... - Каримов, у тебя завтра первый рабочий день, - сказал бригадир Руфату. - На работу выйдешь с утра, в первую смену. Тебе надо будет пройти технику безопасности и кратко ознакомиться с производством. Для тебя, наверное, работа с механизмами дело новое, так что там, на инструктаже, смотри и слушай.

 - Почему ты так думаешь?

 - Ну ты же раньше не работал на таком предприятии?

 - Нет, не работал. А другие, что, пришли на фабрику сразу специалистами?

 - По крайней мере, другие раньше работали на заводах и фабриках, а не пасли баранов, - посмотрев исподлобья на Руфата, ухмыльнулся бригадир.

 Руфат сразу понял, что бригадир намекает на его национальность и пытается, в завуалированной форме, унизить его.

 - Вообще-то я, хоть и узбек, но больше специалист по «козлам», а не по баранам, – сказал Руфат и на щеках его, от злости, забегали тугие желваки. Неимоверным усилием воли он заставил себя сдержаться и не набить морду ещё одному бригадиру.

 Бригадир, такой же «повязочник», как и Нарком, ничего не сказал в ответ, только плотнее сжал побелевшие от злости губы и отступил на шаг. Он прекрасно видел, что Руфат еле сдерживает себя и, решил не рисковать. Намёк Руфата он прекрасно понял и знал о том, как этот узбек ломал рога козлам из двадцатой бригады. Новости на зоне разносятся со скоростью звука и никакие «локалки» им не помеха. К тому же, нынешний бригадир, был земляком Наркома и потому хотел каким-то образом отомстить за фиаско своего земляка. Явно делать это он уже боялся и потому решил действовать исподтишка. Руфат, из предупреждения Графа, тоже уже знал о связях нынешнего бригадира с Наркомом, и потому был готов к проявлению всякого рода «подлянок» с его стороны. А то, что инцидент обязательно будет иметь продолжение, в этом он не сколько не сомневался.

 ...Развод на работу – это обычная, каждодневная, процедура. Бригады, в порядке нумерации, пятёрками подходили к воротам накопителя перед выходом в промзону и ждали своей очереди. У ворот стояли – дежурный помощник начальника колонии и начальник войскового наряда. Тут же присутствовали дежурный прапорщик и старший нарядчик зоны. В руках они держали специальные фанерные дощечки, на которых отмечали наличие заключённых в бригадах.

 - Первая бригада, подходи! – командовал дежурный офицер и процедура непосредственного выхода бригад в промзону, начиналась. Пересчитав контингент и убедившись, что все, кто должен идти на смену в наличии, дежурный контролёр давал команду: - «Бригаде начать движение!»

 - Первая пятёрка. Пошли!

 - Вторая пятёрка…

 - Третья…

 - Десятая, и ещё четверо…

 Итого: пятьдесят четыре. Все на месте. Пропустить бригаду в накопитель!

 Ещё через какое-то время, раздавалась команда начальника конвоя, и бригады начинали движение на объект. И, если летом, эта процедура ни у кого не вызывала раздражения, то зимой, любая заминка с обеих сторон, вызывала бурю негодования. Морозить сопли на пронизывающем ледяном ветру и пробирающем до костей морозе, никому не хотелось. А такие казусы происходили довольно часто, и, как по закону подлости – именно зимой. Обычно, происходило это при съёме с промзоны, когда всем хотелось скорее покинуть холодную улицу и добраться до отапливаемого помещения. То ли оттого, что замерзающие контролёры сами торопились скорее закончить развод, то ли по чьёму-то злому умыслу, но зачастую контролёр сбивался со счёта, и тогда приходилось начинать всё сначала.

 - Так, все вернулись назад! – кричал контролёр, и бригаду возвращали на исходную позицию.

 Гул негодования поднимался над толпой и выплёскивался, вместе с матюками, на оплошавшего контролёра.

 - Научись считать до пяти! – кричали озлобленные, замёрзшие зэки.

 - Денежные пятёрки когда считает, наверное, не сбивается!

 - Сам в шубе стоит, что ему не портачить!

 Контролёры и солдаты охраны злобно огрызались и обещали ещё час подержать на морозе слишком говорливых. В конце концов страсти утихали и народу ничего не оставалось другого, как терпеливо ждать....

 ...Рабочий день для Руфата на обогатительной фабрике начался с короткой ознакомительной экскурсии и с инструктажа по технике безопасности. Вблизи, фабрика оказалась довольно внушительным сооружением. Прилепившись стенами корпусов к самой вершине высокой каменистой сопки, цеха фабрики составляли одно целое и спускались уступами, (их было шесть) к её подошве. Раньше, Руфату таких сооружений видеть не приходилось. Кабинет мастера дробильного отделения находился на самой вершине сопки.

 За небольшим  столом сидел в наушниках пожилой мужчина. Бригадир доложил о новичке и присел рядом. Хотя дверь в кабинет и была всё время закрыта, неимоверный шум, (в это время шла загрузка руды в дробильные машины) мешал спокойно разговаривать, приходилось кричать.

 - Каримов? – громко спросил мастер и с интересом посмотрел на Руфата. – Узбек, что ли?

 Руфат промолчал, а бригадир утвердительно кивнул головой.

 - Знаком с таким производством? – опять задал вопрос мастер. На этот раз Руфат отрицательно покачал головой.

 - Ты что, немой? Или разговаривать не хочешь? - пристально посмотрев на Руфата, спросил мастер.

 - Кричать не хочу, - сказал Руфат. – У меня глотка не лужённая.

 - Хорошо, сейчас действительно, разговаривать невозможно из-за шума - поговорим потом, как только закончится загрузка. А сейчас бригадир проведёт тебя по фабрике и ознакомит с процессом переработки руды и извлечением из неё концентрата.

 На все эти дела у вас есть один час.

 Бригадир молча поднялся,  и знаками показав Руфату, чтобы он следовал за ним, первым покинул кабинет мастера.

 - Куски породы и руды по транспортёрам подаются из шахты, в дробильные машины огромной мощности, - сказал бригадир Руфату, после того, как они покинули дробильное отделение и спустились ниже на один уступ. - Там, специальные приспособления измельчают глыбы на мелкие фракции, до размера щебеня. Потом эту массу засыпают в накопительные бункера. Оттуда, так же по транспортёрам, продукт подаётся на вращающиеся стержневые и шаровые мельницы. Затем, измельчённая до состояния песка, масса смешивается с водой и специальными насосами подаётся по трубопроводам на двухдэчные вибрационные столы, где за счёт поступательно-вибрационных движений стола, происходит отделение тяжёлого касситеритового концентрата от пустой породы. Далее, концентрат, который собирается в специальных желобах, опять же по трубопроводу и при помощи специальных насосов попадает на флотацию и уже обработанный специальными реагентами, подаётся в сушильные вращающиеся печи. И, наконец, конечная стадия – концентрат проходит через сепаратор и засыпается в специальные контейнера, которые грузятся на автомашины и отправляются на станцию, где перегружаются в железнодорожные платформы и отправляются на металлургические заводы. Вот такое у нас производство. Понятно?

 - На словах, понятно, – равнодушно пожал плечами Руфат и усмехнулся. – Из тебя, бугор, получится хороший экскурсовод. Но, хотелось бы посмотреть весь этот процесс глазами.

 - Топай за мной, - неприязненно покосившись на Руфата, сказал бригадир, и первым стал спускаться по крутой металлической лестнице вниз. Руфат молча проследовал за ним...

 ...В кабинет мастера они вернулись ровно через час. Загрузка руды закончилась и теперь можно было спокойно разговаривать. Мастер всё так же сидел за столом, только теперь перед ним на столе лежал довольно объёмный журнал и мастер делал в нём какую-то запись.

 - Распишись, что прошёл инструктаж по технике безопасности, - сказал мастер и протянул Руфату ручку. Тот молча расписался.

 - Главное, не суй башку куда не надо, и будешь жить, - сказал мастер и захлопнул журнал. – Это, и есть техника безопасности.

 - Благодарю за содержательный инструктаж, - чуть заметно усмехнулся Руфат. – Я могу идти на рабочее место?

 - Отведи этого грамотея к транспортёрам и дай ему лопату побольше, - сказал мастер бригадиру и поморщился, словно съел что-то невкусное.

 Новичков, а особенно строптивых, вначале всегда ставят на не очень престижные работы. Вот и Руфата поставили возле транспортёров - работать лопатой. Куски руды и породы, подаваемые из шахты по транспортёрной ленте, часто падали с этой ленты и Руфату приходилось поднимать их и забрасывать обратно, на транспортёр. Работа тяжёлая, однообразная и утомительная. Не каждый выдерживал восемь часов без перерыва махать большой, шахтёрской лопатой. Но Руфат, к удивлению мастера и бригадира выдержал, и через неделю его перевели на работу непосредственно к дробильной машине.

 Руфат быстро освоился с нехитрым оборудованием дробильных машин, и через пару недель его уже нельзя было отличить от тех, кто проработал здесь годы. Фабрика работала круглосуточно и останавливали производство только в субботу, для профилактических работ оборудования: замена изношенных стержней и шаров в мельницах, футировка топки сушильных печей, (если возникала такая необходимость), проверка центровки мельниц, ну и устранение других, серьёзных неисправностей.

 Смены чередовались по-недельно, одна неделя с утра, с восьми до четырёх, другая – с четырёх до двенадцати ночи, и третья неделя – с двенадцати ночи и до восьми утра. Потянулись однообразные, серые дни. Работа, между сменами отдых с книгой в руках, просмотр телевизионных программ, в воскресенье кино в клубе. Так неспешно прошёл месяц.

 Однажды, когда случился перебой с рудой и дробильные машины простаивали, Руфата вышел на свежий воздух и расположился на скамье в отведённом для курения месте. Неожиданно, его отозвал в сторону незнакомый ему парень, и постоянно оглядываясь вокруг, тихо сказал: -Будь осторожен, тебя хотят замочить.

 - Кто?

 - Дружки Наркома. Твой бригадир, земляк Наркома и они кореша ещё с воли.

 - Откуда знаешь?

 - Я «базар» подслушал. Говорили, что надо тебя в дробильную машину закинуть.

 - Пусть попробуют, - усмехнулся Руфат.

 - Сами не будут, зачем им пачкаться. Заплатят беспредельщикам отмороженным, кинут чая, водяры...

 - Почему ты предупреждаешь меня?

 - Жалко, если тебя «загасят» отморозки.

 - Чего же они ждут? Я уже месяц в дробильном отделении работаю.

 - Усыпляют бдительность, я слышал, как они базарили про какой-то фактор неожиданности.

 - Ладно, учтём. Благодарю за предупреждение.

 - Да что там...Я, ведь, тоже не русский. Тебя «чуркой» называют, а меня – «черножопый». Обидно.

 - Ты грузин или армянин? – догадался Руфат.

 - Нет, я молдаванин. Просто смуглый.

 - Не обращай внимания на дураков. Умный никогда не будет обзывать другого человека.

 - Хорошо, я пойду, а то ещё увидит меня кто-нибудь здесь.

 - Бывай, - махнул рукой Руфат и пошёл на своё рабочее место.