...Литвиненко сидел в кресле в своём кабинете, и нетерпеливо посматривая на часы, улыбался своим мыслям. Как он и предполагал, на следующий день после ареста Виктора Крутова, ему позвонила госпожа Коэн и попросила о встрече. И вот, буквально через пять минут, эта встреча должна состояться. Но женщины, как известно, любят опаздывать, и Литвиненко приготовился ждать ещё лишних несколько минут, но к своему великому удивлению, ровно в назначенный срок, в дверь кабинета постучалась секретарша и доложила, что в приёмной ожидает аудиенции госпожа Коэн.

  - Пусть войдёт, - сказал Литвиненко и, посмотрев на своё отражение в полированной поверхности стола, несколько раз провёл рукой по волосам, приглаживая их. Он вдруг с удивлением обнаружил, что волнуется. С чего бы это?

 Секретарша исчезла и через секунду в дверном проёме появилась Ципора и неторопливой походкой направилась к столу. Широко улыбаясь, Литвиненко поднялся со своего кресла и направился навстречу даме.

 - Литвиненко, - представился он, задерживая ладонь женщины в своих руках. – Меня зовут Константин Дмитриевич.

 - Меня зовут Ципора Коэн, - сказала посетительница, высвобождая руку, не дожидаясь, когда хозяин кабинета прикоснётся к ней губами, что тот как раз и собирался сделать.

 - У Вас очень красивое имя, - сказал Литвиненко, улыбаясь самой подкупающей из своих улыбок.

 - Это еврейское имя, - сказала Ципора, присаживаясь в предложенное ей кресло, стоявшее в глубине кабинета под развесистым огромным фикусом.

 Литвиненко сел напротив неё, точно в такое же кресло. Их разделял только небольшой столик, на котором стояла бутылка дорогого коньяка, две небольшие коньячные рюмки, блюдце с нарезанным дольками лимоном, и открытая коробка шоколадных конфет «Ассорти».

 - Я очень рад нашей встрече, уважаемая госпожа Коэн. Предлагаю выпить на брудершафт за наше знакомство по рюмочке коньяка.

 - Я не пью коньяк, и вообще пришла к вам не знакомиться, а по делу, - сухо сказала Ципора, сразу давая понять хозяину кабинета, что флиртовать с ним не входит в её планы.

 «А ты оказывается с норовом», - разочарованно подумал Литвиненко и стал откровенно беззастенчиво рассматривать сидевшую напротив него женщину. До этого он видел Ципору всего один раз, когда приезжал в офис металлургического комбината. Она находилась в кабинете генерального директора вместе с хозяином комбината – Крутовым, и тогда они были едва представлены друг другу. Но именно тогда Литвиненко обратил внимание на крутые бёдра округлый зад, и большую грудь молодой женщины. Сейчас, как и тогда, он ещё не мог определить для себя окончательно, нравится ли ему эта женщина, или нет. В обычных условиях он, наверное, не стал бы так сильно добиваться её расположения и не пытался бы затащить её в постель, но сейчас ему представлялся случай ещё раз нагадить Виктору Крутову, предполагая, что в данный момент это его женщина. Упустить такой шанс он просто не мог. Заглянув Ципоре в глаза, Литвиненко с удовлетворением заметил застывшую в них печаль и еле сдерживаемые слёзы.

   «Наверняка все ночи напролёт ревела», - подумал он, точно определив причину припухлости и покраснения глаз, а вслух сказал: - Очень жаль, что вы отказываетесь от предложенной вам дружбы. Друзей надо приобретать, а не избавляться от них.

 - Но я действительно не пью коньяк, - желая немного смягчить свой отказ, сказала Ципора. – Не обижайтесь, мне сегодня ещё предстоят деловые встречи с руководителями комбината. Вот только Виктор Сергеевич не будет присутствовать на этой встрече.

 - Я знаю о той неприятности, которая приключилась с Виктором Сергеевичем, - сочувственно покачал головой Литвиненко и тяжело вздохнул. – У комбината сейчас наступили не лучшие времена. В такой момент обычно умные люди стараются обзавестись поддержкой влиятельных людей, а вы наоборот, пытаетесь создать вокруг себя вакуум. Недальновидная политика с вашей стороны...

 - Я не отказываюсь от дружбы, если она искренняя, и хочу иметь в этой стране как можно больше друзей.

 - А вино вы пьёте? – спросил Литвиненко и по растерянному взгляду женщины понял, что этот вопрос застал её врасплох.

 - Вино? Иногда пью, но, как я уже только что вам сказала, мне сегодня ещё надо вернуться в офис комбината.

 - У нас в России есть такая поговорка: "Работа не волк, в лес не убежит", - засмеялся Литвиненко и, поднявшись с кресла, подошёл к холодильнику, достал оттуда бутылку марочного вина, из серванта достал бокал, вернулся к столику и наполнил бокал вином.

 - Я, кажется, ясно вам сказала, что не буду с вами пить, - нахмурилась Ципора, до этого молча наблюдая за действиями Литвиненко. Беспардонность хозяина кабинета её возмутила.

 - Зря вы идёте со мной на конфронтацию, - сделав скорбное лицо, сказал Литвиненко, отставляя в сторону наполненный вином бокал.

 - Я вы ведите себя прилично, и никакой конфронтации у нас с вами не будет.  Так вы выслушаете меня?

 - Да, я готов вас внимательно выслушать, - улыбнулся Литвиненко. – Так что привело вас в мой кабинет?

 - Виктора Сергеевича арестовали, посодействуйте, чтобы его отпустили. Произошла чудовищная ошибка.

 - А у меня другие сведения, - вздохнув, сказал Литвиненко. – Это не ошибка, а преступление.

 - B чём его обвиняют?

 - В укрывательстве от государства сверхприбыли и неуплаты в государственную казну налогов с этой прибыли.

 - Нет, это не так, все финансовые операции предприятия, которым руководит господин Крутов, вполне законные.

 - Я не следователь, мне не надо объяснять суть дела, - усмехнулся Литвиненко. – Я только наместник царя в регионе, но в моей власти ужесточить или облегчить участь заключённых, и даже посодействовать об их освобождении под подписку о невыезде.

 - Так сделайте это. Посодействуйте в освобождении Виктора Сергеевича.

 - Я так понимаю, что это и есть цель вашего визита ко мне?

 - Да. Именно об этом я и пришла просить вас.

 - Госпожа Коэн, а какие у вас отношения с Виктором Сергеевичем?

 - Что вы имеете в виду?

 - Вы с ним спите?

 - А вы всем женщинам задаёте такие бесцеремонные вопросы? – смутившись и слегка покраснев, спросила Ципора.

 - Нет, только тем, которым от меня что-то нужно, и которые ради достижения своей цели готовы на многое. Многие женщины, ради спасения любимого, готовы пожертвовать собой. Так может, всё-таки, договоримся? - спросил хозяин кабинета и, присев перед Ципорой на корточки, положил ладони на её колени.

 - С вами? Никогда, - смерив хозяина кабинета презрительным взглядом, сказала Ципора. - Сейчас же уберите руки с моих колен.

 - Не хотите вы помочь Виктору Сергеевичу, - вздохнул Литвиненко и, поднявшись, с сожалением посмотрел на Ципору. – Мне очень жаль.

 - Я обязательно помогу ему, но не таким способом. Неужели вы могли подумать, что я соглашусь на ваши условия?

 - Я здесь Бог и царь, и всё власть сосредоточена в моих руках.  Так что, госпожа Коэн, все ваши хлопоты, в обход меня, будут пустыми. У вас нет выбора, потому что другим способом вы ничего не добьётесь.

 - Вы не царь, вы наместник царя, а ваш царь сидит в Москве. Я поеду к нему и добьюсь аудиенции у Президента, - сказала Ципора и, поднявшись с кресла, направилась к двери.

 - И вы думаете, что вам это удастся? – искренне удивился Литвиненко, зная о том, как трудно попасть на приём к Президенту простому смертному. – Желаю вам удачи.

 Ципора молча проследовала до двери.

 - А может, всё-таки согласитесь на моё предложение? – бросил  вдогонку Литвиненко, не сводя глаз с её необъятных бёдер.

 Вместо ответа, Ципора показала ему вытянутый средний палец руки и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.

 - Ах ты, сучка жидовская! – крикнул, оскорблённый этим красноречивым и понятным в любой точке земного шара жестом, Литвиненко уже в закрытую дверь и грубо выматерившись, схватил трубку телефонного аппарата...

 ... - Константин Дмитриевич, ты извини меня, но то, о чём ты просишь – невыполнимо.

 - Почему?

 - Потому что, она гражданка иностранного государства.

 - А что, мало граждан иностранного государства сидят у нас в тюрьмах? Ты же сам говорил, что посадить можно любого человека.

 - Здесь особый случай. Мало того, что она представитель зарубежного бизнеса в нашей стране, она, оказывается, ещё и племянница израильского консула, и сейчас эта девица направляется в Москву к своему дядюшке. Ты представляешь, какую кашу она может там заварить? Я на сто процентов уверен, что она, через своего дядю  добьётся аудиенции у Ельцина, а тот, ты сам знаешь, мужик крутой и горой стоит за тех бизнесменов, которые поднимают экономику на Урале и в Сибири.

 - Знаю, - недовольно поморщился Литвиненко. – Он же с Урала.

 - Да, только к нему это летучее выражение - «Ты что, с Урала»? - не подходит. Он не дурак и не простачок, а свой Свердловск, то есть – Екатеринбург, любит и лелеет, как любимую женщину. А чего ты так ополчился на эту особу?

 - Она оскорбила меня. Представляешь? Оскорбила представителя власти…

 - Чем же это? Не дала, что ли?

 - Не в этом дело, - недовольно буркнул Литвиненко, которому не очень понравилось напоминание о его фиаско. – Она может спутать мне все карты в игре против Крутова. Я даже не предполагал, что она окажется такой стойкой и не проутюжит своей большой задницей мой диван.

 - А хотелось?

 - Не буду скрывать, было у меня такое желание, а теперь оно возросло во сто крат. Меня задело то, что она единственная из посетительниц, которая не отметилась на диване в моём кабинете. А вообще мне нравятся умные и неуступчивые женщины, хочется именно в борьбе овладеть такой женщиной и только тогда это можно считать победой. А эти куклы, которые сами раздвигают ноги только от одного взгляда на них, мне уже порядком надоели. С ними не испытываешь никакого морального удовольствия, кроме одного - наставляешь рога их дебильным мужьям. А израильтянка оказалась не такой. Не захотела лечь под меня, да ещё и показала на прощание мне... Ну, ничего, у меня ещё есть в запасе время. Этот палец не она мне, а я ей засуну в задницу.

 - Какой палец?

 - Да, это я так, образно выражаюсь, - поморщившись, как от зубной боли, сказал Литвиненко. – Ладно, хрен с ней, с этой жидовкой, пусть катится отсюда в свой Израиль.