Не вовремя я сунулась к Каллуму со своими вопросами. Да и вообще надо забыть о них раз и навсегда, думала я уже после, когда сидела в палатке одна, слушая звяканье мисок, возвещавшее о начале обеда.

Хотя рано или поздно мы все равно пришли бы к тому же. Как я могла ему нравиться, если все, что я сделала, приводило его в ужас. Пусть лучше задумается об этом сейчас.

Вот только до чего он может додуматься? Вот что страшно.

Со стороны костра донесся смех, и я неохотно отвела полог палатки. Мне не хотелось ни с кем общаться, но я пропустила завтрак, и голод настойчиво давал о себе знать.

Невдалеке от стола с едой я увидела две отчаянно жестикулировавшие фигуры.

— То, что я не считаю родного отца плохим человеком, еще не значит… — заорала Адди, но Кайл перебил ее:

— Твои человеколюбивые разглагольствования добром не кончатся — мигом скрутят!

— Что значит «скрутят», черт побери? — досадливо отозвалась она. — Вы все тут…

— Сбавь обороты! — Я схватила ее за руку, пока она не сказала лишнего, что могли донести Михею. Мне тоже был непонятен смысл этого «скрутят», но я догадывалась, что ничего хорошего это не предвещало. Рибуты с тревогой смотрели на нас, и я вспомнила испуганный взгляд девушки, когда я взбунтовалась против Михея. Он явно практиковал какие-то суровые наказания.

— Приструни своего рибута, — бросил мне Кайл. Его широкая грудь так и ходила ходуном.

Мало мне было переживаний из-за Каллума, так еще и это.

— Извини, я не знала, что имею право приструнить Адди, — вспылила я.

Та фыркнула и поспешно прикрыла рот, когда Кайл яростно уставился на меня. Вокруг все притихли, и он, помедлив еще секунду, зашагал прочь.

— Это было бесподобно, — сказала Адди.

— С тобой одни хлопоты.

Она рассмеялась, последовав за мной к обеденному столу.

— С чего вдруг?

— По-моему, тебе надо лучше скрывать свое человеколюбие. Не говоря уже о том, что Джулс следит за тобой с тех пор, как ты взбрыкнула из-за противозачаточного чипа.

— А что мне делать, если эта курица спятила?

Я раздраженно глянула на нее, и Адди вздохнула:

— Ладно, извини. Я буду сдерживаться. — Она ухмыльнулась, глядя, как я накладываю себе мяса. — Смотри, как ловко ты меня приструнила.

Будь у меня не так тяжело на душе, я бы точно рассмеялась.

Адди обеспокоенно всмотрелась в мое лицо:

— Все нормально?

— Вполне.

Я понурила голову и направилась к свободному пятачку. Адди села рядом, и несколько расположившихся справа рибутов посмотрели на нас. Там были Айзек и новенькая. Ее темные волосы были стянуты сзади, а вид был такой, будто она не спала двое суток. Перехватив мой взгляд, она чуть улыбнулась и кивнула. Я занялась едой, не зная, как это понять.

— Можно спросить, как ты относишься к помощи людям? — шепнула Адди.

— Скорее, отрицательно, — глухо ответила я. — Но я за то, чтобы предупредить Тони и Десмонда. Вечером Каллум попробует это сделать.

— Круто. Я так и думала, что он сможет. — Она взглянула на меня. — Но ты ведь не сердишься? Мой папа рискнул жизнью, чтобы отправить нас в резервацию. И вот выясняется, что ею правит псих, который хочет, чтобы мы всех перебили и нарожали кучу детей. Это просто паскудство.

— Тебя, похоже, всерьез задела эта тема с детьми?

— Да просто снос крыши. Я вообще отказалась от секса, потому что боюсь, что они прокрались ночью и вынули чип без моего ведома.

Губы Адди тронула улыбка, и я рассмеялась:

— Это уже чересчур.

— Они совершенно рехнулись, с них станется. Ты проверяла свой? Михей не доставал тебя, чтобы вынула?

— Нет, — мотнула я головой. — Да мне и незачем.

— Это почему же?

— Я никогда…

Ее брови взметнулись.

— Никогда? Даже с Каллумом?

— Нет.

Я тронула рубашку в том месте, где она скрывала шрамы. С того дня, как мы прибыли в резервацию, я не раз подумывала о сексе с Каллумом. Вспоминала его слова о том, что обязательно должна снять майку, когда это произойдет, и что в этом нет ничего ужасного. В конце концов, это всего лишь рубцы.

К горлу внезапно подкатил комок, когда до меня дошло, что теперь, скорее всего, об этом можно вообще забыть.

— Почему? — спросила Адди.

— Ты же знаешь, что я… со странностями.

Она рассмеялась с такой готовностью, что мне стало еще тоскливее.

— Это точно! — Потом сразу посерьезнела. — А с Каллумом у тебя все в порядке?

— Все путем, — ответила я, впиваясь зубами в мясо и отводя от нее взгляд.

— Он от тебя без ума, — заметила она мягко, словно мои заверения ее ничуть не убедили. — Я иногда замечаю, как на него глазеют другие девчонки, а ему хоть бы что. Кроме тебя, никого не видит.

Я сморгнула подступавшие слезы и неловко закашлялась.

— Извини, — сказала Адди, сочувственно посмотрев на меня. — Это не мое дело.

Я доела мясо и бросила вилку. Мне хотелось тут же встать и сбежать в палатку, но я так давно ни с кем не разговаривала по душам, что желание иметь рядом собеседника оказалось сильнее. Пока не погибла Эвер, я даже не осознавала, что именно поэтому меня так тянуло к ней.

— Вы с Михеем долго пробыли вдвоем, — тихо сказала Адди.

— Наверно, да.

— Он поделился своими планами?

— Не особенно. Он мне не доверяет. Меня от него жуть берет, и он это знает.

— Ага, — фыркнула Адди. — Мне бы твое терпение! Я бы ему все выложила, что про него думаю. — Она показала на что-то позади меня. — Но в свою палатку-то он тебя пускает. А свои расчеты наверняка хранит там же? И схемы всех филиалов?

Я неуверенно кивнула:

— По его словам — да.

— А ты можешь их выкрасть? К примеру, когда мы соберемся свалить? Они ведь могут пригодиться.

Я снова взяла вилку и принялась гонять по тарелке остатки пищи.

— Может быть, — негромко проговорила я. Мне не хотелось обсуждать ни планы Михея насчет истребления людей, ни свою роль в предотвращении этого. Мысли сразу переключались на Каллума.

Адди разочарованно вздохнула, и я снова почувствовала себя виноватой.

Жар огня перекрыла чья-то тень. Я подняла глаза и увидела стоящего перед нами Айзека. Он нервно потирал руки, потом кашлянул и наконец опустился на колени.

— До нас тут дошло, — Айзек мотнул головой в сторону рибутов, с которыми до этого сидел, — что после того, как мы перебьем всех людей, у нас появится толпа новых рибутов.

Я моргнула, не вполне понимая, к чему он клонит.

— Они очнутся так же, как мы: родные мертвы, а кучка отморозков набивается в лучшие друзья, — прошептал он.

Я чуть не рассмеялась, но лицо Айзека было серьезно. Мы с Адди переглянулись; в ее глазах зажглась надежда.

Айзек слегка наклонился ко мне:

— И если остинские рибуты хотят этому помешать, то мы с вами.