— Брр, — Эриан поежилась под серым балахоном. — Что-то сегодня ночь совсем холодна, — она зябко повела плечами.

— Староверы говорят, что в такие ночи как эта сам Безликий приходит на землю, чтобы забрать души казненных людей, — Адель шла позади Эриан и тоже ежилась от холода ночи.

В троем они шли через вишневый сад прямо к центральной площади королевского двора, где несколько часов назад соорудили эшафот.

— Что мне надлежит сказать приговоренным? — растерялась Эриан.

— Спроси у них, каким богам они молятся, попроси за них и за их грехи прощения. Затем спроси, желают ли они облегчить душу и что нибудь рассказать и спроси их последнее слово. Это все, что от тебя требуется, — пояснил Фэллан на ходу, даже не обернувшись.

— Ты точно готова? — забеспокоилась Адель.

— Нет, но выбора у меня нет.

Фэллан скрипнул зубами, услышав ее ответ. Его душу раздирало поганое чувство, что он собственноручно заставляет эту прекрасную девушку совершать такое. Но выхода и правда не было, и он всей душой и сердцем надеялся, что Эриан повлияет на ход дела и узнает у них на смертном одре, чем отравили Люта. Это был их последний шанс спасти ему жизнь! А между делом, доносящийся гул голосов, все нарастал с каждым их шагом. И вот вишневые деревья расступились, являя ихнему взору королевскую площадь, забитую людьми. Наверное, весь королевской двор собрался здесь в эту ночь, ведь, как и суд, казнь была показательной. А в центре на два метра возвышался деревянный эшафот с четырьмя людьми, с затянутыми петлями на шеях.

Завидев их, задние ряды начали расступаться, пропуская их вперед, где собрались высшие рода королевства, а также семейство Равид и Кристабард. Они шли, не обращая внимания ни на кого, а за их спинами доносились удивленные и восторженные шепотки, — что… эта девочка будет принимать покаяние… Вот это да, невероятно смелая девушка…

— Господин Равид, госпожа Равид, господин Кристабард, госпожа Кристабард, — Эриан поклонилась, соблюдая правила этикета даже здесь, хотя в этом наряде она выглядела нелепо.

— Молодец девочка моя, — похвалил ее граф Маер. — Ступай, без тебя не имеют права начинать, — граф кивнул головой в сторону эшафота.

«Что же граф Маер, вы сделали свой ход, теперь пожинаете плоды», — подумала Эриан, увидев его хищный взгляд, которым он обвел толпу.

Эриан еще раз поклонилась и направилась к ступеням эшафота, но как только она ступила на первую ступень, толпа восторженно ахнула.

«Любуйтесь господа и дамы!», — Эриан с трудом передвигала одеревеневшие ноги.

Как только она поднялась, заиграла барабанная дробь, и с другой стороны поднялся королевский писарь, чтобы огласить приговор.

— Властью данной мне ее королевским величеством, — заговорил он громко, как только стихли барабаны, — я объявляю решение открытого королевского суда, — Маркиз Соровлас развернул свиток и принялся читать. — За попытку убийства барона Люта Кристабарда, за сговор с некими лицами, которые обвиненные отказались назвать, за измену короне — королевский суд приговаривает: главу рода и дома Велмера де Виль, его супругу Герту де Виль, их старшего сына Оливера де Виль, их дочь Сильгерию де Виль к смертной казни через повешенье! Приговор привести в исполнение в полночь сего дня! — королевский писарь свернул свиток, поклонился и ушел под барабанную дробь с эшафота.

«Приговор вынесен, теперь моя очередь», — подумала Эриан и подошла к главе рода. Господин Вилерма де Виль, каким богам вы молитесь? — слова давались ей с трудом, но голос не дрожал.

— Будь ты проклята грязная тварь! — Вилерма сплюнул ей под ноги.

— Желаете облегчить душу? — Эриан не обратила внимание на его выходу.

— Пшла ты Равидская подстилка!

— Как вам будет угодно господин, — ей пришлось терпеть все эти унижения и не обращать на них внимания. Сейчас от ее поведения, от ее сдержанности и доброты зависла жизнь барона. — Я помолюсь за вашу грешную душу перед богами старыми и новыми.

Толпа людей наблюдала за разворачивающимися событиями, затаив дыхание. Однажды Эриан уже доводилось видеть казнь, и она прекрасно знала, как в большинстве своем приговоренные относились к исповедникам. И сейчас она старалась сохранить все свое достоинство.

— Госпожа Герта, каким богам молитесь вы? — Эриан подошла к ней и чуть не упала под ее гневным взглядом.

— Мои боги меня давно простили за содеянное, — первая леди дома де Виль с вызовом выкрикнула эти слова.

Эриан устало вздохнула, — да будет так! Желаете ли вы облегчить душу?

— Я желаю вам, вашему роду и этому падонку Люту в аду гореть! — она гордо вскинула голову и замолчала.

— Оливер де Виль, а каким богам молитесь вы?

Оливер, молодой человек старше ее лет на пять, даже не удостоил ее ответом. Он просто молчал и все.

— Я помолюсь за вашу грешную душу перед богами старыми и новыми, — ответила Эриан Гантмарк на его молчание и тут она услышала громкий, женский плачь.

— Я не виновата, — разрыдалась Сильгерия де Виль, черноволосая девушка лет двадцати. — Я ни чего не знала о сговоре и не участвовала в попытке убийства! — огромные жгучие слезы катились по ее щекам. — Прошу пощадите, — взмолилась она.

Как же Эриан хотела закричать вместе с ней, остановить все это! Как же она хотела, чтобы Фэллан был с ней рядом и прекратил весь этот абсурд! Но она не могла, не мог да, наверное, и не хотел он.

— Каким богам молитесь вы Сильгерия де Виль? — голос Эриан звучал совсем не живым.

— Спаситель бог единственный и настоящий! Он примет меня в свое царствие? — слезно проговорила она.

— Да, дитя мое он примет тебя и твою чистую душу, — Эриан вспомнила теплые слова священника. — Желаешь ли ты облегчить душу и покаяться?

— Да, желаю! Я прошу прощения за свою семью, пусть господь смилуется над ними. Я прошу прощения за грехи нашей семьи у всех здесь присутствующих. Я, правда, ни чего не знала! — Сильгерия де Виль вконец разрыдалась и попросту уронила голову.

— Да будет так и пусть Спаситель смилуется над твоей душой. Отныне и вовеки веков я, нареченная церковной властью, прощаю твои грехи прошлого и настоящего, — Эриан окропила ее из флакончика святой водой и трижды перекрестила.

— Спасибо вам госпожа за вашу милость, — Сильгерия перестала плакать и все ее эмоции исчезли. Осталась только одна отрешенность.

Вновь заиграла барабанная дробь, и Эриан покинула эшафот. Ноги ее подкашивались, когда она спускалась по деревянной лестнице. Ей хотелось рыдать и плакать, забыть эту ночь как страшный сон. Глазами она искала поддержку в толпе людей, но почему-то все кроме Адель смотрели на приговоренных. И тут она увидела Мериона. Ей хотелось подбежать, прижаться к его груди и заплакать, но вместо этого Эриан просто подошла и встала рядом с ним, стараясь чтобы, ни кто из присутствующих не видел ее страха!

Звуки барабана стихли, и в абсолютной тишине на эшафот поднялся огромный мужчина в черной маске и с голым торсом. Один его вид внушал страх и неподдельный ужас. Огромный, словно скала, с рельефными мускулами и мрачный как грозовая туча. Он встал у рычага, что открывает люки под ногами приговоренных, схватился за него гигантскими ручищами и стал ждать.

Заиграла барабанная дробь. В этот миг сердце Эриан замерло и пропустило несколько ударов, а потом начало колотиться, словно желая вырваться из груди! И вот все звуки разом стихли, а палач дернул за рычаг. Дальнейшего Эриан не видела, она резко отвернулась и вжалась в грудь Мериона с такой силой, словно желала раствориться в нем. И тут толпа ахнула, пораженная зрелищем казни. Мерион нежно прижал ее голову к себе и прошептал, — я с тобой!

— Уведи меня отсюда, прошу тебя, — она подняла голову, и взгляд ее был полон слез.

Мерион обнял ее за плечи и повел Эриан сквозь толпу, не произнося ни единого слова. Он понимал, что все слова сейчас бесполезны, и все, что ей надо — это крепкая рука друга! Вместе они быстро миновали королевский двор и оказались в мрачном дворце, ведь свечи были почти все погашены в этот день.

— Ты хочешь, чтобы я остался? — тихо спросил он.

— Да, — ответила она также тихо, — ты мне нужен!

— Идем, я знаю средство от печали и тоски, — Мерион взял ее за руку и повел в гостиную. Там он взял бутылку красного, крепленого вина и протянул ей.

— Пей! Так легче будет.

Эриан сорвала восковую пробку и отпила прямо из горлышка бутылки. По горлу, вниз живота потекла горячащая жидкость, а на душе стало чуточку легче.

Идем, в твою комнату, я разожгу камин, — Мерион вновь взял ее за руку и повел на второй этаж. Но там, в коридоре, уже почти у самой комнаты ее окликнул запыхавшийся Фэллан, а рядом с ним была Адель.

— Эриан, постой, прости меня, — он хотел подбежать к ней, но Мерион преградил ему путь.

— Да как вообще ты смеешь показываться ей на глаза! — взревел он, а в руках у него зажглось пламя. Сейчас этот юноша готов был испепелить его дотла.

— Мер постой, дай ему сказать, — Адель стояла неподвижно, ее голос дрожал, а по щекам текли слезы.

Мерион усилием воли погасил пламя в руках и отступил в сторону. Фэллан сделал несколько робких шагов и опустился перед ней на колени. Его голос тоже стал дрожать, — прости меня, если сможешь. Я сотворил ужасный поступок, и мне нет оправдания, — он обнял ее за талию и прижался лбом к ее животу. — Можешь ненавидеть меня за то, что я сделал, но я хочу просить тебя лишь об одном. Пожалуйста, я умоляю тебя, отпусти его! Скорее всего Лют не переживет эту ночь и пришла пора с ним проститься. Наверное, он бы хотел, чтобы это была именно ты, кто отпустит его в мир иной! — Фэллан поднял на нее глаза полные жгучих слез. Он еле держался, чтобы не заплакать. Он потерял лучшего друга навсегда!

— Все в порядке Фэллан, — Эриан положила ему руку на голову. — Я тебя прощаю и я понимаю, что использовать меня было единственным, последним шансом, — она отхлебнула еще вина. — Идем!

Во мраке ночи они миновали темный и длинный коридор в полном молчании. Слова были уже не нужны. Всех их объединяло общее горе. Они вошли в комнату Люта и замерли на пороге. Полумрак скрывал его исхудавшее тело и медленно вздымающуюся грудь. Эриан подошла к кровати и опустилась на колени. Она старалась не смотреть на его бледное, иссеченное морщинами лицо. Затем Эриан взяла его сухую ладонь и стала молиться.

— Господь наш Спаситель, мы смиренно просим принять душу нашего друга в царствие свое, — к Эриан подошли Фэллан и Адель, и тоже опустились на колени. Мерион остался позади. — Прими, Господи, раба Своего в месте спасения, на которое он надеется по милосердию Твоему, — Эриан продолжала молиться, а по ее щекам текли слезы. Плакала и Адель, уронив голову на тело Люта. И даже по лицу Фэллана текли скупые, мужские слезы. — Да приведёт тебя ангел небесный, Сын Спасителя нашего, в рай, и да причислит тебя Пастырь истинный к овцам Своим. Да отпустит Он тебе все прегрешения и примет тебя в число избранных Своих. Да увидишь ты лицом к лицу своего Искупителя и утешишься созерцанием Бога во веки веков. Аминь.

— Аминь, — хором повторили Фэллан, Адель и Мерион.

Эриан продолжала плакать, склонившись над телом Люта. Она подняла медальон с груди, и ей захотелось сорвать его с себя, выбросить к «чертовой матери» и больше ни когда его не видеть, а еще лучше ни когда не становиться наследницей Эдилин Гантмарк.

Жгучие слезы бессилия закапали на медальон, попали на голубой сапфир, и вдруг, неожиданно он начал светиться. Сперва голубым цветом, затем камень окрасился в кроваво-красный цвет и засиял так ярко, что немного ослепил глаза.

— Этого не может быть! — воскликнул Мерион. — Я… я видел его в своем видении, когда был первый раз без сознания.

Он рванул медальон из рук Эриан, разорвал рубаху на груди Люта и прислонил камень прямо к сердцу. От хлынувшей силы комната задрожала, стены и стекла начали трескается, а от медальона заструились красные всполохи энергии. Зрелище продолжалось несколько секунд, а потом резко все стихло, только штукатурка осыпалась с потолка.

— Что это было? — Фэллан убрал руку от лица.

— Лучше взгляни, что стало! — Мерион указал на Люта Кристабарда.

Цвет его лица стал розовым, исчезли трупные пятна, дыхание нормализовалось, и даже чуть подрагивали ресницы.

— Что ты сделал? — воскликнула Адель.

— Я даже не знаю, как это сказать. Скорее всего, он полностью исцелен. Друзья мои перед вами настоящий философский камень! — Мерион свесил медальон на пальце.

— Это? — удивилась Эриан.

— Я не знаю, что сейчас произошло, но однозначно камень в твоем ожерелье, настоящее чудо алхимии.

— Но как, откуда он у меня?

— Сейчас это не важно, — Фэллан притянул к себе Мериона и Эриан и крепко обнял. Он начал плакать, но это были слезы счастья!

— Спасибо вам! — раз за разом шептал он эти слова. Адель тоже обняла их всех и стала шептать те же слова!

— Нужно срочно вызвать лекаря, — Мерион первым высвободился из объятий. — Нужно точно подтвердить мои слова. Только вот одно но… Ни кто не должен знать, что здесь произошло. Вы понимаете, какие будут последствия, если узнают, что у нас есть философский камень?

— Да, ты прав! Я скажу всем, что это была магия. Скажу, что тебе было видение, как вылечить его, а правду мы унесем с собой в могилу, — Фэллан взял медальон и передал его Эриан.

— Мер, ложись в кровать и притворись, что потерял сознание, как это уже было. Адель быстро беги за лекарем, а ты Эриан иди к себе и притворись, что тебе плохо после казни.

— Тут и притворяться нечего, до сих пор в дрожь бросает, как вспомню.

— Носи медальон, как ни в чем не бывало, так не будет подозрений. И ни слова моему отцу и ни кому вообще. Все захотят обладать такой мощью, но, ни кто не вправе, даже мы!

— Мы позже решим, что с этим делать, а сейчас за дело! — с этими словами Адель отправилась за лекарем, Мерион притворился, что потерял сознание, а Эриан ушла к себе в комнату.

Чуть позже лекарь подтвердил, что Лют Кристабард полностью здоров и попросил Фэллана удалиться и не тревожить барона. А еще примерно через час Фэллан направился к Эриан. У ее двери он замер, не решаясь войти, но потом все, же зашел. Сперва ему показалось, что Эриан спит. Он тихонечко подошел к ней и опустился на колени. Взял ее ладонь в свои руки, прижался теплыми губами и прошептал, — Спасибо тебе родная! Эриан слегка приподнялась на локотке и ответила, глядя в его большие и счастливые глаза, — Всегда!