… Но их словно охватил шок, когда они увидели, что это одна девчонка, странно смеющаяся плачущим от упоения и наслаждения боем всхлипывающим дрожащим смехом… А я кричала от радости и наслаждения, обрушивая на них смерть, и чудовищные удары и раны лишь усиливали безумие и восторг битвы… Я плыла… Я что-то пела в этом безумии, и на глазах моих были слезы радости и наслаждения…

Я видела в расширенных зрачках страх, ужас, шок…

Приходилось защищать расшалившихся моих коней от бойцов профессионалов.

Впрочем, я делала это бессознательно, словно видя в едином зрении перед собой весь бой… Не знаю как мама, но у меня это было кастовое.

На самом деле все было очень просто и очень быстро — я просто воспользовалась предоставленным преимуществом, уничтожив их почти без боя, порубив, а потом было поздно. Они просто подставились, вытянувшись в цепочку и не сразу среагировав на атаку, уверенные в прикрытии. Ну и для настроения я еще отчаянно визжала… Потом… На самом деле, все это не заняло и двух секунд с тех пор, как я вихрем ворвалась сюда. Но хаос и неразбериха!

Если и был бой, так это возле скалы… Там пришлось выложиться так, как и представить было трудно… Лишь позже я поняла, что только адское мужество помогло мне уцелеть в дьявольском месиве вспыхнувшего боя, но тогда я об этом не думала. Помню только, как трижды ударила ногой и никогда не пожалела об этом. Старалась, конечно! Каждый раз так выдала каждому, качественно, не скупясь, резко, чтоб шея щелкнула. Работала, работала для них, как говорится, бескорыстно. Не надо мне иной награды, чем пустой звон. За щелчок!

Один из раненных Даром перед смертью обернулся ко мне и потрясенно прошептал:

— Ты! Ты жива…

Дальнейшее я видела лишь по губам в периферийном зрении, ибо он шептал.

— Значит, он не выполнил приказ… И не убил тебя… А спас и укрыл, и по прежнему служит тебе…

И умер.

Бредит — подумала я. Как Дар мог не выполнить приказ, если он никого не слушает? Или, может, он раньше принадлежал этому человеку? Или кому-то подобному этим? И сейчас ему дали приказ, но он не менял хозяина в бою? И глушил черных, как и красных и белых одинаково?

Без коней моих, я не знаю, справилась бы я с ними. Скорость и реакция Дара выдали мне преимущество, которое я холодно претворила в победу, соединив с собой. Но это были черные бойцы профессионалы. И лишь внезапность, нет — адская дерзость простого замысла, неожиданность, скованность части их тем бойцом, выручили меня — пока я добралась до скалы, большинство из них были мертвы, и лишь десяток еще оставался после того, как распался водоворот вокруг кружащейся у скалы меня…

Я еле увернулась от стрел в голову, когда кто-то все же разрядил в меня арбалет, прежде чем Дар убил его копытами… Еще два ножа ушли сразу с обеих рук, потом я, опрокинувшись назад колесом на коне прямо за круп Дара, уходя от стрелы, срубила прямо из-за плеча из ножен широким ударом назад кинувшегося оттуда бойца… Который, очевидно, подумал воспользоваться тем, что я уклонилась… Я аккурат достала бросившегося мечом, срубив его в этом развороте тела вниз на две части… То есть, опрокинувшись назад вправо, я по ходу вытащила правой рукой меч из-за левого плеча, рубанув в этом уклоне широкой назад…

— Хорошо, — выдохнула я, и, с трудом резко выпрямившись на рванувшем Даре, перекинув меч в левую руку, срубила уже перегнувшись вперед того тэйвонту, который в меня стрелял… Он аккурат отпрыгнул от Дара. Но не от моего удара, — я потешилась каламбуру…

Свободная рука в это время дважды бросила нож, пока выпрямлялась… Белочка и другие кони, атаковали остальных, и мне осталось добить их жертв, которые яростно отбивались…

Кровь заливала мне лицо…

Внизу осталось еще только двенадцать…

Но несчастного бойца, который сражался так яростно, все-таки достали, — четверо теснили и уже побеждали его, оружие было выбито, а один кинулся сзади.

Он обернулся…

Я ахнула и похолодела…

Он был мне не незнаком…

— Радом, сзади! — отчаянно завизжала я, не понимая, что делать от страха.

Он резко обернулся и, отбив того ногой, и буквально вылетел прыжком на скалу.

И тут поняла, что такое амнезия. Это когда в опасности оказался любимый человек, а ты проявила все признаки идиота. Я слетела с коня и заметалась, бессмысленно и суетливо, не зная, как ему помочь — они все были вооружены клинками. Тыкаюсь туда, сюда, визжу от страха за него, руками махаю…