На следующее утро я сидела на краю дорожки и смотрела, как бежит Каллум. Даже после того, как стук прекратился, я почти не спала. Взгляд постоянно возвращался на пустую кровать Эвер. Я не могла бегать сегодня.

Я подумала, если человек помог бы ей сбежать, она бы выжила? Стало бы ей лучше после того, как она сбежала бы из КРРЧ? Или, может, ей стало бы хуже?

Побег никогда не привлекал меня, даже когда я услышала о мятежниках и о предполагаемой резервации ребутов. Мир вокруг был наполнен людьми, которые ненавидят нас, и правительством, планировавшим подчинить нас или убить. Там, когда я была человеком, я голодала, подхватив несколько болезней, и, в конечном итоге, была застрелена. Здесь я была сыта, одета и у меня было место для сна.

Но теперь, побег было всем, о чем я могла думать.

Роза была окружена наэлектризованной оградой. Даже если ребуты смогли бы найти и избавиться от своих отслеживающих устройств, то им еще пришлось бы искать способ перелезть через ограду.

Перелезать ее будет немного больно.

Было бы, если бы мы действительно могли это сделать. Вооруженные охранники патрулировали границы города с каждой стороны, и снайперы стояли в башнях, стратегически расположившись через каждые полмили или около того.

Мой план пока состоял из бешеной беготни, надеясь не получить выстрел в голову, и карабканью по наэлектризованной ограде.

Это был не самый лучший план.

Я смотрела, как Каллум нарезает круги по дорожке передо мной, его дыхание было ровным. Он улучшался почти в каждой области. Парень стал быстрее, сильнее, уверенней. Его тело стало крепче, движения были резкими и контролируемыми.

Но я должна была знать, что он никогда не сможет жить по стандартам КРРЧ. Даже если преодолеет свое величайшее препятствие — его жалкие двадцать две минуты — он не был создан для того, чтобы выполнять приказы. У него было слишком много вопросов. Слишком много своих убеждений.

Я не имела понятия, как спасти его без избавления от наших следящих устройств. И не было никакого способа найти их без приборов обнаружения КРРЧ. Я даже никогда не видела ни одного из них. Я бы удивилась, если они хранили их в здании с ребутами.

Мне нужен был кто-то, кто знал, где они находились. Мне нужен был Лэб.

Мой желудок сжался при мысли, что нужно будет положиться на человека. Не было причин, по которым он захотел бы помочь мне, и ни одной причины, почему я должна была доверять ему.

Я прижала свою руку ко лбу и заставила себя отвести взгляд от Каллума. Я не могла рассуждать здраво, когда смотрела на него. Я была ничем, кроме жалкой кучки эмоций, и не могла придумать, что нужно Лэбу, что он хотел, что человек не мог…

Его дочь.

Ему нужна была его дочь.

“ О ни обещали помочь моей дочери”, — сказал он. — “ Они солгали”.

Я медленно поднялась на ноги, волнение скрутило мой желудок и начало подниматься к груди. Я должна была найти его.

Сейчас.

— Хватит! — крикнула я Каллуму.

Его грудь вздымалась, когда он остановился на дорожке и с любопытством посмотрел на меня.

— Пошли, — сказала я, махнув рукой.

Я кинулась к двери и побежала по коридору, сзади меня раздавались шаги Каллума. Лэб дежурил сегодня в спортзале, и я должна была добраться до него как можно быстрее. Офицер Майер в ближайшее время будет искать нас для убийства цели. У нас было не много времени.

Я завернула за угол и толкнула дверь в спортзал, обшаривая взглядом комнату в поисках Лэба. Он стоял, прислонившись к стене, и притворился, что не заметил меня.

— Отжимайся, — сказала я Каллуму, указав на пол.

Он без вопросов упал на пол, но его взгляд последовал за мной, когда я сделала несколько шагов в сторону к Лэбу. Офицер слегка качнул головой. Он не хотел, чтобы я с ним разговаривала.

« Очень жаль».

Я обвела быстрым взглядом спортзал. Хьюго и Росс стояли на другой стороне, погруженные в муштрование своих новичков. Остальные ребуты тренировались или разговаривали. Я немного придвинулась к Лэбу.

— Да, он улучшается, — сказала я громко.

Я надеялась, что тот, кто наблюдал через камеры, не заметил, что Лэб на самом деле не задавал мне вопроса.

Он посмотрел на меня с каменным лицом. Он не подыграл.

Я повернулась к Каллуму.

— Он теперь стал гораздо быстрее, — продолжала я говорить Лэбу. Я быстро опустила голову и сосредоточила свой взгляд на земле. — Ваша дочь, — прошептала я.

Тишина тянулась слишком долго. В спортзале находилось около десяти ребутов, и в течение нескольких секунд не было слышно ничего, кроме звуков кулаков, врезающихся в тела.

— Что насчет нее? — пробормотал Лэб.

— Я могу вытащить ее.

Он ничего не сказал. Он был настолько тих, что я, в конце концов, посмотрела на него через плечо и увидела его пораженное лицо, почти шокированное. Будто я сказала, собиралась убить его дочь, а не спасти ее.

— Мы уже пробовали, — заикнулся он.

— Я лучше, чем любой другой человек. Я обучена для этого. Если ты хочешь ее, тебе нужна я.

Он медлил, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— Откуда мне знать, что ты сдержишь свое слово, когда выберешься отсюда?

— Поверить?

Один взгляд на его лицо показал, что это тоже не вариант.

Мы снова замолчали, и Лэб уставился в пол с нахмуренными бровями. Наконец, он сказал:

— Ты хочешь попасть в резервацию, верно?

— Если она действительно существует.

— Она существует.

— Ты был там?

— Нет, но ребуты, которые встречались с мятежниками, сказали, что это действительно так. — Он выглядел почти возбужденно, когда говорил. — Я передам мятежникам в Остине не отдавать тебе карту дороги в резервацию, пока ты не придешь с Адиной. Ты сделаешь это?

Резервация была не моей главной задачей — в отличие от спасения Каллума — но Лэбу не нужно было этого знать.

— Да. Однако ты должен отдать мне устройство обнаружения. Я не смогу вытащить ее без него.

Лэб кивнул, и у меня подпрыгнуло сердце с надеждой. Это может на самом деле сработать.

— Сделай это быстро, — сказала я, отходя от Лэба.

Я дернула голову в сторону, смотря на Каллума.

— Ты можешь пойти в душ.

Каллум послал мне еще один любопытный взгляд, но я не обратила на него внимания, когда мы разошлись по нашим разделенным душевым. Сердце у меня в груди бешено колотилось в предвкушении, но я не могла решить хотела ли я говорить ему что-то. Что если я дам ему надежду и все провалиться?

Я схватила полотенце и вошла в кабинку, задергивая шторку позади себя. Я повесила полотенце на боковую стену и взялась за низ своей рубашки.

— Рэн?

Я резко обернулась, чтобы увидеть очертания того, кто стоит по другую сторону шторки.

— Каллум?

Он отдернул шторку и шагнул внутрь кабинки. Веселье промелькнуло на его лице, когда он посмотрел вниз на мои пальцы, все еще крепко сжимающие низ рубашки.

Я быстро отдернула ее, разгладив ткань по животу. Он просто стоял на месте. Я должна была что-то сделать? Он пришел, думая, что я хотела заняться сексом? Мои руки вдруг задрожали, и я почувствовала облегчение, когда он тотчас же не набросился на меня.

И, может быть, немного разочарования.

— О чем ты говорила с Лэбом? — спросил он.

Я скрестила руки на груди и подавила прилив разочарования из-за того, что он не пришел ко мне, чтобы поцеловать.

— О планах, — сказала я.

— Что это значит?

Я хотела сказать, что собираюсь вытащить его отсюда. Я хотела сказать, чтобы он держался, побыл послушным еще немного времени, пока я не выясню все. Я знала, что он посмотрит на меня с выражением счастья, надежды и волнения. Но боялась, что он будет раздавлен, если все провалиться.

— Планах по нашему побегу? — спросил он.

— Я не знаю.

В его глазах уже зажглась надежда. Так много усилий, и все для того, чтобы позволить его надеждам рухнуть.

— Ты будешь выполнять приказы, пока я все не узнаю? — спросила я.

Он сомневался. Всего мгновение, но сомнение было.

— Да.

Я ждала. Он не имел в виду «да».

Его «да» было ложью.

— В пределах разумного, — закончил он.

Это было правдой.

— Они пошлют нас убить цель в любой день, — сказала я тихо. — Если до этого дойдет, ты будешь обязан повиноваться.

— Нет.

— Каллум..

Он улыбнулся.

— Мне нравится, что ты теперь называешь меня Каллумом.

— Ты должен сделать это.

— Нет, не должен.

Он потянулся, пытаясь убрать одну из моих рук от груди.

Я отмахнулась от него.

— Лэб не сможет помочь нам, если ты умрешь.

— Они не могут заставить меня убить кого-то.

— Это взрослый ребут. Он даже больше не человек.

Он посмотрел на меня, нахмурившись.

— Разве люди не говорят то же самое о нас?

— Да, но касательно взрослых это правда, они…

— Ты не знаешь этого. Это только то, что говорит КРРЧ. Я склонен относиться к их словам с недоверием.

— Ты видел Грегора прошлой ночью, — сказала я. — Он был безумен. И каждый взрослый человек, которого я видела, после становления ребутом был таким. Они даже не могут говорить, Каллум.

— Мы были там, чтобы схватить его, чтобы КРРЧ смогло проводить над ним эксперименты. Я бы тоже сопротивлялся. И, кроме того, я был в истерике, когда восстал из мертвых. Разве у тебя ее не было?

— Была.

— Поэтому, возможно…

— Это не важно, — сказала я раздраженно. — Либо ты убьешь его в следующий раз, либо КРРЧ устранят тебя.

— Ты правда многих убила? — спросил он.

— Да, — сказала я, опуская глаза.

Без всяких раздумий. Отказаться даже не приходило мне в голову.

— Людей тоже?

— Да.

— Они заставляли тебя делать это?

— Иногда я сама предлагала.

Я подняла взгляд, когда он резко втянул воздух при этом признании.

— Почему ты делала это? — спросил он и его голос оборвался.

— Когда цель убивала моих товарищей, я предлагала.

— Потому что ты была зла.

Я остановилась, крепче обхватывая себя.

— Возможно. — Его лицо было полно смятения и ужаса, может быть, даже немного отвращения. Камень образовался у меня в груди, и я закрыла глаза, пытаясь заставить пропасть это ощущение. — Мне было всего двенадцать, когда я умерла. Я здесь уже давно и думала, что должна была делать все, что… то есть, я должнаделать все, что мне прикажут. Они были плохими — те люди, которых я убила — и я не…

— Я не осуждаю тебя, — оборвал меня Каллум, и его лицо смягчилось, когда он подошел ко мне ближе. — Ну, осуждал, но не должен был. Я сожалею. Я здесь всего несколько недель, а ты… Я могу себе представить каково, это пробыть здесь пять лет. — Улыбка расползлась по его лицу. — Может быть, мне и не придется представлять. Ты и Лэб выглядели очень серьезными сегодня.

— Или ты не пробудешь здесь пять лет, потому что снова ослушаешься приказов и они убьют тебя.

— Или это, — сказал он, похлопав меня по голове, немного посмеиваясь. Очевидно, собственная смерть мало волновала его.

— Это я, Каллум. Если ты не выполнишь задание, ядолжна буду устранить тебя.

— Ох.

Он вопросительно посмотрел на меня

— Я не стану этого делать, — сказала я, мое раздражение сочилось через голос.

— Но тогда…

— Тогда они, скорее всего, устранят и меня тоже.

— Черт, Рэн… — Он выдохнул воздух со свистом, закидывая руки за голову. — Это не честно.

— Это правда.

— Нет. Они не сделают этого. Ты же их драгоценная Сто семьдесят восемь. Офицер Майер просто накричит и назначит кого-то другого убить меня.

— Я ребут, как и все остальные, — сказала я. — Они убьют меня, если я начну возмущаться.

— Итак, либо я убиваю этого человека, либо я ответственен за твою смерть. Здорово. Прекрасный выбор ты оставила мне.

— Я не хочу, чтобы ты умер.

— Теперь ты подлизываешься. — Он потянул меня за талию, пытаясь притянуть ближе. Я позволила ему это, прижимая ладонь к его теплой груди. — Я просто не хочу быть…

— Мной? — предположила я.

— Нет. Я не хочу, чтобы меня превратили в такого человека. В того, кто убивает.

Мне нечего было сказать на это, так как я уже была этим человеком. Я сжала губы и умоляюще посмотрела на него.

— Этот взгляд, — простонал он, положив руки на мои щеки. — Не смотри на меня так.

— Ты сделаешь это? Пожалуйста?

Он вздохнул и опустил руки.

— Мне нужно решить прямо сейчас?

— Задание может быть назначено в любую минуту.

— Я… мог бы постараться, думаю.

Поражение в его голосе заставило мои внутренности неприятно скрутиться.

— Спасибо.

Я сделала шаг назад, показывая, что была готова его отпустить.

— Ладно, я дам тебе принять душ. — Он схватился за край шторки, но остановился. Веселье промелькнуло в его глазах. — Или я мог бы остаться.

Приглушенный визг вырвался из моего рта, когда я подняла руки и прижала их к своей груди.

— Я…эм…

Да. И нет. Мне стало плохо.

— Извини, — сказал он со смехом, поднимая руки. — Ты выглядишь шокированной. Я просто шучу.

— Нет, я не шокирована, — сказала я, заставляя себя расслабиться.

Он в последний раз улыбнулся мне, прежде чем поднять шторку и уйти.

Ниже-шестидесятые наклонились и заглянули за шторку, прежде чем я смогла ее закрыть. Небольшая толпа уже собралась в душевой и у всех девушек были веселые улыбки на лицах.

— Ой, мы знали, что ты сломаешься, в конце концов, — сказала Ниже-шестидесятая. — Он действительно милый.

Я задернула шторку и протяжно выдохнула, прислонившись лбом к прохладной плитке.

Я не должна была заикаться и мямлить тогда. Я не должна была выглядеть шокированной. Я хотела… ну, я не знала, хотела ли я раздеться и принять душ с ним, но мне нравились его руки на мне. Думаю, мне бы понравилось целовать его. Хотя я не могла быть уверенной в этом, так как никогда не целовала никого прежде.

Эвер бы понравилось это. Она была бы в восторге, если бы я рассказала ей. В ее глазах загорелась бы надежда, что я стала настоящим человеком, в конце концов. Она бы сказала что-то утешительное и человечное, хотя я понятия не имела что.

Я скучала по ней.

В тот вечер после ужина я вышла в коридор, останавливаясь, когда заметила, как женщина покидает мою комнату.

Она поймала мой взгляд и указала внутрь.

— Смена одежды, — сказала она и быстро убежала прочь.

Я посмотрела на аккуратно сложенную одежду на своей кровати в замешательстве. Смена одежды была вчера.

Я схватила черную толстовку сверху. Она была слишком большой.

Но под ней был сложенный кусочек бумаги.

Я бросила толстовку на кровать и прижала бумагу к груди, отворачиваясь от прозрачной стены, разворачивая его как можно более незаметно.

Это была карта. Карта пяти городов Техаса с дорогой, окрашенной синей линией от Розы к Остину. Он начертил круг вокруг пересечения Нэльсона и Холли в Розе, в паре кварталов от того места, где обычно приземлялся шаттл, и написал, что встретит меня там. На краю черты города, прямо между двумя башнями была нарисована звездочка. Возможно, это выход из города? Синяя линия тянулась через мили деревьев между двумя городами и останавливалась на слове туннель, нацарапанном близко к краю стороны рико в Остине.

Мое дыхание перехватило в груди, и карта слегка задрожала, когда я прочитала маленькие слова, напечатанные внизу.

« Я в деле».