Едва завидев в небе челнок, я выбежал за ворота. Сердце бешено колотилось. Челнок приземлился в нескольких ярдах, и первым из него вышел какой-то высокий мускулистый тип, державший на руках девушку в окровавленной футболке. Следом спрыгнула Джулс — тоже с мертвецом на руках, потом Михей и, наконец, Рен. Она была очень бледна, лицо окаменело. Михей что-то сказал ей, но она отвернулась и решительно зашагала прочь.

Я не мог дышать. Не мог с того момента, как Адди рассказала мне, что это за охота. С тех пор, как узнал, что Михей и его подручные раз за разом убивали всех людей, кого только удавалось найти, и привозили в лагерь тех, кто превращался в рибутов.

От выражения лица Рен мне сделалось еще хуже. Я приказал себе не поддаваться панике, сохранять спокойствие и рассудок, хотя мне хотелось заорать на этих безумцев. Я должен был дождаться реакции Рен и выяснить, насколько велика беда, в которую мы попали. Беда эта была, очевидно, из разряда «все пропало, нас поимели».

— Рен! — крикнул Михей.

Она бросила через плечо яростный взгляд, от которого Михей резко затормозил. Увидев, как исказилось его возбужденное, благодушное лицо, я судорожно глотнул.

Подойдя, Рен протянула мне руку с таким нескрываемым облегчением, что я по-настоящему обрадовался, несмотря на весь свой ужас.

— Идем со мной, — бросила она на ходу, сжимая мои пальцы.

— Мне объяснили про охоту, — сказал я, задыхаясь.

Она покосилась на меня и чуть кивнула. Я крепче стиснул ее руку.

Мы прошагали по всей территории и вышли через задние ворота. Сразу возле озера начинался густой лес, и Рен не останавливалась, пока мы не зашли в него. Только среди деревьев она наконец выдохнула, отпустила мою руку и повернулась ко мне.

— Надо уходить. Сейчас же.

Я в растерянности оглянулся на лагерь. Адди вряд ли станет возражать — ей сразу здесь не понравилось, но как быть с остальными остинскими рибутами? Мы не могли бросить их на произвол судьбы.

— Каллум, они собираются перебить всех людей в городах.

Слушая рассказ Рен о безумном плане Михея, я не мог прийти в себя от ужаса. «Подняться на ступень выше» — так он это называл. Перед глазами сразу промелькнули мама, папа и Дэвид.

— Он мог бы просто освободить всех рибутов, — сказал я, когда она договорила, хотя по выражению ее лица уже понимал, что Михей на этом не остановится.

— Я так и сказала ему. — Она мрачно потерла лоб, глядя в землю. — Он заявил, что в убийстве людей нет ничего плохого, потому что они бы нас обязательно перебили, будь у них такая возможность. Так он оправдал сегодняшнее убийство безоружных. Но это же бред! Ведь этого никак нельзя делать, скажи мне!

— Конечно. — Я шагнул вперед и взял ее за плечи. Пусть знает, что она совершенно права и что только так и надо думать. — Этого нельзя делать ни в коем случае.

— Хорошо, — кивнула она. — Значит, уходим. Я не хочу иметь к этому никакого отношения.

Я бессильно опустил руки, потом провел ладонью по лицу. Даже если все остинские рибуты согласятся идти с нами, мне уходить нельзя. Я не мог обречь на неизбежную смерть родителей, брата и всех людей.

— А мы только усилили их еще одной сотней рибутов, — проговорил я медленно. — Если мы уйдем, все люди погибнут.

Рен поджала губы:

— Необязательно. В прошлый раз люди победили.

— КРВЧ научила нас воевать, — возразил я с невеселым смешком. — Все изменилось.

Она посмотрела с мольбой:

— Если мы останемся, то один из нас или даже мы оба погибнем в войне, до которой нам нет никакого дела.

— Мне есть дело, — тихо ответил я.

Ее лицо превратилось в бесстрастную маску, как бывало всегда, когда она не хотела выдавать свои мысли. Я постарался нацепить такую же. Мне не хотелось показывать, как меня огорчило ее равнодушие. Было бы лучше, если бы ее первым порывом стало желание помочь, а не бежать.

Я как мог отогнал эти мысли. Нельзя было обвинять ее в нежелании ввязываться в новую схватку после того, как она уже не один раз рисковала жизнью ради меня.

— Что ты предлагаешь? — спросила Рен, нервно кусая губу.

Я подступил ближе и понизил голос:

— Задержаться и выяснить, сколько рибутов готовы нам помочь. Почти у всех из остинского филиала в городах остались семьи или друзья. Мы можем попытаться сообщить о замыслах Михея повстанцам. А потом в удобный момент сбежим от него и отправимся в города.

— На помощь людям, — моргнула она.

— И для освобождения остальных рибутов. В конце концов, повстанцы этого и хотели — убрать их всех из города.

— Значит, ты хочешь вернуться в города, спасти всех рибутов, а заодно и людей.

В ее изложении это прозвучало довольно круто, и я поморщился.

— Ну да.

— Только об этом и мечтала, — сухо бросила Рен.

Она злилась, но я был благодарен ей за то, что она не стала растолковывать всю нелепость моего плана. Наверное, план и вправду был глуп, но я не мог уйти. Мой уход ничем бы не отличался от убийства того мужика из Остина, за тем исключением, что я убил бы всех, кого любил, будучи человеком. Даже Рен испытывала какие-то чувства, а мои и вовсе сохранились в неизменности. Если честно, порой я жалел об этом.

Я обернулся на шорох и увидел того мускулистого блондина, который прилетел в челноке вместе с Рен. Он направлялся к нам через лес, за ним шел Михей.

Рен согнала с лица всякую веселость, скрестила руки на груди и уставилась в пространство между ними.

— Рили, — представился блондин и протянул мне руку.

Имя показалось мне смутно знакомым, и я порылся в памяти, отвечая на рукопожатие.

— Каллум.

— Это Сто пятьдесят семь, — пояснила Рен. — Мой тренер в КРВЧ.

Замечательно. Ничего, что я слегка огорчился, увидев его живым? Почему из всех рибутов, которые не умерли, нарисовался именно этот тип? Тот, кто исправно закалял Рен истязаниями?

— Ты из остинского филиала? — спросил Рили.

— Нет, я бежал вместе с Рен из Розы.

— О! — просветлел он, словно ставя мне это в заслугу, и с улыбкой перевел взгляд с меня на Рен.

— Нам надо поговорить, — обратился Михей к Рен, послав Рили хмурый взгляд, как будто не одобрял его болтовни со мной.

Она молча смотрела на него и не двигалась с места. Я занервничал. Молчание Рен не сулило ничего хорошего. Она вполне могла прикидывать, как распустить Михея на ремни.

— Я хочу объяснить, — сказал он, и я недоуменно свел брови. Объяснить? Как он собрался объяснять геноцид?

Рен еще раз посмотрела на меня и со вздохом повернулась к Михею:

— Ладно.

Увидев мое возмущение, она остановила меня взглядом. На лице Михея, когда он зыркнул в мою сторону, ясно читалось недвусмысленное желание отделать меня как бог черепаху, и я понял, что открытое неповиновение — не самый лучший ход. Рибуты из резервации превосходили нас числом и были прекрасно вооружены, не говоря уже о том, что мы находились в совершенно незнакомой местности.

Рен пошла за Михеем, и Рили двинулся следом, кивнув мне:

— Рад знакомству.

Сделав несколько шагов, он повернулся с улыбкой:

— Молодец, что помог Рен бежать. Я боялся, что она навеки предана КРВЧ.

Рен и ухом не повела, но мне пришлось подавить желание назвать его тупицей. Любой, у кого была хоть одна извилина, не мог не видеть, что корпорация искалечила Рен и промыла ей мозги. Она никак не могла быть «предана» КРВЧ.

— Это она мне помогла, — угрюмо поправил я.

Он издал смешок:

— Однако я подозреваю, что ты имел к этому некоторое отношение.

И, наградив меня еще одним одобрительным взглядом, он поспешил догонять Михея и Рен.