- Это они там еще далеко, - со знанием дела отметил Грегори, бывалый солдат, убеленный сединами. – Уже третью ночь тут сидим, а они даже на метр не продвинулись.

Он уверенно пробежался взглядом по светлой линии костров, полыхавших вдалеке, на расстоянии не более трехсот шагов от их позиций. Затем, старчески покряхтывая после тяжелого выматывающего дня, он устало расположился на своем прежнем месте, усевшись поближе к огню. Облокотившись спиной о широкий бруствер из бетонных плит, старик облегченно вытянул ноги. Поношенный механический протез, выполнявший функцию левой ноги, был столь же старым, как и его хозяин, и облачен в пластиковый грубый корпус цвета человеческой кожи. Скрежеща износившимися шарнирами, которые наверняка уже давно не проходили должного обслуживания, его левая механическая нога медленно распрямилась по направлению к огню. Обуви на протезе не было за ненадобностью, а штанину он всегда подворачивал до колена. По его мнению, она мешала механическому суставу сгибаться.

Грегори Вильсон был невысоким, но крепким для своих лет стариком, с широким и лысым лбом обрамленным щетиной седых волос. Он был одет в истрепанную темно-синюю униформу городской гвардии, которую раздали всем участникам их отряда перед направлением в резервацию. Старик долго и старательно закутывался во всевозможные обрывки одежд, служившие его главной лежанкой возле костра. Через несколько секунд упорных стараний он превратился в настоящую разномастную кочку заплаток и лохмотьев, напоминавшую огромный ворох драного белья.

- Мы раньше тоже так делали, во время боев за Мраморный лес, - начал свое неспешное повествование Грегор. – Против нас бригада еретиков воевала, пять тысяч штыков. Так мы как поступали: для большего страха разжигали костры ночью, по три штуки на каждого нашего солдата, ну чтобы видимость создать, что нас больше чем есть на самом деле. Затем прожектора включали, и двигатели у танков заводили посреди ночи — тоже создавали видимость угрозы. Нас в два раза меньше было и ничего, наш трюк исправно работал. Еретики так на нас и не решились нападать, целых шесть дней мы так протянули. А за то время к нам еще полк подкрепления подошел, так и удержались, - он глубоко вздохнул, предавшись воспоминаниям о былой войне. - А вообще-то нам здесь повезло, - негромко протянул он, - эти уроды и воевать не умеют и ночью любят поспать. Так что можно спокойно отходить ко сну и ни о чем не думать, до утра они нас точно не потревожат. Вот если бы тут еретики были, то другое дело, нас с такой жидкой обороной уже давно бы в реку опрокинули.

Рассел не был так самонадеян и на всякий случай подтащил свой автомат поближе. Он старался не попадать в оранжевый круг света, растекавшийся от переносной горелки, но и постоянно прятаться в тени бруствера у него не получалось. Ночь выдалась очень холодная, и часто приходилось подползать поближе к костру, каждый раз рискуя быть замеченным врагами.

Если не смотреть на все творившееся в округе, то двое бродяг, греющиеся у слабого огня, выглядели вполне мирно. Обычные странники пустошей, устроившие стоянку на окраине заброшенного поселка, настоящий кемпинг. Тишина ночи, отдаленное журчание многокилометровой реки, излучена которой находилась от них всего в восьмистах шагах к югу. Тонкий свист и ворчание неизвестных ночных животных, доносившееся с дальних окраин района. И над всем этим буйством ночной жизни - десятки звезд, разбросанные по черной глади небосвода чьей-то заботливой рукой и две луны, необыкновенно большие и яркие для серединных месяцев осени.

Вечер был на самом деле сносным, если не считать жуткого холода и затаившихся где-то поблизости врагов. Но Рассел не обращал на это никакого внимания, его одолевали совсем другие мысли, от которых он никак не мог избавиться.

Он постоянно прокручивал в голове разные варианты того, как могла бы сложиться его судьба, если бы в поворотных событиях жизни, он принимал бы иные решения. Подобные мысли он прокручивал в голове почти каждую ночь, отходя ко сну. Как бы сложилась его теперешняя жизнь, если бы все было по-другому: если бы он не начал сотрудничать с полицией, если бы не согласился на предложение Хайдера, если бы не стал предавать Кайнера или если бы Кайнер не предал его... «А что, если бы я вообще не родился?» - тут же промелькнул у него в голове самый печальный вариант, решительно поставивший крест на всех прежних размышлениях.

После той ужасной бойни, которая развернулась среди руин портового района, весь город стоял на ушах несколько недель. Повсюду рыскала полиция и гвардейцы, людей арестовывали прямо на улице, хватая каждого, кто хоть немного казался подозрительным или ранее попадал в поле зрение правоохранительных органов. Повсюду начались ужасные облавы. По всем новостям гремели репортажи об увольнении высоких чиновников и борьбе с коррупцией в высших кабинетах Патрициата. А параллельно со всем этим, в своей маленькой комнатушке в рабочем квартале, трясся в испуге и ожидании скорого ареста маленький человек, который однажды решил поиграть в двойного шпиона с полицией и преступным синдикатом.

Рассел каждый вечер засыпал с надеждой, что его фото и данные еще не облетели всю сеть с пометкой «в розыске» и практически не выходил из дома. Фиктивный перевод на несуществующую должность в Департамент биологического контроля, помог ему избавиться от всех старых контактов и на некоторое время залечь на дно. В итоге, устав каждый раз прислушиваться к полуночным шагам на лестничной клетке, он не нашел ничего более умного, чем сбежать из Свободного города насовсем.

Подобная возможность пришла со стороны его новых фиктивных работодателей из Департамента, где Рассел и дня не проработал. Оказалось что его досье, как внештатного сотрудника полиции, все же хранилось в архивах службы безопасности Департамента. Рассел был уверен, что его реальное положение в структуре полиции, а также истинные цели оперативного задания, которым он занимался на службе у Хайдера, в Департаменте все равно не знали. Тем более что единственные осведомленные об этом люди, уже ничего не могли рассказать. Сразу после увольнения сам Хайдер загремел в кому, вызванную внезапным сердечным приступом, а Сэм Фишер, согласно официальным отчетам, героически погиб во время выполнения боевой задачи.

Однако к концу второго месяца, на скрывающегося от людей Рассела вышел сотрудник Департамент биологического контроля, который знал некоторые подробности его шпионского прошлого. Этот молодой человек, который назвался Майклом Томсоном, предложил Расселу ввязаться в новую авантюру, пообещав пятнадцать тысяч крон за участие в ней. Такая большая сумма, вместе с возможностью скрыться на время от глаз полиции, заставили Рассела позабыть о прежней осторожности и страхе перед разоблачением.

Как бы то ни было, но в своих мыслях Рассел не хотел признавать даже самому себе, что он просто так, из-за беспочвенного страха и глупых слухов, как последний дурак бросился в бега. Да к тому же он не нашел более удачного места для того чтобы спрятаться от полиции, чем эта отвратительная резервация, в десятках километров от Свободного города.

Думать над столь неприятными вещами в этот тихий вечер Расселу не хотелось, и он решил поддержать разговор со своим единственным собеседником.

- А если они сейчас в атаку пойдут? - наконец спросил он старика.

- Да не пойдут, - уверенно успокаивал его бывалый солдат, - они ночью не воюют. Ты ведь и вчера гоношился, все уснуть не мог. А что в итоге? Только под утро какой-то мьют пострелял пару раз в воздух, и тишина. Лучше ложись спать и не переживай понапрасну.

Старик ласково похлопал по прикладу станкового пулемета, стоящего возле него:

- А даже если и полезут, то вот эта машинка нам поможет. Никто из мутантов от нее живым не уйдет.

Грегори Вильсон был настоящим кладезем историй и забавных происшествий, которые он без конца рассказывал всякий раз, как выдавалась свободная минутка. Старик Вильсон был ветераном войны Великих домов, случившейся тридцать лет назад и выпавшей на период его молодости. Следствием проведенных на фронте сорока шести дней, которые в его рассказах приобретали поистине эпические масштабы, в жизни Грегори добавились: механическая нога с заедающими шарнирами, мизерное социальное пособие ветерана, мало чем отличающееся от милостыни городскому нищему и полное одиночество. В подробности последнего старик никогда не любил углубляться. Он просто коротко пояснил, что в личной жизни ему всегда не везло, и даже статус «участника войны» по молодости лет ему никак не помогал в этом вопросе. Ну, а с годами этот героический статус превратился в обыкновенную обузу, за которую он лишь получил грязную комнатушку в красном квартале Свободного города, бывшего в те времена еще «первой зоной депортации».

Сказать по правде, этот неунывающий, но побитый жизнью старикан даже сам для себя не мог четко сформулировать причины, которые заставили его отправиться в Мусорный город, воевать в далеком и чужом конфликте. Возможно он хотел еще раз испытать те невероятные события, которые считал главными в своей жизни и которые ассоциировались у него с молодостью, а возможно старина Грегори просто устал жить в одиночестве. Рассел же, напротив, прекрасно осознавал свои причины бегства в резервацию. Для него это был нелегкий выбор между вероятной отправкой под суд или не бесплатной отправкой на чужую войну, где он выбрал второе, казавшееся ему наименьшим злом.

Как это ни прискорбно, но при всем этом Рассел также прекрасно сознавал, почему он оказался вместе с Грегори в одной «команде». На весь отряд наемников, прибывших для участия во внутреннем конфликте мутантов, только они двое были, пожалуй, самые ненужные и никчемные вояки. Старый ветеран, чей боевой опыт был уже никому не интересен кроме него самого и помочь остальным он мог разве что советом, и беглый шпион-неудачник, всего несколько раз в жизни державший в руках оружие.

Командир их отряда, рослый бритоголовый наемник по имени Рик, с обожженной щекой, решил поставить самых бесполезных солдат на максимально незначительном рубеже, в отдалении от основной группы солдат. Руководствовался ли он чувством гуманизма, что вряд ли, или просто тактическим расчетом, Рассел, конечно, не знал. Но его успокаивал и сам факт того, что кроме вялых перестрелок с соседями, скрывавшимися в руинах домов за квартал отсюда, никаких серьезных боев на его голову не выпадало.

Рассел и старик Вильсон, прячущиеся за широким бетонным бруствером, гордо назывались «четвертой огневой точкой», главную ценность которой представлял изношенный станковый пулемет, ровесник Грегори. Их задачей было держать небольшую мусорную горку, на левом фланге обороны «водозабора» и не допускать прорыва разведывательных групп противника на вверенном им участке.

Куски железобетонных плит, ржавые останки каких-то машин, жестяные бочки и прочий хлам, все нашло у них свое применение в хозяйстве. Весь доступный на округе хлам они собрали для возведения баррикады вокруг своей огневой точки на вершине невысокого холма. Эти двое проводили уже вторую ночь подряд, в центре своего импровизированного укрепления, наспех выстроенного посреди прочих мусорных завалов, в опустевшем квартале Мусорного города.

Врагами Рассела и Вильсона в этой странной никем необъявленной войне были мутанты из воинственной секты Братство Аэрона, которая пользовалась поддержкой примерно половины жителей резервации мутантов. Неплохо вооруженные по здешним меркам боевики, прикрывавшиеся именем Бессмертного Пророка и невнятными связями с руководством Трибунала, завоевывали один квартал резервации за другим. Мелкие банды и кланы наиболее агрессивно настроенных мьютов и гибридов влились в ряды Братства, чтобы избежать кровавой расправы или из желания учинить подобную расправу над другими. Но между тем не меньше половины жителей Мусорного города поддержали в этом конфликте Совет Старейшин, другую столь же сильную фракцию вооруженных мутантов, которая до недавнего времени казалась главной силой и единственной властью в резервации.

Каждая из противоборствующих сторон поочередно пыталась заручиться поддержкой местного гарнизона Гвардейцев, которые обороняли многокилометровые стены, возведенные по восточной и северной границам резервации. Эти попытки втянуть в вооруженный конфликт профессиональных солдат, оказались безуспешными для обеих враждебных фракций.

То ли по личному решению командующего стражей резервации, то ли по приказу, исходившему от самого Патрициата, но гвардейцы не вмешивались во внутренние распри мутантов. Они лишь продолжали выполнять свою главную задачу — охрану границ резервации. А их участие в войне мутантов ограничивалось лишь вялым отстрелом каждого, кто пытался подойти слишком близко к стенам «Крысятника», как они уничижительно называли это место. Под огнем гвардейцев погибал любой мьют или гибрид, независимо от цвета его униформы и занимаемой им стороны.

Ну, а главным ударом по всем мутантам, нанесенным извне властями Свободного города, было прекращение поставок гуманитарной помощи, прежде направляемой ежемесячно. С самого начала этого необъявленного и кровавого конфликта поезд со столь ценным грузом, в котором жизненно нуждались тысячи жителей, раз и навсегда перестал покидать пределы «города людей». Очень быстро в резервации начался голод, который грозил в скором времени превратиться во всеобщее бедствие, затронувшее обе стороны конфликта.

Но о страшных и кровавых событиях творившихся в «Крысятнике», жители Свободного города не знали ровным счетом ничего. Даже сами наемники, что были направлены сюда от имени Патрициата, до самого последнего момента оставались в неведении. Рассел, волею судьбы оказавшийся в их числе, даже прежде довольно туманно представлял себе жизнь мутантов в резервации. Ну, а о том, что здесь идет полномасштабная гражданская война, он и помыслить не мог.

Ему обещали большую награду за участие в гуманитарной миссии, по наведению порядка в небольшом поселении мутантов, где придется усмирить незначительную группу экстремистов, при поддержке основного контингента гвардейцев. Однако его удивлению не было предела, когда Рассел выяснил, что усмирять придется почти половину взбунтовавшегося Мусорного города, который населяло более ста тысяч мьютов и гибридов. И воевать им придется без поддержки гвардейцев, причем против тех мутантов, которые оказались намного лучше вооружены и были самыми агрессивными.

Небольшой отряд наемников, всего восемьдесят шесть человек, был тайно выслан Патрициатом в резервацию с вполне конкретной целью — держать «водозабор». Так на языке гвардейцев, охранявших границы Мусорного города, назывался огромный комплекс зданий и укреплений на грязном берегу реки Лисс, тянувшейся вдоль южных границ резервации.

Самым мощным и внушительным строением всего «водозабора» была дамба гидростанции, расположенной на другом берегу реки. Нерушимый монолит главного оплота цивилизации и источника всей электроэнергии Мусорного города возвышался над горизонтом, за спинами охранявших его войск. Единственной связью между обоими берегами реки была узкая линия бетонной плотины, она же основной источник получаемой энергии.

Отряд наемников, тайно присланный Патрициатом для помощи Совету Старейшин, в котором состоял Рассел, как раз и должен был охранять этот импровизированный мост. Самые сильные укрепления были выстроены вдоль берега реки, для охраны центрального входа в главную цитадель Совета. Почти все остальные районы, ранее контролируемые ими, были утеряны в ходе боев с боевиками Братства.

Когда старик уже начал засыпать, Рассел решил на всякий случай подержать вахту, тем более что страх за собственную жизнь начисто отбивал любой сон. Он каждую минуту ждал, что над тусклыми рядами костров спрятанных за руинами жестяных лачуг, где-то там, в глубинах ночи, загорятся короткие оранжевые всполохи выстрелов.

Он уселся спиной к огню, плотно прижимаясь грудью к бетонному брустверу. На голову, для надежности, Рассел надел стальную каску, также часть списанного обмундирования городских гвардейцев. Все это время старик Вильсон тихонько похрапывал справа от него, вальяжно растянувшись на своей лежанке.

Бывший тайный агент полиции, переживший настоящий крах личности, молча смотрел в окружавшую его темноту сквозь мушку прицела автомата. Рассел сидел на вершине мусорной кучи, вжимаясь в ледяной бетон спасительного бруствера, ожидая каждую секунду самого страшного исхода этого тихого и холодного вечера.

На север от их жиденького укрепления тянулась двухсотметровая асфальтированная площадка, покрытая рытвинами и ямами, а также заваленная железными обломками и прочим мусором. По ту сторону этой испещренной трещинами каменной равнины возвышался ряд полуразрушенных жестяных лачуг, которые были брошены своими бывшими жителями.

Обвалившиеся шиферные крыши, пустые глазницы узких окон, изредка прикрытых брезентов и куски арматуры, торчавшие из останков малочисленных осколков бетонных стен. Неровная линия мрачных и совершенно безлюдных руин, останки убогих строений в которых раньше жили целые семьи мьютов и гибридов, стали теперь главным рубежом обороны врага, за которым засели мутанты из Братства.

Еще в школе Рассел любил читать добытые в Сети статьи и воспоминая участников о войне Великих домов. Этот старый конфликт, уже почти стертый из памяти новых поколений и обросший за тридцать лет немалым количеством легенд, всегда будоражил сознание молодых людей. Но никогда раньше Рассел не мог и подумать о том, что ему однажды придется не только взять в руки оружие, но еще и участвовать в настоящей войне. Однако в понятие «настоящая война» он обычно вкладывал другие, более яркие картинки масштабных и героических боев, что вырисовывались в его детском сознании после прочтения воспоминаний ветеранов.

Однако на поверку оказалось, что его война была лишена всего, о чем писалось в старых хрониках. Здесь не было ни танковых колонн, ни тяжелых цепилинов и боевых дронов бороздивших серое небо. Даже не было самых обыкновенных атак и наступлений, в их привычном понимании.

А были лишь неудачливый беглец от закона и старик-инвалид, потерявший всякий смысл жизни, да один пулемет на двоих. По ту сторону очень условной линии фронта, среди пыльных руин и гор мусора, скрывался их враг. Громкое имя «враг» в данном случае носили трое или четверо мутантов в красно-черных одеждах, которые периодически мелькали среди развалин, обозначая свое присутствие исключительно днем.

Уже две ночи подряд, обе враждующие стороны, которые разделяла всего несколько сотен шагов труднопроходимой мусорной равнины, не подавали никаких признаков жизни и как будто забывали о существовании друг друга. Зато каждое утро они исправно обменивались незначительными перестрелками, не причинявшими на самом деле никакого вреда и носившими скорее психологический характер.

Но этой ночью внутренний голос Рассела требовал не торопиться со сном. Странная особенность в поведении мутантов все никак не давала ему покоя. Дело в том, что, нисколько не стесняясь своих врагов, боевики из Братства Аэрона две предыдущие ночи подряд разводили костер в одном и том же месте. Но в этот раз, среди развалин заброшенных домов, полыхало сразу десять небольших костров, на расстоянии примерно пяти метров друг от друга.

Невозмутимый Грегори, возможно уже просто плюющий на все, что творится в округе, не обратил на эту странность никакого внимания. Однако Рассел решил на всякий случай подстраховаться и не спать всю ночь. Но это оказалось проще решить, чем сделать. Его уже сильно морило в сон, когда в паре кварталов от их позиции послышались одинокие выстрелы. Короткая перестрелка с соседней огневой точкой всего за несколько секунд переросла в настоящую канонаду.

Ошалев от грохота выстрелов, из вороха рваных тряпок тут же подскочил Вильсон. Его бледно-голубые глаза, еще не отошедшие ото сна, непонимающе впились в Рассела.

- Ну вот, а ты говорил, что сегодня ничего не будет, - с грустной иронией заметил Рассел, напрягая голосовые связки, чтобы перекричать грохот выстрелов.

Старик быстро подхватил свой автомат и уселся сбоку от напарника, также скрываясь за мощным заслоном бетонной плиты. Перестрелка продолжалась.

Канонада ночной войны разносилась уже над всем районом «водозабора». Эхом над головами пронесся первый гром от разорвавшегося снаряда, за ним еще один. Со стороны плотины в звездное небо поднялся свистящий огонек сигнальной ракеты. Мгновение спустя весь район накрыло светло-синим заревом. В этом блеклом голубоватом свечении Рассел сумел разглядеть, как две приземистые фигуры короткими перебежками пробирались среди развалин домов, явно двигаясь в их сторону.

Согнувшись напополам, мутанты трусцой преодолели несколько выдававшихся вперед останков бетонных стен. Затем, пробежав еще шагов десять, они попытались спрятаться за ржавым остовом какой-то машины, валявшимся вблизи их укреплений. Сигнальная ракета выработала срок своей жизни и в округе вновь воцарилась пугающая темнота, скрывавшая наступление врагов. Скрежеща шарнирами своей железной ноги, старик ударом перевернул горелку, которая тут же погасла и погрузила их маленькую огневую точку в кромешную черноту. Теперь их было труднее разглядеть.

Напрягая зрение, постепенно привыкавшее к темноте, Рассел сумел различить еще две низкие тени, бредущие вслед за своими соратниками. Он не стал делать тщетных выстрелов из автомата наугад, отложив его за ненадобностью в сторону. Вместо этого, коротким взмахом руки он подал знак Вильсону не стрелять, а сам примостился за возвышавшейся над их баррикадой турелью.

Через пару секунд пулеметная очередь расписалась огненными всполохами по ржавым останкам машины. Раздался крик, затем несколько коротких выстрелов в сторону оборонявшихся, которые оказались совершенно бесполезными. Две дальние тени, мелькавшие до этого среди развалин, тут же кинулись назад.

Пулемет вновь застрекотал и рядом с ним, почти не высовываясь за бруствер, стрелял наугад старый вояка. Где-то вдалеке раздался еще один, уже третий, взрыв.

В определенный момент Рассел поймал в прицел пулемета черный силуэт убегающего врага. Сгорбившаяся тень металась среди обломков стен и ржавых каркасов машин, изо всех сил стараясь спасти свою жизнь. Подумав всего долю секунды, Рассел все же решил не расстреливать в спину убегающего врага. Коротко улыбнувшись своему собственному великодушию, он наконец-то расслабил палец, пережимавший тугой курок.

После нескольких коротких очередей, поняв, что ему уже никто не отвечает, Грегори также прекратил бесцельную пальбу в чернеющую даль. Еще, через десять-пятнадцать минут прекратились и прочие одинокие выстрелы, сотрясавшие весь район боевых действий. Над водозабором вновь воцарилась обманчивая тишина. Позади позиций обороняющихся все также невозмутимо поднимался сверкающий белыми и голубыми огнями огромный силуэт гидростанции. Бессмысленная и короткая ночная атака противника была остановлена.

Спустя примерно час в ворохе белья по соседству с Вильсоном захрипела их походная рация, единственный способ связи с командованием отряда, которое теперь находилось в глубине разветвленной сети окопов и блиндажей начинавшейся в полукилометре от них, вниз по течению реки.

- Пост номер четыре, - невнятно донеслось хрипение из динамиков, - пост номер четыре. Прием. Меня кто-нибудь слышит, прием. Вы там живы еще?

- Пост номер четыре, слышим вас, - подхватил тут же рацию Грегори, - у нас все в порядке, потерь нет. Что там было? Мы слышали взрывы? Прием.

- Нормально все, - уже более расслабленно отрапортовал низкий голос с той стороны динамика, - сектанты, судя по всему, в атаку решили пойти, для разведки боем. Но у них ничего не вышло. Прием.

Не дожидаясь ответа от Грегори, голос тут же продолжил свою речь:

- У нас новый приказ: «Всем огневым постам приказано на рассвете покинуть свои рубежи обороны и отходить в расположение основных частей». Первыми на рассвете пойдут пятый и шестой посты, вы должны будете прикрывать их отступление. Как они окажутся на подходе к окопам, также отходите вслед за ними, на наши позиции. Как поняли меня, прием?

Помолчав долю секунду и прокручивая в голове только что услышанный приказ, Грегори энергично ответил:

- Понял вас, так точно, с рассветом отходим к вашим позициям. Конец связи.

Хрип в рации прекратился. Как отметил для себя Рассел, судя по низкому голосу, донесшемуся из динамиков, говорившим с ними от лица командования офицер был Хамид, один из лидеров армии мутантов, подчиняющихся Совету Старейшин. Широкоплечий и бронзовокожий гибрид был одновременно помощником и надзирателем над Риком, главой отряда наемников. Его направили сами Старейшины, чтобы всячески помогать этому маленькому отряду «нормальных людей», по неведомым причинам, ввязавшимся в настолько далекую для них войну.

Тот факт, что к ним обращался именно Хамид, а ни кто-то другой из числа наемников, говорил лишь о том, что приказ «покинуть рубеж» исходил от самого Совета, а не от командира отряда наемников. По крайней мере, этот маневр точно был как-то связан с их решениями и мог означать только одно: скорое отступление за реку.

Будучи уверенным в том, что второй ночной атаки точно не повторится, Грегори снова завалился спать. Однако и Рассел понимал, что силы начинали покидать его и поэтому, отдавшись на волю случая, позволил себе подремать несколько часов, укрывшись под мощной плитой бруствера.

С первыми лучами холодного осеннего солнца Рассела разбудил неприятный писк будильника в наручных часах. Чувствуя себя просто отвратительно, не выспавшись, дико замерзнув, с больными глазами и тяжелой головой, он все-таки заставил себя подняться с нагретой лежанки, собранной из различных тряпок и кусков одежды. Затем, растолкав Грегори и побросав свои скудные пожитки в походный мешок он принялся разбирать пулеметную турель.

Минут через двадцать все было готово, и после этого они вдвоем засели на своих позициях, направив стволы автоматов по направлению к линии заброшенных лачуг. Грегори периодически менял направления наблюдения, постоянно оборачиваясь, в ожидании подхода отступающих соседей. Они не заставили себя долго ждать.

Осеннее солнце еще не успело даже подняться, обрисовав свое присутствие тонкими полосами оранжевого зарева в небе. Со стороны речной излучены к ним направлялась большая группа солдат, семь человек, все в разномастном цветном камуфляже, но в одинаковых синих шлемах гвардейцев. Двое из этих бойцов несли на своих плечах тяжелые пулеметы, вроде того что имелся в распоряжении Рассела и Грегори. Отряд их недавних соседей, покинувших свой прежний рубеж, продвигался нестройной цепью, постоянно прячась за руинами хижин и остовами ржавой техники. Они даже не посмотрел в сторону прикрывавших их соратников, и очень скоро скрылись из виду. Подождав еще около десяти минут, Рассел кивком головы дал понять своему напарнику, что им тоже пора бежать.

Он позволил себе лишь в последний раз окинуть взглядом небольшой мусорный холм, который они так самоотверженно охраняли двое суток. Потом взвалил на плечи тяжелый пулемет, и быстрыми шагами помчался вслед за Грегори, груженным ящиками с пулеметными лентами и уже успевшим отойти далеко вперед.

Их путь лежал на восток, по направлению к только что поднявшемуся над горизонтом солнцу. Но уже через несколько шагов, когда их маленькая группа еще даже не успела достаточно отойти от своего заваленного мусором холма, раздалась автоматная очередь. Рассел и Грегори тут же брякнулись на землю, стараясь заползти за какое-нибудь укрытие.

Вновь прогремела серия выстрелов. Роем пуль полоснуло землю в метре от Рассела, оставив на ней длинный шлейф крохотных рытвин. Спрятавшись за объемным куском искореженного металла, Рассел старался не двигаться и не привлекать внимания вражеского стрелка.

Однако Грегори, укрывавшийся по соседству от него за большим завалом из досок и обрезков металлических труб, напротив, старательно вертел головой в поисках возможной цели. Сильно не высовываясь, старый вояка поднял над головой свой автомат и сделал пару выстрелов наугад. На мгновение Расселу даже показалось, что он слышал чьи-то отдаленные шаги и срежет щебня под ногами бегущего.

Но уже через несколько секунд ответные очереди раздались вновь. По-видимому, так же стреляя наугад, безымянный противник все же не давал людям возможности ни встать, ни попытаться уползти из-под обстрела.

- Рация у тебя, - внезапно закричал Рассел, свернувшийся в комок под ржавым навесом.

- Да! Думаешь вызвать подмогу? - тут же сообразил Грегор. – Сомневаюсь, что они нам помогу чем-то, но я попробую...

Старик принялся колдовать над своей старенькой рацией, криком стараясь достучаться до союзников, удерживавших сеть окопов, куда им предстояло отступать. А Рассел в это время распластался под нависавшим над ним куском ржавого железа, об который то и дело звонко шаркали пули. С силой сжав сухие губы, он отрешенно ждал развязки сложившихся событий. Рассел думал о том, что враг, случайно оставшийся живым во время вчерашнего боя, не оказался столь великодушным, как он. Этот одинокий стрелок не собирался давать им возможности живыми покинуть свои брошенные позиции и теперь изо всех сил старается их убить.

Через несколько секунд выстрелы вновь прекратились. А еще мгновение спустя Рассел услышал хриплый выкрик Грегори:

- Приготовься, сейчас, когда они начнут палить, нам тут же бежать надо... ты меня понял?

В ответ Рассел лишь сдавленно крякнул. Невыносимой вереницей потянулись томительные секунды ожидания. До начала линии ближайших окопов, где были свои, оставалось всего три сотни шагов. Рассел как можно крепче прижал к себе тяжеленный пулемет, примеряясь к расстоянию и готовясь одним рывком встать и побежать.

Вдалеке гаркнул выстрел артиллерийского орудия. Через несколько секунд со свистящим воем снаряд ударил по вражеским руинам, подняв высокий столб пыли и огня. В это же мгновение раздался грохот взрыва и сильный треск разваливающейся кирпичной стены, со стороны которой по ним очевидно и вели огонь.

Оттолкнувшись от земли прикладом своего увесистого пулемета, Рассел рванулся вперед. Повсюду ветром разносились клубы серой пыли и едкого дыма. Не думая ни о чем, и стараясь не дышать, он целенаправленно бежал вперед. Он мчался, пригибаясь к земле, на бегу облетая различные преграды: мусорные завалы, бетонные плиты, останки машин. Еще несколько секунд, и вновь раздались выстрелы. Но их грохот и стрекот вражеских пуль оставались где-то за спиной.

Не помня себя от усталости, несясь на полном ходу, Рассел лишь успел разглядеть сквозь облако пыли широкий ров на своем пути. Одним прыжком он брякнулся на дно окопа, и тут же стал ползти дальше. Через мгновение позади него приземлился Грегори. Скрежеща своим протезом, старик пополз на четвереньках вслед за напарником. Рассел остановился лишь тогда, когда лбом чуть не уперся в ногу ближайшего к нему солдата. Рослый наемник, вооруженный тяжелой штурмовой винтовкой, равнодушно посмотрел на двух распластавшихся перед ним бойцов. Почти все солдаты отряда людей, оказавшихся на этой войне, носили поверх своего гвардейского камуфляжа желтые накидки с капюшонами, подобные тем в которые облачались ополченцы-мутанты. А также прикрывали лица респираторами, которые защищали от надоедливых пылевых ветров, начавших подниматься в это время года.

- Закурить есть? - без капли смущения спросил наемник сквозь толстую тканевую маску, закрывавшую его рот.

- Не курю, - с иронией отозвался Рассел, - это для здоровья вредно...

Он оттер вспотевший лоб, покрытый слоем прилипшей грязи. В этот момент, оказавшись на дне сырого земляного укрытия, Рассел начал улыбаться. Он был искренне рад находиться в этой узкой траншее, по щиколотку наполненной жидкой грязью, в которой наконец-то смог найти укрытие от преследовавших его пуль. Позади него, уже старый для таких стремительных пробежек Грегори тяжело дышал и скалился своими желтыми зубами.

- Может сейчас, из укрытия, шмальнем по этому гаду пару раз, а? - сбивая слова и жадно поглощая воздух высохшим ртом предложил старик Вильсон.

- Да нет, плевать на него, лучше я патроны поберегу, - отмахнулся от этой затеи Рассел, в очередной раз проявивший благодушие.

Следом за рослым наемником в нескольких шагах показывался еще один боец. Нависая над своим пулеметом, второй солдат также безучастно вглядывался в расстилавшиеся перед ними руины, откуда еще вчера лезли враги.

- Как вчера было? Что-нибудь новое слышно? - обратился к обоим наемникам Рассел.

- Да нормально, - не отрывая взгляда, отозвался пулеметчик. - Они по всей лини фронта вчера пытались прорваться. Эти гады быстро учатся воевать и прямо на глазах развиваются. Кучу костров вчера разожгли для отвлечения внимания, наверное, решили нас напугать и внезапно в ночную атаку пошли. Мне кажется теперь, что наше положение в этом Крысятнике становится все серьезней. Ребята поговаривают, будто эти мутанты сюда новые силы подтягивают. Наверняка к серьезному штурму готовятся...

Такой поворот событий нисколько не обрадовал Рассела. Перспектива быть убитым на бессмысленной и чужой войне все отчетливее стала вырисовываться перед ним. Он еще раз обреченно задумался над тем, «стоило ли так поддаваться панике и кидаться в опасные бега».

- Перед нами тут еще одна группа пришла, - вновь спросил он наемников, - куда они направились?

- Я думаю к штабу, - не отрывая глаз от линии фронта, ответил пулеметчик, - всех кто с фланговых постов приходил, Хамид направляет туда. Наверное, саму дамбу охранять теперь будете.

Пригибая голову, Грегор и Рассел гуськом направились через всю линию траншей, стараясь не высовываться из окопа. Примерно пятьдесят метров спустя, пройдя мимо еще одного пулеметного расчета, они добрались до первого блиндажа и траншейного разветвления позади него. Затем еще около сотни шагов направо, вглубь обороняющихся укреплений. Наконец длинный туннель траншей, выдолбленный в грязной промерзшей земле, вывел их к огромной серой дамбе, главной цели всей системы обороны.

Вокруг бетонной площадки, ведущей к подъему на дамбу, выполнявшую также роль моста для соединения обоих берегов реки, толпилось несколько десятков человек. Поблизости было расставлено с дюжину походных палаток и навесов, а также установлена высокая балка антенны полковой радиостанции, доставшаяся отряду наемников от гвардейцев. Но самым впечатляющим на этом участке обороны было главное тяжелое орудие: два спаренных ствола крупнокалиберной зенитной установки, приваренные к ржавому каркасу старого танка тридцатилетней давности.

Оказавшись на этой возвышенности возле полевого штаба всех обороняющихся сил, Рассел невольно обернулся назад. Его взгляд проскользнул по разветвленным линиям траншей и баррикад с бродящими по ним солдатами, пулеметными «гнездами» и несколькими артиллерийскими орудиями. Все это воинское «богатство» было выделено Советом Старейшин для нужд неполной и плохо подготовленной роты наемников, охранявших главные подходы к гидростанции.

Возле штаба, самой большой палатки на этом пяточке вытоптанной земли, стояло несколько вооруженных людей. Одного из них, бритоголового и широкоплечего наемника с тяжелой винтовкой за спиной, Рассел узнал сразу же. Это был Рик, командир их экспедиционного отряда. Его настоящее имя и фамилию никто не знал во всей роте, обращаясь к нему только по прозвищу или по званию. Единственное что Рассел слышал о нем, были слова других солдат, будто Рик был одним из самых успешных наемников во всех западных пустошах, главарем собственной небольшой банды, с которой он постоянно выполнял грязные поручения для Патрициата за стенами Свободного города. Рядом с ним стоял еще один наемник, низкий и коренастый, все время носивший длинные сальные волосы, завернутые в короткий хвост - лучший друг, помощник и главный телохранитель их командира.

А вот третьего человека Рассел распознал не сразу. Да и «человеком» его назвать можно было только с натяжкой. Хамид, один из командиров ополчения Совета, сильно заросший кучерявой черной бородой, выглядел очень измотанным и уставшим. Он был одет в различные обрывки армейской формы разных расцветок и походил больше на больного и побитого жизнью гибрида-беженца, чем на солдата. На его шее болтался старый армейский респиратор, а за поясом был заткнут длинный самодельный нож, похожий на те, с которыми ходили почти все ополченцы Совета Старейшин. Этот мутант вел неспешную беседу с Риком, вяло жестикулируя руками.

Когда возле них показалась истрепанная парочка новоприбывших, Рик знаком прекратил скучный разговор и быстро окинул их взглядом. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы вспомнить этих людей и причины их появления возле штаба.

- Ну вот, эти двое последние из всех кого я могу выделить для операции, - с манерой заправского работорговца высказался Рик. - Забирай их насовсем, теперь они в твоем полном распоряжении. Пусть только пулемет и ленты к нему оставят, свое стрелковое могут забирать в поход, черт с ним.

С этими словами командир отряда наемников откланялся и исчез внутри палатки-штаба. Коренастый телохранитель молча последовал за ним. Все остальные наемники, стоявшие поблизости, тут же разбрелись по округе, найдя себе различные занятия.

Бронзовое лицо Хамида, с его широким орлиным носом и большими карими глазами, немного ожило. Он всегда был приветлив и дружелюбен по отношению к другим солдатам, чем создавал разительный контраст с их командиром Риком: очень грубым, жестоким и вечно злым.

Этот гибрид, направленный по специальному распоряжению Совета Старейшин и отчитывающийся только перед ними, возлагал большие надежды на маленький отряд наемников, который ввязался в чужой для них конфликт. Он прекрасно понимал, что каждый из этих восьмидесяти шести солдат, пусть даже такой бездарный, как Рассел или Грегори, стоил намного больше любого из ополченцев Совета.

Так или иначе, но мьюты облаченные в желтые лохмотья, только отдаленно напоминавшие армейскую форму, с оружием в руках боровшиеся против сектантов Братства, были все равно слабее и неопытнее, чем любой из наемников отряда, которых привел с собой Рик. За эту помощь представители Совета терпели любые его выходки и старались лишний раз не перечить командиру добровольцев. Как неоднократно говорил сам Рик: «Война в резервации - это война больных с калеками». Тем самым он подчеркивал превосходство его солдат над любым мьютом или гибридом, воющим по обе стороны конфликта.

Но главным оружием небольшого отряда людей-наемников были не пушки и пулеметы из довоенных запасов, и даже не физическое превосходство по сравнению с мутантами, а их психологическая мощь. Жгучую ненависть «нормальные люди» вызывали у жителей резервации. Но вместе с этим в сердцах уродливых и больных созданий большую силу имело другое чувство - древний страх, который им внушали обитатели «Больших городов».

Воспоминания о закованных в броню легионерах Дома Маркуса, которые беспощадно истребляли всех мутантов на протяжении половины века, надежно укрепилось в подсознании жителей резервации и передавалось как страшные предания и легенды из поколения в поколение, дойдя до современности. И как бы ни были сильны боевики Братства, как бы ни были они многочисленны, в голове каждого из них воцарялся настоящий ужас при одной только мысли о столкновении с воинами из Большого города.

Как могли, наемники из отряда поддерживали суеверный страх своих врагов перед образом грозных воителей уже несуществующей армии великого дома. Над их окопами всегда развивалось несколько серых полотнищ с черными косыми крестами и красной пятипалой ладонью на каждом из них. Работала ли на самом деле эта психологическая уловка или нет, но эмблема Дома Маркуса вселявшая ужас в сердца прошлых поколений мутантов, и реющая теперь над сетью траншей обороняемых неизвестным отрядом людей, все-таки отпугивала множество сектантов в красно-черных робах. Даже подгоняемые собственными командирами, солдаты Братства неохотно вступали в бой с наемниками, стараясь стрелять по ним из дальних укрытий и отступая при первых же потерях со своей стороны.

Обдумывая все это, Рассел молча ожидал распоряжений Хамида, безропотно возлагая на бронзовокожего гибрида всю полноту ответственности за свое будущее и за свою жизнь.

- Как вас зовут? - довольно приветливо отозвался Хамид.

- Рядовые Грегори Вильсон и Рассел Фокс, - громко отчеканил бывалый старик.

Гибрид одобрительно кивнул:

- Я так понимаю, вы еще не догадываетесь, почему были отозваны со своих позиций и оказались здесь? Ведь так? - Он пристально посмотрел на грязных и потрепанных жизнью рядовых. Те синхронно кивнули. – Мое командование считает, что вечерняя атака сектантов была всего лишь разведкой, перед предстоящим большим вторжением. Поэтому мы, как можем, стараемся стянуть все имеющиеся силы поближе к центру. Рик посоветовал мне вас, как достаточно опытных и надежных бойцов и думаю, вы подойдете нам для более ответственной миссии.

Грегори и Рассел удрученно переглянулись. В общем-то оба они прекрасно понимали, что являются инородным телом в отряде наемников, и со страхом ожидали того дня, когда их решат пустить в расход. И вот этот день настал. В эту секунду над головами должен был бы прогреметь гром или сверкнуть ужасающая молния, но серый купол небосвода равнодушно молчал.

Первым нарушил молчание Рассел:

- Сэр, мы можем узнать, в каком именно задании нам предстоит принять участие?

- Разумеется, - отчеканил Хамид, - мое командование располагает информацией об одном очаге сопротивления, который остается на территории занятой противником, к северу от наших позиций. Это большая группа беженцев, которая не успела отступить вместе с остальными жителями к реке. Они каким-то образом сумели закрепиться в старом медицинском комплексе, что находится в центре зеленого квартала. Эти беженцы даже смогли организовать достаточно крепкую оборону и не подпускают к себе войска Братства. Пленные из числа сектантов подтвердили данную информацию. Поэтому мне поручено собрать специальную группу, чтобы прорваться к больничному комплексу и эвакуировать оттуда как можно больше людей, а также весь имеющийся там ценный груз. Из своих бойцов я уже набрал нескольких добровольцев, нужны еще люди и из вашего отряда. Что скажете?

- Не хочу показаться некорректным, - внезапно слово взял Грегори, - но все-таки мы наемники. И в первую очередь нас интересует, будет ли за это отдельная оплата?

- Конечно, можете не сомневаться. Вашей оплатой будет право покинуть нашу резервацию досрочно, хоть на следующий день после успешного выполнения задачи. При этом вы сможете забрать весь причитающийся вам гонорар. Ваших кураторов в Департаменте мы, разумеется, поставим в известность. Ну как, вы согласны?

Рассел и Грегори тут же переглянулись. Конечно, подобное предложение было далеко не самым выгодным, но все же оно позволило бы вырваться за пределы резервации раньше, чем все здесь полетит ко всем чертям. Как подумал Рассел, солдаты, которых он встретил с утра, могли быть правы и враг решил изменить тактику ведения войны. Это означало, что скоро на северном берегу реки может начаться полномасштабное наступление и будут серьезные бои, выжить в которых окажется почти нереальным, особенно для него. Поэтому перспектива вернуться пораньше домой и не сгинуть бесцельно на этой необъявленной войне, про которую даже никто в известном мире не знает, была не так уж и плоха.

О чем в этот момент думал Грегори, оставалось загадкой. Седовласый ветеран, со скрипящим протезом и неудавшейся жизнью вряд ли был нужен здесь еще хоть кому-то, кроме Рассела. И хотя знакомы они были всего пару недель, сближали их самые общие качества – полное одиночество и желание выжить любой ценой. А вот выживать Грегори умел хорошо, всю свою жизнь он только тем и занимался. Поэтому старик Вильсон одобрительно кивнул, когда встретился взглядом с Расселом.

Поняв, что добровольцы готовы к действию и согласны на его предложение, Хамид расслабленно продолжил:

- Все подробности этой операции будут обсуждаться сегодня вечером. Так что пока вы можете расположиться в казарменных палатках и немного передохнуть. Все участники будущей операции находятся возле одиннадцатого блока, как приведете себя в порядок, направляйтесь туда же.

Отдав последнее распоряжение своим новым подчиненным, Хамид быстро развернулся и, не проронив больше ни слова, исчез в штабной палатке. Грегори и Рассел остались одни, возле тылового лагеря. Отсюда до расположения одиннадцатого блока, который служил главным складом всей армии ополченцев на северном берегу реки, было несколько сотен шагов, через убогие скопища жестяных лачуг, ставших пристанищем для многочисленных беженцев.

Когда последняя из палаток небольшого лагеря скрылась за поворотом, Рассел и Грегори оказались на маленькой улочки, окруженной хижинами мутантов. По центру улицы, между нестройными рядами лачуг и шалашей пролегала ржавая ветка заброшенной узкоколейки, которая существовал здесь, по-видимому, со времен предшествующих Великому перелому. Все многочисленные обитатели этих скорбных жилищ высыпали на улицу и сдержано наблюдали за происходящей сценой казни, которая разворачивалась прямо на ржавых рельсах.

В окружении пяти ополченцев, замотанных в разномастные обрывки одежды выкрашенной в желтые цвета, уже побледневшие от длительного времени, стояло двое наемников из отряда людей.

Первый из них – Нил Паттерсон, крепко сложенный, но низкорослый, с большим лбом, отвислой челюстью и толстым ирокезом на шарообразной голове, ничем примечательным не выделялся и напоминал скорее стандартного уличного бандита. Его главной отличительной чертой было наличие распространенной модификации электронных глаза, напоминавших два хромированных окуляра. Однако в его случае это была очевидная необходимость, ведь как слышал о нем Рассел, свои настоящие глаза Патерсон потерял в наказание за предательство банды, в которой он состоял во времена жизни в трущобах Свободного города. Большинство преступников, которых перед изгнанием ослепляли за многочисленные проступки, обычно заканчивали свои короткие дни мучительной и голодной смертью на границах портового района. Но Нил каким-то образом сумел пережить этот позорный случай в своей жизни, не потерял себя, сумел выжить и даже найти деньги на операцию. При всей его отталкивающей внешности и абсолютно отвратительном нраве, в нем была внутренняя крепость и жгучая жажда жизни, которую Рассел безусловно уважал.

Его старый друг и напарник — Брукс, напротив, был высоким и зеленоглазым, с длинной гривой белесых волос, которые он собирал в тугой хвост и гладко выбривал бока. Из всех вариантов человеческих особей, собранных в странной коллекции наемников Рика, именно Брукс был самым интересным экземпляром. Он имел довольно необычную и сложную модификацию, которая практически не встречалась даже среди жителей Свободного города. Из вершины его ребер росли два механических манипулятора заканчивающиеся небольшими четырехпалыми клешнями и несильно уступающие по длине его собственным рукам, на суставах которых также виднелись металлические сочленения. Дополнительной парой конечностей Брукс пользовался с той же легкостью, как если бы он с ними родился. Они выступали через отдельные прорези, сделанные в его бронированном жилете, который наемник не снимал даже ночью. Свои механические руки он, как правило, складывал за спиной, подобно крыльям у насекомых и часто использовал их для переноски дополнительного оружия. Брукс честно рассказывал про себя всем, кто интересовался причинами его участия в этой войне, что отправился в резервацию исключительно ради развлечения, так как ему было слишком скучно жить в Свободном городе.

Оба этих мода стояли в центре внимания толпы беженцев, окруженные мутантами-ополченцами. Перед ними на коленях сидело трое пленных бойцов Братства, голые по пояс и со связанными проволокой руками. Пленники обреченно сидели без движения, не издавая никаких звуков и равнодушно ожидая своей участи.

Когда Рассел и Грегори подошли поближе к месту расправы, остальные мутанты испуганно расступились, освобождая им дорогу. Брукс увидел их, но никак не отреагировал на это. Он держал увесистый одноручный топор с широким стальным лезвием, поигрывая им в ладонях. А вот Паттерсон, напротив, тут же окликнул новоприбывших наемников.

- Парни, идите сюда, - с улыбкой сообщил он, - а то пропустите все веселье. У нас тут целых три черных крысы осталось после вчерашней атаки. Побросали свое оружие и хотели в плен сдаться. Рик разрешил нам их освежевать.

Старик и его приятель подошли на несколько шагов ближе. Все трое пленных были покрыты бурыми гематомами и запекшейся кровью на многочисленных ранах. Находясь в столь жалком положении они не вызывали у Рассела ненависти или отвращения, также как и сострадания. Рассказы о зверствах боевиков Братства, которые те устраивали над своими пленными, были ему очень хорошо знакомы. Да и сам Рассел, в первый же день своего пребывания в резервации видел тела двух женщин гибридов, с которых срезали кожу и подвесили за руки на всеобщее обозрение, только за то, что они пытались убежать на территорию контролируемую ополченцами Совета Старейшин. Сейчас, когда он видел расправу над пленными воинами Братства, на его лице не дрожал ни один мускул. Он опустошенно смотрел на это зверство, ни думая, ни о чем. Кровавая бойня, которой он каждый день был свидетелем и постоянное присутствие смерти, которая здесь ходила у него по пятам, притупляло любые чувства, делая человека черствым к чужим страданиям.

– Брукс, дай мне топор, - радостно отчеканил Нил, - хочу одного из них сам прикончить.

Здоровяк Паттерсон обхватил рукоять своего оружия обеими руками и, хорошенько прицелившись, уверенно замахнулся топором. Резкий удар пришелся в голову одного из пленных, который сидел в центре. Лезвие топора дошло до середины лба, почти затронув переносицу. Казненный даже не издал крика от боли, кроме сдавленного хрипа, удар был слишком быстрым. Безжизненное тело с застрявшим в голове топором грузно повалилось на землю. Стоявшие рядом ополченцы с радостными криками вскинули вверх свои карабины, приветствуя убийство пленного. Нестройный хор одобрения пронесся также среди толпы беженцев собравшихся вокруг, чтобы поглазеть на казнь.

Один из пленников, сидевший рядом с убитым, с рыжей бородой и толстым кожаным наростом через весь лоб, который сползал к левому глазу, дернулся в сторону в неловкой попытке убежать. Но тут же был остановлен одним из ополченцев, который с силой обрушился на него ударом приклада своей винтовки. Под радостные крики толпы, Брукс быстрым шагом подошел к пытавшемуся сбежать пленнику, который силился подняться на колени, постанывая от боли.

Лицо наемника перекосил звериный оскал. Его механические манипуляторы вывернулись на шарнирных суставах, согнувшись в своей середине, и резким хватом вцепились с обеих сторон в шею пленника. Брукс обхватил руками его рыжую голову и с силой потянул ее вверх. Мученик попытался закричать, но из его глотки вырвалась только резкий хрип вперемешку с жутким чавканьем. Железные клешни механических рук наемника хищно вгрызались в кровоточащую плоть. Еще несколько мгновений спустя, его жилистые руки резко вскинули вверх оторванную голову пленника, с изодранными лоскутами кожи свивавшими внизу. Вместе с победоносным криком, Брукс кинул его голову к ногам группы мутантов стоявших поблизости. Из толпы беженцев выбежало несколько детей, скорее всего мальчишек, с ног до головы закутанных в различное тряпье. Эта группка маленьких мьютов принялась радостно пинать оторванную голову, у которой с останков шеи все еще стекала чернеющая кровь.

Грегори не хотел смотреть на расправу над оставшимся пленником и поэтому устало ткнул прикладом автомата Рассела в бок. Они медленно побрели прочь, стараясь обогнуть толпу мутантов, скопившуюся вокруг места казни. В этот момент их внезапно окликнул Нил, уставившийся на них своими ничего не выражающими окулярами.

- Парни, вас ведь тоже уломал Хамид на эту тупую поездку? – выкрикнул он в след.

- Да, откуда вы знаете? - робко ответил ему Рассел, хотя уже сам знал ответ на свой вопрос.

- Мы тоже согласились поехать, - совершенно спокойно и даже немного радостно ответил Нил. – Как по мне, пора отсюда сваливать, пока сектанты не озверели и их не собралась целая толпа у границ наших окопов. Так что вы тоже правильно поступили. Лучше одно короткое дельце провернуть и бежать из Крысятника быстрее, пока нас не порешили тут как этих чертовых крыс.

Закончив, он громко рассмеялся, выказывая гордость за собственную дальновидность. Ничего не ответив, Рассел и Грегори вновь поплелись по своим делам, надеясь только отдохнуть и немного поесть в казарме. Потеряв к разговору с ними всякий интерес, Брукс и Нил, с оскалами бешеных зверей быстрыми шагами направились в сторону последней жертвы.

***

Несколько кварталов на южной окраине Мусорного города, вытянувшихся в узкую линию вдоль русла реки Лисс, до сих пор оставались под контролем ополченцев. Именно там, среди настроенных друг на друга ржавых жестяных лачуг, скрывались многочисленные беженцы и мирные жители, бежавшие к реке в поисках защиты. Десятки тысяч псевдолюдей, страшащиеся расправы со стороны сектантов из Братства, искали помощи у Совета Старейшин, но находили они лишь краткое продление своих страданий.

Голод, высокая смертность и зарождающаяся эпидемия от чудовищных условий существования, даже по сравнению с прошлым их образом жизни, стали новыми врагами для мутантов, бежавших в эти малозаселенные в прошлом районы. С одной стороны они боялись попасть в лапы к сектантам, которые не церемонились с теми, кто раньше пользовался покровительством Совета Старейшин или переходил на их сторону, с другой стороны эти люди были вынуждены терпеть голод и лишения, без даже призрачной надежды на спасение. Многие из них жили на улице, спали в наспех построенных из мусора шалашах, питались скудными объедками. Те из мутантов, что поселились в прежних жестяных лачугах, теперь казались счастливчиками, так как они хотя бы могли скрыться от уличного холода. Люди вымирали целыми семьями под промозглыми ветрами осенних ночей.

Голые тела недавно умерших мутантов добровольцы вывозили в сумерках за пределы района, стараясь уберечь остальных выживших от эпидемии чумы. Уже не похожие на живых от голода и усталости, эти мьюты катили ржавые повозки с гружеными на них телами мертвых до самых восточных окраин, рискуя каждый раз попасть под обстрел.

Кроме сектантов, уже несколько недель державших блокаду этих прибрежных районов, по несчастным мутантам периодически стреляли гвардейцы с вершин восточной стены. Солдаты из охраны резервации, недовольные тем, что у них «под носом» выстраиваются целые чумные кладбища, каждую ночь упражнялись в стрельбе на дальние дистанции. Еще на подходах к границам резервации, расстреливая полуживых мутантов, мечущихся среди руин в поисках укрытия.

Для зажатых в прибрежных кварталах беженцев жизнь превратилась в настоящий кошмар. Ополченцы из числа армии Совета Старейшин отказались пропускать их через дамбу на другой берег реки, так как голод начинался уже в кварталах окружавших их главную цитадель. Появление новых тысяч голодных ртов, грозило обернуться полной катастрофой и проигранной войной.

Некоторые из обреченных на мучительную смерть мьютов, не выдерживая голода и невыносимых условий, пытались перебежать на сторону сектантов. Никто не мог достоверно рассказать, что ожидало перебежчиков в стане врага. Некоторые из ополченцев, дежуривших на границах района, утверждали, будто видели своих бывших знакомых и родственников в числе боевиков Братства. Но другие рассказывали о жутких и кровавых расправах, чинимых сектантами над попавшими в их лапы перебежчиками.

Тысячи мутантов: мужчины и женщины, старики и дети, мьюты и гибриды, искавшие на побережье реки спасения под защитой Совета, все они стали заложниками этой безвыходной ситуации. Они скитались в поисках пропитания среди руин и ржавых лачуг южных кварталов, ставших для них временным спасением и постоянным проклятьем.

Самым крупным строением среди всего прибрежного района был высокий металлический ангар с плоской крышей и большой цифрой «одиннадцать», нанесенной желтой краской на широких воротах. По периметру этот гигантский жестяной куб охранялся десятком стражей, набранных из числа беженцев, преимущественно наиболее молодых и здоровых мужчин. Вооруженные копьями и стальными длинными ножами, эти полуживые стражники бдительно несли свою вахту, рассчитывая получить за это хоть и скудный, но все же так необходимый паек.

В свою очередь многим мужчинам гибридам, чтобы прокормить своих родных солдатским пайком, пришлось вступать в ряды ополчения Совета. Их командование, скрывавшееся где-то в недрах гигантской цитадели-гидростанции, старательно копило силы, собирая всех имеющихся гибридов под свои знамена. Совет готовил остатки своего ополчения для прорыва блокады вокруг прибрежных кварталов и ждал удачного момента для контратаки.

Из всех многочисленных псевдолюдей, скрывавшихся в этом районе, именно гибридам отдавалось предпочтение при зачислении в солдаты. Так как некоторые из членов Совета были убеждены, что физически здоровый гибрид нисколько не уступает по своей силе «нормальному» человеку из города.

Не то, чтобы Рассел разделял подобные крамольные мысли, но все-таки он спокойнее чувствовал себя в обществе гибридов, хоть как-то походивших на людей если не цветом кожи и чертами лица, то хотя бы одинаковым количеством конечностей и отсутствием наростов на теле. А вот некоторые мутанты, зачастую напоминавшие животных, вызывали у него естественное отвращение и дикую неприязнь.

Вот и в этот раз, стоя у ворот огромного ангара, посреди заполненной мутантами площади, Рассел с искривленным лицом наблюдал отвратительную сцену. Прислонясь спиной на жестяную стенку одной из лачуг, под матерчатым тентом, сидела укутанная в лохмотья женщина. Ее морщинистое лицо покрывали крохотные серые волдыри. Уродливая мать качала на руках большеголового младенца с раздувшимся от голода животом. Мерзкий отпрыск этого существа вяло сучил своими недоразвитыми отростками, выполнявшими роль то ли ног, то ли рук. Через некоторое время к ним подошел один из стражников, закутанный в стандартную для ополченцев форму из желтой грубой материи и вооруженный длинным проржавевшим топором. На теле этого солдата выступал черный плотный жилет, с нашитыми на него пластинами металла. Его голову почти полностью закрывал широкий капюшон, а лицо скрывалось за старым противогазом, с лишенными защитных стекол окулярами. Этот мутант протянул своей родственнице кусок сухого пайка, спрессованной питательной массы, которым раз в день наделяли всех беженцев.

Поев немного сама, уродливая мать тут же начала пропихивать маленькие кусочки сухарей в рот своего ребенка. Раздутый уродец дрожал и явно сопротивлялся попыткам покормить себя. Он не кричал, а лишь жалобно скулил на руках матери, мотая головой и отворачиваясь от очередного куска.

Закутанный в лохмотья стражник ласково погладил младенца по шарообразной голове, сказав что-то матери. После этого женщина принялась тщательно жевать куски сухарей, пропихивая в горло ребенка уже разжеванную кашу.

В это момент Рассел отвернулся. Слегка поморщившись в приступе накатившего на него отвращения, он сплюнул и, закрыв глаза, сделал пару глубоких вдохов. Из дверей жестяного ангара, скрепя своим механическим протезом, показался Грегори и подозвал Рассела рукой.

- Пошли уже, - крикнул ему старик, - я не хочу пропустить подробности нашей операции. Хамид и Рик уже прибыли, думаю, сейчас будем начинать.

С этими словами старик скрылся в недрах ангара. Рассел постоял еще немного, глубоко вдыхая холодный осенний воздух и разглядывая две желтоватые вечерние луны, которые выглядывали из-за облаков. Затем он быстрым шагом направился в ангар, к воротам с огромными цифрами. Когда он стоял уже у самого входа, за его спиной раздался очередной всхлип круглоголового младенца, а через мгновение снова начала причитать его уродливая мать.

Внутри ангара располагалась дюжина старых и потрепанных жизнью машин, восемь из которых были легковыми. Все они были созданы еще до начала войны домов, и неизвестно каким ветром занесены в сердце Мусорного города. Самые обычные гражданские автомобили и несколько грузовиков превращались в этом ангаре в некое подобие боевых машин. Поверх старых и местами прогнивших кузовов, мутанты-рабочие приваривали на них широкие листы стали, в которых прорезались небольшие бойницы. Топорно сделанные, больше похожие на бронированные гробы на колесах, эти кубические машины дополнительно оснащались стрелковым оружием, которое устанавливали по периметру.

На тот момент, когда в ангаре оказался Рассел, работа над переоборудованием этих машин все еще продолжалась, хотя уже было закончено семь штук. Несколько боевых машин, покрытые сталью и ощетинившиеся стволами пулеметов, стояли в линию у одной из стен ангара, отделенные от еще недоделанных моделей. На их броне до конца не высохли широкие полосы желтой краски — отличительного цвета Совета Старейшин.

Рассел быстро сообразил, что данное место, скорее всего, является секретным объектом, одним из немногих в этой не объявленной войне мутантов. И тот факт, что ему позволили оказаться здесь и увидеть всю работу по созданию колесного парка армии ополченцев, говорил о большом доверии со стороны Совета. Хотя, может, это были всего лишь его предположения.

Вблизи свежевыкрашенных машин стоял большой деревянный стол, накрытый квадратным полотнищем карты местности, вокруг которого плотным кольцом столпилось несколько человек. Здесь находился Рик со своим телохранителем, Хамид с парой своих ближайших помощников гибридов, а также Патерсон и Брукс, которые еще утром устраивали расправы над пленными сектантами на потеху толпе беженцев. Подойдя поближе к столу, Рассел заметил еще одного человека, который держался особняком от всех присутствующих.

Высокий и достаточно крепкий человек в форме офицера городской гвардии, на вид ему было не больше сорок лет. По его широкому и закопченному от суровой жизни лбу проходили несколько глубоких морщин, а по щекам росли густые черные бакенбарды, слегка затронутые вкраплениями седины. На правом рукаве виднелся круглый шеврон с эмблемой Свободного города, а на плечах погоны с тремя медными прямоугольниками.

- Позвольте вам представить, - указывая рукой на незнакомца, сказал Хамид, - майор Райен Хамфорд, заместитель командира гарнизона охраны резервации.

Присутствие на совещании представителя гвардейцев могло в корне изменить расстановку сил в гражданской войне среди мутантов. Надменный Рик никак не отреагировал на неожиданного гостя, зато другие наемники сразу оживились, стараясь внимательно слушать все, что говорил приглашенный офицер.

- Я прибыл сюда по личной просьбе полковника Бишопа и постараюсь донести до вас его позицию, - голос офицера был низким и сдержанным. Он старался говорить рублеными фразами, обращаясь сразу ко всем присутствующим. – Насколько вам известно, наш гарнизон придерживался нейтралитета по отношению к обеим противоборствующим сторонам конфликта и я с крайней неохотой вынужден был принять данное приглашение. Однако сейчас полковник Бишоп получил распоряжение от самого Патрициата, с требованием принять меры для завершения дальнейшей эскалации кровопролития. Информация о вашей междоусобной войне начала просачиваться в Свободный город, что выражается сейчас в политическом кризисе среди высшего руководства.

- Как будто раньше никто не знал, что тут война идет и горы трупов, - грубо съязвил Рик, издевательски закатив глаза.

Однако майор Хамфорд никак не отреагировал на его выпад и невозмутимо продолжил свою речь:

- Тайным решением Патрициата, нашему гарнизону было предписано вмешаться в боевые действия на стороне Совета Старейшин, чтобы предотвратить надвигающуюся гуманитарную катастрофу и гибель тысяч беженцев.

- Это происходит из-за перекрытия поставок продовольствия в резервацию, - внезапно вмешался в разговор Хамид, который в данную минуту говорил от лица всех мутантов. – Если поезд с едой и медикаментами снова прибудет к воротам Мусорного города, страданиям тысяч людей будет положен конец.

- До завершения конфликта Патрициат не может рисковать и отправок продовольствия не будет, - отрубил майор.

- Но мы не можем продолжать борьбу без помощи извне, - Хамид пояснял свое видение ситуации. – Без продовольствия из Свободного города, у нас начался голод и скоро может распространиться эпидемия. Если поставки не возобновятся, то десятки тысяч беженцев, а это в основном женщины и дети, просто умрут голодной смертью.

– Вы можете перевезти беженцев через дамбу на южный берег реки и тем самым спасти их.

- Нет, не можем, - перечил ему Хамид. – Совет уже неоднократно объяснял свою позицию по этому поводу. У нас самих не хватает продовольствия, а беженцев почти тридцать тысяч, нам нечем будет их прокормить. Старейшины давно приняли решение, что нельзя рисковать потерей всего ополчения ради беженцев, это обернется неминуемым крахом всей нашей обороны.

- Наша возможная военная поддержка, - невозмутимо продолжил майор Хамфорд, - будет напрямую зависеть от помощи, которую Совет окажет собравшимся у южных границ беженцам.

- С какого момента вы о них заботиться стали, - опять съязвил Рик. – Твои же солдаты их каждый день отстреливают как индеек, если мьюты слишком близко к стене подходят. Вы так их всех самостоятельно перебить можете, и тогда спасать уже никого не придется.

Но офицер опять проглотил оскорбления, стараясь не обращать внимания на главаря наемников. Он продолжил:

- Патрициат дает нам право, санкционировать переход беженцев через дамбу на юг, после чего они смогут беспрепятственно покинуть территорию резервации и навсегда уйти жить в западные пустоши. Задача Совета в данном случае, только организовать проход беженцев и тем самым спасти их. В обмен, мы окажем вам посильную военную помощь.

- Каким образом? - тут же спросил Хамид.

- Мои разведчики смогут предоставить вам данные о концентрации сил противника и расположении у них складов с боеприпасами и провиантом. Сейчас, по нашим сведениям, силы Братства насчитывают порядка трех с половиной тысяч человек, почти все они сосредоточены вдоль лини соприкосновения с вашей обороной. Сколько сейчас у вас есть солдат способных держать оружие?

- В ополчении остались не больше одной тысячи бойцов, половина из которых плохо вооружены и почти не имеют боеприпасов. Нашей главной силой является отряд Рика, но их всего около сотни, с тремя орудиями, - обреченно пояснил Хамид.

- Возможно это не все имеющиеся у вас силы. Насколько мне известно, - продолжил майор, - в распоряжении Совета есть как минимум один боевой дрон, способный подняться в воздух и атаковать противника.

В этот момент все присутствующие, в том числе сами ополченцы, с интересом посмотрели на Хамида, вынужденного отдуваться за всех Старейшин разом. Гибрид несколько оторопел, так как не ожидал услышать из уст офицера людей подобную информацию, которую Совет тщательно скрывал даже от своих собственных людей.

- У вас чертей даже авиация есть, - озлобленно гаркнул Рик, - а вы молчали? Мы же могли давно стереть этих крыс в порошок, сравнять их всех с землей и не рисковать своими задницами.

- Во-первых, это секретная информация, - начал оправдываться Хамид. – А во-вторых, этот дрон не сможет в одиночку справиться со всей армией сектантов. Топлива и снарядов к нему хватит только на пару боевых вылетов. Совет решил оставить его для самого критического момента.

- И этот момент уже настал, - тут же отрубил майор. – Через три дня Братство перейдет в наступление, единственный шанс переломить ситуацию в вашу пользу, это ударить по ним раньше, всеми имеющимися силами. Атаки с воздуха они точно не ожидают, а если наземные силы атакуют двумя колоннами по направлению их складов, - в этот момент офицер провел рукой по карте, лежавшей на столе, очерчивая направления возможного наступления, - вы сможете за один день вернуть себе все утраченные ранее территории и забрать их пункты снабжения.

- Откуда столько информации о планах сектантов? – тут же спросил Рик, не скрывая своего подозрения к словам Хамфорда.

- Наш штаб ведет переговоры не только с Советом Старейшин, но и с лидерами Братства. Это помогает нам быть в курсе всей текущей обстановки в резервации.

- Значит, вы можете параллельно предлагать план нападения и для них, - тут же возразил ему Рик. – Теперь вы знаете и точное расположение наших войск, их численность и реальное состояние обороны. Вы видели все наши карты и легко можете нас продать главарям Братства. Так чью сторону гарнизон займет в конечном итоге?

- Подобные подозрения совершенно неуместны, - майор говорил отрывисто, всем своим видом показывая что не испытывает желания оправдываться перед бритоголовым наемником. – Наш гарнизон выполняет только распоряжения Патрициата, и сейчас их приказ оказать поддержку ополчению Совета.

- А если завтра они прикажут ударить нам в спину, тоже выполнять будете? – Рик всегда легко и открыто шел на конфликт, это было частью его взрывного характера. Не дожидаясь ответа, он тут же обратился к лидеру мутантов. – Ты дурак Хамид, если веришь этому напыщенному офицеру. Они легко предадут вас, как только будет отдан приказ от их командования. Запомни, людям на стене совершенно наплевать на всех обитателей резервации и ваши жизни для них ничего не значат.

- Я попросил бы вас сменить тон, - огрызнулся майор, который еле сдерживал себя. – Либо вы немедленно прекратите нести оскорбления в адрес моего командования, либо я буду вынужден прекратить переговоры.

- Рик, прошу тебя, - Хамид вытянул вперед руку, стараясь этим жестом утихомирить разгневанного союзника. – Нам нужна помощь гарнизона, иначе в одиночку мы не сможем противостоять армии Братства.

- Да мне наплевать на твое мнение, - в очередной раз взорвался Рик. – Хочешь ему верить, пожалуйста, а я лично не собираюсь участвовать в этом фарсе. Я не верю ни одному его слову и готов поклясться, что гвардейцы предадут всех нас, как только им поступят новые распоряжения из города.

С этими словами командир отряда наемников быстрым шагом удалился из ангара. После того как Рик и его телохранитель скрылись за створками тяжелых металлических дверей, майор Хамфорд невозмутимо продолжил, как будто ничего не слышал:

- Насколько мне известно, в распоряжении Братства нет противовоздушных средств защиты, так как они готовились только к наземной войне. Поэтому атака дрона застанет их совершенно безоружными и наверняка посеет панику в их рядах. Как скоро вы сможете подготовить его к запуску?

- Ну, мне необходимо еще согласовать использование дрона с Советом, - пояснил Хамид. – Но я считаю, что это займет не больше суток.

- А откуда у вас вообще взялся боевой дрон? – внезапно, в разговор вмешался молчавший до этого времени Брукс. Его механические руки были сложены за спиной, образовывая некое подобие горба, а собственные, деловито скрещены на груди.

- Он всегда здесь был. Это наш трофей, оставшийся со времен войны. Когда Совет Старейшин только начал образовываться, более пятнадцати лет назад, нашим техникам удалось найти эту машину на границе северных районов и полностью ее отремонтировать. Как я могу судить, раньше он принадлежал армии Дома Маркуса и был сбит еретиками, где-то в завершающем этапе войны.

- Ладно, с дроном ситуация вроде прояснилась, - вновь начал говорить майор. – Но вы говорили мне, что готовите операцию по вылазке на территорию врага. Она все еще планируется?

- Да, мы как раз собрались сегодня, в том числе, чтобы обговорить детали этой операции.

- Я должен знать обо всех ваших планах по наступлению на врага, - безапелляционно заявил офицер, - только так мы сможем скоординировать совместные действия.

После недолгих раздумий, Хамид сдался.

- Хорошо. Мы находимся тут, - его бронзовый палец скользнул вдоль карты, очерчивая дугу вокруг нарисованной реки и нескольких секторов около нее. Весь этот участок карты ограничивала тонкая красная линия. - Вот здесь, за этой линией, нет ни одного дружественного нам района, там есть только враги. Кроме, вот этого сектора, - его палец уперся в маленький красный квадрат, где-то глубоко во вражеском тылу, - в центре бывшего зеленого квартала находится наша цель. Там еще продолжается вялое сопротивление боевикам Братства и нам необходимо прорваться к застрявшим там людям.

Его указывающий перст поднялся чуть выше ранее обозначенной территории. Небольшое расстояние на карте в действительности оборачивалось путешествием в десять километров сквозь руины и заваленные мусором извилистые дороги, наполненные боевиками Братства.

- Весь этот участок, - он обвел достаточно большую область на юге зеленого квартала, - и все северные районы находятся под контролем сектантов. У них там тыловые части и как нам кажется, они не готовы к серьезным столкновениям.

-Эти данные подтверждает моя разведка, - уверенно добавил майор. Его глаза очень внимательно рассматривали карту, оценивая все нюансы плана. – Если ваш отряд сделает небольшой крюк и пройдет как можно ближе к стене, то вы сможете проскочить все это расстояние почти не замеченными. Своим людям я прикажу, чтобы они не открывали по вам огонь.

- Теперь коротко о нашей цели, - продолжил Хамид. - Несколько дней назад нам стало известно, что спасшиеся беженцы держат там один многоэтажный дом и небольшой пятачок земли около него. У этих беженцев есть оружие и много боеприпасов, поэтому остается надежда, что они все еще живы и продолжают обороняться. Наша задача: добраться до них через подконтрольные врагу территории, забрать людей и по возможности, все имеющиеся у них боеприпасы и оружие, и вернуться назад. Я планировал, что мы выдвинемся завтра ночью, вот на этих машинах.

Вся окружавшая его толпа людей и мутантов развернулась и как по команде уставилась на ряд свежевыкрашенных боевых машин. На короткое мгновение Рассел подумал, что все же у него остаются шансы выжить во время операции, ведь он будет внутри этой хоть и слабой, но все же стальной брони.

- В темноте у нас больше шансов проскочить незамеченными, - продолжил свое повествование Хамид, - но главная проблема состоит в ином: фарами мы пользоваться не сможем, придется ехать вслепую. К тому же Совет выделил нам для операции только две технички и два гантрака, остальные машины принято решение передать для нужд ополчения.

- Это неплохой план, особенно если вы совместите его с общим наступлением по всей линии фронта, - высказался офицер.

- В каком смысле? Вы что, предлагаете нам ударить по врагу всеми силами разом?

- Практически. Вначале ваша группа прорвется на север, затем удар с воздуха при поддержке артиллерии и полномасштабное наступление всеми силами ополчения и наемников.

- Но это самоубийство. Если у нас ничего не получиться, это будет означать полный крах всех войны!

- Этот крах и так будет неизбежен, если вы промедлите с контратакой всего лишь на пару дней.

- Но послушайте меня, - запротестовал было Хамид, но тут же был резко оборван разгоряченным офицером гвардейцев.

- Нет, это вы послушайте. Работа над оставшимися машинами будет закончена к завтрашнему вечеру. Все ваше ополчение и отряд наемников уже находятся на позициях, - майор Хамфорд говорил уверенно, глядя прямо в глаза Хамида. – Если вам удастся уговорить Совет не затягивать с контратакой, то для вашей армии появляются реальные шансы победить в этой войне. Ваш внезапный прорыв на территорию врага может стать еще и отвлекающим маневром, вы сможете оттянуть на себя их тыловые части и посеять панику. А когда вы займете очаг сопротивления в зеленом квартале, вам даже не потребуется вывозить оттуда беженцев. Вместо этого, всему вашему отряду нужно будет лишь занять оборону и дождаться подхода остальных войск.

- Вы считаете, что мы сможем опрокинуть их одним ударом?

- Безусловно. Мои снайперы с вершины стены помогут вам по мере возможности. Все имеющиеся у вас силы, - Хамфорд вновь бросил взгляд на карту местности, вычерчивая невидимые линии рукой, - пойдут двумя колоннами: на зеленый квартал и к ржавому утесу. Если в центре, после нападения дрона, останутся еще хоть какие-то сектанты, вы легко возьмете их в клещи и раздавите к концу дня.

Слушая о стратегии предложенной майором Хамфордом, Рассел постоянно смотрел на то, как менялось лицо Хамида в зависимости от получаемой информации. Предводитель ополчения Совета, был явно воодушевлен тем планом, что он услышал. Но его страх за возможный провал всей операции и боязнь не суметь убедить Совета пойти на крайние меры, читались на лице гибрида печатью нерешительности. Его глаза долго бегали по карте, периодически отскакивая на лица окружавших его подручных и четверых наемников, в ожидании совета. Хамид все никак не мог принять твердого решения, из-за чего повисшая после выступления майора пауза слишком сильно затянулась.

- Напоминаю вам, - нарушил повисшую тишину Хамфорд, - что первым шагом со стороны Совета, должно быть решение вопроса с расположившимися здесь беженцами. И только затем, гарнизон даст вам гарантии поддержки наступления на позиции сектантов.

- Хорошо, я поговорю со старейшинами обо всем, что вы нам сегодня рассказали. Но на принятие решения по эвакуации беженцев и прочее, может потребоваться много времени, - Хамид наконец-то закончил свой внутренний выбор в пользу плана предложенного майором. – Я прошу вас остаться здесь еще на некоторое время. Вы можете подождать решения старейшин в гостевой палатке.

- У вас нет времени, совсем нет, - мрачно заметил Хамфорд. – И выбирать вам уже тоже не приходиться. Три дня это очень малый срок, чтобы решать, соглашаться на наше предложение или нет. Когда будете говорить со Старейшинами, не забудьте им напомнить, что через три дня сектанты пойдут в наступление и скорее всего, одним ударом сметут уже вашу оборону. Я буду ждать ответа в течение двух часов, не больше.

Закончив свою фразу и не задерживаясь больше ни на секунду, офицер вышел из ангара быстрым и уверенным шагом, не попрощавшись и не проронив больше ни слова. В помещении снова повисла гнетущее молчание, фоном для которого были скрежет и лязг стальных пластин, которые рабочие приваривали к оставшимся машинам. Хамид выхватил висевшую у него на поясе рацию и быстро удалился. Даже гибриды не последовали за своим командиром, так как его переговоры со старейшинами никто не должен был слышать.

- А я согласен с Риком, - внезапно нарушил повисшее молчание Брукс. – Этот майор какой-то слишком мутный, он явно ведет двойню игру.

- Наверное, мы зря согласились на эту авантюру, - обреченно произнес Грегори, глубоко выдохнув себе под нос.

- Да какая уже разница, - Брукс повернулся к старику. Стоя вблизи невысокого Грегори, он казался настоящим гигантом. – Единственное в чем я согласен с армейцами, что черные крысы очень скоро нападут на нас. Вы же сами видели вчера, как они прощупывали нашу оборону. Наверняка гады готовятся. Сидеть в сырых окопах и ждать своей смерти, еще глупее, чем довериться этому майору и пойти наконец-то в атаку.

- Надо только прорваться к зеленому кварталу, - подал свой голос Паттерсон. Он злобно улыбался, предчувствуя печальные последствия их будущей авантюры. Его электронные глаза, немного поблескивающие в полумраке, были устремлены на карту резервации. – Когда мы к этому каменному дому доберемся, то от него нам до стены уже совсем недалеко останется, меньше километра. Если из этой затеи с контрнаступлением ничего не выгорит, то мы хотя бы будем поближе к входу из Крысятника, всегда успеем удрать.

- Так тебя часовые и выпустят, - неожиданно съехидничал Грегори. – Там гвардейцев человек триста и автоматические турели на башнях. Как ты собрался через главный ход прорываться, пропуск им покажешь?

Злобная улыбка Паттерсона стала еще шире. Он сделал один шаг по направлению к старику и скинул с плеча штурмовой автомат, который нацелил ему в середину груди.

- Вот мой пропуск на волю, - оскалившись, произнес наемник.

***

Тучи на небе немного расползлись, обнажая редкие крохотные точки звезд и две желтоватых луны, покрытых тонкой дымкой облаков. Разглядывая их, Рассел стоял на краю палаточного лагеря, мерно вдыхая прохладу ночного воздуха. Он не отрывал глаз от наиболее крупной из лун – Гекаты, стараясь разглядеть ее наиболее крупные пятна, темными кляксами разбросанные на обращенной к людям стороне.

Всего в нескольких десятках шагов, рядом со скучающим наемником, длинной вереницей шла последняя партия беженцев. Сотни женщин, детей и стариков, неся на себе весь свой нехитрый скарб, зачастую умещавшийся в пару тюков, медленно брели к вершине широкого холма. Небольшой отряд ополченцев, занимавших два старых блиндажа у заросшего сухой травой склона, безучастно провожали взглядом эту процессию. Еще несколько дней назад, они бы воспрепятствовали попытке любого из жителей резервации подняться на вершину холма, где начиналась бетонная дамба, подобно мосту соединяющая два берега реки. Но сейчас, уже больше суток эти солдаты равнодушно следили, как длинными колоннами, следующими одна за другой, из прибрежного района уходят десятки тысяч беженцев. Эти люди двигались нестройной колонной, негромко переговариваясь друг с другом, голодные и лишенные сил, они устало брели навстречу неизвестности. Рассел попытался вслушаться в их разговоры, но очень скоро оставил эти тщетные попытки, быстро уловив незнакомую для себя речь.

Много лет назад, когда он беззаботно жил в Свободном городе, то часто сталкивался с гибридами на улице, и каждый раз старался понять хоть что-то из той кавалькады непонятных слов, которую они использовали при общении. Многие из официальных ученых и прелатов Трибунала утверждали, что изначально гибриды и мьюты способны были лишь воспроизводить несвязанные звуки, которые они вычленяли из языка «нормальных людей». Свои привычные бормотания, в купе со словами людей которыми они со временем обучились, мутанты однажды сумели перевоплотить в собственный диалект, понятный только им одним. Во всяком случае, так утверждала официальная доктрина Трибунала, которая была слишком презрительна в отношении языков используемых оставшимися в живых мутантами.

Однако, справедливости ради, стоит отметить, что некоторые из ученых в стане еретиков, еще полсотни лет назад утверждали совершенно иное: будто гибриды пользуются сочетанием языка людей и словами из собственных мертвых диалектов, которые существовали у их народа задолго до Великого перелома. По версии еретиков, много столетий назад, гибриды представляли собой несколько совершенно разных рас и народностей, которые позже смешались в одну уникальную ветвь эволюции. Со временем, созданные гибридами диалекты начали использовать мьюты.

Последние группы беженцев неспешно покинули прибрежный район, ставший за эти месяцы для них настоящей тюрьмой. Те немногие из мутантов, что были слишком слабы или больны, чтобы совершить длинный и трудный переход в западные пустоши, остались на обезлюдевших улицах. Свой последний приют эти несчастные находили внутри покинутых жестяных лачуг, которые освободились от прежних хозяев. Однако все улицы речного квартала по-прежнему оставались заваленными тысячами брезентовых палаток и собранных из подручного хлама шалашей, в которых уже никто больше не ночевал. Лишь редкие и слабые огоньки костров освещали некогда переполненный людьми район.

После наступления второй ночи, с промозглой и запруженной нищенскими палатками улицы исчезли даже многочисленные стражи. Не было никого из тех вооруженных топорами и копьями мутантов, которые еще два дня назад зорко охраняли военный ангар, в надежде получить дневной паек. Мрачная улица теперь оказалась совершенно безлюдной, и никто из оставшихся беженцев даже не выглянул из своих лачуг, чтобы посмотреть на движущуюся под покровом ночи колонну бронетехники.

Она выстроилась на границе контролируемого ополчением района и последние приготовления к опасной экспедиции были почти завершены. Четверо наиболее крепких и рослых мьютов стали водителями всех броневиков. По мнению Хамида, лично руководившего проведением операции, именно мьюты лучше других знали Мусорный город со всеми его переулками, лабиринтами хижин и заваленными различным хламом дорогами. Наемников-людей он решил разместить по двое в экипаже обеих техничек, куда в качестве дополнительной поддержки усадил по одному из своих наиболее преданных бойцов ополчения. Все остальные солдаты Хамида вместе с ним заняли кузова двух бронированных грузовиков.

Совершено буднично, будто это была легкая прогулочная поездка, маленький караван машин потянулся по направлению к возвышавшейся на востоке бетонной стене, огромным серым пятном закрывавшей половину ночного неба. В полной тишине, даже не включая фары и двигаясь со скорость среднего человеческого шага, четыре броневика ехали по широкой дороге, тянувшейся по окраине всего речного района. Под колесами тихо хрустел щебень и куски асфальта. Иногда стальные борта машин таранили некоторые из стоящих на дороге шалашей и палаток, легко рассыпавшихся под ударами броневиков.

Рассел стоял в полный рост внутри переделанного кузова легковушки, стараясь сильно не высовываться за края брони. Защищенный со всех сторон стальными листами, он крепко сжимал рукоять пулемета, плотно прижимая его приклад к плечу. У его ног, просунув ствол сквозь небольшую амбразуру, сгорбившись, сидел Грегори. Почетное место рядом с водителем, возле рукоятки второго пулемета, занимал один из гибридов Хамида. Впереди них не было никого, только дорога, ведущая к стене и охватывающая широким серпом дальние позиции врага, а позади медленно катились еще три бронированные машины.

Широкий стальной плуг, приваренный на капот автомобиля, скрежеща, раздвигал перед ними валявшийся на дороге мусор. Через несколько минут, проведенных в полной тишине и невероятном напряжении, экспедиционный караван выехал на широкую асфальтированную площадку, с которой начиналась нейтральная полоса, разделявшая две враждебных армии.

Позади них оставались лишь холодные серые руины и жестяные дома-муравейники, а также глубокая сеть траншей и блиндажей, с тысячей вооруженных ополченцев. Впереди высились знакомые и однообразные безлюдные развалины, окруженные широкой полосой заграждений из колючей проволоки. Безжизненность и кажущаяся пустота чужих руин была очень обманчивой. Морально готовясь к самому худшему исходу этой операции и всячески стараясь подавить в себе страх, Рассел еще крепче сжал рукоять пулемета и направил его ствол вверх, на крыши заброшенных домов.

Без тени страха или сомнения мутант-водитель уверенно повел машину на лобовой таран с проволочным заграждением. Заскрежетала сталь. Два небольших наспех сколоченных из подручного мусора железных «ежа» стали царапать асфальт, двигаясь вслед за натянувшейся колючей проволокой. Водитель добавил газу, и машина рывком скакнула вперед, пропоров широким плугом проволочные заграждения.

Некоторое время спустя, они проезжали под большим металлическим мостом, высоким навесом скрывавшим пограничную часть дороги. С железных балок и перекрытий моста свисали три подвешенных за ноги обезображенных тела. Их страшные силуэты, лишь отчасти различимые в темноте, медленно покачивались на ветру. Они создавали мрачное предупреждение для всех, кто пытался проникнуть на территорию подконтрольную вооруженным сектантам Братства Аэрона.

Завидев их через бойницу, Грегори сжался в комок на дне кузова, стараясь не поднимать голову и не натыкаться взглядом на обезображенные трупы этих несчастных. А Рассел, который не мог спрятаться от отвратительного зрелища в глубине машины, лишь сильнее вжал приклад пулемета себе в плечо. Он принялся набирать в легкие больше воздуха, чтобы сдержаться себя, как только почуял тошнотворный смрада разлагающихся тел.

Когда они проехали мост и примерно на сотню метров углубились во вражеский район, раздались первые выстрелы. Короткая автоматная очередь звонко простучала по стальной броне автомобиля. Не различая в темноте и суматохе врагов на черных и пустых развалинах кирпичных домов, Рассел открыл огонь наугад.

Сверкающие огни пулеметных пуль помчалась вдаль, рассыпаясь на смертоносные искры по обвалившимся стенам и крышам каменных развалин. Машина взревела двигателем и рванула вперед под градом автоматных пуль, сыплющихся на нее со всех сторон. На высоких кирпичных развалинах и шиферных крышах жестяных лачуг то и дело вспыхивали огоньки, вырывавшиеся из оружейных стволов.

Попытка незамеченными проникнуть на вражескую территорию с треском провалилась, даже не успев начаться. Стреляя из всего доступного оружия, караван из четырех броневиков мчался через окружение, сметая все на своем пути и совершенно не стесняясь включенных фар и грохота крупнокалиберных орудий.

На первом же перекрестке, со стороны невысокой железобетонной коробки, зиявшей пустыми глазницами окон, выскочили трое мутантов. Благодаря своей изодранной красной форме сектанты были неплохо различимы даже ночью. Свет фар скользнул по ним, сделав на мгновение видимым и большую широкую трубу, которую один из них пытался поднять на своем плече.

Водитель резко вывернул руль, и на полном ходу, скрипя шинами, машина обернулась на девяносто градусов. Раздался хлопок, переросший в нарастающий свистящий гул. Большая красная точка, оставляя за собой огненный шлейф, пронеслась в нескольких метрах над головой Рассела, на секунду обдав его горячим воздухом.

Ракета шарахнулась об стену соседнего здания и тут же превратилась в огромный ярко-оранжевый взрыв. В огненном всполохе света можно было даже увидеть, как поднялось густое облако пыли и песка, а затем начали обрушаться и без того ветхие перекрытия.

Караван свернул на соседнюю улицу под настоящим градом пуль и помчался дальше по ней, разметая стальными бортами случайно попадавшихся на пути сектантов, которые пытались на ходу запрыгнуть во вражеские машины. Со всех сторон на них дополнительно сыпались выстрелы.

Расстреляв целую обойму всего за несколько минут, Рассел с негодованием подумал, что теперь менять диск пулемета придется на полном ходу. Машину трясло от бешеной скорости, мотая из стороны в сторону. Вильсон, что-то невнятно кричащий и более разборчиво матерившийся, при каждом очередном крутом повороте с налета бился головой об амбразуру.

Главное, что спасало в этой ситуации весь крохотный отряд, это их водители. Мьюты, на поверку оказавшиеся профессионалами своего дела, хорошо ориентировались в узких улочках зеленого квартала, умело маневрируя и уводя караван все глубже в оборону врага, и не подставляясь под удары ракет.

С каждым новым поворотом кучность стрельбы становилась плотнее. На некоторых крышах уже загоготали вражеские пулеметы. И пули, как горох, звонко бились об стальную обшивку машин.

Сгибаясь в три погибели, Рассел старался не высовываться из-за высоких листов стальной брони. Узкий щит, приваренный на цевье пулемета, хотя и защищал его от шальных пуль врага сверху, но при этом давал слишком мало обзора. Так что стрелять Расселу приходилось наугад, инстинктивно наводя ствол туда, откуда он больше всего ожидал нападения.

Еще через несколько минут закончился и второй диск. Рассел бросил рукоять пулемета и упал на дно кузова рядом с Грегори. Сильно перегревшийся ствол безропотно уставился в ночное небо. В полной темноте, да еще и во время сильной тряски, Рассел стал нервно нащупывать руками запасные обоймы, вывалившиеся из патронного ящика. Но металлические диски упорно не хотели поддаваться ему, резво откатываясь в разные стороны и постоянно выпадая из его трясущихся рук. В эту же секунду он впервые услышал голос сопровождавшего их гибрида, который радостно воскликнул:

- Вон там... мы почти у цели, - но слова его потухли в резком и звучном грохоте, раздавшемся где-то под сиденьем водителя.

С корнем вырвав правое колесо, снаряд разлетелся на мелкие куски. Машину слегка подбросило и повело из стороны в сторону. Скрежеща сталью по асфальту и высекая искры металлическим плугом на капоте, машина начала заваливаться набок.

Рассел старался вцепиться руками во что угодно, лишь бы не вылететь из кузова броневика под перекрестный огонь противника. Но в ту же секунду, уже вспахивая асфальт своим правым боком, машина получила сильный удар сзади. Повернувший на все сто восемьдесят градусов, броневик завертелся как волчок и через несколько секунд неожиданно замер, как будто в ожидании еще одного толчка.

Почти как игрушку откинув впереди идущую машину в сторону, бронированный грузовик, следовавший за автомобилем Рассела, кинулся напролом, разметая все преграды на своем пути и поливая врага кучным огнем из четырех пулеметов. Так или иначе, но маленький караван достиг своей цели, выехав наконец-то на широкую площадь, заставленную разнообразным хламом, побитой техникой и ржавыми машинами.

Семиэтажный кирпичный куб был единственным относительно целым зданием в округе. Вдоль его стен зияли пустые окна, на первых двух этажах заваленные и перекрытые разнообразным металлическим хламом. На обугленной широкой бетонной крыше что-то тускло горело, и поднимался густой столб черного дыма.

На полном ходу бронированный грузовик таранным ударом врезался в первый попавшийся ржавый каркас неизвестного автомобиля. Наполненная гибридами и оружием бронированная многотонная махина подпрыгнула от удара, но все же смогла устоять на колесах и даже не завалилась набок. А вот следовавшей позади легковушке повезло меньше.

Стараясь не протаранить первый грузовик, водитель «технички» резко вывернул руль и принялся тормозить. На ходу, из ее бронированного кузова чудом успели выскочить Нил и Брукс, которые стреляя из автоматов во все стороны, трусцой побежали за спасительные укрытия. Оставленная стрелками машина, скрипя шинами на побитом асфальте, неудачно подставила свой бок под огонь врага. Раздался уже знакомый хлопок, и еще одна пылающая точка метнулась в ночном небе. Проделав короткий полет, снаряд угодил точно в цель.

От взрыва машину и оставшихся в ней мутантов высоко подкинуло, нелепо перекувырнув в воздухе. Долю секунды спустя огромная пылающая масса железа с грохотом шлепнулась на землю. Вслед за ней на полном ходу в центр заваленной хламом площади вылетел второй «гантрак», единственный из всех четырех машин умудрившийся доехать относительно целым. Зашипев шинами на побитом асфальте, он помчался к многоэтажному зданию, стараясь найти защиту у его бетонных стен.

Но затем произошло то, чего не ожидали ни бойцы маленького спасательного отряда, ни их враги — сектанты Братства Аэрона. В торце единственного на всей улице каменного строения распахнулось маленькое окошко, до этого прикрытое листом железа. Из чернеющей впадины на теле разваленного дома вылетела струя огня. Поливая всю округу кучным пулеметным дождем, неизвестный стрелок всячески старался поддержать выживших из отряда спасателей и прикрыть их отступление. Затем огонь был открыт и из других окон дома.

Не теряя лишнего времени, из кузова бронированного грузовика, вперившегося тупой мордой в груду ржавого железа, стали выбегать люди. Вытаскивая ящики с патронами, и отвинчивая с турелей пулеметы, гибриды под предводительством Хамида гуськом направились к семиэтажному дому. По пути к ним присоединились ополченцы из экипажа второго грузовика, также похватавшие свое самое действенное крупнокалиберное оружие.

Рассел очнулся внутри заваленного набок броневика. Он не впадал в беспамятство и не терял сознание. Просто все это время он лежал неподвижно и, затаив дыхание, выжидал какого-то более удачного момента, чтобы подняться. Молча и вдумчиво слушая пульсацию крови в своих висках. Вернуться к реальности его заставил скрежет шарниров в износившемся протезе Грегори. Старик, постанывая, переворачивался на другой бок, ощупывая свой разбитый окровавленный нос.

Клерк-неудачник, не знавший до недавнего времени ничего о военном деле, попытался подняться на ноги. Параллельно он нашаривал рукой хоть какое-нибудь оружие, валявшееся в перевернутом кузове.

Суставы болели, повсюду были ушибы и царапины, над правым глазом оказалась рассечена бровь и что-то красное, замеченное боковым зрением, стекало по его щеке. Брожение холодных пальцев по днищу автомобиля дало слабый результат. Под рукой Рассел нащупал только несколько дисков для пулемета, уже совершенно бесполезных, и горку пустых гильз. Развинчивать главное орудие броневика уже не было времени. Поэтому пользоваться приходилось единственным доступным оружием - упрятанным за пояс армейским пистолетом с удлиненным стволом.

Грегори поднялся, тяжело дыша и совсем потеряв ориентацию в пространстве. Он с трудом мог стоять на ногах и постоянно норовил упасть, глупо выставляя вперед руки и балансируя ими. Непонимающе вертя своей головой, старый вояка все-таки вынес самое главное из останков перевернутого автомобиля — штурмовой автомат, закинутый за плечо.

Наверно эта сцена выглядела очень нелепо со стороны, но Расселу в тот момент так не казалось, да и попросту было плевать. Стреляя наугад из пистолета, скорее ради воодушевления, чем для пользы, Рассел, пригибаясь и хромая, бежал впереди. Держа его за руку и закинув голову с разбитым носом к безмятежному звездному небу, за ним следовал седой старик, скрипя на каждом шагу поношенными шарнирами и волоча позади себя бессмысленный автомат.

Эти двое то бежали трусцой, то просто шли быстрым шагом. Петляя из стороны в сторону, как зайцы, между разрушенных и ржавеющих остовов машин, заполнявших эту широкую площадь. Они огибали одно препятствие, пригибаясь как можно ниже к земле, затем быстрым рывком пробегали меж двух других. А над всем этим безобразием, мечущимся среди кладбища подбитой техники, разлетались красные огни пулеметных пуль, которые то и дело проносились в опасной близости от их голов.

На мгновение Рассел понял, что кроме звучного баса дружеских орудий, он не слышит больше никаких выстрелов. Скорее всего, сектанты из Братства просто не стали рисковать и размениваться на такую жалкую цель как они. А может, вооруженные до зубов мутанты весело наблюдали за этой нелепой сценой, двумя бегущими неудачниками тщетно пытавшимися спасти свои жизни. Наверняка сектанты очень живо обсуждали это зрелище, громко смеясь, а еще они ждали какой-то совершенно нелепой и фееричной развязки полуночной комедии.

Еще спустя пару длинных очередей пулемета над двумя отставшими наемниками уже нависло широкое кирпичное строение, разинувшее двустворчатые железные ворота в центре. Рассел, дотащивший все-таки за руку своего престарелого соратника, и израсходовавший по пути всю пистолетную обойму, не задумываясь о последствиях, кинулся в черноту открытых дверей.

Внутри здания не было электричества, и даже уличный свет здесь являлся непозволительной роскошью, так как большинство окон на первых трех этажах были наглухо заколочены. Беженцы, скрывающиеся здесь, пользовались только свечами и керосиновыми лампами. Всего тут находилось не больше сотни человек, включая женщин и детей, которые занимали просторные, но при этом сырые и холодные помещения на первом этаже. Стены там были наиболее крепкими и почти не тронутые временем, так что приходилось жертвовать комфортом ради спасения их жизни. Огромный пустой бокс с высокими потолками был заполнен десятками изможденных и больных людей.

Стройные ряды лежанок, расставленные, будто койки в военном госпитале. Одиноко пылающие свечи и керосиновые лампы, на подставках из жестяных ящиков. Женщины с исковерканными и уродливыми лицами, укутанные в многослойное тряпье и их уродливые дети, бесконечные котомки, сумки, мешки. Все, что мутанты сумели увезти с собой из пустошей.

Вряд ли эти люди догадывались, что прибрежные районы, где они рассчитывали спастись от разъяренных сектантов, мало чем отличаются от этого мрачного полуподвала, в котором у них хотя бы было надежное укрытие от непогоды и многочисленных врагов. Конечно, здесь они были отрезаны от остальных жителей резервации, находясь в плотном кольце окружавших их сектантов, и периодически подвергались обстрелам. Но при этом они были в относительной сытости, имели надежную бетонную крышу над головой и не рисковали при этом подхватить чуму.

В дальнем углу этого огромного зала были навалены груды коробок с едой и медикаментами. У противоположной стены двое мужчин-мутантов пытались соорудить небольшую печку из ржавой жестяной бочки. Они умело орудовали молотком и ножовками, постоянно что-то радостно выкрикивая и сдавленно ругаясь.

Соседний зал, который был почти вдвое меньше первого, беженцы переоборудовали в загон для своих животных. Примерно три десятка огромных уродливых свиней, покрытых клочками черной шерсти, постоянно напоминали о себе длинным и протяжным воем. Мутанты называли этих зверей вепри и периодически подкармливали объедками. Смрад и вой от этих созданий стоял такой сильный, что Рассел не понимал, как мутанты могут просто находиться по соседству с этими тварями, не говоря уже о продолжительной жизни рядом с ними.

Хотя, если задуматься, то и сами «люди», как себя именовали беженцы-мутанты, мало чем отличались от животных, которых они выращивали. Эти мьюты не родились здесь, да и вообще не были жителями Мусорного города. Они пришли в резервацию всего несколько недель назад, из северных пустошей, когда бои уже полным ходом шли в центральных районах города. В тот период зеленый квартал на востоке резервации еще оставался одним из наиболее безопасных и спокойных мест во всем мусорном городе.

Первое время местным обитателям удавалось поддерживать жидкий нейтралитет в развязавшемся конфликте. Но когда эта странная гражданская война докатилась и до восточных окраин города, их миролюбивой общине пришлось обороняться. Небольшая часть мутантов, в основном это были представители пришлого из северных пустошей племени и несколько семей обитавших ранее в этом районе, решили занять самое крупное и крепкое здание в квартале и ждать помощи. Остальные же обитатели зеленого квартала попытались прорваться на юг, на территории, подконтрольные Совету. Но лишь немногие из тех, кто с боем умудрился выйти из окружения, смогли добраться до своей цели. Именно они и рассказали об оставшейся в зеленом квартале общине пришлых мутантов, и про многочисленный отряд боевиков Братства, взявших их в блокаду.

Эти несчастные мьюты, прибывшие в Мусорный город в поисках лучшей жизни из мертвых и опасных пустошей, сами того не ведая, оказались в центре настоящей войны. Вместе со своими женщинами и детьми, со своим скотом и скудными пожитками, они были вынуждены ютиться в этом старом здании, постоянно рискующем обвалиться, и держали каждодневную оборону от многочисленных врагов.

Стараясь не смотреть на окружавших его мутантов, Рассел сидел на узкой металлической кушетке у самого выхода из помещения. Подолгу разглядывая сырой и грязный потолок, он прокручивал в голове различные варианты дальнейшего развития событий, каждый раз придумывая что-то более устрашающее. Он не хотел сидеть в этом затхлом и мрачном зале, в окружении столь омерзительных созданий, но и уйти прямо сейчас он не мог. Рассел ждал, когда женщины мтюты заштопают раны Грегори. Одна из них уже осмотрела самого Рассела, сделав несколько стежков над глазом и выдав ему пузырек с обезболивающим - пахучей и горькой жидкостью.

Приближающиеся шаги старика он услышал еще издалека по знакомому скрипу шарниров. Улыбающийся и радостный Вильсон, который был слишком уж весел и беспечен для их незавидного положения, появился в дверном проходе. Нос был замотан бинтом, проходившим через все лицо, сквозь который слегка проступал кровавый развод. Следом за стариком в общий зал вошли еще двое: лидер местных мутантов, гибрид которого все называли доктором и Хамид, громко споривший с главой здешнего племени.

- Меня не волнует ваше мнение, у меня есть приказ, - разгорячено говорил Хамид, почти переходя на крик. – Здесь должен быть выход на крышу, нам необходимо подняться туда, любой ценой.

- Поймите, это опасно, - объяснял свою позицию доктор. Он был невысоким и худым стариком, с темной кожей и овальным лицом. - Вы окажетесь легкой мишенью для снайперов на соседних крышах…

- Мы и так уже попали под обстрел, а весь транспорт выведен из строя, так что эта излишняя осторожность в сложившейся ситуации совершенно бессмысленна. Мне обязательно нужно подать сигнал нашим войскам, они должны видеть, что отряд добрался до цели.

Потеряв всякое желание дальше перечить командиру экспедиционной группы, доктор обреченно вздохнул и знаком руки повел всех желающих на широкую бетонную лестницу, спиралью ведущую наверх. Грегори отказался от сложного для него подъема, зато кроме пары ополченцев, вслед за Хамидом отправились Брукс и Нил, которые хотели осмотреть район с крыши. Рассел пристроился в конце всей этой процессии.

Миновав шесть лестничных пролетов и чердачные помещения, они оказались на большой и плоской бетонной крыше, на которой было расставлено несколько железных бочек, с тлеющим в них огнем и пара мьютов в лохмотьях и с оружием, которые держали здесь дозор по приказу доктора.

Хамид выбежал в центр крыши, даже не подумав немного пригнуться и забыв о потенциальной опасности, которую представляли стрелки Братства, прятавшиеся в округе. Практически не целясь, он вскинул вверх свой автомат и выстрелил из подствольного гранатомета. Раздался сдавленный хлопок и красная сигнальная ракета рванула к светлеющему небу покрытому пеленой дождевых облаков, через тонкие разрывы которых уже занималось утреннее солнце. Как будто ответом на появление красного зарева, в течение нескольких секунд накрывшего весь район, в соседнем квартале среди бесконечных лабиринтов жестяных лачуг раздались одиночные выстрелы.

Нил толкнул в плечо Брукса, указав на возвышавшуюся у восточных окраин серую бетонную стену, которую было хорошо видно с крыши этого здания. От места их новой дислокации до стены резервации оставалось меньше одного километра и наемники стали обсуждать возможный способ добраться до нее.

Не обращая никакого внимания на их разговоры, Хамид словно вкопанный замер на месте, упрямо вглядываясь на юг, где над безмятежными водами реки возвышалась сияющая громадина гидростанции. Он заворожено ждал ответного сигнала, от которого зависела судьба всех его соплеменников и возможный исход гражданской войны в резервации.

Минуты потянулись тягучей лентой. Некоторое время спустя, ополченцы, уставшие ждать неизвестного ответа, покинули своего командира и расположились возле одной из жестяных бочек, греясь у дымного огня. Доктор скоро исчез в дверном проеме, отправившись на нижние этажи, к своим каждодневным обязанностям. Брукс и Нил устало присели возле кирпичной будки, где начиналась чердачная лестница, умиротворенно разглядывая серое дождливое небо. Утренний свет все сильнее пробивался сквозь небесные прорехи, наполняя собой всю округу и делая более различимыми многокилометровые сети жестяных хижин и каменных развалин.

Прошло еще около получаса, когда вдалеке над прибрежным районом раздался шум. Ответный сигнал, которого так долго ждал потерявший всякую надежду Хамид, наконец-то проявил себя, хоть и в несколько иной форме. Со стороны сверкающей цитадели гидростанции раздались первые выстрелы орудий, где-то вдали послышался грохот взрыва от упавших снарядов и крики людей. Затем утреннюю тишину разрезала канонада первых выстрелов. Вместе с этим, сквозь крики и шум стрекочущего оружия, был отчетливо уловим нарастающий гул, доносившийся с южного берега реки. Несколько секунд спустя, в небе над водозабором показался черный силуэт летающей машины

Огромная железная птица, расправив четыре заостренных узких крыла медленно плыла вверх, упрямо приближаясь к свинцовым тучам. С ее корпуса короткими всполохами голубого цвета вырывались струйки пламени из сопел двигателя. Спустя еще несколько секунд, боевой дрон, подобно чудовищной хищной птице рванул вперед, очертив под сводом серого неба длинную белесую дугу.

От его корпуса отделился один из снарядов. Отлетев всего на несколько метров в сторону, железное тело ракеты распалось на множество малых частей, которые веером рассыпались на полотне небосвода. Каждый из кассетных зарядов, с удвоенным ускорением рванул к земле, оставляя после себя тонкий горящий шлейф. В эту же секунду над горизонтом каменных развалин раздалась серия взрывов. Один за другим, по рядам нагроможденных жестяных лачуг поднимались столбы пламени, зарождавшие внутри себя едкие облака черного дыма. Грохот был такой силы, что его отголосок даже почувствовали те, кто наблюдал за ходом сражения с крыши кирпичной крепости.

Увидев как дрон, всего с одного залпа уничтожил первую линию баррикад в обороне сектантов, Хамид и его подручные солдаты тут же радостно закричали, сопровождая этот возглас пальбой из винтовок в воздух. Наемники молчали, сдержанно наблюдая за развитием событий. Выдав две длинные очереди по останкам баррикад из своих пулеметов, железная птица рванула к западной границе, готовясь к следующему заходу.

На земле раздались новые залпы орудий. Рик со своим отрядом наемников расчищал остатки обороны противника, не решаясь раньше времени прорываться в ближний бой. Однако со стороны бывшего квартала беженцев, показались первые броневики и несколько групп ополченцев, в желтых одеждах. Нестройными рядами они неожиданно кинулись в атаку на позиции противника, рискуя попасть под обстрел орудий наемников либо ракеты боевого дрона.

- Куда они поперлись? - тут же грубо крикнул Брукс, не отрывая взгляда от развернувшегося сражения.- Твои придурки, Хамид, твои критины. Почему они полезли в бой раньше времени? Что они делают?

- Я не знаю, - командир отряда был разгневан не меньше его и озлобленно отбивался от нападок наемника. – По плану, они должны были выступать только через полчаса. Я не отдаю им больше приказов и не могу знать, кто потащил людей в эту тупую атаку.

Но их спор был прерван вторым появлением небесного хищника. Пройдя гораздо глубже в оборону противника, дрон начал сыпать на своих врагов все имеющиеся у него запасы снарядов. Он почти не замирал на одном месте, стараясь постоянно описывать круги над центральными кварталами.

С земли тут же стартовали две ракеты, черными точками, оставляя после себя дымный шлейф, они понеслись на встречу к стальному чудовищу, истреблявшему десятки сектантов прямо с воздуха. Но дрон легко уклонился от них и ракеты ушли по навесной траектории дальше в небо. Под куполом свинцовых туч раздалось два коротких хлопка. Еще несколько секунд спустя, с земли полетела очередная бесполезная ракета, которая также промахнулась.

Уже не обращая никакого внимания на выступивших раньше времени ополченцев, Хамид радостно кричал, приветствуя успехи железной птицы – главного оружия в армии Совета Старейшин. Гибриды громко ликовали, размахивая винтовками и ликуя, теребили друг друга за плечи. Из кирпичной будки, ведущей на чердачную лестницу, высыпала группа мутантов, во главе со своим лидером и остатки экспедиционного отряда. Все они также приветствовали успехи железной птицы в развернувшемся воздушном сражении.

Но тут случилось неожиданное. С дальней окраины центрального района, в небо по очереди поднялись еще две ракеты, которые летели гораздо быстрее предыдущих, оставляя после себя густой хвост белого дыма. Обе этих ракеты направились точно по направлению к дрону, совершив крутую дугу под свинцовым куполом дождевых облаков. Четырехкрылая птица рванула в сторону, уходя дальше в глубины западных кварталов, но преследовавшие ее ракеты также изменили траекторию.

Боевой дрон рванул вверх, с бешеной скоростью начиная набирать высоту. Позади себя он оставлял снопы разлетавшихся в стороны горящих точек, веером падающих на землю. Но выпущенные сектантами ракеты не среагировали на ложные цели, и также устремились к серому небосводу, преследую железного хищника.

Поравнявшись со своей целью, одна из ракет взорвалась в небе гулким хлопком, оставив вместо себя сноп горящих искр и дымное облако разлетевшихся осколков. Дрон сильно дернуло в сторону, на мгновение, потеряв управление, он замедлился в полете, и в этот момент вторая ракета настигла его, ударившись в днище. По небу подобно раскату грома пронеслось эхо сильного взрыва. Из днища железной птицы сочился черный столб дыма. Закрутившись в воздухе как волчок дрон начал стремительно терять набранную высоту. Еще несколько секунд спустя он почти беззвучно упал на дальних окраинах резервации, навсегда скрывшись из поля зрения.

Еще несколько минут назад ликовавшая толпа мутантов погрузилась в гробовое молчание. Вдалеке по-прежнему слышались взрывы от артиллерийских снарядов и глухой клекот автоматных очередей.

- Нет, - из пересохшего рта Хамида с трудом вырывались слова, - этого не может быть. Откуда? Откуда у них эти ракеты?

Он обернулся к стоявшим позади него людям. Глаза командира экспедиционного отряда были мертвенно стеклянными, он непонимающе смотрел в лица своим солдатам, надеясь найти в них ответы на все мучившие его вопросы.

- Ты дурак, - слишком спокойно протянул Брукс, делая тяжелый выдох. – Ты еще не понял? Они кинули тебя, твои гвардейцы, они вас всех поимели.

- Но зачем? - искренне недоумевал гибрид. – Зачем они сделали это?

- Наверняка этот мудак майор сообщил сектантам о ваших планах наступления. О том, что у вас будет дрон, и о времени, когда вы станете его использовать. Он поимел вас всех, обе враждующие армии. А ты повелся на его рассказы, уши развесил, как уличная девка.

- Но для чего? Зачем они это сделали?

- Потому что ему наплевать на ваши жизни, я ведь тебе говорил. Гвардейцы стравили вас, чтобы было как можно трупов с обеих сторон. Не исключено что они сами и поставляли оружие сектантам, поэтому и не предупредили вас о наличии у них ракетной установки. Сегодня сектанты перебьют всех твоих и наших людей, а завтра захватать водозабор и Цитадель. А все что останется от их армии, потом вырежут сами гвардейцы. Или просто перекроют поставки еды в резервацию навсегда. Ты дурак, - после короткой паузы вновь повторил оскорбление наемник. – Ты подставил нас всех, мы все теперь трупы из-за тебя. Рик оказался прав, нельзя было никому верить.

Люди и мутанты, которые всего несколько минут радостно толпились на крыше каменной крепости, теперь длинной веренице побрели назад, сохраняя обреченное молчание. Со своего поста ушли даже часовые выставленные доктором. Ошарашенный произошедшими событиями командир отряда остался в полном одиночестве.

Он медленно сполз на холодный бетон, устало сев на колени. Его стеклянные глаза наполнились тонкой влажной пеленой.

- Я подвел их, - даже слова произнесенные шепотом тяжело давались его потрескавшимся губам. – Я подвел их всех. Мы проиграли, проиграли войну… и все из-за меня… это я во всем виноват…

Хамид повторял эти фразы снова и снова, не желая больше подняться с колен и не слушая канонаду ракетных залпов, которая донеслась со стороны центрального квартала и громогласной серией взрывов завершилась у самого берега реки Лисс. Его рука рефлекторно потянулась к рукоятке армейского пистолета, висевшего на поясе. У него еще оставались патроны. У него еще оставался последний выход.

***

Брукс назначил сам себя новым командиром, его кандидатуру поддержал Паттерсон, а Грегори и Рассел безмолвно приняли такое положение дел. После смерти своего прежнего лидера, пятеро оставшихся гибридов были вынуждены подчиняться людям, как наиболее ценным кадрам в сложившейся ситуации. Хотя надо отметить, что делали они это без явного сопротивления и даже излишне покорно. Все же матерые наемники, с механическими имплантатами на теле, вызывали у мутантов определенную степень уважения и страха.

К вечеру, когда стихла канонада взрывов и выстрелов, раздававшихся около водозабора, внутри кирпичного дома-крепости повисла и без того тяжелая атмосфера неизбежной катастрофы. Отчетливее всего, надвигающуюся страшную развязку ощущали наемники и оставшиеся в живых гибриды из отряда. Они прекрасно понимали, что как только сектанты покончат с сопротивлением последних бойцов ополчения, то смогут перебросить дополнительные силы, чтобы окончательно стереть этот дом в порошок, вместе со всеми прятавшимися в нем беженцами. Крепость, которая должна была стать долгожданным спасением, для десятков мутантов нашедших в ней пристанище, всего через несколько часов могла превратиться в их общую могилу.

Вы уверены, что другого выхода здесь нет? – как-то слишком спокойно для сложившейся ситуации спросил Брукс. – Нам нужно еще раз осмотреть все коридоры и подвалы, ведь здание очень большое. Здесь наверняка был какой-нибудь подземный ход или, может, спуск в канализацию.

Доктор был одет в белый потрепанный халат, поверх которого носил наброшенную на плечи серую офицерскую шинель, с ее рукавов и плеч были сорваны погоны и все знаки отличия. Его правая кисть оказалась забинтована, но он активно продолжал пользоваться ею, видимо ранения было не серьезным. Взгляд этого престарелого мутанта был холоден и спокоен.

- Поверьте мне, - также сдержано ответил доктор, - мы и сами вначале так думали. Но здесь совершенно ничего нет. Единственный доступный для нас выход наружу - это ворота на первом этаже, через которые вы и вошли в это здание. Больше мы никак не сможем покинуть его, других путей здесь попросту нет.

- Тогда мы здесь не в крепости, а в ловушке, - пессимистично заметил Брукс. – Даже если попытаемся проскочить ночью, все равно попадем под обстрел сектантов. Хотя, даже на такую безумную авантюру мы больше не способны, у нас попросту не хватит сил для осуществления прорыва. Все оставшиеся машины во дворе наверняка уничтожены, из тридцати солдат, что выехали из лагеря утром, нас осталось только девять. А у вас наберется, от силы человек десять-пятнадцать, способных оружие в руках держать…

- В нашем племени осталось шестнадцать охотников, - констатировал доктор.

Этот необычный гибрид с очень спокойными и умными глазами, казалось, совсем не был расстроен сложившимися обстоятельствами. По всей видимости, у него был свой собственный взгляд на их незавидное положение:

Но посмотрите на это с другой стороны, - тут же начал доктор. - У нас очень много запасов еды и воды, много оружия и патронов. Тем более что и качественных солдат у нас теперь стало значительно больше. Конечно, за счет вас и ваших людей прибавилось несколько лишних голодных ртов. Но, в конце концов, если разумно расходовать наши запасы еды, то здесь их хватит на несколько месяцев или даже год.

- Месяцы, - усмехнулся Брукс. - Но через несколько часов уже все может быть кончено. Вы наверняка даже не понимаете, что это был последний бой нашей армии, всей войны. Вы хоть представляете реально положение дел в Мусорном городе?

- Разумеется, нет, - с улыбкой легкой иронии ответил доктор. – Мы были заперты тут почти месяц и оторваны от всего, что происходит снаружи. Буду очень признателен, если вы посвятите меня в последние события.

Брукс посмотрел на доктора с легкой долей сожаления. Это было не свойственно жестокому наемнику, но в сложившейся ситуации он даже немного позавидовал, наивной неосведомленности лидера общины об их реальном положении.

- Последние новости предельно просты – все полетело к чертовой матери, - глубоко вздохнув начал Брукс. – Мы перестали слышать выстрелы у водозабора, а это значит, что последняя линия обороны перед дамбой пала и к утру, сектанты из братства займут южный берег реки и захватят гидростанцию. Фактически, уже весь Мусорный город оказался в их руках.

- Значит, нам уже некуда эвакуировать наших людей, - задумчиво произнес доктор, видимо, до конца еще не понявший смысл рассказа наемника. – И другой помощи извне нам ждать не придется.

- Откровенно говоря, - Брукс немного замялся, произнося эти слова. – Вам и прежде не оказали бы помощь. Целью нашей операции было не спасение вашей общины, вы уж извините... Нас интересовало другое. От тех немногих людей из зеленого квартала, которые добрались до берегов реки живыми, Совету стало известно о вашей общине, которая прибыла из пустошей, а также о том, какой ценный груз вы привезли с собой.

- Значит, вас интересовало только наше оружие, я так полагаю, - совершенно равнодушно проговорил доктор. - Не скрою, оружие редкое и очень мощное, достать такое сейчас крайне сложно. Оно из довоенных запасов. Это вам наверняка тоже известно?

- Верно, - кивнул Брукс. – Задачей нашего отряда было вывезти как можно больше оружия и боеприпасов для нужды ополчения, по возможности забрать съестные припасы и медикаменты, если они погрузятся в машины. Все остальное, что мы не смогли бы вывезти из этого места, необходимо было взорвать. Эта цель была первичной задачей нашего рейда на север. Но теперь, когда весь транспорт уничтожен, а контратака ополчения захлебнулась, это все уже не имеет никакого значения.

- И что вы намереваетесь делать теперь? - тут же спросил его доктор.

Брукс задумчиво посмотрел на трех человек стоявших позади него, возможно последних живых людей в резервации мутантов:

- Уже ничего нам не остается, мы будем до последнего обороняться здесь. И когда они захватят это здание, я приложу все возможные усилия, чтобы выполнить последний приказ нашего отряда до конца. Придется взорвать тут все запасы оружия и боеприпасов, другого выхода я не вижу. Никому из ваших людей сектанты не дадут выбраться из этой западни живыми.

Последняя фраза наемника прозвучала слишком обреченно, но в решительность его действий поверили все. Каждый солдат, кто стоял в этот момент рядом с Бруксом, понял, что тот не станет блефовать. Помрачнел даже ранее спокойный доктор. Судя по всему, он только сейчас начал по-настоящему осознавать всю безысходность их положения. Двое охотников-мутантов стоявших все время поблизости переглянулись и вопросительно посмотрели на своего лидера. Тот сделал несколько коротких шагов назад, задумчиво отойдя от наемников, и тут же резко обернулся вновь:

- Все на самом деле так плохо как вы говорите, это точная информация? У нас действительно нет никаких шансов выжить? - с последней надеждой в голосе спросил доктор.

- Когда мы только въезжали на территорию, контролируемую Братством, то видели трупы пленников, с которых сектанты содрали кожу и подвесили под старым мостом, в назидание остальным. Они делаю так со всеми, кто оказывал им сопротивление или даже пытался перейти на сторону Совета. Да, доктор, все действительно очень плохо. Сектанты никого не оставят в живых, когда захватят этот дом и никаких шансов выжить у ваших людей больше нет.

Доктор ничего не ответил. Он повернулся к наемнику спиной и быстрым шагом направился в темную глубину многочисленных залов дома-крепости. Недолго думая мутанты последовали за своим лидером.

- Ну что же, - пожал плечами молчавший до этого Паттерсон. – Вырваться нам уже точно не получится, да и гвардейцы, суки, все равно нас перещелкают под стеной. А раз так, значит, будем сражаться тут. Лично я собираюсь утащить за собой в могилу не меньше пары десятков черных крыс.

Электронные глаза наемника не давали возможности прочитать мысли и эмоции, рождавшиеся в его сознании, а лицо, покрытое шрамами, было каменным. Стоявший по соседству Рассел отошел к дальней серой стене и обреченно опустился на стоявшую в углу металлическую кушетку. Желания есть не было совершенно, в такой тревожной ситуации желудок просто отвергал еду, но в его горле жутко пересохло и хотелось пить.

Через полчаса по приказу доктора, людей и оставшихся солдат разместили в отдельном помещении, неподалеку от центральной лестницы, ведущей на крышу. А еще через несколько минут в общем зале, где в тот момент находились Рассел и Грегори, появилась крохотная девушка-мутант с искривленным подбородком и совсем лысой головой. Она пугливо отдала незнакомым людям свернутые в рулон спальники и рукой указала на место их будущего ночлега.

Очень быстро изможденный тяжелым днем организм победил чувство отвращение внутри Рассела, и он, наплевав на все в округе, устало бухнулся на свой спальник. Его глаза быстро закрылись и невероятная усталость, огромным грузом навалилась на него в этот момент. Он хотел больше никогда не смотреть на окружавшие его уродливые лица и навсегда заснуть, проклиная тот день, когда впервые преступил порог резервации. Но всего несколько мгновений спустя, уже погружаясь в сон, он начал ощущать вокруг себя что-то теплое, мягкое и округлое, что-то совсем далекое от того военного кошмара, который был для него страшной реальностью. Вместе со сном отступила прежняя тревога и режущее чувство полной обреченности. Наконец-то наступила долгожданная тишина.

Где-то посредине ночи, уже давно не подававшего признаки жизни Рассела снова вернули в чудовищную реальность. Какой-то наглец жестоко вырвал его из пленяющих объятий сна и грубо потеребил за плечо. Рассел неохотно открыл глаза и вздрогнул от неожиданности. В паре шагов от него стояла крохотная девочка-мутант, с большим серым пятном на шее, выглядывавшим из-за толстого шарфа цвета болотной жижи. Она казалась очень бледной и в своих тонких руках сжимала старую тряпичную куклу. Не смотря на исхудавшую и болезненную внешность, в ее глазах читался неподдельный интерес и детское лукавство.

- А я видела уже таких людей как ты, - деловито произнесла она.

Не разобрав спросонья, что происходит, Рассел уставился на девочку бессмысленными глазами, разглядывая странную собеседницу, которая столь нагло потревожила его сон.

- А ты раньше видел таких людей как я? - вновь проговорила девочка. Она ткнула пальцем себя в грудь, чтобы наверняка обозначить, кого именно Рассел должен был встречать в прежние времена.

Еще несколько секунд похлопав глазами, он все-таки сообразил, о чем ведет разговор девочка, и настороженно переспросил:

- А когда ты видела людей похожих на меня?

- Давно, они жили несколько дней у нас в племени. И все они были родом из большого города. Одна женщина из них даже спасла мне жизнь, когда погибла моя первая мама. А затем она привела еще двоих своих друзей: мужчину и женщину. Они жили с нами долго, до прихода первых холодов, а потом ушли назад в большой город, - по-детски непринужденно девочка охотно делилась своей историей с незнакомым ей человеком.

Ты видела их не здесь, верно, а когда вы жили еще в пустоши? - слегка приподнявшись на спальнике, вновь спросил Рассел.

Девочка утвердительно кивнула. Смотря поверх ее крохотной головки, Рассел пробежался взглядом по рядам спящих мутантов. Судя по всему, никто, кроме него в это момент не бодрствовал, и было даже непонятно, откуда здесь взялся этот назойливый ребенок и где его родители.

Он не стал придавать большого значения рассказу странной ночной гостьи, так как все равно не понимал и половины из сказанного ею. Осознав, что матери девочки поблизости нет, а сама она просто так не уйдет, Рассел глубоко вздохнул и решил все-таки постараться уснуть. Он повернулся к ней спиной и на всякий случай накрылся покрывалом с головой.

- А меня Молли зовут, - не унималась девочка. - А тебя?

- Рассел, - тихо буркнул он.

- А знаешь, Рассел, я еще видела здесь ангелов, - не скрывая собственного восторга и гордости, вновь произнесла она.

- Ангелов? - сонно проговорил Расел, не оборачиваясь к ней и не показываясь из-под одеяла. - И как они здесь оказались? С неба упали?

- Нет, они не умеют летать, да и крыльев у них вовсе нет. Эти ангелы пришли снизу, они были подземными, - пояснила девочка. - Я видела их только совсем чуть-чуть, - она прижала один из своих крохотных пальцев к правому глазу, - вот так, одни глазом. Мы в тот день только пришли в этот дом. И когда они нас увидели, то тут же скрылись в своем подземелье.

- А, у них даже свое подземелье есть, - погружаясь в сон, вяло протянул Рассел.

- Да, и их никто кроме меня не видел, - вновь гордо произнесла Молли. - А еще они говорили со мной во сне. Один из ангелов пришел ко мне ночью и сказал, чтобы я ничего не боялась. Он сказал, что мне никто не причинит вреда, а еще сказал, что они скоро вернутся. А затем он снова ушел через их дверь, там внизу.

Голос девочки становился ровным шумом в голове, сливаясь с витавшим в огромном зале храпом и сонным ворчаньем десятков людей. Но даже в этом переплетенном потоке звуков и ненужной информации Рассел быстро сумел различить интересные для него слова.

Он слегка приоткрыл глаза, и все еще не оборачиваясь, через плечо, спросил:

- А здесь есть еще какая-то дверь, в подвале?

- Да, она находится глубоко в подземелье, вон там, - девочка многозначительно указала куда-то в сторону. – Ангел приходили через эту дверь ко мне в гости, и он рассказал, что там их мир, в который другим людям входить нельзя...

Рассел быстро поднялся со своей лежанки. Он протер руками слипающиеся от усталости глаза и еще раз внимательно посмотрел на девочку-мутанта.

- Молли, а ты сможешь мне показать дорогу к этой двери, через подземелье? – напряженно спросил он с наигранной улыбкой, чтобы не спугнуть ребенка.

Немного подумав, девочка заулыбалась ему в ответ и утвердительно кивнула.

Глубокой ночью, всего за несколько часов до рассвета, самый темный и безжизненный коридор в недрах этого огромного здания, был заполнен людьми, их громкими голосами и светом десятка фонарей.

Мутанты-охотники, кружившие вблизи Назира, вели долгую и многосложную перебранку с гибридами из ополчения, используя только им одним понятные наречия и слова.

Рассел, побудивший всех к этому ночному конфликту, теперь беспомощно мялся около широких металлических дверей, расположенных в конце коридора. Грегори, прятавшийся все это время за его спиной, пугливо следил за конфликтующими сторонами, видимо продумывая в голове, чью же сторону ему лучше занять. В очередной раз, Брукс и доктор стояли напротив друг друга, и вновь между ними разразился конфликт.

- Вы же сказали, что другого выхода здесь нет? - раздраженно кричал Брукс, и его недовольство тут же подхватывали остальные гибриды.

- Эта дверь заперта... вы думаете, мы сами не пытались ее открыть? Но это невозможно, - также криком оправдывался доктор. - Дверь заварена изнутри. Как вы предлагаете ее вскрывать?

- Мы сможем ее взорвать, - резко обрубил новоявленный командир отряда. - Для такого дела я не пожалею всей взрывчатки, которая у нас осталась. Возможно там есть проход, через который мы сможем вырваться из этой западни.

Доктор только растерянно всплеснул руками:

- Взорвать? Вы сами отдаете себе отчет в том, что вы говорите? Дом старый, его стены разваливаются от времени, от резонанса грохотов снаружи. Если вы устроите подрыв бомбы еще и внутри здания, почти в самом его основании, нас ведь здесь всех засыплет, перекрытия могут просто не выдержать.

- Ничего подобного, они бетонные и должны выдержать. Взрыв будет не такой силы, чтобы обвалить коридор, - не унимался Брукс. - В любом случае нам стоит рискнуть и попробовать вырваться отсюда. Мы и так обречены на смерть в этом проклятом доме, какая к черту разница, когда это произойдет? А так у нас хотя бы будет шанс выбраться отсюда! Этот же проход ведет в подземелье? - Он резко обернулся к Расселу. - Еще раз повтори, что она тебе сказала, куда ведут эти двери?

- Она сказала, что видела ангелов, - неуверенно начал свой рассказ Рассел, - которые выходили из этой двери...

- Да-да, и нам она тоже такое рассказывала, - резко оборвал его доктор, - и не она одна. С самого первого дня, как наша община оказалась запертой в недрах этого здания, я каждый раз слушаю подобные истории. Стражники, которые стояли в ночном карауле, часто рассказывали мне о призраках, бродящих по пустынным коридорам, о странных голосах, доносящихся из этого подвала. Кто-то слышал здесь шаги и шорохи, раздававшиеся из-за стен, кто-то говорил о силуэтах, мелькавших в темноте. Они постоянно несут подобную суеверную чушь... И заметьте, это были вполне взрослые люди, мужчины-охотники. А вы поверили рассказам маленькой девочки.

Когда доктор закончил свой изобличительный монолог, все, кто стояли в этот момент в коридоре как-то грустно притихли. В образовавшейся тишине были слышны лишь отдаленные завывания мутировавших свиней. Уродливые создания были разбужены криками людей и теперь недовольно стонали и похрюкивали в одном из соседних помещений.

В руках самого рослого из мутантов медленно угасало пламя, умирающее внутри большой керосиновой лампы. Когда оно, наконец, потухло, в пустом и промозглом коридоре стало еще темнее, а в воздухе повисло мрачное напряжение.

- Доктор, но мы ведь и в правду их видели, - нарушил молчание один из охотников. - И даже звери в ту ночь проснулись, почувствовав их присутствие, вы сами их слышали. Вепри очень чутко реагируют на движение людей, поэтому…

- Что вы несете, даже слушать не хочу этот вздор, - процедил сквозь зубы уставший Назир, резко оборвав рассказ своего подчиненного. Он выставил вперед свою руку, как будто отгораживаясь от суеверного страха мутантов. - Какие призраки, какие вепри? Ваши примитивные животные даже сейчас проснулись и орут себе там спокойно. Насколько я знаю, они вообще никогда не замолкают, хрюкают не переставая. Что, их тоже сейчас ваши подземные призраки потревожили? Это же суеверия, примитивные и дикие суеверия, никаких духов и приведений не существует. А существуют рушащиеся дома, которые еще тридцать лет назад уже были развалинами. И если мы попытаемся взорвать эту железную плиту, которая, возможно, вообще никуда не ведет, то нас здесь непременно засыплет.

- Но доктор, - жалобно протянул мутант, - вы ведь нам сами говорили...

- Что говорил?! - гибрид метнул жестокий взгляд на своего охранника. - Я разве вам что-то говорил? Ничего здесь нет, и никогда не было, никаких призраков в природе не существует. Вам все ясно?

Мутанты, собравшиеся в группу позади своего лидера, послушно кивали, как дети, боявшиеся вызвать гнев своего отца. Хотя они и не производили впечатления запуганных или подавленных служак, но при этом безропотно подчинялись любому слову своего бессменного лидера. Потому что каждое решение доктора, вот уже одиннадцать лет, изо дня в день спасавшего их крохотную общину от неминуемой гибели, было для них законом. Его слова и приказы никогда не обсуждались среди мутантов и просто принимались на веру. И будто в знак наивысшего почтения и признания авторитета своего лидера, мутанты выстроились вдоль стены, и как смогли, выпрямили свои горбатые спины.

- Я думаю, уже хватит нам всем здесь околачиваться, - вновь произнес доктор. - Вопрос о подрыве стены, я надеюсь, решен? - Он бросил колкий взгляд на Брукса, примостившегося поблизости. - Через четыре часа наступит рассвет, и скорее всего он принесет не самые радостные вести... А теперь всем возвращаться наверх и отдыхать! Еще не хватало пневмонию в этом сыром подвале подхватить.

Он развернулся и, не проронив больше ни слова, ушел прочь. Мутанты послушной гурьбой направились вслед за ним. Как это ни странно, но Назир, казавшийся вначале очень мягким и приветливым стариком в белом халате был способен проявлять твердость характера и даже некоторую грубость. Возможно, именно благодаря этому он оставался главой племени мутантов и сумел поддерживать их жизнь так долго.

Следом за скрывшимися в темноте коридоров мутантами направились и Брукс с остатками маленького спасательного отряда. Очень скоро Рассел и Грегори остались в коридоре одни.

- Что-то не доверяю я этому доктору, - потирая свою седую щетину, произнес Грегори. - Он что-то явно не договаривает. Но вот что он скрывает, не совсем понятно?

- Какая теперь уже разница, - грустно оборвал его Рассел. - Нам не выбраться отсюда, вот что меня по-настоящему волнует. Лучше уж было у водораздела оставаться, там все равно больше шансов выжить, могли бы вместе с беженцами на юг рвануть и выбраться через пустоши. А теперь мы с тобой подохнем здесь, может быть даже в этом самом поганом подвале.

- Слушай, Рассел, а ты в привидений веришь? - абсолютно серьезно спросил Грегори. Старик даже как-то побледнел при одном только произнесении этого слова.

- Разумеется, нет. А ты что, действительно считаешь, что здесь бродят какие-то духи? - с усмешкой спросил его Рассел.

Старик поморщился:

- Ты можешь говорить, что хочешь, но я их видел собственными глазами. Я когда на войне был, мне такое видеть приходилось, что тебе и в кошмарном сне не привидится. Некоторые люди утверждают, что наш мир умирает, поэтому в нем чаще начали появляться мертвые, которые не могут найти покоя.

- Хватит нести вздор. В этом проклятом доме все что угодно может бродить по коридорам, но только не призраки, - уверенно перебил его Рассел. - Хотя, наверное, скоро мы сами станем неуспокоенными духами, когда нас всех сектанты перебьют... Слушай, пойдем отсюда, а то тут действительно очень холодно. Доктор в данном случае прав, я не хочу перед смертью простудиться для полного комплекта.

Не задерживаясь больше и минуты в этом сыром и темном месте, Рассел уверенно зашагал вдоль по коридору, освещая себе путь карманным фонарем. Старик испуганно побежал за ним, скрежеща шарнирами в протезе, который глухим эхом отдавался в мрачной тишине подвала. Всю дорогу старый ветеран останавливался и нервно оборачивался, силясь хоть что-то разглядеть в наступавшей на него со спины темноте.

Совсем скоро они вновь оказались внутри общего зала, где на своих расставленных в ряды кушетках спали десятки мутантов. Света в помещении практически не было. Лишь огонь, полыхавший в импровизированной печи собранной из подручного хлама, отражался неровными всполохами на противоположной стене.

Рассел дико устал за последние сутки. Он не чувствовал своих ног, руки бесполезно ослабли и осоловевшие глаза жутко болели. Он рухнул на свою металлическую кушетку, тут же погрузившись в скоротечный сон.

Однако всего через несколько минут он проснулся также внезапно и стремительно, почувствовав сквозь дремоту, что за ним кто-то наблюдает. Его взгляд уперся в открытые глаза Грегори лежавшего напротив. Все это время старик молча смотрел на него, как будто чего-то ожидая.

- Я вот все думаю, - внезапно заговорил он, - а что, если подземные ангелы все-таки существуют? Что, если там и в правду есть другой ход, ведущий глубоко под землю, в их мир?

С трудом разбирая слова, Рассел все-таки включился в этот странный разговор:

- Послушай меня. Я не думал ни об ангелах, ни о призраках, когда мне эта глупая девчонка втирала свою дребедень. Я понял только, что в нашем здании есть еще один выход, благодаря которому мы могли бы спастись. И такой выход действительно есть, только он оказался закрыт, а точнее наглухо заварен. Открыть его у нас нет ни времени, ни возможности. Что тебе еще нужно? Какие призраки? Тут кругом сектанты, это их тебе надо бояться! Завтра они нас всех похоронят под руинами этого чертового дома, если уже этой ночью не придут. Дай поспать...

- Но все-таки, - не унимался старик, - а если они и вправду существуют? Может, они ночами выходят из своего подземелья. Нет, ты послушай, что я сказать хочу. А что, если они, кто бы это ни был, ночью свою дверь открывают? Возможно, нам стоит их подкараулить, как ты считаешь?

- Я считаю, что стоит поспать, - уже озлобленно процедил Рассел. - И хватит на меня пялиться, отдохнуть не даешь. Я хочу выспаться перед смертью.

- Послушай, Рассел,- с судорожной ноткой в голосе сказал старик, - мне очень страшно. Я глупо поступил, что приехал сюда... я больше не хочу умирать!

- Я, что ли, хочу? – по-прежнему не оборачиваясь, буркнул Рассел. - Ты ведь старый уже, какая тебе разница, когда ты умрешь, сегодня, завтра или через год? Ты свое уже отжил и финал все равно будет один и тот же. Единственно, что ты можешь сейчас выбрать, это то, как решишь умереть. Поэтому радуйся, примешь смерть в бою как настоящий солдат. Ты же в своем прошлом, на войне, не успел этого сделать. Вот и настало время исправить ошибки молодости.

Старик немного замялся с ответом:

- На самом деле да, я много раз думал об этом. Может и жизнь у меня не сложилась, потому что судьбой мне было предназначено погибнуть еще тогда, тридцать лет назад. Но по какому-то упущению природы, я случайно остался жив... Но сейчас я не хочу умирать. Где угодно, но только не здесь, не в этой дыре.

Рассел ничего ему не ответил. Он неподвижно лежал, отвернувшись к потрескавшейся бетонной стене и быстро погружался в сон, забыв обо всем на свете. Старик Вильсон долго не мог успокоиться. И даже когда он сам наконец-то уснул, то продолжал ворочаться на своем лежаке, постоянно поскрипывая то кроватью, то изношенным протезом.

Дождь, вяло моросивший всю ночь, под утро стал наконец-то стихать. Над горизонтом руин и жестяных развалин, в которых когда-то жили относительно мирные мьюты и гибриды, медленно поднималось оранжевое солнце, с трудом протискивающееся сквозь узкие прорехи в облаках.

Рассел сидел на третьем этаже здания у окна, перекрытого широким листом стали, и смотрел на восходящее солнце сквозь большую прорезь бойницы. Крохотное пыльное помещение, в котором ему предстояло держать оборону против наступающего и многочисленного врага, была расположена в левом торце дома, обращенного на запад.

Внутри комнаты света практически не было, лишь тонкие лучи, проступавшие сквозь прорехи в защитных листах стали на окнах, давали слабую возможность осмотреться. Кроме низкого облупившегося потолка и потрескавшихся грязных стен тут было не на что больше смотреть. Казалось, всего одного снаряда хватит, чтобы не выдержали старые перекрытия и с грохотом обвалился ветхий потолок. В любой момент и Рассел и Грегори могли оказаться погребенными живьем под этими пыльными развалинами.

Никакой мебели в помещении не было. Только обугленные останки деревянного стола посередине зала, а также отдельные осколки стекла и керамики, валявшиеся на полу. В соседней с ними комнате не было никого, а вместо окон там зияли огромные обугленные дыры.

Небольшой схрон дополнительных боеприпасов и кое-какой еды Рассел и Грегори устроили в относительно сохранившейся ванной комнате, по соседству со своей позицией. А единственная уцелевшая входная дверь была снята с петель и приспособлена как дополнительный щит на окнах. Проржавевшая дверная ручка отлично подошла под роль крючка, на который Рассел повесил свою стальную каску. Она как раз находилась справа от прямоугольной амбразуры, через которую изучал окрестности и в последний раз любовался алым восходом.

На фоне мрачного и покрытого пеленой серых туч неба как-то естественно смотрелись кривые обломки бетонных стен и ржавые каркасы подбитых машин, а еще совсем буднично дымились посреди улицы обугленные останки второго грузовика из их колонны. Последнюю, относительно целую машину сектанты подожгли накануне вечером, чтобы она не могла вновь послужить последним бойцам ополчения.

Рассел долго присматривался к остальным почерневшим от взрывов силуэтам броневиков. Но как ни старался, все равно не смог различить даже намеков на останки тел погибших солдат, что не смогли покинуть горящие машины. Ничего, никаких напоминаний о людях, которые были убиты здесь совсем недавно, навсегда застряв внутри этих искореженных кусков металла. Даже следы крови смыло с асфальта ночным дождем.

Когда солнце поднялось еще выше и на улице стало светлее, Рассел сумел разглядеть странную и вместе с тем пугающую картину. На противоположной стороне улицы несколько мьютов в красных робах, словно кучка муравьев копошились вокруг останков одного из броневиков их уничтоженного конвоя. Через несколько минут этим сектантам удалось укрепить на обугленном корпусе машины три обезображенных трупа, лишенных верхних слоев плоти. Обезглавленные и изуродованные тела солдат еще вчера бывших бойцами ополчения Совета Старейшин теперь весели рядком на заляпанном грязью листе стали вдоль кузова.

Существа, проделывавшие эту работу, не кричали и не веселились, они даже не издевались над телами убитых. Просто монотонно выполняли обыденную для себя работу, которую, по всей видимости, проделывали уже не первый раз. Еще несколько минут спустя четвертый труп, также обтянутый проволокой, словно в коконе, болтался на почерневшей броне.

Рассел молча наблюдал за этим процессом и старался его проанализировать. Что-то будничное и монотонное прослеживалось в этом подвешивании трупов. Сектанты притаскивали одно изуродованное и заранее обезглавленное тело за другим. Они обматывали их проволокой и прислоняли к листу брони. Затем еще двое мутантов стоявших сверху над кузовом также равнодушно и хладнокровно закрепляли трупы.

Старик Вильсон, сидевший всего в паре метров у соседней бойницы, глубоко и тяжело дышал. Он с ужасом, не произнося ни слова, смотрел вниз и вырисовывал в своем воображении собственную страшную участь, которая могла очень скоро стать реальностью. Краем глаза было видно, как у него дрожали руки, сжимавшие дальнобойную винтовку, при этом ее ствол постоянно дергало из стороны в сторону. Было видно, как морщинистое лицо старика становилось бледным от дикого ужаса, нахлынувшего на него в тот момент.

Однако Рассел, напротив, был слишком спокоен. Навалившись грудью на широкий лафет двуствольного пулемета, которым его снабдили мутанты, он расслабленно поглаживал стальную рукоять оружия, сращенную с прикладом.

Наверное, он каким-то образом перенял то жестокое равнодушие к смерти, которым были наделены сектанты из Братства. Без сожаления или отвращения, и даже без ненависти, он просто хладнокровно смотрел, как пятеро мьютов методично развешивали обезглавленные трупы на обугленных останках броневика, как будто это были праздничные гирлянды.

Еще через несколько минут Рассел обратил внимание на то, что сектантов на улице стало гораздо больше. Почти все они были вооружены и приходили с разных окраин квартала. Выходя из-за жестяных развалин и бетонных руин, они шли поодиночке, по двое, по трое или целыми группами. Спокойно расходясь по округе, они несли с собой разнообразное вооружение, занимали удобные для себя места, выбирали подходящие укрытия. Никто из них даже не бросил опасливого взгляда в сторону оборонявшихся врагов.

Рассел очень внимательно следил за копошившимися внизу мутантами. Он старался как можно точнее запомнить, где находились те или иные враги, за какие укрытия они прятались и куда ставили свои пулеметы. Уже не десятки, а настоящие сотни мутантов в красных робах бродили по заваленным подбитой техникой тротуарам и дорогам. Некоторые из них вообще не пытались где-нибудь укрыться. Напротив, они абсолютно свободно, в полный рост, бродили среди искореженных машин. Постоянно обсуждали что-то и выбирали наилучшие цели для стрельбы. Они были уверенны в своем численном превосходстве и не страшились его демонстрировать.

Через пару минут в пустом дверном проеме позади притаившихся людей показался мутант, облаченный в серый изодранный камуфляж, поверх которого проступал черный каркас экзоскелета. Расселу всего пару рас в жизни доводилось видеть подобное обмундирование, и только у солдат гвардии Свободного города. Увидеть подобную технику в распоряжении грязных и примитивных мутантов на краю известного мира, могло показаться ему совершенно невероятным. Однако, после бороздящего утреннее небо над резервацией боевого дрона, он уже мало чему удивлялся. В своих руках новоприбывший мьют тащил тяжелый ручной пулемет, напоминавший скорее стальной короб с удлиненным стволом и толстым диском патронажа.

Мощное оружие, на лафете которого лежал Рассел и дальнобойная винтовка, которая тряслась в руках Грегори, а также все, с чем бегали по этажам мутанты из племени, когда-то давно принадлежало солдатам несуществующей уже много лет армии Дома Маркуса. Почти на каждом прикладе автомата или винтовки красовался щит с пятипалой ладонью. Все это смертоносное богатство было добыто маленьким племенем мутантов, на давно забытых где-то в северных пустошах армейских складах, оставшихся со времен войны Великих домов. Теперь оно служило своим новым хозяевам, ставшим небольшим гарнизоном защитников бетонной крепости, в окружении нескольких сотен беспощадных врагов, на самом краю известного мира.

Войдя в комнату, мутант рукой приподнял надвинутый на половину лица капюшон, обнажив тонкие разрезы глаз и широкий костяной лоб, уродливо выдававшийся вперед.

Рассел, который прежде всегда вздрагивал при виде безобразных лиц мутантов, теперь даже не поморщился. Возможно, он уже попросту к ним привык, а возможно, действовала все та же холодная безразличность ко всему происходящему.

- Я к вам пришел помочь, - серьезно констатировал мутант. - Меня Рупа зовут, я старший охотник племени. Доктор приказал мне здесь сражаться, рядом с вами.

Грегори ничего не ответил. Казалось, он вовсе не заметил пришедшего к ним на помощь мутанта. А Рассел лишь бросил на новичка равнодушный взгляд, и вновь отвернулся к бойнице.

Несмотря на холодный прием, мутант молча прошел в комнату, расположившись позади Рассела. Он выглядывал из-за его плеча, смотря на улицу сквозь широкую железную бойницу.

- Другие люди из городов нам уже не помогут, это правда? - внезапно спросил он, с печатью глубокой задумчивости на безобразном лице.

- Нет, - Рассел бросил сухой ответ через плечо, не оборачиваясь к собеседнику и продолжая наблюдение за врагом. - Других людей больше нет, они уже все мертвы. А тех, что все время стоят на стенах, ваша судьба не волнует. В общем-то, всем людям наплевать на горстку мутантов, заброшенных в руинах Мусорного города. Поэтому нам больше никто не поможет. Ни люди из города, ни Совет Старейшин — никто. Мы здесь остались совершенно одни.

Рупа помолчал немного, сосредоточенно обдумывая услышанную страшную истину. Судя по всему, он не был ошарашен или огорчен подобной новостью. Лишь в очередной раз убедился в том, насколько мутанты далеки от «нормальных людей», и как их судьбы безразличны для правителей «большого города». Затем он вывернул шею, чтобы увидеть сквозь прорезь бойницы как можно больше деталей разворачивающейся на их глазах подготовки к штурму.

- Я раньше здесь тоже держал боевой пост, - со знанием дела произнес он. - Их никогда так много не было. Наверное, атаковать собираются...

- Сам догадался, или кто подсказал? – раздраженно пошутил Рассел.

- Я сам это понял, поэтому и пришел вам помогать. Тут мне проще будет по ним стрелять, - мутант бережно похлопал рукой по стволу своего увесистого пулемета.

К сожалению, в комнате было только два пригодных для ведения огня места, а уходить в соседнее помещение Рупа отказывался. Поэтому Расселу пришлось уступить настырному мутанту и позволить ему остаться рядом с собой.

Заваленная железным хламом улица продолжала наполняться сектантами братства. Рассел успел разглядеть, как из развален отдаленного жестяного барака четверо сектантов выкатывали некое орудие. Идущая на гусеничном шасси, это установка имела два укрепленных по бортам скопления оружейных стволов напоминавших широкие трубы, и громоздкий квадратный лафет.

- Это их ракетница, - холодным взглядом эксперта заметил Рупа. – Несколько недель назад они прикатывали ее сюда, но в прошлый раз она сделала всего два залпа, а затем в ней что-то поломалось. Теперь, видимо, починили ее, значит, точно в атаку пойдут.

Следом за выкатившейся ракетной установкой, которую мутанты направили прямо в центр кирпичного дома-крепости, вышла еще одна группа сектантов. Все они были облачены в черные длиннополые робы, с непонятными красными эмблемами и шевронами, определяющими их ранг или звание. Все новоприбывшие были вооружены легкими короткими автоматами. Но главное, что отметил для себя Рассел, так это их расовый состав: они все были гибридами и очень ярко выделялись на фоне огромной разношерстной армии мьютов.

С удивлением, Рассел подметил что среди новоприбывших сектантов нашлось даже несколько людей, которые совсем не были похожи ни на мьютов ни на гибридов. Они разительно выделялись на общем фоне своей слишком белой и ровной кожей. Эти люди шли в центре страшной процессии, и медленно продвигались вместе с ней вперед. Затем колонна сектантов остановилась, как по команде вытянувшись в боевом приветствии. Гибриды стражники расступились в две шеренги, пропуская вперед самого старого из белокожих членов Братства, который в руках держал громкоговоритель.

- Мое имя Антуан Десетис, прелат Трибунала, - донесся хриплый голос старика. - Священным именем Пророка Аэрона, и именем предвестника его, Гулама Антаро, я призываю вам сложить оружие...

От этих слов вздрогнул даже Грегори. Конечно, все наемники из отряда слышали истории, будто сектанты в этой войне прикрываются именем Бессмертного Пророка. Но вот наличие на их стороне настоящего прелата Трибунала, де еще и собственной персоной, никто, разумеется, не ожидал.

Рассел принялся сильнее вглядываться в лицо самозваного прелата, силясь увидеть в нем не нормального человека, а иной вид гибрида. Однако тут же его окликнул мутант Рупа, по-прежнему дышавший в затылок.

- Правду говорят, что Трибунал и солдаты людей воюют на стороне Братства Аэрона? - вполне резонно спросил мутант.

- Конечно нет, это полная чушь. Единственный отряд людей воевал на стороне Старейшин и мы все что от него осталось. А этот самозванец лжет, никакой он не прелат, - тут же обрубил Рассел. - Мало кто из людей вообще знает о том, что в резервации идет гражданская война. А Трибуналу на вас наплевать в особенности, у них свои проблемы есть. Они всегда считали любые виды мутантов выродками человеческого рода и по возможности их истребляли. Так что этот гибрид, или кто он там, нагло лжет вам всем.

- Люди из «северной общины», послушайте меня, - продолжил свою речь седовласый самозванец. – Война уже закончилась, воины Браства Аэрона взяли южную Цитадель, весь Мусорный город теперь находится под нашим полным контролем. Любое сопротивление нашим законным действиям бесполезно и преступно. Но послушайте меня. Я лично, гарантируем всем вам жизнь и свободу, если вы добровольно сложите свое оружие. Гулам Антаро, великий предвестник Бессмертного Пророка, гарантируем вам и вашим детям не только жизнь в резервации, но и скорое спасение в день «Великого исхода». Вы будете полностью прощены, если сами выдадите нам предателей и еретиков, нашедших укрытие в вашем доме.

После этой фразы, как по команде, Грегори и Рассел подозрительно покосились на сидевшего позади них Рупу. Бывший клерк хотел заранее просчитать ход мыслей мутанта, старательно вглядываясь в его мимику и телодвижения. Любой резкий выпад в их сторону мог стоить охотнику из северного племени жизни. Однако тот не подавал никаких признаков тревоги. Он продолжал молчать и холодно смотрел вниз, на кричащего проповедника, и лишь сильнее прижимал к себе тяжелый пулемет.

Старый человек, в черной робе братства, невесть каким ветром занесенный в эти мрачные земли, продолжал нести свою грязную ложь. Он говорил о скором пришествии Пророка Аэрона и о том спасении, которое он принесет всем своим верным последователям. Нес полную чушь о том, что мутанты, пошедшие за Гуламом Антаро, в будущем станут новым видом людей, они смогут избавиться от всех болезней и страданий и основать новый лучший мир, о котором неоднократно говорил в своих проповедях Бессмертный Пророк при жизни.

Несмотря на миролюбивые мысли, которые он нес в своей проповеди, сотни боевиков, находящихся рядом с ним, не были столь дружелюбны. Под гомон его пламенных речей они занимали укрытия, нацеливая свое оружие, и всем видом давали понять, что готовятся к решительному нападению.

Затем старый проповедник перешел на короткую обличительную речь. Он не стеснялся в выражениях, обвиняя уничтоженный Совет Старейшин в сговоре с еретиками из западных пустошей. Клеймил последних оставшихся людей в резервации, за то, что они пытаются обманом захватить власть над мутантами из племени. Но закончил проповедник свое длинное выступление достаточно банально:

- И если есть среди вас истинные праведники, - разгорячено кричал он в микрофон, - то услышат они призывы мои. И выйдут к своим братьям по рождению и по вере. А все прочие сгинут в страданиях и ужасе, познав силу нашего праведного гнева.

После этого, он многозначительно плеснул правой рукой в сторону каменной крепости. В его жесте было что-то театральное, будто он хотел метнуть в них испепеляющую стрелу и навсегда стереть с лица известного мира. Затем проповедник резко обернулся на своих каблуках, звонко проскрипев гравием под подошвой, и стремительно удалился. Наверняка он заранее знал, что его никто не послушает.

Телохранители в черных мантиях вереницей последовали за ним, оставив на поле будущего сражения многочисленных рядовых сектантов. Наступила предательская минута тишины. Было даже слышно, как скрипит песок под ногами у осаждавших солдат, которые продолжали бесцельно бродить вблизи дома-крепости. Было слышно, как щелкает пулеметный затвор у огневой точки по соседству, через несколько окон от позиций Рассела и Грегори. В этой гробовой тишине, были даже различимы отдаленные завывания мутировавших свиней, пугливо ревущих в подвале в предчувствии приближение страшного часа.

Сам не понимая зачем, но Рассел все-таки передвинул свой пулемет поближе к амбразуре, высунув наружу часть спаренного ствола. Затем равнодушно передернул затвор и вновь покосился на Рупу. Мутант по-прежнему сидел рядом с ним, и лишь удобнее разместился на полу для стрельбы с колена.

В этот момент Рассел перевел взгляд на Грегори. Старик совсем побелел и, дрожа, забился в угол рядом с окном. Он судорожно прижимал к себе огромную винтовку, глядя пустыми испуганными глазами в пол. Рассел кивком головы приказал мутанту занять место вышедшего из строя Вильсона, а сам продолжил наблюдение за передвижением врага.

Рупа быстро подскочил к освободившейся амбразуре и снова присел на одно колено, плотно уперев приклад своего оружия. Чтобы ни говорил покойный Рик о «войне калек» среди мутантов, но многие из них все же были достаточно выносливыми и сильными по своей природе. Их врожденные отклонения и уродства, конечно, доставляли много проблем, и наверняка были причиной высокой смертности среди мутантов. Но все же их непохожесть на «нормальных людей» давала им определенные преимущества, вроде повышенного иммунитета или обостренных органов чувств. Среди людей в городе даже ходил упорные слухи о том, что некоторые мутанты были способны к телепатии и прочим чудесам, хотя, скорее всего, это был просто миф.

Прошло еще несколько длинных мгновений, отмерявших последние удары сердца. Затем, нарушив звенящую тишину, квадратный лафет ракетной установки, с грохотом подпрыгнул на месте. Ревущая красная точка пронеслась над кладбищем заброшенной техники и ударилась в стену многоэтажного дома. Раздался новый грохот и знакомый треск рушащегося кирпича, привычная канонада выстрелов, криков и взрывов.

На короткое мгновение дом окутало взметнувшееся облако серой пыли. Через несколько секунд, уже со стороны защитников дома, с верхних этажей, метнулась пылающая ракета. Снаряд попал в ржавый остов броневика всего в нескольких метрах от главного орудия братства.

Рассел наугад распылял огненный вихрь из спаренного ствола своего пулемета, не стараясь даже прицеливаться. Рупа стрелял короткими, точными очередями, постоянно выбирая себе новую мишень, и периодически отстранялся от амбразуры, чтобы лучше рассмотреть разбегавшиеся внизу цели. Все это время Вильсон продолжал вжиматься в стену, дрожащими руками стараясь загородить себя массивной винтовкой, чтобы спрятаться за ней от внешнего ужаса. Старик совсем тронулся в уме, ничего не произнося и по-прежнему тяжело дыша, он трусцой кинулся к дверному проему, однако, не забывая пригибаться.

Еще через несколько мгновений огромный железный куб ракетницы изверг из себя новый сноп огня, издав глухой свистящий звук. Затем еще один выстрел. Два сильных грохота подряд сотрясли здание. Огромное пыльное облако накрыло собой всю улицу, разбросав над головами нападающих куски облицовки дома и кирпичные осколки. Затем раздался третий выстрел.

Ракета угодила куда-то на верхние этажи, да так метко, что потолок в комнате обороняемой Расселом, пришел в движение. По стене, возле Рупы, сверху вниз поползла глубокая трещина, и на сгорбившегося мутанта густо посыпалась штукатурка. Забыв о том, что творится снаружи, он рефлекторно дернулся в сторону и, бросив оружие, стал стряхивать с головы куски известки и серой пыли.

Снова послышался глухой визг. Очередной удар ракеты пришелся на соседнюю комнату, раздался треск и сильнейший толчок. В этот же момент дом неожиданно пришел в движение.

Рассела что-то грубо толкнуло, слегка подбросив в воздух, и он тут же повалился на бок, оттягивая за собой резво стрекочущий пулемет. С потолка вновь посыпались хлопья белой пыльцы, сильно разъедая и без того уставшие и больные глаза. Мутант, сгорбившийся у стены, пытался закрыть свою голову руками.

Он не побежал, не закричал, даже не попытался спастись. Он лишь ослаблено упал на колени, согнувшись как будто в молитве, перед выросшей из стены огромной трещиной. Медленно и почти беззвучно огромный кусок кирпичной стены, прорывая дешевую бледно-голубую облицовку, вырвался из общего плана комнаты и накрыл сгорбившегося мутанта.

Поднимаясь из-под обломков, мутант издал животный рев, стаскивая с себя куски бетонной стены. Металлический каркас его экзоскелета погнулся в месте удара. Левая рука не шевелилась и весела бесполезной плетью, видимо вышли из строя механические суставы доспеха. Подхватив пулемет одной рукой, и прижав его телу, Рупа начал стрелять широкой очередью от бедра, победоносно крича на своих врагов подобно дикому зверю.

Сквозь разрушенную бойницу, превратившуюся теперь в очередную дыру на изуродованном теле дома, уличный ветер заносил клубящуюся серую пыль. Несколько секунд спустя очередь стрекочущих пуль смертоносной стаей влетела в их маленькую комнату вслед за порывами ветра. Несколько из них прошлись длинной полосой по телу взбешенного мутанта, с силой откинув его к противоположной стене. В этот момент, воинственный клич Рупы прекратился навсегда.

Рассел, с ужасом наблюдавший за всем происходящим, тут же подскочил на ноги и кинулся в узкую дверь ванной комнаты. В ушах стоял мерзкий звонкий скрип, который сильно отвлекал, и болела голова. Из-за этого, стоя уже на пороге ванной, он не услышал, как еще один снаряд с воем ворвался в комнату позади него. Снова немыслимый толчок в спину. Подброшенный в воздух, он смог лишь беспомощно выставить вперед руки, когда ударной волной его отшвырнуло на покрытую пыльным кафелем стену.

Все это время, пока на верхних этажах гремели разрывающиеся ракеты, Грегори бежал по узкому лестничному пролету, задыхаясь и проглатывая толстенные сгустки пыли. Повсюду звучали выстрелы, заглушить которые удавалось только шуршащему скрежету шарниров в коленном суставе протезе.

Пробежав еще несколько десятков ступеней, насмерть перепуганный старик стал понимать, что уже давно не слышит сквозь грохот рвущихся снарядов человеческие крики. Все ниже и ниже он спускался в недра многоэтажного дома. Выстрелы и взрывы становились все глуше с каждым новым пролетом. А вот детский плач, крики перепуганных женщин и рев обезумевших животных, как огромный ужасающий хор, накатывал на него с нарастающей силой.

Затем длинный пустой коридор, заваленный бесполезным пыльным хламом, непонятными обрубками железных труб и кусков метала. Как следствие, долгие блуждания в полумраке. Попытка прорваться наугад, на ощупь, сквозь пыльные и мрачные лабиринты.

Завернув за очередной угол темного коридора, Грегори натолкнулся на съежившуюся от страха женщину-мутанта, которая сидела на полу и тихо плакала. Она сжимала свою голову тонкими кривыми руками, пытаясь скрыться от разыгравшегося вокруг нее ужаса. Рядом с ней лежал завернутый в лохмотья уродливый младенец, похожий на крохотный сверток, который не подавал никаких признаков жизни. Грегори, не останавливаясь, побежал дальше.

Потом были еще два полупустых коридора в темноте. Крики мутантов и их уродливых зверей становились намного отчетливее и громче, нежели выстрелы и взрывы непрекращающейся жуткой бойни, творившейся на поверхности.

Через несколько минут Грегори оказался в начале длинного коридора, где всего несколько часов назад они бродили в поисках заваренной изнутри двери. Достав карманный фонарь, старик медленно направился вперед. Он осторожно ступал вглубь сырого колодца, наполненного бетонным мраком и самыми жуткими страхами людей. Все прочие звуки и шумы, казалось, растворились в густой темноте, окружавшей его. Лишь глухое эхо рева гигантских свиней доносилось откуда-то сверху. Даже землетрясение, разносившееся по перекрытиям дома от разрывающихся ракет, не добиралось сюда. Пустой и холодный подвал, длинный черный коридор, давящий своим безмолвием, только это теперь окружало старика Вильсона.

Тонкий луч фонаря скакал с одной стены на другую, натыкаясь повсюду на одинаковую картину: серые бетонные стены, неотличимые друг от друга потолок и пол, жуткая и давящая на нервы тишина. Сжимая винтовку одной рукой и осторожно ступая вслед за лучом фонарика, Грегори постепенно приближался к заветной двери. Он по-прежнему углублялся в мрачный колодец заброшенного коридора, пока тонкий лучик света не скользнул по широкому листу железа вдоль стены.

Несколько минут он стоял без движения, молча рассматривая ржавые петли гигантских ворот. На всякий случай он обернулся и посветил фонариком позади себя. Но слабый луч света безвозвратно потонул в черной пустоте.

Страх и волнение делали свое дело. Постоянная одышка, сопровождавшая старика все это время, начинала только усиливаться. Руки вспотели и стали ледяными. Прижимая единственный источник света к животу, Грегори сделал еще два неверных шага, почти вплотную подойдя к заветной двери. Он легонько стукнул по ней стволом своей винтовки. Тихое и еле различимое эхо глухой волной разнеслось по железной пластине. Сухими и потрескавшимися губами, Грегори с трудом выдавил из себя лишь несколько слов.

- Вы слышите меня? - испуганно прошептал он.

Но по ту сторону железной плиты не раздалось ни звука. Немая и гнетущая атмосфера мрака и пустоты продолжала сдавливать его. Он снова ударил в дверь, уже сильнее, и вновь повторил свой вопрос. Однако то, что пряталось с обратной стороны железных ворот, разделявших теперь два мира на равные части, оставалось безмолвным.

Сам не понимая, что происходит, Вильсон схватил винтовку обеими руками и принялся с силой колошматить прикладом по железным воротам. Как безумный, луч фонарика скакал по пустоте мрачного коридора. Эти мелькающие всполохи света сопровождались гулким и тяжелым грохотом стальной двери.

- Выпустите меня отсюда, - надрывая голосовые связки кричал Грегори, постоянно срываясь на визг, - я не хочу здесь умирать! Выпустите меня! Откройте эту чертову дверь…

Но тут стальная пластина издала жуткий скрежет. Повернулся невидимый внутренний механизм, породивший звонкое металлическое лязганье, и огромные ржавые створки ворот медленно поползли в разные стороны.

На верхних этажах раздался новый взрыв. Опять весь дом: пол, стены и обваливающийся потолок, все разом пришло в движение. Со стен кусками обваливалась голубая кафельная плитка, разлетаясь на куски и засыпая собой прятавшегося в углу Рассела. У него не было оружия, он не сражался и даже не думал о том, как сможет спастись. Единственное, что заполняло сейчас его мысли, это жажда тишины. Он мечтал, чтобы, наконец, стало тихо, чтобы весь этот кошмар прекратился. Не зная, что же теперь делать дальше, Рассел беспомощно и с опаской поглядывал на потолок, который был готов обрушиться на него в любое мгновение. Бежать наружу становилось настоящим самоубийством. Последняя ракета разнесла половину стены в той комнате, где он находился несколькими минутами ранее. В образовавшийся проем все время заносились стрекочущие пули. Они вспарывали голубую краску на уцелевшей стене, оставляя после себя глубокие рытвины.

Рассел вжимался в самый дальний угол комнаты, спрятавшись между потрескавшимся кафелем и чугунным осколком завалившегося набок сливного бочка. Он закрывал голову руками, защищаясь от сыпавшегося на него сверху песка и известки. Прижимаясь все глубже и глубже, он рефлекторно попытался просунуть голову за ржавый стояк, в надежде найти любую, даже самую нелепую лазейку, лишь бы выбраться из этой ловушки. Каждую секунду он ждал, что новая ракета врежется сейчас в эту жалкую комнатушку, и его просто порвет на куски. Или перекрытия дома-крепости, в конце концов, не выдержат, и его завалит рушащимся потолком или обломком стены.

И тут на короткое мгновение настала тишина. Те, кто безнадежно держал оборону, уже давно перестали вести ответный огонь, а враг, штурмующий эту многоэтажку, взял короткую паузу. Слышен был только лязг затворов и треск перезаряжающегося оружия на улице. Где-то далеко постанывали раненные, и раздавался жалобный вой уродливых животных.

В это самое мгновение, когда в округе воцарилась необъяснимая и пугающая тишина, в голове у Рассела пробежала странная и по-своему страшная мысль. Вот он, клерк-неудачник, когда-то давно решивший поиграть в шпиона и потерявший из-за этого всю свою прежнюю жизнь. Теперь он сидит на грязном полу в разрушающейся проклятой комнате. Он вжимается в облупившийся кафель, прячась за сливным бочком в жалкой надежде спастись. Но у него ничего не получится. Убежав из-за собственной трусости в эту проклятую резервацию, он хотел найти спасения, но все равно умрет. А что самое страшное, он умрет здесь, прячась за ржавым унитазом, за который он только что пытался просунуть голову.

Очень скоро боевики из этой безумной секты, смеясь и отпинывая в стороны куски развалившихся стен, зайдут и в эту жалкую ванную комнату. Что тогда они увидят? Как трусливый, глупый человек умер позорной и отвратительной смертью. Они будут смеяться над его искореженным телом, над тем, как он запихнул голову внутрь ржавых труб в приступе животного страха. Это они увидят?

Рассел думал об этой отвратительной картине, и ему становилось плохо. Его начинало подташнивать от собственного убожества. «В конце конов, - подумал в эту секунду он, - я человек, я не похож на этих безумцев и выродков. Они не увидят меня забитым и раздавленным, спрятавшимся здесь как последний трус. Я не хочу так умирать!»

Но в этот момент откуда-то снизу раздалась два коротких взрыва подряд. Судя по всему, это были ручные гранаты. Сектанты из братства перешли ко второй фазе штурма и пытались прорваться через вестибюль. Рассел четко вырисовывал у себя в голове, как эти уродливые фанатики сейчас взорвут забаррикадированные двери. Как целая волна полузвериных тел с радостным воем и гиканьем ворвется сквозь узкий дверной проем. Как они будут добивать раненных, насиловать женщин, топтать своими кривыми ногами их детей. Как один из ублюдков в красно-черной робе поднимет на штык своего автомата кричащую от боли Молли. Как двое или трое сектантов, отпихивая ногами завалы обрушенных стен, войдут в эту ванную комнату...

Он подскочил, словно ужаленный, и пулей выбежал из ванны. «Я не трус», - вертелось у него в голове. Упав на четвереньки и глотая еще кружившую в воздухе пыль, он прополз до середины комнаты, затем остановился и прислушался. Неслышно было ни выстрелов, ни взрывов, только чьи-то тихие голоса начинали скапливаться где-то внизу. Еще мгновение, и Рассел прыжком кинулся к телу несчастного Рупы, заваленного кусками обрушившейся стены. Он упал рядом с трупом мутанта и тут же схватил лежавший поблизости запыленный ручной пулемет. «Теперь у него есть оружие, он больше не умрет трусом и будет защищаться до последнего».

Но внезапно раздался невероятной силы грохот или взрыв, в тот момент было не разобрать. Казалось, само небо решило обрушиться на раздираемую войной землю и накрыло собой все мироздание. Рассел распластался на задрожавшем полу, не понимая, что происходит, и лишь крепче прижимая к себе тяжелый автомат. Судя по всему, весь дом опять пришел в движение, но каким-то чудом эта изрядно потрепанная развалина сумела в очередной раз устоять. Однако главное было еще впереди. Жуткий грохот, неимоверной силы лязг и скрежет метала, крики обезумевших людей, все это начало сливаться в одну общую какофонию ужаса. И все это происходило на улице.

Покрытый серой пылью с ног до головы, Рассел по-пластунски подполз к самому краю комнаты, где вместо прежней бойницы теперь начиналась огромная дыра в стене. Как ни старался он объяснить творившееся на улице, но ни одно рациональное объяснение не годилось на роль правды. От увиденного внизу Рассел невольно вздрогнул. Снаружи больше не было улицы, разрушенных строений и ржавых лачуг. Там больше не лежали останки догнивающей техники и машин, с копошащимися на них сотнями вооруженных мутантов.

Вместо этого, всего в нескольких этажах под Расселом, разрасталась чудовищных размеров яма. Пожирая края рушившегося асфальта, гигантская впадина посреди земли продолжала расползаться в разные стороны, засасывая в себя все в округе. Одна за другой в нее валились ржавые и обугленные машины, останки подбитых броневиков и машин, тонны бесполезного железа с грохотом проваливались под землю. Эти машины утаскивали вслед за собой сотни обезумевших от ужаса мутантов, которые беспомощно цеплялись за края падающей техники в надежде спастись. Те немногие из них, что стояли у самой кромки улицы, теперь бежали прочь, побросав все свое оружие. Последним, что сумел увидеть Рассел, была падающая в кошмарную пропасть квадратная ракетная установка.

Еще секунды, и огромное облако пыли и песка, поднятое этим внезапным катаклизмом, затмило собой всю округу. На несколько секунд весь этот страшный мир и все сущее в нем превратилось в удушливое серое пятно.

Вдалеке все еще были слышны утихающие крики разбежавшихся в разные стороны сектантов, когда Рассел со всех ног мчался вниз по центральной лестнице устоявшего дома-крепости. Проскочив двумя длинными прыжками сразу целый этаж, он оказался в широком и запыленном холле, самом большом помещении во всем полуразрушенном здании.

В центре зала стояло несколько десятков мутантов, практически все племя несчастных дикарей, приведенных доктором из северных пустошей. Рядом с ними вдоль стены лежали тела погибших мьютов, накрытые останками пледов и несколько раненных гибриды из остатков их экспедиционного отряда. Брукса и Паттерсона почему-то не было рядом, возможно они погибли, или все еще оставались на верхних этажах здания. Возле трупов сложенных на полу штабелями устало сидел старик Вильсон, закрывая лицо руками. На нем не было видно крови, только толстые слои серого песка прилипли к одежде, и, судя по всему, он никак не пострадал во время этой бойни.

Все остальные мутанты и сам доктор молча смотрели на окутанную серой пеленой улицу сквозь раскуроченные двери дома. По ту сторону этого удивительного портала не было ничего, лишь сгустки серого облака.

Рассел подошел еще ближе и увидел, что рядом с Назиром стоят три необычных фигуры, которые он сначала и не заметил, войдя сюда. Все трое были облачены в длиннополые плащи, темно-серого цвета, с высокими стоячими воротниками, закрывавшими горло. У каждого из этих существ была гладко выбрита половина головы, а распущенные волосы на другой ее стороне спадали длинным шлейфом.

Один из этих странных людей о чем-то разговаривал с доктором, которого не смущал необычный вид этих пришельцев и Назир очень живо отвечал на его вопросы. Судя по высокому росту и крепкому телосложению, существо беседовавшее с доктором являлось мужчиной. Но у него были тонкие, в чем-то даже женственные черты лица, острые высокие скулы, треугольный подбородок и большие карие глаза. Двое других существ, стоявших позади говорившего соплеменника, тоже сочетали в себе как мужские, так и женские черты. Самый рослый из них, двухметровый гигант с белоснежным овалом лица и золотистыми прядями, прижимал к груди съежившуюся Молли. Девочка-мутант, свернувшись в клубок, безмятежно спала на огромных руках белокурого великана.

Салмакиды, или как их называла сама Молли - «подземные ангелы», стояли во главе толпы выживших мьютов и молча наблюдали за тем, как рассеивалась пыль.

Завидев приближающегося к ним наемника, доктор сделал несколько коротких шагов по направлению к Расселу и жестом руки позвал его присоединиться.

- Я думаю, вы уже и сами многое поняли, - улыбаясь, проговорил он, уставившись прямо в глаза Рассела, стараясь прочитать в них утвердительный ответ.

- Это салмакиды, - прохрипел обескураженный Рассел. Его горло сильно резало от едкой пыли, и говорить было очень трудно. – Но что они здесь делают? В этом здании, в этой резервации. Как они вообще здесь оказались?

Доктор таинственно сверкнул своими маленькими глазами. Уголки его рта слегка дернулись в улыбке:

- Мой друг, они всегда здесь были, в подземелье. С самого первого дня, как мы оказались запертыми в этом здании, салмакиды установили со мной контакт. Они приходили только по ночам, чтобы поговорить со мной. Конечно их появления вводили многих из людей племени в настоящий суеверный ужас, но это самая малая цена которую мы могли заплатить за возможность выжить. Насколько это было в моих силах, я старался успокоить своих соплеменников, не раскрывая при этом факта присутствия здесь салмакидов и их контакты со мной.

- Значит, вы с самого начала обо всем знали, - раздосадованный неожиданным открытием он старался говорить громко. В его голосе прочиталась некоторая обида. – Вы знали о том, что дверь можно открыть, и что здесь действительно есть другие, и про выход в подземелье вы тоже знали. Но нам вы ничего этого не говорили. Вы заставили нас поверить, что мы оказались в ловушке и выхода нет. Почему вы так поступили?

- Уж простите меня, - слегка растерянно проговорил Доктор, - я понимаю, вам сейчас нелегко это принять, но салмакиды попросили меня держать факт их пребывание здесь в секрете, от всех иных людей без исключения. Но поверьте мне, все самое страшное уже позади. Они обещали мне, что спасут всех нас и, как видите, они сдержали свое слово. Сектанты из Братства теперь нескоро вернутся сюда, они потеряли слишком много людей. А те немногие, что сумели уцелеть в этой катастрофе, сейчас смертельно напуганы и никогда уже не придут назад. Я знаю мьютов, поверьте мне, они очень суеверны, особенно после того что здесь было. Тут любой поверит в потусторонние силы, ведь не каждый день можно увидеть разверзающуюся под ногами землю.

Назир сдавленно рассмеялся, откашливая сгустки пыли, которые разрывали его горло. Почувствовав, что он уже ничего не понимает, да и не хочет понять, Рассел обессилено сполз на пол, усевшись рядом с Грегори на холодный бетон. Не обращая внимания на стоявших позади него салмакидов, доктор присел на корточки напротив вымотанного наемника.

- Откровенно говоря, я и сам не многое знаю о причинах их присутствия в резервации, не знаю и о том, какие цели они преследуют. Да и какая, в сущности, разница, зачем они решили вмешаться в здешний конфликт. Главное, что они спасли нас. Я и все мои люди, эти ополченцы, и даже вы с вашим другом, мы все остались живы только благодаря этим подземным существам.

- Но как это было возможно? Я собственными глазами видел, как рушилась земля под ногами у сектантов! Они что, подкоп прорыли под этой улицей?

- Вы знаете, - пояснил Доктор, - вопреки расхожему мнению, после Великого перелома основная часть салмакидов не уходила в пустоши. За эти годы они сумели построить очень развитую цивилизацию, ну или если хотите, государство, глубоко под землей. Почти под всеми крупными древними городами проходит разветвленная сеть подземелий и туннелей, как мне рассказали сами салмакиды, именно в этом подземном мире они живут уже много поколений. Их спасало то, что никто на поверхности ничего не знал об их цивилизации, о том, что творится в подземельях и где они обитают. Единственное, что я могу утверждать наверняка - подкоп, погубивший почти все войско сектантов, это только начало их плана. Через этот гигантский обвал, к нам в резервацию направляется целая армия. Они смогли собрать достаточно сил, чтобы наконец-то подняться на поверхность. Во всяком случае, так мне рассказали сами салмакиды.

- Но зачем? - растерянно спросил его Рассел.

Доктор ничего не ответил, а только задумчиво пожал плечами. Он выпрямился и подошел к трем салмакидам, стоявшим во главе группы спасенных ими мутантов. Рассел проводил его взглядом, и с усилием выгнул спину, стараясь рассмотреть улицу через открытые створки ворот. Десятки глаз, принадлежавшим самым разным существам которые населяют известный мир, были устремлены наружу. Едкая серая пыль на улице медленно оседала, обнажив гигантскую рану на теле земли. Откуда-то из глубины, из самых отдаленных уголков подземелий этого мира доносился нарастающий гул. Что-то огромное приближалось к ним.