Дневник Бенедикта, аббата Цистерианского монастиря, декабрь 1771 г.

Сегодня мы провели похороны и освящение одного из наших сыновей. Брат Синестус Тор был привезен из Бадена и оставлен на вечный покой в аббатском кладбище. Его мать заверила меня, что он получил последнее причастие, но мы с братьями все же провели дополнительные ритуалы очищения и прощения. Не могу даже думать о том, что такой мягкий Синестус, такой светлый

и наполненный надеждой, стал помощником дьявола, но есть некоторые факты, что сильно меня озадачивают, хотя, за Божьей волей, я заберу их с собой в могилу. Как так могло получится, что он умер в тот же момент, в тот же день, когда эта ведьма, Нуала Риордан, была сожжена на костре? Между ними были мили расстояния, и совершенно никакой связи. И что это за знак, обнаруженный на его плече? Его мать ничего об этом не говорила; теперь я задаюсь вопросом, видела ли она его тело вообще? Но шрам не можно объяснить иначе чем, если бы он был выжжен на его коже. Выжженная звезда в круге на его плече.

Я молюсь, что мы правильно все сделали, разрешив ему почивать в освященной земле. Да простит нас всех Господь.

 Б.

– Выпей это, – сказал Хантер, тыкая мне в застывшие руки теплый напиток. Я сделала небольшой глоток, потом закашлялась, пытаясь не выблевать его.

– Ох, – слабо произнесла я. – Это ужасно.

– Я знаю. Просто выпей. Это поможет.

Я выпила, делая маленькие глотки, и корча гримасу после каждого. Если этот напиток был магическим, почему он не мог наложить на него заклинание, чтобы он не был на вкус, как дерьмо?

Я скрутилась перед камином в доме Хантера. Он дал мне одеть вещи Скай, так как мои остались на кладбище.

Пламя трещало и шипело передо мной, но я избегала взгляда на него. Сегодня вечером я бы уже ничего не смогла бы выдержать: ни откровений, ни уроков, ни видений, ни гадания. Хотя я была закутана в одеяло,  я постоянно дрожала, и казалось, что пламя едва придает мне тепла.

Я ничего не понимала.

– Скай здесь? – пришло мне на мысль спросить.

Хантер кивнул.

– Наверху, высыпается после алкоголя. Завтра утром она, наверное, будет чувствовать себя хуже, чем ты сейчас.

– В это трудно поверить. – Каждая мышца, кость, нерв, сухожилье и хрящ болели так, как будто их разорвали. Болели даже волосы и ногти. Я боялась встать и пройтись, не говоря уже о том, чтобы вести машину. Скрипя, как старуха, я поднесла напиток до губ и снова надпила.

– Как ты там оказался? – мои слова были больше похожи на карканье.

Хантер мрачно посмотрел на меня.

– Я искал тебя. Я получил сообщение от Кьярана, что ты в опасности.

Кьяран. Даже не знаю, почему я удивилась.

– Как вы знали, где я? Как у Эойф получилось появиться чуть ли не в последнюю минуту?

– Мы гадали, – ответил Хантер. – Кьяран закрыл себя от нас, но ты нет. Кьяран хотел, чтобы мы искали тебя. Он хотел, чтобы я оказался на твоем пути, когда ты изменила форму. Он испытывал тебя.

Я вздрогнула от мысли о том, что я едва не сделала с Хантером. Потом, обдумав слова Хантера, я нахмурилась.

– Я закрыла себя. Я покрыла себя защитными заклинаниями, заклинаниями, которые бы не разрешили никому найти меня без моего разрешения.

Мгновение Хантер  выглядел неуютно, и я подумала: «О, мой Бог, он мне врет».

– На тебе есть наблюдательный знак, – ответил он и облегченно выдохнул, как будто рад тому, что я наконец-то узнала.

– Прости, что? – я едва не уронила свою кружку.

– На тебе есть наблюдательный знак, – он был явно смущен. – С тех пор, как Эойф учила тебя защитных заклинаний. Во время одного из уроков она наложила его на тебя.

Я уставилась на него.

– Нам нужно было знать, где ты, с кем ты. Ты неопытная, любимая, и это делает тебя хорошей целью. Любая темная ведьма, кто знает это, опасна для тебя. А у этой миссии не было вообще ничего безопасного.

Если бы этот разговор происходил до того, как Эойф прибыла в город, я бы рвала и метала. Но после того, через что я прошла, все, что я знала и чувствовала, было размытое чувство благодарности. Я вздохнула и пробормотала:

– Сними его.

– Хорошо, – пообещал Хантер.

Я посмотрела на темное дно своей кружки.

– Кажется, я провалилась. Я ничего не узнала о времени темной волны, о заклинании или о чем-то другом. Я приговорила Элис и Старлокет к смерти. – Глаза защипало, и я знала, что скоро появятся слезы.

– Нет, Морган, – произнес Хантер, гладя меня по колену через одеяло. – Ты позвала сюда Киллиана и Кьярана. Они знали, что мы здесь, что мы в полной готовности. И тебе нужно помнить, что ты и так очень хорошо справилась, чтобы тебя не убили.

– О Боже, – застонала я и покачала головой. – По крайне мере я поставила на него наблюдательный знак.

– Что? Поставила? – недоверчиво спросил Хантер. – Когда?

– Как раз тогда, когда мы превращались, меняли форму, Я выдохнула заклинание ему на шерсть и нарисовала знак на его шее. Ну, вообще-то, это наверняка бесполезно. Когда он превратится назад…

– Он все еще останется на нем, – закончил за меня Хантер, на его лице появилась огромная улыбка. – О, Богиня, Морган! Совет будет в восторге, когда услышит об этом. Это лучшая новость из всех, что я получал за последнее время. – Он наклонился и поцеловал меня в щеку и в лоб. – Морган, думаю, у твоей миссии был ошеломительный успех. Ты наложила на Кьярана наблюдательный знак, и мы все живы, не ранены… – Хантер взял меня за свободную руку и поцеловал ее, ободряюще смотря на меня. Я не знала, как ответить.

Правду говоря, его радость не сильно мне передалась. Я поставила предательский знак на своего биологического отца. А он ведь сделал мне такой подарок… на мгновение я вспомнила, какого это – бежать по лесу на четырех лапах, и я закрыла глаза.

И тут я вспомнила… Я узнала его истинное имя. То, что может, дать мне полную власть над моим отцом, над одной из самых темных ведьм, что когда-либо существовали. От мысли об использовании его мой желудок сжался. «Пока, – подумала я, – я буду хранить этот секрет».  Я не расскажу об этом совету – не скажу даже Хантеру. Если будет необходимо, я смогу использовать его. Но я не хотела никому давать силу уничтожить моего биологического отца. Я просто не могла.

– Он хотел, чтобы ты убила меня, – мягко сказал он, как будто читал мои мысли. Он обнял меня, и я почувствовала, как его тепло просачивается сквозь одеяло. – Если бы ты убила, стало бы на одного сиккера меньше – и ты бы потеряла своего муирн-беата-дан. Это привязало бы тебя к нему так, как бы никогда не привязала любовь. 

Я вздрогнула от мысли, что могу потерять Хантера.

– Я начинала о нем заботиться, – призналась я.

– Я знаю, – ответил он. – А как же иначе? Он твой настоящий отец. И я думаю, что его чувства к тебе были искренними. Несмотря ни на что, я верю в это.

Тут я снова начала беззвучно плакать, слезы капали из моих глаз и горячими дорожками текли по моим щекам. У меня не было сил рыдать, в любом случае, это было бы больно.

– Я с тобой, – сказал Хантер, притягивая меня к себе. – Я с тобой. Ты в безопасности. Все хорошо. Все будет хорошо.

– Больше ничего никогда не будет хорошо, – дрожа, ответила я, и он начал осушать поцелуями мои слезы на щеках.

– Это не правда, – сказал он.

Я посмотрела в его зеленые глаза, глаза, что смотрела на меня, когда я была волком. И тогда я поняла: в сердце я знала, что я добрая.

– Я так тебя люблю, – произнесла я.

Он немного улыбнулся мне и прильнул ближе, закрывая мне вид на огонь. «Он собирается поцеловать меня», – подумала я, но его губы уже были на моих. Сначала легко, потом с нажимом я ответила. Постепенно я начала чувствовать, как вокруг нас возникает свет, купая нас в серебристо-белом сиянии. Я протянула руку и обвила ее вокруг его шеи, и мы уже обнимали друг друга. Наши поцелуи становились все глубже, как будто мы пытались слиться воедино после долгой разлуки. Тут внезапно все стало как в тот день в доме Бри с Киллианом: цветы разных видов, цвета, размера, падали на нас, лепестки мягко гладили кожу. Я разорвала наш поцелуй на мгновенье, оглянулась и начала смеяться. Хантер проследил за моим взглядом, и на его лице появилась широченная улыбка. Он снова поцеловал меня, его тело, прижатое к моему, успокаивало меня всю, даже мою душу. Я прижимало его так сильно, как только могла, все мои мышцы как будто кричали от боли, когда я двигалась. Но мне было уже все равно. Я снова оказалась в объятиях Хантера, и он был моим, и тогда казалось, что все будет хорошо.

Родители вернулись на следующий день, когда я, «больная», сидела дома. Я почувствовала, как их машина заехала на подъездную дорожку, и быстро провела руками по ушам, проверяя, были ли они круглыми и безволосыми, вместо заостренных и с мехом.

Осторожно спустившись вниз, я встретила их у входной двери.

– Привет, дорогая! – сказала мама, сильно обнимая меня. Я попыталась не застонать от боли; каждая клеточка моего тела до сих пор болела. Она посмотрела на свои часы и внимательнее присмотрелась к моему лицу.

– Морган! – произнес папа, прорываясь сквозь дверь с двумя чемоданами. – ты заболела?

– Ты ужасно выглядишь, – сказала мама, кладя руку мне на щеку. – У тебя температура?

– Думаю, да, – ответила я. – Я подумала, что лучше сегодня останусь дома. Это единственный день, что я пропустила школу.

– Бедняжка, – произнесла мама, и я почувствовала, как мне стало спокойнее от ее материнской заботы. – Иди, возвращайся в постель. Я принесу тебе «Тайленол» и имбирного эля.

Я едва не заплакала от счастья.

– Я рада, что вы дома, – выдавила я и направилась назад наверх к моей ожидающей кровати. Кьяран уехал, от Киллиана не было ничего слышно с тех пор, как исчез его отец, мы с Хантером снова вместе (я так считала), и мои родители были дома. Полностью новый день.

– Сегодня праздник огней, –  два дня спустя говорила Эойф на нашем круге. Она подняла белую свечу выше. – Сегодня день для новых начинаний, очищения, возрождения духа, тела, очага и дома. Мы воздаем благодарности Богини за прошлый год и снова посвящаем себя изучению и молитвам.

Элис Фернбрейк зажгла свою свечу от свечи Эойф, и обе женщины улыбнулись друг другу. Потом Элис развернулась и наклонилась, чтобы зажечь свечу Сюзанны Мэарис. Сюзанна сидела в инвалидном кресле. Огонь пошел по кругу, от свечи до свечи, от ведьмы до ведьмы.

– Благодарим, – произнесли мы, когда загорелась последняя свечка. Потом, двигаясь по часовой стрелке в большой комнате для кругов в доме Хантера и Скай, мы кидали маленькую горстку соли на пол вокруг нас. Она хрустела под ногами. Я посмотрела на лица, освещенные мягким огнем свеч. Это был вечер субботы, Имболк, 2 февраля. Для этого радостного празднования одного из четырех великих викканских саббатов Китик соединил свои силы с Старлокетом, и в этой комнате в этом году было двадцать шесть людей, очищающих себя.

После того как Элис вела молитву Бригиде – она произносила это имя как Брид – богине огня, мы расселись в большом круге. Я посмотрела на Хантера, размышляя, каким же красивым он был в свете свечей. Он довольно хорошо убедил меня в том, что раз я прошла испытание на выбор между добром и злом, нам, возможно, вполне безопасно встречаться. Теперь каждый раз, когда я смотрела на него, мое сердце начинало трепетать в груди, мне ужасно хотелось обнять его.

– Будьте благословенны, – произнес Хантер, и мы повторили за ним. – Этот радостный день, – продолжил он, – значит, начало конца зимы. Дни становятся  длиннее, солнечный свет ярче – это время возрождения.

– Да, – сказала Эойф. – Многие ведьмы в это время убирают в домах, осуществляя очищающие ритуалы и в буквальном смысле выметая всю грязь из дома.

– Это также время возрождения духа, – сказала Элис, ее мудрое лицо и темно-голубые глаза оставались спокойными. – В этот праздник я прощаю всех, кто сделал мне что-то плохое в прошлом и ищу прощения у всех, кому я сделала что-то плохое. Чтобы начать новое Колесо года с чистого листа.

Заговорила Алиса.

– Я читала о ритуале, когда ты записываешь все то, от чего хотел бы избавиться в следующем году: недостатков, проблем, забот – а потом сжигаешь этот листок.

– Мы сделаем это немного позже, – сказал Хантер. – Теперь давайте снова встанем и призовем Бога и Богиню. 

Мы все взялись за руки.

– Пусть круги Старлокета и Китика всегда будут сильны, – начал Хантер.

– Будьте благословенны, – прошептала я. Все остальные пробормотали ответы.

Как только мы начали двигаться против часовой стрелки по кругу, Хантер начал напивать низким голосом. Я не знала этой песни, но как-то поняла ее: она была о новых начинаниях, когда оставляешь тьму позади и живешь в свете. Постепенно начали петь и Элис со Скай, и тут слова тоже пришли ко мне, и я тоже начала подпевать. Энергия текла по моему телу, пока мы крутились по комнате. Меня начала наполнять радость, которою невозможно описать словами. Мы все были живы, в безопасности. Я поймал взгляд Хантера, и он улыбнулся мне. Он снова был мой. Мое тело наполнилось теплотой и энергией, и я улыбнулась в ответ.

На другой стороне круга лицо Элис превратилось в маску чистой радости. Я почувствовала волну спокойствия. Элис все еще была со мной, Старлокет остался неповрежденным. Я помогла этому. Когда придет время, совет проследит за Кьяраном, и если он когда-нибудь снова придет ко мне, я буду готова. Впервые за все эти недели я почувствовала себя счастливой и в полной безопасности.

Я смотрела на пламя свечи и чувствовала, как возрастает моя сила.

Позднее тем же вечером я на переднем крыльце выуживала из кармана ключи. Мои ботинки за что-то зацепились, и я посмотрела вниз. Мое сердце остановилось, как только я увидела маленький скомканный узелок из фиолетового шелка. Я повертела головой, высматривая Кьярана. О том, что это было от него, я знала так же точно, как и том, что была ведьмой. Я сильно выбросила сенсоры, но не почувствовала ничего, кроме Дагды с другой стороны двери. Я медленно присела и подняла его. От покалывающих следов магии он казался живым. Я развязала узел, и сверсток раскрылся. Мой рот безмолвно открылся, пока я смотрела на золотые часы. Это были те самые часы, что я нашла в старой квартире Мейв в Нью-Йорке. Кьяран забрал их у меня, когда пытался украсть мои силы. Это были те самые часы, из-за которых он впервые узнал, что я, должно быть, его дочь.

– О, Богиня, – пробормотала я. Мое внимание привлекла трепещущая белая записка, и я подняла ее. «Это должно быть у тебя», – было написано на ней.

Я провела по часам рукою, ощущая теплоту золота, тонкость кованой цепочки. Это действительно была семейная реликвия, вещь, которую хранили и передавали из поколения в поколение.

Но, к сожалению, она была от Кьярана, что значило, что я не должна даже держать ее. Когда Кэл и я только начали встречаться, он подарил мне кулон в форме серебряного пентакля, который я постоянно носила. Конечно же, он был заколдован, и Кэл использовал его, чтобы контролировать меня. Одна Богиня знает, что Кьяран сделал с этими часами: я знала, что он дал мне их искренне, с любовью, но также я знала, что у него была какая-то скрытая причина, что это как-то даст ему преимущество. Таким был Кьяран: темным и светлым одновременно. Как и я, как и мир, как и все в этом мире.

Я спрятала их назад в фиолетовый шелк. Я отчаянно хотела войти вовнутрь и лечь спать, но вместо этого я залезла за руль Das Boot. Я выехала довольно далеко за город, по крайней мере, на 10 миль, к старой ферме, куда я раз приходила с предметами Мейв. Я прошла полосу деревьев, что отделяла поляну от шоссе, и ступила на пастбище, где меня когда-то нашла Скай Эвентайд, когда я сама вторила магию.

Конечно же, земля была мерзлой, но я была подготовлена к этому и произнесла крошечное заклинание, чтобы было легче копать. Я вырыла яму почти два фута глубиной и с горько-сладкими чувствами положила на ее дно связку фиолетового шелка, потом закопав яму. Я присела и произнесла все очищающие заклинания, что знала, все защищающие от зла от Хантера, Эойф и Элис. Я встала и пошла назад к машине с чувством, что мне очень повезет, если я доберусь домой, не заснув за рулем.

Со временем исцеляющая чистота земли сотворит свою магию над часами, очищая их и забирая все следы заклинаний и зла. Это займет очень много времени. Но в один день, и я знала это, я вернусь за ними.