Священник Василий Кондояннис

Всю жизнь отец Василий служит небу. Сначала он готовил к полетам военные самолеты, затем стал священником, чтобы вместе с Церковью взлетать в Небо духовное.

Для беседы с протопресвитером Василием мы пришли в штаб-квартиру волонтерской организации помощи больным, которой батюшка руководит. Здесь в самом деле всюду коробки, предназначенные для отправки в больницы, волонтеры принимают обращения, отвечают на телефонные звонки, отец Василий по ходу беседы решает различные вопросы. Помощь всегда востребованна.

 

Шаг в пропасть

– Отец Василий, создание организации помощи больным было вашей инициативой?

– Да, это была моя инициатива. Я был хорошо знаком с нуждами больниц и положил начало этой деятельности при участии других священников. Мы начали в 2003 году. Наша цель – организация и координация работы волонтеров, которые хотели бы помогать одиноким людям, находящимся в больницах. Это люди разного возраста: и пожилые, и новорожденные, и средних лет.

Когда мы только делали первые попытки, нас посетил архиепископ Христодул и расспросил о подробностях нашей деятельности: что и как мы делаем, какие меры следует принять, чтобы сделать работу более эффективной. И я сказал ему, что было бы полезно создать волонтерскую организацию. Эта тема стала обсуждаться, и в конце концов к нам стали присоединяться люди, которые хотели быть волонтерами. Таким образом, мы непрерывно работаем уже десять лет согласно европейским и международным нормам. Организуем работу волонтерского движения помощи одиноким людям в больницах.

Помещение, где находится наша «штаб-квартира» и где мы с вами беседуем, принадлежит Церкви. Церковь благословляет нашу деятельность, но организация находится на самофинансировании. В 2011 году с наступлением экономического кризиса ситуация осложнилась. Мы не справлялись и даже хотели закрыть организацию. Обращались к волонтерам с просьбой помогать финансово, насколько они могут. Поначалу большинство этого не одобрило, ведь они и так оказывают помощь больным. Тогда стали думать: вот существуют общества помощи животным. Их финансируют те, кто их организовал, сами участники. Так неужели мы поступим иначе? Если дело, которое ты делаешь, тебе нравится, если оно помогает не только больным, но и тебе самому, – поддержи его. Если мы, люди, которые это организовали, работаем на благо своего дела, говорим другим о том, какое оно достойное, – и не хотим поддержать его, то пусть лучше эта организация закроется.

Итак, мы находились в очень тяжелом положении, дело шло к закрытию. Но к счастью, с Божией помощью, нам удалось решить проблемы, мы продолжаем свое служение. Это настоящее чудо. Бывают моменты, когда нужно сделать шаг в пропасть. И ты либо пропадешь, либо спасешься, оказавшись в руках Божиих. Так было и с нами. Иногда Сам Господь хочет, чтобы мы так поступили, чтобы показать, что на все есть Его воля и Он заботится о нас. Ведь за десять лет работы мы раз пять оказывались на грани закрытия.

– Существуют ли государственные организации, подобные вашей?

– Организаций, полностью соответствующих нашей, нет. Существует организация с аналогичной направленностью. Она находится в митрополии Эгалео, в больнице «Аттико». Мы относимся к Афинской архиепископии. Но какая бы больница ни нуждалась в нас, даже находящаяся за пределами нашей митрополии, мы отправляемся туда – берем благословение у епископа, договариваемся, получаем разрешение приехать.

– Как вы считаете, во главе такой организации, как ваша, должен стоять священнослужитель или мирянин?

– Если честно, я бы побоялся полностью доверить управление мирянину. Так как священник связан с Церковью определенной ответственностью и духовно. Мирянин не имеет такой ответственности и духовного образования. Часто он может не обладать церковным сознанием. Поэтому я никогда не считал правильным доверить руководство мирянину.

Когда я служил в военной авиации, у нас работали как профессиональные военные, так и гражданские сотрудники. Подготовкой самолетов всегда заведовал военный, который мог работать до позднего вечера и делал все, чтобы вылет состоялся. Так же и я. Когда ты чувствуешь личную ответственность за какое-либо дело, ты будешь работать столько, сколько потребуется.

А что сделает профессиональный служащий? Скажет: «Через полчаса я ухожу». Если хочешь сделать что-то на благо мира, прими в этом непосредственное участие. И это стоит труда. Если церковная жизнь, церковное служение оказываются отчужденными от людской повседневности, от людских проблем, то они имеют мало смысла. Церковная деятельность должна социализироваться, должна быть направлена на служение людям, а не сводиться к простой формальности.

 

Не ради благочестия

– Кто может стать волонтером?

– Мы открыты для общества – каждый, кто хочет внести свою лепту в нашу деятельность, может вступить в ряды волонтеров. Но предварительно мы встречаемся с желающим, чтобы познакомиться и понять, что он может делать, подходит нам его кандидатура или нет. И если мы видим, что у него есть необходимые качества, он пишет специальное заявление и мы зачисляем его в команду волонтеров. Бывают случаи, когда у кандидата возникают трудности, например психологического характера, когда он не может находиться рядом с больными.

– Обязательно ли для кандидатов быть воцерковленными людьми и знать не только о телесных, но и о душевных потребностях человека?

– В первую очередь нас интересует, сможет ли человек находиться среди больных, выдержит ли он это. Не все благочестивые люди обладают этим качеством. Но если человек невоцерковленный, но тем не менее уважает Церковь и может находиться в больнице и среди больных людей, – он нам подходит. Ведь мы ищем волонтеров не с тем, чтобы они учили пациентов благочестию. После встречи и знакомства с кандидатом, во время которого мы выясняем его способности к работе в данной области, он направляется на обучение. Мы организуем три учебные программы в год: первая продолжается с сентября до праздника Рождества Христова, вторая – от Рождества до Пасхи, третья, соответственно, начинается после Пасхи. Программа включает несколько различных дисциплин, идет обучение правильному поведению в больнице, основам санитарии, рассматриваются различные медицинские и психологические темы. К тому же, пока идет обучение, мы имеем возможность лучше понять будущих волонтеров, оценить их личные и профессиональные качества. Ведь к нам приходят очень разные люди. Некоторые все же отсеиваются.

– Приносит ли им этот опыт пользу?

– Безусловно, этот опыт очень полезен как для волонтеров, так и для пациентов. Мы даже завели специальную книгу, где они пишут о своих впечатлениях.

После окончания обучающей программы волонтер несколько раз посещает пациента в сопровождении другого, более опытного волонтера. За его работой наблюдает социальный работник, оценивая, насколько тот хорошо справляется. Если все проходит успешно, новый волонтер может ухаживать за больным самостоятельно. Если у волонтера есть время и готовность, он договаривается с социальным работником и идет к больному вместе с ним. Мы самостоятельно не находим больных. Больницы сами сообщают нам о поступлении пациентов, о которых необходимо позаботиться. Они знают о нашем существовании, о том, что мы располагаем добровольцами.

В свою очередь, мы принимаем больных, рассматриваем, кто в нас нуждается больше. После этого организуем отправку волонтеров. Параллельно во время выполнения волонтерами своей работы мы наблюдаем за их деятельностью и состоянием. Бывает, что они не справляются со своей работой, испытывают затруднения, расстраиваются – либо по причине большого объема работы, либо из-за каких-то личных, семейных проблем. Социальные работники стараются оказать им поддержку, они ежедневно наблюдают за работой добровольцев, общаются с ними. Кроме того, приблизительно каждые полтора месяца организуются встречи волонтеров и социальных работников, где они беседуют на протяжении одного-полутора часов. Таким образом, они всегда находятся в общении друг с другом, всегда в курсе дел.

– Какого рода помощь добровольцы оказывают пациентам?

– Любую помощь, которую мог бы оказать по отношению к больному его родственник. Все, что делала бы мать для больного младенца, брат – для брата, супруг для супруга, находящегося в больнице.

Для людей характерно желание чему-то поучать. Но мы всегда предупреждаем наших сотрудников: лучший учитель не слова, а личный пример. Можно приходить и наставлять, поучать людей, но при этом наше поведение не всегда соответствует тому, что мы говорим. Если же больной видит к себе человеческое отношение без лишних слов, он понимает, что источником этого отношения является Церковь, осознает тот факт, что Церковь является человеколюбивой.

– Проводите ли вы какие-то беседы с волонтерами как духовник организации?

– По мере возможности мы это делаем. Но довольно сложно собрать вместе триста шестьдесят человек. К тому же у них очень мало времени. В свободное время они занимаются своей работой. Почти у каждого есть свой духовный отец. Но по каким-то общим вопросам нам удается общаться.

– Многие ли больные изъявляют желание причаститься, встретиться с вами или с другими священниками?

– Если они просят об этом, мы исполняем их желание. Я посещаю больницу «Иппократио», однако есть и другие больницы, при которых служат священники.

– Бывали ли случаи, когда после общения с волонтерами и с вами больные приходили к вере и воцерковлялись?

– Такое случается. Я помню одну девушку из больницы «Иппократио». Ее навещала крестная. Эта девушка была больна лейкемией и на протяжении долгого времени лечилась с помощью химиотерапии. Я заходил к ней, мы общались. Неоднократно речь велась об исповеди и причастии, она наотрез отказывалась. В конце концов ее причастили без исповеди. Однажды вечером я пришел в ее палату, сел и сказал: «Слушаю тебя». Она не знала, о чем ей говорить. Но я предложил просто побеседовать, пусть она расскажет мне, что делает, а чего не делает. Мы поговорили. С того момента ей стало лучше, и по сей день она исповедуется и причащается.

 

«Господь не оставил меня»

– Отец Василий, в каком храме вы служите?

– В приходской церкви больницы «Иппократио», в которой и началась наша деятельность. Церковь освящена в честь святого евангелиста Луки, она находится прямо за зданием больницы. Однажды мы привозили туда мощи святого Луки.

– Каким был ваш путь к священству?

– В семнадцать лет я поступил в военное училище. Через пятнадцать лет я работал техником в военной авиации; к тому времени я уже был женат и родились мои старшие дети. Однажды, когда я находился в самолете, услышал колокольный звон и задумался о том, чтобы стать священником. Захотел уйти из авиации. Единственной возможностью уйти без потерь было участие в выборах в советники. Тот, кто избирается, автоматически увольняется из армии. Был, конечно, и другой путь – причинить какой-нибудь ущерб, например совершить кражу, после чего меня, разумеется, уволили бы. Но тогда я не смог бы стать священником. На выборах я не получил ни одного голоса, зато у меня появилось право уйти из армии. Таким образом, я ушел в отставку, сразу же после этого меня посвятили во диакона.

– Вы обсуждали свое решение с духовником?

– В Ларисе, где я родился и вырос, у меня с детства был духовник. Когда я служил в авиации, познакомился с другим духовником, так как не имел возможности постоянно ездить в Ларису. Я обсуждал с ним то, что хочу стать священником. К счастью, мой духовник знал епископа лично. Это помогло, потому что моя ситуация была непростая: человек, который увольняется из авиации, вдруг изъявляет желание стать священником.

– Сколько уже лет вы в сане?

– Меня рукоположили в 1981 году. Мой первый приход находился на Пелопоннесе. Там я прожил в общей сложности десять лет, до 1985 года. Однажды я посетил Афон и на обратном пути остановился в Ларисе, чтобы повидать родителей. Супруга позвонила мне и сообщила, что мой кум – бездетный одинокий человек – находится в больнице «Иппократио» и необходимо навестить его. Сначала я засомневался, стоит ли мне идти, но меня уверили, что этот человек хочет меня видеть. Когда я приехал, то узнал, что при больнице нет священника. Так я в 1986 году оказался в «Иппократио», пытаясь делать все, что в моих силах. Когда я приехал туда, то был уже отцом пятерых детей. Многие были против, говорили, что будет сложно растить детей, не имея возможности зарабатывать на требах, крещениях, венчаниях. Но с Божией помощью дети выросли и обзавелись семьями. Всего детей – девять, сейчас у меня уже трое внуков. Нужно предаться на волю Господа, сказать себе: «Это мой долг» – и выполнять его. И Господь не оставил меня. Конечно, я был очень занят, я должен был помогать родителям, служить в «Иппократио».

Через какое-то время меня назначили ответственным за обучение священников различным медицинским темам, тому, как осуществлять служение в больнице, как вести себя с больными. Раньше этого не существовало, все организовывал архиепископ Иероним в рамках Центра дополнительного пастырского образования. По мере возможностей мы собираемся и беседуем.

К сожалению, ввиду моей активной деятельности в волонтерской организации, у меня остается мало времени, чтобы заниматься приходом. Зато многие люди из храма помогают мне. По мере того как наша организация разрасталась, нам требовалась помощь и поддержка. Если в моем приходе оказывались люди, имеющие свободное время, я звал их к нам. Сейчас я ищу человека, который бы мог постоянно находиться в храме, чтобы, если возникнет необходимость в священнике, сообщал мне об этом и я приходил.

Храм Святого апостола и евангелиста Луки при больнице

– Вы – настоятель церкви, занимаетесь волонтерской организацией, есть ли у вас возможность уделять внимание семье, кто все это время смотрел за вашими детьми?

– Моя супруга. Когда мои дети были маленькими, я старался чаще находиться дома. К тому же дети приходили ко мне в церковь и помогали, я объяснял им, что нужно делать. Так у меня появлялась возможность присматривать за ними. В Пиргосе, где я начал свое служение, мой сын прислуживал в женском монастыре. Пребывание в храме и прислуживание за богослужением очень помогли моим детям. Это возрастило их духовно, пробудило желание отдавать и помогать. Они должны были понять, что со своей стороны необходимо стараться сделать как можно больше хорошего для Христа, что папа не бог и нужно самим разговаривать с Богом.

– Как относятся к детям священника в обществе? Есть ли у них какие-либо трудности?

– Трудности есть, и они касаются не только общественной, но и церковной жизни. Когда дети маленькие, они считают своего отца богом. Но по мере взросления дети понимают, что их отец не бог, что есть Истинный Бог – и их отца, и их собственный. Они должны научиться самостоятельно обращаться к Богу, следуя примеру отца. Должны говорить с Богом и увидеть, что Он отвечает.

Наш долг – объяснить детям, что мы не должны быть такими, какими нас хочет видеть этот мир. Что бы ты ни сделал – мир тебя осудит. Главное – делать свое дело и знать, зачем ты это делаешь.

 

Наполнить будни Небом

– Такая обширная внешняя деятельность – координация работы трехсот шестидесяти волонтеров – не отвлекает ли от внутреннего, сердечного предстояния Богу, от общения с Ним, о котором вы сейчас сказали? Как действует в вашей жизни молитва?

– Молитва очень помогает. Но не потому, что я священник. Главное здесь – вера человека. Однажды произошел такой случай. Девушка, которую я исповедую, прислала мне поздно вечером сообщение с просьбой помолиться, так как у ее отца начались почечные колики и он находился в очень тяжелом состоянии. Я прочитал ее сообщение только утром. Я написал ей и спросил, как сейчас чувствует себя отец. Девушка ответила, что после того, как она отправила мне сообщение, отцу стало лучше. И дело здесь совершенно не в том, что я священник. Играет роль только вера человека в Божию помощь. Даже самая совершенная молитва – какое значение она имеет и что она может дать человеку? Благодать, которая ниспосылается с Неба каждой душе, – вот что помогает.

– Множество забот и обязанностей – препятствуют ли они вашей личной ежедневной молитве и памяти о Боге?

– Смысл в том, чтобы освятить и приблизить к Богу свои ежедневные заботы. Можно сидеть и работать за компьютером, и это не будет отрезать тебя от Неба. Необходимо, чтобы Небо само сходило к тебе через твои дела. Мы освящаемся не только с помощью слов «Господи, помилуй». Наша ежедневная деятельность должна быть служением Богу.

– Вы часто служите в храме?

– Когда я еще не занимался волонтерской организацией, тогда полностью посвящал себя богослужению. Каждый день служил вечерню, утреню, в воскресенье, естественно, литургию. Литургии служились также по вторникам и пятницам – для причащения пациентов больницы. В субботу – литургия для поминовения усопших. Таким образом, у меня было по четыре литургии в неделю. Я служил один. Один раз в неделю у нас было соборование, один раз – молебен. У меня не было никаких других обязанностей, кроме богослужения. Но сейчас это время прошло и ситуация изменилась, я не имею возможности регулярно совершать ни литургии, ни других служб. Теперь я служу, когда у меня есть возможность. Если все твое время заполнено, приходится ограничиваться чем-то одним.

 

«Батюшка, слушай голос камня!»

– Как вы считаете, сложно ли в наше время быть христианином?

– Мы часто думаем, что мир с течением времени меняется, но на самом деле это не так. Человеческие проблемы одинаковы во все времена. Все, что существовало раньше, существует и сейчас. О мужчинах, одевающихся в женскую одежду, говорил даже Христос.

Но с другой стороны, Небо не прекращает своего диалога с нами. Часто нам становятся примером или оказывают поддержку те люди, от которых мы этого не ждем. Я часто рассказываю о произошедшем со мной случае. Однажды вечером я находился в храме, будучи очень уставшим и опечаленным. Тут пришел один человек, которого я, признаюсь, не очень уважал. Мы разговорились, и, слово за слово, я поведал ему о своем унынии. На что этот человек сказал: «Да что вы, батюшка, Господь любит вас!» Эти слова придали мне колоссальную силу, несмотря на то, что их произнес человек, к которому я относился с пренебрежением из-за его духовного состояния. Именно этот человек поддержал меня. Тогда я сказал себе: сдерживайся и прислушивайся к людям, Господь помогает через них. Даже у камня есть свой голос.

– Существует ли в Греции некий идеал священника? Чего люди ждут от духовенства?

– Каждый человек чего-то хочет, считает что-то полезным для себя и ждет, чтобы духовник помог ему обрести желаемое. Но часто люди желают вещей, которые им не полезны. Если мы дадим человеку полезную пищу, он будет чувствовать себя хорошо и поймет, что это как раз и есть то, чего ему не хватало. Но если мы дадим вредную пищу, которой человек, не понимая, желает, он не насытится и будет страдать. Задача священника – дать то, что действительно полезно на данный момент, даже если человек этого тотчас не оценит. Позже он поймет, что это и было самое необходимое. Священник должен давать то, что полезно, а не то, чего человек желает. И распознать это можно с помощью бесед, которые приятны и человеку, и священнику.

Другая опасность, которой нам следует избегать, – похвалы людей: «Какое благое дело! Какой ты великий человек – столько делаешь и стольким жертвуешь для Церкви, для Христа!» Я пресекаю подобные речи в свой адрес, чтобы спастись от этой страшной беды. Главное – не впасть в гордыню и не начать думать: «Какие замечательные вещи я делаю!» Но кто нам дает разум, мужество и мудрость, чтобы говорить правильные вещи? Что мы представляем сами по себе? Нужно уметь ценить дарованное нам Небом богатство, а не считать себя богом.

– Такая интенсивная деятельность, полная поглощенность служением, не вызывает ли чувства усталости, не уходит ли вдохновение, которое было вначале?

– Все мы люди, может случиться и такое. Но мне сложно представить для себя подобное. Может, я преувеличиваю, но это можно сравнить с горением, когда ты духовно отдаешь себя другим. В конце концов, какой смысл будет в нашем существовании, если мы ничего не делаем из любви к Богу? По мере возможностей, конечно…

– Иногда возникают ситуации, когда священники даже оставляют свой сан и уходят в мир.

– Это очень опасная ситуация. Такое происходит из-за того, что священник забывает смысл своего служения. Все мы люди, и от таких ситуаций никто не застрахован. Если это случится, человек должен применить себя в чем-то другом. Мы все подвержены страстям. Если священник предается мирскому, общественному служению, сопряженному с какими-либо страстями и грехами, это означает, что он больше не священник.

– Иногда священник выходит на пенсию и забывает свой приход. Никто не приходит на его место, и в результате церковь перестает функционировать.

– Значит, он относится к священству как к профессии, а не как к служению. Конечно, священство – это в определенном смысле работа, но человек не должен терять благочестие и связь с Богом.

– Поскольку мы представляем книжное издательство, хотим спросить вас о книгах. Мы понимаем, что вы вряд ли располагаете свободным временем для чтения, но, может, есть книги или авторы, которые вам нравятся?

– Сейчас существует много творений, написанных современными старцами, такими как Паисий Афонский. Мы, священники, должны изучать сочинения святых отцов, воплощать их опыт и доносить его до людей, которые могут что-то неправильно понимать, ошибаться. Традиция не живет сама по себе. Люди должны принять ее и дать ей жизнь. То же самое касается и учения святых отцов. Мы должны уметь применить его в церковной жизни, в нашей конкретной действительности. Можно провести аналогию с медициной: врач знает, какое лекарство и в каком количестве нужно конкретному больному.

– Сейчас у вас есть духовник?

– Им был один архиепископ, в настоящее время почивший. Мы стараемся услышать слово Божие в нуждах людей. Люди сами помогают нам. Священник преподносит свою точку зрения пришедшему к нему человеку: что и как видит он. Но важно, как это видят другие люди. Они указывают тебе на твои ошибки, помогают посмотреть на себя со стороны. Духовный отец не поможет нам магическим образом, если мы сами этого не хотим. Мы должны уметь собрать в себе весь «мусор» и поведать о нем духовнику. Если мы не будем смотреть на себя критически, духовник нам не поможет. Если мы неверно общаемся с духовником, мы не получаем благословения. Часто мы ждем, что духовный отец примет решение за нас, – решение, которое мы должны сами обдумать и принять. Если мы не приложили усилий, не работали над тем, чтобы желаемое осуществилось, но при этом взяли благословение у духовника, – это неправильно. Духовный отец – не гуру и не волшебник. Он призван благословлять лишь те решения, которые человек сам сознательно принял перед Богом.

– Вы рассказали о больной девушке, которая не хотела исповедоваться и поэтому ее причастили без исповеди. То есть Таинству Причастия не всегда должна предшествовать исповедь?

– Два этих таинства тесно взаимосвязаны. Есть священники, очень категоричные в этом вопросе. Но лично я считаю, что излишняя строгость и формальность здесь не всегда полезны. Здесь играют роль личная оценка духовного состояния человека и отношения духовника с его духовным чадом. Если вспомнить литургию Иоанна Златоуста, то в ее молитвах мы не найдем ни одного упоминания об исповеди. Когда мы подходим к Чаше, то говорим: «Со страхом Божиим, верою и любовию». Ни слова об исповеди. Святое Причастие само по себе является очищением греха. Оно освящает человека.

Это очень индивидуальная тема. Все зависит от личной подготовки, от духовного состояния конкретного человека. Человек может прийти к своему духовнику и вместо исповеди рассказывать ему о мирских делах, многие из которых являются откровенными глупостями. Формально человек может считать себя исповедавшимся. Но действительно ли это так? Задача священников – научить людей не формальной исповеди, а сердечному покаянию перед Христом. Человек должен знать, что нельзя идти причащаться, если он находится во вражде со своим братом. Конечно, это не значит, что, если мой ближний идет на меня с ножом, я должен броситься ему в объятия. Нужно в сердце примириться с человеком, сказать Христу: «Я люблю своего брата и прощаю, несмотря на то, что он держит на меня злобу, помоги нам преодолеть эту ситуацию». Недостаточно просто сказать человеку: «Прости меня». Нужно на деле показать свое раскаяние и примирение с ближним. Формальное извинение ничего не стоит. Мы должны в сердце своем прощать наших ближних. Мы все должны стремиться иметь в своем сердце Небо. Сердце должно уподобиться губке, а не камню.