Исторія паровой машины, употребленіе которой произвело настоящій переворотъ въ современномъ обществѣ, есть въ то-же время исторія безчисленныхъ усилій множества великихъ изобрѣтателей. Начиная съ эолипила Герона Александрійскаго и оканчивая могучими двигателями нашихъ пароходовъ и локомотивовъ, сколько рукъ ковали желѣзо, сколько умовъ трудились надъ постепенными усовершенствованіями, какъ звѣнья невидимой цѣпи соединяющими первый зародышъ механическаго генія съ поразительными современными результатами новѣйшей механики! Сколько мощныхъ работниковъ предшествовали Уатту и Стефенсону, сколько тружениковъ прокладывали дорогу великимъ строителямъ нашего времени!
Укажемъ между ними на людей, которые всего болѣе боролись и страдали. Первое мѣсто среди этой вольной дружины, какъ по несчастной жизни, такъ и по своему славному имени, принадлежитъ одной изъ французскихъ національныхъ знаменитостей.
Денисъ Папинъ родился въ Блуа 22 августа 1647 года и изучалъ въ Парижѣ медицину, но непреодолимая склонность къ точнымъ наукамъ и прикладной механикѣ заставила его отказаться отъ профессіи врача. Великій Гюйгенсъ, о которомъ мы говорили раньше, замѣтивъ способность Папина, сталъ покровительствовать даровитому юношѣ и далъ ему средства всецѣло посвятить себя изученію любимыхъ имъ наукъ. Молодой человѣкъ помогалъ физику-астроному въ его работахъ и вскорѣ обратилъ на себя вниманіе остроумнымъ усовершенствованіемъ нѣкоторыхъ деталей въ новой пневматической машинѣ, только что открытой тогда магдебургскимъ бургомистромъ Отто Герике. Онъ опубликовалъ свои первыя изслѣдованія въ брошюрѣ «Новый опытъ надъ безвоздушнымъ пространствомъ», которая обратила на себя вниманіе академіи наукъ, тогда еще недавно основанной Кольберомъ.
Будущность юнаго физика была, повидимому, обставлена самыми благопріятными условіями. Парижскіе ученые оказывали ему большое уваженіе, публика относилась къ нему благосклонно; какъ вдругъ онъ уѣхалъ изъ Парижа въ Лондонъ. Причины этого внезапнаго отъѣзда такъ и остались неизвѣстны.
По пріѣздѣ въ Лондонъ, въ началѣ января 1676 г., Денисъ Папинъ былъ представленъ Роберту Бойлю, основателю Лондонскаго Королевскаго Общества. Этотъ знаменитый ученый занимался своими великими изслѣдованіями вдали отъ городскаго шума, въ одномъ изъ своихъ помѣстій и охотно приглашалъ туда всѣхъ знаменитыхъ людей, посвятившихъ себя изученію наукъ. Онъ принялъ молодаго французскаго физика въ свою лабораторію. Въ продолженіи 3-хъ лѣтъ Денисъ Папинъ и Робертъ Бойль работали вмѣстѣ, причемъ много занимались изслѣдованіемъ свойствъ водянаго пара. Черезъ нѣсколько времени Папинъ получилъ званіе члена лондонскаго королевскаго общества (въ 1681 году) и ознаменовалъ себя важнымъ открытіемъ котла, названнаго по его имени папиновымъ. Въ немъ впервые былъ примѣненъ предохранительный клапанъ, сдѣлавшійся впослѣдствіи существенной принадлежностью каждой паровой машины.
По всей вѣроятности, Денисъ Папинъ принадлежалъ къ числу неуживчивыхъ, такъ называемыхъ, цыганскихъ натуръ. Въ то время какъ въ Англіи, сдѣлавшейся для него второй отчизной ему предоставлялись всевозможныя почести, онъ необдуманно согласился занять мѣсто въ новой академіи, основанной въ Венеціи, гдѣ пробылъ однако всего только два года: хотя слава нашего физика росла съ каждымъ днемъ, но матеріальныя средства его были очень скудны; онъ началъ скучать по Англіи и вскорѣ вернулся въ Лондонъ.
Именно, во время своего вторичнаго пребыванія въ этой странѣ Денисъ Папинъ изобрѣлъ первую машину, которая привела его къ великому открытію — примѣненію пара въ качествѣ механическаго движителя. Сначала онъ хотѣлъ воспользоваться упругостью воздуха, какъ двигательной силой и въ 1687 г. представилъ лондонскому королевскому обществу модель машины, посредствомъ которой можно было утилизировать теченіе рѣкъ. Эта остроумная машина состояла изъ двухъ большихъ насосовъ, поршни которыхъ приводились въ движеніе паденіемъ воды и вмѣстѣ съ тѣмъ вытягивали воздухъ изъ металлической трубки. Прикрѣпленная къ концу поршневаго стержня веревка передавала весьма значительную силу, когда поршень отъ дѣйствія сжатаго воздуха быстро вгонялся во внутренность трубки. Эта система представляла въ принципѣ механизмъ атмосферной желѣзной дороги, существовавшей нѣкогда въ Сенъ-Жерменѣ. Однако новая машина, вѣроятно не точно построенная, дала плохіе результаты. Неудача сильно поразила Папина. Положеніе даровитаго изобрѣтателя было крайне стѣсненное и онъ снова сталъ подумывать о Франціи; но непреодолимая преграда отдѣляла его отъ отечества. Денисъ Папинъ былъ протестантъ. Вернуться въ Парижъ и вступить въ академію наукъ, онъ могъ лишь подъ условіемъ перемѣны религіи. Но отреченіе казалось ему позоромъ, и онъ, не колеблясь, осудилъ себя на вѣчное изгнаніе.
Карлъ, ландграфъ Гессенскій, предложилъ добровольному изгнаннику каѳедру математики въ Марбургѣ. Папинъ согласился на это предложеніе и поѣхалъ въ Германію. Здѣсь онъ возобновилъ опыты надъ примѣненіемъ упругости газовъ къ движенію машинъ и надѣялся теперь лучше разрѣшить занимавшую его великую задачу, производя пустоту въ насосѣ не посредствомъ воздуха, какъ прежде, а посредствомъ взрыва пороха подъ поршнемъ.
Папинъ устроилъ свою пороховую машину въ 1688 г. и скоро долженъ былъ убѣдиться въ ея неудовлетворительности. Тогда у него явилась новая смѣлая мысль воспользоваться водянымъ паромъ для образованія пустоты подъ поршнемъ своего цилиндра. Такимъ образомъ въ мозгу изобрѣтателя созрѣлъ основной принципъ устройства паровой машины..
Устраиваемыя имъ одна за другою машины оказывались, конечно, грубыми, имѣли много недостатковъ и далеко не оправдывали тѣхъ надеждъ, какія возлагалъ на нихъ знаменитый физикъ. Ядовитые нападки и безчисленныя порицанія остановили дальнѣйшій ходъ его работъ и заставили бросить ихъ на долгіе годы. Возбудить опять умъ изслѣдователя въ продолженію изысканій могли только вниманіе къ его трудамъ Лейбница и опыты Савери, производившіеся въ его присутствіи. Въ 1707 г. Папинъ издалъ во Франкфуртѣ маленькую книжку подъ заглавіемъ: «Новый способъ поднимать воду силою огня», гдѣ описывается новая система паровой машины. Онъ устроилъ ее въ большихъ размѣрахъ и примѣнилъ къ движенію судна. Первые опыты, сдѣланные съ нею на р. Фульдѣ, имѣли успѣхъ.
Вслѣдствіи несогласій съ нѣкоторыми вліятельными лицами въ Марбургѣ, Денисъ Папинъ рѣшился показать свое паровое судно въ Лондонѣ. Слѣдующее письмо, адресованное Лейбницу, служитъ вѣрной характеристикой того положенія, въ которомъ находился тогда нашъ изобрѣтатель:
«Кассель, 7 іюля 1707 года.Д. Папинъ».
Милостивый Государь!
Вы знаете, какъ давно я жалуюсь на преслѣдованія моихъ могущественныхъ враговъ. До сихъ поръ я терпѣливо переносилъ это, но съ нѣкотораго времени злоба ихъ достигла такихъ размѣровъ, что съ моей стороны было-бы слишкомъ большой смѣлостью оставаться дольше въ Гессенѣ и подвергаться различнымъ опасностямъ. Правда, можно быть увѣреннымъ, что въ случаѣ тяжбы мнѣ была-бы оказана справедливость. Но я и безъ того уже слишкомъ часто отнималъ у Его Высочества время для своихъ маленькихъ дѣлъ, поэтому для меня въ данномъ случаѣ всего лучше уступить и уѣхать отсюда, чтобъ не утруждать ежеминутно своими просьбами такую высокую особу. Я подалъ принцу прошеніе, гдѣ почтительнѣйше ходатайствовалъ о дозволеніи мнѣ вернуться въ Англію, и онъ согласился на это въ такихъ выраженіяхъ, которая показываютъ, что въ настоящее время, какъ и всегда, Его Высочество относится ко мнѣ гораздо милостивѣе, чѣмъ я того заслуживаю.
Причину своего отъѣзда я объяснилъ принцу тѣмъ, что для меня важно испытать устроенное мною новое судно въ такомъ морскомъ портѣ, какъ Лондонъ, гдѣ можно будетъ дать ему достаточное водоизмѣщеніе и снабдить механизмомъ, который при помощи огня позволитъ одному или двумъ рабочимъ вести судно съ большей быстротой, чѣмъ это могли-бы сдѣлать нѣсколько сотъ гребцовъ. Дѣйствительно, у меня есть намѣреніе уѣхать отсюда на этомъ самомъ суднѣ, о которомъ я когда-то имѣлъ честь говорить съ Вами; этимъ я надѣюсь убѣдить всѣхъ, что по выработанному мною типу можно построить другія суда и съ большимъ удобствомъ примѣнить къ нимъ огневую машину. Къ выполненію моего плана служитъ однако-же препятствіемъ то, что суда, выходящія изъ Касселя, не попадаютъ въ Бременъ, такъ какъ по прибытіи въ Мюнденъ, товары перегружаютъ на другія суда, и только эти послѣднія отправляются непосредственно въ Бременъ. Въ этомъ меня увѣрялъ мюнденскій судовщикъ. Кромѣ того онъ сказалъ мнѣ, что нужно имѣть особое разрѣшеніе для того, чтобы провести судно изъ Фульды въ Везеръ, вслѣдствіи чего я и рѣшился обратиться къ Вамъ, милостивый государь. Такъ какъ это — частное дѣло, неимѣющее никакого значенія для торговли, то, я увѣренъ, Вы примите на себя трудъ достать мнѣ дозволеніе на пропускъ моего судна изъ Лондона, тѣмъ болѣе, что мнѣ извѣстно, какъ много надеждъ Вы возлагаете на примѣненіе огневой машины къ водяному сообщенію…
Тотчасъ по полученіи этого письма Лейбницъ началъ хлопотать у ганноверскаго курфюрста о дозволеніи, но не смотря на все свое вліяніе, не имѣлъ никакого успѣха. Между тѣмъ Папинъ дѣлалъ рядъ опытовъ съ своимъ огневымъ судномъ, причемъ полученные результаты оказывались блестящими. «Сила теченія до такой степени ничтожна въ сравненіи съ силой моей машины», — пишетъ онъ въ другомъ письмѣ къ Лейбницу, — «что съ трудомъ можно замѣтить болѣе быстрый ходъ судна внизъ по теченію, чѣмъ вверхъ». Изобрѣтатель собирался отправиться въ плаваніе со своимъ семействомъ, когда узналъ, что президентъ Мюнхенскаго округа рѣшительно отказываетъ ему въ пропускѣ. «Я сильно опасаюсь, говоритъ Папинъ, что, не смотря на всѣ труды и расходы, какихъ потребовало мое судно, мнѣ все-таки придется бросить его и такимъ образомъ общество будетъ лишено тѣхъ выгодъ, которыя я съ Божьей помощію могъ-бы доставить ему новымъ способомъ сообщенія. Впрочемъ, я примирюсь съ этой неудачей, зная, что она произошла не по моей винѣ; мнѣ никогда и въ голову не приходило, чтобы подобное предпріятіе могло не осуществиться изъ-за какого-то пропуска».
Послѣ новыхъ тщетныхъ попытокъ Денисъ Папинъ, раздраженный неудачами, рѣшился попробовать нельзя-ли обойдтись безъ «дозволенія». 24 сентября 1707 г. онъ перенесъ на судно все свое скромное имущество, состоявшее изъ кое-какой одежды да жалкой домашней утвари, помѣстилъ на немъ свою жену и дѣтей, а самъ сталъ у машины. И вотъ нашъ изобрѣтатель плыветъ по рѣкѣ, пренебрегая вѣтрами и волнами… Вскорѣ путешественники прибыли въ Лоху, при устьѣ Везера.
Разъяренная толпа судорабочихъ разрушаетъ пароходъ Папина.
Но здѣсь начинается роковая исторія съ цѣхомъ судовщиковъ. О невиданномъ чудѣ поспѣшно даютъ знать президенту округа Зену; тотъ прибѣгаетъ со всѣхъ ногъ и съ любопытствомъ осматриваетъ судно Дениса Папина. Онъ проситъ, чтобы ему объяснили, какимъ образомъ эта странная маленькая машина можетъ заставлять корабли двигаться безъ мачтъ и парусовъ. Но какъ человѣкъ робкій и осторожный, Зену не рѣшается взять изобрѣтателя подъ свое покровительство и вскорѣ уходитъ. На другой день къ Денису Папину является цѣлая толпа цѣховыхъ судохозяевъ и они объявляютъ ему, что такъ какъ его судно прошло безъ разрѣшенія, то въ силу данныхъ имъ привиллегій оно составляетъ теперь ихъ собственность, вслѣдствіе чего они вытащутъ его на берегъ и продадутъ съ публичнаго торга по частямъ. Денисъ Папинъ въ отчаяніи, протестуетъ и сопротивляется, но онъ одинъ противъ всѣхъ. Тщетно изобрѣтатель проситъ помощи у жителей предмѣстьевъ Лоха; судовщики, не желая выпустить изъ рукъ добычу, бросаются на судно и тотчасъ-же начинаютъ ломать его. Съ особенной яростью набрасываются они на машину съ колесами и разомъ поканчиваютъ съ ними въ присутствіи убитаго горемъ старика-изобрѣтателя.
Такъ совершился этотъ возмутительный фактъ варварскаго разрушенія, который, отодвинувъ на цѣлое столѣтіе примѣненіе пара къ водяному сообщенію, быть можетъ, измѣнилъ судьбы народовъ!
Позднѣе мы встрѣчаемъ Дениса Папина, слабаго и больнаго, въ Лондонѣ. Робертъ Бойль, его старый другъ, умеръ; новымъ-же членамъ королевской академіи онъ почти совсѣмъ не извѣстенъ. Старикъ опять начинаетъ вспоминать о далекой отчизнѣ; но теперь, въ концѣ царствованія Людовика XIV, религіозная нетерпимость больше, чѣмъ когда нибудь, преграждаетъ доступъ туда. Долгое время изобрѣтатель жилъ почти въ нищетѣ на скромное жалованье, выдаваемое ему королевскимъ обществомъ, и по недостатку средствъ, не имѣлъ уже больше возможности возобновить свои опыты надъ паровой машиной. «Я принужденъ, — говоритъ онъ, въ одномъ изъ своихъ писемъ, — употреблять свои машины на починку камина въ моемъ бѣдномъ жилищѣ».
Обремененные многочисленнымъ семействомъ Папинъ бѣдствовалъ ужасно, но все-таки прожилъ до глубокой старости. Время его кончины съ точностью неизвѣстно; несомнѣнно только, что онъ долго томился, всѣми оставленный.
Новые опыты надъ примѣненіемъ пара къ навигаціи мы встрѣчаемъ только въ 1784 году — годъ спустя послѣ освобожденія Соединенныхъ Штатовъ. Впрочемъ, здѣсь слѣдуетъ упомянуть еще о замѣчательной попыткѣ, сдѣланной раньше однимъ французомъ, маркизомъ Жофруа, въ Ліонѣ. 15 іюля 1783 года онъ пустилъ по Саонѣ пароходъ своего изобрѣтенія. Не смотря на успѣхъ перваго опыта, Жофруа не встрѣтилъ ни въ комъ сочувствія и долженъ былъ отказаться отъ своего предпріятія.
Америка, съ ея громадными рѣками, представляющими тамъ наилучшій способъ сообщенія, казалось, самою природой предназначена была, больше чѣмъ Франція, къ появленію въ ней паровыхъ судовъ. И дѣйствительно, именно тамъ они возродились снова послѣ давно забытой попытки Папина. Когда-же Джемсъ Уаттъ устроилъ въ Англіи паровую машину двойнаго дѣйствія, оставалось только примѣнить ее къ навигаціи. Въ 1781 г. американскій строитель Джонъ Фичъ (Fitch) представилъ генералу Вашингтону модель судна съ обыкновенными веслами, которыя приводились въ движеніе дѣйствіемъ пара. Машина вскорѣ была устроена въ большихъ размѣрахъ и первый опытъ съ нею изобрѣтатель рѣшился сдѣлать въ присутствіи публики, что и послѣдовало лѣтомъ 1787 г., въ окрестностяхъ Филадельфіи, на рѣкѣ Делаварѣ. Вашингтонъ и Веніаминъ Франклинъ, понимавшіе, что такое открытіе должно составить эру въ исторіи прогресса, сочли своимъ долгомъ, вмѣстѣ съ нѣсколькими членами конгресса, принять участіе въ испытаніи новой машины и заняли мѣста на суднѣ Джона Фича. Когда эта маленькая ладья двинулась въ путь дѣйствіемъ пара, публика не могла придти въ себя отъ изумленія. Весла, двигавшіяся безъ помощи гребцовъ, дымъ выходившій изъ высокой трубы, все это казалось ей какимъ-то чудомъ; но изумленіе зрителей увеличилось еще болѣе, когда судно, сдѣлавъ поворотъ, пошло противъ теченія со скоростію 51/2 миль въ часъ.
Успѣхъ былъ полный. Въ Филадельфіи тотчасъ образовалась компанія съ Франклиномъ и ученымъ астрономомъ Риттенгаузомъ во главѣ, задавшаяся цѣлью утилизировать новое изобрѣтеніе и внести въ него возможныя усовершенствованія. Въ 1788 году Джонъ Фичъ получилъ отъ американскаго правительства привиллегію на исключительное пользованіе пароходнымъ сообщеніемъ въ пяти штатахъ; въ то-же время національная подписка дала ему средства для производства работъ въ большихъ размѣрахъ. Фичъ рѣшилъ поставить свою машину на гальотъ и устроить правильное пароходство между Фильдельфіей и Трентономъ, т. е. на разстояніи 6–7 верстъ. Но когда онъ началъ строить паровую машину большихъ размѣровъ, то встрѣтилъ почти непреодолимыя препятствія. Помощниками ему могли служить только неопытные кузнецы и слесаря; поэтому машина, не смотря на всѣ усилія и значительныя издержки, оказалась очень плохаго устройства и дала неудовлетворительные результаты. Паровой гальотъ ходилъ гораздо хуже маленькаго судна, служившаго для опытовъ. Этого было совершенно достаточно, чтобы обезкуражить не Фича, конечно, но помогавшихъ ему капиталистовъ, которые съ ужасомъ видѣли, что деньги ихъ тратятся даромъ, изобрѣтеніе-же идетъ не впередъ, а назадъ. Однако, при содѣйствіи нѣсколькихъ просвѣщенныхъ гражданъ, Джонъ Фичъ могъ снова приняться за дѣло. Онъ обѣщался исправить свою машину, такъ чтобы судно могло дѣлать 8 миль въ часъ. Годъ спустя изобрѣтатель былъ уже въ состояніи выполнить данное имъ обѣщаніе. Ходъ пароваго гальота былъ торжественно испробованъ въ Филадельфіи. Отъ опредѣленнаго пункта на рѣкѣ была отмѣрена миля и послѣ повѣрки часовъ опредѣлено время. Гальотъ прошелъ именно то разстояніе, какое требовалось. Вскорѣ опытъ былъ повторенъ при еще болѣе торжественной обстановкѣ, въ присутствіи многочисленной публики и подъ предсѣдательствомъ губернатора Пенсильваніи, который собственноручно поднялъ флагъ Американскихъ Соединенныхъ Штатовъ на гальотѣ Джона Фича.
Можно-ли было думать, что послѣ такого успѣха нашъ механикъ перестанетъ пользоваться сочувствіемъ и поддержкой публики, а между тѣмъ это дѣйствительно случилось. Вслѣдствіе какого-то необъяснимаго заблужденія, общество не вѣрило въ будущность новаго изобрѣтенія. Въ глазахъ современниковъ Фичъ былъ человѣкъ, лишенный практическаго смысла и всѣ съ недовѣріемъ относились къ этому энтузіасту, когда онъ говорилъ, что на его пароходѣ со временемъ «возможно будетъ переплыть Атлантическій Океанъ». Однако Фичъ при помощи одного изъ своихъ надежнѣйшихъ друзей, доктора Торнтона, продолжалъ совершенствовать свою машину. 11 мая 1790 г. паровое судно его прошло противъ вѣтра изъ Филадельфіи въ Берлингтонъ со скоростію 7 миль въ часъ; но даже и такой удивительный результатъ не могъ возвратить паровому сообщенію довѣріе массы. Съ финансовой точки зрѣнія находили, что въ этомъ дѣлѣ предстоятъ только одни расходы и никакихъ барышей. Акціонеры предпріятія не считали себя обязанными долѣе поддерживать несчастнаго Фича и оставили его. Доведенный до отчаянія изобрѣтатель тщетно увѣрялъ, что остается сдѣлать лишь одно послѣднее усиліе, что работа его созрѣла и что она будетъ приносить плоды. Преслѣдуемый своей idée fixe онъ вездѣ говорилъ, что близокъ день, когда пароходы станутъ ходить по Атлантическому Океану. Надъ нимъ смѣялись, его считали мечтателемъ. Непризнанный и оставленный всѣми, Джонъ Фичъ рѣшился уѣхать изъ отечества и обратилъ свои взоры къ Франціи.
Въ 1792 г. американскій инженеръ высадился въ Лорьенѣ (Lorient). Хотя французскій консулъ въ Филадельфіи, Сенъ-Жанъ-дё-Кревекёръ, сообщившій своему правительству о новомъ изобрѣтеніи, и снабдилъ Фича многочисленными рекомендаціями, однако они мало помогли ему, потому что Франція не представляла тогда благопріятной почвы для научныхъ открытій: въ ней царствовалъ неизбѣжный во время войны безпорядокъ. Впрочемъ для Фича на одно мгновеніе блеснулъ лучъ надежды. Въ Фидадельфіи онъ познакомился съ нѣкіемъ Бриссо, который былъ теперь депутатомъ Конвента и оказывалъ ему дѣятельное покровительство. Къ сожалѣнію, покровитель этотъ сдѣлался скоро жертвою террора и умеръ на гильотинѣ (31 октября 1793 г.). Оставшись совершенно одинокимъ и безъ всякихъ средствъ къ жизни, нашъ изобрѣтатель вернулся въ Лорьенъ. До какой степени онъ нуждался въ то время, видно изъ того, что онъ принужденъ былъ просить денегъ на проѣздъ у консула Соединенныхъ Штатовъ.
Несчастный изобрѣтатель съ отчаянія бросается въ волны Делавара.
Джонъ Фичъ жилъ исключительно для своей идеи; какъ только ему пришлось отъ нея отказаться, дальнѣйшее существованіе теряло для него всякій смыслъ. Имъ овладѣло мрачное отчаяніе, и онъ началъ пить, чтобы хоть немного забыть свою нищету и страданія. Однажды, вечеромъ, онъ шелъ измученный горемъ по берегу Делавара и полюбовавшись нѣсколько времени съ вершины утеса на арену своей прежней славы, злополучный изобрѣтатель бросился въ воду, проклиная жизнь и людей….
Въ то время какъ Джонъ Фичъ кончилъ жизнь самоубійствомъ, одинъ изъ его соотечественниковъ и бывшихъ компаніоновъ по предпріятію, Рёмсей, испыталъ въ Англіи полнѣйшую неудачу въ своихъ попыткахъ примѣненія пара къ водяному сообщенію. Тогда на полѣ битвы появился, наконецъ, новый и уже побѣдоносный соотечественникъ этихъ несчастныхъ изобрѣтателей, Робертъ Фультонъ.
Но сколько непріятностей, сколько препятствій пришлось ему испытать втеченіи его трудовой и непродолжительной жизни прежде, чѣмъ онъ былъ признанъ побѣдителемъ!..
Фультонъ, родившійся въ 1765 г. въ графствѣ Ланкастерскомъ, съ ранняго дѣтства прошелъ школу всевозможныхъ несчастій. Родители его были бѣдные ирландскіе эмигранты. Трехъ лѣтъ онъ потерялъ отца, выучился читать и писать и въ ранней молодости отправился въ Филадельфію, гдѣ поступилъ ученикомъ къ ювелиру. Молодой Фультонъ отличался удивительными способностями къ живописи; все свободное время онъ посвящалъ рисованію картинъ и достигъ въ этомъ искусствѣ такого совершенства, что въ 17 лѣтъ уже пользовался этимъ искуствомъ для добыванія средствъ къ жизни. Будущій творецъ пароходства сдѣлался странствующимъ живописцемъ; взявъ съ собой краски и кисти, онъ переходилъ изъ гостинницы въ гостинницу и рисовалъ то пейзажи, то жанровыя сценки, то портреты. Потомъ онъ поселился въ Филадельфіи въ качествѣ миніатюриста, составилъ себѣ нѣкоторую репутацію и въ короткое время скопилъ сумму денегъ, достаточную для покупки въ графствѣ Вашингтонъ фермы, куда переселилась его мать доживать остатокъ своихъ дней.
Достаточно иногда случайной встрѣчи, чтобъ измѣнить судьбу человѣка. Такъ было и съ Фультономъ. Богатый американецъ Самуилъ Скорбитъ полюбилъ молодаго человѣка и снабдилъ его средствами для поѣздки въ Лондонъ, гдѣ рекомендовалъ его одному изъ своихъ друзей, знаменитому тогда живописцу, Веніамину Весту, въ надеждѣ, что ему пріятно будетъ поддержать нараждающійся талантъ. Вестъ принялъ Фультона какъ друга, но вслѣдствіе какой-то необъяснимой случайности молодой художникъ вдругъ бросилъ живопись и со страстью предался изученію механики. Въ продолженіи двухъ лѣтъ онъ чертилъ планы машинъ на одной бирмингамской мануфактурѣ, а потомъ, вернувшись въ Лондонъ, встрѣтилъ своего соотечественника Рёмсея, совершенно погруженнаго въ производство опытовъ примѣненія пара къ навигаціи.
Въ механикѣ Робертъ Фультонъ нашелъ именно то, что нужно было для его генія. Молодой инженеръ послѣдовательно выполнялъ самыя разнообразныя работы. Такъ, онъ составилъ проектъ новой системы канализаціи, устроилъ родъ плуга для прорытія каналовъ, изобрѣлъ машину для распиливанія и полировки мрамора и т. д., но ни одна изъ его попытокъ не имѣла успѣха въ Англіи.
Надѣясь найти большее сочувствіе къ себѣ во Франціи, Робертъ Фультонъ, въ 1796 году, отправился въ Парижъ, гдѣ продолжалъ однако работать для блага своей родины. Торговля Соединенныхъ Штатовъ сильно страдала тогда отъ продолжительныхъ войнъ, опустошавшихъ Европу; Англія, благодаря своему флоту, оказывала тогда сильное давленіе на всѣ государства, задерживая товары, ввозимые во Францію другими націями. Фультонъ рѣшился освободить свою родину отъ такого унизительнаго рабства. Въ Америкѣ этотъ великій современникъ Франклина проникся принципами квакеровъ и теперь сдѣлался философомъ-гуманистомъ; онъ желалъ обезпечить за всѣмъ міромъ свободное пользованіе морями и сталъ работать, такимъ образомъ, для счастія народовъ. — Но для достиженія такой цѣли, по его мнѣнію, необходимо было нанести ударъ морскому могуществу Англіи. Фультонъ рѣшился начать эту отчаянную борьбу одинъ противъ цѣлой націи. Дѣйствительно, онъ придумалъ два ужасныхъ орудія, которыя могли сдѣлать его повелителемъ вселенной: подводное судно и торпеду, которыя рѣшился на погибель Англіи передать въ руки французовъ. Но Фультонъ, какъ мы увидимъ впослѣдствіи, не принялъ въ разсчетъ Бонапарта.
Въ декабрѣ 1797 года въ Парижѣ, на Сенѣ, начались первые опыты, состоявшіе въ томъ, чтобъ направлять подъ водой и взрывать на опредѣленномъ мѣстѣ наполненные порохомъ ящики или торпеды, предназначенныя для взрыва кораблей. Такъ какъ опыты эти стоили очень дорого и средства Фультона скоро истощились, то онъ обратился къ Директоріи съ просьбой оказать ему правительственную поддержку. Петиція его была отправлена въ военное министерство, но тамъ коммиссія изслѣдованій признала проэктъ американскаго механика неудобопримѣнимымъ. Фультонъ не хотѣлъ вѣрить такому, ни на чемъ не основанному отказу и устроилъ превосходную модель своего подводнаго судна, надѣясь достигнуть большаго успѣха при помощи столь нагляднаго аргумента: три года прошли въ тщетныхъ попыткахъ и безплодныхъ ходатайствахъ. Наконецъ Фультонъ обратился къ Голландіи, но и тамъ предложеніе его не было принято. Съ упрямствомъ человѣка, одержимаго idée fixe, онъ нашелъ въ себѣ достаточно силы продолжать работу безъ всякой посторонней помощи. Припомнивъ, что когда то кисть кормила его, Фультонъ снова взялся за нее, нарисовалъ понораму, возбудившую любопытство всего Парижа, и привлекъ массу зрителей, которые скоро наполнили его тощій кошелекъ. Полученныя такимъ образомъ деньги, Фультонъ обратилъ на производство опытовъ, послѣ чего уже, увѣренный въ себѣ и въ своемъ изобрѣтеніи, обратился къ Бонапарту, только что избранному тогда въ пожизненные консулы. Вслѣдствіе благопріятнаго отзыва Вольнея, Монжа и Лапласа, правительство дало ему необходимую сумму, такъ что въ 1800 году онъ построилъ большое подводное судно, которое вскорѣ подвергнулъ испытаніямъ въ Гаврѣ и Руанѣ. «Лѣтомъ 1801 года Фультонъ привелъ это судно въ Брестъ и сдѣлалъ на немъ нѣсколько замѣчательныхъ опытовъ. Однажды онъ погрузился въ воду на 40 сажень глубины, пробылъ тамъ 20 минутъ и, пройдя довольно большое пространство, выплылъ на поверхность; потомъ снова исчезъ подъ водой и достигъ того мѣста, откуда отправился; 17 августа 1801 года онъ оставался подъ водой около 4 часовъ и вынырнулъ за 5 миль отъ мѣста погруженія».
Въ Брестѣ-же онъ съ большимъ успѣхомъ повторилъ опыты надъ торпедами или адскими подводными машинами. Каждая торпеда состояла изъ мѣднаго ящика, наполненнаго 100 фунтами пороха, который можно было воспламенить, когда угодно, посредствомъ ружейнаго замка. Весь механизмъ прикрѣплялся къ веревкѣ въ 15 сажень длины и приводился въ дѣйствіе съ борта маленькаго судна. Основной принципъ устройства этого аппарата былъ тотъ-же самый, какъ и новѣйшей миноноски. Изобрѣтателю удалось взорвать лодку, стоявшую на рейдѣ, при громкихъ рукоплесканіяхъ толпы народа, привлеченнаго новизной грандіознаго зрѣлища. Фультонъ пытался также подойти къ нѣкоторымъ изъ англійскихъ кораблей, крейсировавшихъ близь береговъ, но не успѣлъ въ этомъ къ великому неудовольствію перваго консула. Сторонникъ рутины, Бонапартъ не придавалъ никакого значенія новымъ изобрѣтеніямъ американскаго инженера и не считалъ даже нужнымъ отвѣчать на его настойчивыя ходатайства.
Фультонъ, утомленный борьбой, которую ему пришлось вести впродолженіи 6 лѣтъ въ интересахъ ослѣпленнаго французскаго правительства, хотѣлъ уже вернуться въ Америку, когда бывшій канцлеръ Ньюіоркскаго штата, Ливингстонъ, отговорилъ его отъ этого намѣренія и предложилъ ему сообща возобновить работу надъ рѣшеніемъ великой задачи примѣненія пара къ мореходству. Изучивъ со свойственной ему энергіей всю техническую литературу по этому вопросу, Фультонъ нашелъ, что его предшественники потерпѣли неудачу вслѣдствіе неимѣнія достаточно сильной машины. Поэтому онъ передѣлалъ испытанную до него паровую машину, построилъ маленькую модель судна, колеса котораго приводились въ дѣйствіе безконечной цѣпью и, испробовавъ его на маленькой рѣчкѣ Огроне, близь Пломбьера, вернулся въ Парижъ. Здѣсь онъ, при содѣйствіи Ливингстона, построилъ судно той-же системы, но гораздо большихъ размѣровъ. 9 августа 1803 года это паровое судно въ первый разъ прошло по Сенѣ въ присутствіи значительнаго числа зрителей, въ числѣ которыхъ находились Бугенвиль, Боссю, Карно и Перье — делегаты академіи наукъ. Пароходъ шолъ противъ теченія со скоростію 57, футовъ въ секунду.
Это великое событіе прошло почти незамѣченнымъ: парижане, опьяненные извѣстіями о постоянныхъ побѣдахъ Бонопарта, равнодушно смотрѣли на маленькое судно Фультона, долго стоявшее на якорѣ у береговъ Сены, въ самомъ центрѣ Парижа. Изобрѣтатель еще разъ обратился къ первому консулу съ просьбой тщательно изслѣдовать машину. Но Бонапартъ продолжалъ третировать Фультона какъ авантюриста и шарлатана, вся цѣль котораго заключалась въ одномъ только «выманиваніи денегъ».
Трудно повѣрить такой близорукости, однако она несомнѣнна. Маршалъ Мармонъ въ своихъ «Мемуарахъ», изданныхъ въ 1857 году, даетъ драгоцѣнные документы, вѣрно характеризующіе отношенія Бонапарта къ Фультону.
«Американецъ Фультонъ, говоритъ маршалъ, предложилъ примѣнить къ мореплаванію паровую машину, какъ наиболѣе могущественный изъ всѣхъ извѣстныхъ намъ двигателей. Бонапартъ, бывшій противъ всякихъ нововведеній вслѣдствіе своихъ предразсудковъ, отклонилъ предложеніе Фультона. Это отвращеніе ко всему новому обусловливалось его воспитаніемъ…. Но благоразумная сдержанность — говоря мимоходомъ — не должна переходить въ презрѣніе къ улучшеніямъ и усовершенствованіямъ. Однако Фультонъ продолжалъ настаивать на дозволеніи ему сдѣлать опыты и показать результаты того, что онъ называлъ своимъ изобрѣтеніемъ. — Первый консулъ считалъ Фультона шарлатаномъ и не хотѣлъ ничего слышать. Два раза я пытался разубѣдить въ этомъ Бонапарта, но безъуспѣшно…. невозможно и опредѣлить, что случилось-бы, еслибъ только удалось измѣнить его взгляды…. Фультона послалъ намъ добрый геній Франціи. Не послушавшись его голоса, первый консулъ выпустилъ изъ рукъ свое счастье».
Фультонъ оставилъ Францію, но лишь 4 года спустя (въ 1807 году) его пароходъ Клермонъ въ первый разъ ходилъ въ Нью-Іоркъ, послѣ чего примѣненіе пара было уже навсегда обезпечено за судоходствомъ. Водоизмѣщеніе Клермона равнялось 150 тоннамъ, а паровая машина, приводившая въ движеніе его колеса — 18 силамъ. Съ этого момента современный пароходъ былъ созданъ…
Когда Фультонъ появился съ своимъ пароходомъ въ одной изъ восточныхъ рѣкъ Америки, враждебная и невѣжественная толпа встрѣтила его безсмысленными насмѣшками. Вокругъ него слышались угрожающіе свистки. Но вдругъ пароходъ двинулся съ мѣста и раздавшіеся отовсюду крики восторга заставили великаго механика забыть испытанныя имъ до сихъ поръ оскорбленія. Невозможно передать всеобщаго энтузіазма. «Нѣсколько невѣждъ, лишенныхъ всякаго чувства приличія, пытались еще отпускать грубыя шутки, но и они наконецъ впали въ какое то безсмысленное отупѣніе; большинство же привѣтствовало побѣду, одержанную геніемъ, долго несмолкавшими рукоплесканіями».
Робертъ Фультонъ.
Нѣсколько дней спустя Фультонъ объявилъ въ газетахъ, что онъ устраиваетъ правильное сообщеніе по Гудзону между Нью-Іоркомъ и Альбани. Клермонъ сдѣлалъ эти 240 верстъ въ 32 часа.
Но для поѣздки въ Альбани на пароходѣ Фультона не оказалось желающихъ и только при возвращенія оттуда нашелся одинъ охотникъ. «Это былъ, — говоритъ Луи Фигье, въ своей превосходной исторіи пароходовъ, — французъ, по имени Андріе, житель Нью-Іорка. Онъ хотѣлъ испытать новое ощущеніе и рѣшился вернуться къ себѣ домой на Клермонѣ. Войдя на пароходъ, чтобы условиться въ цѣнѣ за проѣздъ, Андріе не нашелъ тамъ никого кромѣ самого Фультона, сидѣвшаго въ каютѣ за письменнымъ столомъ.
— Вы отправляетесь въ Нью-Іоркъ на вашемъ пароходѣ? спросилъ онъ.
— Да, отвѣчалъ Фультонъ, я попробую это сдѣлать.
— Можете вы взять меня съ собой?
— Конечно, если вы рискнете со мной отправиться.
Андріе спросилъ тогда о цѣнѣ за проѣздъ и заплатилъ требуемые шесть долларовъ.
Фультонъ сидѣлъ неподвижно и безмолвно и въ глубокой задумчивости разсматривалъ данныя ему деньги. Пассажиру показалось, что онъ заплатилъ не то, что слѣдовало.
— Вѣдь вы, кажется, назначили именно такую сумму? спросилъ онъ.
При этихъ словахъ Фультонъ поднялъ на незнакомца глаза, полные слезъ.
— Извините меня, сказалъ онъ взволнованнымъ голосомъ, я задумался о томъ, что эти шесть долларовъ составляютъ первую плату, полученную мной за мои долгіе труды надъ устройствомъ пароходнаго сообщенія. Мнѣ бы очень хотѣлось, прибавилъ онъ, взявъ пассажира за руку, въ ознаменованіе этого событія распить съ вами бутылку вина, но я слишкомъ бѣденъ, чтобъ позволить себѣ такую роскошь».
Введеніе пароходнаго сообщенія въ Соединенныхъ Штатахъ есть одно изъ величайшихъ событій въ исторіи человѣчества. Дѣло это принадлежитъ всецѣло Роберту Фультону, до конца своей жизни не перестававшему бороться за интересы цивилизаціи. Въ 1814 г. онъ построилъ для американскаго правительства громадный, по тому времени, паровой фрегатъ въ 145 футовъ длины. Но изобрѣтателю не пришлось увидѣть его спущеннымъ на воду. Возвращаясь изъ Трентона, столицы Нью-Джерси, гдѣ разбирался процессъ Ливингстона, бывшаго въ компаніи съ Фультономъ, послѣдній былъ застигнутъ на Гудзонѣ сильными холодами и получилъ жестокую лихорадку, которая свела его въ могилу 24 февраля 1815 года. Ему было тогда не болѣе 50 лѣтъ. Конгрессъ Нью-Іорскаго штата почтилъ память великаго гражданина трехдневнымъ трауромъ.
Въ то время какъ Фультонъ, презираемый людьми рутины, уѣзжалъ изъ Франціи, уроженецъ этой страны Шарль Дальери пожертвовалъ все свое состояніе на устройство изобрѣтеннаго имъ маленькаго винтоваго парохода и сталъ надоѣдать какъ правительству, такъ и его министрамъ просьбами объ испытаніи своего изобрѣтенія. Не добившись ничего, Дальери былъ такъ раздраженъ неудачей, что разъ, утромъ, пришелъ на свой пароходъ, стоявшій на Сенѣ, близь Берси, и приказалъ рабочимъ изрубить его въ куски, причемъ самъ съ молоткомъ въ рукѣ принималъ участіе въ разрушеніи своего дѣтища.
Шарль Дальери еще раньше обращалъ на себя вниманіе множествомъ изобрѣтеній. Въ ранней юности онъ занимался приготовленіемъ деревянныхъ стѣнныхъ часовъ, отличавшихся большою точностью, потомъ сталъ дѣлать церковные органы и наконецъ придумалъ новый способъ обработки золота для ювелирныхъ цѣлей, чѣмъ открылъ цѣлую отрасль промышленности. Нажитый трудами капиталъ онъ употребилъ на устройство винтоваго парохода, а послѣ уничтоженія его собственными руками, снова принялся за скромное ремесло золотыхъ дѣлъ мастера и умеръ, въ Жуй, 80-ти лѣтъ.
Въ 1843 году одинъ инженеръ-механикъ (constructeur) изъ Булони, Фридрихъ Соважъ, предпринялъ рядъ замѣчательныхъ опытовъ надъ употребленіемъ винта, которымъ Дальери воспользовался для своего парохода, какъ подводнымъ двигателемъ. 20 лучшихъ лѣтъ своей жизни посвятилъ Соважъ на то, чтобы доказать преимущество винта, отвергавшагося тогда вслѣдствіе предразсудковъ и въ настоящее время получившаго право гражданства на всѣхъ моряхъ. Эти изысканія раззорили Соважа. 8 лѣтъ спустя онъ, и безъ того уже старый, дряхлый и больной, сошелъ съ ума и былъ помѣщенъ въ одной изъ Парижскихъ лечебницъ. Несчастный изобрѣтатель постоянно игралъ на скрипкѣ передъ клѣткой съ птицами, развлекавшими его своимъ щебетаньемъ. Тутъ лицо его оживлялось; сѣдые волосы, вѣнцомъ окружавшіе его голову и, меланхолическіе блестящіе глаза снова придавали ему въ такія минуты вдохновенный видъ новатора.
Если исторія пароходства представляетъ не мало драмъ, сюжетомъ которыхъ служатъ страданія великихъ изобрѣтателей, то исторія желѣзныхъ дорогъ также полна потрясающихъ картинъ.
Желѣзныя дороги, появившіяся въ Англіи вмѣстѣ съ первымъ локомотивомъ Стефенсона, были введены во Франціи лишь послѣ продолжительной борьбы. Когда Перейръ хотѣлъ построить первую желѣзную дорогу между Парижемъ и Сенъ-Жерменомъ, а Пердоне просилъ позволенія проложить рельсовый путь отъ столицы до Руана, то двое изъ даровитѣйшихъ людей той эпохи, временно омраченныхъ рутиной — Тьеръ, министръ общественныхъ работъ, и Араго, членъ палаты депутатовъ, — воспротивились осуществленію этихъ проектовъ съ необыкновеннымъ ожесточеніемъ.
Послѣднее утѣшеніе Фридриха Соважа.
За шестьдесятъ лѣтъ до этого, на первый паровозъ Куньо (1707) смотрѣли въ Парижѣ какъ на безполезную и курьезную выдумку. Этотъ паровозъ, конечно, былъ очень далеко отъ совершенства, но тѣмъ не менѣе стоилъ того, чтобъ обратить на себя вниманіе. Онъ приводился въ движеніе посредствомъ машины высокаго давленія, которую еще и теперь можно видѣть въ Консерваторіи Искусствъ и Ремеслъ.
Жозефъ Куньо, родившійся въ Вуа, въ Лорренѣ, 25 сентября 1725 года, провелъ свою молодость въ Германіи и сдѣлался тамъ хорошимъ инженеромъ. Позднѣе онъ служилъ у принца Карла въ Нидерландахъ, а въ 1763 г. пріѣхалъ въ Парижъ. Въ это время Куньо былъ уже извѣстенъ какъ изобрѣтатель новой системы ружья и авторъ сочиненія «о Полевой фортификаціи». Въ Парижѣ онъ принялся за устройство «паровой кареты», которую самъ называлъ ломовой паровой телѣгой и предназначалъ спеціально для перевозки пушекъ и артиллерійскихъ снарядовъ. Опыты были произведены во дворѣ парижскаго арсенала; дѣйствіе машины оказалось не вполнѣ удовлетворительнымъ; кромѣ того она разрушила часть стѣны, на которую наткнулась.
Дѣло такъ и кончилось этимъ опытомъ, потому что самому изобрѣтенію не придали того значенія, какого оно заслуживало.
Однако по предложенію генерала Грибоваля Куньо получилъ отъ французскаго правительства пенсію въ 600 ливровъ и пользовался ею до тѣхъ поръ, пока революція не лишила его этого скуднаго пособія. Несчастный изобрѣтатель впалъ въ нищету и, если не умеръ отъ голода, то лишь благодаря состраданію одной дамы изъ Брюсселя. Куньо скончался 79 лѣтъ отъ роду въ то время, когда въ Англіи прочно установилось желѣзнодорожное дѣло.
Несмотря на всѣ затрудненія и препятствія, локомотиву все-таки былъ открыть доступъ во Франціи, благодаря усиліямъ людей прогресса.
Въ настоящее время желѣзныя дороги, проходя во всѣхъ частяхъ свѣта, разносятъ на своемъ пути благодѣянія науки и цивилизаціи и разсѣиваютъ повсюду мракъ предразсудковъ и искусства.
