1 глава

Моя квартира встретила меня в том же самом состоянии, в каком я ее и покинул уже практически неделю назад. Дверь, на удивление, оказалась в том же закрытом на внутренний засовчик состоянии, в котором я ее и оставил, так что мне пришлось проникать через окно, которое мне послужило выходом в последний раз. Не без труда орудуя покалеченной рукой, я все-таки оказался внутри. При дневном свете беспорядок оказался весьма значительным, так что весь остаток дня я провел за уборкой. Одного только мусора вышло огромное множество. Когда с наведением порядка было покончено, перестиранное белье развешено, я понял, что проголодался. Но выходить на улицу мне жутко не хотелось, поэтому я принялся проводить ревизию уцелевшей консервации, хранящейся еще со времен бабули.

Вообще, мне повезло, что обыскивавшие квартиру люди, не обнаружили тайник под половицей, где я хранил свои сбережения и документы. Ну, кроме паспорта, который так и остался в злополучной сумке.

Кое-как уняв маринованными огурчиками многолетней выдержки чувство голода, я задался, давно уже назревшим, но, до этого самого момента, бессознательно отодвигаемым на задний план вопросом: что же мне делать дальше? Попытка переложить ответственность на профессионалов не привела меня ни к чему хорошему а даже, более того, едва не лишила жизни. Справедливости ради, стоит отметить и тот факт, что смерти в этой истории начались даже раньше моего обращения в компетентные органы. Правда, сути дела это не меняло. Итак: с чего же мне нужно начать?

Я уселся на край кровати, подпер кулаком подбородок и стал думать. Мало-помалу множество разрозненных фактов, имевших место в течении прошедших дней, стали складываться в целостную картину. Естественно, что в ней оставалось множество белых пятен, самым важным из которых было незнание того, кто же оказался предателем, сдавшим нас при посещении тайника. Рассуждая над этим вопросом, я пришел к весьма странному и неоднозначному выводу, который, признаться, меня очень сильно расстроил… Время шло, а я все отчетливее начинал понимать, что единственный путь для меня выйти из этой истории живым заключается в самостоятельном разоблачении тех, кто ведет за мной охоту.

Разобравшись с целью, я перешел к размышлению о методах ее достижения. Поначалу выходил полный абсурд, но постепенно начало вырисовываться что-то, по-моему, стоящее. Естественно, во многом я исходил из своих собственных предположений, так что мой зарождающийся план будет требовать уточнений по мере развития событий.

Уже далеко за полночь, я открыл записную книжку, так же извлеченную из-под половицы, и отыскал в ней номера четверых моих бывших сослуживцев, которые могли располагать нужной информацией. Звонить, правда, никому не стал — на дворе уже была ночь, а телефона, наоборот, не было. Оставив, таким образом, это дело до утра, я, стараясь не шуметь, принялся чинить дверь, а закончив с этим, что удивительно, даже не разбудив ни кого из соседей, завалился спать.

Закрыв поутру за собой отремонтированную дверь, нагруженный мешками и пакетами, вместившими в себя результаты вчерашней уборки, я отправился на поиски любого работающего таксофона. И уже тогда, когда, избавившись от своей ноши, я отходил от мусорных баков, мне стало явно заметна ненавязчивая слежка. Но приметить с такой же легкостью работающий таксофон, мне, к сожалению, не удалось — пришлось пройти порядочное расстояние, прежде чем он нашелся.

Проделывая весь этот путь, я ничуть не скрывался, а найдя искомое, начал обзванивать интересующих меня людей. Троих из них мне услышать не удалось — автоматический голос во всех случаях заявил мне, что телефонов таких не существует. Зато с четвертым номером мне повезло, и я смог подробно выяснить все, что меня интересовало. На последовавшие следом за моими вопросами встречные, я старательно отмалчивался или менял темы, а на предложение помочь, ответил вежливым отказом — желанием впутывать кого-то еще в эту историю я совершенно не обладал.

Ну что ж: кое-что из моих предположений начинало находить подтверждение. По моим соображениям, наступило время действовать. Опрометью избавляться от навязчивого внимания ко мне я, естественно, не бросился, а наоборот, неторопливым шагом, продолжил свою бесцельную на взгляд стороннего наблюдателя прогулку. К тому времени, когда передо мной очутилось нужное место, надежда на то, что следящие расслабились и растеряли порядочную долю своей бдительности, имела реальные шансы на существование.

В небольшой ресторанчик, расположенный на первом этаже жилого дома какой-то весьма старой постройки, вход был со двора. Немногие из его посетителей могли догадываться, что, не смотря на один вход, выходов имелось целых два. Причем второй выход открывал свою узкую и тем самым непригодную для организации парадного входа дверь, прямиком на улицу. Для чего так было сделано, знал, очевидно, только архитектор, руководствовавшийся при постройке своего творения принципами логики, совершенно непонятной для меня. Так или иначе, я был из числа тех, кто знал о существовании черного хода, и искренне надеялся воспользоваться им.

Без всякой спешки я расположился за столиком, нарочно выбрав такое место, сидя на котором не смогу наблюдать за входом. По моим расчетам, это должно было еще больше расслабить вошедших вслед за мной двоих неприметного вида мужчин, которые старательно делали незаинтересованный вид. Далее, сделав заказ, я сознательно громко выяснил направление, в котором располагался туалет. Само собой, оно совпадало с нужным мне направлением к черному ходу. Притупив, таким образом, бдительность еще сильнее, я получил так необходимые мне несколько минут на то чтобы выйти из здания и удалиться на почтительное расстояние. Тихонечко, без шума и пыли.

Из попавшегося мне по пути весьма недешёвого магазина одежды, я вышел значительно отличающимся на вид, от того меня, который в него же заходил. Далее, очень осмотрительно, но в то же время и достаточно быстро я начал двигаться, правда, уже в другом, нужном мне направлении. Спустя час, электричка уносила меня в сторону области.

По случаю пятничного дня и предстоящих выходных, вагоны были набиты битком. Это меня несколько сковывало в возможностях, но в то же время и служило заметным подспорьем при соблюдении скрытности. Я сидел, зажатый с одной стороны потной дородной женщиной и сухощавым дедушкой в заношенной милицейской рубашке с другой. На какой-то остановке эти оба моих соседа прошествовали к выходу, я продвинулся ближе к окошку и, как только двери закрылись, а вошедшие расселись, внимательно осмотрелся. Все было спокойно. Но, как только я, успокоенный, откинулся на спинку сидения, как сразу же прямо позади меня раздался спокойный мужской и совершенно незнакомый мне голос.

— Не оборачивайся и не пытайся убежать.

Сомнений быть не могло: это явно обращались ко мне. Объективно оценив обстановку вокруг, я решил не дергаться и продолжил сидеть в той же расслабленной позе. Хотя, слова, прозвучавшие только что, были полнейшей неожиданностью, но я старательно делал вид, что не произошло ничего странного. Кроме того, ни в самих словах, ни в тоне, с которым они были произнесены я не чувствовал никакой угрозы.

— Хорошо.

— Я сейчас пересяду к тебе. И моя настоятельная просьба: не предпринимай никаких действий.

Спустя несколько секунд на сидение рядом со мной легко опустился невысокий худощавый человек с идеально выбритым загорелым и ничем не примечательным лицом. На вид, ему с одинаковым успехом можно было дать и тридцать, и пятьдесят лет. В его холодном взгляде, не выражавшем совершенно никаких эмоций, кроме, разве что, легкой усталости, присутствовало нечто отталкивающее. Молниеносно взвесив все эти, по большей части, инстинктивные наблюдения, я решил и дальше не предпринимать ни каких необдуманных действий.

— Через минуту мы с тобой встанем и направимся к выходу. — произнес он совершенно бесцветным голосом, обращаясь будто бы даже и не ко мне.

У меня есть большие сомнения, что он является обладателем, наверное, все-таки, невероятного дара предвидения, но спустя минуту мы действительно поднялись и направились к выходу.

Со стороны, наверное, могло показаться странным, но ни во время выхода из электрички, ни перед посадкой в ожидавшую нас машину, желания скрыться и убежать у меня даже не возникло. Впоследствии, я долго думал, о причинах моего тогдашнего бездействия, но дать вразумительный ответ не могу и по сей день. Что-то было в его взгляде такое, что заставило меня безропотно ему подчиниться. Ну, не испытывал я необходимости бежать, и страха никакого не было совершенно!

Так или иначе, я оказался внутри машины в обществе двух человек. Машина рванула с места так, будто за нами началась нешуточная погоня, ну или мы стартовали среди участников гран-при Монако. В случае последнего, победа точно досталась бы нам. Мои попытки рассмотреть водителя оказались нереализуемыми, потому что усадили меня за его спиной, а в зеркало заднего вида, учитывая стиль вождения, разглядеть что бы то ни было оказалось просто невозможно. Мы двигались без остановок, безбожно нарушая правила дорожного движения, что при забитых пятничных дорогах, лично мне казалось чрезмерно опасным. Однако, разместившийся рядом со мной «попутчик» не выказывал никаких опасений, а только предусмотрительно держался за спинку переднего сидения — видимо подобное лихачество было для него в порядке вещей. Но, пожалуй, самым удивительным стало то, что как только машина, миновав серые ворота, заключенные в, бесконечный на вид, белоснежный бетонный забор, остановилась у трехэтажного здания, напоминавшего казарму, водитель сразу же откинулся в кресле и надвинул кепку на лицо. Мне вообще показалось, что он моментально уснул. Лично я, после такого заезда, уж точно не смог бы уснуть в течении, по меньшей мере, суток.

— Выходи.

Я вышел и так как далее никаких распоряжений не последовало принялся глазеть вокруг. Мы определенно оказались на территории воинской части. На плацу мерно маршировали несколько совершенно взмокших взводов, руководимые зычными командами сержанта. Несколько солдат, по случаю вооруженных мотокосами, по-военному радикально и весьма старательно превращали окружающее пространство, не закатанное асфальтом в призванный радовать глаз начальства газон. Вдалеке виднелись какие-то то ли гаражи, то ли ангары, а показавшийся мне бесконечным забор, огибая их, действительно, так и терялся из виду. Одним словом: обычная в/ч, коих в огромном множестве разбросано по бескрайним просторам Родины.

Это созерцание и размышления были прерваны резкими переменами в попутчике, неотлучно дежурившим возле меня. Он мгновенно вытянулся по стойке смирно, глядя куда-то мне за спину и четким голосом начал докладывать.

— Товарищ подполковник! Ваше приказание выполнено! — и куда только из его глаз девалась усталость?

— Благодарю, Сергеевич. Выручил!

Все произошло настолько быстро, что, когда зазвучал голос того самого подполковника, которому был обращен доклад, я только начинал оборачиваться. Именно поэтому голос я узнал раньше, чем увидел подошедшего сзади.

— Вот ты чертяка! Ну и зачем ты меня сюда приволок?

— По тому, как сильно ты сопротивлялся моим предложениям о помощи, я понял, что влип ты знатно. — он крепко пожал мне руку и увлек по направлению к зданию. — Пойдем-пойдем. Я горю нетерпением услышать подробности.

Мне ничего не оставалось делать, как отправиться за своим бывшим сослуживцем, тем самым, к которому я сегодня дозвонился. Мы вошли в здание, протопали по лестнице и коридору к дверям с табличкой «Командир части», за которыми оказался обычный для такого названия кабинет.

— Ну и как, скажи мне на милость, ты меня нашел? — улыбаясь при виде старого друга, спросил я, расположившись на видавшем виды диванчике.

— А вот только не нужно меня недооценивать, Владимир Петрович. — он загадочно улыбнулся, но потом все-таки решил немного приоткрыть передо мной завесу тайны. — Не нужно особого ума, чтобы понять, куда ты направишься после тех вопросов, которые мне поназадавал. А, по моему глубокому убеждению, делать этого не стоит вообще, и уж тем более в одиночку. Поэтому, сверившись с расписанием электричек, прикинув твою медлительность, я и успел направить на перехват своих бойцов.

— Однако… — только и смог я выдавить из себя. — Неужели все так просто?

— Ну, я конечно опустил пару важных деталей, но не переживай — кроме нас за тобой никто больше не проследил.

— По крайней мере, когда мы пересели в машину, я даже спорить не буду.

— Ах, Колюня?… — он улыбнулся довольной улыбкой, словно от похвалы, прозвучавшей в адрес его собственного ребенка. — Это ты с ним еще на БМП не ездил.

— И, слава Богу!..

После этого замечания, он разразился таким громогласным хохотом, который даже выдавил из его глаз слезы и заставил опуститься на диван со мною рядом. Насмеявшись вдоволь, он вновь стал серьезным.

— Ну а теперь давай переходить к делу: рассказывай о своих похождениях. — он пересел на стул напротив меня и приготовился слушать. — В новостях ведь ничего толком не говорят.

Я удивился.

— В каких еще новостях?

— Да не набивай себе цену! Я говорю про бойню на Кутузовском. Ведь и ты там был? Да?

— Совсем недолго.

Сильно распространяться я не стал, да и в разговоре с боевым товарищем это попросту не требовалось. Удовлетворив его любопытство, я замолчал.

— Да уж… Жаль, что из батеного варианта ничего толкового не вышло… Ладно, давай попробуем зайти с другой стороны. Я тут кое с кем уже переговорил. И нас уже ждут.

Он поднялся и направился к выходу, я, естественно последовал за ним. Мы подошли к той же машине и он, со всей силы пнул по колесу. Если вы подумали, что действительно спавший внутри водитель-лихач проснулся, то вынужден вас разочаровать — даже не пошевелился. Встрепенулся он только после серии умилительных армейских словечек, наполненных неподдельной командирской нежностью и заботой, которые обрушились на него следом.

— Ты вот мне скажи: ты и вправду думал, что с тобой станут разговаривать о таких вещах просто так? — спросил он, когда мы уселись в машину.

Признаться честно: это и была самая слабая часть моего плана. Выяснив, где находиться святая святых в деле шифрования, я незамедлительно туда и направился, чтобы наконец-таки узнать из-за чего весь этот сыр-бор.

— Да. Именно так я и хотел. Выловить кого-то в очках с линзами потолще и разговорить на интересующую меня тему.

В ответ, он лишь покачал головой.

 

2 глава

После небольшого отсутствия, в течении которого я все-таки успела начать волноваться, Александр Иванович вернулся и, как ни в чем не бывало, улыбнулся мне.

— Да не волнуйся ты так. Все наладится. И Вова найдется, и морока эта закончиться.

Казалось, он без всяких слов чувствовал мое настроение и пытался дружески подбодрить. После того, как у меня в голове все встало на свои места, и я заявила о готовности встретится с человеком, имеющим возможность нам помочь, он сразу же позвонил и договорился о встрече. Встреча была намечена на утро следующего дня, а, ввиду того, что мне не куда было деться, я получила приглашение остаться на ночь. Вполне предсказуемо, что я с радостью ответила согласием. Когда я уже было, разместилась и приготовилась ко сну, Александр Иванович, сказав, что скоро вернется, куда-то вышел. Ну а теперь вернулся.

— Вы и вправду так считаете, или всего лишь успокаиваете меня?

— За кого ты меня держишь? — ни на мгновение не задумавшись, ответил он. — Спи спокойно. Завтра все решиться.

Я хотела сказать, что то же самое обещал мне и Володя, перед тем как ушел и не вернулся, но не стала этого делать. Тем не менее, несколько успокоенная этими его словами, я действительно очень быстро уснула. Правда, вот проснуться в том же приподнятом состоянии духа у меня не получилось: мировосприятие вернулось ко мне болезненно и крайне неожиданно на половине пути моего полета с кровати на жесткий пол. При этом внутри головы, словно что-то взорвалось. Жгучая боль распространялось от затылка пылавшего адским пламенем внутрь мозга.

Упав на пол, я видимо ненадолго потеряла сознание, потому что следующим воспоминанием было то, как меня волокли вниз по лестнице, при том что мои ноги пересчитывали ступеньки. В глазах было темно от боли, но я успела разглядеть машину, в которую меня, не церемонясь, и загрузили. Это была та же самая машина, на которой за мной устраивали погоню не далее как в воскресенье. Узнать машину было немудрено, а вот понять, куда же меня везут, оказалось непосильным для моей больной головы делом. Кроме этого, мне была совершенно неизвестна судьба Александра Ивановича, и это меня в значительной степени тревожило. Как они нас нашли? Ответа на этот вопрос у меня решительно не было.

Поездка по ночному городу оказалась не очень долгой, и, по ее окончании, меня, предварительно натянув на голову какой-то то ли мешок, то ли что-то другое, стали извлекать из машины. Видимо потому, что я не кричала и не делала попыток к бегству, мне, вместо того чтобы просто волочь за собой, было позволено идти самостоятельно. Уж не знаю, куда мы держали путь, но он явно проходил не по паркету. К тому времени, как мы достигли какого-то ровного пола, я изранила свои босые ноги и начала, не притворяясь, хромать и поскальзываться на собственной крови. Глаза мне развязали только когда завели, как выяснилось, в комнату, полностью лишенную окон и более всего смахивающую на кладовку.

Я искренне попыталась осмотреться, но дверь закрылась, оставив лишь узкую полоску света на полу, и у меня ничего не получилось. Одно можно сказать наверняка: Ивановича здесь не было. Так же как не было его и в машине. Мне стало не по себе от следовавших из этих наблюдений мыслей, и я стала старательно отгонять их от себя. Ясно было одно: остаться в той же квартире, в которой я воспользовалась компьютером для своих поисков, была явно неудачная идея.

В углу комнатушки оказался целый ворох какого-то тряпья. Я поочередно подносила эти тряпки к тусклой полоске света на полу и определила пригодные для перевязки собственных конечностей. Потом, так как делать-то все равно было нечего, я увлеклась этим занятием, и в итоге оказалась даже более одетой, чем при попадании сюда. Думать над причинами, и, уж тем более, над моими дальнейшими перспективами, мне категорически не хотелось, поэтому я начала во всех деталях вспоминать все предшествующие события.

Сколько прошло времени — не знаю, но дверь отворилась, ослепив ярким светом.

— Просыпайся. — практически без всякого выражения скомандовал картавый голос, оказавшийся мне знакомым. — Пошли.

Он грубо схватил меня за локоть и потащил за собой. Лишь недолгого взгляда, брошенного в окно, мимо которого меня провели, хватило, чтобы понять, что, будь здесь даже Вова, сбежать у нас не получилось бы. Окно выходило на стрельбище. Да-да. Именно так. Мишени и крытые тентом места для стрельбы. Из такого места не сбежишь без увеличения собственного веса несколькими граммами свинца. Вот это ты Маринка влипла…

Меня не потащили в подвал, что не могло не радовать — по моему искреннему убеждению, убивают именно в подвалах. Хотя, может его здесь попросту и нет? В любом случае, я оказалась в комнате, на втором этаже. Она, скорее всего, служила кабинетом, ну, например, администратору этого заведения. Картавый усадил меня на стул, а сам остался стоять рядом. Некоторое время вокруг висело молчание, а потом, как-то резко и крайне неожиданно, где-то неподалеку прозвучал выстрел. За ним последовало еще несколько. Ну а чего тут удивительного? Видимо, это не бутафорское стрельбище, а вполне себе настоящее.

Из-за рассуждений на эту тему, факт появления в комнате нового человека оказался для меня незаметным. Поэтому, когда этот вновь появившийся заговорил, я подскочила на стуле на добрых пару сантиметров. Но удивление вызвала не столько неожиданность появления, сколько до боли знакомый голос вошедшего. Он принадлежал не кому иному, как моему бывшему боссу Алексу.

— А ведь я предлагал тебе уехать.

Хотя я и сидела спиной к двери и, соответственно, не могла его видеть, но почему-то была твердо убеждена, что он, произнося эти слова, с сожалением покачивает головой.

— Что с тем мужчиной, который был со мной? — я решила сразу прояснить самый важный, как мне тогда казалось вопрос.

Алекс, пройдя вглубь комнаты, встал прямо передо мной. Его лицо, обычно доброе и улыбчивое, даже в этой ситуации, когда были раскрыты карты, не содержало ни одного намека на злобу или гнев. В нем читался лишь какой-то невысказанный вопрос. Впрочем, его он так и не задал, а лишь что-то приняв внутри себя к сведению, с каким-то ехидством улыбнулся.

— Милая моя, не смотря на мое огромное сожаление, отвечать тебе на этот вопрос я не стану. А тебе давно бы уже пора понять, что чем больше ты бегаешь — тем больше посторонних людей впутываешь в неприятности. — его мягкий наставительный тон явно не сочетался с настоящей ситуацией.

Постояв еще немного, он обошел стол и уселся за ним.

— Давай поговорим начистоту. — он положил руки перед собой, словно прилежный ученик. — Обещаю тебе, что, как только ты отдашь мне сумку, я отпущу тебя на все четыре стороны и будешь жить дальше так, как тебе хочется.

— Было бы хорошо…

— Так в чем же дело?

Несколько долгих секунд обоюдного пристального разглядывания и я со вздохом сожаления отозвалась.

— Очень жаль, что у меня ее нет.

На его лице промелькнула досада, стремительно сменившаяся явно притворной обидой.

— Ну, зачем же ты так? Я от чистого сердца хочу тебе помочь, ведь не чужие же люди…

— Именно поэтому, Вы преследуете меня, избиваете, держите взаперти?

— Ну-ну, Мариночка! Давай все-таки вернемся к нашему делу.

Я глубоко вздохнула и, сделав серьезное лицо, заговорила, не отводя глаз.

— Видите ли, Алекс, я действительно понятия не имею ни про какую сумку. Да, в конце-то концов, неужели бы я вам не рассказала о ней при первой же встрече? — немного помолчав после сказанного, я так и не дождалась никакой ответной реакции, а поэтому продолжила. — Да что же такого в этой сумке?

— Деньги, моя девочка. Большие деньги.

Я обдумала сказанное.

— Тогда я решительно ничего не понимаю. — всплеснула я руками, от чего боль в голове разыгралась с новой силой. — Имея большие, как Вы говорите, деньги, я была бы уже далеко отсюда и, учтите, без всякой Вашей помощи… Разве нет? Разве я не права?

На этот раз, мои слова заставили его на некоторое время задуматься. Он даже опустил глаза, и сидел думая о чем-то своем. Его лицо, между тем, утратило всякую заинтересованность и приобрело свою извечную маску улыбчивого добряка-простофили, которая самым лучшим образом скрывала истинные мысли и чувства, созревающие в его голове. Картавый по-прежнему истуканом стоял сбоку от меня и даже не переминался с ноги на ногу. Его стойка напоминала мне стойку бойцовской собаки, готовой к броску, но пока не получившей команды «фас».

— Складно говоришь. — наконец прервал молчание Алекс. — Но знаешь что? Я тебе не верю. — и уже обращаясь к картавому, добавил. — Отведи ее обратно, пусть думает дальше.

Картавый незамедлительно принялся исполнять приказание. Он, с силой схватив меня немного выше локтя, поднял меня на ноги и потянул к выходу.

— В следующий раз, я не буду предлагать тебе столь щедрых условий. — видимо, все же не совладав с собой, чуть ли не закричал мне вдогонку Алекс.

Я проигнорировала эти слова. Оставшись одна в прежнем месте своего заточения, я принялась обдумывать произошедшее. У меня теперь практически не оставалось сомнений в трагической кончине Александра Ивановича, о чем я искренне сожалела, осознавая себя виноватой. Да уж. Нелепо все это: человек, наверняка, не раз чудом выходил живым из-под пуль, а может и от чего похуже, а тут так. Можно сказать: на ровном месте… Поразмышляв над бренностью бытия и своей роли в этой самой бренности, я переключилась на более низкие материи, но от этого не менее важные.

Из разговора в целом выходило следующее. Мои похитители искренне считают, что сумка находится у меня, и будут любыми средствами пытаться выведать информацию. Значит я — их последняя надежда. Но не много ли хлопот и риска только ради денег? Хотя, по выражению Алекса, это и «большие деньги», но работая с ним ранее, я уяснила, что для него и ему подобных людей деньги роли не играют абсолютно никакой. Значит, есть что-то еще в той злополучной сумке. И именно это нужно им как воздух. Так сильно, что заставляет идти на откровенный риск. И это точно ни деньги.

В общем, ситуация вырисовывалась какая-то безвыходная, для меня, по крайней мере. Радовало только одно: произошедший в самом конце разговора, столь редкий и невозможный при обычных условиях, всплеск эмоций у Алекса красноречиво говорил, что опасаться за свою жизнь мне пока рано. Правда, я не особо обольщалась на этот счет — пытки же никто не отменял. А к ним я была совершенно не готова. Да и внешние обстоятельства могли оказаться весьма переменчивыми.

Из внешнего мира в мою темную комнатку-кладовку время от времени доносились выстрелы. Стрельба шла такая, словно на поле боя. Поволновавшись немного на сей счет, я к ним привыкла и перестала замечать. А вот когда до меня дошло, что они как-то единовременно прекратились, мне стало даже немного не по себе. Ведь мало того, исчезли не только звуки стрельбища, но вообще все другие шумы. Ни тебе скрипа половиц, ни приглушенных разговоров, ни назойливого бухтения телевизора. Сколько я ни прислушивалась, уловить не смогла абсолютно ничего. Лишенная света и звуков, я потеряла счет времени и нутром чувствовала, что что-то назревает.

Предчувствие мгновенно переросло в уверенность, когда раздался звон разбитого стекла, едва не стоивший мне сердечного приступа. Сразу же за звоном здание наполнилось громким топотом бегущих в тяжелой обуви ног. По мере приближения топота, я слышала глухие удары, после которых что-то падало. Поэтому я предусмотрительно переместилась в самый дальний угол комнаты, и, как выяснилось, весьма вовремя — выбитая чьим-то плечом вместе с рамой дверь, упала аккурат на то место, где я сидела до этого. В глаза ударил яркий свет. Из-за него я и не смогла разглядеть ворвавшегося, а только почувствовала, что меня поднимают на руки и, надо сказать, гораздо более бережно, чем ранее.

Глаза приспособились к свету, как раз когда меня вынесли на улицу и усадили на какую-то лавку, и первое, что я увидела, было довольное и улыбающееся лицо Александра Ивановича. Не веря своим глазам, я несколько секунд вглядывалась в его лицо.

— Я думала, что тебя убили, Иваныч. — только и смогла выдавить я, а слезы уже подкатывали к горлу.

— Ну, это ты лишнего понавыдумывала. — улыбаясь, сказал он, а потом, моментально став серьезным, добавил. — Я боялся, что мы можем не успеть.

После услышанного «мы», я принялась осматриваться. Повсюду, то тут, то там бродили люди в форме без знаков различия с автоматами в руках и в масках. Я перевела недоумевающий взгляд обратно на Александра Ивановича.

— Пришлось друзей подключать. — пожав плечами, объяснил он.

 

3 глава

Как вы представляете себе настоящего ученого? Ну, того, который искренне увлечен своим, совершенно непонятным кому бы то ни было постороннему человеку делом, который, несмотря ни на что, не уехал из страны, даже имея множество сногсшибательных предложений. Держу пари, что у вас в голове сразу же всплывет образ сорокалетнего мальчика, до сих пор живущего с собственной мамочкой и никогда не ходившего ни на одно свидание. Ну, или, на крайний случай, старого-старого седовласого дедушки с трясущимися руками и заплетающимся языком, твердящем о новшествах, на поверку, так же как и он сам, пересыпанных нафталином. Вы скажете, что все нормальные давно сменили свой ареал обитания, следуя таким популярным в научной среде космополитическим взглядам и щедрым заграничным предложениям. Посетуете на мертвое образование да еще на множество всевозможных факторов. Возможно, что в большинстве своем вы и окажетесь правы, да вот только не полностью.

«Высококлассный специалист» — как нам его отрекомендовали, — оказался вполне себе нормальным, успешным на вид мужчиной. Встреть я его где-то на улице и, не зная, кто он есть на самом деле, я бы даже не смог подумать, что вижу перед собой светило современной науки. Пожалуй, странными, в этом его облике, подходящем скорее топ-менеджеру какой-то богатющей фирмы, чем ученому, могли показаться только горящие неподдельной жаждой познания глаза. Да только, кто в наше время обращает внимание на глаза?

Звали его Михаил, и, судя по красноречивому взгляду, брошенному им украдкой на недешевые наручные часы, мы появились не совсем вовремя. Однако, после того как наш разговор перешел к делу, все признаки незаинтересованности сошли на нет. Я старательно вывел на чистом листе бумаги заученные наизусть еще во время первого визита к Пашке несколько строчек и передал этот лист в руки ученого. Быстро, но от этого не менее внимательно, светило науки осмотрел мои каракули и откинулся на стуле.

— Скажите, а Вы всегда запоминаете трудночитаемые непонятные тексты, лишенные смысла? — обратился он ко мне, с нескрываемым интересом в глазах.

— Это его хобби. — невозмутимо ответил ему мой спутник Володя. — Он уснуть не может, если не зазубрит что-то этакое.

— Я, конечно, мог кое в чем ошибиться, но, наверное, не сильно.

— Даже если бы Вы и не ошиблись вовсе, это бы совершенно не помогло.

Мы с Вовой переглянулись.

— Если вы думаете, что мы сможем это расшифровать, то поспешу вас расстроить: это невозможно. — видимо ожидая реакции, он немного помолчал, но убедившись в полном ее отсутствии, продолжил. — Данное шифрование предусматривает индивидуальный ключ, без которого процесс дешифровки если и выполним, то только с полным массивом данных и на очень хорошем суперкомпьютере. А в нашем распоряжении нет ни того, ни другого.

— То есть, если передается эта зашифрованная информация, то с ней в комплекте должен идти и некий ключ? — спросил я.

— Ну, не обязательно в комплекте, даже скорее нежелательно. Отдельно ключ никакой ценности не представляет и может быть передан любым способом, хоть даже и по интернету…

Скажите, Михаил. — обдумав сказанное, снова подал голос Володя. — А что из себя может представлять этот самый ключ?

— При таком способе кодирования ключ должен быть единым файлом размером равным либо превосходящим все файлы с информацией. Скорее, превосходящим.

Возможно, сказанное и имело какую-то ценность, но лишь для тех, кто хоть что-то в этом понимает, я же оставался в том же неведении, что и перед этим визитом, а потому решил спросить напрямую.

— Один мой знакомый, увидев этот шифр, каким-то образом сделал вывод, что зашифрованная информация относится к разряду гос. тайны. На каком основании он мог прийти к этому выводу?

— Ну, то же самое вам и я могу сказать с полной уверенностью. — заметив удивление на моем лице, возникшее после этих слов, он пояснил более подробно. — Данным видом шифрования пользуются все институты при передаче конструкторской документации на производство. Мы его тут придумали. Так что могу с точностью сказать только одно: к Вам в руки попали чертежи какого-то оружия.

— А что-то более конкретное, без ключа, понять нельзя. — продолжил я.

— Что-то вроде этого. — кивнул Михаил.

— А, предположим, ко мне в руки попал бы ключ… — я сделал паузу, подбирая нужные слова. — Смогли бы Вы определить что это именно он и к чему относится?

— Нет. — он отрицательно, ни мгновения не колеблясь, мотнул головой. — Ключ генерируется совершенно случайным образом, и распознавать его принадлежность — дело безнадежное и неблагодарное.

— Еще один вопрос.

— Задавайте.

— Все же, какова вероятность расшифровать эти данные, имея весь объем данных и необходимые мощности?

Михаил ненадолго задумался, скрестил руки на груди и, с какой-то внутренней гордостью, коротко ответил.

— Практически нулевая. В противном случае, на это уйдут долгие годы.

Сказано это было с твердой уверенностью в голосе, и не вызывало никаких сомнений.

Попрощавшись с потерявшим к нам всякий интерес и от того вновь заспешившим по каким-то своим делам ученым, мы направились к выходу, возле которого нас ждал, как обычно, спавший в машине водитель-лихач.

За предыдущие две поездки я, признаться, несколько привык к стилю вождения и поэтому смог думать не только о составлении завещания.

— Ну и что ты обо всем этом думаешь, тезка?

— Ну, судя по тому, что после попадания всех флешек к ним в руки, всякая активность полностью пропала, то ключ однозначно тоже у них. Я им больше не нужен. — когда же до меня самого дошел смысл этих слов, я глубоко вздохнул и повернулся с изумлением в глазах к своему спутнику. — Неужели все кончилось?

— Если судить по твоим словам, Вова, то: да. — он внимательно посмотрел на меня и добавил. — Вот только радости на твоем лице я почему-то не вижу.

— Наверное, я просто устал, друг.

— А поехали-ка ко мне! Хоть с женой познакомлю.

В ответ я с благодарностью улыбнулся, но отрицательно покачал головой.

— Мне, наверное, действительно лучше отдохнуть. Прости, но я поеду домой.

Все-таки, чтобы мне спокойно в одиночку отправиться восвояси, пришлось приложить немало усилий, настолько сильна была жажда гостеприимства. Может, мне конечно и следовало согласиться на приглашение, но на душе было как-то грустно и пакостно, а против настроения не попрешь. Я рассудил, что не стоит портить хорошим людям вечер своим кислым видом и решительно распрощался.

Правда, от дружеской услуги, подбросить меня до ближайшей автобусной остановки отказаться не получилось, так что дожидаться маршрутку пришлось на слегка подрагивающих ногах. Во время ожидания, да и всей последующей за ним поездки меня не оставляло ощущение, что я упустил что-то очень важное. Меня не оставляло предчувствие скорых неотвратимо надвигающихся событий. Они и в правду не заставили себя долго ждать.

Я сидел и пялился в окно маршрутки на соседствующие с ней в пробке машины, на людей внутри этих машин, разных поодиночке, но в сумме сливавшихся в серую массу. В какой-то момент, мое внимание привлек микроавтобус, то равнявшийся с нами, то отстававший в такт нервозного движения собственной полосы. Некоторое время я не мог понять, что же в нем такого примечательного, пока мое внимание не обратилось на сидевшего впереди за незатонированным стеклом пассажира. Его лицо определенно было мне знакомо, но вот припомнить, по каким именно обстоятельствам, что-то не выходило. И только когда маршрутка отстала, завернув на остановку, а микроавтобус, как следствие, выехал из зоны видимости, я его вспомнил! Это был тот же самый парень, один из убийц Пашки, которого я допрашивал, он же вытащил у меня флешку во время первой моей встречи с Мариной.

Я просто не мог ошибиться. Протиснувшись, сквозь уже закрывавшиеся двери я вышел на этой же остановке и опрометью бросился к припаркованному здесь же такси. Разморенный жарой таксист, обмахивался сложенной на манер веера газеткой и куда-либо торопиться отказывался до тех пор, пока я не показал ему две купюры с изображением моста через далекую дальневосточную реку. После установления подобным образом контакта, мы моментально достигли взаимопонимания, и путем череды наглых перестроений поравнялись с интересовавшим меня автомобилем. Проследить за ним в такой пробке не составляло абсолютно никакого труда, а вот, когда пробка, как обычно и водится, рассосалась сама собой, я возблагодарил судьбу за то, что водитель оказался настолько же быстрым, насколько был и понятливым — мы их не упустили.

Расплатившись с таксистом, я, спрятался за угол дома на противоположной стороне неширокой улицы, и стал наблюдать, как из припарковавшегося микроавтобуса не торопясь выбрались семеро крепких молодых парней в спортивной одежде. У каждого на плече висела объемистая сумка. Конечно, утверждать, что все они одевались в одной и той же палатке на рынке, было сложно, но впечатление складывалось именно такое. Выбравшись, они не стали ни куда разбредаться, а остались на месте, видимо дожидаясь сидевшего спереди пассажира. Мой знакомый, договорив с кем-то по телефону, так же вышел из автомобиля и повел за собой остальных прямиком в подъезд жилого дома. Одеждой он отличался от остальных, так как был в камуфляжных штанах и армейской футболке болотного цвета; из-за его пояса свисала заткнутая за него маска, призванная закрывать лицо во время боя. Картину довершал строгий черный костюм водителя микроавтобуса, выдававший в нем наемного водителя, обслуживающего какой-то то ли ведомственный, то ли какой иной гараж.

Что-то мне подсказывало, что, последовав за ними, я смогу получить кое-какие ответы на так и оставшиеся без ответа вопросы. И я, естественно, отправился следом. Проделав небольшой крюк, чтобы остаться незамеченным водителем, оставшимся в машине, я зашел в подъезд. По топоту идущих по лестнице ног, я вычислил этаж, позднее узнал и квартиру. А вот заходить в нее, хоть это и было очень заманчиво, не решился. Постоял немного на лестничной клетке, прислушиваясь, и, не услышав ничего примечательного кроме включившейся воды в ванной, решил удалиться. Заинтересовавшие меня ребята квартировались на третьем этаже. Не торопясь спускаясь, я подобрал брошенный каким-то нерадивым жильцом, видимо, не вместившийся в мусоропровод пакет полный каких-то мятых коробок. Как выяснилось минутою позже, он пригодился мне не только в деле отвлечения внимания водителя, но и еще в одном.

На лавочке, совершенно пустой ранее, уже примостились две старушки. Я решил их немножечко порасспросить и, прикидываясь, что являюсь их давним знакомым и по совместительству соседом, посетовал.

— Да что же это такое? — ворчливо начал я, указывая на пакет. — До мусорки донести уже лень. Дал же Бог соседей…

Далее мне говорить больше не пришлось вообще. Спустя пару минут я знал об интересовавших меня людях все то, что знали о них эти милые завсегдатаи лавочки. Заехали они сюда неделю назад и выезжали в полном составе всего второй раз. Причем первый раз пришелся аккурат именно на тот день, когда на нас напали при посещении тайника. Информацию о том, что они ведут себя словно гусарский полк на отдыхе, я так же принял к сведению.

Дав старушкам возможность выговориться, я, попрощавшись по-соседски, покинул их, закономерно подразумевая за своей спиной недоуменные взгляды, и направился в сторону застывшего в ожидании микроавтобуса. Все еще находившийся в моих руках пакет совершенно не пригодился в качестве первоначально задуманной для него роли: водитель зачарованно следил за экраном своего смартфона и не обратил на меня совершенно никакого внимания. Заметил он меня только когда я, стремительно распахнув пассажирскую дверцу, очутился с ним рядом.

— Чудесный вечер, не правда ли? — милейшим тоном поинтересовался я, параллельно скручивая ему руки и ощупывая карманы.

Видимо, мое появление оказалось для бедняги совершенно неожиданным, потому что сопротивления он не смог оказать совершенно не какого. Правда, обольщаться этому я тоже не стал и, решив перестраховаться лишний раз, приковал его к рулю наручниками, найденными тут же, в бардачке.

Наш разговор оказался хоть и коротким, но весьма продуктивным. Из него следовали те же выводы, до которых я додумался самостоятельно — судьба вновь забросила меня в эпицентр событий, оправдав тем самым предчувствия. Кроме подтверждения причастности отдыхавших сейчас бойцов некоей ЧВК, о которой я ранее совершенно не слышал, к недавней расправе, мне стали известны еще несколько интересных фактов. Их работодатели что-то усиленно искали всю последнюю неделю, очевидно из-за этого, данному микроавтобусу предписывалось неотлучно дежурить здесь под окнами сутки на полет. Водители менялись раз в сутки. Сейчас же они вернулись откуда-то из пригорода, где он проторчал у ворот какого-то стрельбища добрых полдня, именно там ему и пришлось сменять напарника. Пассажиры на обратном пути были как всегда завидно молчаливы, так что больше он ничего не знает.

Я прослушал всю эту информацию, особо не придавая ей значения. Гораздо больше меня интересовал распорядок дня и особенности проживания ребят, но в силу своей ограниченной осведомленности, водитель и в этом не смог мне особо помочь. Естественно, что свои вопросы я подкрепил несколькими живописными обещаниями пыток, кое-какие обещания, чтобы показать серьезность своих намерений, пришлось даже воплотить в жизнь. Уверенный, таким образом, в достоверности полученной информации, я покинул машину, естественно, отправив своего информатора в глубокий обморок и отобрав у него телефон. На улице, к тому времени начало темнеть, и охранявшие до последнего времени подъезд бабушки неохотно покидали свой пост. Не имея никакого желания лишний раз попадаться им на глаза, я позволил им первыми пройти в подъезд, сам же остался ждать другой подходящей оказии.

 

4 глава

Лица спасавших меня ребят так и остались для меня загадкой — не смотря на отсутствие с моей стороны попыток сделать с ними групповое селфи, они, не снимая своих масок, легкой трусцой удалились, побрякивая оружием.

— Сильно досталось? — спросил Иваныч, с горечью во взгляде осматривая мое состояние.

— Терпимо. — ответила я. — Вот только ноги немного побила.

— Идти сможешь? Я думаю, нам не следует здесь задерживаться.

Я кивнула, и мы отправились к въездным воротам. Оказавшись в машине, я решила, что главные вопросы более терпеть не могут.

— Как тебе удалось уцелеть, когда меня схватили? Я думала, что придется венок тебе заказывать. И как, черт возьми, ты смог меня найти?

— Значит жить буду долго. — он даже хохотнул, а потом извиняющимся тоном коротко внес ясность. — Мне ничего не угрожало, так как меня не было в квартире, когда все произошло.

Я непонимающе смотрела на него.

— Когда ты уснула, мне захотелось подышать свежим воздухом, и я вышел пройтись. Ну, а когда вернулся, тебя уже выводили из подъезда. Оценив свои стариковские возможности, я решил проследить за вами, а уж потом действовать дальше. Собственно, больше и рассказывать не о чем.

— Как же я тебе благодарна, Иваныч…

После этих слов он часто заморгал и уставился на дорогу.

— Да ладно… Чего уж там? — только смущенно проговорил в ответ, а потом, вздохнув, добавил. — Мне бы, по-хорошему, вообще не следовало давать тебя в обиду, а ты меня еще и благодаришь. Хватит. Давай лучше подумаем, что нам делать дальше.

Я даже немножечко смутилась от таких слов.

— Нужно назначить новую встречу, ведь на старую я малость опоздала.

— Хорошо. Я договорюсь.

Дальше мы ехали молча. Говорить почему-то не хотелось. Только когда мы уже достаточно сильно углубились в лабиринты московских улиц, я задалась вопросом о цели нашей поездки.

— А куда мы, собственно, путь держим?

Вместо ответа, он опустил козырек перед моим лицом и указал пальцем на зеркало.

— Посмотри на себя. Для начала нужно привести тебя в порядок.

Ну, с этим, действительно, нельзя было не согласиться — вид у меня, и в правду, был не самым презентабельным.

Спустя час, я, преобразившаяся не без участия спонсорской помощи Александра Ивановича, вновь сидела рядом с ним на соседнем сидении.

— Я договорился о встрече. — глядя куда-то в сторону, сразу же заявил мне Александр Иванович. — Только разговор не состоится, если при тебе не будет сумки. Вот так.

Он пожал плечами и с виноватым видом посмотрел на меня.

— Извини, Марин, но по-другому генерал отказался.

Что ж… Рано или поздно к этому бы и так все пришло.

— Ну, раз так нужно — значит буду с ней. — всеми силами стараясь скрыть охватившее меня волнение, как можно обыденнее ответила я.

По его лицу промелькнула какая-то тень, затем моментально сменилась облегчением, а завершилась эта быстротечная метаморфоза выражением озабоченности.

— Так значит она все-таки у тебя?

Вопрос прозвучал, правда, более похожим на утверждение. Кроме того, я отчетливо уловила в нем хоть и незначительную, но все же заметную толику досады. Вместо ответа я только утвердительно кивнула.

— А почему же ты мне этого раньше не сказала, Марин? Может этого всего и не случилось бы.

После этих слов, на которые, кстати, я не имела рационального ответа, мне стало немного не по себе. И дело вовсе не в тоне, с которым эти слова прозвучали, и даже не в стремительно промелькнувших в глазах собеседника весьма неоднозначных эмоциях, причина охватившей меня тревоги крылась в неожиданно пришедшей в мою голову догадке. Очень-очень неприятной догадке.

Эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, и я искренне надеялась, что они остались незаметными для уставившегося на меня в упор Александра Ивановича — уж что-что, а свои чувства я скрывать умела в совершенстве. Видимо, это получилось даже сейчас. Собравшись с духом, я решила увести разговор в более удобное для меня русло.

— Когда встреча?

— Завтра. Ближе к вечеру. — заметив умело сыгранное мною вопросительное выражение, он немного сбивчиво разъяснил. — Его сейчас нет в Москве. Когда вернется, сообщит точное время.

— Не так хорошо, как хотелось бы, но ничего не поделаешь. — пожала я плечами и, старательно изображая полную наивность, откинувшись на спинку сидения, устало спросила. — Что будем делать, Иваныч? Я, если честно, жутко устала за последнее время.

— Значит нужно отдохнуть и как следует выспаться. — заключил Иванович, оторвав наконец свой взгляд от меня. — Есть у меня одна мысль по этому поводу.

Далее не раздумывая, он завел машину, и стал выезжать с парковки. Ехать оказалось недалеко, и спустя полчаса, мы входили в тяжелые дубовые двери подъезда старого жилого дома. Объективно оценивая обстановку, я понимала, что в случае неблагоприятного развития событий, сбежать отсюда будет весьма непросто, но предпринимать какие бы то ни было действия, я пока не планировала — ведь нельзя же исключать и возможность ошибочности моей догадки. Мы поднялись в лифте на восьмой этаж и подошли к входной двери одной из квартир. Иванович, порывшись в кармане штанов, извлек связку ключей и открыл дверь.

— Мне оставили ключи, чтобы я присматривал, пока хозяин в санатории залечивает старые раны. — пояснил он, пропустив меня вперед, и со вздохом добавил. — Нужно было раньше вспомнить об этом месте.

— Канатоходец, обладающий даром предвидения, желает приобрести два тюка соломы? — попыталась пошутить я.

— В самую точку.

После того, как я разулась и осмотрелась вокруг, то даже невольно присвистнула.

— Иваныч, а хозяин этой квартиры, он кто?

— Депутат вроде. Или что-то в этом роде — обыденно ответил он и, не дожидаясь меня, ушел куда-то вглубь квартиры.

Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ним.

— Я конечно, ни на что не намекаю, но мне кажется, что чем у человека больше власти и денег, тем больше вокруг него крутится всяких родственников. А тут ты, одиноко присматривающий за хозяйством. Что-то не вяжется.

— А может я и есть один из тех самых родственников? — он подмигнул мне и, видя некоторое замешательство с моей стороны, нехотя разъяснил. — Это служебная квартира моего родного брата. Жена у него давно уже умерла, а детей, так уж сложилось, у них и не было.

Почувствовав неохоту, с которой он мне это рассказал, я решила не учинять дальнейших расспросов. На некоторое время воцарилось неловкое молчание, которое было нарушено моими начавшимися хлопотами, и, как следствие, вопросами о том, где тут что находится.

Итогом моей суеты стал нехитрый, но вполне сносный ужин, приготовленный из нашедшихся в квартире продуктов. Поужинав, я занялась своими израненными ногами. Иванович, расположился у ближайшего со мной окна и внимательно, слегка отодвигая занавески, рассматривал прилегающую к дому территорию. За окном стремительно темнело. Из-за того, что он находился рядом и не изъявлял желания оставить меня в одиночестве, я несколько успокоилась и решила отлучиться, принять душ.

— Знаешь, в чем я сегодня совершил ошибку? — встретил он меня вопросом, когда я вышла из ванной.

Я вопросительно подняла на него глаза.

— Не следовало мне отпускать тех упырей, которые караулили тебя на стрельбище. Возможно, если потолковать с ними несколько дольше, чем у меня получилось, они бы наверняка смогли вспомнить что-то интересное.

— Скорее к ним подоспела бы подмога… — подхватила я его рассуждения. — Неужели ты думаешь, что из простых исполнителей можно вытянуть полезную информацию? Как правило, им ее не сообщают — так надежнее. — и немного подумав, изобразив задумчивый вид, добавила. — К тому же, я и без применения пыток к кому бы то ни было знаю, кто за всем этим стоит.

Настал Александру Ивановичу черед удивляться, он весь замер, как-то даже напрягся и с недоумением уставился на меня. Внимательно наблюдая, за его реакцией, я поведала ему о сегодняшней встрече с моим бывшим работодателем. Промелькнувшее при упоминании Алекса выражение его лица, красноречиво подтвердило правильность моих опасений.

И так! Карты, как говориться, вскрыты, но, при этом, мы все еще вынуждены старательно изображать полное неведение и доверие друг к другу. Правда, из разных соображений: он, чтобы выведать у меня место нахождения сумки, ну а я теперь, чтобы усыпить его бдительность и унести ноги. Сдаваться я, естественно, не собиралась, и поспешила переменить тему.

— Иваныч, а может, хотя бы ты мне расскажешь, как во все это дело умудрился вляпаться Володя. А то мне он ничего толком не успел рассказать, хотя, вероятнее всего, не захотел.

Некоторое время он казался задумчивым, и отвечать не торопился. Потом, как-то сразу изменился в лице и, с отчаянно скрываемой болью в голосе (Ура! Я все-таки зацепила его этим вопросом.), заговорил.

— Да он, по большому счету, и сам не помнит.

— Это как так?!

Слушая, рассказанную вслед за этим историю, я, отчетливо понимая, что лишний раз врать он не станет, поразилась той череде совпадений, которая впутала его самого, да и меня, собственно, тоже, в эту историю.

— Вот уж действительно: «Счастливый случай». — протянула я, когда он замолчал.

— А с ним так всегда.

— Как это?

— Это его проклятье, хотя, может быть наоборот дар, попадать в самую гущу событий. — сказал он с тяжелым вздохом.

Ба! Да у Вас, я смотрю, на лицо муки совести! Судя по той обреченной увлеченности, с которой он, прямо таки, бросился в воспоминания, я поняла, что в этом и кроется мой шанс, поэтому всеми силами стала направлять беседу в русло более далеких, но, судя по всему, не менее болезненных воспоминаний.

— А расскажи мне, Иваныч, о том, как ваши пути вообще с ним пересеклись.

Александр Иванович немного помолчал, собираясь с мыслями, но все же послушался моей невысказанной, но от того не менее рьяной мольбы.

— Довелось мне в далеком уже девяносто пятом посетить не совсем с туристическим визитом одну особенно горячую на тот момент кавказскую республику. Хотя делегация наша была вполне себе самодостаточная, все же проводника нам не хватало. Просить местных об этой услуге я по понятным причинам решиться не мог, а посему пришел с этой просьбой к командиру части мотострелков, достаточно длительное время расквартированных в непосредственной близости от тех достопримечательностей, которые мы хотели посетить.

Погрузившись в далекие воспоминания, он заметно преобразился: на вид, словно вновь стал молодым и бесшабашным, но глаза же его наполнились просто таки неимоверной тоской, скрыть которую он был уже не в силах, равно как и остановиться.

— От этого-то командира я и узнал о снайпере-срочнике, служившим под его началом, который в одиночку, уже на протяжении года, ходит на «охоту» в горы. Сразу скажу тебе, что этот факт произвел на меня впечатление и в целом предопределил мой выбор, и мы отправились посмотреть на него. Нам на встречу из палатки вышел совсем молодой мальчишка с усталыми, как у старика, заспанными глазами — он только недавно вернулся с очередной своей прогулки. Внимательно осмотрев его, я окончательно утвердился в своем намерении, а когда он еще и безропотно согласился, не смотря на то, что имел вполне законное право на отдых, он мне приглянулся окончательно.

— Это был Вова?

— Да. Он самый. — он уже не смотрел на меня. — Мы вышли практически сразу и шли вплоть до самого утра. Ни разу — ты только представь, — ни разу за весь этот путь, практически в кромешной темноте, он не сбился с дороги и не остановился. Мы едва поспевали за ним, хотя он, наверное, до сих пор считает иначе. Но самое удивительное произошло, когда мы пришли на место. От греха подальше, я оставил его поодаль, и предложил по мере сил прикрывать нас. И знаешь, что получилось в итоге? Он практически всех нас спас от смерти. В лагере, который мы должны были ликвидировать, боевиков оказалось на порядок больше, чем упоминалось в сводке, согласно которой мы действовали. — слова о неверной информации прозвучали с особым плохо скрываемым ожесточением. — Сообразив, что нам приходиться туго, он, не заботясь о скрытности, принялся нам помогать. Действовал он настолько классно, что я лично обязан ему жизнью, да и все остальные тоже… А вот ему самому досталось: как только боевики смекнули откуда им угрожает наибольшая опасность, они буквально накинулись на него. Даже видя, что к нему подбираются, он даже и не подумал сменить позицию, а продолжал прикрывать нас, и, в итоге, до него добрались.

— Да ладно? — не смогла я сдержать искреннего изумления.

— Точно! На него даже похоронку выписали. — он помолчал, видимо что-то осознавая. — Найти его потом по госпиталям оказалось весьма непросто, но я твердо решил взять его к себе и, в конце концов, добился своего.

Я понимала, что поступаю очень опрометчиво, но ничего поделать с собой не могла.

— Так это потому, что он спас тебе жизнь тогда, ты его сейчас продал? — у меня даже голос предательски сорвался. Я сделала глубокий вдох и, стараясь держать себя в руках, продолжила. — Прогуляться перед сном ему, видите-ли захотелось… Ну-ну! Я еще понимаю, когда ты меня им слил, но его…

Говорить дальше у меня просто не достало сил, и в комнате воцарилась гробовая тишина. Я невольно напряглась, чтобы быть готовой к действиям, на всякий случай. Но действий никаких не потребовалось — словно оглушенный сильным ударом по голове, он сидел в той же позе, и стеклянными глазами смотрел на меня.

— Сколько у меня времени, прежде чем за мной придут?

Он ничего не ответил, а лишь продолжил смотреть на меня ничего невидящими глазами. Решив, что времени и вправду осталось немного, я ринулась к выходу.

 

5 глава

Мое ожидание продлилось недолго. Несколько минут спустя после ухода старушек, к подъезду подкатила маленькая машинка, практически полностью оклеенная рекламой доставляемой ею же пиццы. Из машинки, прихватив с собой весьма объемистый терморюкзак, выбрался неизвестно как помещавшийся там долговязый парнишка и направился в мою сторону. Я присоединился к нему в тот момент, когда отворилась входная дверь. Мы вместе зашли в лифт, где я предоставил ему возможность выбрать этаж. И вот ведь совпадение: он оказался тем же самым, что был нужен и мне самому. После еще одного осмотра объемной ноши моего попутчика, у меня затеплилась надежда, что совпадения могут и не ограничиваться одним только этажом. Чтобы иметь возможность маневра, я вышел этажом ниже и, бегом поднявшись по лестнице, получил возможность наблюдать за происходящим, не будучи замеченным самому.

Предчувствие меня действительно не подвело, и открытой оказалась именно та дверь, которая была мне нужна. Далее тянуть кота за хвост мне показалось просто таки нахальством, по отношению к благоволившей мне судьбе, и я ринулся вперед. Отодвинув, выходящего уже курьера, я протиснулся в закрывающуюся дверь и с одного удара вырубил явно не ожидавшего подобного развития событий молодчика. Дабы избежать шума от падающего бесчувственного тела, мне пришлось бережно опустить его на пол, параллельно перехватывая опасно накренившиеся коробки. Быстро проделав эти манипуляции, я осмотрелся. Темная прихожая и отсутствие свидетелей меня несказанно обрадовали. В соседней комнате, наряду с голосившим через экран телевизора футбольным диктором, слышался оживленный спор нескольких человек. В их сторону я и направился.

Комната оказалась кухней, в которой, по счастью для меня, три спортивного вида амбала увлеченно следили за перипетиями футбольного матча. Судя по тому, что на меня ни кто не обратил абсолютно никакого внимания, мое появление совпало с каким-то переломным моментом в игре. Словно подтверждая мое предположение, комментатор разразился прямо таки дикими воплями, их моментально подхватили и парни. Образовавшийся таким образом шум и скрыл разразившуюся далее борьбу, в результате которой все трое оказались на полу, а я потирал ушибленную больную руку. Освободив себе ногою проход среди разлетевшихся по всему полу коробок, я аккуратно выглянул из кухни — все было спокойно.

Дальнейшая моя экскурсия по квартире отправила в ласковые объятия сна еще двоих, толком не успевших оказать мне сопротивления молодчиков. Но из разговора с водителем, я знал, что здесь обитали семеро, а значит, где-то был еще один.

Не дав мне возможности попечалиться о его неясной судьбинушке, он набросился на меня сзади. Нужно отдать ему должное — дрался он весьма неплохо. Прежде чем я смог одолеть его, он даже повалил меня на пол. Это был тот самый, которого я и приметил в машине.

Переводя дыхание я, на всякий случай, еще раз осмотрелся в квартире. Помимо весьма солидного арсенала, имея который можно смело развязывать небольшую войну, не обнаружилось ничего интересного. Хотя, словно бы предчувствуя мой визит, квартиранты предусмотрительно приготовили целую упаковку мощных пластиковых хомутов, которыми я их же и связал. Затем я перетащил их всех в одну комнату и принялся приводить в чувства своего старого знакомого.

— Да ты хоть понимаешь, во что вляпался? — были его первые слова, преисполненные, хоть и вялого пока, но этакого едкого возмущения, вкупе с присущим ему, видимо, от самого рождения, чувством безнаказанности.

Вместо ответа, я приложил его локтем в солнечное сплетение, восстанавливая его немоту, приносящую мне гораздо больше удовольствия, нежели эта столь самоуверенная разговорчивость.

— Я его еще ни о чем не успел спросить, а он уже вещает. — проговорил я, обращаясь будто бы к кому постороннему.

Судя по тому, что дальше высказывать малоинтересное для меня мнение он не решился, мой намек был понят правильно. Я усадил его в кресло, повернутое таким образом, чтобы можно было держать в поле зрения остальных, начинавших уже ворочаться пленников. Затем я уселся на табурет прямо напротив кресла и окинул долгим взглядом своего собеседника.

— У меня сложилось стойкое ощущение, что во время нашей прежней встречи в квартире моего ныне покойного друга, ты был не до конца честен со мною. Сейчас у меня есть все шансы добиться полной откровенности.

Он смотрел на меня исподлобья и прямо таки на глазах наливался гневом и бессильной злобой. Этот факт меня даже радовал.

— Поведай ка мне, дружище о том, во что я, по твоим же словам, вляпался. Только подробненько и самого начала.

Несмотря на мою вежливость, правдиво и полно отвечать он начал только после того, как я сломал ему две фаланги на указательном пальце правой руки. По моему, окончательно оформившемуся сегодня убеждению, ему давно следует сменить профессию на ту, в которой не нужно будет давить на курок.

— Ты же прекрасно понимаешь, что я действительно не так уж много и знаю. Меня срочно вызвали на прошлой неделе в пятницу, как потом выяснилось, для твоей поимки.

— Кто вызвал?

— Алекс. Он американец. Бизнес у него тут. Изредка прибегает к моим услугам. Ничего серьезного. Пару раз выслеживал и ловил его должников. Однажды пришлось участвовать в рейдерском захвате. Мокрухи до этого не было ни разу.

— Я тебе не судья. — прервал я. — Рассказывай дальше.

— На инструктаже присутствовал еще один парень. По-моему он француз, потому что со страшной силой картавит…

— С этим я тоже уже знаком. — снова возвращая его в колею разговора, заявил я.

— Задача нам была поставлена найти тебя и эту проклятую сумку. Я кинулся объявлять тебя в розыск через ментов, а тот второй отправился к тебе на хату. Но там ты их легко облапошил и сумел улизнуть.

— Как они вообще вышли на меня?

— Этого я не знаю.

— Продолжай.

— Потом, когда тебя потеряли, мне дали наводку на того самого. Говорить он не стал, а когда мы еще и узнали, что он из ФСБ, то сам понимаешь, оставить в живых его было нельзя.

Он ненадолго замолчал, но распознав отсутствие терпения (равно как и понимания с сочувствием тоже) в моих глазах, поспешил продолжить свое повествование.

— В общем, после твоего отъезда, нам ничего не оставалось делать, как ждать вестей от ментов. Но наводочка пришла с другой стороны — на телефон твоего друга позвонила какая-то баба и…

— Постой. — прервал я. — Так она не одна из вас?

— Нет конечно. — удивился собеседник. — Я ее первый раз тогда и увидел. Это уже потом мы за ней начали охотиться.

— Постой-постой. Давай ка подробнее с этого места. — попросил я, переварив услышанное.

И он продолжил свой рассказ. Спустя час с небольшим, когда наш разговор уже можно было считать состоявшимся, я услышал характерное для вибросигнала телефона жужжание. Определить, местонахождение телефона не составило труда — он находился в кармане штанов моего собеседника. Я, не теряя времени, извлек его от туда. На экране виднелась надпись на английском: «Алекс».

— Я сейчас приму вызов, поставлю на громкую и ты ответишь.

Он с вновь появившимся неизвестно от куда-то упрямством, замотал головой. Пришлось быстро напомнить ему, что я думаю о его мнении.

— Хорошо. — согласился он в итоге. — Только говорить буду по-английски.

— Хоть по-немецки — я и его понимаю. Только учти: обманешь меня — живым тебе отсюда не выйти. Понятно объяснил?

Он кивнул, и я принял вызов.

— Почему так долго не отвечаешь? Все нормально?

— Да. Не волнуйтесь. — вот уж в ком действительно умер неплохой актер! Ни тени волнения в голосе. Сплошное спокойствие.

— Нашлась эта баба. Она созналась, что знает, где сумка. Твоя задача доставить ее ко мне.

— Бабу?

— Сумку. — в трубке послышалось досада.

— А бабу куда?

— В расход. Только чтобы потом проблем не было. Смотри: в этот раз не облажайся! — проговорил он назидательно, но без каких бы то ни было особых эмоций. А затем продиктовал адрес и завершил вызов.

Я немного помолчал, переваривая полученную информацию и стараясь трезво оценить новые факты. Если заявления о непричастности Марины к их, так сказать, банде, прозвучавшие до этого звонка, и могли служить цели повторно загнать меня в ловушку, то услышанный мною сейчас разговор, точно указывал на ее невиновность. Может быть от этого, а может и от осознания того, что я, наконец, напал на верный след, на душе стало как-то спокойнее и теплее. Тем не менее, я до сих пор не задал самого важного вопроса.

— Кто вам слил информацию о предстоящем посещении тайника?

Мой собеседник пожал плечами.

— Это мне тоже неизвестно. Алекс лишь упомянул, что этот источник навсегда останется вне подозрений.

— Вечного ничего не бывает. — сказал, я размышляя о своем. — Как мне найти твоего картавого друга и этого вашего Алекса?

Запомнив, названые мне в ответ три адреса, я вызвал полицию, сообщив им о связи моего звонка со стрельбой на Кутузовском, затем отключил телефон и сунул его к себе в карман. Удостоверившись напоследок в надежности хомутов на руках пленников, вышел из квартиры. В провожающих меня глазах застыла бессильная злоба.

Выйдя из подъезда, я не стал дожидаться встречи с органами, а сразу направился в сторону оставленного мною микроавтобуса, где по мне, уже должно быть, истосковался, прикованный к рулю водитель. И каково же было мое удивление, когда, буквально перед моим носом, у микроавтобуса отворилась водительская дверь, и из нее пробкой вылетел тот самый водитель. Только вот слез радости от встречи со мной на лице заметно не было, зато руль, который ему каким-то чудом умудрился открутить, был виден отчетливо. Деру он дал так, что аж пятки засверкали, и бросаться за ним в погоню я посчитал делом бесперспективным.

Машина без рулевого колеса мне не могла пригодиться по определению, поэтому я отправился на поиски такси. Я и ранее не знал, сколько у меня оставалось времени, а теперь, с бегством водителя, который однозначно поднимет тревогу, и подавно. Мне следовало торопиться еще и по причине стремительно приближающихся отблесков мигалок.

Поймать такси без использования телефона оказалось не так-то просто, а что самое неприятное — долго. Но, так или иначе, через час я прибыл по указанному адресу и, в отсутствии возможности проникнуть в подъезд, уселся на лавочке неподалеку. Как назло, желающих попасть в подъезд не было совершенно, и к тому времени, как все-таки появился запоздавший подвыпивший жилец, я разве что только волосы не начал рвать у себя на голове.

Поднявшись на нужный мне этаж, я, прикрыв ладонью дверной глазок, стал трезвонить в дверь. Мои усилия не привели к нужному результату, а вот соседей разбудили. Из-за соседней двери раздался противный голос.

— Да что вы там все забыли сегодня? Уже второй раз за ночь ломитесь! Я же говорю, что нету там никого! Пусто в квартире!

Еще некоторое время слышалось недовольное брюзжание, а потом подал голос еще один сосед, коротко и отчетливо заявивший, что вызывает полицию. Естественно, что я сразу же ретировался.

Выйдя на улицу, я крепко задумался. Мне было совершенно непонятно, что же делать дальше. Но это — не самое страшное. Гораздо хуже было осознание того, что я опоздал и Марина, и без того только недавно реабилитированная в моих глазах, вполне могла уже быть мертва. От досады, я с силой ударил кулаком по водосточной трубе.

Ехать прямо сейчас, среди ночи, на поиски Алекса, идейка была ну, прямо скажем, так себе, а поэтому я, не приняв ни какого другого решения, просто так побрел по ночным дворам, наполненным своею, невидимой со стороны жизнью. То тут, то там мне попадались небольшие компании, и не всегда их составляла исключительно молодежь. Встретились мне и несколько влюбленных парочек, занятых исключительно собою и не обращающих совершенно никакого внимания на окружающий мир. Казалось, что духота ночи прямо таки провоцирует людей на прогулки в свете блеклой над многосветным городским небом луны и мерцающих от обилия мотыльков фонарей. Да и вечер пятницы отнюдь не являлся решительным аргументом для отказа от подобного времяпрепровождения.

Отвлеченный от тяжелых раздумий, нежданно-негаданно обнаружившейся прячущейся в темноте жизнью, я прошел несколько кварталов в поисках уединенной и удобной для сна лавочки. Ну а что вы мне еще прикажете делать? Я был измотан и нуждался в отдыхе, так что уж лучше на лавочке, чем потратить еще половину ночи на поиски более удобного, но неизвестно насколько безопасного, варианта ночлега.

Удовлетворившая все мои пожелания скамейка в скором времени отыскалась. Она стояла в густой тени раскидистого клена и была недоступна для посторонних глаз. Со вздохом расстелив на ней купленный только сегодня и достойно переживший все мои приключения пиджак, я, наконец, улегся. Легкий ветерок шелестел листьями клена у меня над головой и дарил такую ценную, в это выдавшееся неимоверно душным лето, прохладу. Удаленный и значительно приглушенный и листвой, и расстоянием шум неугомонных московских улиц убаюкивал меня лучше любой колыбельной.

В тот момент, когда раздались приближающиеся тихие и аккуратные шаги, я уже практически спал. Осознав данное нарушение моего уединения, я проснулся, но продолжал лежать неподвижно, старательно изображая ровное дыхание крепко спящего человека. Я не стал предпринимать ни каких действий, так как подошедший явно был один и совершенно точно не мог оказаться моим преследователем, а значит, вероятнее всего, оказался здесь в силу тех же причин — искал место для ночлега. И, вопреки моей скептической оценки его шансов на это, все-таки нашел. Видимо, тут же была еще одна незамеченная мною лавочка, которую мой нежданный гость и занял. Ну что ж: пускай спит. Лишь бы меня не трогал.

Убедившись в беспочвенности всяких дальнейших опасений, я позволил себе вновь расслабиться и совсем скоро окончательно уснул.

 

6 глава

Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь просветы между листьями, скользили по моему телу в такте, совпадающем с дуновениями ветра. В этот ранний час совершенно не чувствовалось той духоты, которая прямо таки угнетала последние несколько дней. В ярко голубом небе легко скользили редкие белоснежные облака. Я широко зевнула и перевернулась на другой бок. При этом мне в глаза попали настенные часы, сразу же отбившие всю охоту спать дальше — была уже половина девятого.

На кухне слышалась приглушенная закрытой дверью суета. Я, продолжая зевать, поднялась с кровати и, быстро одевшись, направилась на шум. Олег, гладковыбритый и уже полностью одетый, готовил завтрак. На двоих. Опершись на косяк дверного проема, я невольно заулыбалась при виде такой картины. Он некоторое время не замечал моего присутствия, зато, когда заметил, закрывая дверцу холодильника, чуть было не выронил извлеченные из него яйца.

— Напугала! — выговорил он, переведя дыхание. — С добрым утром! Как спалось?

— Хорошо, но очень мало. — призналась я и в очередной раз зевнула.

— Иди, умывайся, а потом сразу за стол — через десять минут все будет готово.

Он уже не смотрел на меня, снова обратив все свое внимание на плиту. Я отправилась умываться. В ванной обнаружилась нераспечатанная зубная щетка, которой я, без малейшего колебания, воспользовалась — при той реакции, которую я вызвала у надоедливой соседки во время моего прошлого посещения, можно было не сомневаться, что эта щетка, как и пришедшаяся мне впору новая пара комнатных тапочек в прихожей, действительно появились здесь из-за меня и для меня. Эти обстоятельства не могли меня не растрогать, но одновременно с этим и заставляли задуматься. Поэтому, когда я, умывшись и почистив зубы, снова вошла на кухню, мои первые слова были следующими.

— Олег, возможно, я скажу тебе нечто обидное, но пожалуйста, постарайся понять…

— Подожди. — прервал он меня тоном, не терпящем возражений. — Сначала позавтракай. — и подмигнув мне, добавил. — А то может быть, разозлишь; мне придется тебя срочно выгнать, и, как следствие, останешься голодной. Так что сначала завтрак, а потом все остальное.

Я решила последовать этому мудрому совету и принялась за свою порцию.

— Я примерно понимаю, что ты хотела мне сказать. — немного погодя вернулся он к отсроченному им же разговору. — Моя помощь ни к чему тебя не обязывает. Поверь, я понимаю, что ты появляешься тут, у меня, только от безысходности и не претендую на что-то большее. Ну а то, что решилась сказать мне об этом лично, так сказать, чтобы я не лелеял несбыточных надежд, за это отдельное большое спасибо. Я и впредь буду к твоим услугам, без всяческих претензий на что-то большее.

Прозвучавшая речь вогнала меня в какой-то ступор. Что ни говори, а мысли мои ему удалось угадать совершенно точно. Ну а то что, правильно понимая мои мотивы, он, по прежнему, не отказывает мне в помощи, вообще, дорогого стоит.

— Спасибо тебе, Олег. За все спасибо.

— Да брось ты! За что ты меня благодаришь? За то, что дважды предоставил тебе ночлег? Так ведь это не проблема.

Ну что я могла еще сделать после таких слов? Я поднялась, подошла к нему вплотную и поцеловала его. В щечку. Как родного братика, а он, казалось, был рад даже такому проявлению моих чувств.

После этого, я, вопреки всему сказанному, начала чувствовать себя не в своей тарелке. Когда с завтраком было покончено, а посуда оказалась вымытой, я решительно стала собираться. Стойко отреагировав на попытки задержать меня решительностью в сочетании с виноватой улыбкой, мне все-таки удалось покинуть квартиру и ее дружелюбного хозяина до наступления десяти часов.

Поминая добрым словом мою безвременно почившую машину с ее таким необходимым сейчас кондиционером, я, уже знакомым маршрутом, поплелась в направлении ближайшей станции метро. А вот людей, по вине которых, я топала сейчас своими израненными ножками, мне хотелось вспомнить отнюдь не добрым словом. И когда я уже спускалась вниз по лестнице к вестибюлю, обливаясь при этом потом, то не удержалась и дала волю своим чувствам — высказала все, что накипело. Ну и пусть шепотом, но зато от души.

Немного поплутав по бесчисленным переходам, совершенно неподдающимся законам логики, мне, наконец, удалось выбраться на поверхность и оказаться перед входом Киевского вокзала. Еще немного, только теперь уже сознательно, поблудив внутри самого вокзала, и не обнаружив при этом никакого излишнего внимания к собственной персоне, я подошла к ряду автоматических камер хранения. Именно в одной из них Володя и оставлял сумку. Из этой указанной им ячейки, я и перепрятала ее, чтобы недалеко ходить, буквально в соседнюю. Тогда, в спешке, мне было некогда в нее даже заглянуть, сейчас же мне предстояло на виду у множества людей самым тщательным образом обыскать ее, и не привлечь при этом внимания.

С заметным усилием, повесив ее к себе на плечо, я отошла в другой конец зала ожидания и уселась на стоящую у стены лавочку. Именно эта лавочка мне приглянулась отсутствием возможности кому бы то ни было, включая камеры наблюдения, заглянуть мне из-за спины. Расположившись и убедившись еще раз в отсутствии любопытных глаз, я принялась не торопясь осматривать содержимое. Буквально сразу после начала осмотра, мои ладошки покрылись потом, но, собрав волю в кулак, мне удалось, не потеряв бдительность, продолжить поиски.

Кроме просто-таки неприличной суммы, обнаружился паспорт Вовы и какой-то выключенный телефон. Он-то и привлек мое внимание. Ценой сломанного ногтя, я вскрыла его и убедилась в правдивости своей догадки — карта памяти подходящего для ключа к шифру объема находилась на своем месте. Это был шанс. И если он окажется выигрышным (я мысленно скрестила пальцы), то задуманное мною мероприятие вполне могло оказаться успешным.

После нехитрых манипуляций, в результате которых изначальный вес сумки несколько поубавился, еще раз воспользовавшись уже другой камерой хранения, я вновь опускалась на эскалаторе. Первым делом мне предстояло либо подтвердить свою догадку и действовать дальше, либо все равно действовать дальше, но используя блеф. В моем понимании, для вызволения хорошего человека, хороши все средства.

С таким, отчасти тавтологичным мотивом, спустя некоторое время, я оказалась у входа в не посещавшийся мною всю последнюю неделю офис. Несмотря на опасения, более молодой и гораздо более сговорчивый, в пример прошлому, охранник пропустил меня к моему рабочему месту. А там меня ждал приятный сюрприз: даже представить себе не могу тех причин, по которым шеф не усадил на место бесследно пропавшей сотрудницы нового работника, но факт остается фактом, и место сохранилось за мной. Полоса удачи на этом не закончилась, и флешка действительно содержала шесть файлов, которые могли быть только ключами для расшифровки данных. Моя догадка оказалась верна.

Наградив себя скоротечным приступом искренней радости, я принялась за дело. После создания, сохранения и надежного укрытия копии информации (так, на всякий случай), я приступила к поиску нужного мне человека из ФСБ. Я давно поняла, что для того чтобы получать нужные ответы, следует, прежде всего, задавать нужные вопросы, причем еще и нужным людям. Спустя несколько минут, искомый человек был найден, и в моей телефонной трубке послышалось усталое и недовольное: «Ало».

— Дмитрий Викторович?

— Да.

В этом «Да» я отчетливо уловила желание бросить трубку, сразу после того, как он услышал незнакомый женский голос в своем личном телефоне (пусть то, каким образом я нашла его номер, останется моей маленькой тайной), а посему сразу же перешла к делу.

— Я могу ошибаться, но не Ваших ли ребят недавно расстреляли на Кутузовском?

И хотя ответом мне было молчание, но трубку он все-таки не бросил, а значит, я обратилась по адресу.

— Рядом со мной лежит сумка, полная денег. Внутри нее телефон, на карте памяти которого шесть файлов-ключей к какому-то шифру. Помимо сумки, у меня есть еще кое-какая информация, которая наверняка будет Вам интересна… И еще: я готова с Вами встретиться. — последнюю фразу я выдала с этакой ехидной улыбочкой, которую мой собеседник просто не мог не почувствовать, даже сквозь телефон.

Последовавшее за этой моей речью молчание, не смотря на свою скоротечность, все-таки успело подействовать мне на нервы. Умеют же такие как он, простым своевременным молчанием выбить человека из колеи, чтобы потом было проще брать его голыми руками.

— Мы сможем увидеться только после шести часов вечера. Или может быть, Вы предпочтете не дождаться меня и решите встретиться с кем-то из моих подчиненных?

За несколько секунд, потребовавшихся мне, чтобы обдумать ответ, я бросила взгляд на часы. Они показывали три часа дня.

— Я и Вам-то толком не доверяю пока, поэтому дождусь вечера. Так где именно мы встречаемся?

Вот уж чего я не ожидала в ответ на свою дерзость, так это вспышки смеха. И держу пари, что рассмеялся он искренне.

— Ну хорошо, раз так! — сказал он, насмеявшись.

После того, как было назначено место, я положила трубку и глубоко вздохнула. Задерживаться здесь более, мне показалось опасным, так что я, улыбнувшись на прощание охраннику, выпорхнула из офиса. Выпорхнула прямо в объятия вязкой, словно сахарная вата, духоты, лучше всяких прогнозов погоды предвещавшей скорый дождь. В подтверждении моим ощущениям, один край неба уже плотно обосновали тяжелые и низкие, но пока еще не темные кучевые облака.

Я осмотрелась кругом. Не обнаружив ничего подозрительного, поправила ощутимо оттягивающую плечо сумку и, не торопясь, отправилась к автобусной остановке. И вот ведь что странно: несмотря на удачно развивающиеся события, где-то внутри меня зародилось и начало быстро расти чувство тревоги. Кроме сулившего неопределенность предстоящего разговора, появилось, пока еще едва различимое, но уже совершенно явное предчувствие приближения чего-то непоправимого.

Эти, появившиеся из ниоткуда душевные терзания, не смотря на значительные усилия по их уничтожению, порядком потрепали мне нервы за время пути к назначенному месту. Может быть поэтому, я большую часть пути проделала пешком, смирившись с духотой и действительно начавшей хмуриться погодой. Когда до места назначения мне оставался всего лишь квартал, внезапно налетел ветер, заставивший меня ускорить шаг. Но все же, как я не спешила, прежде чем я смогла спрятаться под крышей крылечка кафе, где была назначена встреча, все равно, первые тяжелые капли дождя успели намочить мои волосы и одежду.

Такой вот мокрой курицей, я и прошла в зал, вышедшему мне наперерез официанту назвала условленную фамилию, и он указал мне на дальний столик, за которым лицом к входу сидели двое (ну и черт с ним, что пришел не один). Естественно, я и не рассчитывала, что они должны быть в парадной форме, но все же ее отсутствие, меда даже несколько обескуражило. Зато, когда мне, по мере приближения, удалось рассмотреть их лица, то все возникшие опасения сразу же испарились — именно такие глаза, по моему мнению, и должны были быть у контрразведчиков. Одним словом, обознаться было невозможно, правда, кроме доверия собственным ощущениям, мне оказалась полезной и фотография из интернета, которую я изучила перед выходом из офиса. Подойдя вплотную к столику, я молча положила уже порядком надоевшую мне сумку прямо перед ними и осталась стоять, чтобы проследить за реакцией.

Дмитрий Викторович — тот, что был постарше, смерив меня долгим изучающим взглядом, перевел свое внимание на сумку. Открыв замок, скользнул безразличным взглядом по пачкам купюр, приметил телефон и, аккуратно захватив кончиками пальцев, выудил его от туда. Затем закрыл сумку и передал ее своему более молодому спутнику. Глядя на все эти манипуляции, я смутилась тому, что сама не додумалась озаботиться сохранностью отпечатков пальцев.

— Зря стараетесь. Я его уже весь сама залапала. — проговорила я, усаживаясь на стул. — Меня зовут Марина.

— Дмитрий Викторович. — предсказуемо представился Дмитрий Викторович в ответ, и указав на своего спутника, представил и его. — Алексей.

Таким образом, чисто формально, со знакомством было покончено.

— В телефонном разговоре со мной Вы упоминали, что обладаете еще какой-то информацией…

— Обладаю. — чтобы окончательно не выпустить инициативу из своих рук, я бесцеремонно прервала его на полуслове. — Но ее Вы просто так не получите. Я бы хотела сначала получить некоторые гарантии.

Повторно следуя по пути столь наглого общения, я рассчитывала на повторение прошлого результата, и не просчиталась. Дмитрий Викторович, вопреки ожиданию Алексея, который бросил озабоченный взгляд на своего командира, явно предчувствуя бурную реакцию, покачав головой, широко улыбнулся.

— Ну ты даешь, девочка! — проговорил он, восхищенно покачав головой. — Ты хоть представляешь, с кем сейчас говоришь?

— Вполне. — деловито ответила я. — Так как насчет гарантий?

— Предлагаешь мне играть вслепую? Должен же я хоть представление иметь, о чем речь?

— Я знаю, кто слил информацию о месте нахождения тайника.

Глаза Дмитрия Викторовича сверкнули, затем они переглянулись с Алексеем.

— Какие гарантии тебе нужны?

— В обмен на информацию Вы должны освободить Владимира Петровича Счастливого.

Дмитрий Викторович и Алексей переглянулись, но в этот раз, на их лицах были совершенно другие эмоции. Я отчетливо уловила недоумение, словно они оба впервые слышали о Володе. Градус напряженности моментально подскочил вверх, и я лихорадочно стала соображать, чем же это могло быть вызвано.

— Неужели он погиб? — словно где-то в стороне прозвучал будто бы и не мой тихий вопрос.

Теперь оба собеседника перевели свои полные недоумения глаза на меня.

— С чего ты это взяла?

— Своим затягиванием ответа, вы сами подталкиваете меня к такому выводу. — нетерпеливо объяснила я.

— Могу тебя успокоить: он жив и, совершенно точно, здоров. — затем, немного замявшись, добавил. — По крайней мере, так считают нейтрализованные им ребята, учинившие ту самую бойню.

Видимо, по выражению моего лица им сразу же стало понятно, что об этом я ничего не знала. А с другой стороны, как бы я все это могла узнать, если он считает меня своим врагом? В таком случае, все становилось на свои места, но отнюдь не добавляло ясности. Как он их разыскал? Все ли в порядке? Да и то, что он первым делом не направился прямиком к Александру Ивановичу, ставило еще больше вопросов, нежели давало ответов.

— Так как насчет предателя? — вкрадчиво прервал мои сумбурные рассуждения Дмитрий Викторович.

Я спохватилась. Вопрос застал меня врасплох.

— Могу ли я Вам верить? Он точно на свободе?

— Ты же сама отдала мне сумку. — постарался он вернуть мне возможность трезво мыслить. — Значит, тогда верила? Что мешает верить и дальше?

— Панкратов Александр Иванович. — выдала я, далее не задумываясь.

Если мне казалось изумлением, увиденное ранее на лице Дмитрия Викторовича чувство, то сейчас я увидела настоящее, а не кажущееся, изумление. Сначала он было рассмеялся, не отрывая от меня взгляда, затем, когда я своей невозмутимостью дала понять, что не шучу, прекратил смех.

— Ты это серьезно?

В ответ я кивнула. При этом мое лицо несознательно приняло скорбный вид. Затем я рассказала им все как на духу, не забыв упомянуть и про мои свидания с Алексом. Эти факты заслужили не меньший интерес, чем рассказ про Иваныча.

— Милочка, а где гарантии, что ты не вешаешь нам лапшу на уши? — спросил меня Дмитрий Викторович, после того как я закончила.

— Я же сама отдала Вам сумку… — перефразировала я его же недавние слова.

Не имея более других убедительных доводов, я замолчала, постаравшись напустить на себя убедительный вид. Но старания мои оказались напрасными, и ответной реакции все равно не последовало — оба моих собеседника, не сговариваясь, уставились куда-то мне за спину.

 

7 глава

Сказать, что лавочка в парке является неудобной постелью — не сказать ничего. Когда я проснулся, мое тело ломило, будто бы накануне я в одиночку выгрузил целый вагон угля. Ценой значительных усилий, мне удалось сесть, и только потом, едва удержавшись от вскрика, встать на ноги. Ощутимо ныла растревоженная вчера больная рука. На то чтобы немного размяться и почувствовать вновь свои конечности, ушло еще несколько минут.

За это время я смог более-менее детально рассмотреть своего ночного гостя. Он оказался разительно похож на того самого бомжа, который и явился виновником всех моих злоключений, только настоящим. Доказывающим его подлинность фактом являлась вонь, усиливавшаяся по мере приближения. Данного наблюдения оказалось даже более чем достаточно, чтобы как можно скорее покинуть место моего ночного пристанища.

Несмотря на утро, в воздухе уже чувствовалась духота, так что основательно измятый за ночь пиджак я перебросил через руку. Так, между прочим, было даже лучше: он надежно прикрывал уже далеко не белоснежную повязку. Пройдя совсем немного, я обнаружил кафе, в туалете которого смог привести себя в порядок. Из крана текла только лишь ледяная вода, оказавшаяся, впрочем, как нельзя кстати, — остатки сна и накопленную усталостью рассеянность, сняло как рукой. Внимательно осмотрев свою забинтованную руку, я аккуратно развязал бинт и, не найдя в ее состоянии ничего пугающего, метким броском отправил его в урну. Все эти достаточно длительные манипуляции видимо не вызвали у по большей части сонного коллектива абсолютно никакого интереса — я даже не удосужился ни одного взгляда на прощание.

Вновь оказавшись на улице, я перебрал в уме те адреса, которые мне вчера удалось выведать. Ввиду отсутствия у меня монетки с тремя гранями, выбор пришлось делать исходя из принципа удаленности. Самый дальний адрес располагался далеко за городом, следующий — поближе, но все равно за пределами МКАДа. Ближайший же находился в пешей доступности, так что я, понадеявшись на свою удачу, остановил свой выбор именно на нем.

Спустя полчаса, ноги привели меня к старинному тщательно отреставрированному двухэтажному особняку, скрывающемуся за буйной зеленью вековых деревьев и приведенным в порядок высоким забором. Размещавшаяся в этом особняке гостиница была явно не из дешевых.

— Как же вы падки до роскоши, господа империалисты… — качая головой, проговорил я себе под нос.

Под прозрачной не дававшей совершенно ни какой тени крышей ближайшей автобусной остановки, я и расположился, предвкушая длительное ожидание. И действительно, прежде чем ворота гостиницы открылись в первый раз, прошло около часа.

Сначала вышел охранник (ну не мог человек в строгом черном костюме быть ни кем иным, особенно в эту жару), осмотрелся кругом и, не обнаружив ничего подозрительного, кивнул кому-то невидимому мне внутри ограды. Ворота начали бесшумно и плавно открываться, человек в костюме слегка отошел в моем направлении и замер в ожидании. Спустя минуту, со двора выехала машина. Водитель, наверняка действовавший по давно заведенному порядку, остановился, чтобы охранник успел сесть, а сам в это время осматривался, чтобы услышав хлопок двери, сразу же вклиниться в поток машин. Увидев складывающиеся столь чудесным образом обстоятельства, у меня не было другого выбора, кроме как рискнуть. В два прыжка оказавшись возле наблюдавшего за выезжающей машиной телохранителя, я одним ударом нейтрализовал его и ловко запрыгнул в машину, искренне надеясь, что нужную мне. Дверь хлопнула, машина тронулась, и вроде бы все шло как обычно, да вот только вместо охранника, рядом с оторопевшим от неожиданности и удивления пассажиром сидел я.

— Алекс? — коротко спросил я, чтобы оценить степень своего везения.

Надо отдать должное самообладанию моего невольного попутчика — он очень быстро оправился от потрясения.

— Кто ты такой? — спросил он знакомым по вчерашнему телефонному разговору спокойным голосом.

— Будем считать, что я угадал с машиной. — вместо ответа, с облегчением заключил я. — А куда мы едем?

Вывести из себя этого человека, видимо, было совершенно невозможно.

— Я боюсь, что прежде чем мы вообще куда-то поедем, тебе придется, как минимум, представиться, извиниться за свою наглость и привести достаточно убедительную причину не вызывать полицию.

Несмотря на сказанное, он даже не шелохнулся, чтобы что-то предпринять, а лишь пристально и холодно рассматривал меня. Я напустил на себя шуточно серьезный вид и утвердительно закивал.

— Ага! Прямо так и вызовешь?! Можно подумать, тебе самому не интересно, с чем же я пожаловал. — отказавшись от напускной серьезности, я подмигнул ему. — И держу пари, представляться мне тоже не нужно.

Из-за того, что мы были отделены от водителя поднятым разделительным и, судя по всему, звуконепроницаемым стеклом, только сейчас, после пересечения пары перекрестков, водитель заметил неладное, и с округлившимися от испуга глазами, стал озираться через зеркало поочередно на меня и Алекса. Заметив это, Алекс опустил перегородку.

— Все нормально. Продолжаем дорогу. — сказав это спокойным голосом, он сразу же вновь поднял стекло.

— Итак… — я вновь подтолкнул его к ответу на мой вопрос. — Куда мы едем?

Вместо ответа, он принялся искать более удобную позу, чисто по-стариковски помогая себе руками и даже охнув напоследок. Все эти действия, как по мне, призваны были усыпить мою бдительность — мол, зачем нужно держать ухо в остро рядом с таким немощным стариком? Но я, сразу заметив наигранность, не стал ослаблять свое внимание, и поэтому от меня не ускользнуло практически незаметное движение его левой руки. Результатом короткой борьбы стал оказавшийся в моих руках пистолет.

— Ну зачем же ты так, Алекс? — укоризненно, словно ругая маленького ребенка, посетовал я.

Зло сверкнув на меня глазами, и уже совершенно другим голосом Алекс проговорил сквозь зубы.

— Что тебе нужно?

— Вот так уже значительно лучше! Мне нужен от тебя сущий пустяк: чтобы ты, в моем сопровождении, естественно, явился с повинной.

Даже захватившая его злоба не смогла удержать громкий смех, сотрясавший его добрую минуту. Когда он, наконец, смог остановится, то уже совершенно беззаботно произнес.

— Я думал, у тебя что-то серьезное припасено, а тут… — он снова хохотнул, но уже не долго. — Очередной идеалист встал на моем пути! Да ты хоть представляешь, что будет, если хоть один волосок упадет с моей головы? На свободу ты сможешь выйти только глубоким стариком. Так что, пока не поздно, давай я попрошу водителя остановиться, ты выйдешь и будешь держаться от меня на почтительном расстоянии.

Я молчал, не спуская с него ни глаз, ни ствола пистолета.

— Да пойми же: меня ничто не может связать с этим делом, так что я тебе совершенно не нужен.

Несмотря на его отличное самообладание и вполне логичные высказывания, я чувствовал, что что-то грандиозное находится прямо у меня под носом, но, наряду со своей важностью, еще и невидимое для меня. Искренний испуг на лице этого старого хитрого лиса, возникший сразу поле того как я отобрал у него оружие, явно указывал на это что-то. Только вот на что? И тут мне в голову пришла одна догадка. Видимо, по моему изменившемуся лицу он все сразу понял и выставил перед собой руки, пытаясь защитится. Легко отмахнувшись от них, я похлопал его по карманам. Во внутреннем кармане его пиджака я нащупал кое-что подозрительное, и погрузив в него свою руку, вынул небольшой пластиковый пакетик. Быстро заглянув внутрь него, я удостоверился в своей догадке — это были флешки.

— Вот оно в чем дело!? — весело воскликнул я. — Блеф не удался?

Радуясь столь неожиданной и ценной находке, я практически перестал следить за окружающей меня обстановкой. И то ли между Алексом и водителем был заранее установлен какой-то сигнал, которым они не преминули воспользоваться, то ли водитель сам смог все понять и начал действовать самостоятельно без приказа, но совершенно неожиданно для меня, машина очень круто повернула, а потом сразу же резко затормозила. Стараясь удержаться от падения, я вцепился свободной больной рукой в кресло, на котором сидел, а второй в ручку над дверью, тем самым отведя пистолет от Алекса. Одним словом, к такому развитию событий я оказался совершенно не готов. Зато те люди, которые сразу после остановки, моментально отворили мою дверь, выхватили пистолет и силой выволокли наружу, были полностью готовы к случившемуся.

Не дав мне никакой возможности сопротивляться, меня отнюдь не нежно уложили лицом вниз прямо на раскаленный асфальт и начали с высоким профессионализмом обыскивать. Не смотря на столь ограниченный обзор, я все же смог понять, что меня завезли в какой-то внутренний дворик, отделенный от оживленной московской улицы глухим высоким забором. На моих глазах сомкнулись створки высоких тяжелых ворот, заметно поубавив шансы на побег.

А потом, в поле моего зрения пришли туфли и раздался взволновано-самоуверенный голос Алекса.

— Никогда впредь не направляй на меня оружие!

За этими словами последовал сильный удар в основание моего черепа, и все поплыло перед глазами.

Сознания я, правда, не потерял, но всякой подвижности был лишен начисто.

— Что с ним делать? — раздался чей-то голос.

— Избавьтесь от него. — последовал короткий ответ Алекса, а вслед за этим раздались его удаляющиеся шаги.

Меня тот же час подхватили под руки, заставив поморщиться от причинённой боли, и куда-то поволокли. Избавиться от человека можно множеством способов. Какой из них избрали для меня, оставался пока загадкой. Тем не менее, мое путешествие оказалось недолгим и прервалось напротив багажника машины. «Значит вывезут подальше в лес и пустят пулю в лоб…» — пронеслось в моей голове. Когда меня действительно стали засовывать в багажник, предварительно связав по рукам и ногам, я с полной уверенностью осознал, что из этой передряги мне уж точно живым не выбраться.

Эта самая уверенность не покидала меня всю дорогу, длившуюся, на мой взгляд, пару мучительных часов. Наконец, после закончившегося ощутимой тряской пути, наступила тишина. Вынимать меня из этого душного багажника никто явно не торопился, а между тем, я уже начинал натурально задыхаться. Может быть, они решили избавиться от меня именно этим способом? Уже было смерившись с подобным выводом, я даже удивился когда крышка багажника все-таки внезапно открылась.

Надо мной, на фоне ярко голубого неба, создавая приятную прохладу, шевелились в такт ветра кроны высоченных сосен. Глоток свежего воздуха, ворвавшегося в мои легкие, даже немного опьянил меня своей свежестью.

Не дав мне как следует насладиться природой, меня грубо вытащили из багажника и поставили на колени. Только сейчас я увидел своих палачей. Их было двое. На лице одного не отражалось вообще никаких эмоций, второй же, напротив, заметно наслаждался раскрывающейся перспективой. Не будь у меня связанными хотя бы ноги, мне ничего не стоило бы стереть эту садистскую ухмылку, но такой возможности судьба мне не предоставила.

Как-то даже не верилось, что все заканчивается вот так просто. На каком-то пустыре. Бесславно и бездарно. Отрешившись от всего окружающего мира, я буквально упивался этим своим самоуничтожением, и одновременно, восхищался окружающей меня природой. Хорошо, что хоть так и здесь, а не где-нибудь на каменистом уступе кавказских гор промозглой зимней ночью.

Занятый этими мыслями, я видимо, умудрился-таки сохранить спокойное и безмятежное выражение своего лица, которое поначалу и ввело в ступор этих двух ребят, а теперь вот, наоборот, разожгло злобу.

— Развяжи его и дай лопату — пусть копает себе могилу. А то довольный он больно. — сквозь зубы сказал, тот что был похож на садиста.

Я моментально встрепенулся. Неужели удача снова повернулась ко мне лицом?! Но внезапная радость оказалась напрасной.

— Ты разве не слышал, как он в одиночку уделал вторую группу Алекса? — флегматично заметил второй. — Начинай копать сам, А я его покараулю.

К моему величайшему удивлению, мой так и несостоявшийся освободитель не стал сопротивляться, а только сплюнув от досады, извлек из багажника лопату и стал осматриваться в поиске места моей будущей могилы.

Зародившаяся было надежда, оборванная в самом своем начале, все-таки произвела на меня положительное влияние: я теперь ни за что не хотел умирать. Но, черт возьми, мне было совершенно непонятно, каким образом исполнить свое желание!

Время шло, моя могила копалась. Небо начало затягивать тяжелыми дождевыми тучами. Державший все это время меня на мушке флегматик, начал торопить и без того уже основательно взмокшего садиста.

— Давай уже быстрее заканчивай. А то дождик, смотрю, собирается.

— Вот если бы ты мне помог, дело двигалось бы гораздо быстрее.

Правда, последние слова были сказаны вперемежку с красочными и витиеватыми образами русской речи. Это навело меня на одно соображение.

— Ребят. — обратился я к своим палачам. — Вот вы же вроде как русские, а словно шавки ходите в слугах у какой-то американской швали. Как вы вообще с этим живете?

— Я думаю, что этой глубины для него вполне достаточно. — вместо ответа мне сказал флегматик.

Значит, все же мой вопрос его пронял.

— Из-за чего вы продались? Здоровые же парни, работу что ли найти не смогли? Или на легкие деньги потянуло?

— Ты прав. — сказал садист, вылезая из ямы. — Для него пойдет и так.

— Деды ваши, небось воевали…

Меня прервал удар черенком лопаты по спине, в результате которого я повалился лицом в траву. Затем меня протащили по этой самой траве и спихнули в действительно оказавшуюся неглубокой яму. А потом раздался выстрел.

 

8 глава

Один гулкий удар следовал за другим. Звуки монотонно работавшего сваебойного молота, многократно отражаясь от стен уже возведенных зданий, пульсирующим звуком отдавались в ушах, всех кто имел нужду находиться рядом. Этот и без того громкий шум дополняла целая какофония скрежетов, скрипов и визжания, присущих оживленной строительной площадке. Натыканные, словно частокол, стрелы грузоподъемных кранов, беспрерывно двигались, исполняя какой-то свой сложный и неподвластный для понимания посторонних танец. То и дело подъезжали и отъезжали грузовые автомобили. Немного в стороне от всего этого упорядоченного хаоса, отделенная солидной кучей не вывезенного после рытья котлована грунта, находилась небольшая площадка. Около въезда на нее были припаркованы три машины, в ее углах, пристально осматривая каждый свое направление, стояли четверо крепких ребят. Они служили надежным прикрытием для двух мужчин, которые беседовали, стоя друг напротив друга.

Оба мужчины были пожилыми и издали походили на родных братьев, если не принимать в расчет того, что один из них был совершенно седой, а второй, напротив, мог похвастаться хоть и не богатой, но все еще темной шевелюрой. Росту в них было тоже примерно одинаково. Они неторопливо беседовали, и доносившийся из-за кучи грунта шум ни сколько им не препятствовал, а напротив, помогал, оберегая от посторонних ушей. Место их встречи, видимо, было выбрано по этой самой причине. А исходя из того, что происходящее вокруг не вызывало у них ну совершенно ни какого интереса, можно было сделать вывод, что и данная встреча далеко не первая.

— Мне все-таки кажется, что Вы ведете по отношению ко мне не вполне честную игру. — без всякой обиды в голосе, словно обыденно констатируя малозначимый факт, проговорил седой. — Могу ли я Вам доверять?

— Посудите сами: разве могут, при сложившихся обстоятельствах, у меня быть противостоящие вам планы? — вопросом на вопрос ответил собеседник, но посчитав сказанное недостаточным, немного помолчав, добавил. — Ваш провал будет означать неминуемый конец и для меня лично, так что мы с Вами в одной лодке.

Молчание, наступившее после сказанных слов, сопровождалось направленными куда-то вдаль пристальными взглядами их обоих, причем, направление этих самых взглядов не совпадало. Спустя какое-то время, седой, видимо хорошенько обдумав услышанное, решил продолжить разговор.

— Ладно. Будем считать, что вопрос взаимного недоверия полностью исчерпан. Но, черт возьми, объясните мне пожалуйста, каким образом ваши хваленые кадры смогли упустить нашего друга прямо у себя из-под носа? Как он смог выйти на моих ребят?

Заданные вопросы, не смотря на ставший более жестким тон, не вызвали совершенно никакого замешательства. Собеседник, очевидно, мастерски владея собой, ответил спокойным ровным голосом.

— Нам с Вами просто не посчастливилось нарваться на такого неугомонного и к тому же весьма подготовленного человека. Хорошо еще, что он вышел именно на меня. А ведь могло все сложиться и иначе…

Седой пожевал губами, давая понять собеседнику, что не вполне доволен ответом.

— Я не привык работать с гипотетическими возможностями, так что давайте будем иметь дело с тем, что есть на самом деле. Теперь, когда с этим неудобным для нас человеком наконец покончено, настало время подумать о том, как мне получить ключи.

При последних словах, невозмутимое выражение с лица слушавшего, все-таки сошло, сменившись живым интересом с долей недоумения.

— Я не ослышался? Вы сказали, что с ним покончено?

— Именно так я и сказал. — произнес седой, внимательно рассматривая собеседника. — Я, собственно, и выдернул Вас сюда с такой срочностью, именно по этому поводу. После суматохи вчерашнего вечера, наш общий знакомый появился сегодня утром. И не где-нибудь, а прямо на соседнем сидении у меня в машине.

В ответ на изумленное выражение, полностью завладевшее лицом собеседника, говоривший утвердительно кивнул, подтверждая, таким образом, свою честность.

— И хотя моя охрана сплоховала, допустив это, далее она сработала очень даже профессионально, и теперь проблемы, связанные с ним, можно считать решенными.

— Это действительно хорошая новость. — немного помолчав и возвращаясь в свое исходное непроницаемо-спокойное состояние, заключил темноволосый. — В таком случае, нам нечего больше опасаться.

— Прошу не забывать, что до тех пор, пока у меня в руках не окажется ключ к шифру, поводы для волнения не исчерпаны.

— Я думаю, что через… — он поднял руку и взглянул на свои часы. — Пару часов, и эта проблема также будет решена.

Черед удивляться наступил теперь для седого.

— Совсем недавно, Ваша знакомая вышла на связь. Ей назначена встреча. Сумка и ключ будут при ней. Как видите, на встречу я тоже пришел не совсем с пустыми руками.

— Насколько я понимаю, Вы уже знаете, каким образом сможете организовать передачу ключа мне? Естественно, судьба остального содержимого сумки меня не интересует.

Собеседник кивнул.

— Ну, в таком случае, нас можно поздравить с успехом! — заулыбался седой.

— Давайте сначала получим искомое в руки, а уже потом будем радоваться.

Седой утвердительно кивнул на это предложение и на какое-то время замолчал. Улыбка постепенно сменилась на его лице озабоченным выражением.

— Вы чем-то по-прежнему обеспокоены, Алекс?

— Чем дольше тянется эта история, темь сильнее у меня ощущение, что с нами кто-то умело играет.

— Разделяю Ваши опасения, но, поверьте мне: это — всего лишь ощущение. Очень скоро все закончится, и связать это дело с кем-либо из нас, будет совершенно невозможно.

— Очень на это надеюсь. — со вздохом согласился седой. — А, кстати, как Вы думаете, какова будет дальнейшая судьба моей знакомой?

— Сдается мне, что эта дерзкая девушка вполне может пропасть без вести… — сказав эти слова, говоривший внимательно посмотрел на седого, и заметив на его лице промелькнувший намек на сожаление, спросил. — Или у вас есть какие-то особые пожелания по ее поводу?

Не колеблясь ни одной секунды, седой отрицательно покачал головой. Мало того, он даже не отвел своего взгляда.

— Ну, значит, так тому и быть.

Наступившую вслед за этими словами недолгую паузу прервал внезапно появившийся в воротах стройплощадки самосвал, вызвавший самую настоящую панику в рядах охранников. Как по команде, их руки очутились на рукоятках пистолетов, прикрытых полами пиджаков. Ничуть не смущаясь столь недружелюбной встречи, а может попросту и не заметив ее, водитель самосвала въехал на территорию и со свистом вырвавшегося из тормозов воздуха остановился таким образом, что перекрыл дорогу ожидавшим машинам. Выпрыгнув из кабины и даже не взглянув по сторонам, он опрометью бросился к видневшейся на краю площадки синей кабинке туалета.

Тот же час, двое телохранителей, с осторожностью, подошли с разных концов к самосвалу и осмотрев его, отрапортовали: «Все чисто!». Когда нежданный гость скрылся за пластмассовой дверцей, собеседники с недоумением переглянулись.

— Вот поэтому в России и нет порядка. Вы совершенно непредсказуемы. — заулыбавшись и разведя руками, проговорил седой, а потом крикнул охранникам. — Освободите дорогу.

Это приказание было выполнено достаточно быстро, и вскоре дорога оказалась свободной.

— Я желаю Вам удачи.

— Нам, Алекс. Она потребуется нам обоим. Но в любом случае, поводов для беспокойства больше нет.

Последние слова, он произносил уже по дороге к своей машине. Телохранители проводили его глазами, и вскоре, одна из машин выехала за ворота. Оставшись в одиночестве, седой бросил пристальный взгляд на одного из своих охранников. Тот, словно манекен, стоял в углу площадки. Подвижной была только его голова, которой он беспрерывно и с постоянной скоростью водил на девяносто градусов.

— Тоже мне профессионалы… Только и умеют, что по шаблону действовать, а инициативы никакой… — с каким-то презрением произнес он в полголоса, а потом окрикнул.

Моментально оживший охранник, стремительно подошел к седому и застыл рядом с ним в ожидании распоряжений.

— Следить за ним, — он кивком головы показал на место, откуда только что отъехала машина, — в оба! О любых контактах, даже если это будет нищий, просящий милостыню, докладывать мне лично, и немедленно. Даже если какому-то олуху этот контакт покажется незначительным! Ты меня понял?

Телохранитель утвердительно кивнул и отошел на свое место, одновременно по телефону давая необходимые поручения. Седой же переключил свое внимание на бурливший жизнью муравейник стройки. В этом направлении его взгляд оставался достаточно долго, становясь с каждой минутой все злее и злее, а под конец, седой, видимо дав волю своим чувствам, вообще грязно выругался.

Так получилось, что одновременно с этим его ругательством, со скрипом открылась дверь туалета. Довольное лицо, вышедшего водителя, очень быстро приобрело озабоченный вид, а потом и вовсе стало паническим. Было видно, что не найдя свой самосвал на том месте, где его оставил, он жутко испугался. И только, когда подбежав поближе, пропажа все же была обнаружена, его внимания удосужились седой со своей компанией. Руки у компании снова были поднесены к пистолетам. Должно быть, только теперь ему стало понятно, что решение заехать сюда, было не совсем верное. Последовавший следом стремительный отъезд незваного гостя, помимо поднятого облака пыли, как ни странно, вернул седому его привычный вид добродушного весельчака-пенсионера. Последним проявлением неконтролируемых эмоций, стала сказанная сквозь зубы следующая фраза: «Вот именно с такой же непредсказуемости все это и началось… В этом и есть ваша сила, и было бы лучше, чтобы вы этого так никогда и не поняли…»

Когда пыль развеялась, уже полностью успокоившийся — по крайней мере внешне, — седой забрался в свою машину и, назвав водителю адрес, извлек из внутреннего кармана мятого светлого пиджака телефон. После того как долгие гудки вызова трижды сменялись беспристрастно вежливыми предложениями воспользоваться услугами автоответчика, седой с досадой отбросил телефон на соседнее сидение и уставился в окно. И если бы оно было прозрачным, то любой из тех, кто толкался в пробке неподалеку, смог бы рассмотреть усталого старого человека в глазах у которого, вопреки любым его стараниям, была отчетливо видна самая настоящая обреченность.

К тому моменту, когда входящий телефонный звонок прервал его невеселые раздумья и вернул к не на много более радостной действительности, прошло уже порядочно времени. Внимательно выслушав говорившего, сам он не проронил ни единого слова, а когда звонок завершился, каким-то неестественно спокойным голосом назвал водителю новый адрес назначения.

 

9 глава

С уже начинавшего желтеть поля, расположенного поблизости, потревоженная выстрелом, взлетела стая ворон. Практически сразу же раздался второй выстрел. Птицы еще более отчаянно захлопали крыльями и принялись истошно каркать. Сначала мне показалось, что я умираю, а боль не чувствуется только из-за шока. Вообще-то, так обычно и бывает. Но мгновения сменялись одно за другим, а каких бы то ни было изменений в себе я не чувствовал, поэтому решился пошевелиться и осмотреться. И именно в тот самый момент, в моей яме-могиле появилось еще одно тело. Только мертвое. Это было тело одного из моих палачей, того который отличался садистскими наклонностями. В его руке все еще был зажат пистолет, в стволе которого находилась предназначенная для меня пуля.

Не дай Бог, кому бы то ни было пережить те же чувства, что мне пришлось испытать накануне, но радость столь невероятного избавления от смерти наполнила меня еще до выяснения причин его повлекших. И она была столь сильная, что я вначале даже не расслышал голоса, который обращался ко мне.

— Счастливчик! Ты живой?

Голос был батин.

Вслед за голосом показался сам батя и, кряхтя, выволок меня на землю. Не теряя времени даром, он сразу же принялся освобождать меня от пут. Когда с этим делом было покончено, я сел на траву, потирая запястья, и уставился на него, не вполне доверяя произошедшему.

— Живой. — констатировал он успокоенным голосом, осмотрев меня с ног до головы. — Слава Богу.

Убедившись в моей целости, он ненадолго отошел к неподвижным телам моих несостоявшихся палачей, чтобы порыться в их карманах и проверить возможное наличие признаков жизни. Последнего в них, видимо, не оказалось, потому что дополнительных выстрелов не последовало. Когда он опять вернулся ко мне, в его левой руке лежали пара бумажников и два телефона.

Все это время я молча и немного мрачно наблюдал за его действиями. Безудержная радость, целиком захватившая меня в минуту избавления, сменилась другими, более приземленными мыслями, центральную из которых занимало полное непонимание мотивов спасшего меня человека. За то, показавшееся мне бесконечно долгим, время, которое мне «посчастливилось» провести в камере, я пришел к неутешительному выводу, что единственным человеком, который мог сообщить о готовящейся поездке к тайнику, мог быть только батя. Дальнейшие мои приключения, казалось, только подтверждали это подозрение. А тут такой, мягко говоря, неожиданный поворот. Одним словом, я был в полном недоумении.

Батя достаточно хорошо меня знал, чтобы без особого труда определить общее направление моих мыслей. Поэтому он, не смотря на необходимость как можно быстрее удалиться с места, где совсем недавно слышались выстрелы, грузно опустился на траву рядом со мною.

— Включи голову! Разве я стал бы тебя сейчас спасать, если бы перед этим самолично сдал тебя?

— Так ведь больше ни кто не мог…

— Или на него просто на просто не пало ни чье подозрение.

Я поднял на батю глаза, после стремительно пришедшей в голову догадки.

— Вот именно! — со всей серьезностью, как-будто бы я назвал фамилию, утвердительно кивнул батя. — Вставай — хорош рассиживаться.

Мы одновременно поднялись и, более нигде не задерживаясь, направились к его машине, которую он предусмотрительно оставил на значительном удалении. К тому моменту, когда мы оказались у машины, бумажники были осмотрены и, так как в них не содержалось ничего интересного, оказались выброшены в ближайшие кусты. Телефоны, естественно, остались при нас. Так вот, когда мы, уже выбрались на нормальный асфальт, один из этих телефонов разразился порядком напугавшим нас обоих звонком. Без труда узнав во входящем лишенном имени номере, телефон Алекса, я не стал отвечать. Проигнорировали мы и два последующих звонка.

— Алекс. — ответил я на вопросительный взгляд бати.

— Что еще за Алекс? — переспросил он с не подделываемым интересом.

Я бросил на него долгий взгляд: Теперь мне стало стыдно за несправедливые подозрения. Нам срочно нужно было объясниться.

— Расскажи ка мне пожалуйста, чем ты занимался, пока меня не было.

— Собственно и рассказывать-то нечего. Когда на следующий день мне уже после обеда удалось дозвониться до генерала, я узнал о том, что вы попали в засаду. По его разговору, мне стало понятно, что из-за того, что ты один остался невредим, а флешек никто так и не увидел, все подозрение упало на тебя. Мне ничего не оставалось делать, как заняться поисками доказательств твоей невиновности. Во время их добывания, я и встретил твою Марину, естественно, считая ее одной из них. — он махнул головой в сторону оставленных нами на лесной полянке тел. — Когда ее ночью того же дня выкрали из моей квартиры, мнение мое, естественно поменялось. Все время пока я следил, куда ее вывозят, потом, пока искал подмогу, я не мог понять, каким же таким чудесным образом ее сумели обнаружить. Ответ на эту загадку она подсказала мне сама, заподозрив (как собственно и ты) в предательстве меня самого. Только генералу, кроме меня, было известно, где она находилась. Знал он о нашем местоположении и на этот раз — когда я договаривался с ним о новой встрече для Марины, он выведал у меня эту информацию. Пришедшее ко мне озарение, настолько сильно выбило меня из колеи — генерала-то я знаю по более, чем тебя, — что я даже толком и не понял того, чего она мне наговорила. Опомнился, только когда за ней захлопнулась дверь. И только тогда до меня дошло, что она считает во всем виноватым меня…

Видимо, вновь переживая прежние эмоции, он замолчал.

— Ну а как ты нашел меня сейчас?

— Я смотрю, ты тоже мне не особо доверяешь? — засмеялся он, отрешившись от грустных мыслей, но заметив мое смущение, стал серьезным и продолжил. — Все очень просто. Выйдя вслед за Мариной из дома, я искренне надеялся ее догнать, но ее уже и след простыл. Ввиду того, что идти мне все равно было не куда, я решил убедиться в правдивости своей догадки и со стороны посмотреть на своих визитеров.

Ждать мне пришлось недолго, и вскоре трое крепких парней проникли в подъезд. По зажегшемуся свету в окнах соседних квартир я окончательно уверился, что гости прибыли по нашу душу. Впрочем, удостоверившись в пустоте квартиры, они достаточно скоро ретировались. При этом, я расслышал описанный тобой картавый голос, которым один из них докладывал о неудаче. У меня больше не осталось сомнений, ну я и увязался за ними.

У ворот той гостиницы, где ты собственной персоной появился с утра, я, борясь со сном, провел весь остаток ночи и большую часть утра. Наверное поэтому и твое появление практически проморгал. — он бросил на меня виноватый взгляд. — Приметил я тебя, уже когда ты, выключив охранника, залазил в машину. Ничего умнее, кроме как последовать за вами, мне в голову не пришло.

Когда вы очень резко завернули во двор американского посольства и за вами сразу же закрылись ворота, я понял, что тебе не повезло. И уж совсем не надо было обладать большим умом, чтобы понять, что держать там тебя долго не будут. Из-за этого я и отправился вслед за первой выехавшей машиной. И, как видишь, не прогадал… — и немного помолчав, добавил. — Правда, когда они уже свернули в лес, у меня банально закончился бензин. Ну и пока я, уже накатом прикатившись на заправку, заправлялся, естественно потерял их из виду. Слава Богу, что все-таки успел…

На некоторое время в машине установилась тишина. Каждый думал о своем, но мне, в довесок ко всему, было еще и стыдно.

— Бать, прости, что сомневался в тебе.

— Бывает. — просто ответил он и махнул рукой. — А кстати, что было с тобой?

Ну, я и рассказал. Правда, коротко, но емко.

— Действительно, счастливчик… — подытожил он, когда я замолчал. — Что будем делать дальше?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Обалдевший от последних и по большей части радостных происшествий, я начисто перестал думать о дальнейших планах.

— Нам нужно найти Марину. — высказал я первую пришедшую в голову мысль.

— Есть какие-то идеи по этому поводу? — с улыбкой спросил батя.

— Пожалуй, проще отыскать иголку в стоге сена…

— А я вот, пока ты прохлаждался, немного понял твою подругу. Она далеко не дура и скорее всего, сама захочет выйти на кого-то из ФСБ. А ты же понимаешь, что этот кто-то, скорее всего, окажется нашим Дмитрием Викторовичем…

— Как-то притянуто за уши. Тебе не кажется? — откровенно сомневаясь в его прогнозе, протянул я. — Мне вообще, по большому счету, непонятно, что ее удерживает от побега в какую-нибудь жаркую страну…

— Ну и дурак же ты, Вова! — аж присвистнул батя. — Ты ее удерживаешь. Разве не понял еще?

Я посмотрел на него, и он, заметив это, активно закивал головой.

— И скорее всего, она принесет ему эту злополучную сумку. Мне, по крайней мере, он ею все уши прожужжал. — проговорил он вслух свои мысли.

Тем временем, мы уже въезжали в Москву, стремительно настигаемые стеной ливня, которая уже отчетливо виднелась в зеркалах. Иваныч, отчаянно маневрируя в потоке, умудрялся держать приличную скорость.

— Сдается мне, что все действительно будет так и не позднее, чем сегодня.

— Почему? — спросил я, не вполне понимая его логику.

— Да потому, что сегодня ты их не на шутку растревожил. А потом в очередной, как я понимаю раз, улизнул из-под носа. Вот этот твой Алекс и постарается форсировать события, от греха подальше. Ну, а твоя Марина, решительная баба и ждать, я так понимаю, что не сильно любит…

— Иваныч, да ты прям лейтенант Коломбо… — изумился я. — Но мы по прежнему не знаем ни времени, ни места.

— Именно поэтому, прямо сейчас говори мне и время и место! Не думай!

Многолетняя привычка беспрекословного подчинения его командам заставила меня, не думая, выпалить первое, что взбрело в голову. А на ум мне почему-то сразу же пришло то самое кафе, где мы впервые встретились с генералом. Это я и сказал бате. А он довольно усмехнулся и одобрительно кивнул.

— Что? — недоумевая, спросил я.

— Да так. Ничего. — спокойно ответил он и свернул на светофоре.

И мы действительно направились к Лубянской площади, но двигались теперь, уже значительно медленнее. Дождь застал нас не так далеко от намеченной цели. Словно испугавшись льющихся с небес потоков воды, машины слились в одну большую, казалось охватившую весь город, пробку. Я все так же искренне недоумевал, почему батя прибегнул к такому, более похожему на спиритический сеанс, способу получения информации, но спорить не решился — все равно другой альтернативы у нас не имелось. К тому же любое действие в нашей теперешней ситуации, было гораздо полезнее, пусть даже преследующего самую благородную цель, бездействия. Ведь действительно: движущуюся мишень поразить гораздо сложнее той, которая покоиться на одном месте.

Стоя в этой самой пробке, мы оба молча смотрели вперед, как вдруг, одновременно, словно по команде, подскочили на своих местах. Мимо нас, нарушая правила, по широкой разделительной полосе пронеслась машина. Та самая, в которую я сумел проникнуть сегодня поутру. Не раздумывая, батя перенес ногу с педали тормоза на педаль газа и резко нажал на нее что было силы. Одновременно с этим выкрутив руль, он буквально пробкой вылетел на ту же самую разделительную полосу. И именно в этот самый момент в зад нашей машины на полной скорости влетела, очевидно поспевавшая за Алексом, другая машина. Батя, видимо, заметил, следовавшую по пятам за первой машину сопровождения, и ничуть не медля начал действовать.

Не смотря на мокрый, от чего и весьма скользкий, асфальт, далеко мы не отлетели — нас остановила стена, стоящих в пробке во встречном направлении. Ну а от смерти нас, наверное, спасло только то, что удар пришелся в заднюю часть машины, и, пока сминался багажник со вторым рядом сидений, потерял свою смертельную силу. Именно по этой же причине, пассажирам подрезанной нами машины, повезло диаметрально меньше — признаков жизни в ее искореженном салоне никто не подавал.

— Живой? — крикнул я бате.

— Конечно. — утвердительно кивнул он. — Глянь, что там.

Я, естественно, сразу же выбрался через вывалившееся боковое окно, ощупав себя и не найдя каких бы то ни было повреждений, добежал до машины. Окровавленное лицо картавого сразу же бросилось мне в глаза. Дальше я не стал ничего рассматривать и бросился обратно к уже тоже выбравшемуся Ивановичу. Он сидел прямо на мокром асфальте, поджав одну ногу к подбородку. Между его пальцев сочилась кровь.

— Это они?

Я кивнул, вопросительно глядя на него.

— Открытый перелом. Жить буду. А вот за тобой сейчас не поспею. Поторопись, Счастливый! — и подтолкнул меня в направлении скрывшейся уже машины.

И я, не обращая никакого внимания на гневно сигналящие машины, побежал под проливным дождем навстречу своей судьбе.