К счастью, наступил тот момент, которого я ждала, чтобы тронуть машину.

Я дождалась, пока две грузовые и наполненные явно боевиками машины временно не окажутся в зоне, где им было трудно меня увидеть из-за хвоста дыма, и тронула машину с места.

И медленно поехала им навстречу по дороге, заслоненная от тех грузовых машин машинами с мигалками. Эти мигалки бьют по глазам даже днем.

- Что ты делаешь? – завопила Оля.

Я же ехала даже медленно – километров сорок в час.

- Ты соображаешь, что они нас убьют! – чуть не билась в истерике Оля. – Мы могли бы пройти на бешеной скорости все это за мгновение. Ты же можешь!

Я хихикнула.

- Связи у них нет... Вы же сами говорили... Я тут завалила когда-то между серьезными машинами с солдатами еще и два точно таких джипа... Я подозреваю, наблюдают тут издалека... Мы не стреляем... Возможна ошибка... Мы ждали своих, чтоб поехать без страха с раненными назад... А некоторые из вас еще одеты точно так же в черную форму, какая была на тех, кого...

- ...прикончила ты с Саней в последний момент... – продолжил за меня один из одетых в черное. – Они могут спутать...

- Но все же ты могла бы... – испуганно сказала Ольга, ужасно боявшаяся среди врагов.

- Саня, пожалуйста, посмотри, что это за дрянь такая, стоящая на дороге и развернутая на нас? – перебила я ее. – Их пять штук!

Впереди были какие-то странные соты из дул, вроде блока сигарет на подставке. Очень много.

- О Господи... – побелела Саня, увидев то, что было направлено на трассу, скрытое до этого мощным скоплением машин вне дороги. Стоявшие полукругом длинные грузовики тут как бы образовывали загон. В центре которого стояли рядом друг к дружке ужасные штуки. Дорога шла прямо к ним.

Мы ехали прямо на дула.

- Это установки “Град”, – сказал белобрысый. – Направлены на нас.

Они были все белые.

Сзади заслон машин, впереди “Град”. Очень далеко среди машин шел длинный грузовик, такой же, какие стояли в полукруге машин, блокирующих все.

Я холодно усмехнулась.

- Какой класс у вас как группы захвата? – меланхолично спросила я в пространство.

- Обижаешь, королева... – сказал белобрысый.

- Ну, так вот, они нас не пропустят... – лениво проговорила я.

Они побледнели все абсолютно, и многие дернулись назад, ибо мы шли точно на многие сотни чудовищных дул. Все поняли, что это смерть. А я мягко смотрела.

А потом, потеряв всякую мягкость, вдруг абсолютно жестоко и безжалостно сказала:

- Приготовить оружие! Приготовиться!

Бойцы быстро выхватывали оружие...

- По моей команде захватываете установки и открываете огонь по машинам в полукруге, я вас подвезу! – холодно и равнодушно сказала я. – Только по команде! Повторяю, только по моей команде! До этого не рыпаться. Чтоб я не делала, не бойтесь...

- Они же нас расстреляют... – нервно сказал кто-то. – Они сто квадратных метров только так накрывают... Мы же не сможем подъехать близко... Там столько боевиков... И установки поставлены так, что исключают подъезд в непростреливаемой зоне. Смотри, абсолютно невозможно подъехать... Мы погибли, мы не сможем ни выйти, ни вынуть оружие, чтобы стрелять...

Дула странной установке глядели на нас, способные превратить нас, как нас тут же проинформировали, в пыль.

Мое лицо было холодным и напряженным. Я холодно ждала, и все так же медленно двигалась со скоростью сорок километров навстречу смерти. Я видела, что в полукруге длинных грузовиков справа и вверх от установок, которым они перекрывали поле, есть пробел. Будто там должен стоять грузовик.

- Там контрольно-пропускной пункт перед установками... Пристрелянный... – нервно сказал белобрысый. – Мы погибли... Мы не сможем даже выстрелить, ты откроешь дверь и...

Я ухмыльнулась. Грузовик с дороги повернул влево.

Никто так ничего и не понял, даже в нашей машине, когда я прямо за рулем вскинула пулемет. И прямо через лобовое стекло, мгновенно прицелившись, прострочила бензобак длинного грузовика, как раз именно сейчас мгновенно поехавшего влево. Кто его знает, почему я решила, что там не хватает трейлера в этом построении загона, и что это именно тот трейлер. Который пройдет мимо установок влево, ибо там было его место. Он заслонил установки лишь на мгновение.

Но именно за несколько мгновений до этого его настигла моя очередь. А я рванула по настоящему еще тогда, когда стреляла. И бешено мгновенно набрала скорость. Идиоты, они поставили КПП и думали, что эта дорога непроходима!

Трейлер взорвался.

Он очень удачно закрывал меня от установок. Они даже не опомнились и ничего не поняли, когда я впритык обошла горящий трейлер, и, помня точное расположение установок, без чего нельзя выжить гонщику, обогнув трейлер прошла в дыму точно между двумя близко стоящими машинами с установками “Град”.

Но, к удивлению всех, я не остановилась. Какой-то инстинкт подсказал мне, что в реве пламени проскочившую машину не заметили. Звук поглотил рев мотора, а дым – меня.

И что есть шанс пройти незамеченной. Связи то нету! А отсюда нас не видно.

Вот теперь то Оля могла радоваться. Я выжала из груженой людьми машины все, что можно. Надо сказать, правда, что этот джип почти не заметил этого веса. Хотя плохо слушался при проходах между машинами при резких бросках, но потом я почему-то приноровилась, и стала угадывать.

А потом я просто пошла навстречу потоку милицейских машин с мигалками, дожав груженый джип до трехсот километров. Извиваясь молниеносной змейкой между ними. Мне было не до сентиментальности, я была абсолютно сосредоточена и похожа больше на мысль, чем на человека. Руки реагировали с безумной скоростью, мгновенно бросая машину в секунду в десятки поворотов. Время остановилось, руки сами делали все мгновенно с безумной часовой точностью. И начался ад.

Зрелище двигающихся на меня машин меня не трогало.

Все визжало, кричало, разлеталось, тормоза хрипели, шины выли. Я вела машину от смерти к смерти. Люди в машине были страшны.

На них в салоне я старалась не смотреть. Как они сидели. Если можно назвать то, что им пришлось вытерпеть, словом сидели. Некоторые из тех, кто еще не ездил со мной, были бледноваты. А зеленоваты – абсолютно все.

Я подняла глаза и заметила вдали вертолет.

А потом пошел сплошной мигающий поток машин. Он шел из ворот. Он был короткий, но это был ад, и я значительно поседела, пока вырвалась.

- Ездить по встречной полосе это чертовски плохая привычка... – прошептал белобрысый, но мои обостренные чувства уловили и это. Только речь его была слишком длинна и растянута. Саня, которую он крепко удерживал на руках, прижимая к себе, и которой это явно нравилось и возбуждало, словно на американских горках, только хихикнула. У нее не было седых волосков. Она смирилась.

Что случилось с волосами тех, кто ехал навстречу, неизвестно. Саня, внимательно смотревшая назад, заявляет, что они все стали белыми, ибо она видела блондинов вдалеке.

Нас словно выстрелило из потока машин.

К удивлению всех, я не выехала в этом встречном потоке с аэродрома. И не стала спасаться с него, через машины. А помчалась дальше, резко устремившись туда, где были высокие деревья. И отпустила газ.

На всей страшной скорости машина неслышно вылетела на аллею, где стоял вертолет, а перед ним куча бритоголовых людей человек в сорок, окружавших словно почетной плотной стеной какого-то человека, говорившего по телефону. Мне почему-то издалека показалось, что он всем тут командует.

- Оборонную гранату в центр кучи! – коротко выплюнула я сразу, не сомневаясь, что после танков они сработают мгновенно.

Успели даже больше, чем я хотела.

В центр толпы полетело сразу несколько гранат – я не учла, насколько быстра боевая группа профессионалов белобрысого.

Осколки еще только разлетелись, а я уже, мгновенно развернувшись на месте там, где меня не могли достать осколки, затормозила машину напротив бывшей толпы. Добивая выживших из пулемета в окно машины. Собственно, именно на разлет осколков и ушло время поворота.

Я не учла, что у меня в машине профессионалы. Я даже понять не смогла, когда они вырвались из машины и ворвались в вертолет.

Двое бойцов мгновенно перенесли сумки, дипломат в вертолет.

Я же с белобрысым, который был со мной, как кавалер, медленно пошла к вертолету. И по дороге, мгновенно нагнувшись, попыталась вынуть из рук того самого человека, который стоял в центре и командовал, какой-то странный телефон. Но, даже мертвый, он в него вцепился. Я прострелила в раздражении трупу голову, выпустив очередь. Мне показалось, что он дернулся. Белобрысый, качая головой, осторожно помог мне расцепить его пальцы и присвистнул.

- Такие аппараты есть только у нескольких самых-самых лиц в государстве... Это государственная тайна... Их нельзя подслушать...

- Смотри, – я задрала рубаху на окружающих его, показывая татуировки. – Мне казалось, что он управлял всем этим быдлом на аэродроме...

- Я что, тебя обвиняю? – удивился тот. – Наоборот, мне непонятно, как телефон попал к нему... С остальным все ясно. Я сам сообразил, что у него управление ситуацией...

- В его кресте что-то белеет, – покаянно сказала я. – Я раздробила его пулей.

Саня, бывшая сейчас в тоненьких перчатках и услышавшая наш разговор, мгновенно задрала рубаху у этого человека, и показала нам почти невидимую стершуюся татуировку авторитета.

Надломив крест, она ловко вытащила из отверстия рулончик бумаги.

- Оставь сам крест... – быстро сказала я, осторожно достав блокнотик.

- Нет проблем... – улыбнулась Саня. И даже заправила ему рубашку.

- Дай мне перчатки... – попросила я. У меня был блокнотик, в котором листики были абсолютно так же тонки и почти такого же формата, как в рулончике...

- Нет проблем... – сказала Саня.

Я же незаметно скручивала в перчатках два листика из своего блокнота, так чтоб никто не видел. Они были абсолютно такие же, из тонкой бумаги, как и в кресте. Этот блокнот достался мне от старого Ивана в детстве. Маленький негритенок моих африканских нанимателей исписал как-то мой блокнот цифирью. Там не было моих отпечатков пальцев. И теперь я должна была подменить ими тот листик, который уже подменила Саня, когда поменяла тот рулончик, который вынула из креста, и положила в свой нагрудный карман. А потом быстро скрутила рулончик из подручного материала, когда я отвернулась, и вложила в карман, а рулончик переложила себе в волосы.

- Погляди оружие, и боеприпасы... – сказала я ей. Мгновенно незаметно вкладывая один из листиков в разбитый крест под предлогом того, что достала пистолет с глушителем и сделала контрольные выстрелы в головы подозрительным людям и три в кусты, где кто-то рухнул и вывалился наружу, и получил контрольный в голову.

А потом так же незаметно подменила спрятанный рулончик у Сани, столкнувшись с ней головами. Со всей своей реакцией, так что никто не заподозрил бы.

За нами напряженно наблюдали из вертолета.

У меня все внутри дрожало. Они не должны были заподозрить, что я прикасалась к бумажке.

Кто-то мог бы подумать, что я веду себя как сумасшедшая. Зачем мне менять этот листок!? По двум причинам. Потому что тот главный рулончик в кармане у Сани был из мусора из моего кармана. И надо было срочно его изъять.

Просто я изъяла и подменила бумагу из креста, еще когда в злости выстрелила ему в голову. И специально разбила при этом пулей крест. И подозревала, что белобрысый теперь заподозрил это.

Это во-первых... Такое путанное объяснение, из-за которого меня бы заподозрили в сумасшествии.

А во-вторых... Во-вторых, этот крест я знала. Вот почему я не хотела об этом говорить. Знала откуда-то, неизвестно откуда из самой глубины. И ничего сейчас не понимала. Знала, что на его сторонах были цифры 38-55, знала и две недостающие цифры, которые вбили в меня когда-то намертво, как и то, что я должна была сделать в любом случае. Это просто всплыло в памяти из непонятно какого прошлого, и я ничего, ничего не понимала.

И сейчас очень хотела разобраться, готовая стрелять в любое мгновение.

- Что ты делала в перчатках? – спросила я Саню на ходу к вертолету, вдруг загородив ей проход, когда белобрысый исчез в вертолете.

- Отпечатки пальцев стирала... – сказала Саня. – Если твои отпечатки известны всякому, то мне бы не хотелось, чтобы меня и Олю по ним отыскали. Я начисто вычистила машину... Я и тут их не оставила.

- А откуда ты знаешь убитого?

Саня вздрогнула. Я не пропускала ее в вертолет.

– Я по нему работала, где же ты раньше была! – непонятно как-то воскликнула Саня. – Я не могла подобраться к нему! Это раньше надо было сделать!

- А почему ты забрала и подменила бумаги, не дав мне? – хладнокровно спросила я, закрыв ей проход в вертолет, который уже начал подниматься. Случайно опустив пулемет в руке, так что он выходил на уровень ее груди. Я стояла в вертолете, обернувшись, а Саня была снаружи.

- Из-за этих бумаг мне голову намылили! Мне надо было добыть их полгода назад! – занервничала Саня, услышав шум далеких машин. Стоя так я естественно не давала войти, а он уже подымался. Мужчины разорвали бы ее в клочья...

Саня уже не скрывала, что по ней течет пот.

- Они очень опасны для тебя, ты не понимаешь! – жалко вскрикнула она.

- И потому ты решила присвоить мое наследство... – холодно сказала я, выпрямляясь во весь рост.

- О Господи, Queen, я только теперь сообразила, что ты же бывшая Принцесса... – в ужасе безнадежно всхлипнула она там, оставляемая волкам. –Я бы никогда тебя не подвела...

Она безнадежно посмотрела на меня потухшими от отчаянья глазами.

- Я думала, что это частично связано с шпионскими делами... – мертво сказала она.

- А откуда ты знаешь белобрысого... – я почесала голову второй рукой пистолетом с глушителем. Так что он скрылся в волосах.

- Он был в одном училище со мной... – как-то мертво сказала Саня. – И потому...

- Потому что, Queen, ты глубоко... – раздался голос сзади.

Я выстрелила назад из пистолета с глушителем, который был направлен назад, еще до того, как услышала шум подымаемого оружия, – когда мгновенно пригнулась, подавая Сане руку. Я ей верила.

Пуля, которую он выстрелил, прошла мимо надо мной.

- Все шпионские сети будут ваши, – хладнокровно сказала я Сане, вытягивая ее, ибо вертолет уже поднимался. – Все остальное не ваше. С детства ненавижу шпионов, кроме экономических!

Саня тяжело дышала и пыталась разреветься.

- А ты идиот... – сказала я белобрысому назад, даже не оборачиваясь. – Если б ты дернулся, то схлопотал вторую пулю в голову... И не притворяйся, что ты умер, у меня хороший слух, твое сердце бьется, как у быка...

Подтолкнув Саню, я мгновенно развернулась, не выпустив его из прицела. Правда сейчас я целилась из пулемета.

Белобрысый лежал мертвым. Возле сердца было кровавое пятно. Вертолет уже шел в высь.

Я не стала долго разводить церемонии. Если он труп... Одним мгновенным движением открыв дверь, я выкинула его из вертолета. Он только и успел ахнуть, когда ухнул в бездну.

Так бы и полетел вниз, если б я не перехватила его в последнее мгновение рукой за ногу. Труп мгновенно ожил. И, помогая себе обоими очень цепкими руками, очень быстро был в вертолете.

Направив на него другой рукой пулемет, я отчаянно хохотала, глядя на его воскресшее лицо.

- С воскрешением Вас! – церемонно поздравила я его.

Он выругался в мой адрес.

- А каким образом ты жив? – поинтересовалась я. – И даже две руки работают?

- Ты попала в нерв плеча в мясо, и на мгновение меня выключило, и я выронил пистолет... И потом решил лежать, опасаясь второй пули. Где у тебя было оружие? – в сердцах сказал он.

Я ухмыльнулась.

- И вообще мерзко стрелять в честного человека... – сквозь зубы добавил он.

Я ужасно засмеялась.

- Ты же ничего не могла видеть! – заругался он. – Я шел спасать Саню, ибо ваш разговор меня встревожил... Но я шел нормально...

- Болван! Кто же открывает дверь левой рукой? – смилостивилась над ним я. – Следующий раз тебя просто убьют, я же заметила, что ты правша, хоть и владеешь в совершенстве обеими руками. Ты явно взял пистолет в руку, которой лучше владеешь, для очень серьезного боя. Впрочем, выходя в тамбур с таким расположением, стрелять левой было неудобно. А стрелять через дверь ты не решился...

Он застонал от отчаяния.

- Я не собирался тебя убивать... Только в том случае, если б ты прострочила Саню...

Я захихикала.

- Благодарю покорно за защиту... – выругалась Саня.

- Рука работает?

- Да, вроде бы...

- Раздевайся! – приказала я. – Саня тебя перевяжет...

Как ни странно, этот человек почему-то отчаянно засмущался.

- Саня случайно не была твоей школьной любовью? – хладнокровно спросила я, усаживаясь на пол и бестактно приступая к допросу.

Он стал просто красным.

- Где расположено место, от чего эти коды... – быстро спросила я.

Он ответил, а потом опомнился и замолк, но было поздно. Я же хотела, чтоб он ответил автоматически, зная, что после вопроса, на который человек не хочет отвечать из-за сильных чувств, то есть инстинктивно, он охотнее отвечает на любой поставленный вопрос. Он явно плохо контролировал свой рассудок.

Саня размахнулась и изо всей силы дала мне чем попало.

- Ты расколола его с моей помощью, увидев, что я ему нравлюсь! – сердито рявкнула она. – Должно же быть хоть что-то святое... Все, конечно, слышали, что ты раскалываешь любого, но раскалывать с помощью старой любви это мерзко!

- Хочешь увидеть его истинное лицо? – холодно предложила я. – И его истинное отношение к тебе?

Саня нахмурилась.

- Ну, так скажи Сане... – ласково обратилась я к нему, – почему ты подменил настоящий рулон документов у нее первый раз на улице, потом поставил микрофон у нее на заколку, а потом забрал у нее рулон второй раз? – я говорила холодно и строго.

Он сжал зубы.

- Саня, я тебя люблю как дочь... – он обернулся ко мне. – Первый раз я забрал документы, чтобы защитить глупых девчонок от того, чего они не понимают... – строго сказал он.

Я улыбнулась – это была правда. Он так думал, я чуяла звериным инстинктом.

Саня нашла крошечный микрофон на заколке и яростно колебалась.

- Саня, я клянусь, я не подставлял тебя!

Саня начала отмякать

- Второй раз – потому что хотел защитить Саню, и не подставлять ее своей подделкой, и взять перед тобой, Queen, ответственность на себя... – это уже был голос того зрелого мужчины, который сражался с нами вместе. Он обнял Саню.

- А микрофон чтобы всегда слышать любимый голос... – буркнула я на его речи.

Мы все трое не выдержали, и оглушительно захохотали, повалившись на пол вертолета от истерического смеха.

- Почему, как раз подходит по специфике его мышления... – рассердилась я.

Но они опять только отчаянно захохотали, и я вместе с ними...