Размышляя о трагической судьбе десятков тысяч ливанцев и палестинцев, ставших жертвами непрекращающихся агрессивных акций и провокаций израильской военщины, не следует забывать, что корни сионистского заговора против Ливана уходят в весьма далекое прошлое.
Еще на I сионистском конгрессе, состоявшемся в 1897 году в Базеле, один из вождей сионизма Теодор Герцль определил южноливанскую реку Литани как естественную северную границу еврейского государства, которое тогда, разумеется, не существовало на географической карте. Положение о «естественной границе» не удалось воплотить в жизнь при основании Израиля, но с течением времени оно не было предано забвению и по сей день остается одной из программных установок сионистской геополитики.
21 мая 1947 года один из «отцов — учредителей» Израиля Давид Бен-Гурион записал в своем дневнике: «Ахиллесовой пятой арабской коалиции является Ливан. Превосходство мусульман в этой стране искусственно и может быть легко ниспровергнуто. Там следует создать христианское государство с южными границами по реке Литани. Мы бы с таким государством подписали договор о союзе… Мы могли бы захватить Трансиорданию, после этого пала бы Сирия. А если бы Египет осмелился продолжить войну против нас, мы бы нанесли бомбовые удары по Порт-Саиду, Александрии, Каиру. Мы, таким образом, закончили бы войну, отплатив Египту, Ассирии и Халдее за наших предков»25.
В 1954 году Бен-Гурион вновь выступил с идеей создания на территории Ливана христианского минигосударства. Для разжигания сепаратистских настроений и межобщинной розни в Ливане он предложил использовать деньги из фондов Еврейского агентства.
С годами, по мере развития Палестинского движения сопротивления, в обиходе израильской пропаганды появился провокационный тезис о так называемом «палестинском факторе».
«Палестинское присутствие» в Ливане, как известно, восходит к 1948 году, когда там появились первые па» латки беженцев, пытавшихся спастись от сионистского террора. После 1970 года в Ливан из Иордании переместилось командование ПДС и его боевые отряды, которым официальный Амман воспретил ведение военных действий против Израиля с иорданской территории. Часть этих отрядов была переброшена в Южный Ливан. Под предлогом борьбы с «террористами» из ООП израильское военное командование начало в широких масштабах применять на юге Ливана тактику карательных рейдов. Израильская артиллерия регулярно обстреливала ливанскую территорию; постоянные вторжения мелких подразделений, а иногда и крупных частей израильской армии нарушали суверенитет соседней арабской страны. Так, за 7 лет фактической войны Израиля против Южного Ливана (1968–1975) сионисты совершили более 6200 мелких актов агрессии, более 4 тысяч раз бомбили с воздуха или обстреливали из артиллерийских орудий ливанские населенные пункты, 350 раз вторгались в его пределы силами от сотен до тысяч солдат. С 12 мая 1968 года по 31 октября 1974 года в результате этих террористических акций погибло более 500 мирных жителей, 765 были ранены, 151 похищены и уведены в Израиль. Ливанская армия потеряла 60 человек убитыми, 159 ранеными, 30 человек были похищены израильскими патрулями. За тот же период в Южном Ливане агрессоры разрушили две тысячи домов, нанесли огромный ущерб поголовью скота и сельскохозяйственным посевам, вырубили много оливковых рощ.
Сотни тысяч ливанцев стали беженцами в собственной стране
Цель агрессора была ясна: заставить население бежать на север, освободив таким образом территорию для «людей без земли»— будущих израильских колонистов. Вот зарисовка об обстановке в Южном Ливане в начале 70-х годов, приведенная журналом «Мидл Ист Интернэшнл» со слов одного из жителей этого района: «Приграничные деревни по ночам освещаются израильскими прожекторами… Через громкоговорители передаются оскорбительные реплики в адрес ливанцев. Крестьянин, работающий на полях, рискует быть убитым израильским снайпером. Чуть дальше от границы крестьяне и их дети могут быть изувечены или убиты бомбами замедленного действия, города в глубине ливанской территории также небезопасны. Около 70 процентов жителей Набатии по ночам покидают город и спят в близлежащих деревнях, боясь бомбежек и артобстрелов»26.
28 декабря 1968 года израильская военщина осуществила разработанную Р. Эйтаном разбойничью акцию, взорвав 13 гражданских авиалайнеров в Бейрутском международном аэропорту. Израильские «ястребы» ставили цель — оказать «шоковое» воздействие на финансово-промышленные круги Ливана, внушить им, что начавшийся отток капиталов из бейрутских банков как следствие возросшей нестабильности будет продолжаться, если в Ливане останутся палестинские вооруженные отряды сопротивления.
В конце 1969 года бейрутская газета «Ан-Нахар» опубликовала итоги опроса ливанцев по поводу палестинского присутствия. 62 процента опрошенных в той или иной степени одобряли операции палестинцев против Израиля с ливанской территории. «Палестинские партизаны опирались на значительную поддержку общественности в Ливане, так же, впрочем, как и в остальном арабском мире, и их операции в то время (1969–1970 годы) были достаточно эффективными, чтобы бросить политический вызов сионистскому государству», — писал в этой связи журнал «Мидл Ист джорнэл». Палестинское движение сопротивления пользовалось поддержкой широких народных масс в средиземноморских городах, особенно среди бедняков и среднего класса, не только суннитов, но и шиитов, и даже последователей греческой православной церкви. Такая популярность вызывала растущую обеспокоенность среди маронитов, которые в тяготении ряда ливанских общин к панарабизму усматривали «мусульманскую угрозу» Ливану. Правые марониты опасались, что палестинские организации могут стать катализатором революционных преобразований ливанского общества.
Изо всех сил раздувая назревавшие в Ливане внутренние противоречия и конфликты, сионисты стремились вбить клин между ливанцами и палестинцами, представить многострадальный народ, который они сами же лишили земли и родины, как некое непреодолимое препятствие благополучию Ливана.
О «благоденствии» Ливана, имевшего репутацию «витрины Запада» в арабском мире, до 1975 года ходили легенды. Иллюстрированные туристские буклеты и рекламные проспекты расписывали Ливан как уникальную страну, где свободная, ничем не ограниченная конкуренция и предпринимательство якобы обеспечили невиданное «процветание» народу. Экономическая политика Ливана, предусматривавшая предоставление льгот иностранным вкладчикам и наличие открытого валютного рынка, привлекала в страну инвесторов из-за рубежа и расширяла рамки местных капиталовложений, что способствовало промышленному и строительному буму, бурному развитию сектора услуг и отчасти сельского хозяйства. Бейрут имел репутацию ближневосточного банковского и торгового центра, где проворачивались крупнейшие финансовые операции.
Израильские агрессоры обрушили на Западный Бейрут тысячи шариковых и фосфорных бомб, ракет, снарядов и мин
В первой половине 70-х годов в Ливане резко нарушается стабильность цен, начинает свирепствовать инфляция, привнесенная с Запада и особенно остро сказавшаяся на стране, импортировавшей огромное количество предметов потребления. «Мы еще никогда не подходили столь близко к краю пропасти, как в этом году», — писала в декабре 1974 года бейрутская газета «Орьянжур».
Действительно, в 1974 году прирост валового национального продукта с учетом 15-процентной инфляции оказался равен нулю. В «поясе нищеты» Бейрута, а также в палестинских лагерях Бурдж Хаммуд, Телль Заатар, Набаа, Шиях, Бурдж аль-Баражна, Сабра и Шатила проживало свыше 600 тысяч человек. Палестинские беженцы, низкооплачиваемые рабочие-сунниты и мигрировавшие из деревень шииты по своему социальному положению все больше приближались к паупер-пролетариату.
Долина Бекаа на востоке Ливана, которая когда-то была житницей Римской империи, переживала упадок. За годы независимости государство не осуществило там ни одного проекта ирригации и не оказало никакой финансовой помощи земледельцам. Между тем стоимость химических удобрений и сельскохозяйственной техники росла быстрыми темпами. Из-за отсутствия государственного кредитования крестьяне брали деньги в долг у ростовщиков из расчета 25–60 процентов годовых. Такая же обстановка была в Южном Ливане. Назревала необходимость изменения устаревших социально-политических структур, тормозивших развитие Ливана.
«Убежище свободы, наслаждений и роскоши как для арабов, так и для иностранцев, Бейрут и расположенные неподалеку горные курорты вели беззаботную жизнь, относительно свободную от войн, переворотов, диктатур и прочих бедствий, от которых страдал арабский мир, — писал, имея в виду ливанские финансово-промышленные круги, журнал «Мидл Ист Интернэшнл». — Но ничем не ограниченная экономика благосостояния строилась на устаревшей политической основе, где господствовали религиозные секты, феодальные предводители, племенные семьи и кланы…»27
Основной чертой архаичной системы политической жизни Ливана был унаследованный от времен получения независимости так называемый принцип конфессионализма, все более входивший в противоречие с интересами широких народных масс. В соответствии с этим принципом пост президента был закреплен за влиятельной христианской общиной маронитов, которые в свое время составляли не только большинство населения, но и аккумулировали в своей среде значительную часть национальных богатств: земли, банковское дело, торговлю, основные средства производства. Премьер-министр всегда избирался из среды суннитов, в то время как кресло председателя парламента по традиции принадлежало бедной, но многочисленной общине шиитов.
«Многообразие дестабилизирующих факторов в ливанском обществе проистекает из острых расхождений между различными религиозными общинами, с их неравенством в социальном статусе и в уровне политического представительства, — писал журнал «Мидл Ист джорнэл». — Историческое соперничество и религиозная вражда были, таким образом, отягощены недовольством мусульман системой, которая все больше и больше не соответствовала их нуждам и требованиям и которая сохраняла за их соперниками-христианами львиную долю власти».
Неукоснительно соблюдавшаяся в течение десятков лет конфессиональная система медленно, но верно входила в противоречие с менявшейся расстановкой сил. Марониты и греко-католики уступили первенство в демографическом плане, сохранив, однако, финансово-экономическую мощь, зато обездоленные мусульманские слои, составлявшие в 1965 году от 60 до 65 процентов общего числа жителей, проходили в большинстве своем процессе типичной пауперизации. Лишения ливанских трудящихся на «арабской Ривьере» способствовали усилению классовой борьбы, в авангарде которой шли ливанские коммунисты, выступавшие за демократизацию общественно-политической жизни страны, создание независимой национальной экономики.
Таким образом, конфессиональный режим, закрепляющий отсталые полуфеодальные формы политических отношений, стал откровенным анахронизмом. Двери парламента оставались закрытыми перед крупными политическими силами страны, его законодательная и политическая деятельность была направлена на сохранение власти «традиционных» политико-религиозных группировок. Противоречие между конфессиональной структурой власти и необходимостью демократического развития страны в экономической, политической и социальной областях предопределило вспышку гражданской войны. В политическом плане этот назревший и исключительно внутренний по своему характеру конфликт был повернут Израилем и его заокеанскими покровителями в антипалестинскую плоскость, ибо ликвидация чужими руками ПДС и левых ливанских сил являлась составной частью планов установления «мира по-американски» на Ближнем Востоке.
Сегодня, когда американская администрация упорно пытается навязать арабским странам миф о своих якобы «миротворческих» усилиях в этом регионе, весьма уместно оживить в памяти факты, свидетельствующие о той зловещей роли, которую США сыграли и продолжают играть в судьбе многострадального Ливана.
«Я решил написать историю своей жизни на Ближнем Востоке в апреле 1975 года в Бейруте. Я видел, как внизу горит порт, который был мирной гаванью, когда я впервые прибыл сюда 25 лет назад. В прошлом я участвовал в тайном вмешательстве США во внутренние дела Ливана. Разрушение Ливана, которое ныне представлялось неизбежным, частично было результатом нашего вмешательства»28.
И еще: «Вместо проведения политики, основанной на признании и учете стремлений и прав народов этого региона, мы пытались вознаградить два маленьких государства — Ливан и Израиль — за поддержку американских попыток не допустить распространения коммунизма и арабского национализма. Эти попытки не только не привели к подавлению идеологий, против которых мы выступали, но и подвергли риску выживание двух стран, которые Америка избрала своими союзниками… Используя Ливан как базу для тайных операций, Америка подорвала стабильность в этой стране…»29
Эти слова принадлежат Уилбуру Крейну Ивлэнду, американскому разведчику с солидным стажем работы в ближневосточном регионе. Значительную часть своей книги «Карточные домики: провал Америки на Ближнем Востоке» он посвящает своим тайным связям с К. Шамуном, который во время высадки американского военного десанта в Ливане в 1958 году занимал пост президента страны. После 1958 года, и особенно после агрессии Израиля против Египта, Сирии и Иордании в 1967 году, в своей «ближневосточной игре» Белый дом делает ставку исключительно на Тель-Авив. В конце 60-х годов и в середине 70-х ареной этой политики, принявшей ярко выраженный антипалестинский характер, становится в первую очередь Ливан.
Так, хорошо известно, что сигналом к открытым выступлениям ливанской реакции против ПДС послужило распространенное 12 октября 1969 года американским посольством в Бейруте подстрекательское заявление о «гарантиях США Ливану от любой опасности, откуда бы она ни исходила». Это заявление ливанские правые круги восприняли как прямой призыв к антипалестинским провокациям. Через три дня правоэкстремистские элементы обстреляли из ракетной установки бейрутское бюро ООП. Эту акцию ливанская газета «Аш-Шааб» расценила как «империалистический и сионистский заговор с целью вызвать в стране внутренние беспорядки». Выступивший в те дни в печати председатель Ливанского комитета сторонников мира Хашим Хусейни подчеркнул: «Все ливанские патриоты ясно представляют себе цели нового американского заговора, прикрытого туманными фразами о намерении США взять Ливан под свою опеку».
В этой крайне опасной обстановке палестинское руководство призвало все прогрессивные силы к бдительности и отказу от уличных выступлений, что позволило избежать кровопролития. Тем не менее провокации ливанской армии в отношении палестинцев и левых сил привели к массовым народным демонстрациям в поддержку Палестинского движения сопротивления в Триполи, Бейруте, Сайде, Тире, Баальбеке.
Все это время в 30 милях от ливанского побережья стояли корабли 6-го американского флота США, напоминая о печальной памяти «дипломатии канонерок». Комментируя участившиеся визиты в Ливан американских официальных и неофициальных лиц, прогрессивный еженедельник «Аль-Ахбар» в те дни писал, что они «дали внутренней реакции зеленый свет для активизации заговорщицкой деятельности против палестинских партизан и национально-патриотических сил страны».
Заговор против ПДС был сорван благодаря решительным усилиям Египта и других арабских стран. При личном посредничестве президента Насера в конце октября 1969 года между правительством Ливана и ПДС было подписано Каирское соглашение, определявшее статус военного присутствия палестинцев на ливанской территории. Каирское соглашение, подтвердившее право ПДС на ведение вооруженной борьбы против Израиля с территории Ливана, разрядило нараставшую напряженность, но всем было ясно, что правохристианские силы намеревались сорвать его выполнение ливанским руководством.
Характерно в этом смысле заявление лидера фалангистов П. Жмайеля: «Только что я ознакомился с полным текстом Каирского соглашения. Было бы предпочтительнее, чтобы в Ливане не существовало ни палестинской проблемы, ни 300 тысяч палестинцев, ни партизан, ни подобного соглашения. Однако коль скоро такое соглашение заключено, пусть его выполняют те, кто его подписал».
Правохристианские круги в первую очередь пеклись о сохранении за собой контроля над командными высотами в финансово-экономической сфере (христиане владели 105 промышленными компаниями страны, в то время как мусульмане — всего 21; в области финансов это соотношение составляло 11:2, а в сфере обслуживания — 40:5). Правохристианская верхушка, выступая против ориентации Ливана на арабский мир, игнорировала экономические интересы страны, в значительной степени связанные с финансово-экономическими структурами арабских государств.
После войны 1973 года США резко активизировали попытки установления на Ближнем Востоке «мира по-американски», ища опоры в кругах арабской реакции. Для этого необходимо было или ослабить ПДС в политическом плане, или ликвидировать его физически. Начиная с 1975 года Ливан становится ареной широкого антипалестинского заговора, тайно направляемого «миротворцами» из США. Разработанный тогдашним государственным секретарем США Генри Киссинджером курс на сближение Израиля и Египта и превращение последнего в послушного сателлита США на Ближнем Востоке, получивший название «поэтапной дипломатии», отозвался в Ливане потоками крови, разрушениями, страданиями невинных людей.
«Начиная с сентября 1975 года, когда Г. Киссинджер уговаривал Египет и Израиль согласиться на подписание второго соглашения по Синаю, — указывал журнал «Мидл Ист», — имело место увеличение поставок оружия маронитам как через порт Джуния, так и из Израиля… Можно было понять палестинцев, находивших определенную закономерность в совпадении этих дипломатических и военных явлений… Были ли события января 1976 года (приведшие к вступлению ПДС в конфронтацию с правыми силами. — Авт.) действительно началом новой международной войны против палестинцев? Была ли эта новая фаза в ливанской войне на самом деле «еще одним шагом» Г. Киссинджера на пути к ликвидации Палестинского движения сопротивления?» Журнал так и не дал ответа на им же поставленные вопросы, но весь ход последующих событий подтвердил, что дело обстояло именно так.
В середине 70-х годов американская агентура крайне активно действовала в Бейруте и других районах страны. Ливанская печать того времени была полна сообщений об анонимных «третьих партиях», которые своими провокациями разжигали огонь гражданской войны. Кто подтолкнул ливанскую армию к нападению на бастующих рыбаков Сайды как раз в то время, когда премьер-министр и члены его кабинета искали способы урегулирования конфликта? Кто нес ответственность за убийство телохранителя П. Жмайеля? Или за обстрел палестинского автобуса в апреле 1975 года? В декабре 1975 года была уничтожена автомашина, перевозившая тома священной для мусульман книги Коран. С какой целью? В мае 1976 года была убита сестра лидера друзской общины и председателя Прогрессивно-социалистической партии Камаля Джумблата? Кем? А убийство самого К. Джумблата?
Ответов на эти вопросы нет до сих пор.
Журнал «Мидл Ист» указывал, что, по данным премьер-министра Р. Караме, большинство нарушений договоренностей о прекращении огня, достигнутых во время гражданской войны, было совершено «тиграми» лидера Национально-либеральной партии К. Шамуна, занимавшего, кстати, в то время пост министра внутренних дел. Сын К. Шамуна Дори нес персональную ответственность за убийства и похищения многих людей в Бейруте. По сообщениям кувейтской печати, во время гражданской войны в Бейруте было арестовано несколько снайперов-египтян, принимавших непосредственное участие в военных действиях на стороне фалангистов. Эти египтяне — бывшие военнослужащие садатовской армии — были посланы в Ливан для службы в фалангистских подразделениях. В настоящее время в арабской печати появились публикации, проливающие свет на неблаговидную роль американской дипломатии в дестабилизации внутриполитической обстановки в Ливане.
Еще в 1974 году государственный департамент США назначил послом США в Бейруте М. Годли, который в свое время занимался в Лаосе вопросами борьбы с партизанами. Это назначение сразу же выявило истинные намерения Вашингтона в отношении ПДС. С 30 марта по 11 мая 1976 года в Бейруте находился Д. Браун, который был послом США в Иордании во время конфликта между правительственными войсками и ПДС. Г. Киссинджер лично уполномочил Д. Брауна выступать в роли специального представителя президента США Дж. Форда в Ливане. Антипалестинский характер миссий высокопоставленных американских дипломатов сам по себе исключал какой-либо позитивный вклад с их стороны в политическое решение ливанских проблем.
По мере формирования тройственного альянса США — Израиль — Египет возрастало давление этих сил на ПДС. «В секретном американо-израильском меморандуме Г. Киссинджер фактически предоставил Израилю право накладывать вето на политику США в отношении арабо-израильского конфликта, — писал У. К. Ивлэнд. — Он также дал согласие на то, что США не будут завязывать контактов с ООП или признавать ее официально на условиях, не устраивающих Израиль. Если Америка когда-либо и могла играть роль посредника в решении ливанского кризиса, то отказ от права поддерживать контакт с одной из его главных сторон эту способность полностью исключил»30.
Разоблачая зловещий заговор империалистических кругов США и сионистской верхушки Израиля против Ливана, ливанские коммунисты всегда последовательно выступали за достижение национального согласия путем диалога между различными политическими силами страны, призывали к прекращению кровавой внутренней усобицы. «Прогрессивные силы всегда высказывались за безусловное прекращение огня, — писал член Политбюро ЦК ЛКП К. Мруе. — Мы требуем прекращения боев, чтобы борьба за урегулирование нынешнего кризиса продолжалась в политической сфере. Ведь гражданскую войну развязали не прогрессивные силы: применение оружия — это не наш метод борьбы. Мы считаем, что насилием нельзя решить ни одну из проблем, стоящих на повестке дня. Необходимо, чтобы все стороны убедились раз и навсегда, что только путем политической борьбы, сопоставления взглядов, мирного диалога, а не методами вооруженной борьбы можно добиться урегулирования кризиса».
К сожалению, ливанская реакция не прислушалась к этим разумным словам. Вернее, не захотела прислушаться.
Ливанская трагедия продолжала развиваться на фоне обострения ближневосточного кризиса, вызванного курсом Садата на смыкание с арабской реакцией и мировым империализмом. Вспышка гражданской войны в Ливане, как уже указывалось, пришлась на время заключения при содействии США второго соглашения о разъединении войск на Синайском полуострове. Далее Белый дом планировал подписание сепаратного египетско-израильского мирного договора, который должен был стать фундаментом для установления «мира по-американски» на Ближнем Востоке.
Ливанские консервативные силы полностью приняли роль, отведенную им американо-израильским сценарием. Накануне гражданской войны в стране насчитывалось 15 «официально известных» военизированных формирований с численным составом 150 тысяч человек, имевших в своем распоряжении 300 тысяч единиц огнестрельного оружия всех калибров. Это — главным образом правые и ультраправые организации: милиция партии «Катаиб», вооруженные формирования национально-либеральной партии, возглавляемой бывшим президентом Ливана К. Шамуном, так называемая освободительная армия Згорты, правые экстремисты из Фронта защиты кедра и др. Анри Сфейр, богатейший «независимый» маронит, союзник главаря национал-либералов К. Шамуна, сколотил свою частную армию, во главе которой поставил профессионального убийцу Рене Годе. Этот «солдат удачи», французский наемник, бывший парашютист Иностранного легиона, «отличившийся» во время колониальных войн в Корее, Индокитае, Алжире и предлагавший свои услуги Чомбе в Конго, вел солдат в атаку под привычным лозунгом «Вперед, ребята, там черномазые!».
«Одетые в форму цвета хаки, в беретах, надвинутых на глаза, солдаты вытягиваются по команде «смирно», маршируют сомкнутыми рядами. Прижав к себе автоматы, они движутся цепочкой, испуская боевой клич. Прямой и тонкий, как стрела, с застывшим лицом, с повлажневшими от волнения глазами, Пьер Жмайель, окруженный руководителями своих отрядов, величественным жестом приветствует войска. На ветру развевается знамя партии «Катаиб», на котором вырисовывается контур кедра — ливанской национальной эмблемы».
Эта зарисовка сделана французским журналистом Эриком Руло, посетившим в 1975 году один из учебных лагерей фалангистов.
Подготовка правых к гражданской войне, да еще в таких масштабах, естественно, не была секретом для левых партий, которые также стали готовиться к вооруженной конфронтации. Готовилась к ней и Ливанская коммунистическая партия, которая пользовалась особой поддержкой населения в столице и на юге страны.
Ливанский конфликт развивался под дамокловым мечом прямого военного вмешательства Тель-Авива. Израильские правящие круги давно вынашивали планы оказания военной поддержки своим союзникам из рядов ливанских консервативных сил. К тому времени на счету Израиля было уже несколько бандитских рейдов против находившихся в Ливане палестинцев. В апреле 1973 года подготовленная израильской секретной службой «Моссад» группа террористов проникла в Бейрут и совершила убийство ряда руководящих деятелей ООП. В мае 1974 года израильские ВВС совершили варварский налет на мирные ливанские города и лагеря палестинских беженцев. Однако, опасаясь отрицательной реакции мировой общественности, в середине 70-х годов Тель-Авив не решался на прямое широкомасштабное вторжение в Ливан, ограничиваясь поставками оружия правым и демонстрацией силы.
В гражданской войне в Ливане выделяются четыре фазы. Первая длилась с февраля по июнь 1975 года. В конце февраля в Сайде произошла крупная забастовка рыбаков, протестовавших против создания в этом районе рыболовной компании с капиталом, контролировавшимся Камилем Шамуном. Ливанская армия открыла огонь по мирным демонстрантам, убив несколько человек, в том числе популярного в народе депутата парламента Мааруфа Саада. В результате по всей стране прокатились демонстрации протеста, закончившиеся столкновениями между фракциями расколовшейся на два лагеря ливанской армии. Конфликт носил ярко выраженный классовый характер. К концу марта спокойствие в стране удалось восстановить, но 13 апреля в Бейруте фалангисты вероломно обстреляли автобус с палестинцами. Это событие положило начало крупномасштабным вооруженным столкновениям.
Временные рамки второй фазы: июнь — декабрь 1975 года. Несмотря на провокации со стороны правых, руководство ООП всеми силами стремилось избежать участия в конфликте. Эта фаза характеризовалась столкновениями между левыми силами и правохристианскими группировками. В ходе боев наметились тревожные признаки раскола страны на христианские и мусульманско-друзские анклавы.
Третья фаза гражданской войны началась в январе 1976 года вступлением в войну ООП. После того как объединенные силы правых со всех сторон осадили палестинский лагерь Телль Заатар в Восточном Бейруте, отряды Палестинского движения сопротивления подключились к активным боевым действиям на стороне ливанских Национально-патриотических сил.
Четвертая фаза была отмечена вводом в Ливан сирийских войск, составивших основу межарабских сил по поддержанию мира. Это объяснялось необходимостью противодействия экспансионистским поползновениям Израиля и стремлением не допустить наметившегося раскола страны.
Несмотря на тщательную подготовку к гражданской войне, правым силам Ливана и их империалистическим покровителям не удалось сломить боевой союз ПДС и НПС. Провалились и вынашивавшиеся сепаратистами планы расчленения Ливана, которые предусматривали создание христианского «государства» в Горном Ливане и палестино-шиитского образования на его страны, с превращением Бейрута в «свободный город».
С вводом в Ливан воинских контингентов Лиги арабских государств в стране воцарился хрупкий и иллюзорный мир. Он был достигнут благодаря интенсивным контактам между лидерами ряда арабских стран, стремившимися положить конец братоубийственной войне. Венцом этих усилий явилось совещание на высшем уровне, созванное в конце 1976 года в столице Саудовской Аравии Эр-Рияде, где собрались руководители Египта, Сирии, Ливана, Кувейта, страны-хозяйки и Организации освобождения Палестины. Принимая желаемое за действительное, буржуазная западная печать попыталась представить эр-риядскую встречу как победу «умеренных сил» над «радикалами», чуть ли не «приручение» Организации освобождения Палестины, ее подключение к инспирированному американцами «процессу мирного урегулирования».
В действительности все обстояло не так. Сирия, которая ввела свои войска в Ливан, чтобы не допустить вооруженного вторжения Израиля и расчленения страны на несколько мини-государств, хотела придать своим действиям характер общеарабской акции. Резкое осложнение внутренней обстановки в Ливане требовало от арабских стран быстрых и решительных действий. Сознавая практическую невозможность обеспечить в короткий срок формирование межарабских сил по поддержанию мира, участники совещания одобрили размещение в Ливане сирийских подразделений, официально признав за ними статус войск Лиги арабских государств.
Таким образом, результаты совещания в Эр-Рияде полностью спутали карты тель-авивских ястребов, рассчитывавших, что гражданская война, резко ослабив военный потенциал Палестинского движения сопротивления и Национально-патриотических сил, создаст благоприятные условия для предусмотренной сионистскими планами аннексии южноливанских земель вплоть до реки Литани.
Между тем в самом Израиле произошли события, оказавшие негативное воздействие на и без того сложную ситуацию в ближневосточном регионе. Парламентские выборы в израильский кнессет в 1977 году привели к власти ультраправый блок «Ликуд» во главе с Менахемом Бегином, положив конец монополии на власть самой крупной и влиятельной политической группы — Партии труда. Буржуазные историки при анализе предвыборной обстановки в Израиле, хода самих выборов и их последствий склонны утверждать, что главной и единственной причиной жестокого поражения израильских «лейбористов» было резкое ухудшение экономического положения, рост цен и инфляции, а также беспримерная коррупция, пронизывавшая все звенья власти в партии и сформированном на ее основе правительстве. Однако есть все основания полагать, что внешнеполитические проблемы сыграли далеко не последнюю роль в изменении отношения избирателей к правящей верхушке и ее политической платформе.
Официально «лейбористское» правительство Израиля воздерживалось от выдвижения какой-либо четко сформулированной внешнеполитической программы, которая определяла бы территориальные притязания Израиля к его арабским соседям. Тем не менее ряд кардинальных положений «плана мира» кабинета «лейбористов» был известен и носил сугубо экспансионистский характер. Реку Иордан сионистские стратеги считали «границей безопасности» Израиля. Такая трактовка давала Тель-Авиву возможность настаивать на сохранении за собой Западного берега Иордана в различных формах — от полной интеграции в составе государства до создания из этого района некой «буферной зоны совместного сосуществования с арабами» под полным контролем Израиля. Границу между Израилем и Иорданией в условиях мира предполагалось согласовать с Амманом путем прямых переговоров. Тель-Авив отказывался вывести свои войска с принадлежащих Сирии Голанских высот. Сектор Газа, согласно этому плану, не предполагалось возвращать под «иностранный контроль», иными словами, он должен был сохраняться за Израилем. Израильское правительство упорно настаивало на установлении неких «защитимых границ», камуфлируя этим термином стремление к территориальным приобретениям за счет арабских соседей. «Израиль не вернется к линиям, существовавшим до войны 1967 года», — безапелляционно заявил в марте 1977 года премьер-министр Ицхак Рабин. Намерения Тель-Авива подкреплялись конкретными экспансионистскими акциями — созданием еврейских военизированных поселений на арабских землях, число которых к 1977 году перевалило за 100.
Один из сложнейших вопросов ближневосточного урегулирования — будущее Иерусалима — израильские руководители также попытались решить в нарушение всех известных резолюций ООН. Иерусалим — столица Израиля и навсегда останется таковым, Иерусалим никогда не будет разделен, а «интернационализация города полностью неприемлема», резюмировал Рабин в июле 1977 года. Таким образом, захваченную в ходе агрессии 1967 года восточную (арабскую) часть Иерусалима израильские лидеры «объединили» с западной и объявили город «единой и неделимой» столицей Израиля.
Под шапкой «Разыскивается преступник» британская администрация в подмандатной Палестине в 40-х годах публиковала фотографии и приметы главарей сионистских террористических банд. Бегин, которому тогда удалось уйти от ответа, сегодня возвел терроризм в ранг государственной политики Израиля
Что касается палестинской проблемы, то позиция Тель-Авива сводилась вкратце к следующему: непризнание Организации освобождения Палестины; фактический отказ допустить возвращение палестинцев к родным очагам, обрекающий их на расселение в различных районах арабского мира; отказ признать национальные права арабского народа Палестины как такового.
Новый премьер-министр Менахем Бегин в течение долгих лет возглавлял ультраправую партию «Херут» и созданный вокруг нее блок «Ликуд» как главную оппозиционную правящей партии силу. Бывший террорист, главарь террористической организации «Иргун цвай леуми», «прославившей» себя поголовным уничтожением мирного населения арабской деревушки Дейр-Ясин накануне палестинской войны 1948 года и другими подобными «подвигами», он придерживается самых экстремистских взглядов в отношении путей решения ближневосточной проблемы. Газета «Джерузалем пост» писала 2 марта 1977 года о позиции блока «Ликуд»: «Иудея и Самария (так израильские экстремисты именуют оккупированный Западный берег реки Иордан. — Авт.) не будут отданы под иностранное управление. Между Средиземноморьем и рекой Иордан будет осуществляться только суверенитет Израиля».
Лишь Демократический фронт за мир и равноправие, инициатором создания которого была Коммунистическая партия Израиля, выступавшая на выборах в блоке с другими левыми силами, последовательно отстаивал в своей предвыборной программе единственно реальный путь к справедливому и прочному ближневосточному урегулированию. Демократический фронт требовал ухода Израиля со всех оккупированных арабских земель и создания независимого палестинского государства, участия в мирном процессе всех заинтересованных сторон, включая ООП.
Выборы в Израиле 17 мая 1977 года дали блоку «Ликуд» наибольшую долю голосов (33,4 %) и наибольшее число парламентских кресел — 43. Представительство Партии труда в кнессете сократилось до 32 мест (24,6 % голосов), религиозные партии получили в общей сложности 12 депутатских кресел. Значительного успеха добился Демократический фронт, обеспечивший своим представителям пять депутатских мандатов.
Представляя политическую программу своего правительства кнессету 21 июня 1977 года, М. Бегин лицемерно заявил: «Наша главная забота — предотвращение новой войны на Ближнем Востоке. Я призываю короля Хусейна, президента Садата и президента Асада встретиться со мной — в наших ли столицах или на нейтральной почве, на глазах общественности или вдали от огней рекламы — с тем, чтобы обсудить установление истинного мира между их странами и Израилем»31.
На каких же условиях? В многочисленных выступлениях Бегина до и после этого заявления не содержалось никаких изменений, которые могли бы привлечь внимание арабской стороны. «Только незначительные модификации существующих линий прекращения огня»— такова была позиция Бегина в отношении будущих границ Израиля. Нечего и говорить, что правительство Бегина отвергало саму мысль о признании ООП и права палестинцев на создание собственного государства. Женевскую конференцию по Ближнему Востоку невозможно было созвать из-за твердолобой позиции Израиля, упрямо отказывавшегося сесть за стол переговоров вместе с представителями ООП.
Позиция нового израильского руководства подразумевала укрепление военного потенциала Израиля и упрочение связей с США как основным покровителем Тель-Авива на международной арене. В ходе визитов Бегина в Вашингтон были налажены личные связи премьер-министра с тогдашним президентом США Картером.
Уже к середине 1977 года стало ясно, что Бегин полон решимости продолжать экспансионистский курс своих предшественников.
«Наши отцы достигли границ, которые были признаны планом раздела Палестины. Наше поколение достигло границ 1949 года. Поколение шестидневной войны (агрессия Израиля против Египта, Сирии и Иордании в 1967 году. — Авт.) сумело выйти к Суэцу, реке Иордан и Голанским высотам. И это не конец. После нынешних линий прекращения огня будут новые линии. Они протянутся за Иордан — возможно, в Ливан, а возможно, и в Центральную Сирию»32.
Генерал Моше Даян произнес этот панегирик аннексии в 1969 году, но и во второй половине 70-х годов экспансионизм по-прежнему составлял основу внешней политики Израиля.
Летом 1977 года командующий северным сектором израильской армии генерал Рафаэль Эйтан получил назначение на должность начальника оперативного управления генерального штаба. Это было связано со все расширяющейся агрессией израильской военщины на юге Ливана. При этом Тель-Авив официально уведомил государственный департамент США о своем намерении использовать часть поставленной ему американской военной техники для поддержки операций хаддадовских банд. Речь шла в первую очередь об артиллерийских дальнобойных орудиях для обстрела палестинских позиций на юге Ливана. Но, согласно существовавшим договоренностям, Израиль имел право применять американское оружие лишь в оборонительных целях. Артиллерийские обстрелы территории соседней страны в такое определение, разумеется, не входят. Тем не менее государственный департамент США предпочел вежливо промолчать. Вскоре израильская военщина предприняла широкомасштабное вторжение в Ливан с привлечением бронетанковых войск. Постепенно совместные операции израильской армии и банд Хаддада на юге Ливана стали постоянным явлением.
Активизировались в своих северных анклавах и лидеры правых христиан. Они регулярно встречались с высокопоставленными израильскими чиновниками. Случались и контакты на самом высоком уровне. Палестинское информационное агентство ВАФА и журнал «Филастын ас-Саура» сообщили в конце августа 1977 года о состоявшейся в Джунии встрече тогдашнего израильского министра обороны Ш. Переса с П. Жмайелем и К. Шамуном. Во время переговоров стороны разработали план дальнейшей эскалации напряженности в Ливане путем провоцирования межобщинных столкновений в районах со смешанным мусульманско-христианским населением, что могло быть использовано Израилем в качестве предлога для вооруженного вмешательства. Участники встречи договорились о срочной переброске израильского оружия в районы Шуфа (оплот друзов и христиан), Алея и Бхамдуна (крупные населенные пункты на шоссе Бейрут — Дамаск); об использовании произраильски настроенных кругов в разжигании вражды между различными группами населения; о создании новых военных лагерей для правохристианских отрядов. Параллельно шел процесс подготовки новых антисирийских и антипалестинских акций.
В марте 1978 года лидеры правохристианского «ливанского фронта» официально заявили, что палестинское присутствие в Ливане является главным препятствием на пути к национальному примирению. Они высказались за плюрализм ливанского общества на христианско-мусульманской основе и за переселение проживающих в Ливане палестинцев в различные арабские страны. Палестинское руководство отвергло это «предложение», заодно дав решительный отпор попыткам возложить на палестинские вооруженные формирования ответственность за новое обострение обстановки на юге Ливана. Представитель ПДС прямо обвинил правохристианских лидеров в сговоре с Израилем и США, заявив, что ответственность за рост напряженности в Южном Ливане полностью ложится на Израиль, который, продолжая незаконную оккупацию арабских земель, является истинным виновником ближневосточного кризиса.
Было ясно, что назревает новый этап вооруженной конфронтации.
На сей раз очагом конфликта стали казармы «Аль-Файядыйя» в Восточном Бейруте, где хранилось оружие, поступавшее из США в Ливан в рамках американской помощи по восстановлению ливанской армии. В бейрутской печати появились сообщения о том, что часть оружия и боеприпасов исчезает со складов, попадая в руки бойцов правохристианских вооруженных формирований. Командование межарабских сил по поддержанию мира в Ливане (МСПМ) решило установить контроль над казармами, чтобы воспрепятствовать этому незаконному методу вооружения правых сил. 7 февраля 1978 года два сирийских джипа, следовавших в направлении к казармам, были неожиданно обстреляны ливанскими танками. Это явилось прелюдией к новой вспышке боевых действий между правохристианскими силами и подразделениями МСПМ в восточных пригородах Бейрута. С 7 по 12 февраля 1978 года с обеих сторон было убито до двухсот человек. Как выяснилось позднее, на стороне провохристианских сил действовала группа израильских инструкторов.
Параллельно с разжиганием антисирийских настроений правые силы стали все чаще обращаться к США с призывами гарантировать безопасность Ливана. Во время встреч лидеров «ливанского фронта» с американским послом Паркером оживленно обсуждались различные аспекты поддержки Соединенными Штатами правохристианских вооруженных формирований.
Новое опасное измерение в развитие ближневосточного конфликта внесли сепаратные египетско-израильско-американские переговоры, завершившиеся, как известно, так называемым «кэмп-дэвидским миром».
Соглашения, заключенные в Кэмп-Дэвиде, носили унизительный для Египта характер — они были пронизаны мыслью о том, что именно Египет потенциальный агрессор, от возможных акций которого необходимо оградить Израиль всякого рода гарантиями в виде «буферных зон», «зон ограниченного размещения вооружений» и т. д. Взамен Египту было обещано в течение трехлетнего периода возвратить весь Синайский полуостров, но с ограниченным суверенитетом над ним. Возвращение Синая стало важнейшим козырем органов пропаганды садатовского режима, пытавшихся убедить египтян в преимуществах кэмп-дэвидских соглашений.
Тель-Авив со своей стороны получил все, к чему стремился. Кэмп-дэвидские договоренности создали условия для заключения сепаратного мирного договора с Египтом, тогда как решение палестинской проблемы откладывалось до будущих переговоров, на которых Израилю предоставлялось право вето. В те дни весь мир облетела крылатая фраза председателя исполкома ООП Ясира Арафата: «Садат променял интересы арабов на горсть синайского песка».
Сепаратный сговор между Садатом и Бегином завершился подписанием кэмп-дэвидских соглашений, ставших прологом к ливанской трагедии
Сепаратные переговоры с Садатом и фактический выход Египта из фронта противостоящих Израилю арабских государств развязали руки тель-авивским «ястребам», вынашивавшим план физического уничтожения Палестинского движения сопротивления на территории Ливана. Создав выгодную для себя внешнеполитическую ситуацию, правители Израиля лихорадочно искали повода для проведения крупномасштабной карательной акции на юге Ливана.
14 марта 1978 года 30-тысячная израильская армия, оснащенная американским оружием, включая истребители «Ф-15», шариковые бомбы и тяжелую артиллерию, оккупировала южные районы Ливана. Бегин заявил, что «отсечет злую руку» ООП, а кнессет принял резолюцию, в которой практически санкционировал геноцид в отношении палестинцев, проживающих в Ливане. Эта резолюция старательно претворялась в жизнь израильскими оккупантами. Воздух гудел от залпов 155-миллиметровых орудий, самых крупных из тех, какими оснащена израильская армия. Грохот полевой артиллерии заглушался разрывами бомб, сбрасывавшихся с «Миражей», «Фантомов», «Скайхоков» и «Кфиров». Им вторили взрывы снарядов, которыми обстреливали Южный Ливан орудия израильских военных кораблей. Все эти средства уничтожения с клеймом «сделано в США» обрушились на территорию шириной 25 километров и длиной 80 километров вдоль границы с Израилем.
Более 600 убитых, главным образом мирных жителей, стертые с лица земли деревни и палестинские лагеря, взорванные дома лиц, сочувствующих «партизанам», 265 тысяч беженцев из южных районов страны в центральные — таков результат наглой военной авантюры Израиля.
Вслед за вторжением Израиля в Южной Ливан в марте 1978 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 425. Она требовала «строгого соблюдения территориальной целостности, суверенитета и политической независимости Ливана в его международно признанных границах», предлагала Израилю прекратить военные действия и немедленно вывести свои вооруженные силы со всей ливанской территории. Совет Безопасности также принял решение о создании Временных сил ООН по поддержанию мира в Ливане (ВСООНЛ) со следующими функциями:
— зафиксировать прекращение военных действий Израиля против Ливана и подтвердить отвод израильских войск;
— расположиться в районе операций в Южном Ливане вдоль границы с Израилем;
— прилагать усилия по недопущению возобновления боевых действий и гарантировать, чтобы район под контролем ВСООНЛ не использовался для их ведения;
— помогать центральному правительству Ливана в восстановлении его эффективной власти над этим районом.
Европейские, азиатские и африканские контингенты войск ООН прибыли в Южный Ливан для развертывания в районах, которые после всякого рода проволочек были наконец оставлены израильскими частями. Однако далеко не вся территория Южного Ливана была передана «голубым каскам». Перед уходом из пресловутой «буферной зоны» израильские генералы по решению политического руководства вручили «ключи» от нее майору Хаддаду. Развертывание войск ООН вплоть до границы с Израилем завершено таким образом не было, и командование международных сил с этим смирилось. Дело в том, что «голубым каскам» разрешено применять силу только в целях самообороны. Деятельность войск ООН зиждется на постулате, что с военными представителями международной организации охотно сотрудничают все стороны. Израиль и его хаддадовские марионетки от такого сотрудничества с самого начала отказались. Войска ООН формально разделили воюющие стороны, но остальных поставленных перед ними задач выполнить не смогли. Международные силы постоянно подвергались артиллерийским обстрелам и нападениям хаддадовских отрядов. Через расположение войск ООН израильские агрессоры и бандиты Хаддада вели огонь из артиллерии и ракетных установок по позициям ливанских Национально-патриотических сил и палестинцев, а израильские воздушные пираты не только совершали ежедневные облеты Южного Ливана, но и наносили по гражданским объектам бомбовые удары.
На юге Ливана вновь создалась напряженная обстановка. Учитывая это, Совет Безопасности ООН в своей резолюции № 450 от 14 июня 1979 года еще раз потребовал от Израиля «немедленно прекратить свои действия против территориальной целостности, единства, суверенитета и политической независимости Ливана», добавив, что в случае отказа Тель-Авива от соблюдения международных правовых норм ООН будет вынуждена изучить «практические пути и средства в соответствии с положениями Устава ООН для полного претворения в жизнь резолюции № 425».
Но несмотря на суровое осуждение международной общественности, сионистская верхушка Израиля и не думала отказываться от своих экспансионистских планов. Альянс сионистов с правыми христианами позволил Тель-Авиву предпринять попытку «реанимации» старой идеи о расчленении Ливана на ряд мини-государств. Весной 1979 года главарь ливанских сепаратистов на юге Саад Хаддад провозгласил создание псевдонезависимого государства под названием «Свободный Ливан».
Майор Саад Хаддад — типичный коллаборационист, одна из тех одиозных фигур, которые всплывают на поверхность в периоды оккупации или внутренних смут. Христианин-маронит по вероисповеданию и убийца по призванию, он после гражданской войны был уволен из рядов ливанской армий, в которой весьма успешно служил, продвигаясь от звания к званию благодаря семейным связям и диплому французской военной школы. Впервые его имя вошло в политический оборот, когда, возглавив банды близких по духу отщепенцев и головорезов, он установил контроль над рядом южноливанских деревень и в тесном взаимодействии с израильтянами выступил против отрядов ливанских Национально-патриотических сил и Палестинского движения сопротивления.
— Каждый ливанец, — говорил С. Хаддад, — должен убить одного палестинца, ибо наша война против палестинцев — это война на истребление.
Вполне естественно, что такое «кредо» было встречено рукоплесканиями в военных кругах Израиля, где уже с 1977 года С. Хаддад был своим человеком. Во время одной из встреч в Тель-Авиве тогдашний министр обороны Израиля Э. Вейцман представил его бывшему начальнику генерального штаба М. Гуру.
— Вот уже полгода, — сказал он, — майор Саад Хаддад считается членом наших вооруженных сил. Вам давно пора познакомиться с ним.
Израильские военные не только познакомились с С. Хаддадом, но во время мартовской агрессии 1978 года действовали с ним рука об руку. При содействии предателя израильтяне фактически установили свой протекторат над южной частью Ливана.
Марионеточное «мини-государство» С. Хаддада, которое в Израиле называют «поясом безопасности», стало основным дестабилизирующим фактором на юге Ливана, готовым плацдармом для новых вторжений. Находясь на полном довольствии у израильского военного ведомства (по свидетельству журнала «Шпигель», Тель-Авив выплачивал хаддадовскому воинству месячное жалованье), штурмовики «мятежного майора» всячески затрудняли деятельность Временных сил ООН в Ливане, организуя бандитские налеты на их штаб-квартиру в Накуре, всеми силами препятствовали восстановлению суверенитета законного ливанского правительства над южными районами страны.
Так, шаг за шагом правящие круги Тель-Авива готовились к осуществлению давних стратегических целей сионизма — созданию «Великого Израиля» на обширных территориях «от Нила до Евфрата».
Выступая 7 мая 1979 года в кнессете, израильский премьер-министр М. Бегин предложил Ливану начать прямые переговоры с Израилем и в ультимативной форме потребовал вывести из страны межарабские силы по поддержанию мира и приступить к депортации проживающих в Ливане палестинцев в другие арабские страны.
— Это очень большие страны, — разглагольствовал М. Бегин. — Они вполне могут дать беженцам приют среди их собратьев по языку, культуре и религии. Это — единственное справедливое решение проблемы.
Поистине наглость сионистов сопоставима только с их цинизмом!
Натолкнувшись на решительный отказ Ливана подчиниться диктату, правящие круги Израиля начали подготовку к открытой агрессии.