Я взяла Каллума за руку и мы передвигались по темному переулку, переходя на бег, направляясь в заброшенный приют. В послевоенные годы он был призван помочь людям встать на ноги. Когда наркодиллеры и бандиты захватили город, КРРЧ заколотило это здание досками.

Мы были на краю Розы, недалеко от черты города и в самом центре трущоб. КРРЧ находились на другом конце города, мимо полей, но для них не займет много времени, чтобы отправить сюда сотрудников. Как укрытие это было не лучшее место. Дома были крошечными и палатки на следующей дороге обеспечивали еще меньше крыши над головой.

Звук сирены пронзил тишину, и прожектора осветили окрестность. Я пробралась к задней части хижины, прижимаясь к шаткой древесине. Каллум последовал моему примеру, не сводя глаз с неба, когда прожектор шаттла обвел светом местность. Прожектор двинулся вниз по улице, и он посмотрел на меня.

— Мы должны продолжать двигаться? — прошептал он.

Да. Может быть? Я не была уверена. Почти каждое решение, которое я приняла за последние пять лет, не было по-настоящему моим. Я знала правила КРРЧ и просто следовала им.

Прожектор повернул к нам, и Каллум сжал мою руку, когда мы пошли по обрывочной траве вокруг лачуги. Я услышала звуки выстрелов прежде, чем несколько пуль пронзили мои плечи и отскочили от шлема.

— Сюда, — сказала я, отпуская руку Каллума, когда мы пересекли грунтовую дорогу.

Прожектор потерял нас, пока я петляла между домами и бежала по газонам, но я могла видеть офицеров на расстоянии, их большая группа рассеивалась по улицам.

Я остановилась позади старого укрытия и дернула дверь так сильно, что здание на самом деле покачнулось, как будто собиралось упасть. Я споткнулась, когда дверь с легкостью распахнулась и вошла внутрь, но потом отступила назад, хлопая Каллума по груди.

Люди. Люди были повсюду. Они пахли копотью, грязью и инфекцией. Я узнала этот запах.

Я заметила людей, забившихся по своим маленьким углам, некоторые использовали только одежду или палки, чтобы обозначить свою территорию. Я увидела следы шрамов на их руках, трясущиеся руки, отчаяние на их лицах.

Будучи ребенком, я жила в подобном месте месяцами, в то время как мои родители находились под воздействием наркотиков так долго, что часто не успевали даже отойти от кайфа, прежде чем находить возможность ввести еще одну дозу. Скваттеры в заброшенных зданиях были самыми худшими обитателями трущоб. Это те, кто отдал все до последнего цента наркодилерам и преступникам, которые застопорили прогресс в Розе.

Я и забыла, что большую часть своего времени провела именно так с моими родителями, но не забыла запах и как я держала одеяло у моего носа по ночам, чтобы не чувствовать его, пока сплю.

Каллум подавился, что привлекло к себе несколько заинтересованных взглядов. Некоторые люди прищурились и уставились на нас, находясь под сильным кайфом, чтобы распознать двух ребутов, стоящих перед ними. Но другие не так далеко зашли.

Я поднесла пальцы к губам, призывая к молчанию, но это было бесполезно. Нормальный человек не послушался бы, но эти были хуже.

Они закричали, и я была поражены внезапным порывом вытащить свой пистолет и начать стрелять. Их было примерно тридцать. Сколько времени потребуется, чтобы убить их всех?

— Мы можем пойти этим путем.

Голос Каллума прорвался сквозь мои мысли, и я посмотрела на него с удивлением. Я уже почти забыла, что он был здесь.

Я подумала, что он был бы в ужасе, если бы я начала убивать людей. Он посмотрел бы на меня таким взглядом, словно я монстр. Он был готов умереть потому, что отказался забирать жизнь.

Но я намеревалась расстрелять всех.

— Рэн, — сказал он, настойчиво потянув меня за руку.

Я позволила ему потащить меня к входной двери и провести в темноту. Мы ушли в противоположном направлении от прожекторов.

Я забыла, что ненавидела людей. Я была бесстрастна к целям, вот как мы учились. Но я ненавидела их, даже когда была одна.

Грязные, отвратительные, жестокие, эгоистичные, импульсивные. И теперь мне придется провести дни-недели пробираясь через них, чтобы найти Адину и эту мифическую резервацию ребутов.

Я хотела возненавидеть Каллума за это, но мой мозг сразу же закричал, что виновата только я. Я та, кто не смог заставить Каллума следовать правилам. Я та, кто не смог обучить его достаточно хорошо, чтобы выжить внутри КРРЧ.

Я та, кто привел его во все это безумие, в котором он, скорее всего, все равно будет убит.

Пули врезались в землю, пока мы бежали, попадая в ноги Каллума и пуская кровь струей литься по грязи. Это замедлило его, поэтому я рванула вперед и схватила его за руку, чтобы потянуть за собой.

Дома стояли ближе друг к другу, ночь стала тише, когда мы перешли в более спокойный район трущоб. Взрывы сверху прекратились, и я подумала, может быть, они потеряли нас.

Но наземная команда нашла нас. Офицеры, шесть, семь — нет, девять, выбежали из-за угла. Их оружия были наготове.

— Пригнись, — сказала я, наклоняя его голову вниз, когда они начали стрелять.

Я оставила его лежать на земле и бросилась на солдат. Я узнала несколько знакомых лиц через их пластиковые маски, однако страх плескавшийся в них был новым.

Я ударила ногой в грудь офицера, когда тот выстрелил мне в голову, уклоняясь от пули и выбивая пистолет у него из руки. Остальные пытались схватить меня, но я бросилась прочь, быстрее, чем их маленькие человеческие глаза могли отследить это.

Я подняла пистолет. Один, два, три. Я выстрелила каждому в грудь, игнорируя пули, пробившиеся сквозь мою куртку и отскакивающие от моего шлема.

Один из солдат отцепил с пояса гранату и лихорадочно швырнул ее в мою сторону, промахнувшись на несколько футов.

Каллум.

Граната проплыла по воздуху мимо него и ударилась в дом сразу за ним. Он нырнул на землю, когда взрыв взорвал маленький деревянный сарай, поглотив лужайку и его в пламени.

Дуло пистолета надавило на мой лоб. Паника охватила меня, но лишь на мгновение, и я пнула ноги мужчины, когда пуля задела мое ухо. Мои пальцы сжались на пистолете, и я выстрелила ему в грудь.

Еще один взрыв сотряс землю, и я выхватила гранату с пояса мертвого офицера и запустила ее в мужчину, бегущего на меня.

Остался один офицер, и я обернулась, увидев его, целящегося в Каллума, который лежал на земле и пытался потушить пламя, охватившее его ноги.

Я выстрелила три раза, прицел был неточным, поскольку страх взял надо мной вверх. Последний солдат упал после третьего выстрела, и я бросилась к Каллуму, прыгая на него сверху и катая нас по грязи. Я погасила огонь на своих руках и соскочила с него, ставя парня на ноги.

Он покачнулся, его руки тряслись, когда он поднимал их, чтобы осмотреть повреждения. Его кожа была красной и обугленной местами. Рубашка почти полностью сгорела, а его штаны представляли собой выжженные куски ткани.

— Ты в порядке? — спросила я, быстро оглядевшись.

— Да, — пробормотал он. — Мне… мне очень жаль, я пытался убежать, но, как только одна взорвалась, они бросили еще одну и…

— Все хорошо, — сказала я, взяв его за руку так осторожно, как только могла. — Ты можешь бежать?

Он кивнул, морщась от боли, когда мы побежали. Нам оставалось только дойти до конца квартала; я направлялась к ближайшему укромному месту, которое только могла придумать.

Большой квадратный мусорный контейнер был, как обычно, завален мусором и стоял неподалеку от кирпичной стены школы. Я подтолкнула большой серый контейнер ближе к стене и жестом приказала Каллуму зайти за него.

Моим первым побуждением было заскочить внутрь и зарыться в мусор, но, если бы я была офицером, то я бы сразу обратила внимание на каждую вещь с крышкой или дверью, которые были закрыты. Мы не были полностью скрыты за мусорным контейнером — они смогли бы увидеть нас со стороны, под правильным углом — но это было такое открытое место для укрытия, что я понадеялась, что они даже не подумают искать нас там.

Я пролезла за него и прислонилась к стене рядом с Каллумом, бросив обеспокоенный взгляд в его сторону.

Я никогда не обгорала так, как он — его руки в некоторых местах были черными — но я все же помнила ту боль, когда горишь. Жгучая боль, от которой невозможно полностью отгородиться, смешивалась с неприятным ощущением новой кожи, натягивающейся над мертвой.

Он удерживал руки подальше от своего тела, его лицо, сморщенное, было обращено вверх так, что мне хотелось взять его в свои руки. Что сделало бы только хуже.

Я больше не могла смотреть на него, поэтому прижала ладони к своим глазам и пожалела, что не обратила более пристального внимания на время исцеления Каллума. Десять минут? Двадцать?

Я крепко зажмурилась, но, когда я оттолкнула образ наполненного болью лица Каллума из моей головы, все, что я увидела, был наркопритон.

— Веди себя тихо.

Я резко втянула воздух, когда воспоминание обрушилось на меня, так ясно, как будто это только что произошло.

« Не смотри на нее».

Это был голос моей матери, ее гнилое дыхание ласкало мое лицо, когда она шептала мне на ухо и сжимала руку на моем животике так крепко, что становилось больно.

Я не слушала ее. Я смотрела через других людей, ютившихся в страхе вокруг притона, на лицо ребута в центре комнаты.

Она заметила мой взгляд, ее светло-зеленые глаза светились в темноте.

« Сто тринадцать», — сказала она другому ребуту, и он обернулся. Она указала на меня.

« Что?» — спросил он.

« Это ребенок».

« И?»

« И ее не должно быть здесь, разве не так? Посмотри на это место».

« Это нас не касается. Мы здесь для того, чтобы схватить цель».

« Но …»

« Семьдесят один», — резко перебил он.

Она закрыла рот, вернув печальный взгляд на меня, когда уходила. Я смотрела ей в след, даже когда она ушла, жалея, что не могла последовать за ней.

Моя мать, должно быть, заметила это, потому что столкнула меня с коленей. Ее лицо было злым и полным отвращения.

Мое сердце странно забилось при воспоминании о лицах своих родителей, заполнивших мои глаза. Моя мать была блондинкой, как и я, хотя ее волосы были темнее из-за грязи и жира. У моего отца были большие кустистые брови, которые постоянно сводились вместе в печали или в глубокой задумчивости.

Я сжала руками шлем, прогоняя образы из моей головы. Я ненавидела их. Я не хотела вспоминать эти вещи. Я не хотела ехать в Остин. Боль, которая ударила мне в грудь, была настолько сильной, что на мгновение я подумала, что кто-то выстрелил в меня.

— Рэн.

Голос Каллума вырвал меня из моих мыслей, и я подняла взгляд, увидев его очаровательное, обеспокоенное лицо.

— Ты в порядке? — спросил он.

Его кожа еще не везде исцелилась, я могла видеть, как затягиваются раны и становятся розовыми перед моими глазами. Но он выглядел гораздо лучше, и я была поражена диким желанием обнять его за шею.

— Да. А ты?

Каллум повернулся и прижался своим телом к моему, кладя ладони на стену позади меня. Я вжалась в кирпич, опешив от его неожиданной близости.

— Как ты сделала это? — спросил он. Его глаза сверкнули, когда он улыбнулся мне. — Как ты заставила Лэба помочь?

— Я была на соло-миссии с Лэбом и схватила человека, который сказал, что они помогают ребутам сбегать, посылая их в какую-то резервацию. Я заключила сделку.

— Насчет его дочери?

— Мне пришлось пообещать спасти ее. Она ребут и находится в Остине.

Мои слова прозвучали неожиданно напряженно, бездыханно. Я не могла говорить правильно, когда его тело было так близко к моему.

— Что это за резервация ребутов? Они действительно живут там? Свободно?

— Я не знаю. Если честно, то сомневаюсь в этом.

— Таким образом, мы находим Адину, встречаемся с этими людьми, а потом идем в резервацию?

— Да.

— Куда мы пойдем, если ее не существует?

— Я не знаю, — сказала я, паника еще раз охватила мою грудь. — Я не думала об этом. Просто… — Я остановилась, надеясь, что мне не нужно заканчивать предложение. Но он только вопросительно поднял брови. — Я не хотела, чтобы ты умер.

Он скользнул руками по моим щекам и запрокинул мое лицо вверх, так что мне оставалось только смотреть в его темные глаза. Я думала, что он не приблизиться ни на шаг, но он наклонился и его тело слилось с моим. Его грудь опускалась и поднималась около моей, и я позволила своим рукам прикоснуться к ней.

— Спасибо.

Я заморгала, не ожидая благодарности. Не уверена, заслужила ли я ее. Я не знала, что сказать в ответ, но он не смотрел на меня так, словно ждал его.

Он должен был немного подтолкнуть свой шлем и опустить голову вниз, чтобы поцеловать меня, но я не верила, что он на самом деле собирался это сделать, пока не почувствовала, как его губы нежно прижались к моим. Мое тело вздрогнуло от неожиданности, и я почувствовала его улыбку на своих губах.

И я полностью растворилась.

Мои пальцы на ногах не нуждались в призыве на этот раз. Я поднялась на цыпочки, насколько смогла и обвила руки вокруг его шеи. Он опустил руки на мою таллию и прижал меня к своему телу.

Все было не так, как я думала раньше. Поцелуй бы меня озадачил. Как человек, я думала, что это опасно — легкий способ распространения микробов. Как ребут, это сбило меня с толку. Я не была уверена, почему людям нравилось это делать.

Только сейчас я была в замешательстве из-за того, почему кому-то хотелось целовать кого-то, кроме Каллума.

Когда он поднял голову от моей, я почти потянула ее обратно, но он улыбнулся, и я не хотела упускать этот момент.

— Я же говорил, что нравлюсь тебе.

Я рассмеялась, и полный восторг заплясал на его лице, словно он не был уверен, что это было правдивым утверждением.

Он отошел в сторону и стащил то, что осталось от его рубашки через голову. Он отцепил шлем, осторожно кладя его на землю, и рассмотрел брюки, которые были больше похожи на шорты с несколькими кусками ткани. Я могла видеть его торчащее черное нижнее белье. Он шлепнулся на землю, и я сползла по стене рядом с ним. Мой мозг хотел продолжать бежать, но мои ноги вдруг стали слабыми и неустойчивыми.

— Это реально больно, кстати, — сказал он, держа руку и рассматривая свою новую кожу. — Ты когда-нибудь обжигалась?

— Не так, — тихо сказала я дрожащим голосом.

— Что случилось? — спросил он, придвигаясь ближе ко мне. — Ты беспокоишься за меня?

Я скрестила руки на груди и притворно нахмурилась в ответ, что заставило его улыбнуться шире.

Он потянулся ко мне, и я почувствовала, как мои щеки краснеют.

— Каллум, ты в одном нижнем белье.

— У меня есть штаны. Формально. — Он снова потянулся ко мне, наморщив брови, когда взял мои руки в свои. — Ты замерзла. Иди сюда.

— Разве тебе не холодно? — спросила я, когда он посадил меня на колени и мои руки не обвили его голые плечи.

— Нет. Здесь не холодно.

Я подумала, что он собирается поцеловать меня, но вместо этого он наклонился вперед и уткнулся носом в мою шею. Его губы нежно прижались к месту, которое заставило мой живот счастливо подпрыгнуть.

— Ты так хорошо пахнешь, — пробормотал он, снова целуя мою шею.

— Нет, — сказала я, пытаясь отойти от смущения. — Я пахну смертью.

— Ты сумасшедшая, — сказал он со смешком, крепче обняв меня. — Ты не мертва. Ты не пахнешь смертью.

— Я была мертва долгое время.

— А теперь нет. Отсюда и живой запах.

Он поднял голову и прижался губами к моим.

Я хотела оттолкнуть его с большей силой, но мое тело на самом деле не хотело, чтобы он куда-то уходил. Его губы оставили мои примерно на дюйм.

— Нам не следует оставаться здесь слишком долго, — сказала я.

— Почему нет? Здесь уютно. Ночной свежий воздух, смешанный с ароматом гниющего мусора. Это прекрасно.

— Они будут… — Я остановилась, когда услышала звуки приближающихся шагов.

— Никого, — услышала я голос офицера. — Девять мертвых, убиты не так давно.

Каллум посмотрел на меня в удивлении из-за числа, и я сосредоточилась на земле, боясь увидеть отвращение в его глазах.

— Приготовься бежать, — прошептала я ему на ухо.

— Проверьте там, — закричал офицер.

Шаги захрустели по гравию в нашу сторону, и я затаила дыхание, боясь пошевелиться даже на дюйм. Крыша мусорного контейнера распахнулась, ударившись об школьную стену над нашими головами. Мусор зашуршал, когда офицер начал рыться в нем.

— Все чисто, — крикнул он.

Шаги затихли, крики других офицеров исчезли вдали.

Каллум усмехнулся, слегка подкидывая меня в своих объятьях, пока я не выдавила улыбку.

— И почему я не удивлен тем, что ты выбрала хорошее укрытие?

— Нам повезло, — сказала я, снимая свой шлем и кладя его на землю.

— Я бы не стал искать нас слишком тщательно на их месте. Особенно если бы знал, что имею дело с тобой.

— Я… эм… те девять охранников… — Я прочистила горло. Я хотела спросить, был ли он в ужасе, что я убила всех этих людей, но он не выглядел таким. Я не хотела акцентировать его внимание, что, возможно, я монстр, а не та, кого он поцеловал.

— Я знаю, — тихо сказал он. — Тебе пришлось это сделать, чтобы спасти нас.

Я улыбнулась ему с облегчением, медленно выдыхая. Может быть, если бы я старалась лучше, то могла бы просто их ранить.

— Я хочу кое-что сделать, пока мы в Остине, — сказал он, посмотрев на меня своими большими глазами. — Я хочу навестить свою семью.

Я сразу же отрицательно покачала головой.

— Нет. Это не очень хорошая идея.

— Но нам же все равно нужно куда-то идти, правильно? Чтобы найти Адину?

— Да, но…

— Я просто хочу увидеть их. Сказать им, что со мной все в порядке.

— Они не…

Я не могла сказать это. Я не могла сказать ему, что они не захотят его видеть. Что они подумают, что их сын мертв, а этот парень всего лишь его похожая иллюзия.

— Они захотят меня видеть, — сказал он в ответ на мои невысказанные слова. — Я знаю, КРРЧ сказали мне, что мы не можем связываться с нашими семьями, но они не знают моих родителей. И моего брата Дэвида… — Он провел рукой по своим коротким темным волосам. — Мы на самом деле были близки. Я думаю, он хотел бы меня увидеть.

Я не знала его родителей, но могла догадаться об их реакции, если монстр, который выглядит как их сын, появиться вдруг на пороге.

— Сколько лет твоему брату? — спросила я.

— Тринадцать.

— Он не заболел, как ты?

Он покачал головой.

— Нет, он был в порядке, когда я умер.

Тринадцатилетние, вероятно, были более восприимчивы к перерождению, чем взрослые, учитывая, что это все еще могло произойти с ними в любое время. Я все еще не была уверена, что с его родителями все пройдет хорошо.

— Я не думаю, что тебе следует идти.

— Я должен, — сказал он, заправляя упавшую прядь волос за мое ухо. — И я бы предпочел, чтобы ты пошла со мной.

Я вздохнула. Он пошел бы туда независимо от того, пойду я с ним или нет.

— Ты знаешь, я, наверное, буду убит в течение часа без тебя, — сказал он.

— Если так пойдет и дальше, я буду поражена, если этого не произойдет до того, как мы выберемся из Розы.

— Ты только что сама убила девятерых офицеров. Я думаю, что с нами все будет хорошо. — Он медленно двинулся назад по стене, крепко обернув руку вокруг моей талии, когда я начала вырываться. — Мы попытаемся покинуть Розу сегодня?

— Я думаю, что завтра ночью будет лучше, не так ли? Сейчас они все в полной боевой готовности и ожидают, что мы попытаемся выбраться из города.

Он кивнул в знак согласия.

— Мы должны остаться здесь на некоторое время. Они, вероятно, не будут проверять это место еще раз.

— Надеюсь, — сказала я, соскальзывая с его коленей и устраиваясь рядом с ним.

Он положил свою руку в мою, и наклонился, чтобы оставить мягкий поцелуй на моей щеке. Я придвинулась немного ближе, пока его теплая рука не погладила мою, и опустила взгляд, чтобы скрыть глупую улыбку, расплывающуюся на моем лице.