Въ доказательство того, какія средства можетъ дать геній ученыхъ для защиты націй отъ внѣшнихъ враговъ, мы не встрѣтимъ примѣра болѣе подходящаго, чѣмъ геройское сопротивленіе Сиракузъ, осажденныхъ римлянами слишкомъ за 2000 лѣтъ тому назадъ.

Ужасъ овладѣлъ жителями города, когда армія Марцелла обложила городъ съ двухъ сторонъ. Имъ казалось, что они ничего не могутъ противупоставить такимъ значительнымъ силамъ и со страхомъ ожидали уже сдачи роднаго города.

Но они забыли, что въ стѣнахъ его живетъ великій гражданинъ, геніальнѣйшій геометръ и горячій патріотъ.

«Архимедъ, — разсказываетъ Плутархъ, — привелъ въ дѣйствіе свои машины; и вотъ на римскую армію посыпался цѣлый градъ стрѣлъ и настоящій каменный дождь, падавшій съ ужасной силой. Никто не могъ устоять подъ ударами орудій Архимеда. Они опрокидывали все на своемъ пути и вносили безпорядокъ въ ряды войска. Не мало досталось и флоту. То появлялись съ вершины стѣнъ громадныя бревна, которыя, опускаясь на корабли, топили ихъ собственнымъ вѣсомъ, то притягивались къ кораблямъ какія-то цѣпкія желѣзныя лапы и длинные клювы, перевертывали ихъ носомъ кверху, а кормою внизъ и погружали въ морскую бездну, то, наконецъ, что-то заставляло корабли вертѣться на мѣстѣ и затѣмъ бросало ихъ на подводные камни и вершины скалъ, окаймлявшихъ основаніе стѣнъ. Большая часть бывшихъ на корабляхъ людей погибала при этомъ».

Въ сочиненіяхъ Діодора Сицилійскаго, Гіерона и Паппуса есть указаніе на то, что Архимедъ даже поджегъ римскій флотъ, наведя на него солнечные лучи помощью зажигательныхъ зеркалъ. Точные опыты показали, что если великій механикъ пользовался плоскими зеркалами, то дѣло могло происходить именно такъ, какъ разсказываютъ древніе историки.

Все населеніе Сиракузъ сплотилось такъ тѣсно, что составило какъ-бы одно тѣло; душею его былъ Архимедъ, руководившій примѣненіемъ машинъ. «Римляне были до того напуганы, — говоритъ Плутархъ, — что при видѣ спускавшейся со стѣны веревки или полѣна, тотчасъ-же обращались въ бѣгство съ крикомъ: „это опять какая нибудь машина, придуманная Архимедомъ на нашу погибель!“»

Невозможно сомнѣваться въ справедливости того, что говорится въ исторіи о великомъ защитникѣ отечества, когда познакомишься съ несомнѣнно принадлежащими ему открытіями, свидѣтельствующими о его геніальности. Въ самомъ дѣлѣ, по своимъ работамъ Архимедъ занимаетъ первое мѣсто въ ряду величайшихъ математиковъ. «Кто въ состояніи понять это, говорилъ Лейбницъ, тотъ уже меньше удивляется величайшимъ открытіямъ нашего времени». Лагранжъ сказалъ объ Архимедѣ, что онъ былъ творцомъ древней механики.

Архимедъ.

Мы обязаны Архимеду открытіемъ квадратуры, параболы и отношенія между объемомъ шара и цилиндра. Эта послѣдняя теорема есть одна изъ замѣчательнѣйшихъ въ геометріи. Ему принадлежитъ также изобрѣтеніе винта, названнаго. Архимедовымъ, открытіе гидростатическаго закона, носящаго его имя, теоріи рычага и закона плавающихъ тѣлъ. Царь Гіеронъ поручилъ ему устроить громадный корабль, описанный Атенеемъ и повидимому представлявшій что-то необыкновенное.

Великій математикъ за минуту до своей смерти обдумываетъ новыя математическія комбинаціи.

Однако геній Архимеда не въ силахъ былъ спасти отечество. Римляне хитростью овладѣли Сиракузами и, не смотря на запрещеніе Марцелла, великій геометръ былъ убитъ римскимъ солдатомъ. По словамъ Тита Ливія, Архимедъ сидѣлъ на площади, погруженный въ глубокую задумчивость, и разсматривалъ начерченныя имъ на пескѣ фигуры, когда римскій солдатъ занесъ надъ нимъ мечъ и убилъ его.

Оставляя исторію древнихъ временъ и обращаясь къ нашей эпохѣ, мы и въ ней, особенно во время войнъ первой французской республики, встрѣтимъ много указаній на то содѣйствіе, какое оказываетъ наука защитѣ отечества. Въ ту эпоху, до сихъ поръ еще стоящую уединенно по грандіозности своихъ событій, появлялись дѣйствительно великіе характеры, дѣлающіе честь всему человѣчеству.

Таковъ именно былъ Лазаръ Карно. Выйдя изъ Мезьерской школы инженернымъ офицеромъ, онъ обратилъ на себя вниманіе своими работами по математикѣ, а именно теоремой о тратѣ силъ, считающейся однимъ изъ важнѣйшихъ открытій механики. «Эта драгоцѣнная теорема, говоритъ Араго, извѣстна всѣмъ инженерамъ. Ею руководятся они въ практикѣ и благодаря ей избѣгаютъ тѣхъ грубыхъ ошибокъ, какія дѣлали ихъ предшественники».

Въ 1792 г., когда столько опасностей угрожало Франціи, Карно рѣшился посвятить всѣ свои знанія, всѣ силы, всю свою настойчивость защитѣ отечества.

Въ началѣ 1793 года бѣдствія смѣнялись одно другимъ и Франція, казалось, стояла на краю гибели. Тогда Карно, вступившему въ комитетъ общественнаго спасенія, была поручена администрація войска и высшее руководство военными дѣйствіями. Положеніе дѣлъ представлялось въ высшей степени затруднительнымъ: всюду царствовалъ безпорядокъ и смятеніе, вездѣ чувствовался недостатокъ въ съѣстныхъ припасахъ и деньгахъ. Съ сѣвера и съ востока, черезъ Пиринеи и черезъ Альпы непріятель проникалъ на французскую территорію. Теченіе Луары находилось въ рукахъ 100 тысячъ возмутившихся Вандейцевъ; въ Ліонѣ началось возстаніе; Тулонъ сдался Англичанамъ. Французскими войсками, не имѣвшими ни оружія, ни припасовъ, овладѣло глубокое уныніе.

Карно сдѣлалъ просто чудеса: силою своего ума, дѣятельности и познаній онъ все исправилъ, все устроилъ и спасъ свое отечество отъ угрожавшей ему опасности. Современники имѣли полное право сказать о немъ, что онъ организовалъ побѣду; потомство вполнѣ подтвердило это мнѣніе. Карно бралъ простаго сержанта и въ нѣсколько мѣсяцевъ создавалъ изъ него сначала дивизіоннаго генерала, а потомъ и главнокомандующаго. Правда, то имя этого сержанта было Гошъ. Если дѣла шли дурно гдѣ нибудь, стоило только явиться туда Карно и все принимало другой видъ.

Шестидесятитысячная армія подъ предводительствомъ принца Кобургскаго, осадила Мобёжъ. Генералъ Журданъ, командовавшій французскими войсками, получилъ приказаніе отбить осаду, но колебался начать наступательныя дѣйствія, потому что его силы были слабѣе непріятельскихъ. Взбѣшенный этимъ, Карно самъ тотчасъ отправился въ Мобёжъ и заставилъ Журдана перейти въ наступленіе. Но первыя колонны были отброшены. Тогда Карно немедленно удалилъ главнокомандующаго, схватилъ ружье и, ставъ во главѣ одной изъ колоннъ, увлекъ за собою все войско. Черезъ нѣсколько минутъ принцъ Кобургскій уже отступалъ, снявъ осаду Мобёжа. Въ теченіи двухъ мѣсяцевъ Тулонъ былъ взятъ обратно, Вандейцы разбиты и всѣ французскія границы очищены отъ непріятельскихъ войскъ.

Лазарь Карно. Самоотверженный патріотъ увлекаетъ за собой все войско.

Изгнанный во время директорій, Карно возвратился во Францію послѣ 18 брюмера и былъ избранъ, въ 1802 году, народнымъ трибуномъ, но вскорѣ онъ оставилъ общественную службу. Послѣ своего вступленія въ Институтъ (академія наукъ) онъ издалъ замѣчательное сочиненіе подъ заглавіемъ: «Réflections sur la methaphysique du calcul infinitèsimal». Никогда не заботясь ни о личныхъ удобствахъ, ни о пріобрѣтеніи богатства, онъ покидалъ свое мирное убѣжище ученаго лишь въ томъ случаѣ, если общество нуждалось въ его услугахъ. Такъ поступилъ онъ во время бѣдствій 1813 года. Наполеонъ назначилъ его губернаторомъ Антверпена, и Карно защищалъ этотъ постъ съ такимъ мужествомъ и съ такимъ успѣхомъ, что онъ остался за Франціей даже послѣ заключенія мирнаго трактата.

Во время отреченія Наполеона Карно былъ назначенъ членомъ временнаго правительства; но по возвращеніи бурбоновъ ему опять, какъ и послѣ 18 фруктидора, пришлось отправиться въ изгнаніе.

Императоръ Александръ I предложилъ Карно паспортъ на жительство въ Польшѣ. Знаменитый изгнанникъ дѣйствительно пробылъ нѣкоторое время въ Варшавѣ, а потомъ переѣхалъ въ Пруссію, въ Магдебургъ, гдѣ и оставался до самой смерти.

«Внутренняя жизнь моего отца въ Магдебургѣ, говоритъ Ипполитъ Карно, ничѣмъ не отличалась отъ той, какую онъ велъ вездѣ и всегда; скромныя средства давали ему возможность удовлетворить всѣмъ своимъ вкусамъ. Я не знаю человѣка менѣе прихотливаго относительно себя и болѣе щедраго относительно другихъ».

Л. Карно.

Онъ любилъ отдаленныя прогулки и, возвращаясь съ нихъ, почти всегда приносилъ съ собою или поучительную замѣтку, или какое нибудь стихотвореніе. Страстно любя музыку и цвѣты, онъ чувствовалъ себя счастливымъ въ уединеніи, въ обществѣ своихъ книгъ. «Когда у меня является потребность говорить, — я пишу, сказалъ онъ о себѣ, когда мнѣ захочется слушать, — я читаю».

Ни одинъ путешественникъ не проѣзжалъ черезъ Магдебургъ, не попытавшись увидѣть знаменитаго изгнанника.

Любовь къ отечеству была господствующей страстью Карно до самаго конца его жизни. «Французскій народъ, писалъ онъ за нѣсколько дней до своей смерти, лучшій изо всѣхъ народовъ».

Однако здоровье стало измѣнять ему. «Я прозябаю спокойно, говорилъ онъ, какъ старый дубъ, приближающійся къ своему концу».

Онъ умеръ тихо и безъ всякихъ страданій 2 августа 1823 года.

Въ то время, когда Карно руководилъ военными дѣйствіями французской арміи, во Франціи было сдѣлано необыкновенное изобрѣтеніе, сильно содѣйствовавшее ея успѣхамъ — воздушный телеграфъ несчастнаго Клода Шаппа.

Клодъ Шаппъ, племянникъ астронома, аббата Шаппа Д’Отерошъ (см. стр. 13), родился въ Брюлонѣ, въ департаментѣ Сарты. Какъ младшій членъ многочисленной семьи, онъ поступилъ въ духовное званіе и въ Баньолэ получилъ весьма доходный приходъ, что дало ему средства для производства страстно любимыхъ имъ физическихъ изслѣдованій.

Шаппъ воспитывался въ семинаріи недалеко отъ Анжера, а братья его, которыхъ онъ очень любилъ, жили въ пансіонѣ, находившемся въ полумилѣ отъ семинаріи. Сильно скучая о братьяхъ, онъ, чтобъ хоть чѣмъ нибудь утѣшить себя въ этой тяжелой разлукѣ, изобрѣлъ остроумный способъ переговариваться съ ними. Онъ устроилъ приборъ, состоявшій изъ деревянной вращающейся на стержнѣ линейки, которая была снабжена по концамъ двумя другими подвижными линейками, и посредствомъ этого прибора дѣлалъ знаки, соотвѣтствовавшіе буквамъ и словамъ. Это дѣтское открытіе послужило началомъ воздушнаго телеграфа, изобрѣтеннаго Шаппомъ впослѣдствіи, во время войнъ Республики.

Желая примѣнить свое изобрѣтеніе къ нуждамъ французской арміи, Клодъ Шаппъ пріѣхалъ, въ 1792 году, въ Парижъ. Послѣ долгихъ и напрасныхъ попытокъ, онъ наконецъ, получилъ позволеніе установить одинъ изъ своихъ телеграфовъ въ маленькомъ павильонѣ по лѣвой стороны заставы Étoile. Двое братьевъ помогали ему въ его опытахъ, давшихъ самые удовлетворительные результаты.

Испытавшій уже столько затрудненій, изобрѣтатель думалъ, что теперь онъ достигъ цѣли и что выгоды новаго изобрѣтенія будутъ оцѣнены по достоинству. Тщетная надежда! Однажды, ночью, какіе-то не то завистники, не то мошенники, можетъ быть, просто враги всякой новой идеи забрались въ павильонъ и унесли телеграфный аппаратъ.

Это таинственное исчезновеніе телеграфа до того обезкуражило Шаппа и его братьевъ, что они, вѣроятно, навсегда отказались-бы отъ своего предпріятія, еслибъ не одно событіе, снова давшее имъ нѣкоторую надежду на успѣхъ. Старшій изъ братьевъ Шаппъ былъ избранъ департаментомъ Сарты въ члены законодательнаго собранія. Разсчитывая на его вліяніе, Клодъ Шаппъ опять пріѣхалъ въ Парижъ, гдѣ до сихъ поръ испытывалъ только однѣ неудачи, и устроилъ другой телеграфъ въ прекрасномъ паркѣ Менильмонтана, принадлежавшемъ Лепельтье де Сенъ-Фарго.

Толпа сжигаетъ телеграфный аппаратъ Шаппа.

Братья Шаппъ горячо принялись за усовершенствованіе своего аппарата, какъ вдругъ съ ними случилась новая бѣда. Разъ, утромъ, къ нимъ прибѣжалъ въ сильнѣйшемъ страхѣ одинъ изъ ихъ помощниковъ и настаивалъ, чтобы они поскорѣе скрылись. Дѣло было вотъ въ чемъ: народъ сталъ безпокоиться при видѣ постоянныхъ сигналовъ, подававшихся съ телеграфа, и заподозрилъ что-то недоброе въ постоянномъ движеніи этихъ большихъ черныхъ рукъ, то поднимавшихся къ небу, то опускавшихся къ землѣ. Въ 1792 г. точно также, какъ и въ 1870, готовы были повсюду видѣть предательство и шпіонство. Въ новомъ аппаратѣ заподозрили орудіе тайныхъ сношеній съ королемъ и съ плѣнниками, заключенными въ Тамплѣ, вслѣдствіе чего толпа невѣждъ не только сожгла телеграфные аппараты, но и требовала головы Шаппа!

Нѣсколько времени спустя Шаппъ, до крайности возбужденный такими препятствіями, въ третій разъ сталъ добиваться позволенія установить на свой счетъ новый аппаратъ и успѣлъ въ этомъ, благодаря вліянію своего брата, все еще бывшаго депутатомъ. Онъ устроилъ три станціи, изъ которыхъ одна находилась въ Менильмонтанѣ, другая въ Экуэнѣ, третья въ Сенъ-Мартенъ-Дютертрѣ. Разстояніе между смежными станціями равнялось тремъ милямъ. Такимъ образомъ, въ 1793 году, братьями Шаппъ была окончательно установлена система воздушнаго телеграфа, дѣйствовавшаго потомъ во всей Европѣ до изобрѣтенія электрическаго телеграфа.

Когда завѣдующіе станціями вполнѣ ознакомились съ пріемами и управленіемъ воздушнаго телеграфа, изобрѣтатель просилъ правительство назначить экспертизу. Цѣлый годъ не получался отвѣтъ: вѣроятно прошеніе затерялось во время смѣны различныхъ правительствъ.

Одинъ депутатъ по имени Ромъ, нѣсколько знавшій физику, нашелъ объясненіе, приложенное Шаппомъ къ его прошенію, въ канцеляріи министерства народнаго просвѣщенія. Пораженный ясностью изложенія и понимая важность этой работы, онъ съ величайшей похвалою отозвался о ней передъ комитетомъ. Рома назначили докладчикомъ по этому проэкту 4-го апрѣля 1793 г. онъ взошелъ на трибуну съ мемуаромъ Шаппа въ рукахъ и добился отъ Конвента 6000 франковъ для производства опытовъ съ воздушнымъ телеграфомъ.

Опыты состоялись 12 іюля того-же года. Доно и Лаканаль, комиссары Конвента, находились въ С. Мартенѣ, на одной изъ крайнихъ станцій, съ Авраамомъ Шаппомъ; Арбога и нѣсколько другихъ депутатовъ въ Менильмонтанѣ съ Клодомъ Шаппомъ.

Испытаніе продолжалось три дня. На разстояніи семи миль всѣ депеши были переданы съ удивительной точностью и быстротой. По возвращеніи въ Парижъ комиссары отдали Конвенту отчетъ, на основаніи котораго Собраніе постановило безъ дальнѣйшаго промедленія устроить телеграфную линію изъ Парижа въ Лилль. Исполненіе этого предписанія было поручено Клоду Шаппу. Конвентъ счелъ даже нужнымъ почтить его по этому случаю титуломъ телеграфнаго инженера.

Работы по устройству этой линіи продолжались болѣе года. Нечего и говорить, сколько пришлось преодолѣть препятствій, сколько нужно было выказать терпѣнія и настойчивости для осуществленія такого новаго дѣла; только мужество, энергія и согласіе трехъ братьевъ, заинтересованныхъ въ успѣхѣ предпріятія, слава котораго всецѣло принадлежала имъ, могли восторжествовать надъ всѣми трудностями.

Въ концѣ 1794 г. телеграфная линія между Парижемъ и Лиллемъ была готова; 30 ноября Конвенту даютъ знать по телеграфу о побѣдѣ, одержанной Кондэ надъ австрійцами.

Телеграмма шла изъ Лилля всего лишь нѣсколько минутъ; она была доставлена въ Собраніе и президентъ прочелъ ее при громкихъ аплодисментахъ со всѣхъ депутатскихъ скамей.

Тотчасъ-же по телеграфу послали слѣдующій отвѣтъ на депешу: «Сѣверная армія заслужила благодарность отечества». Въ тоже время былъ отправленъ декретъ о перемѣнѣ фамиліи Кондэ въ Nord-libre (освободитель сѣвера).

Депеша, отвѣтъ, декретъ — все это передается съ такой удивительной быстротой, что изумленный непріятель спрашиваетъ себя: ужъ не располагаетъ ли республика какими нибудь магическими средствами или ужъ не засѣдаетъ ли самъ Конвентъ среди арміи.

Такъ началъ дѣйствовать воздушный телеграфъ, оказавшій столько услугъ Франціи и всей Европѣ, пока его не смѣнилъ телеграфъ электрическій. Подобно открытію фабрикаціи соды, селитры и способа добыванія сѣры изъ сѣрнаго колчедана, подобно вообще всѣмъ успѣхамъ нашей индустріи, это открытіе явилось вслѣдствіи потребностей, вызванныхъ ужасной войной, повсюду окончившейся побѣдами.

Аббатъ Клодъ Шаппъ умеръ во время первой имперіи. Возвращаясь съ торжественнаго обѣда, устроеннаго учеными, и сопровождавшагося обильными возліяніями, Шаппъ упалъ въ колодезь. Изобрѣтатель воздушнаго телеграфа кончилъ жизнь такимъ же образомъ, какъ астрологъ въ извѣстной баснѣ.

Сильванъ Бальи (род. 1736 г.) тоже принадлежалъ къ числу знаменитыхъ ученыхъ, пользовавшихся наукой для служенія человѣчеству и родинѣ. Послѣ того какъ Бальи сдѣлался извѣстенъ своими наблюденіями надъ луной и зодіакальными звѣздами, а также своей «Исторіей древней и новой астрономіи», его избрали въ члены академіи наукъ и онъ занялъ одно изъ почетнѣйшихъ мѣстъ между первоклассными учеными. Впослѣдствіи ему пришлось занять первенствующее положеніе также и въ іерархіи политической, причемъ онъ однакоже, къ общему сожалѣнію, палъ жертвою увлеченій, противъ которыхъ не могъ устоять по своему характеру.

Сильванъ Бальи.

По желанію согражданъ, Бальи занималъ самыя высокія общественныя должности: онъ былъ назначенъ первымъ избирателемъ своего округа, первымъ депутатомъ Парижа въ Генеральныхъ Штатахъ, первымъ президентомъ учредительнаго собранія, первымъ мэромъ столицы. Его же избрали и президентомъ народныхъ представителей въ памятный день присяги въ залѣ Jeu de Paume.

Бальи, всегда отличавшійся твердостью, умѣренностью и гуманностью, былъ осужденъ революціоннымъ трибуналомъ, который немного позднѣе приговорилъ къ смертной казни и знаменитаго Лавуазье, уже знакомаго читателямъ изъ предъидущихъ страницъ нашей книги.

Опьяненный кровью, народъ самъ принималъ участіе въ устройствѣ эшафота для Бальи. Когда великій ученый всходилъ на него, толпа, еще недавно видѣвшая въ немъ свой кумиръ, осыпала его проклятіями и оскорбленіями. Бальи остался твердъ до послѣдней минуты. Холодный осенній дождь промочилъ его насквозь. Тогда одинъ изъ палачей обратился къ нему со словами: «что небось, дрожишь, Бальи?» — «Да, другъ мой, отвѣчалъ тотъ, но лишь отъ холода».

Сильванъ Бальи, 57 лѣтъ, былъ гильотинированъ 21-го ноября 1793 года.

Кондорсэ (род. въ 1743 г.), также занимающій видное мѣсто среди знаменитыхъ людей той эпохи, несомнѣнно принадлежитъ къ числу величайшихъ французскихъ математиковъ и философовъ. Онъ происходилъ изъ благородной и древней фамиліи графства Венесинъ. Мать его, отличавшаяся необыкновенной набожностью, посвятила своего сына Богородицѣ и до 8-ми лѣтъ одѣвала въ женское платье.

Замѣчательныя работы по математикѣ открыли Кондорсэ доступъ въ Академію Наукъ (1769 г.). Онъ сдѣлался ея постояннымъ секретаремъ. Позднѣе его философскіе и литературные труды, имѣвшіе такое громадное вліяніе на современниковъ, доставили ему мѣсто во французской академіи (1782 г.).

Но не эти философскіе и ученые труды дали Кондорсэ право стать на ряду съ людьми наиболѣе достойными уваженія потомства, а то, что онъ, подобно Вольтеру, сдѣлался защитникомъ угнетенныхъ и съ негодованіемъ возсталъ противъ казней, что онъ посвятилъ себя благу родины, что изучилъ принципы современныхъ конституцій и подготовилъ французскую революцію.

Въ 1791 г. Кондорсэ былъ избранъ депутатомъ Парижа, а въ слѣдующемъ году членомъ Національнаго Конвента. Благодаря своей умѣренности, своему таланту и своей твердости, онъ сдѣлался самымъ вліятельнымъ членомъ этого собранія, которое поручало ему доклады по важнѣйшимъ дѣламъ. Однако эта великая и незабвенная личность сдѣлалась жертвой террористовъ 1793 года.

Кровавый трибуналъ, названный революціоннымъ, осудилъ Кондорсэ за преступленія, никогда имъ несовершенныя, точно также, какъ и многихъ другихъ. Два принадлежавшіе ему дома были конфискованы, чтобы отнять всѣ средства къ существованію у его жены и дочери. Философъ скрылся въ улицѣ Сервандони, у благородной и мужественной женщины, госпожи Вернэ.

Тамъ-то, чтобы забыть о своихъ несчастіяхъ и быть полезнымъ своей партіи, Кондорсэ, безъ книгъ, безъ замѣтокъ, руководясь лишь тѣмъ, что сохранилось у него въ памяти, началъ писать свой «Очеркъ прогресса человѣческаго ума» (l'Esquisse des progrès de l'esprit humain), замѣчательное сочиненіе, въ которомъ отразилась невозмутимость геройскаго духа и великодушіе благороднаго сердца. При своей видимой холодности, Кондорсэ чувствовалъ чрезвычайно горячо и Д’Аламберъ вѣрно охарактеризовалъ его, сказавши, что «это былъ покрытый снѣгомъ вулканъ».

Въ мартѣ 1794 года Кондорсэ почувствовалъ, что роковая минута приближается. «Я погибну подобно Сократу и Сиднею, — писалъ онъ, — за то, что работалъ для освобожденія моего отечества». Узнавъ, что за укрывательство изгнанниковъ назначена смертная казнь, Кондорсэ, переодѣтый, бѣжалъ изъ дома госпожи Вернэ. Когда онъ бродилъ въ окрестностяхъ Парижа, его узнали, арестовали у содержателя кабачка въ Кламарѣ и заключили въ тюрьму Буръ-Ла-Ренѣ. На другой день несчастнаго Кондорсэ нашли мертвымъ. Онъ отравился ядомъ, который носилъ всегда съ собою въ перстнѣ.

Такъ погибъ, 50-ти лѣтъ, сдѣлавшійся подобно столькимъ другимъ, жертвою революціонной демагогіи величайшій изъ гражданъ Франціи, горячій защитникъ свободы, одинъ изъ основателей принциповъ 1789 г., знаменитый литераторъ и талантливый геометръ.

Во время бѣдственной франко-прусской войны 1870 г. наука также оказала обѣимъ сторонамъ не мало услугъ въ изобрѣтеніи орудій нападенія и обороны. Если осада Парижа не произвела своего Архимеда, то она дала намъ аэростаты, почтовыхъ голубей и фото-микрографическія депеши, которыя составятъ славную страницу въ исторіи остроумнѣйшихъ примѣненій физики къ военному искусству. При осадѣ Парижа явились также геройскіе защитники, хотя и менѣе счастливые чѣмъ ихъ предки въ 1792 г., но выказавшіе столько-же мужества и самоотверженія.

Густавъ Ламберъ принадлежитъ къ числу героевъ этой эпохи. Онъ былъ начальникомъ французской экспедиціи къ сѣверному полюсу и потомъ поступилъ рядовымъ въ 119-й линейный полкъ. Онъ не могъ равнодушно перенести бѣдствій своей родины. Когда пруссаки собрали всѣ свои силы при выходѣ изъ Бугенвиля, 19 января 1871 г., Густавъ Ламберъ мужественно, гордо бросился имъ на встрѣчу, подставляя грудь подъ непріятельскіе выстрѣлы. Сраженный нѣсколькими пулями, онъ умеръ черезъ нѣсколько дней въ походномъ госпиталѣ Грандъ-Отеля.

Геройская смерть Густава Ламбера.

Подобно римлянамъ героической эпохи Густавъ Ламберъ предпочелъ смерть пораженію.