Сразу после обеда Павлик незаметно собрался и, пока догадливый Костя развлекал Вику новыми анекдотами, выскользнул на улицу.
Его тянуло сюда, к сосновому бору, к Жужлице. Словно бы здесь, под мрачным небом, он сразу становился ближе к событиям, тогда как дома, в окружении прочных стен, он словно бы замыкался от них и мог упустить что-то очень важное для себя из того, что происходило в мире…
На той стороне, около «Запорожца» увидел Ильку. Машины возле моста, на которой приезжали милиционеры, уже не было. Вдоль домов от Жужлицы шел навстречу какой-то парень.
На него Павлик не обратил особенного внимания. Заметил только, что парень угреват и что он умышленно расстегнул пальто, показывая свой яркий галстук. Но когда они разминулись и Павлик уже подходил к дому бабки Васильевны, за его спиной однообразно, и неуверенно, и настырно загремела щеколда. Парень барабанил в калитку Вики. Это становилось уже привычным, так что, кроме легкого удивления, Павлик ничего не испытал: «Сколько их у нее!..»
Илька помахал ему с противоположного берега, от машины.
Пересекая Жужлицу, Павлик двинулся не той, всегдашней тропинкой, что вела к дому Ани, а бессознательно избрал левую, которой вовсе еще не пользовался. И когда поднялся на взгорок, подошел к «Запорожцу» со стороны домов, чтобы машина оказалась между ним и Аниными окнами.
– Ты чего убежал тогда? – Илька улыбался опять непринужденно, весело, как если бы все, что было связано с печальными событиями на Жужлице, там и осталось для него: под горкой за сосновым бором, возле полыньи.
– Так, – невнятно ответил Павлик, – вспомнил одну вещь…
Илька проследил за его взглядом.
– А! Это к Викеньше! – пояснил он про парня на том берегу.
– К какой Викеньше?
– Да Викеньша тут одна у нас! Девка там живет. Не видел?
К парню на той стороне подошел с двустволкой через плечо сторож Алексей Кузьмич. Видимо, растолковал ему, что, как, и они двинулись по направлению Жужлицы: угреватый парень впереди, Кузьмич, вроде конвоира, за ним. До сегодняшнего дня Павлик не видел у него оружия…
– Хочешь покататься, а?! – внезапно предложил Илька.
– Не знаю… – растерялся Павлик.
А Илька прямо жаждал сделать ему приятное.
– Прокатимся! Знаешь как?! Это мы в момент! – Со двора вышел на улицу двоюродный брат Ильки, Николай Романович, весь какой-то начищенный, немножко парадный, от этого и благодушный. Илька сразу метнулся к нему. – Покатаешь Павлуху, а, Никола? – И объяснил Павлику: – Мне до магазина надо! А тебе ж – хоть куда!
Взгляд Николая Романовича, когда он посмотрел на Павлика, всего на одно мгновение сделался уплывающим, как тогда у забора, когда он испугал Павлика. И если минуту назад Павлик никуда не собирался ехать, теперь уже знал, что если его возьмут, он поедет…
– Дружок твой, значит? Зовут-то я уж и забыл как…
– Павел… – ответил немножко непривычно для себя Павлик.
– Павел? Ну, это звучит! – похвалил Николай Романович и перевел взгляд на противоположную сторону улицы, где расхлябанной походкой, прикрыв отворотами пальто галстук, уже прошагал мимо них угреватый Викин знакомый, а теперь взбирался от реки Алексей Кузьмич.
– Готов?! – окликнул его Николай Романович и, не дожидаясь ответа, распахнул дверцу «Запорожца». – А ну, садись, головорезы!
Павлик бросил боязливый взгляд на Анины окна и первым нырнул в машину, на заднее сиденье, Илька привычно вскарабкался за ним.
А когда на сиденье рядом с хозяином втиснулся разомлевший от ходьбы, неповоротливый в своем тяжелом полушубке Кузьмич, машину разом переполнил густой сивушный дух.
– Гляди, – радостно похвалился Илька, трогая ладошкой ковровое покрывало. Павлик заставил себя улыбнуться. Потом, заметив, что Николай Романович рассматривает его в зеркальце над ветровым стеклом, отодвинулся в угол, к самому окошку, и стал глядеть на улицу. Илька тоже прильнул к стеклу.
Разговаривали взрослые.
– На магарыч-то прихватил? – спросил, шутливо косясь на соседа, Николай Романович.
– Ну, а то! Какой же ремонт без магарыча! – И, приподняв между колен ружье, Кузьмич стал пробовать курки: взводил со щелчком, потом осторожно спускал. Его-то он и вез ремонтировать. – Еще тебе с меня будет за подвоз! – похвалился Кузьмич. – Гляди токо, прихвати обратно!
– Ну! Обещал? Чего ж еще, – успокоил его Николай Романович.
Кузьмич стал припоминать свои охотничьи трофеи, потом вздохнул, что теперь охота уже не та, ни с того ни с сего вспомнил про Гришку – Григория Матвеича, мужа Васильевны, – что не вовремя он «загибаться» стал – сезон скоро. Николай Романович утешил его, что Матвеич отойдет, не впервые болеть ему…
Около гастронома, не проехав Буерачную, остановились высадить Ильку. Павлик потянулся было за ним, тот решительно удержал его:
– Ты катайся! Никола сейчас назад! Меня послали, а тебе что?
Ехали долго, окраинами, и остановились у какой-то невзрачной хибары с мазаными, в желтых потеках стенами.
– Ну вот! – обрадовался Кузьмич. – Когда бы я дотопал?
Николай Романович, прикрывая за ним дверцу, напомнил :
– Я вечерком тогда заскочу!
– Буду тут, гляди! – пообещал Кузьмич, зачем-то показывая бутылку из нагрудного кармана. Разворачивая машину, Николай Романович тронул рукой в перчатке овальное зеркальце над ветровым стеклом, так что Павлик стал ему опять видим.
На это раз ехали какой-то ближней дорогой, через центр. Долго молчали оба. Только на подъезде к Буерачной Николай Романович поинтересовался:
– Тоже катаешься на санках?
– Катаюсь… – ответил Павлик, внутренне отчего-то сразу подбираясь.
– Вот видишь, как вы неосторожно…
Павлику почему-то казалось, что говорит Николай Романович одно, а в насмешливых, острых глазах у него – другое.
Он промолчал на этот раз, поскольку ответа и не требовалось.
– Слышал от Ильки: дружил ты с этой девочкой… Крепко дружили?
– Да…
– Чего ж она одна пошла на речку?.. А?
Павлику захотелось вдруг соврать что-нибудь неожиданное, со значением… Но сказал правду:
– Не знаю…
– И не предупредила тебя?
– Нет… Обещала прийти, но не пришла, – сказал Павлик.
– Зачем обещала?
Этот странный вопрос на мгновение опять возбудил у Павлика желание ошарашить своего собеседника каким-нибудь неожиданным ответом. Но и полуправда, которую он сказал, получилась во многом двусмысленной:
– Обещала рассказать мне что-то!
Глаза Николая Романовича ускользнули от Павлика, потому что машина подъезжала к реке, и надо было свернуть с дороги ближе к домам.
– Эх, дети вы, дети… – жалостно вздохнул он.
Павлику стало почему-то стыдно.
– Ну, вот и приехали! – заключил Николай Романович и открыл для Павлика дверцу. – С нашим Илькой ты не ссорься, он парень хороший! Буду летом вас на рыбалку возить!
Павлик покраснел, чего за ним уже давно не замечалось, и сказал «спасибо».