Самайн, 31 Октября 1948 года
Книга Теней Мэйрин исчезла. Прошлым вечером я перечитала ее всю перед сном и оставила на столе. Когда я проснулась, ее не было. Незамедлительно я побежала рассказать маме. Я была безудержна от возбуждения и страха, но она была очень смиренной, когда я сообщила о пропаже книги. Она сказала мне не волноваться. Ничего не поделаешь. Контролируй себя, напомнила она мне. Ведьмы всегда должны владеть собой. Только ясная мысль может породить сильную магию.
Однако, такое ощущение, словно я получила ответ в свои руки, только чтобы его умыкнули у меня из-под носа! О, Богиня, что я могу сделать?
— Ивэн
В доме Сэма меня окутало приятным ведьминским ароматом томящихся трав и ладана, преимущественно шалфея. Всё было сделано из дерева и кирпича, также в нем был камин с небольшим огнем для ослабления утренней прохлады. Два сиамских кота потерлись о меня, мурлыча свои приветствия.
«Познакомься с Эстрэфи и Мэнду», — сказал он, поднимая одного из котов и передавая его мне. Кот громко заурчал и уткнулся головой в мой подбородок с любовью. «Это Мэнду», — представил он. «Он котенок, любит, когда его берут на руки. Эстрэфи заберется на тебя, когда ты сядешь. Он считает, что все колени принадлежат ему».
«Эстрэфи и Мэнду?» — переспросила я, в то время как котенок легонько целовал меня своим влажным носом. «Это магические имена?».
«Нет», — засмеялся Сэм. «Кэт-эстрэфи (Катастрофа). Кэт-мэнду (Катманду)».
Я охнула, вспоминая мамино описание ее брата в Книге Теней. Она говорила, что он был настоящий шутник. Вообще-то, она называла его тупицей. Я знала, что они разыгрывали друг друга постоянно.
«Сейчас так рано», — сказал он. «Когда ты выехала сюда?»
Он взглянул на меня поверх своего плеча немного другим взглядом, но я оставалась сосредоточенной на Мэнду, дергавшем мои волосы.
«Извини», — сказала я. «Я решила приехать на самом раннем поезде. Ну, понимаешь. Выиграть время».
Неубедительно. Очевидно. Но что бы я сказала?
«Подожди минутку», — сказал он, — «Дай-ка я переоденусь в более подходящую одежду и приготовлю нам завтрак. Я сейчас вернусь. Будь как дома».
С одним котом на руках и с другим, трущимся о мои лодыжки, я совершила прогулку по гостиной Сэма. Деревянный пол был покрыт большим турецким ковром, окрашенным в коричневые и оранжевые цвета. В одной стороне комнаты стоял небольшой алтарь со свечами, морскими раковинами, свежими цветами, чашей и прекрасным атаме с черной рукояткой. Казалось, Сэм имел примерно миллион изображений луны, на картинах, черепицах и масках.
Большую часть стены занимали книжные полки. (Рованванды знамениты коллекционированием, а иногда складированием, знаний. Я не была уверена, разовьется ли так же сильно эта особенная семейная черта у меня). Коллекция Сэма включала в себя невероятное многообразие тем, от научных до художественных. Здесь умещались книги о травах, магии, Викканской истории, ворожбе, Кельтских Богах и Богинях, картах Таро, и на сотню других ведьминских тем. Две полки были посвящены астрономии. Еще три были заняты книгами о йоге, медитации, чакрах и об Индийской религии.
Я заметила немного полок, посвященных истории гомосексуализма, и несколько современных книг о гей-политике и культуре. Я как раз остановилась на этих, когда поняла, что Сэм вернулся. По воле случая, он был одет в малиновую футболку с короткими рукавами и рыжевато-коричневые штаны.
«Знаю, у меня много книг» — сказал он. «Типичный Рованванд. Это ерунда. Тебе следовало бы увидеть семейную библиотеку. Полагаю, у нас больше книг, чем в городской».
Он заметил полку, на которую я смотрела, и улыбнулся.
"О", он сказал, кивая. "Я — гей."
Я многого не знала о моем дяде, поэтому тот факт, что он гей, был всего лишь одним из пунктов в очень длинном списке. Мне понравилась его непринужденность с этим обстоятельством. Я решила, что она как-то связана с сущностью Виккан. Я предположила, что они намного более открыты и лучше морально устойчивы к подобным явлениям. Итак, у меня был дядя-гей. Это было своего рода круто.
«Ладно», — сказал он, направляя меня на кухню, — «Давай-ка немного тебя накормим. Уверен, ты проголодалась».
От ведьм бесполезно что-либо скрывать. Похоже, они всегда в курсе. Я опустила Мэнду на пол и последовала за Сэмом на кухню.
"ты пьешь кофе?" — он спросил
Я кивнула. В действительности, я умерла бы за кофе. Я совсем не выспалась.
«Какой ты любишь?»
«Сладкий», — ответила я, садясь за стол. Эстрэфи, как и было обещано, сразу запрыгнул ко мне на колени и свернулся в клубок. «И молочный, пожалуйста».
«Сладкий и молочный кофе», — кивал одобрительно Сэм. «Ты, определенно, моя племянница! Мы здорово поладим». Он радостно поставил две огромные кружки и наполнил их. Затем он добавил сахар и молоко и придвинул чашку ко мне. Я взяла ее с благодарностью. Оно было невероятным. Дядя Сэм не шутил по части кофе. Это было супер.
«Что ж», — сказал он, открывая холодильник. «Посмотрим. Как насчет омлета? У меня есть сыр Чеддар и бекон. Должно быть неплохо».
Он был не в состоянии представить, что последние недели я жила на смеси сои и лука, не так ли? Бекон и омлет с сыром звучало как рай на тарелке. Я старалась не захлебнуться слюной, кивая в знак одобрения. Для аппетита он выложил на блюдо шоколадные круассаны, миндальное печенье, дольки апельсина и клубники, чтобы я пожевала, пока он занят. И я действительно жевала. Я еле контролировала себя. Я заметила, что он поглядывал на меня из-за спины, в то время как раскладывал на рабочем столе несколько яиц коричневатого цвета, копченый гикори бекон и большой кусок сыра, завернутый в бумагу.
«Извини, что я не могу перестать глазеть на тебя», — в конце концов, произнес он, сбивая яйца. «Просто ты так сильно похожа на свою маму».
От этих слов я застыла.
«Правда?» — спросила я.
«Поразительно», — ответил он.
У меня было немного маминых фотографий, и хотя я заметила немного общих черт, я действительно не считала, что была сильно похожа на нее. Семья моего отца из Буэнос-Айреса, так что я наполовину латиноамериканка. Полу-ведьма, полу-латиноамериканка… полу-всё что угодно. Мои глаза карие, а волосы темные, хотя в них имеются прядки медового цвета. Моя кожа теплого оливкового цвета — совсем не похожа на бледное лицо, которое я видела на фото.
«Мама была блондинкой, правильно?» — спросила я. «Вроде бы бледной?»
«Это правда», — признал Сэм. «Кёртисы приехали из Англии, и мы все светлые. Ты темнее, но в тебе так много от твоей мамы. Это в твоем выражении. В твоем лице. В твоем росте, в том, как ты стоишь. Даже в твоем голосе. Ты могла бы быть ее двойником».
«Я бы хотела больше узнать о ней», — сказала я. «Вот почему я здесь».
Он кивнул, словно я сказала то, что он ожидал услышать. Потом он повернулся к печи и вылил смешанные яйца в сковороду, где готовился бекон.
"Я рад," сказал он. "Я задался вопросом, на что должна быть похожа твоя жизнь. Я предполагаю, что ты не была воспитана, практикуя Вику?"
«Нет», сказала я, взяв еще одну клубнику. «Я не знала ничего об этом еще несколько месяцев назад. Отчасти я столкнулась с этим в ковене в школе. Я увидела людей, совершающих вещи, которые раньше я и не представляла, что возможны. На самом деле, я увидела многое. Не всё из этого хорошее».
Он обернулся в изумлении, затем вынужден был отвернуться обратно и исполнить маленькую прихоть сковороды — перемешать. Минуту спустя он представил мне самый большой омлет, который когда-либо делал.
«Разве ты не собираешься есть?» — спросила я, когда он присел.
«Да». Он улыбнулся. «Попозже. Сейчас я лучше поболтаю. А ты съешь всё до конца».
Мне не требовалось повторять дважды. Между набиваниями рта я рассказала Сэму о Китике в Видоус Вэйле, моем папе и Хилари. Теперь ему представилась возможность говорить.
«О твоей маме», — произнес он. «Есть много что рассказать».
«Я знаю часть истории», — сказала я, отпивая еще кофе. «У меня есть ее Книга Теней».
«Как ты раздобыла ее?» — спросил он в шоке.
«Через подругу, вообще-то», — пожала я плечами. «Книга просто вроде как случайно появилась в ее доме. Казалось, она притягивает меня. Я реально выкрала ее. Подруга была не против, когда я рассказала ей почему».
«Она просто появилась в доме твоей подруги?» — он кивнул. Сэм посмотрел на меня секунду, затем засмеялся и затряс головой. «Что ж, у Богини, определенно, удивительные методы. Тогда ты, должно быть, знаешь, что твоя мама лишила себя своих сил. Тебе известно почему?»
«Я знаю о шторме», — сказала я, чувствуя, что это задевало его за живое.
Будучи ребенком, Сэм воспользовался книгой темной магии, пытаясь вызвать небольшой, но очень нужный городу, дождь. Вместо этого он неумышленно вызвал шторм, который вырвался из-под контроля и убил несколько моряков. Это было одно из событий, которое послужило причиной отказа моей мамы от магии, но не единственное. На край пропасти ее подтолкнул телекинез, который пугал ее также сильно, как меня. Последней каплей, побудившей ее лишить себя сил, стал случай неконтролируемого телекинеза, произошедший после спора с Сэмом. Стол накренился от стены и столкнул его с лестницы, чуть не убив. Сэм не знает ничего о мамином телекинезе. Я видела, что он думал, будто она ушла из-за его действий, и было очевидно, что чувство вины никогда не покинет его.
«Я был чрезвычайно глупым ребенком», — сказал он. «Сверх глупым. У меня были действительно добрые намерения, но я добился крайне ужасных результатов. Отвратительных результатов».
«Дело не только в этом», — сказала я, стараясь, чтобы ему стало легче. «Моя мама, в основном, была напугана. Она думала, что ее собственные силы опасны. Она…»
Я прикусила язык. Хотела ли я вдаваться в подробности целой истории ее телекинеза и моего? В конечном итоге, я сделаю это, но, вероятно, не в этот конкретный момент.
«Было много причин», — сказала я. «Она писала о них. Это не просто шторм, честное слово».
Он поднял глаза, в них вспыхнула надежда. Очевидно, эту тяжкую ношу он носил повсюду всю его жизнь. Я сочувствовала ему.
«Понимаешь», — сказал он, нервно приподнимая свою кружку кофе, — «Мы лишь знаем, что Сары — твоей мамы — больше нет. Мы почувствовали это явно, но на самом деле понятия не имеем…»
«Она умерла в 1991 году», — объяснила я, — «Как раз перед тем, как мне исполнилось четыре. У нее был рак молочной железы».
«Рак молочной железы», — повторил он, переваривая это. Вероятно, ведьмам это казалось крайне приземленным. Из того, что я знаю, мы можем вылечить это с помощью магии. Это мысль вызвала небольшую боль в моем желудке — может быть, моя мама могла бы выжить.
Однако я делала поспешные выводы.
«Она болела очень долго?» — тихо спросил он.
«Нет», — ответила я. «Мой папа рассказывал мне, что когда они обнаружили это, было слишком поздно. После она прожила лишь около двух месяцев».
Сэм выглядел ошарашенным, разбитым. Для меня же это была старая история — что-то, с чем я давно смирилась. Он снял свои очки и потер брови.
«Мне так жаль, Алиса», — сказал он. «Я понятия не имел. Если бы я знал, то приехал бы. Уверяю тебя».
«Ты не знал», — сказала я. «Это не твоя вина».
«Я поддерживал связь с Сарой первые несколько лет», — объяснил он. «Но у меня были смешанные чувства. Я не понимал, почему она сделала то, что сделала. А потом я уехал в колледж, у меня появился первый бойфренд… Я оказался на крючке своей личной жизни и моих собственных трагедий с нашими родителями. Я позволил событиям течь, а годы шли. Вскоре я не знал ее адреса, а она моего».
Он увидел, что моя кружка с кофе опустела, и подскочил к печи, чтобы вскипятить котелок, будто обильное угощение меня едой и кофе облегчали его чувство вины.
«Итак, как много человек в семье?» — спросила я, меняя тему. «То есть, кто здесь живет, в Глостере?»
«Давай посмотрим», — ответил он. «Моя мама — твоя бабушка. Ее зовут Эвелин. Мой папа умер несколько лет назад, как и сестра моей мамы. Но есть Рут, ее дочь. И у Рут есть дочь твоего возраста по имени Бриджит. Плюс, ковен Ройсил. Мы все семья, даже хоть и не родственники. Нас всего восемь. Моя мама — верховная жрица».
«Могу ли я встретиться с ней?» — нетерпеливо спросила я. Мама моей мамы. Я едва могла представить ее.
Казалось, Сэм немного отступил, однако он продолжил улыбаться. «Конечно», — ответил он. «Я могу отвести тебя туда, как только ты доешь».
Я заглотила свой завтрак, желая разделаться с ним как можно быстрее. Сэм выглядел искренне довольным тем, как сильно мне понравилось то, что он приготовил.
«Я займусь посудой», — сказал он. «Если ты хочешь освежиться — ванная прямо перед лестницей».
«Это было бы классно», — ответила я, раздумывая о том, как я должна была выглядеть после истерик прошлой ночью и совершенно упущенного сна. Удивительно, но урон оказался не слишком велик. Я почистила зубы, привела в порядок волосы, сдвинув набок густую прядь с лица и закрепив ее зажимом, который нашла в кармане сумки. Десять минут спустя мы ехали в древнем Додже (авто) Сэма по широкой улице, проходящей вдоль воды. Мы свернули с нее, поехали вверх по небольшому склону по направлению к гуще деревьев. Затем деревья стали реже, и я смогла увидеть, что мы на дороге, лежащей высоко над скалистым берегом.
«Вот и он», — сказал Сэм, съезжая на обочину.
Дом был огромным и впечатляющим. Он был повернут к воде и окрашен в мягкий серый цвет с черными ставнями. Я увидела вдовью площадку, о которой так часто писала моя мама, и парадный вход, к которому вели, по крайней мере, полдюжины каменных ступенек. На террасе находилась качель, на которой она обычно сидела и с высоты наблюдала за водой. Ряд толстых деревьев и кустов живой изгородью обозначали границы владения, а другие высокие деревья окаймляли передний двор и очерчивали площадку, образуя тенистый лесок.
На подъездной дорожке уже было припарковано две машины, поэтому мы были вынуждены припарковаться на улице. Сэм отстегнул свой ремень, но подождал секунду перед тем, как выйти из автомобиля.
«Слушай», — сказал он, — «моя мама немного болезненно относится к теме о Саре. Она до сих пор не приняла всю эту историю. На самом деле, она не разговаривает о Саре с тех пор, как она ушла. Также недавно мама пережила большой стресс. У нас здесь много всего творится. Поэтому ей, вероятно, потребуется минутка, чтобы отойти от шока».
«Не беспокойся», — сказала я. «Всё будет хорошо. Я не могу дождаться встречи с ней».
Сэм кивнул, но его лоб остался сморщенным. Когда я вышла из укрытия, то ощутила сильный, чистый бриз, поднимающийся от воды, и на расстоянии могла видеть рыболовные лодки, отплывающие от пристани. Это был прекрасный вид. Моей маме, должно быть, нравилось взрослеть здесь.
Какой-то треск привлек мое внимание. Сэм прошел вперед, чтобы поднять с площадки свернутую газету и занести ее внутрь. Прямо над его головой оторвалась ветка дерева и летела вниз — и она была большой, достаточно огромной, чтобы причинить серьезный вред. Я закричала. Сэм выпрямился, быстро посмотрел вверх и отпрыгнул в сторону. Массивный кусок дерева грохнулся на каменную дорожку и раскололся надвое.
«Богиня», — воскликнул он в полном ужасе. Он перевел взгляд с ветки на дерево, затем наклонился и поднял один из отломанных деревянных кусков.
«Ты в порядке?» — спросила я, бросившись к нему.
«Нормально», — ответил он, внимательно исследуя ветвь. «Но это здорово, что ты закричала».
Бросив еще один пораженный взгляд на дерево, он взял меня за плечи и поторопил к входной двери. Ветки все время падают с деревьев, думала я. Но с другой стороны, это меньше кажется совпадением, если вы понимаете, что телекинетическая девочка проходила рядом, когда это случилось.
Это я только что сделала? Это я чуть не убила Сэма?