Для выхода на земную траекторию автопилот «Большуна» сделал несколько витков вокруг Луны. Каждый раз, пролетая над местом их последней стоянки и ловя взглядом слепящий зеркальный блеск, Жвачкин с большим желанием повторял:
— Эх, жаль, нечем трахнуть по этой зеркалке. От нее бы только рожки да ножки остались. Но нечем, — дальше со вздохом добавлял он.
На этот раз они все сделали по правилам, вовремя введя в курс координаты Земли. Остальное дело было за автопилотом. Для этого Аза постоянно находилась на своем посту.
Попытка Жвачкина накормить Азу и Альфа окончилась неуспешно. Они оба решительно отказались от еды за счет книг Дормидонта.
— Подумаешь, лететь всего денек. Как-нибудь переживем. А прилет отпразднуем. Пустим тебя попастись на зеленую травку.
Луна постепенно уменьшалась и скоро сравнялась в размерах с Землей. Затем, час за часом, голубой шар продолжал и продолжал увеличиваться. Скоро они скользили в густом облачном покрове матушки-земли. Полет прошел спокойно.
За все время только один раз Жвачкин, забывшись, в сердцах сильно стукнул кулаком по столу, вспомнив о поражении от невидимок.
И тут же сам стал невидим для сидевшего вместе с ним Марса, быстренько, по второму закону Ньютона, оказавшись под потолком. Марс за ногу сдернул его вниз.
— Сиди и не рыпайся, — посоветовал он. Тебе вредно волноваться.
Это явилось последним волнением в полете. Даже посадка прошла без приключений. А вот ощущения после приземления оказались не из лучших. Всему виной была вновь появившаяся земная тяжесть, от которой они отвыкли на Луне.
После приземления на стартодроме, Альф, которому до чертиков надоело бессменное дежурство на «Большуне», первым поспешил покинуть космолет. Съехав по перилам аварийного спуска из рубки управления к шлюзовому отсеку, он, не отпуская трапа, спрыгнул из люка на пол шахты. Высота для него была пустяковой… И дальше пополз на четвереньках. Появившийся за ним в проеме двери Дормидонт, видя такую картину, на всякий случай опустил трап и спустился по нему! А дальше пошел за Альфом, пошатываясь мелкими шажками.
«А на Луне-то было лучше», — подумала через несколько минут и Аза, повторяя их тяжкий путь. Еще бы! Их вес мгновенно возрос в шесть раз. Процедура гуляния по Земле со здоровенным, тяжеленным, пусть и невидимым мешком на плечах еще мало кому доставляла удовольствие.
Перейдя кое-как в старые апартаменты Марса, они решили там задержаться хотя бы на денек, чтобы немного адаптироваться к новым условиям. Однако, пока они дошли сюда, речь шла только об Азе и Альфе. Роботы успели перестроиться по дороге.
Поэтому Жвачкин в сопровождении Марса, который помог ему перебраться через запретную зону, тотчас отправился попастись. И уже через несколько часов, хорошо поев, подопечные Жвачкина почувствовали себя намного лучше. Как ни странно, ушестеренной тяжести еды они совершенно не почувствовали.
На следующий день поутру вся группа космонавтов покинула стартодром. Вдоль зеленых флажков они потихоньку потопали к госпиталю. Марс постоянно крутил головой налево и направо, внимательно осматриваясь кругом.
— Что, мое кресло пытаешься рассмотреть? — пошутил Дормидонт.
— Нет, не кресло. Вчера вечером мне послышались два взрыва отсюда. Вот я и пытаюсь узнать, что бы это могло быть. Никого кроме нас тут нет. И на поле ничего не видно. Что бы это могло значить?
— Не знаю. Я ничего не слышал. Может случайно?
— Может и так.
Тут тропинка кончилась и разговор сам собой прекратился. Скоро они оказались перед зданием госпиталя. Буйер со сломанной мачтой стоял здесь же, где его и оставляли.
— Чинить будем или креслом обойдемся?
— А как быстрее? — вопросом на вопрос ответил Альф. — Так хотелось бы побыстрее встретиться с Ма и рассказать обо всем Па. Они ведь еще не знают, что мы благополучно прилетели. И волнуются за нас.
— День как минимум чинить будем. Никак не меньше. Ведь это все равно как новую мачту делать.
— И никак-никак?
— Никак.
— А поискать велосипед?
— Как будто они здесь, как грибы растут. В городе и то только в музее нашли.
— Что же делать?
— Подождать. Хотя, постой. Есть выход. Можно отцепить кресло от нашего буйера. Мы и без него доедем. Может дольше получится, зато ты за день дома будешь. Подходит?
— Еще как подходит. Спасибо, Дормидонт.
И Альф радостно побежал отцеплять кресло от буйера. Однако через минуту опять стоял перед Дормидонтом с еще более грустной, чем ранее, миной на лице.
— Не можешь отцепить? Сейчас я помогу.
—. Не в том дело, как-то неуверенно ответил Альф. — Кажется, кресла там нет.
— Как это нет? И как это кажется? Оно или есть или его нет. Третьего не дано.
— В том-то и дело, что нет. Хотя и забрать его было некому.
Дормидонт подошел к буйеру. Все было на месте. А вот кресла действительно не было.
— Постой! — вдруг оживился Альф. — Может ты его взял перед отлетом по ошибке и оно подорвалось в запретной зоне? Ты, наверно, просто забыл.
— Что там еще Дормидонт забыл? — приблизился к ним Жвачкин. — Он это может. Вечно все забывает.
Дормидонт обиделся.
— Да вы что? Сами все забыли. Кресло от буйера имело ручное управление, а то, что разбомбили в зоне, автоматическое. Вы этого не помните?
Волей — неволей пришлось с ним согласиться.
Получалось, что и Альф, и Дормидонт были правы. Правда была, а вот кресло отсутствовало. По неизвестным причинам.
Альф очень огорчился такому повороту событий. Но делать было нечего. Пришлось почти два дня провозиться с парусом. А потом еще три дня добираться до города. Где пережидая встречный ветер, а где и толкая свой грузовичок на гору.
— Это не так и трудно, — рассуждал философски Жвачкин, идя вслед за Марсом, подпирающим своим плечом буйер. — Главное, чтобы сила была.
Сила у них была, потому и дорога в конце концов кончилась. Затем была встреча. Сначала с Булем, а потом и с родителями.
Перебивая Альфа, который никак не мог вырваться из маминых объятий, Жвачкин громко жаловался Па:
— Эх, пушечку бы нам. На космолет. Мы бы с нее как трахнули по невидимкам, сразу бы видимость появилась.
Ма пушечка не волновала. Прижав к себе Азу, она только охала:
— Ах, вы мои милые! Похудели-то как! Даже Жвачкин с Марсиком.
Говоря по правде, роботы даже забыли, что их уже научили «есть». Но все равно, внимание и забота Ма были приятны. Потом Жвачкин, уже наверху, показал Па свой талисман, найденный на Луне. Тот долго крутил трубочку в руках, зачем-то дул в нее и, наконец, предложил Альфу:
— Попробуй ты подуть. У меня что-то не получается. Это несколько похоже на свирель — трубочка с дырочками.
Но и у Альфа ничего не получилось бы без помощи Дормидонта. Порывшись в закромах памяти, тот вспомнил, что техника игры на ней заключалась в определенном чередовании открывания и закрывания дырочек. У Альфа они все были открыты.
Альф так и сделал и тотчас неприятный тонкий визг разнесся по комнате. Попытки играть на других дырочках увенчались тем же успехом. Свист и визг стали другими, но также резали уши. Такая музыка им не понравилась. Кроме Жвачкина. Может из-за того, что он был хозяином этой дудочки?
По крайней мере он выразил желание и дальше услаждать слух присутствующих игрой на незнакомом инструменте. Желающих слушать почему-то не нашлось.
— Тогда пойду прокачусь на своем монстре за город, — объявил Жвачкин. — Соскучился по нему. А заодно и на свирели поиграю, поучусь.
Остальные не спешили расходиться по домам. Подходило время вечерней трапезы, которую на этот раз хотели провести в кушальнице, где Па и Ма не были почти месяц. Все это время Буль исправно снабжал их оттуда ее дарами. Дормидонт весьма кстати вспомнил, что на сегодняшний день приходится и один из отмечаемых ими праздников — День Закона всемирного тяготения.
Когда, добравшись до кушальницы, расселись, за окном послышался знакомый грохот. Это приехал с прогулки Жвачкин на своем драндулете. Дожидавшийся его Буль прибыл с ним в качестве пассажира.
— Без Жвачкина и праздник не праздник, — войдя и оглядывая скудный стол, произнес он. — Исаак Ньютон достоин большего за свой закон.
Теперь им этот закон был близок и понятен. И тяжесть, и притяжение, и невесомость — все испытали на себе. Поэтому Жвачкин быстренько соорудил подобающее такому празднику украшение стола. Это был сложный пирог, представляющий из себя модель солнечно системы.
В центре большого коржа — бисквитное солнце. Земля из мармелада, а Луна — небольшая трюфелька. Остальные планеты — из зефира, а их орбиты — из крема. По границе пирог был, как звездами, украшен орехами.
— За такой пирог и я бы открыл этот закон, — проговорила Ма, отрезая себе кусочек Венеры.
— За Исаака Ньютона! — добавил Па, беря себе оставшуюся половинку.
— За Закон всемирного тяготения, притянувший всех нас друг к другу! — высокопарно выразился Дормидонт.
— За вкусный пирог!
— За Жвачкина!
В отличие от Ма, Альф и Аза положили себе пирога ровно столько, сколько вместилось на тарелки. И похоже, не собирались этим ограничиваться. Они сосредоточено работали ложками, лишь изредка с сожалением поглядывая на роботов, которые «кушали» лишь за компанию.
«Отличный праздник получился» — расходясь по домам, еще долго вспоминали последние обитатели Земли.
— И ты молодец, Аза, что Жвачкина похвалила. Стремление сделать лучше для всех надо всегда замечать и отмечать. Хорошо тебя воспитали.
— Какое питание, такое и воспитание, — скромно отговорилась Аза.
Так как в день приезда решили не говорить о делах, то следующее утро началось с обсуждения столь привычного им вопроса: «Что делать?». Основная цель лунной экспедиции не была достигнута. Источник продолжал посылать свои смертоносные лучи на Землю.
— А какие у вас успехи тут были? — поинтересовался Жвачкин у Буля, пока Па сильно задумался над стоящей перед ними задачей.
— Мы с Па занимались созданием мотора для дельтоплана.
— Дельтоплан? Что это такое?
— Это такое специальной формы большое крыло, вися под которым, можно летать по воздуху.
— Как на самобиле или махокрыле?
— Летать — да. А вот конструкция совершенно другая. Дельтоплан ребенок может переносить. И летать он может вообще без всякого двигателя.
— Вот здорово! Это еще лучше, чем моя колесница. Если поставить маленький двигатель, то летчик вообще превращается в птицу. Хотя нет. Для работы двигателей нужны амулетные камни, которых у нас не имеется. Но раз вы делали мотор, значит что-то придумали?
Это Па придумал. Чуть позже сам увидишь. Изобретение не менее гениальное, чем сам Закон всемирного тяготения. Можно где хочешь применить.
На этом месте их разговор был прерван Па, кажется что-то сообразившим.
— Есть идея! — удовлетворенно прервал он свою задумчивость. — На Луне вы разбиваетесь на две команды. Одна ищет Излучатель, другая находится на корабле. Находящихся на поверхности защищает Марс. Как я понял, его удары пришлись невидимкам не по вкусу.
— Еще как пришлись! — дружно подтвердили роботы. — После этого невидимки еще невидимее становятся.
— Самым уязвимым местом получается космолет. Так вот, на время операции космолет должен оставаться на окололунной орбите. Альф вас высадит, а сам с кораблем опять поднимется вверх. А когда будет надо, опустится за вами. Связь для вызова имеется у Азы. Ну как, устраивает?
— Устраивает, — дружно закричали все.
— Конечно устраивает. Но к этому еще бы и пушечку, — мечтательно вспомнил Жвачкин.
— Пушечку? Да далась тебе эта пушечка. Хотя постойте. Вы говорили, что на космолете имеется противометеоритная пушка.
— Имеется. Но ей для работы нужен отдельный камень.
— Я еще не кончил. А как насчет того осколка, что остался после разделения амулета Альфа? Для защиты человека он слишком мал, а вот для пушечки, как выражается Жвачкин, вполне может и подойти.
— Это мы запросто проверим. Тогда, может прямо завтра и отправляемся?
— Точно! Завтра — в самый раз.
— Альфик, может ты еще несколько деньков побудешь дома, отдохнешь?
— Ма, ну как тебе не стыдно! Я же не маленький. Если бы. — ты это Азе сказала, я еще понял бы. Как-никак девчонка! Мне просто неудобно это слышать.
— Ну ладно, ладно, конечно взрослый, — грустно согласилась Ма. «А Аза еще упрямее тебя», — добавила про себя.
Все вопросы были решены, кроме одного, который оставался в запасе у Буля.
— А как же дельтоплан? — недоуменно обратился он к Па. — Мы ведь без них его не построим. И мотор не проверим.
— Как мы забыли об этом, — поддержал Жвачкин, будто другие об этом знали. — Пару дней ничего не решат. Тут Па выдающуюся штуку придумал! Давайте останемся. Пожалуйста!
И он умоляюще оглядел всех.
Перед таким напором в сочетании с вежливостью трудно было устоять. Тем более, что загадочное слово «дельтоплан» им очень понравилось. Да еще с мотором выдающейся конструкции.
Для создателей махокрыла это оказалось не очень сложно. Дельтоплан, по сути, представлял собой одно большое крыло, только треугольной формы.
Опыт был, материалы имелись, оставалось реализовать проект. Дормидонт и Жвачкин побежали в Музей, а Па с Альфом начали рисовать эскиз в масштабе 1:10. То есть рисунок должен был получиться в десять раз меньше, чем само изделие.
Замерив все размеры на чертеже, занялись изготовлением отдельных деталей дельтоплана. Альф отмечал на чертеже выбираемую деталь и сообщал ее размеры. Дормидонт подбирал подходящий материал, Марс подгонял его под размеры и изгибал, где нужно, а Па контролировал работу. Азе оставалось смотреть, а Жвачкину спрашивать «скоро ли будет готово?»
У Буля имелось отдельное задание. Ему требовалось сконструировать съемный блок, состоящий из мотора, его крепления к крылу и кресла пилота. А также сделать проволочный кожух для винта мотора, обеспечивающий безопасность летчика.
Так как дельтопланом занимались четыре человека и двое наблюдателей, а приставкой всего один, то и результата первые достигли скорее. Поэтому, пока Буль доделывал свою работу, провели испытания самого летающего крыла.
Для этого нужна была только небольшая горка и такой же ветерок. Подхватив дельтоплан, Жвачкин сразу полез на ее верхушку.
— Шоколадик, а ты разве умеешь летать на нем?
— Нет, но очень хочется научиться.
И, не слушая возражений, Жвачкин помчался разгоняться с горы, держа дельтоплан в руках. Однако вскоре их пути разошлись. Он клюнул носом вниз, а дельтоплан взмыл в небо.
— Ах, Шоколадик, я же говорила…
— Так и я говорил… что очень хочется.
Тем временем Па наставлял в сторонке Альфа для следующего полета. И вот тот разогнался, оттолкнулся и, по инерции все еще перебирая ногами, поднялся в воздух. Затем, поджав ноги, пролетел метров сто и плавно опустился на землю.
— Никакой хитрости, — объяснял Па обескураженному Жвачкину. — Не нужно стараться самому поднять дельтоплан в воздух. Нужно просто его чувствовать. Остальное он сделает сам. Твое дело разогнать его.
Не дослушав и запомнив только про разгон, Жвачкин уже был на вершине. Во второй раз, на удивление легко, у него все получилось. Опустившись там где и Альф, Жвачкин снова побежал наверх. Второй полет был раза в два длиннее первого. За ним последовал третий и четвертый.
— А я, Шоколадик, — просилась Аза.
— Тебе пока еще нельзя. Полеты чисто экспериментальные.
— А тебе можно?
— Мне можно. Я опытный.
И опытный Жвачкин побежал разгоняться в очередной раз.
Только приход Буля, закончившего свои работы, приостановил на время его разбеги.
Приставка представляла из себя комбинацию сиденья для пилота спереди и мотор с пропеллером сзади. Не успел Па присоединить ее к дельтоплану, как в ней каким-то непонятным образом оказался Жвачкин. Его не смутило полное отсутствие знаний и навыков полетов с мотором. Пришлось Па прибегнуть к своему авторитету, чтобы заменить там Жвачкина.
Став перед сиденьем, он взялся обеими руками за специальный ободок и стал похож на рикшу, толкающего тележку с седоком. Пропеллер завертелся, облегчая Па короткий разгон по ровной поверхности. При этом нос дельтоплана сначала задрался вверх, отчего Па пришлось последние несколько шагов бежать на цыпочках, а затем и сам круто пошел ввысь. Оставалось только немного подтянуться на руках и усесться поплотнее на сидении.
Вес человека был намного больше веса летательного аппарата, поэтому для управления им ничего, кроме этого самого веса и не требовалось. Наклоняясь в разные стороны, можно было заставить дельтоплан лететь в нужном направлении.
Сделав несколько кругов над ними, Па завершил полет такой же короткой пробежкой по земле, как и при подъеме.
— Теперь я, — как бы невзначай оттесняя Па от сиденья, попытался занять его место Жвачкин.
— Нет, тебе еще рано, — убеждал Па.
— Как раз в самый раз, — согласился Жвачкин, уже стоя около сиденья.
— Ладно, вздохнул Па. — Тогда полетим вместе.
— Подождите минутку, — остановил их разборку Дормидонт. — Я так и не понял, какой принцип работы у вашего двигателя. Почему он работает без амулета? На какое расстояние летает дельтоплан?
— Принцип самый простейший. В основе лежит спиральная пружина, как в древних механических часах. Одного завода хватает на десять минут полета. Вот как раз сбоку ключик торчит. Так что летать можно сколько угодно, только не забывая заводить пружину. А этим рычажком мотор останавливается и включается. Вот и все управление.
— Это для нас, космонавтов, пустяк, — самоуверенно усмехнулся Жвачкин и надавил на рычажок.
Пропеллер завертелся и дельтоплан потащило вперед. Вместе со Жвачкиным и Па, стоящим сбоку и не успевшим занять свое место. Пришлось тому на ходу подстраиваться под движение, чтобы не бросить Жвачкина одного.
Дельтоплан пошел на взлет. При этом Па оказался в сиденье, а Жвачкин — около него, вися на вытянутых руках и держась за ободок разгона.
— Держись, Шоколадик, сейчас помогу!
И Па начал раскачивать сиденье, на котором сам сидел. Когда, качаясь, оно достигло Жвачкина, Па подхватил того за талию и усадил рядом с собой. От этих дерганий дельтоплан чуть не загремел на землю, но к счастью, все обошлось.
Пружина мотора бесшумно раскручивалась, винт чуть слышно рокотал за спиной, крыло тихонько свистело, рассекая воздух. Па, тренируясь, выполнял фигуры начального пилотажа, а Жвачкин регулярно подзаводил пружину.
— У-у-у, — тянул он, наклоняя тело вперед и заставляя дельтаплан круто пикировать вниз.
— О-о-о, — менял он тон, откидываясь назад и давая возможность мотору тянуть их вверх.
— Р-р-р-р, — рычал он, отклоняясь вбок и чуть не выпихивая Па с сиденья.
Все эти маневры Жвачкин выполнял, естественно, без всякого согласования с Па, который по наивности полагал, что управляет дельтопланом он. И если «у-у-у» и «р-р-р» удовлетворяли Жвачкина, то Па такой неуправляемый полет совсем был не в радость.
— Все, Жвачкин, ты уже научился. Можешь летать самостоятельно, — вынужден был признать он после очередного пике дельтоплана. И быстренько опустил тот на землю.
Как бы не заметив этого, под долгий звук «о-о-о», Жвачкин тотчас опять ушел ввысь в голубое небо. И еще долго кружил там в одиночестве. В общем, у него неплохо получалось.