Было без десяти два, когда Дэвид добрался до аэропорта Хитроу и начал крутиться в поисках стоянки. Сердце его работало с бешеной скоростью, точно лопасть вертолета. Он так мчался по Лондону, будто пробовался на роль актера в фильме «Безумный Макс». У него все время было такое чувство, что самолет улетит без него. Он резко затормозил и, схватив паспорт, бумажник и книгу Тролоппа, бросился к терминалу № 4, моля Бога, что не забыл выключить в машине приемник и запереть дверь.

Навалившись грудью на стойку регистрации билетов, он кашлял и отдувался, пытаясь восстановить дыхание. Служащая за стойкой не сводила с него тревожного взгляда, пока он обливался потом и пыхтел. Наконец ему удалось выговорить свое имя, и ледяной взгляд служащей потеплел градуса на два.

— Ваша секретарша предупредила нас, — сказала она, протягивая билет и посадочный талон на рейс вылетающий в два пятнадцать. — У вас нет багажа, верно? — спросила она таким тоном, словно подозревала, что он болен проказой.

Дэвид покачал головой и поинтересовался, где найти телефон.

— Вы должны отправляться на посадку, — строго сказала служащая, — и немедленно!

Инструкция, объясняющая, как сделать международный звонок, пользуясь кредитной карточкой, занимала чуть ли не всю стену телефонной кабины, но у Дэвида не было времени изучить тринадцать пунктов, так что он просто вставил карточку и набрал номер Скотта Бернса. Дожидаясь, когда оператор коммутатора Эй-би-си соединит его с журналистом, он посмотрел на табло и увидел, что посадка на его рейс закончилась. Он пританцовывал на месте, словно боксер, пока наконец не услышал сочный голос с североамериканским акцентом, сообщавший, что Скотт сейчас на пресс-конференции в Белом доме. На всякий случай коллега Бернса проглядел настольный календарь Скотта.

— Здесь написано: «Шарлотта, после обеда». Это то, что вам нужно?

Он помчался по коридору к выходу на летное поле, прижимая к груди, точно младенца, книгу, билет, деньги и паспорт. Расталкивая пассажиров, он представлял, как дверь самолета закрывается у него перед носом, как он колотит по ней кулаками, падает и умирает от сердечного приступа.

Только позже, уже на борту самолета, разглядывая себя в зеркале, висевшем в туалете, Дэвид понял, почему служащие аэропорта шарахнулись в сторону и пропустили его на посадку. Землистого цвета лицо. Вылезающие из орбит глаза — как у преследующей добычу лисицы. Волосы еще не высохли после дождя. Для полноты картины не хватало лишь крови, капающей с клыков.

Дэвид занял свое место, закрыл глаза и минут пять блаженствовал. Он чуть не заплакал от счастья, но его соседи и без того уже были встревожены драматическим появлением Дэвида в последнюю минуту. Поэтому он открыл «Домик в Аллингтоне» и стал дожидаться, когда принесут выпивку.

В два часа дня Шарлотта вежливо отказалась от еще одного бокала сухого мартини и заметила, что всем, вероятно, пора вернуться в студию.

— К черту! — с чувством сказала Большая Шишка и подняла руку с наманикюренными ногтями, подзывая официанта. Комиссия, состоявшая из высших чинов Эй-би-си, перенесла собеседование в ресторан, решив, что это более подходящее место для обсуждения мировых цен на нефть.

С двенадцати часов они сидели за столом, накрытым белоснежной скатертью и уставленным фарфором, и Шарлотта слушала, как они болтают о повышении жалованья и о том, как до смешного мало платят в других телекомпаниях. Они пытались втянуть в разговор и Шарлотту, словно от этой информации зависело, приживется она в Эй-би-си или нет. Она задала несколько относящихся к делу вопросов, рассказала несколько журналистских баек, которые всем понравились, и выпила мартини. И только когда Большая Шишка наконец попросила счет, Шарлотта поинтересовалась насчет работы.

— Когда вы сможете приступить? — просто спросила та.

В пятнадцать минут третьего они вернулись в студию Эй-би-си на Сорок второй улице «обсудить некоторые детали». Стоя возле лифта, Шарлотта заметила, что за ней наблюдает молодой субъект в темных очках. Ссутулившись, он неуклюже топтался в углу приемной, и выглядел, словно человек, демонстрирующий на плакате в кабинете ортопеда, что такое плохая осанка. Что еще хуже, он жевал жвачку. С молодецким нахальством он пялился на Шарлотту, не пытаясь скрыть своего интереса, даже когда она, обернувшись, посмотрела на него.

Поднявшись на лифте со своими новыми сослуживцами в кабинет Шишки, Шарлотта старалась понять, не сыграла ли с ней шутку усталость или больное воображение. Без четверти три она тепло распрощалась со своим будущим боссом, и принялась плутать по коридорам, разыскивая запасной выход, чтобы избежать встречи с международным торговцем нервно-паралитическим газом.

В конце концов она обнаружила разгрузочную платформу с пандусом, ведущим к Сорок первой улице. Оказавшись снаружи, она прижалась к стене здания и осмотрелась, чувствуя себя совершенно по-дурацки. Никаких сомнительных типов, прячущихся в тени, она не заметила, но Шарлотта не хотела рисковать. Она чуть не свернула себе шею, разглядывая прохожих, и вдруг увидела такси, которое медленно ползло вдоль тротуара в поисках пассажиров. Она приготовилась, точно бегун у стартовой черты, дожидаясь, когда машина поравняется с ней, сделала рывок и очутилась на заднем сиденье.

Не уставая напоминать водителю, чтобы он ехал побыстрее, и время от времени посматривая в окно на улицы Манхэттена, Шарлотта успела достать из сумочки два конверта и надписала их. Потом наклеила марки и положила конверты обратно в сумочку.

Сердце ее бешено колотилось, когда она, выбравшись из машины на Рокфеллер-плаза, принялась оглядываться в поисках незнакомца из «ГТ». С тех пор, как она поговорила утром с Доном Редманом, у нее не было времени хорошо все обдумать. Не стоит заранее готовиться к встрече со смертью, решила Шарлотта, пересекая площадь и направляясь к зданию «Американской радиокорпорации».

На скамейках, стоявших в глубине площади, сидели, в основном, женщины и дети, уплетавшие мороженое, или туристы, разглядывавшие путеводители. Время ленча прошло, и все, кто выходил, вернулись на свои рабочие места. Шарлотта искала высокого худого мужчину со светло-каштановыми волосами, но никого, кто бы соответствовал такому описанию, так и не нашла. Головорезов из «ГТ» она тоже не увидела. Было уже две минуты четвертого. Следуя инструкции молодого человека из детективного агентства, она выбрала удачно расположенную скамейку и села.

Прошло еще пять минут, и Шарлотту начала бить нервная дрожь, но тут она заметила оператора. Тот стоял на противоположной стороне Рокфеллер-плаза, скрытый толпой пешеходов. Шарлотта быстро отвернулась, на тот случай, если Редман за ней наблюдает. В пятнадцать минут четвертого она пришла к заключению, что тот либо струсил, либо ему помешали покинуть территорию «ГТ». Она взглянула на свои обкусанные ногти и вновь задалась вопросом, не сошла ли она с ума.

— Шарлотта!

Она резко обернулась и увидела похожего на кузнечика, долговязого и худого человека примерно ее возраста. Она одарила его натянутой вежливой улыбкой и жестом пригласила сесть. Тот сложился пополам, приняв неудобную позу и скрестив длинные ноги, словно искал удобное положение, чтобы быть готовым в случае чего отразить атаку.

— Спасибо, что пришли! — начала Шарлотта. — Извините, что грубо разговаривала с вами, но мои предыдущие контакты с сотрудниками «ГТ» особого удовольствия мне не доставили. — Она опять улыбнулась и, взглянув на его худое лицо, убедилась, что Редман боится не меньше, чем она сама. — Как вам удалось уйти? — спросила она, чтобы поддержать разговор.

— Я сказал им, что еду в Филадельфию посмотреть кое-что в тамошней библиотеке. Я раньше довольно часто так делал, поэтому все выглядело правдоподобно, — сказал он, хотя, похоже, сомневался, что его объяснениям поверили.

— Ладно, думаю, мы можем перейти к делу, — произнесла Шарлотта, вновь натянуто улыбнувшись.

Редман неохотно кивнул.

— Я работаю над «Дермитроном» уже год. Сначала в нашей группе было семь человек. С одним произошел несчастный случай, другой покончил с собой, а Брюс, как вы знаете, попал в больницу. — Он внезапно умолк и взглянул на Шарлотту: — А вы не записываете?

Она открыла сумочку и позволила ему заглянуть внутрь. Затем откинулась назад и начала расстегивать пуговицы блузки на животе. Она продемонстрировала ему полоску загорелой кожи шириной в пару дюймов, и он отвернулся, очевидно, убедившись наконец, что его не записывают.

— Я обязан был проверить, — пробормотал он извиняющимся тоном.

— Итак, что такого особенного в этом «Дермитроне»? — приведя себя в порядок, спросила Шарлотта. — Почему столько народу сходит из-за него с ума? Я не могу этого понять! Во многих странах производится химическое оружие.

— «Дермитрон» — не просто химическое оружие. Сперва он считался удобрением. — Редман глубоко вздохнул. — Причина, по которой «ГТ» так оберегает «Дермитрон», связана с недавней инициативой президента.

Шарлотта жестом остановила его.

— Подождите! Я ничего не понимаю!

— Президент объявил новую войну наркотикам, — начал он. — Правительство собирается финансировать уничтожение плантаций наркотических растений в Центральной и Южной Америке. Вместо кокаиновых кустарников они планируют посадить продовольственные культуры. Фермерам делать ничего не надо: правительство даже готово предоставить семенной материал. Итак, целая армия безработных получает работу, занимаясь уничтожением плантаций наркотических растений, а фермеры получают возможность обеспечить себе существование за счет выращивания других культур. Смысл в том, чтобы остановить рост наркомании в Штатах. Вы — англичанка, поэтому, возможно, не знаете, какой проблемой для нас стала наркомания.

Шарлотта терпеливо улыбалась, пытаясь понять, что за ахинею несет этот болван. Неужели он тоже сумасшедший, вроде того чудака-химика?

— И что дальше? — учтиво поинтересовалась она.

— «Дермитрон» — специфическое удобрение. Если распылять его с воздуха на плантации коки, то можно не только добавлять фосфаты в почву; благодаря «Дермитрону» растения прут вверх, как дьяволы! Но если вы дотронетесь до него или просто окажетесь вблизи, «Дермитрон» подействует на вас как нервно-паралитический газ: он поражает глаза, дыхательные пути, кожный покров и, конечно, нервную систему. Даже два дня спустя после опрыскивания глаза слезятся так сильно, что человек не в состоянии нормально видеть. Требуется примерно неделя, чтобы исчезли последствия воздействия «Дермитрона». — Редман сделал паузу, заметив, как побледнела Шарлотта.

Подавшись вперед, она всматривалась в его лицо, точно глухонемая, читающая по губам.

— В любом случае, «Дермитрон» разрушает мозг, — продолжал он. — Через три дня с человека полностью слезает кожа. Достаточно произвести распыление с воздуха, когда станет известно, что бригады рабочих находятся на плантации, и после этого они успеют вырвать не больше одного-двух растений. В тех странах не применяют специальные механизмы — все делается вручную.

Слушая, Шарлотта нервно щелкала застежкой клипсы.

— Значит, это никак не связано с военной индустрией? — с трудом выговорила она.

— Особенность «Дермитрона» в том, что его можно использовать по прямому назначению, как нервно-паралитический газ, который не причиняет вреда растениям. Вспомните, что натворили во Вьетнаме «орандж» и прочие ядохимикаты! «Дермитрон» также может применяться в случае возникновения социальных беспорядков. Действует он очень быстро, и, в зависимости от степени концентрации яда, можно регулировать степень причиняемого ущерба: от мгновенной смерти до постепенного сжигания кожных покровов и разрушения мозга, — пояснил Редман. — Он не наносит вреда почве — только людям и животным.

— А что будет с наркотическими растениями? — наморщив лоб, спросила Шарлотта, все еще не веря тому, что услышала.

— Ничего. Мы потратили столько времени на разработку именно потому, что он хорошо удобряет кустарники коки. У него очень сложный состав. Потому-то «ГТ» так держится за «Дермитрон»: можно заламывать колоссальные цены за небольшое количество яда. Смысл заключается еще и в том, чтобы дожди смывали вещество с кустарников до уборки урожая. С фермерами ничего не случится, если они будут работать в защитных костюмах.

— А после переработки сырья?

— Немного вещества остается на листьях, однако риск небольшой: погибнуть может один процент потребителей.

— О! Только один процент! — саркастически фыркнула Шарлотта. — Ну, ладно, все ясно. Между прочим, когда вы говорите о «фермерах», то, наверно, имеете в виду наркобаронов? Ведь это по их приказу будут производить распыление?

Она все еще не могла поверить в то, что услышала. Жизнь в очередной раз поворачивалась к ней какой-то невероятной, сюрреалистической стороной.

Редман кивнул.

— Они и есть покупатели «Дермитрона», — сказал он, нервно дергая себя за мочку уха. — Им вряд ли удастся использовать слишком много яда, поскольку очень быстро разнесутся слухи, что работать на американцев, уничтожая плантации коки, — пустая затея. Если говорить о простых крестьянах, то можете быть уверены, что загнать местных жителей на эти плантации нельзя ни за какие деньги.

Шарлотта недоверчиво посмотрела на Редмана.

— Помните, что было, когда убили Пабло Эскобара? — продолжал он. — Простые колумбийцы оплакивали его, потому что он вкладывал огромные деньги, финансируя проекты городского строительства. В этих странах наркобаронов не считают злыми демонами: они обеспечивают людей работой. Вот почему никто не захочет расстреливать крестьян, которые занимаются сбором коки. Слишком грубый прием. В этом веществе увидят возмездие Господне.

— Но это равнозначно объявлению войны Соединенным Штатам! — воскликнула Шарлотта, недоуменно пожимая плечами. — Они не могут победить!

Редман настаивал на своем:

— «ГТ» вбухал в «Дермитрон» чертову прорву денег. А в Штатах и в странах, производящих наркотики, полно людей, которым выгодно, чтобы поток наркотиков не прекращался. Это политики, военные и, конечно, ЦРУ. Притом все сводится к тому, что фермеры будут просто использовать новое удобрение. Чудовищный бизнес!

— Постойте, но это же безумие! — возразила Шарлотта с отчаянием. — Разве в Пентагоне не знают, чем занимается «ГТ»? И почему в этом замешано ЦРУ?

— А зачем Пентагону интересоваться удобрениями? — нервно усмехнулся Редман. — «ГТ» прекратил заниматься производством химического оружия пять или шесть лет назад. Что касается ЦРУ, то в 1990 году их сотрудников задержали с тонной кокаина, который они пытались ввезти в Штаты из Венесуэлы. — Он цокнул языком и вздохнул. — Это единственный случай, когда их поймали. Представьте, что творится на самом деле!

— А если президент отправит туда войска или представителей организации по борьбе с наркотиками? Ведь эти американцы могут погибнуть, уничтожая опрысканные плантации. — Шарлотта остановилась, увидев, что Редман быстро замотал головой:

— Особенность президентской кампании против наркотиков заключается в том, чтобы, используя бюджетные ассигнования на помощь странам третьего мира, обеспечить местное население работой. Вот почему программа оказалась приемлемой для соответствующих стран: они извлекли из этого свою выгоду. А Соединенные Штаты не выглядят империалистической державой, которая пытается всеми командовать.

Шарлотта откинулась на спинку скамьи и внимательно посмотрела на Редмана. Может быть, в «ГТ» решили отказаться от попытки заставить ее замолчать, а вместо этого придумали байку, и она, купившись, дискредитирует себя как журналист? Конечно, Редман не был похож на других наемников «ГТ». Он слишком волновался. Если все, что он говорит, — правда, то он многим рискует, разговаривая с ней.

— Мне это кажется невероятным, — резко заявила Шарлотта.

Редман пожал плечами.

— Вы бы так не сказали, если бы знали, какими своеобразными вещами занимались раньше в «ГТ», — возразил он. — Взрывающиеся сигары — для убийства Кастро, опыты над ничего не подозревающими гражданами…

— И что мне с этим делать, как вы считаете? — спросила Шарлотта.

— Здравомыслящий человек должен был бы тут же забыть, что он вообще об этом слышал, и вернуться туда, откуда приехал. Но поскольку вы журналист, то, я думаю, вы вряд ли так поступите, — сказал он, и впервые за их встречу Шарлотта почувствовала в его словах иронию. — Почему бы вам не обратиться в британскую телекомпанию? Или в канадскую? Или в какую-нибудь мексиканскую газету? А уж американская пресса подхватит.

— Из-за чего Марк Сэндал оказался под следствием? Из-за статьи в «Вашингтон пост»? — продолжала расспрашивать Шарлотта, но он взглянул на часы и поднялся, чтобы уйти.

— Мне пора, — сказал он, нервно моргая. — Пожалуйста, постарайтесь, чтобы я не оказался в дерьме!

— О’кей, — пообещала Шарлотта и тоже встала. — Спасибо, что пришли. Я попробую сделать хороший материал, хотя это будет трудно, поскольку у меня нет доказательств.

— Я понимаю, — произнес он смущенно. — Пока!

Она снова опустилась на скамейку и смотрела, как он исчезает в толпе. Разум отказывался верить этим басням, а инстинкт подсказывал, что Редман говория правду. Она вспомнила про оператора и поискала его взглядом на другой стороне площади. Найдя, махнула ему рукой, и он снял камеру с плеча. Через минуту он уже был рядом и протягивал ей кассету.

— Отличный чистый звук, — сообщил он с гордостью. — Было не так уж много народу, поэтому мне удалось снимать почти без перерыва. Он часто прикрывал лицо руками — знаете, почесывал нос или делал еще что-то в этом роде, но его можно узнать.

Шарлотта поблагодарила оператора, и ушел. Она написала на кассете: «Дон Редман, „ГТ“» и положила в конверт вместе с запиской, что в случае выхода записи в эфир, лицо следует затемнить, а голос — изменить. Но почему кто-то должен ему поверить, если даже она сомневается? На нее вновь нахлынула волна страха; усталость сломила ее волю, и она опять почувствовала себя маленькой, испуганной и уязвимой. Куда бежать, где спрятаться, кто ей поверит? И тут она вспомнила о человеке, который знает о «ГТ» абсолютно все.

— Ты где? — спросил Эд Стэнфилд. — Я сейчас подъеду и заберу тебя.

— Не надо, все в порядке, — сказала она, озираясь, словно боялась, что какое-нибудь чудовище вот-вот протянет к ней покрытую чешуей лапу. — Но мне действительно необходимо выпить.

— Приезжай ко мне в пять, ладно? Что случилось, черт возьми? У тебя ужасный голос.

— Я только что разговаривала с человеком, который рассказал мне страшные вещи, и я не знаю, как поступить.

— Ты делала интервью для телекомпании? Для какой? О чем?

— Я пытаюсь разобраться в одной истории, о которой как-то упоминала, — уклончиво ответила она. — У меня еще недостаточно материала, чтобы нести его в студию, но то, что я услышала, привело меня в ужас. Я не знаю, может, меня подставляют.

— Приезжай, поговорим. Прямо сейчас, о’кей? — добавил он с тревогой, которую, учитывая обстоятельства, Шарлотта оценила по достоинству.

Повесив трубку, она посмотрела на часы. Четверть пятого. Если она будет дожидаться транспорта, идущего на Уолл-стрит, то в любом случае приедет не раньше пяти. Она покрепче прижала к себе сумочку и зашагала по направлению к Шестой авеню.

Точно в пять она вышла из лифта, вошла в приемную «Доти Макмерчи» и попросила вызвать Эда. Он появился почти сразу же и бросился к ней.

— Такое впечатление, что ты прошла все круги ада, — пробормотал он, заключив ее в объятия. — Пойдем выпьем.

Она растерянно кивнула.

— Я так рад опять видеть тебя! — говорил Эд, пока они продирались сквозь толпу людей, направлявшихся к подземке. — Я думал, ты меня забыла. — Он криво улыбнулся, схватил ее руку и быстро пожал, задержав лишь на долю секунды, но вложив в этот жест всю силу своего чувства.

Шарлотта не смогла удержаться и хмыкнула, но страх немного отступил. Оставаясь наедине с собой, она начинала подозревать, что сошла с ума, и сомневалась в адекватности своей реакции. Теперь же, чувствуя себя защищенной, она могла расслабиться и попытаться взглянуть на события более спокойно.

Эд привел ее в Южный порт, на пирс, где когда-то располагался рыбный рынок, до того, как в восьмидесятых годах эти места оккупировали эмигранты. Теперь здесь были кафе, рестораны и магазины.

— Не могли бы мы присесть на минутку, Эд? Я немного устала, — попросила Шарлотта и показала на скамейку в конце пирса.

Стэнфилд удивился, но последовал за ней. Она опустилась на скамейку и заметила его внимательный взгляд.

— Пожалуйста, не подумай, что я рехнулась, Эд, но то, о чем мне рассказали, касается «Дермитрона», вещества, над которым работают в «ГТ». — Она увидела, что Стэнфилд с сомнением приподнял брови, и заторопилась: — Я помню, ты мне уже говорил, что все это ерунда. Но ты все-таки послушай.

— Хорошо, — согласился тот, стараясь, чтобы его голос прозвучал бесстрастно.

— Мне сказали, что «Дермитрон» — это удобрение, предназначенное для плантаций наркотических растений в Центральной и Южной Америке. Его будут распылять, чтобы избавиться от созданных по инициативе вашего президента подразделений по борьбе с наркотиками. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Она повернулась к нему и увидела, что он задумчиво кивает. — Главное, что «Дермитрон» причинит серьезный ущерб местным жителям, если вообще не убьет их. — Она замолчала, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели на Эда ее слова. — Вот о чем мне рассказали, — добавила она слабым голосом, думая, как смешно все это выглядит, и удивляясь, что могла поверить хоть одному слову. Она нервно теребила серебряную клипсу и ждала, когда Эд скажет, что ее просто разыграли.

Откинувшись на спинку скамьи, Стэнфилд пристально разглядывал пакгаузы на другом берегу реки, и, казалось, тщательно подбирал слова.

— О’кей, Шарлотта, пришло время посмотреть правде в глаза. Я не собираюсь вешать тебе лапшу на уши, — произнес он решительно, чуть ли не свысока. — Да, «Дермитрон» — не просто удобрение. Действительно, он будет использован в интересах наркодельцов в ниших, отвратительных странах, в которых царит беззаконие и которые находятся за тысячи миль отсюда. О’кей, — повторил он, разведя руками, словно признавал свою вину. Он помолчал и, обернувшись, посмотрел через плечо на пирс.

— Что случилось? — спросила Шарлотта.

— Ничего. Послушай, действительность такова, что сейчас невозможно заработать серьезные деньги на военном производстве, даже если это нервно-паралитический газ. На мировом рынке полно дешевого дерьма из бывших Советов. «ГТ» разорится, если попытается конкурировать с их продукцией, поэтому они вынуждены искать другие способы существования, чтобы обеспечить американцам тысячи рабочих мест и платить налоги. Знаешь ли ты, что почти миллион человек потеряли работу со времен окончания «холодной войны»? Миллион, — подчеркнул он.

Шарлотта вздернула подбородок, словно это замечание оскорбило ее лично.

— Шарлотта, — продолжал он мягко, но настойчиво, — настоящие деньги делаются на наркотиках; только Штаты ежегодно зарабатывают на них семнадцать миллиардов долларов. И если ты думаешь, что проблему можно решить, выдернув несколько растений, значит, ты такая же идеалистка, как и наш президент.

Он дотронулся до ее руки, но Шарлотта, отдернув руку, положила ее на колено, и, слушая Эда, все сильнее сжимала пальцы в кулак.

— Проблема не в предложении, а в спросе. Это азы экономики. Если правительство какой-нибудь страны собирается бороться с наркотиками, оно в первую очередь должно сделать все, чтобы подростки, у которых ветер гуляет в голове, не становились наркоманами. А ты знаешь, что творится в городах по всей Америке? В клиниках, где лечат наркоманов, нет средств, поэтому они не принимают больных. Там этим несчастным, которые сидят на игле и умоляют, чтобы их спасли, говорят: «Извините, ребята! Приходите через полгода, когда мы сможем вами заняться». Шарлотта! — позвал Эд, но она продолжала тупо смотреть на Бруклинский мост. — Это политика.

Хотя она молчала, Стэнфилд почувствовал в этом молчании несогласие, и голос его зазвучал раздраженно. Он повернулся и сел на скамью боком, чтобы смотреть Шарлотте прямо в глаза.

— Я расскажу тебе еще об одной реальности, и заключается она в том, что на наркотиках делают большие деньги очень многие люди — политики, бизнесмены, уважаемые члены нашего общества, ЦРУ, ФБР и, конечно же, Пентагон. Почему, ты думаешь, Джордж Буш лично настаивал, чтобы Норьегу включили в платежную ведомость ЦРУ и удвоили ему сумму вознаграждения? Иначе каким образом такое количество «дури» попадало бы в страну каждый день? Неужели ты действительно веришь, что наши таможенники обеспечены всем необходимым и им хватает людей, чтобы бороться с наркотиками? Ты считаешь, что они в состоянии перекрыть все пути? На чем разбогатели многие в Майами, если не на отмывании денег, сделанных на наркотиках?

Она встряхнула головой и крепко зажмурилась, будто могла таким образом заставить его замолчать.

— Наркотики будут продолжать ввозиться в страну, потому что и у нас, и в производящих их странах подкуплено много людей. Даже Фидель, мать его, Кастро, торгует наркотиками. А эти партизаны в Колумбии? Здесь крутятся колоссальные деньги, — сказал он возбужденно. — По сравнению с ними прибыль от продажи оружия — дерьмо собачье!

— Вряд ли президент станет сидеть сложа руки, если наркомафия начнет поливать «Дермитроном» местных крестьян, — возразила Шарлотта, точно капризная шестилетняя девочка.

— Наркомафия? Шарлотта, мы говорим о странах, где марксисты постоянно устраивают террор, включая похищения и убийства, и взрывают бомбы, чтобы потом делать безумные политические заявления, а так называемые правительства не в состоянии навести элементарный порядок за пределами своих столиц. Всем заинтересованным людям ясно, что в отравлении «Дермитроном» обвинят партизан. Или других наркобаронов, соперников. — Эд говорил медленно, словно был безгранично терпеливым человеком. — И если ты всерьез полагаешь, что Пентагон одобрительно отнесется к какой-либо форме военного вмешательства в дела этих проклятых стран, значит, ты вообще не имеешь никакого представления о том, что происходит в Штатах. Ни один президент не рискнет санкционировать вторжение иностранных войск, чтобы избавиться от наркомафии. С тех пор, как захватили Норьегу, ввоз наркотиков из Панамы только увеличился; ты об этом знаешь, нет? Вторжение в Панаму затевалось для того, чтобы поднять рейтинг Буша среди избирателей и обеспечить независимость проклятому Норьеге, и не имело никакого отношения к наркотикам. Теперь, прослушав целую лекцию, которую я тебе прочитал, ты, я надеюсь, поняла, в какую жестокую игру ввязалась. Эти люди не отстанут от тебя, пока не убедятся, что ты будешь молчать.

— Продолжай, Эд! Они хотят меня убить, это ты имеешь в виду? — повернулась к нему Шарлотта с горящими от гнева глазами.

— Я скажу тебе, что они хотят. Они хотят быть уверенными, что ты больше никогда не раскроешь рта по поводу «Дермитрона». Вот и все. Просто заткнись и отдай им запись, которую ты сегодня сделала, и все будет о’кей, — произнес Стэнфилд отеческим тоном.

— Откуда ты знаешь? — спросила Шарлотта. Она отодвинулась и посмотрела на него так, словно перед ней сидел незнакомый человек. — Почему ты так уверен?

Эд вздохнул:

— Ладно, правду так правду. Ты отдаешь мне кассету, а я отдаю ее им. Тебе не надо знать, что и как, но я все улажу.

— Значит, если начинаешь работать на ЦРУ, уже никогда не остановишься. Так, Эд? — со злостью спросила она. — Это ты сказал им, что у меня утром собеседование в Эй-би-си? Поэтому они там оказались?

Эд расстроенно цокнул языком.

— Не валяй дурака! Я на твоей стороне. Я думал, ты это понимаешь, — прибавил он более мягко. — Тобой интересуется не ЦРУ, а клиенты «ГТ». Я не знаю, кто они, но, как я уже сказал, у меня есть связи, и я могу обещать, что если ты отдашь мне кассету, все будет о’кей. Я все улажу, сегодня же. Никто больше не будет за тобой охотиться по всему миру, — произнес он сочувственно и понял, что его слова подействовали.

Шарлотта уронила голову на руки и разрыдалась.

— Я не могу! — проговорила она, содрогаясь от плача. Когда она подняла голову, щеки ее были мокрыми от слез. — Что мне делать, Эд? Я знаю, что мне никто не поверит и что я должна бежать и где-нибудь спрятаться.

— Моя дорогая, — сказал Эд, обнимая ее за плечи и крепко прижимая к себе, — перестань плакать! Все обойдется. Но мне нужна твоя запись. Это цена, которую они назначили, — уговаривал он, крепче сжимая ее плечи.

Она кивнула и полезла в сумочку за бумажной салфеткой, чтобы вытереть глаза, тяжело вздохнула и попыталась совладать со своими эмоциями, а Эд успокаивал ее — тихо, ласково.

— Я знаю, через что тебе пришлось пройти, но надо с этим покончить. Давай мне кассету, я сделаю пару звонков, и все будет в порядке. Потом ты можешь продолжать жить, как прежде, и, между прочим, уделять мне больше внимания. — Он ободряюще улыбнулся ей. — Из меня получится прекрасный телохранитель.

— Ты выиграл, — сказала Шарлотта, вздохнув и горестно покачав головой. — Кассета здесь. — Она еще раз открыла сумочку и заглянула в нее. — Она в конверте.

Эд достал конверт, пощупал его, точно желая убедиться, что там действительно видеокассета. На конверте был написан адрес Шарлотты в Лондоне.

— Отлично, — пробормотал Стэнфилд, обращаясь скорее к себе самому, чем к ней. Затем опять обернулся и посмотрел через плечо на пирс.

— Что-нибудь не так? — спросила Шарлотта.

— Может, мы все-таки выпьем? — вместо ответа поинтересовался он. — Или ты хочешь, чтобы я немедленно связался с Монлореем?

Они поднялись, и Шарлотта провела рукой по волосам, чтобы хоть немного привести себя в порядок.

— Давай сделаем и то, и другое, — произнесла она устало. — Ты позвонишь, а потом выпьем.

Они пошли вдоль пирса к зданию бывшего рынка.

— Подожди минутку! — сказал Эд и остановился.

Она обернулась и посмотрела на него.

— В чем дело? — спросила она, но, казалось, Эд ее не слышал. На мгновение его взгляд метнулся чуть вправо, Шарлотта оглянулась и в тот же момент увидела примерно в ста футах двух мужчин, которые бежали по направлению к ним.

Когда она вновь повернулась к Эду, его голубые глаза были ясными и пустыми, а взгляд — холодным, как лед. Стэнфилд уже протянул руку, чтобы схватить ее, но Шарлотта увернулась и бросилась бежать. Прижимая к груди сумку, точно автомат, она помчалась в противоположную от рынка сторону, моля Бога, чтобы в конце пирса оказался выход на улицу. Однако, завернув за угол, она обнаружила, что там тупик, в глубине которого находился ресторан. Слева был цветочный магазин, она быстро нырнула туда и принялась безумно озираться. Карабкаться по винтовой лестнице на второй этаж показалось ей бессмысленной затеей, поэтому она, пробираясь сквозь цветочные джунгли и расталкивая покупателей, рванула к запасному выходу.

Оказавшись на улице, она свернула направо, туда, где пирс, заканчиваясь, выходил на Фултон-стрит, и помчалась дальше. В открытых кафе сидели десятки людей; еще больше народу стекалось с Фултон-стрит к пирсу. Прокладывать дорогу в этой толпе было все равно, что плыть против течения. Она остановилась и еще раз осмотрелась, пытаясь разглядеть в море голов рыжую шевелюру Эда. Вместо него она увидела типа в темных очках, который следил за ней в Эй-би-си. Он находился в пятидесяти футах от нее и быстро приближался.

Шарлотта вновь побежала, налетая на прохожих. В ответ ей несколько раз заехали локтем в ребра. Выбравшись на улицу, на перекресток, где сходились три дороги, она замерла на тротуаре, решая, куда бежать дальше. И тут увидела его — маленький желтый огонек такси, стоявшего на Фултон-стрит на расстоянии полутора кварталов. Она выскочила на дорогу, услышала у себя над ухом рев автомобильного клаксона и шарахнулась назад, пропуская машину. Все случилось так быстро, что она даже не успела испугаться. Она опять выбежала на запруженную машинами дорогу и, стоя на разделительной полосе, пережидала, когда пройдет транспортный поток.

Обернувшись, она увидела Темные Очки. Парень бежал к ней. Шарлотта бросилась прямо под колеса машины, которая едва успела затормозить, чуть не встав на дабы. Под рев гудков и проклятия водителей Шарлотта перебралась на другую сторону и галопом пустилась вперед по Фултон-стрит. Когда до такси оставалось полквартала, она подняла руку и принялась махать. Неожиданно она увидела, что машина тронулась с места и свернула в какой-то переулок.

Шарлотта опять побежала, тоже завернула за угол, молясь, чтобы такси не уехало. Но машина была там, она ехала достаточно медленно, и Шарлотта надеялась, что догонит ее, если будет бежать быстрее и если таксисту не вздумается прибавить скорость, чтобы проскочить на зеленый свет светофора. Шарлотта слышала позади себя топот, который эхом отражался от кирпичных стен зданий по обеим сторонам переулка. На бегу она расстегнула «молнию» на сумке и, сунув руку внутрь, пыталась нащупать свой перочинный ножик. Вместо этого ее пальцы наткнулись на баллончик с муссом для укладки волос.

На светофоре загорелся красный свет, и таксист включил тормозные огни. Шарлотта подскочила к машине и начала дергать ручку на двери. Темные Очки был уже в десяти футах от нее, когда она прыгнула на заднее сиденье и захлопнула дверь.

— Поехали! Поехали быстрее! Пожалуйста! — завопила она.

Но водитель, чуть не свернув себе шею, таращился на нее, пытаясь понять, что происходит у него в машине на заднем сиденье.

— Заприте двери! — задыхаясь, проговорила Шарлотта.

Таксист все еще недоумевал, когда Темные Очки, поравнявшись с машиной, начал дергать дверь.

— Пожалуйста, поезжайте! Быстрее! — взвизгнула Шарлотта.

Таксист заметил, как чья-то рука вцепилась в Шарлотту, и нажал на газ в тот момент, когда Шарлотта впилась зубами парню в руку. Машина скакнула вперед, Шарлотта сбила с парня очки и выпустила ему в лицо море пены из баллончика с муссом для укладки волос. Этого было достаточно, чтобы тот на миг ослабил хватку, и, когда водитель опять нажал на газ, парень, потеряв равновесие, упал на асфальт. Шарлотта захлопнула дверь и заперла ее.

— Все о’кей, леди? Надо сматываться отсюда! — крикнул таксист. — Куда едем, леди?

Шарлотта обернулась и посмотрела на распростертую на асфальте фигуру. Из-за угла показались Эд и его дружки.

— В аэропорт Ла-Гуардиа, пожалуйста! — прокричала она в ответ, не отрывая взгляда от своих преследователей. Те становились все меньше и меньше по мере того, как такси, подпрыгивая на неровной дороге, набирало скорость.

— Все нормально? — спросил водитель, когда они притормозили на углу; прежде чем свернуть налево, к Бруклинскому мосту.

— Я надеюсь, — вздохнула Шарлотта и тут увидела, что Эд, который на таком расстоянии казался не больше спички, тоже садится в такси.

Как только Дэвид прошел таможенный и иммиграционный контроль в аэропорту Кеннеди, он позвонил в Эй-би-си Скотту Бернсу. Морис предупредил американского журналиста, поэтому тот знал, зачем звонит Дэвид, и очень сожалел, что не может ему помочь. Шарлотта обещала приехать вечером, но не сказала, когда точно. Единственное, что ему было известно, это что она собиралась вылетать из аэропорта Ла-Гуардиа. Дэвид выяснил, что самолеты в столицу летят из трех аэропортов — Ньюарк, Ла-Гуардиа и Кеннеди. И что тот, который ему нужен, находится в двенадцати милях отсюда. Дэвид на всякий случай записал домашний телефон Скотта и торопливо поблагодарил его.

Семь часов назад он носился по аэропорту Хитроу, теперь же бегал по аэропорту Кеннеди. В пять двадцать он поймал такси, выпалил адрес, добавив, что ничего плохого не случится, если они поедут как можно быстрее. Они помчались по скоростной магистрали Ван-Вайк, и Дэвид, открыв окно и подставив лицо теплому вечернему ветру, размышлял, сколько у него шансов найти Шарлотту, прежде чем та вылетит в Вашингтон. Он пришел к выводу, что шансы эти невелики. Она могла садиться в самолет как раз в эту минуту. Ему надо будет поболтаться по терминалу и попытаться перехватить ее, чтобы вместе с ней вернуться в аэропорт Кеннеди и попасть на девятичасовой рейс до Лондона. Он обязан вылететь именно девятичасовым рейсом: от этого зависела судьба «Верди», и Дэвид не мог подводить своих служащих и акционеров.

Когда они подъехали к стоянке такси в аэропорту Ла-Гуардиа, Дэвид с благодарностью протянул водителю бумажку в пятьдесят долларов и бросился в здание. Добравшись до выхода, где начиналась посадка на вашингтонский рейс, Дэвид увидел очередь, но Шарлотты там не было. Он навис над регистрационной стойкой и стал умолять служащих сказать ему, числится ли Шарлотта Картер в списке пассажиров этого рейса. Это ужасно важно, он специально прилетел из Лондона, чтобы передать ей сообщение. Услышав такую невероятную историю, служащие аэропорта удивились, но это не поколебало их решимости не разглашать имена пассажиров.

Дэвид нашел место, откуда хорошо мог видеть всех, кто входит и выходит из здания аэропорта, и стал наблюдать. Она может опоздать на этот рейс, подумал он, или полетит следующим, через час. В любом случае, надо предотвратить эту безумную поездку в Вашингтон. Какого черта она хочет добиться? Или она настолько свихнулась, что решила бороться с Зандером? Неужели она рассчитывает, что тот сознается в своих грехах? Неужели не понимает, как все это опасно? А ее поездка в Вашингтон — самый дурацкий выход из положения.

Наблюдая за непрерывным потоком пассажиров, Дэвид начал злиться на Шарлотту. Почему она не позвонила ему раньше, не доверилась ему, а вместо этого сама полезла в осиное гнездо? Неожиданно Дэвид подумал, что, если он отвезет Шарлотту к себе, в Уэсторп-Холл, то сделает ее отличной мишенью. Значит, вряд ли она может туда вернуться.

Тогда что же делать, спросил он себя. Полетит ли она с ним Лондон? Может быть, им поехать в Италию и подождать там, пока буря утихнет? Дэвид знал достаточно много глухих уголков в Тоскане, где они могли бы спрятаться, — после презентации «Верди». Сколько еще времени у него на ожидание? Ведь настанет момент, когда ему придется все бросить и возвращаться в аэропорт Кеннеди. Успеет ли он позвонить в Вашингтон, чтобы проверить, прилетела она или нет?

Кровь застучала у него в висках при мысли о том, в какую ужасную ситуацию она попала, как, впрочем, и он сам. Дэвид продолжал внимательно разглядывать толпу пассажиров. Посадка на шестичасовой рейс закончилась, а Шарлотта так и не появилась.

— Далеко еще? — спросила Шарлотта таксиста.

Тот поднял голову повыше, чтобы как следует рассмотреть свою пассажирку в зеркало заднего вида. Она заслуживала такого внимания, решил таксист, несмотря на то, что напутана до смерти и удирает от этого разъяренного типа.

— Около двух миль. Они все еще у нас на хвосте? — Он говорил спокойно, с мягким бруклинским акцентом. Такое он уже видел, поэтому решил посоветовать этой симпатичной девушке расслабиться и нанять хорошего адвоката, занимающегося разводами.

Шарлотта, изогнувшись, смотрела назад, на дорогу, но магистраль была так забита, что можно было видеть только первые ряды. Она бросила это занятие и выпрямилась.

И что дальше, думала она, пока за окном проносились кварталы района Куинс. Ее вещи остались в камере хранения отеля, а она едет в аэропорт Ла-Гуардиа, и вполне вероятно, что за ней погоня. Стоит ли ей лететь в Вашингтон, где все ей незнакомо? И к тому же подвергать Скотта и его жену такому риску?

Нью-Йорк она знала лучше, в нем легче затеряться. Может, ей удастся обмануть Эда и его дружков, сделать вид, будто она собирается лететь, потом прыгнуть в другое такси и вернуться на Манхэттен? Она поедет в отель, спрячется под одеялом, а дальше что? Лететь в Англию? А потом в Финляндию? Сколько она может бегать? Сколько времени пройдет, прежде чем «ГТ» и ее клиентам надоест гоняться за отверженной Шарлоттой Картер или прежде чем они поймут, что никто не собирается воспользоваться ее материалами?

Она надеялась, что Эд скажет ей, что история с «Дермитроном» — просто выдумка, ловушка. Но он только подтвердил слова Дона Редмана. Как давно бывший сотрудник ЦРУ Эд Стэнфилд передает «ГТ» все сведения о Шарлотте и ее передвижениях? Она с трудом сдерживала слезы, но потом жалость к себе сменилась гневом. «Какой же он подонок», — подумала она, заскрежетав зубами. Все эти его красивые слова и показная страсть! Как бы она хотела взять большой, длинный, ржавый гвоздь и воткнуть его Эду прямо в яйца, покрытые рыжими волосами!

— Мы почти приехали, — объявил таксист. — Может, вам лучше приготовить деньги, чтобы сразу пуститься наутек? А, леди?

— Хорошая мысль! — отозвалась она неестественно весело, разглаживая на коленях несколько десятидолларовых купюр. Что же ей делать? Пора принимать решение: сесть на ближайший рейс и лететь в Солт-Лейк-Сити или в Де-Мойн, в Айову, или же, покружив по аэропорту, вернуться в город?

— Счастливо! — крикнул таксист ей вдогонку, глядя, как она исчезает в здании аэровокзала. Не успел он спрятать деньги в сумку, пристегнутую к ремню на животе, как услышал скрежет тормозов и увидел троих мужчин, которые вылезали из такси, остановившегося рядом с его машиной. «Пожалуй, этот развод может обернуться убийством», — подумал водитель, выезжая обратно на магистраль.

Сначала Дэвид увидел Шарлотту лишь краем глаза. Потом, наконец, понял, что это все-таки она и что бежит она со страшной скоростью. Он махнул ей рукой, но Шарлотта продолжала мчаться в противоположном направлении от стойки, где регистрировались билеты на вашингтонский рейс. Дэвид рванулся за ней вслед, но его быстро обогнали трое мужчин. Сперва он бежал за ними, но потом остановился и бросился в другую сторону.

Болтаясь по аэропорту в ожидании Шарлотты, Дэвид успел изучить его планировку и теперь сообразил, что она бежит по кругу, о чем ни сама Шарлотта, ни ее преследователи не подозревали. Дэвид припустился быстрее, вновь оказался у стойки регистрации на вашингтонский рейс, обогнул другую стойку, где шла регистрация пассажиров, летевших в Бостон, схватил багажную тележку и спрятался за колонной.

Через секунду мимо него промчалась Шарлотта. Лицо ее побелело, а в глазах стоял ужас, как у лисы, за которой охотится свора гончих псов. Он крепче вцепился в ручку тележки, дожидаясь, когда преследователи будут поближе. От его точности зависело все; Дэвид попытался представить, что собирается поймать свою своенравную козу, а не троих сумасшедших. Вспомнив козу, он выскочил вместе с тележкой и бросился им наперерез.

Металлическая тележка сбила двоих, и те упали, точно кегли. Третий, рыжий, вовремя заметив тележку, увернулся. Дэвид побежал за ним. Применив прием, которому научился, играя в молодости в регби, Дэвид дернул его за ноги и повалил на пол. Они рухнули оба, и Дэвид уселся на рыжего верхом.

— Вызовите полицию! — заорал он девице, которая, обомлев от страха, с идиотским видом таращилась из-за регистрационной стойки. — Этот человек вооружен! — Он не знал, есть ли у рыжего пистолет, но решил, что такое заявление заставит ее шевелиться.

Словно из воздуха, появились двое сотрудников службы безопасности аэропорта и занялись жертвой Дэвида.

— Эти тоже! — Тяжело дыша, Дэвид показал на двух мужчин, сидевших на полу.

Появился еще один сотрудник службы безопасности. Вытащив пистолет, он начал отдавать по рации какие-то приказания.

Наемники «ГТ» теперь были под присмотром. Вокруг уже образовалась толпа зевак. Дэвид огляделся. Возле стойки регистрации на вашингтонский рейс стояла Шарлотта, безучастная, словно манекен. Дэвид подбежал к ней, улыбаясь и раскрыв объятия, но Шарлотта никак не отреагировала. Он взял ее холодную, как лед, руку и приложил к своей горячей, мокрой от пота щеке. На мгновение он даже засомневался, узнала ли она его вообще. Может, ей сделали операцию по «промывке мозгов»? Или она просто на грани обморока?

Неожиданно Шарлотта зарыдала, бросилась к нему на шею, и Дэвид ощутил, как ее тело обмякло и она стала точно марионетка, у которой обрезали веревочки.

— Все хорошо, у тебя все будет хорошо, — приговаривал он, крепко обнимая ее. — Я с тобой, и я больше никогда никуда тебя не отпущу!

Шарлотта держалась за него так, словно от этого зависела вся ее жизнь, и без конца шепотом повторяла его имя.

— Ладно, — сказал Дэвид, ведя ее к стоянке такси. — Надо выбираться отсюда, пока они не начали задавать нам вопросы. Паспорт у тебя с собой? Мы должны успеть на самолет.