...Обладание властью, как и обладание собственностью, ещё никого не сделало ни свободней, ни счастливей. Так думают большинство из мира имущих, но не все. Литвиненко думал иначе и после того, как Президент России по какой-то, только ему известной причине, отстранил от занимаемой должности своего Полномочного представителя в Сибири, эту должность с припиской – "временно исполняющий", занял Литвиненко. Но, поскольку известно, что в России временно исполняющий обычно остаётся на этой должности постоянно, Литвиненко возомнил себя хозяином региона и сразу же стал наводить в нём свои порядки. И начал он с кадровых вопросов, устраняя от руля власти и бизнеса неугодных ему людей. Наконец-то у него появилась возможность посчитаться с Виктором Крутовым, который вырвал из его рук металлургический комбинат и который пользовался покровительством прежнего Полномочного представителя Президента в Сибири. На отдыхе в охотничьм домике со своими друзьями - прокурором края и начальником краевого управления внутренних дел, Литвиненко затронул этот вопрос.

 - Николай Петрович, ты ведь в своём ведомстве Бог и царь, и наверняка всё можешь? – спросил Литвиненко прокурора.

 - Ну, допустим не всё, но многое могу, - сказал прокурор, взяв в руки наполненную до краёв рюмку с водкой. – А что, у вас есть какие-то проблемы?

 - Проблемы, наверное, существуют у каждого человека, - вздохнул Литвиненко. – Главное, чтобы они решались.

 - Если что-то зависит от меня, то можете считать, что ваши проблемы будут решены положительно.

 - Нравятся? – усмехнувшись, спросил Литвиненко, заметив с каким интересом, прокурор рассматривает плавающих в бассейне девушек.

 - Красивые, особенно вон та, чернявая, с фигурой Венеры, - сказал прокурор, на миг, оторвав свой взгляд от купальщиц. – И где ты их только берёшь, таких красавиц?

 - Россия богата не только своими природными ресурсами, но и природными красавицами, - засмеялся Литвиненко. – Хочешь сегодня эту чернявую?

 - Не откажусь, - ухмыльнулся прокурор, опять переключая своё внимание на бассейн.

 - Нет проблем, - улыбнулся Литвиненко. – Она твоя.

 - А мне какую выделишь? – спросил начальник Краевого УВД.

 - Какую хочешь, выбирай любую, - жестом хлебосольного хозяина, развёл руки Литвиненко и широко улыбнулся. – Для гостей у нас всё самое лучшее, и на ваш выбор.

 - Мне нравятся две девочки, вон та белокурая, с волосами до самой задницы, и вон та, с большой, кругленькой попкой.

 - Попки у них у всех кругленькие, - усмехнулся Литвиненко. – Размеры только разные.

 - Мне нравятся большие размеры.

 - У нас с тобой, Иван Сергеевич, одинаковые вкусы, - засмеялся Литвиненко. – Мне тоже нравятся большие задницы. Главное, чтобы были упругие, а не колыхались как холодец.

 - Константин Дмитриевич, так в чём твоя проблема? – спросил прокурор, вновь наполняя до краёв водкой свою рюмку. – Давай прямо сейчас, и решим твой вопрос.

 - Ни в чём, а в ком, - сказал Литвиненко и посмотрел поочерёдно на прокурора и начальника УВД. – Вы можете посадить в тюрьму одного моего недруга?

 - Посадить можно любого человека, - усмехнулся прокурор. – Был бы человек, а статью уж ему мы подберём. Кого нужно спрятать?

 - Крутова, - после секундной паузы, сказал Литвиненко, и опять бросил испытывающие взгляды на представителей власти. Прокурор и начальник КрУВД переглянулись и, на несколько секунд над столом повисла относительная тишина.

 - Вообще-то Виктор Сергеевич был в большой дружбе с вашим предшественником, - первым нарушил затянувшееся молчание прокурор. - Тот сейчас в Москве, и, как мне известно, имеет очень мощные связи на самом верху. Это ещё не факт, что Девятовский, отстранённый от власти в Сибири, сейчас в опале у Ельцина. У меня есть точные сведения, что наш бывший Полномочный представитель Президента, вновь в его команде, но пока что мне не известно, на какой должности. Не хотелось бы, пока не зная броду – лезть в воду. Да и у Крутова в Москве тоже имеются влиятельные друзья. Я думаю, трогать Крутова не стоит - это не безопасно.

 - Ну что ж, на нет, и суда нет, - усмехнувшись, сказал Литвиненко и с сожалением посмотрел на плескавшихся в бассейне девушек.

 - Нет, я не отказываюсь, - поспешно сказал прокурор, перехватив этот взгляд. – Попробовать, конечно, можно. Только за результат не ручаюсь.

 - Да брось ты, Николай Петрович, чего ты тормозишь? - вступил в разговор начальник КрУВД, тоже почувствовав, что рандеву с понравившимися ему красавицами может сорваться. – Спрячем этого Крутова в Красноярском СИЗО, и мама родная не найдёт.

 - Мамы у него нет, и жены нет - убили её бандиты, а вот любовницы - есть. Ты, ведь, свою секретаршу дрючишь?

 - Естественно, - ухмыльнулся начальник КрУВД.

 - И прокурор свою дрючит, и все, у кого есть секретарши, дрючат их во все дырки. Вот и Крутов не исключение, только у него возможностей побольше, чем у тебя. Это ты трахаешь только свою секретаршу, а он - всех подряд, от секретарши, до главного бухгалтера.

 - Откуда у вас такие сведения? - удивлённо спросил начальник Краевого УВД.

 - Разведка донесла, - усмехнулся Литвиненко.

 - Константин Дмитриевич, я попробую закрыть Крутова в СИЗО, - неуверенно сказал прокурор. – Только что ему предъявить?

 - Неуплату налогов и незаконные операции с продукцией комбината. Он ведь, кажется, алюминий за рубеж гонит? Так ведь, Константин Дмитриевич? - спросил начальник КрУВД.

 - Да. И, при том, в большом количестве. У него на комбинате даже в совете директоров представитель зарубежной фирмы.

 - Израильтянка, кажется? – спросил начальник КрУВД.

 - Да, израильтянка, - подтвердил Литвиненко. – Госпожа Коэн.

 - Красивая? – живо заинтересовался прокурор.

 - Я таких красивых женщин ещё не встречал. У неё такие задница и груди...в общем, я бы не отказался поплавать с ней в моём бассейне.

 - Понятно, - засмеялся прокурор. – Так может быть это она причина твоей неприязни к Крутову? Положил глаз на её задницу?

 - Нет, причина в другом, - нахмурился Литвиненко. - А её задница и так достанется мне, когда она приползёт в мой кабинет на коленях, просить за своего любовника.

 - А что, они любовники?

 - Думаю, что да. Этот Крутов ни упустит своего шанса.

 - Хорошо, я сделаю всё от меня зависящее, - сказал прокурор, опять наполняя свою рюмку водкой.

 - И я приложу к этому свои усилия, - сказал начальник КрУВД и последовал примеру прокурора - наполнил свою рюмку водкой.

 - Я не сомневался в том, что вы окажетесь настоящими друзьями, - улыбнулся довольный Литвиненко, и сделал знак всё ещё плавающим в бассейне девушкам, чтобы они вылезли из воды и подошли к столу...

 ...«Ну, здравствуй, старушка. Не думал, что опять придётся свидеться. Верно, говорят, что от сумы и от тюрьмы не зарекаются», - грустно усмехнувшись, подумал Виктор, неторопливой походкой, проходя через тюремный двор следственного изолятора, построенного ещё в конце позапрошлого века и, как и все здания подобных учреждений построенных тогда в виде креста. Такой вот крест – самый распространённый вид тюремных построек царской России, способствовал обеспечить максимальный контроль за многочисленными, требующими постоянного пригляда, обитателями тюрем. Пять лет тому назад, в девяностом году, следуя этапом из Средней Азии на Дальний восток, Виктор почти две недели просидел в этапной камере этого СИЗО.

 Наконец Виктор и его сопровождающий, пожилой контролёр, пересекли двор и вошли в здание. Миновав большое количество промежуточных решётчатых дверей, Виктор и сопровождающий его контролёр вошли в мрачный, выкрашенный в ядовито- зелёный цвет, коридор. Наконец конвоир остановился возле одной из дверей, отпер её ключом и так же молча, ни проронив ни слова, закрыл её вслед за вошедшим внутрь Виктором.

 На приветствие вновь прибывшего, никто из обитателей камеры не ответил. С трудом привыкая к тусклому освещению, которое обеспечивала затянутая под потолком металлической сеткой лампочка, Виктор огляделся. Камера была небольшая, рассчитанная на восемь человек. По обеим сторонам от прохода, в два ряда, и в два яруса располагались металлические койки. Верхний ярус был полностью обитаем, а на нижнем – одна койка была свободной. Положив на неё принесённый с собой матрац, Виктор начал неторопливо застилать его бельём.

 - Ты откуда, такой красивый тут нарисовался? – спросил Виктора лежавший на кровати сосед. – Прикид на тебе не из дешёвых. Из «бобров», что ли?

 - Ну, не из «козлов», это точно, - усмехнувшись, сказал Виктор и, кончив стелить постель, снял ботинки и лёг на неё.

 - А ты чего здесь разлёгся? – спросил сосед справа, приподнимаясь с кровати и с неприязнью посмотрев на Виктора.

 - Так тут единственная свободная койка, вот я и занял её, - невозмутимо сказал Виктор. С крайних верхних коек, как по команде, одновременно свесились две головы и стали с любопытством рассматривать наглого фраера.

 - Ты кто по масти? – продолжал наседать сосед, уже сидя на койке и явно настраиваясь на конфликт. – Может мне западло с тобой рядом находиться.

 - Ну, так закажи себе отдельный номер-люкс, - усмехнулся Виктор, продолжая, как ни в чём не бывало лежать на койке.

 - Это вы, суки позорные, заказываете себе номера-люкс за границей, а мы здесь в коммуналках и трущобах ютимся! – закричал кто-то с верхнего яруса, перемешивая слова с отборной бранью. - Богатеи, твари...ненавижу вас...

 - Чего это с ним? – с равнодушным видом спросил Виктор соседа. – Ты, случайно, не знаешь?

 - А хрен его знает, - усмехнулся сосед. Внимательно присматриваясь к Виктору. Его озадачил невозмутимый вид новичка, который вёл себя так, словно всю жизнь провёл в тюремных камерах. – Наверное, ты ему не понравился.

 - А я не баба и не пидар, чтобы кому-то нравиться, - сказал Виктор.

 - Так пидарами здесь запросто становятся, - сказала свесившаяся со второго яруса башка и радостно заржала.

 - Ты базар фильтруй, дефективный, - не меняя тембра голоса и своего положения на кровати, сказал Виктор. – А то ведь и ответить придётся.

 - Перед тобой что ли, ответить? - спросил Виктора сосед и вдруг выбросил вперёд руку, целясь новичку камеры прямо в лицо. Хотя в камере было те так уж и светло. Виктор увидел сверкнувшее жало заточки и ударом ноги выбил смертоносное оружие у нападавшего. Быстро поднявшись, Виктор неуловимым движением руки нанёс короткий удар нападавшему в горло. Тот захрипел и упав на колени в проход между коек, задёргался в судорогах. Виктор вышел из прохода между койками, и встал спиной к двери так, чтобы держать в поле зрения всю камеру. С верхнего яруса спрыгнули два молодых парня с фигурами борцов и медленно двинулись на Виктора. В руках у них тоже были заточки.

 - Да что тут у вас, арсенальная камера? – с усмешкой спросил Виктор, не выпуская из виду обоих нападавших. Теснота камеры играла ему на руку, напасть на него сразу двоим не представлялось возможным, поэтому операция была поэтапной. Сначала Виктор перехватил и вывернул руку с за точкой одному нападающему, а потом «успокоил» ударом ноги в лицо второго.

 Пришёл в себя и появился в проходе сосед по койке.

 - Ты откуда, такой крутой? – тихим голосом спросил он Виктора, всё ещё морщась от боли. – Зону топтал раньше?

 - Было дело, - нехотя сказал Виктор.

 - А чего темнил? Нам сказали, что в хату богатого лоха кинут, и что надо на него «жути нагнать». Выходит, что мы на нормального пацана бочку покатили и ментам на руку сыграли?

 - Выходит, что так, - пожал плечами Виктор.

 - Вот падлы, - покачал головой сосед и хотел сплюнуть на пол, но во время вспомнил, что плевать на пол в хате нельзя, витиевато выматерился. - Я откликаюсь на Лешего, а ты?

 - А я на своё имя, - секунду подумав, сказал Виктор, решив не раскрывать перед мало знакомым сокамерником свою былую кличку. – Меня зовут Виктор.

   - Не хочешь светить своё погоняло? – криво усмехнулся Леший. – Всё равно узнаю, ведь на тюрьме, как и на зоне, почта работает лучше, чем на воле.

 - Узнавай, если тебе это надо, - пожал плечами Виктор и поняв, что конфликт полностью исчерпан, направился на своё место и вновь вытянулся во весь рост на койке, устало закрыл глаза. Арест, и заключение его под стражу, а потом препровождение в следственный изолятор, оказались для него полной неожиданностью.

 «С чьей же это подачи я загораю здесь?» - думал он, перебирая в мыслях все возможные варианты и мучительно выискивая ответ на свой же вопрос. – «Наверняка это Литвиненко побеспокоился, но как это ему удалось? Ведь про увод денег от налогов знали всего несколько человек. Так кто же оказался «кротом» в моей фирме?»

 ...Наступили четвёртые сутки пребывания Виктора в камере следственного изолятора, и снова никто не вызвал его для допроса. Всё это очень походило на психологический прессинг. Похоже, кто-то сознательно пытается выбить его из колеи, лишить воли и заставить мечтать о любом способе, вновь обрести свободу. Виктор уже перестал тешить себя мыслью о досадном недоразумении. Он уже не сомневался в том, что всё, произошедшее с ним не только не случайность и не в горячке реализованное кем-то желание повозить его мордой об стол, а тщательно спланированная акция на его уничтожение. Официальное обращение, написанное Виктором в адрес следователя, дало результат только через два дня, но это был не тот результат, на который он рассчитывал. Завозился ключ в замке, загремел отодвигаемый засов, и дверь в камеру открылась.

 - Ну, наконец-то хоть увижу своего следователя, - подумал Виктор, вставая со скамьи и направляясь к выходу.

 Не очень молодая, довольно симпатичная женщина-контролёр, посмотрела на Виктора долгим, внимательным взглядом, потом опустила глаза и сказала, что его вызывают не к следователю, а в оперативную часть для беседы.

 - Это ещё для чего? – удивлённо спросил Виктор, но женщина ничего не ответила ему, молча закрыла камеру и приказала идти вперёд.

 Остановившись у двери кабинета опера, женщина тихо сказала ему в спину: - Вы там это...поаккуратнее разговаривайте с Иваном Фёдоровичем. Виктор резко обернулся и посмотрел на женщину. Взгляд её был слегка смущён и встревожен.

 - Спасибо за предупреждение, - тихо сказал Виктор. – Вы замечательная женщина, и форма вам к лицу. Женщина смутилась ещё больше и, не поднимая глаз, постучала в дверь кабинета.

 Тюремный опер, немолодой уже, сухощавый майор, вышел из-за стола и пожал вошедшему Виктору, руку.

 - Прошу садиться, Виктор Сергеевич, – предложил опер и жестом указал на стул. Видимо майор решил придать беседе доброжелательный тон.

 Как человек сведущий в тюремных традициях, всё-таки имея за плечами срок, Виктор знал: для беседы в оперчасть периодически приглашают практически всех обитателей следственного изолятора. Хотя бы для того, чтобы сбить с толку и скрыть от контингента тех, кто сотрудничает с администрацией, а, попросту говоря – стучит на сокамерников. «Наседки» есть почти в каждой камере, но распознать их порой бывает очень трудно, почти невозможно.

 - Виктор Сергеевич, мы оба понимаем, что вы у нас надолго не задержитесь, и пассажир вы нетипичный для здешнего контингента, но я обязан выслушать ваши жалобы, если таковые есть, а так же услышать пожелания, если и такие у вас имеются.

 - Если у меня и есть жалобы или пожелания, то они не в ваш адрес, - сказал Виктор.

 - Понимаю, вас угнетает бездействие следствия, - сочувственно вздохнул опер. – Но должен вам заметить, что по закону, у следователя есть десять дней с момента доставки вас в наше учреждение. Так что – не обессудьте. А что вы скажете о бытовых условиях содержания в камере? Есть какие-то пожелания? Сейчас совсем другие времена настали, и человек состоятельный вполне может позволить себе иметь в камере и телевизор, и холодильник, даже евроремонт можно сделать в камере.

 - Евроремонт в камере делать не надо. Я не собираюсь обустраиваться здесь надолго. А вот переселиться в одиночную камеру я бы не отказался.

 - А что в общей камере вас не устраивает? Есть проблемы с контингентом?

 - Нет никаких проблем, просто я люблю тишину и одиночество, тогда мне лучше думается, а подумать мне, как вы догадываетесь, есть о чём.

 - Действительно, подумать вам есть о чём. Хорошо, я дам команду, чтобы вас отвели в одиночную камеру, кстати, в этой камере, год назад сделали капитальный ремонт, конечно не евроремонт, но достаточно хороший. Тогда у нас отдыхал один, тоже очень богатый "пассажир", так вот он рассказывал, что волею случая, довелось ему провести несколько месяцев в тюрьме за границей, в частности – в Швеции. Он рассказывал поразительные вещи: там задержанному предлагают на выбор постельное бельё, белое или цветное. Предлагают на выбор камеру и даже сокамерников. Представляете, там пятиразовый «шведский» стол, Интернет, спортивный зал и даже женщин определённого поведения - и всё за счёт заведения. Но, до шведского уровня нам ещё далеко, но хотелось бы хоть как-то благоустроить наше учреждение, - с сожалением вздохнул опер. – Кстати, тот богатый сиделец спонсировал нашему учреждению энную сумму денег, и после отсидки, до сих пор не забывает нас.

 - Это по его просьбе отремонтировали камеру?

 - Скажем так - при его финансовой поддержке.

 - Находясь здесь, я даже рубля не могу снять со своих счетов, тем более, что они наверняка заблокированы, - сказал Виктор, догадавшись, куда клонит опер. – Если посодействуете открыть хотя бы некоторые счета, тогда и я мог бы стать вашим спонсором.

 - К сожалению, это не в моей компетенции, - вздохнул опер, и Виктор увидел, что сожаления по этому поводу у майора вполне искренние...

 ...И опять Виктор шёл по длинному коридору СИЗО в сопровождении женщины-контролёра, только теперь она конвоировала его обратно в камеру.

 - Вы каждый день дежурите? – спросил Виктор и попытался оглянуться.

 - Разговаривать и оборачиваться нельзя, - строго сказала контролёр и слегка замедлила шаги, разрывая расстояние между ней и арестованным. Виктор опустил голову и больше не проронил ни слова.

 - Лицом к стене, - приказала контролёр, останавливаясь возле дверей камеры и забренчала связкой ключей. И это приказание Виктор выполнил молча.

 - Заходим в камеру, - сказала женщина-контролёр и захлопнув за ним дверь, закрыла её на замок, потом открыла «кормушку» и тихо сказала: - «Я дежурю через сутки», и тут же захлопнула «кормушку».

 - Через сутки, - машинально повторил за ней Виктор, и медленно опустившись на скамью, задумался.

 «Видимо я на долго застрял здесь, если опер предлагает сделать мою камеру немного благоустроенней и уютней, наверняка он что-то знает такое, что неведомо мне. Неужели я действительно надолго становлюсь здесь пассажиром? Так, спокойно, надо что-то делать, надо подключать рычаг Архимеда, только мне не надо переворачивать землю, мне надо только перевернуть этот следственный изолятор, а перевернуть его можно только одним рычагом – денежным. Значит надо искать того, кто сможет выкупить меня отсюда, за любые бабки, я потом всё верну с процентами, только свалить бы отсюда».

 Мысленные рассуждения Виктора прервал стук открываемой «кормушки».

 - Виктор Сергеевич, может у вас сигареты кончились, так я могу поделиться, - сказала женщина-контролёр, протягивая ему начатую пачку. – Я всё-равно скоро сменяюсь, так что обойдусь без курева.

 - Благодарю, - сказал Виктор, подходя к окошку и взяв пачку, погладил протянувшую её руку. – У меня как раз свои кончились.

 Женщина выдернула свою руку из его руки и захлопнув окошко для раздачи пищи, прижалась спиной к стене и закрыла глаза. Грудь её поднималась и опускалась, она прерывисто дышала и беззвучно что-то шептала побелевшими губами. Вспомнились и замелькали перед глазами кадры фильма «Тюремный роман», о любви следователя прокуратуры и осужденного бандита.

 - Нет...нет...ни за что...я же не сумасшедшая, запретный плод всегда сладок, - прошептала женщина-контролёр, не открывая глаз и всё ещё прижимаясь спиной к стене. - Но Боже, как же он красив!

 - Светлана Георгиевна, ты чего не выспалась? - раздался рядом мужской голос и женщина-контролёр вздрогнула и открыла глаза.

 - Да...вчера дети...у меня же их четверо, - смущённо улыбнулась женщина. - То с одним провозищься, то с другим уроки...поздно легла. Знаете, как это тяжело одинокой женщине одной управляться?

 - Я понимаю, но работа есть работа...

 - Извените, товарищ капитан, больше не повторится.

 - Да я так просто, для порядка, - махнул рукой капитан, с повязкой дежурного на рукаве, и пошёл дальше.

 - Да, тяжело и тоскливо жить одинокой сорокавосьмилетней женщине, если она уже позабыла, когда в последний раз обнимала и целовала мужское тело, - тихо прошептала женщина-контролёр и постояв ещё несколько минут у двери камеры, за которой находился понравившийся ей мужчина, вздохнула и медленно пошла по коридору останавливаясь напротив каждой камеры, прислушиваясь к доносившимся из камер звукам и открывая небольшое, застеклённое смотровое окошко, прижималась к нему глазом...