Я додавила газ, чтобы Андрей Дмитриевич меня не догнал и не помешал сбыться давней мечте. Всю жизнь мечтала попасть в дом ужасов и на американские горки с трамплинами, а денег не было!
Машина вынеслась по дуге на холм. И добежала до краю.
И тут я увидела, что внизу... Мамочки! – заорала я, пытаясь тщетно вспомнить, где тормоз и заревев всеми слезами сразу. – Не надо!
И тут машина прыгнула с трамплина...
- Мамочкииии!!!! – рыдала я на лету и билась. – Я больше не буду, это последний раз, я теперь буду хорошей и тихоййй!
Странно, а Андрей Дмитриевич говорил, что высота трамплина всего двадцать метров, – сквозь вой прорыдала в отчаянии я. Вот только забыл сказать, что там теперь вместо пологого спуска проложили поперечную трассу! С надписями: Смертельные гонки – самые лучшие! Испытай вкус адреналина...
- Не хочу... – в изнеможении застонала я. Они убрали отвесный спуск трамплина, на который люди нормально и честно приземлялись, размонтировали искусственную горку, и сделали внизу какой-то лабиринт дорог. Странно, но в последний момент жизни я почему-то поняла, будто нормальная, задумку архитектора с трамплином. Падая, машина почти вертикально садилась на отвесный спуск, но именно из-за его отвесности удар смягчался. И дальше скорость гасилась выгибом дуги, постепенно переводя ее в горизонтальную скорость. Абсолютно безопасно! Это я поняла. Вот только этот передвижной спуск стоял сейчас в пятидесяти метрах в стороне слева, чтоб освободить место дороге.
Внизу была поперечная трасса. Она делала изгиб, а я даже приземлиться не могла на нее, ибо между изгибами дороги, как раз там, куда я летела, была выемка. Я заорала – трасса шла по холмикам, а я точно шла между ними. Когда-то в детстве, оттого, что больше ни на что не была способна, я часами простаивала в бильярдной местного дома отдыха. Я почему-то заворожено смотрела, как разлетаются шары. Они меня заколдовывали, и я, неотрывно вперившись в них глазами, шевеля себе что-то губами, не отрывала от них прикованного взгляда. Я забывала про еду, время, про день или ночь, и видела только удары шаров. Ввергая в ужас моих родителей. Она знакома со всеми профессиональными игроками Москвы и всеми шулерами России! – плакала мама. Старый Иван, который отвечал за это место, был первый игрок России, зарабатывавший в юности по ресторанам. Но, став старым и став плохо видеть, он стал учить меня играть, когда никого не было. Он был знаменит, и к нему съезжались соратники со всей России. И потому уже в раннем детстве я часами играла с лучшими бильярдистами России, когда они никого не заставали и скучали. Каждый из них с увлечением учил маленького ребенка странным, почти непостижимым, эфемерным секретам мастерства, что были почти на уровне искусства. Может оттого, что я начала играть раньше, чем говорить, я словно знала, куда разлетятся шары еще до того, как они это делали.
И сейчас я просто видела, что полет мой окончится в кустарнике между изгибами трассы как раз между двумя выходами дороги. Я не успею зацепить дорогу на этом изгибе, а до того поворота я просто не долечу, ибо уйду в яму с камнями...
Все это промелькнуло в спокойном, каком-то хладнокровном мозгу как-то мгновенно. И странно, я стала абсолютно, как-то совершенно холодна и собрана. Точно в душу ворвался холодный ветер.
И тут на гоночную трассу вылетела машина. “Жигуль”. Абсолютно такой же, как у меня, даже цвет тот же. Прямо подо мной.
Я даже не поверила такой удаче.
Водитель поднял голову, и лицо его исказилось.
Он тоже не поверил такой моей удаче.
Я врезалась колесами ему в крышу, смяв ее к черту в гармошку... Отскока мне как раз хватило, чтобы перетянуть через этот пролет и перелететь на другое кольцо трассы.
Меня вбило в рулевое колесо, но, холодно сжавшись, я с ледяным спокойствием крутанула руль, выравнивая машину и бросая ее в поворот. Машина пошла юзом, но удержалась на трассе.
От удара радио включилось и заорало диким голосом:
- Мы взяли эту экипированную американским оружием террористку!!! – бешено кричал комментатор сквозь какой-то рев. – Время, отведенное ей, истекло! Вы слышите, как она ругается, крича, “не подходи, я сам застрелю тебя из дробовика, я в Афгане роту водил м... т... й... и не таких крутых духов делал!!!!”
И я услышала мужской голос в радио, который называли голосом террористки, и который кричал:
- Старый солдат не сдается, я вас в гробу видел и е...л, духи чертовы!
Я поняла, что это схваченная террористка.
- Ну и слава Богу! Хоть теперь ездить спокойно можно будет! – бешено крутя руль на этой змейке, пробормотала я. Мне надо было удержаться на трассе и как-то сбросить скорость.
Одурев от удара, я как-то прошла этот участок на безумной скорости километров под сто пятьдесят. Ибо вместо тормоза случайно давила газ, и только дурела.
Траса вылетела на мгновение на верхушку холма, и я сквозь закрывавшие дорогу высокие кусты увидела зад вертолета, снижавшегося к разбитому мной “жигуленку” у основания трамплина, что вылетел в кювет. С вертолета прыгали десятки черных фигурок.
- Скорая помощь прилетела, – умиленно и растрогано подумала я, уже привыкнув к ее необычайной оперативности. Сразу раз – и спасли!
Послышался какой-то стук, будто стучал молоток.
Отбойными молотками дверь открывают, – умиленно подумала я.
Потом послышался какой-то звук, вроде удара.
Открыли! – обрадовалась я.
Вертолет почти тут же поднялся и полетел куда-то, ибо мне из-за деревьев его не было видно. Вслед ему подымалось пламя...
Надо же, так спешат помочь, что пятки горят! – гордо подумала я.
Само собой включилось радио.
- На этот раз террористку поймали! Победа! – радостно кричал голос. – На этот раз мы победили и убили настоящую!
Слышался какой-то догоняющий меня рев. Я поняла, что это ревет приемник.
Я захлопала в ладоши от восторга. И еле удержала руль. Пошарив руками и попробовав настроить радио, я в нем только нечаянно сбила настройку, и приемник затих.
Рев только усилился.
Что за чудо техники! – в сердцах выругалась я. – Приемник не работает, а ревет!
Чтобы найти источник шума, я оглянулась.
И замерла от ужаса с открытым ртом.
- О Боже!
Меня догоняли полсотни машин.
Ооо! Как я вдавила газ!
Сердце замерло.
- Бандиты! – тяжело выдохнула я. – Стреляли в Олю впятером, а теперь решили убрать опасного свидетеля сотней.
Я завыла от горя. Я умру в расцвете лет! И муж не узнает...
- Уйти... уйти от этой своры... – бормотала я, вжимая газ до упора.
И в это время вдруг душа моя захолодела. Я услышала бесплотный голос, идущий не из приемника.
- Добро пожаловать на смертельные гонки... – сказал он как-то загробно и заунывно, точно далекое эхо.
Я поежилась. Потом оглянулась – смерть висела на хвосте.
Они были разнообразные, эти убийцы – джипы, хонды, порши, феррари... Больше всего спортивных моделей...
- Ишь, вырядились, суки, на охоту! – сжав зубы, подумала я.
- В первом круге лидирует темная лошадка... – сказал бесплотный голос.
- Ишь ты, ночной кошмар упоминает... – затравленно подумала я.
Я еще раз оглянулась.
Меня упорно дожимала машина, чудовищный спортивный болид.
- Ну, нет, вам не взять меня без боя... Я вам не безмозглая овечка... – прошептала я, вцепившись в рулевое колесо.
- После аварии на старте, в результате которой произошла задержка, вперед вырвался болид без номера, переделанный из простого “жигуля”, – говорил голос. – Он обошел всех по разрешенной, но более длинной трассе, пока машины столпились на кратком пути из-за аварии. Получив по голове на старте, остальные гонщики ведут себя пока осторожно... Вторым идет Джон Хонекен под номером 17… За ним впритык вырвался Мак Киллер на джипе... Он профессионал...
Убийца – поняла я, задыхаясь.
Я тщетно вжалась в руль, моля машину ехать быстрей... Наплевав на жизнь, я проходила повороты, лишь еще газуя изо всех сил, когда поворачивала руль... Вместо снижения скорости, я добавляла газу при сдвиге руля, разворачивая почти на месте... Я давила на газ одновременно с дерганьем руля, и крутой поворот срезался на самом последнем моменте... Машину просто кидало на повороте в нужную сторону, когда каждый раз взрывался истерикой мотор, и я чудом оставалась на трассе... Все равно живой мне не уйти, если догонят, – обречено сообразила я. И потому шла напролом, чудом оставаясь в живых после очередной пакости или крутого изгиба трассы.
- Вы посмотрите, как идет лидер... – зло сказал голос. – Этот идиот режет повороты... Он не долго так проживет... Пусть он обладает чудовищной реакцией, но он стирает резину... Это самоубийца! Ему не может везти постоянно! Он не переворачивается на такой скорости только потому, что его сразу разворачивает задом, и он просто прыгает как зверь...
Я закусила губы. Казалось, я стала дорогой. Я чувствовала ее каждый изгиб. Я не видела ее, я слилась с ней и машиной, словно летела впереди ее, как вольная птица, раскинув руки. Которые в это время точно дергали руль в нужном направлении, синхронно с ногами. Как в детстве, когда я просто чуяла, куда разлетятся бильярдные шары, так и сейчас я чуяла дорогу и машину... Куда полетит она и как... Руки и ноги сами все делали... И я газовала там, где другие тормозили, и выворачивала такие коленца, что сама только покрывалась холодным потом. Впрочем, дважды не умирать, а малейшая остановка все равно значила смерть.
- Нас все спрашивают, что это за машина ведет гонку... – сказал голос. – Заявляю – марка этого болида не определена с достаточной ясностью... В бинокль видно нацарапанные на капоте предположительно латинские буквы х, у и, похоже, z. Судя по всему, читается как ВАЗ!
Я ничего не слышала. Смерть дышала в зеркальце – спортивная машина упорно догоняла меня.
- Нет, вы посмотрите!!! – вдруг закричал голос со всей силы. – Хонекен пошел на обгон по внешнему кругу.
Первый признак сошествия с ума, – говорили мне врачи, – это когда ты слышишь голос, когда никого нет рядом... И он комментирует твои действия!
По крайней мере, он предупредил меня. Первый убийца пошел на обгон, чтобы, зажав меня спереди, взять живой. Вы еще и потешиться захотели, суки! – выплюнула я. Не бывать этому.
Впереди был резкий поворот налево. Убийца на гоночном болиде обходил справа.
Я заметалась.
Он уже вышел вровень со мной повороте. Очень резкий поворот.
Он начал обходить на пол корпуса.
Я закричала от ярости. И просто забыла вовремя повернуть руль. То есть я не стала поворачивать, когда он это ждал, пойдя на обгон.
Сдуру, забыв про поворот, и думая только о том, что делать с убийцей, я пошла по прямой на повороте, не дав ему повернуть. Дернув руль лишь в самый последний момент.
Его просто выкинуло с трассы по прямой, ибо он не удержался на ней, так как он был на полкорпуса впереди меня, а затормозить не сумел. Я заблокировала его продольной стороной своей машины, и он прошел по ней, как из пушки, по направляющей. Естественно, уже вне поворота.
Трибуны взревели.
Я заплакала. Я сумела удержать и развернуть машину в самый последний только чудом, проводив его до самой кромки. Только фора в два метра, на которые он обошел меня, спасла меня в самый последний момент.
Бандитская “Феррари” слетела с дороги и закувыркалась со своей бешеной скоростью.
- Нет, вы посмотрите, как он безжалостно расправился с лидером!!! – орал в микрофон голос. – Он просто вышиб главного кандидата в победители с гонки!!!
Взревев, на ровном участке на обгон пошла вторая машина. На ровном участке он рванул машину под углом – я заметила, как дернулись колеса вбок. Она стала на мгновение как под углом ко мне и слишком близко от бортика.
Бешено вертелись колеса, напоминая, что это скорости, приближающиеся к двум сотням. Я как-то уловила момент поворота его колес в заднее зеркальце. Вернее, угадала его еще до. Ибо увидеть его было невозможно.
И я тут же ударила по тормозам, дернув руль влево. Тогда как он ожидал, что я поверну вправо, ибо там был поворот направо. И моя машина стала задним бортом “жигуля” вплотную к его боковой плоскости, той, где двери. Так, что он ударился в зад “жигуленка” боком на всей скорости.
Опять инстинкт угадал, как разлетятся машины.
От удара боком по моему заду его просто выкинуло за ограду, ибо он сам подошел вплотную к бортику, как желал. Но только под углом и на очень большой скорости. Ибо задняя плоскость моего “жигуленка” стала направляющей для его бока, крепко прильнувшего в ударе. И выпрямить колеса ему не удалось. Все произошло так мгновенно, что ударом его перекинуло за невысокий бортик, который он взял вместе с кюветом на скорости свыше ста пятидесяти километров.
А я, рванув руль вправо за мгновение до удара, оказалась словно выпрямленной на трассе этим ударом. И вложилась в поворот с привычной смертельной долей риска.
- Какая грязная игра!! – с осуждением и восторгом орал бесплотный голос. – Какая грязная игра!! Болид х выкинул с трассы второго самого возможного кандидата в победители!
Трибуны выли стоя. Где-то неслась сирена скорой помощи, ибо я видела, как кувыркается гоночная машина моего киллера.
Я оглянулась и увидела, что разозленные убийцы снова догоняли меня и пошли на обгон уже сразу двумя машинами с обеих сторон. Они решили остановить меня любой ценой! – поняла я. И взять в клещи.
- Вы посмотрите, какой сговор! – орал голос. – Пилоты 14 и 18 машины сговорились и решили заблокировать ведущего гонку. Чтобы обойти его оба, а потом выяснить отношения между собой! Смотрите!!! Смотрите!!!!! Они взяли его под руки с двух сторон! Посмотрим, что он сможет сделать при таком раскладе на повороте!
Меня действительно зажали. Голос не соврал. Две зверские рожи заблокировали машину одна слева, а другая справа. И мне пришлось проходить поворот аккурат между ними, будто сыр в бутерброде.
- Посмотрим, что сможет сделать этот хваленый гонщик при таком раскладе, – злорадно и ехидно орал голос, будто потерял из-за меня кучу денег. – Он сдох! В его положении сделать абсолютно ничего невозможно.
Я поняла, что пришла смерть. Впереди начался крутой поворот влево, который почти разворачивался назад. Они шли нос к носу с моей машиной, вынуждая меня повторять их движения.
Три машины нос к носу вошли в узкий поворот.
Смерть усмехалась мне в глаза.
Они вели меня так, что ничего сделать было невозможно.
Мне пришлось проводить поворот так, как они диктовали.
Машины шли на скорости близко к двухсот километрам. Это были суперпрофессионалы. И действовали синхронно.
И тогда я словно сбесилась. На повороте я вывернула резко руль до упора, поставив колеса почти перпендикулярно, ударив газ. Чудовищной силой инерции меня швырнуло ударом на правую машину, закрывавшую меня снаружи. Никогда б такой фокус не позволила б себе, если б не смерть.
Страшным ударом мой “жигуленок” ударило инерцией в бок идущего справа. От такого удара и силы инерции поворота он просто перевернулся через бок и покатился так со склона. А моя удержалась обратным ударом.
Трибуны взвыли.
Второй уловил, что произошло, еще до того, как это случилось. Он был профессионал. Он дернул руль вправо. Он хотел перекрыть мне движение точно также, как я когда то другому. И выкинуть меня с трассы хоть ценой своей гибели.
Но было уже поздно.
В момент моего удара о правую машину, уже после того, как машина дернулась по инерции первый раз, но до того, как того вышибло, я снова рванула руль в ту же сторону второй раз и полностью вжала газ. Моя машина стала на мгновение фактически перпендикулярно к машине гонщика, что закрывал меня по внутреннему кругу. Но, из-за этих столкновений, она не потеряла свою скорость, ибо скорость отскока и равна той скорости, с которой ты врежешься – этот закон бильярда я знала прочно.
То есть, я с силой врезала в бок его машины, но не в районе дверей, а почти в самый конец. Фактически, на всей скорости, ибо он стал на повороте фактически перпендикулярно к повороту, а я перпендикулярно к нему. Я рассчитала удары так, что моя машина врезала ему в район бензобака.
На таких чудовищных скоростях машины страшно ахнули друг об друга. На повороте он закрутился. А я вырвалась. Ибо я крутанула его в сторону поворота, нажав на его зад. Его самого развернуло ударом фактически полностью фарами навстречу движущимся за нами машинам. И он потерял сцепление, закрутившись по шоссе.
А я прошла у самой бровки внутреннего круга, чуть не перевернувшись, когда налетела на нее по касательной.
Все произошло в долю секунды.
Идущая по тому краю впритык за нами машина вмазала ему в лоб.
Трибуны выли стоя.
На такой безумной скорости врезавшуюся в него машину занесло, и они вместе перегородили трассу. Которая в долю секунды превратилась в груду металлолома, ибо другие машины шли слишком быстро, чтобы успеть нормально затормозить. Выли сирены скорой помощи.
- Нет, вы посмотрите, что делает этот парень, – выл голос в микрофон. У него его кто-то явно пытался отобрать, но он не давал. – Нет!!! Вы только посмотрите!!! Что этот ублюдок сделал с ними!!!
Я рванула прочь не оглядываясь. Визг, скрип, шум колес, удары... – все осталось позади, как кошмар.
- Нет, он опять оторвался, этот ублюдок! Вряд ли кто-то догонит этот костыль!
Он ошибся. Через пламя прорвались несколько машин до того, как они стали рваться, а еще несколько осторожно объехали, выехав за бортик, снесенный к черту.
Я жала на газ, пытаясь хорошо оторваться от преследователей.
От преследователей вырвались две гоночные модели, сидевшие до сих пор словно в засаде. Они шутя догоняли меня по ровному месту.
Небольшой поворот они прошли на чудовищной скорости и действовали удивительно синхронно. Правый начал обгонять меня, обойдя по внешнему кругу.
Я почувствовала что-то страшное.
И тщетно пыталась оторваться, выжав из мотора абсолютно все. Все мелькало вокруг, как бешенное.
И тут впереди показался крутой поворот.
Левый.
Сердце мое упало.
Я поняла, что они сделали, ибо они меня замкнули. Они шли угольником – правый отрезал меня уже от поворота, а другой закрывал сзади выход, готовясь просто вытолкнуть меня по траектории боковой плоскости первого.
Это была смерть – на такой скорости уже не остановишься. Да и не дадут. Да и если остановишься – то это смерть еще более страшная, ибо я не люблю, когда издеваются.
Мы вошли в поворот за долю секунды до гибели. Первый действительно отрезал мне поворот, плотно прижавшись ко мне бортом.
Даже голос бесплотный вдруг странно замолк.
Это было возмездие.
Я уже словно так же, как в детстве бильярдные шары, увидела, словно в воображении, что будет через мгновение и как я вылечу прочь, заблокированная от поворота по прямой. А сзади мне помогут!!!
Отчаянье застило мне глаза. Они готовились меня выкинуть с дороги.
Все словно не дышало.
Тот, что был сзади, издевательски улыбнулся мне в зеркало. И это дало мне долю мгновения и мельчайший шанс. Которого до этого не было. Ибо он чуть отстал в момент улыбки, очевидно, забывшись и отпустив педаль, когда улыбнулся.
И я мгновенно всего на долю секунды ударила по тормозу, дернув руль вправо. Идиоты! Когда я отрезала того самоубийцу, я была позади его машины, а не впереди! И сейчас, на такой скорости, лишь мгновенного нажатия на тормоз хватило, чтобы пропустить вперед блокирующую меня машину. Хотя бы на метр вперед своего бампера, ибо разрыв до задней машины превысил пять метров. Ведь и тому, сзади, не хотелось повторить мой будущий путь.
На такой скорости нельзя так тормозить. Ибо машину, когда ты отпускаешь тормоз, надавленный лишь на мгновение, бросает вперед. И ничтожное движение руля на такой скорости даже за мгновение – уже метр влево.
И мою машину просто кинуло, переднему блокирующему меня по прямой, ему в задок. Передним бампером моего “жигуленка”.
Все заняло мгновение. Моя машина ударила в зад идущей по прямой мимо поворота машине убийцы. А идущий сзади, очнувшийся от спячки и удивления, и потому бешено газанувший, чтобы выкинуть меня, вместо этого врезал в зад моего “жигуленка”.
Моего удара и так было достаточно, чтобы отправить первого к черту, ибо он вдруг обнаружил, что жертва исчезла, и на мгновение, пока ее искал, растерялся. И пропустил момент своего собственного безопасного поворота. Но, налетевшая на меня машина еще и ударила его через мой “жигуленок” в зад. И он по прямой отправился со склона с дороги в ад.
А я, воспользовавшись тем, что при ударе в меня задний преследователь слегка отскочил назад, в момент удара резко рванула рулевое колесо вправо на поворот, вжав всю педаль газа и моля всех богов. Ибо мне самой до вольного полета оставалось всего-то ничего – несколько метров.
До сих пор не знаю, как мне удалось не вылететь. Может, оттого, что после удара в меня мой сопровождающий сзади ударил по тормозам, поняв, что выкинул своего товарища. Или, может, он думал, что мне и так капут вместе с товарищем.
Как бы то ни было, но моя машина не вылетела, а закрутилась по трассе. И, как юла, с ходу ударила боком описавшей круг задней части моей машины при вращении в заднее крыло моего преследователя. Заблокировав ему дорогу так, как хотел его товарищ мне, ибо я закрутилась, еще и ударив его. То есть, моя машина, перекрутившись, стала для него так, как они хотели поставить машину для меня – просто не давая повернуть! Еще и ударив его боком о бок!
Он вылетел за ударом вслед за своим товарищем по проложенной тем дорожке. Ибо не смог на такой скорости сразу остановиться, а поворот был заблокирован моей неуправляемой машиной.
Как ни странно, этот чудовищный удар о его машину стабилизировал мое вращение, и я сумела выровнять машину и вложиться в поворот.
Меня облило холодным потом, и я вся была мокрая и холодная, несмотря на раскаленную машину.
И только потом до меня дошел какой-то странный шум. С трибун звучал какой-то вой.
Микрофон рыдал.
- Нет, это невероятно!!! – безумно со странным надрывом и изнеможением голосил он сквозь вой. – Вы только посмотрите, посмотрите, посмотрите на это!!!! ЭТО СУПЕР!!!!!!
Мне было плохо.
Как в детстве. Как тогда, когда детей из нашей школы пригласили в стоящую рядом телестудию, а меня выкинули прямо из зала.
...Почему-то программа шла в прямом эфире, и от нас требовалось показать, какая она интересная и хорошая. Ведущий почему-то обратился к нам, кланяясь и улыбаясь залу. Впрочем, ведущий начал с самого элементарного вопроса.
- Дети, дети, вы знаете, – сюсюкая, спросил ведущий, для подстраховки показывая на карту России, – в какой стране бывает “Поле чудес”?
Я хорошо знала, в какой стране закапывают денежки в землю. Я вчера вечером перечитывала любимый триллер “Буратино”.
- Поле чудес бывает в стране дураков!!!! – счастливо выпалила я изо всех сил на весь зал, прыгая на месте от мысли, что вот я, наконец, знаю ответ...
После этого все зрители выли под скамейками, а по сцене бегал человек и орал: – Заставку, заставку... Заставку в экран, а эту девочку на ...
После этого лишь я одна не была в телевизоре до конца программы, а прорыдала за дверью студии, одурев от отчаянья, горя и обиды – за что? Сам же дядя сказал, что только здесь вы можете получить миллион...
После этого меня больше на студию не приглашали... Правда мама после этого долго утешала меня, сказав, что я все же попала в экран и будущая телезвезда, ведь до этого она еще никогда не меняла штанишки после крупного плана ребенка...