Глава девятнадцатая. Андрей Янин
После полудня я понял, что на Киалане мне не бывать. Час шел за часом, а никто даже не заикался о привале. Молчал и я. Просто шел, стиснув зубы, и старался не думать о жажде и голоде.
Мы находились в пути уже более четырнадцати часов, но солнце пылало все еще высоко над горизонтом.
Боже мой, ведь сутки здесь на шесть часов дольше земных, вспомнил я. К тому же сейчас здесь приполярное лето! Значит, идти нам придется еще не менее восьми часов!..
Я смотрел на согнутые под тяжестью рюкзаков спины Санти и Берга и старался идти с ними в ногу. Чтоб не сбиться с ритма.
Не думать о воде, мысленно повторял он. Только не думать о воде! Я просто обязан дойти, доползти!
Я по опыту знал, что, напившись, не смогу больше идти. Время от времени я прикладывался к фляге и, набрав в рот воду, подолгу полоскал горло, прежде, чем проглотить долгожданную живительную порцию.
Проклятая жара, думал я. За двадцать часов накалиться успеет что угодно! И как же они, черти полосатые, выдерживают такое пекло?! Воистину для этого надо было родиться осмилоком…
Во второй половине дня полоса экзотических зарослей осталась позади и колонна осмилоков, растянувшись на километры, извилистой змеей поползла между невысокими холмами, выжженными беспощадным зеленым солнцем.
— А питаться мы сегодня будем?! — громко спросил идущий впереди Гонсалес, не оборачиваясь и не сбавляя шага.
— Если сделаем привал, осмилоков нам не догнать! — откликнулся Леруа. — Кто может — пусть перекусит на ходу. Легу пить лишь в самом крайнем случае!..
— Сантино пузо просит арбуза! — процитировал Санти переиначенного раннего Пушкина.
— А я и от барбекю не отказалась бы… — мечтательно промолвила Юна, шедшая теперь рядом со мной.
— Сколько мы уже прошли? — спросил я хриплым голосом.
— Километров пятьдесят, не больше, — отозвалась Юна.
— А сколько осталось?
— Еще раза три по пятьдесят. Это если по прямой…
— Причем мы должны одолеть это расстояние за три дня, — уточнил Леруа, шедший сзади.
— Вы не в первый раз идете этим маршрутом? — вежливо спросил я Юну.
— Этим — в первый… Правда, вне карантинной зоны, мы частенько устраивали подобные марш-броски, чтобы не выглядеть бледно рядом с осмилоками. Но на Киалану впервые идет даже Леруа.
— Разве?! — Я сбился с шага и остановился.
— Устал? — раздался сзади участливый голос Леруа.
— Нет, ничего… Все в порядке… — Я глубоко вздохнул и зашагал дальше,
— Давай рюкзак! — сказал Леруа. — Нечего храбриться!
— Нет, я сам! — Я прибавил шаг.
— На, выпей немного. Это тонизирует… — я вдруг увидел перед собой прозрачную флягу с зеленоватым напитком.
— Не хочу…
— Пей! — горлышко фляги коснулось моих губ, и я почувствовал во рту горьковато-кислый вкус жидкости.
— Два — три глотка, не больше! — предупредил Леруа.
Я сделал три больших глотка и через некоторое время почувствовал себя лучше: в голове прояснилось, усталость почти прошла.
— Это лега, снадобье осмилоков, — пояснил Леруа. — Но злоупотреблять этим напитком не рекомендую…
— А они, значит, злоупотребляют? — Я кивнул в сторону идущих впереди осмилоков.
— Увы… это у них как зерна коки у индейцев Америки…
— А по ним не заметно…
— Позднее я тебе все объясню…
— Вот никогда бы не мог подумать, что ты докатишься до наркотиков!
— Молчи! — Леруа горько усмехнулся. — Береги силы…
Вечером, во время привала, когда Ула и Юна ушли в лагерь осмилоков, чтобы посмотреть на их ежевечернюю мистерию, Леруа зашел в палатку Янина и Берга.
— Не помешаю?
— Как можно! — Берг подвинулся вглубь палатки, освобождая место.
— Как настроение?! — бодро спросил Леруа, усаживаясь удобнее.
— Бывает и хуже, — хмуро ответил я. — Но, признаться, редко…
— Я тебя предупреждал… Я сам не скоро привык к таким турпоходам. Избаловала нас наша техника… — Леруа вытащил из кармана флягу с легой и протянул мне.
— Спаиваешь потихоньку? — проглотив мгновенно набежавшую слюну, спросил я.
— Выпей… Хочу поговорить с тобой, а тебя, как посмотрю, ко сну клонит.
Я пристально посмотрел на Леруа и прошептал:
— Теперь я, кажется, догадываюсь, в чем твоя сила…
— Ты об этом? — Леруа взболтнул содержимое фляги.
— И об этом тоже…
— Не хочешь, не пей… — Леруа начал демонстративно завинчивать крышку.
— Ладно, дай глоток…
— Поверь, все это твои фантазии… — Леруа улыбнулся и протянул мне флягу.
— Хочу надеяться… — Я отпил из фляги два глотка.
— Пойду, проведаю Санти, — вставая, сказал Берг.
— Передай, чтоб засыпал, — сказал Леруа. — Да и сам у него можешь лечь. У нас тут разговор, чувствую, предстоит долгий…
— Ладно, передам… — Берг вышел.
— Ну? Я слушаю… — Я попытался придать строгость своему голосу, но сфальшивил. Настроение у меня быстро улучшалось, и ссориться сейчас с Леруа мне вовсе не хотелось.
Состояние эйфории, думал я, но вроде бы не в очень яркой форме.
— Скажи, что тебя больше всего интересует? — Леруа с интересом наблюдал за мной.
— Понимаешь, я знал, что диаметр Осмилокской Котловины равен почти полутысяче километров… Но одно дело абстрактное понимание…
— Некоторые спецы считают, что котловина образована не падением астероида, а взрывом… Ну, что-то вроде аннигиляции…
— Признаться я больше хотел бы знать, что тебе известно о Киалане.
— Так же как и ты, я иду на Киалану впервые…
— Но ты ведь сам говорил мне, что уже три года потребляешь это снадобье!
— Киалана Киалане — рознь. Есть Киалана для здоровья, есть — для красоты, есть для долголетия… Да и сами обряды Киаланы бывают разных уровней…
— Ты мне зубы не заговаривай!.. — я постарался придать своему голосу максимум строгости.
— Ну, есть еженедельные Киаланы, а есть такие, которые проводятся лишь один раз в пять лет. Именно на такой обряд мы и отправляемся. Туда соберутся все племена Центрального Союза Осмилоков…
— Из чего приготавливаются эти снадобья?
— Смотря какие… Лега, к примеру, тоже разновидность Киаланы.
— Как уполномоченный Центра я могу лишить тебя всех прав и вернуть на Землю уже сейчас. За распространение наркотиков, к примеру…
— Ты имеешь в виду это? — Леруа улыбнулся и потряс флягой. — Иначе мы просто не могли бы состязаться с осмилоками в выносливости. К тому же это снадобье не вреднее спорамина, но в здешних условиях — значительно эффективнее.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Это — мое изобретение. Оно представляет собой соединение наших земных фармацевтических средств с одной из разновидностей Киаланы. Снадобье осмилоков было менее эффективно и более вредно, поэтому я и распространил это в центральных племенах.
— И таким путем завоевал доверие и уважение осмилоков?
— Ты удивительно прозорлив. — Леруа грустно усмехнулся. — Впрочем, мы решили не ссориться, — миролюбиво добавил он. — Постараюсь объяснить тебе все в популярной форме, ведь ты не иммунолог, а вопросы иммунологии в проблеме Киаланы являются ведущими…
— А нравственные? — спросил я.
— Совершенно с тобой согласен, но прошу, не перебивай меня, а постарайся понять…
— Я только это и делаю…
Леруа вздохнул, и, отвинтив крышку фляги, отпил глоток.
— Итак, нам придется совершить небольшой экскурс в иммунологию, — начал он. — Иначе не поймешь сути…
— Только не затягивай, — попросил я. — Хоть меня и угораздило родиться в двадцатом веке, но азы современной биологии мне ведомы.
— Если хочешь спать, выпей еще немного, — предложил Леруа. — Завтра будет легче: нас догонит Джонс со своими человекоподобными монстрами, и мы взвалим свои рюкзаки на них.
— Боюсь, что и без рюкзака мне не дотянуть…
— В крайнем случае — оседлаешь одного из роботов. Осмилоки ничего не заподозрят. Роботы внешне ничем от нас не отличаются. Почему бы одному из землян не помочь новичку?
— Ладно, давай свое зелье…
— Одного глотка достаточно, — сказал Леруа, протягивая флягу.
— Здесь есть алкоголь? — спросил я, отпив порцию.
— Ты мне надоел! — раздраженно сказал Шарль. — Я уже объяснил: лега безвредна! В отличие от наркотиков она не только мобилизует резервы организма, но и пополняет эти резервы, подобно спорамину.
— Все, — сказал я. — Молчу и внемлю.
— Ладно… — Леруа невольно улыбнулся, глядя на мою рожу. — Живые организмы Аруаны построены из тех же аминокислот, что и земные. Похоже, в данном случае подтверждается теория Космической Панспермии. Короче, уже на современном этапе развития науки можно устранить все различия между организмами землян и аруанцев…
Не буду вдаваться в подробности, но возможность ликвидации тканевой несовместимости между жителями разных планет интересна даже с чисто научной точки зрения. А в случае положительного ответа на этот вопрос, медики имели бы возможность не только трансплантировать ткани и органы, но и «прививать» положительные качества организмов с разных планет. Я занялся проблемой устранения несовместимости между землянами и аруанцами, прежде всего потому, что слишком много наслушался об удивительном долголетии аруанцев. Очень уж заманчиво было научиться продлевать жизнь землян хотя бы в несколько раз…
— Ты можешь короче? — перебил я Шарля.
— Как ты знаешь, еще во второй половине двадцатого века стало ясно, что основная функция иммунной системы — охрана организма. Иммунная система уничтожает не только чужеродные клетки, проникшие в организм, но и клетки злокачественных новообразований. Однако именно иммунная система препятствует приживлению инородных тканей при трансплантации органов. Лишь у однояйцевых близнецов, организмы которых построены, фактически, из одних и тех же тканей, возможна пересадка органов без предварительной подготовки. Да разве что еще у клонов, до которых здесь, хвала Великой Ноосфере, еще не додумались. Так вот… в 1953 году Гашек и Медавар, независимо друг от друга, открыли явление иммунологической толерантности при парабиозе…
— Иммунологической толерантности при парабиозе… — задумчиво повторил я. — А нельзя ли проще?
Леруа удивленно посмотрел на меня.
— Ну, что ты так смотришь? — Я невольно улыбнулся. — Если я начну сыпать терминами из своей сферы, ты меня тоже вряд ли поймешь…
— Сдаюсь! — Леруа поднял руки вверх. — Гашек и Медавар открыли, что если клетки инородного организма вводить в систему кровообращения эмбриона, то позднее этому зародышу, естественно, уже родившемуся и хоть немного подросшему, можно будет пересаживать ткани и органы от организма, клетки которого ему были введены в утробе. Усек?!
— От организма, клетки которого были ему введены… — повторил я.
— Совершенно верно… Это был первый шаг на пути преодоления тканевой несовместимости. Позднее появились более эффективные методы ликвидации тканевой несовместимости. Как я уже сказал: вследствие относительной схожести условий на Земле и Аруане, схожи даже белки и гены…
— Да понял я, понял, что тебе удалось преодолеть тканевую несовместимость между землянами и аруанцами, — перебил я Шарля. — Детали меня не интересуют… Но ведь это не все?..
— Не все, — согласился Шарль. — Нужен был контрольный эксперимент.
— Юна? — коротко спросил я.
Леруа вздрогнул, но тут же совладал с собой.
— Значит, тебе и это известно?
— Догадаться было не сложно. Итак, Юна была первой… А кто — второй?
— Юна была не первой. Но боюсь, ты не поймешь…
Я молчал, удивленно подняв брови.
— Только постарайся хоть на время избавиться от своего заскорузлого геоцентризма, — сказал Леруа, — Здесь не Земля…
— Заладили все: здесь не Земля, здесь не Земля! — раздраженно передразнил я бывшего однокашника. — Это я уже слышал!.. Кто же был первым?.. Или первой… Ула?
— Нет…
— Значит ли это, что первый эксперимент закончился неудачно?..
— В какой-то степени.
— Как это понимать?
— Летальный исход… — Леруа с отчаянием взглянул на меня. — Только не воображай, что я убил человека… или аруанца… Это был лок… Я не знаю, как это тебе коротко объяснить… Я сам долго не мог понять и принять это… Есть осмилоки, и есть лок… Это не те локи, которые на нас напали… То были так называемые дикие локи. А есть еще загонные локи, есть стадные локи… Эти существа… Нет, я не знаю синонимов, аналогий!.. У нас просто нет такого!.. Это — особый тип существ… Живой тканевый банк, из которого при необходимости черпается кровь для переливаний, или берется орган для трансплантации. Основная функция лока — быть донором. Ради этого он живет. Да не смотри ты так! — закричал вдруг Леруа. — Я не фашист и не расист!!! И они, по-моему, тоже… Я сам, в первое время не мог поверить! Но было бы слишком просто провести аналогию с концлагерями, и всевозможными расовыми теориями… Все сложнее и запутаннее!.. Одно я могу сказать точно: загонные и стадные локи — не люди!.. В смысле: не разумные существа! Это как бы домашние животные внешне, да и физиологически, абсолютно похожие на хозяев. За исключением мозга, разумеется…
— Что ты несешь?!
— Выслушай до конца, а потом суди. Я не знаю, откуда они появились… Я имею в виду загонных и стадных локов… Я даже не уверен, что они появились естественным, так сказать, путем, а не выведены специально…
— Это как же выведены? На грядках что ли?
— Не надо так… — тихо сказал Леруа. — Мы все еще во многом недооцениваем аруанцев. И осмилоков — в особенности… Да, я предполагаю, вернее, не исключаю, что предки осмилоков сами вывели локов. Я не знаю когда, и при каких обстоятельствах это произошло… Возможно, тогда это было фашизмом, расизмом, насилием! Но сейчас — перед нами лишь результаты… И какими бы они не были, мы уже ничего не можем изменить! Мы поставлены перед фактом существования у каждого осмилока нескольких неразумных близнецов-доноров…
— Которых мы можем использовать как доноров и для землян?
— Да…
— Ты соображаешь, о чем говоришь?! Думаешь, на Земле не найдется желающих продлить свою жизнь за счет жизни локов?!
— Наберись еще немного терпения, — попросил Леруа. — Завтра сам увидишь остатки их городов. Возможно, некогда осмилоки достигали вершин технологической цивилизации, и могли даже производить генетические операции. Не исключено, впрочем, что в условиях Аруаны для выведения локов и отработки операций по трансплантации органов и костного мозга вовсе не нужен был расцвет техники. Тем более что наши археологи, до сих пор, не обнаружили чего-либо подтверждающего наличие технологического этапа в истории осмилоков.
— Но они все-таки производили такие операции?!
— Производили и производят сейчас…
— Без анестезии, без стерилизации, в конце концов?!
— Для анестезии они применяют нечто подобное нашему морфию. Кроме того, они владеют психологическими приемами обезболивания. Вспомни Улу… Многие осмилоки являются экстрасенсами… по нашей терминологии…
— Но стерильность… — пробормотал я. — Медицинское оборудование, хирургические инструменты…
— Иммунная система аруанцев работает во много раз лучше, чем у нас. Поэтому проблемы стерильности здесь не столь актуальны… Скальпели им заменяют тончайшие кремниевые и обсидиановые ножи, которые они, ктати, стерилизуют на кострах. А для остановки кровотечения и заживления ран они применяют различные разновидности Киаланы. К тому же, потеря крови для них не так страшна, как для нас. Ведь во время операции под рукой у них всегда есть доноры локи…
— Извини, перебью… — я пытался переварить информацию, — Откуда же появляются эти локи сейчас?
— Первых двух — трех детей аруанка рожает нормальными, то есть осмилоками, а остальных — локами. По всем медико-биологическим параметрам локи являются однояйцевыми близнецами осмилоков. Тем самым, как бы создаётся донорский резерв для старших чад. При этом нельзя забывать, что детородный период у аруанок превышает сотню лет!.. Как ты, видимо, уже догадался, иммунная система локов и осмилоков толерантна к генам друг друга. Это и обеспечивает возможность трансплантации тканей и органов от локов осмилокам… Таким образом, у многих осмилоков имеются десятки неразумных доноров — локов.
— И как часто они производят операции по трансплантации?
— Во время праздников Киаланы. В среднем — по одной операции в пять лет. Таким образом, организм осмилоков полностью обновляется примерно раз в сто лет. После каждой операции происходит значительное омоложение всего организма. Но как это происходит нам пока непонятно…
— И в результате каждой операции донор погибает?
— Не всегда… Осмилоки заботятся о своих локах, ведь каждый из них дарит дополнительные годы жизни. Если нормальный аруанец может жить, в среднем, до двухсот лет, то осмилок, может продлить свою жизнь до тысячи лет. А ведь у некоторых осмилоков бывает до тридцати локов…
— Значит ли это, что они могут жить до трех-четырех тысяч лет?
— Еще как могут… Ты же видел Мать Рода. Правда, в большинстве своем, редко кто из осмилоков доживает даже до ста лет. Слишком уж много опасностей подстерегает их на каждом шагу. К тому же осмилок может погибнуть просто от голода…
— Стоп! Ведь и локи нуждаются в пище, не так ли?
— Естественно, — Леруа улыбнулся, он явно предугадал мой вопрос.
— Кто же их кормит? Ведь, как я понял, осмилоки сами едва сводят концы с концами?
— Почему же… Обычно один осмилок-охотник может прокормить в среднем около десятка женщин, детей и стариков…
— Но на одного охотника приходится, по-моему, значительно больше иждивенцев, если учитывать этих самых загонных локов?
— Не забывай, что животная пища составляет лишь незначительную часть в рационе осмилоков. Сбором же растительной пищи и, отчасти, ее возделыванием занимаются женщины и старики. Загонные локи, кстати, питаются исключительно растительной пищей. Женщины подкармливают их свежими и сушеными плодами, овощами, грибами и тому подобным… Этих локов обычно используют как доноров крови, кожи и костного мозга, так как вследствие малоподвижного образа жизни внутренние органы, в особенности сердце, у них функционируют плохо и пересаживать их нецелесообразно. Зато эти локи незаменимы во время срочных операций, так как они всегда рядом с основным жильем осмилоков… Ну, и, как ты понимаешь, в случае голода их тоже употребляют…
— Ты хочешь сказать, что осмилоки людоеды?! — Я невольно вспомнил прекрасное лицо Улы и внутренне содрогнулся.
— Я не думаю, что это можно назвать каннибализмом, — спокойно возразил Леруа. — Ведь загонные локи совершенно неразумны… Осмилоки относятся к ним… ну как мы к свиньям, например, или к овцам. Кроме того, они едят их лишь в случае угрозы гибели от голода…
— Но ведь вокруг столько растительной пищи!
— Экологическая ниша переполнена осмилоками и локами, — пояснил Леруа. — Отчасти это произошло и из-за увеличения продолжительности жизни осмилоков. Кроме того, ведь есть еще лунги и агасфики…
— Лунгов я видел в мнемофильме, — прервал я Шарля. — А вот кто такие агасфики, я толком так и не понял…
— Это тоже мутанты, но более высокого, если можно так выразиться, уровня. Агасфиками их назвал Ренггон, в честь бессмертного Агасфера. Похоже, это ветвь лунгов, локов, или осмилоков, в которой отфильтровались положительные мутации. Внешне они мало отличаются от диких локов, но осмилоки утверждают, что они без всяких операций могут жить многие сотни и даже тысячи лет. Поэтому осмилоки с пересаженными от агасфиков органами живут особенно долго. Но агасфики, как я понял, обычно редко доступны осмилокам. Да и нам тоже… Я, во всяком случае, имел с ними дело всего лишь один раз. Но это отдельная, длинная и загадочная история…
— Ты меня опять запутал этими локами, лунгами и агасфиками, — пробормотал я.
— А есть еще стадные локи, — Леруа грустно улыбнулся. — Осмилоки собирают в стада часть локов и перегоняют их под присмотром своего рода пастухов. Стадные локи большую часть пищи добывают сами и ведут более подвижный образ жизни, чем локи из загонов. Часто именно они служат донорами для геронтологических операций. И все-таки идеальными донорами являются одичавшие локи, живущие самостоятельно в саваннах и джунглях. Перед Киаланой диких локов, лунгов и агасфиков отлавливают, и трансплантируют их органы во время самых ответственных геронтологических операций…
— Но, как я понял, иногда одичавшие локи и агасфики собираются в довольно большие стаи, или может быть отряды?
— Да, — нехотя согласился Леруа. — Вроде тех, что напали на нас…
— И ты говоришь об этом так спокойно?!.
— Привыкнуть можно к чему угодно, — устало заметил Леруа.
— Почему ты ничего не сообщил в Комиссию?
— Я работал… Если бы вы узнали обо всем, Осмилонию заперли бы под карантин, для тщательного исследования. Это задержало бы мою работу на многие годы! А победителей, как известно не судят.
— Ты считаешь, что победил?
— С биолого-медицинской позиции — да. Но… я не могу решить для себя вопрос о нравственной стороне проблемы. В последнее время у меня появились сомнения… — Леруа умолк.
— Я слушаю тебя, — как можно мягче сказал я.
— Рано еще об этом. Я и сам пока не разобрался… — Леруа взглянул на часы и поднялся во весь свой немалый рост. — Пора… Скоро полночь, уже тридцатый час пошел.
— По-моему, ты не до конца откровенен… — попытался я остановить его.
— Я слишком хорошо тебя знаю, — Леруа откинул полог, и в палатку ворвались снопы света от всех трех лун. — Впрочем, все это ничем не обоснованные подозрения. Ложись. Завтра рано вставать…