Остаток ночи я провел в кошмарах, мечась по жесткой койке в поту и перекрученных простынях. Пару раз едва не свалился, но вовремя успевал просыпаться, избегнув страстных поцелуев с полом, и тут же проваливался обратно в беспокойный сон.

Мне снилось, что по улочкам Глосса носился целый выводок диких пещерных лягушек, маленьких, но кровожадных, причем в передней лапе каждая сжимала здоровенный тесак. Они скакали за мной по пятам, рассерженно квакая, и в хоре их нестройного злобного вопля отчетливо различались слова: «Отдай! Мое! Мое!!». Я пытался спастись от них бегством, но ноги то и дело по щиколотку увязали в песке, который тут же превращался в вязкое месиво от пропитавшей его крови. Не в силах удержаться, я заваливался спиной назад и в это же мгновение оказывался атакован ватагой взбесившихся земноводных, остервенело вонзавших ножи в мою грудь до тех пор, пока не накатывала темнота, заставляя очнуться.

И так раза три или четыре за ночь, пока уже под самый рассвет не спустился Мекет и не объявил о подъеме.

Я резко сел на постели, первые секунды не совсем понимая, где нахожусь и какое сейчас время суток. Голова гудела от недосыпа, в горле пересохло, а шея затекла и теперь неприятно ныла.

Я лениво протер вспухшие глаза и, высвободившись из кокона простыней, опустил босые ноги на пол. Прикосновение холодного металла к ступням немного освежило. Уперев дрожащие локти в колени, я опустил тяжелую, но при этом казавшуюся совершенно пустой голову на сцепленные ладони и медленно окинул взглядом свою мрачноватую каморку.

Тесное кубическое помещение со скошенным потолком, гордо именовавшееся каютой, тонуло в мягком золотистом свете маленьких трубчатых светильников, нарочно рассредоточенных по стенам так, чтобы создавался нераздражающий глаза приятный полумрак. Помимо выдвижной койки, здесь имелся замаскированный в стенной нише платяной шкаф, рабочее кресло, небольшой стол с персональным инфотерминалом и укрепленная над ним книжная полка, на которой ровным рядком теснились редкие печатные тома по галактической истории, космографии, физике, генетике и несколько трактатов, написанных древними лейрами. Имелась так же парочка книг литературы художественной, но о них в подробностях и говорить не стоит.

Спать я укладывался точно в бреду, о чем свидетельствовала сорванная в яростном порыве, и перепачканная зеленой кровью одежда, ураганом разбросанная по всей каюте, от входа и до самого стола.

Вдоволь насидевшись, я, как был нагишом, прихрамывая, поплелся в вибродуш. К тому моменту Мекет возвратился в кокпит уровнем выше и, судя по негромкому гудению внутренних корабельных систем, во всю готовился к предстоящему старту.

Я заставил себя поспешить, ко времени вспомнив о неминуемом и скорейшем появлении вчерашней загадочной гостьи, и о предстоящем объяснении с братом по поводу грядущего места назначения. Разговорчик обещал быть не из приятных…

Закрывшись в отполированной до зеркального блеска кабинке вибродуша, я встретился с собственным отражением, глянув на которое, любой мог решить, что по его душу явился оживший мертвец. Бледное, слегка недостающее до трупного цвета, и опухшее со сна лицо напоминало восковую маску. Внешне мы с братом не были похожи нисколько и единственное, что по-прежнему заставляло меня считать нас родственниками, это экспертиза ДНК, которую я втайне провел, побывав в медицинском центре на Бештате еще года три тому назад.

Пожалуй, единственной, на мой взгляд, достаточно яркой деталью моей внешности являлись глаза. Большие и немного раскосые, они обладали насыщенным темно-зеленым оттенком с небольшими вкраплениями коричневого, какой сам я редко встречал у кого-то еще. Хотя этим утром даже они казались выцветшими и затравленно глядящими из-под черных бровей.

Вволю налюбовавшись собственной рожей, я активировал программу душа, закрыл глаза и, ни о чем не думая, отдался во власть приятно щекочущих очищающих волн.

Некоторое время спустя, возвращаясь обратно все еще немного сонный, но значительно посвежевший, я остановился перед кесс-автоматом и, с намереньем глотнуть бодрящего напитка, подставил чистую кружку под тонкую горячую и ароматную струйку. Именно в этот момент моего внимания коснулось некое, показавшееся смутно знакомым, движение на периферии.

Я обернулся и тут же едва не выпустил едва наполненную кружку. Как мне удалось не ошпарить себе всю нижнюю половину тела, до сих пор остается загадкой. В тесном проходе, лениво подпирая плечом переборку, скрестив перед собой руки, стояла Диана Винтерс.

Кажется, в жизни своей не краснел сильнее, чем в тот самый момент.

Окинув меня с головы до пят любопытным взглядом и насмешливо скривив полные губы, она нарочито безразличным тоном проговорила:

— Твой брат прислал меня сказать, чтобы ты поторопился.

Быстро прикрыв промежность свободной рукою, я попытался ответить и заставить ее перестать так бесцеремонно меня разглядывать. Но все слова, как назло, повылетали из головы и единственное, что получалось в итоге напоминало жалкое блеяние.

Мысленно проклиная себя за приступ слабоумия, я отставил кружку с так и не пригубленным кессом, и бочком постарался протиснуться мимо девушки, которая явно от всей души наслаждалась моим унижением.

— Сейчас поднимусь, — единственное, что более-мене внятно удалось пробормотать мне прежде, чем забаррикадироваться в каюте.

Облокотившись спиной о дверь, я спрятал все еще пылающее лицо в ладонях и истерически расхохотался. Даже слезы на глаза навернулись.

Не стану утверждать, будто всю жизнь был избалован вниманием прекрасного пола и считал себя дамским угодником. Не то, чтобы женщины на меня не смотрели, скорей даже наоборот — среди молоденьких дурочек, притом не только человеческой расы, я слыл довольно интересным для детального изучения экземпляром. Что удивляло, ведь прежде мне я и представить не мог, как много женщин привлекают странные парни. При этом мне в голову не приходило стесняться собственной наготы. А тут? А тут со мной как будто что-то приключилось. Словно некий предохранитель в мозгу перегорел, отчего срочно понадобилось заливаться краской и бежать сломя голову в укрытие.

Наконец немного успокоившись и поостыв, я отклеился от дверной створки и принялся лихорадочно собирать разбросанные вещи, пока Мекет не начал орать.

Еще раз, даже если бы подверг молекулярной чистке, я ни за что не решился бы надеть то, что было на мне вчера, и без малейших колебаний, я отправил испорченные шмотки в утиль. Естественно предусмотрительно повытаскивал из карманов инфопад, мини-проектор, принадлежащий Диане, и кредитный чип с внушительной суммы авансом. Чудо ли, но ни одно из устройств, после нападения курсу, не пострадало. После этого я ринулся к шкафу и в задумчивости уставился на не самый богатый по выбору гардероб. Яртелла вовсе не слыла гостеприимнейшим местом в Галактике, а потому к полету на этот скованный льдом мир следовало подойти с умом.

Потратив немного времени на раздумья, я остановил выбор на термостойкой оплетке черного цвета с высоким воротником, утепленных штанах, высоких ботфортах и подбитой мехом китха куртке с глубоким капюшоном. Ее я, разумеется, раньше времени надевать не стал. Пара перчаток из мурафской кожи и широкий пояс с несколькими карманчиками для мелочей разного толка завершали наряд.

Я как раз заканчивал снаряжаться, когда вмонтированный в столешницу передатчик внутренней связи разразился гневным воплем брата:

— РИШИ! А НУ БЕГОМ СЮДА!

Я замер на месте и по моему лицу сама собой расползлась мрачная ухмылка. Кажется, кое-кто только что выяснил, куда ему предстояло лететь.

Спрятав чип с авансом в одном из карманов и прихватив инфопад, я отправился наверх.

Рубка «Ртути» представляла собой небольшое округлое помещение с контрольной панелью, голографическим столом и рядком пассажирских кресел, укрепленных у задней переборки. В кресле пилота, развернувшись лицом ко мне, восседал Мекет. Лицо мрачнее тучи, руки скрещены на груди. В общем, воплощение праведного гнева.

Выйдя из лифтовой кабинки, я, спрятав руки в карманы, невинно уставился на брата.

— Слушаю, босс, — объявил я, потому как Мекет открывать рот почему-то не спешил.

— Полагаю, мне следует оставить вас наедине, — вдруг раздался со стороны пассажирских кресел глубокий голос Дианы.

Мы с братом ничего не ответили, лишь молча проводили ее взглядом до кабинки. Только сейчас мне удалось оценить новый наряд нашей нанимательницы: на смену платью и корсету пришел фиолетово-черный летный костюм, довольно простой на вид, но при этом не лишенный определенного изящества. Волосы собраны в три тугие косы, прихваченные серебристой заколкой. Чего на самом деле не хватало в облике Дианы, так это меховой шубы или хотя бы плотной накидки. Впрочем, упомянуть об этом у меня не было ни времени, ни желания.

— Что это еще за новости, мать твою?! — гаркнул Мекет, стоило девушке скрыться за бесшумными створками лифта.

Вопреки его явным ожиданиям, я не стал шарахаться и лепетать оправдания. Лишь отстраненно напомнил:

— У нас с тобой общая мать.

Но от этого замечания лицо Мекета светлее не стало.

— Не умничай тут! — рявкнул он, резко ударив кулаком по подлокотнику. — Отвечай на вопрос!

Я невозмутимо пожал плечами:

— Ты же сам утверждал, что тебе все-равно куда лететь. Так какая разница, Яртелла это будет или нет?

— Не делай из меня истеричку, — прорычал Мекет, — и не притворяйся, что удивлен! Почему ты раньше не предупредил?

Я с трудом сдержал улыбку. Достаточно было представить, какая у братца была рожа, когда Диана сообщила ему, что «Ртути» придется совершить посадку в заброшенном логове лейров, и меня буквально распирало от желания гоготать во весь голос. И ведь, что еще больше веселило, отказаться Мекет теперь не мог — он взял аванс и кое-что, вероятно, успел проиграть. Заочно, разумеется.

Наконец я нехотя ответил:

— Времени не было.

Но эти слова лишь сильнее разозлили брата. А мне-то казалось, что сильнее уже было некуда. В тоже мгновение его сорвало с кресла и резко приблизило вплотную ко мне.

— Ах, вот как? — злобно прошипел он, дыша в лицо перегаром. — Времени у тебя, значит, не было?

— Представь себе! — огрызнулся я, при этом титаническим усилием заставил себя не отступить. — Я был занят, спасая собственные конечности от своры злобных ящеров, которым, смею напомнить, ты меня и подбросил, будто кусок мяса!

— Не вздумай переводить тему! — предупредил брат и отодвинулся первым. — Мы не о фебовцах сейчас разговариваем!

Я только зло усмехнулся:

— А чего так? Совесть мучает? Подумаешь, руку хотели оттяпать — большое дело! Сейчас же все, что угодно можно заменить на протезы!

В ответ на мои слова, Мекет болезненно поморщился. Гнев его начал потихоньку спадать.

— Не говори ерунды. Никто не дал бы им причинить тебе серьезного вреда. У меня все было под контролем. Тебе абсолютно ничего не угрожало.

— Серьезного вреда, — повторил я с издевкой. — Охотно верю!

— А стоило бы! — парировал Мекет. — Я бы никогда не позволил себе рисковать твоей жизнью, если бы не был уверен в том, что тебе ничего не грозит! Я же все-таки твой брат!

Я собирался бросить в ответ что-нибудь желчное, но с удивлением обнаружил, что мне понравились его слова. Вернее, часть их.

— Я только одного не понимаю, — уселся я в кресло напротив, — зачем это все было нужно?

На некоторое время Мекет погрузился в раздумья, и я уж было решил, что не дождусь ответа, но он заговорил:

— Мне казалось, чем меньше ты будешь знать о моих делах с кланом Феб, тем лучше. Это должно было уберечь тебя от лишних проблем… Но раз уж и так втянул в это дело, то и отмалчиваться теперь ни к чему.

В тот же миг я живо навострил ушки, приготовившись внимать.

— Буквально за несколько часов до того, как мы с тобой отправились на Бештат, со мной на связь вышел Желтый Малыш и поведал кое-что любопытное о ближайших планах фебовцев. Он рассказал мне, что внутри Клана назревают нешуточные перемены и, за умеренную плату, предложил поучаствовать в их осуществлении…

Желтый Малыш… Еще один загадочный тип, периодически снабжавший Мекета информацией. Мне следовало догадаться, что без этого чудилы здесь не обошлось.

— А я-то все голову ломал, с чего вдруг тебя так озаботила судьба старой огианки! Я знал, что за копейки, которые она предложила, как вознаграждение, ты бы даже задницу от стула не оторвал.

— Ценю твою догадливость, — мрачно осклабился Мекет, — но ты не мог бы больше не перебивать?

Решив не рисковать понапрасну и дослушать историю до конца, я заткнулся.

— Отлично, — кивнул брат. — Так вот, неделей ранее на Желтого Малыша вышел Треззла, тот самый, что руководит Кланом теперь, и предложил организовать небольшой переворот. Клан на тот момент уже дышал на ладан, и его пора было реанимировать. Любые способы годились, тем более, что Шубит дошел до полного маразма… Прежде, чем ты снова встрянешь с вопросами, скажу: сработайся мы с Треззлой, это открыло бы нам доступ к полезным ресурсам, которыми клан Феб, по слухам, уже давненько владеет. Наконец Малыш свел меня с Треззлой, и мы спланировали тот небольшой балаган, который закончился печальной историей с вилкой…

— Потрясающе! И опять я оказался в центре событий!

Мекет немного сконфуженно потупился.

— На самом-то деле, я не ожидал, что все осложнится настолько. По плану, ты должен был убраться вместе со огианкой до того, как курсу нагрянут…

— Только вот весь твой план пошел прахом: старуха умерла, тебя самого ранили, а мне пришлось отбиваться вилкой от своры озверевших наемников. Отлично сработано! Браво!

— Не начинай, — предупредил Мекет. — Я понимаю, что кое в чем просчитался, однако главной цели мы все же достигли — Шубит устранен и, казалось бы, все получили, чего хотели. Только мы недооценили Треззлу. Возглавив фебовцев, он стал опасаться, что правда о заговоре всплывет наружу, и задумал убрать с дороги единственных свидетелей. На всякий, видимо, случай. Он решил натравить соплеменников на нас и тем упрочить свое положение. Благо, Желтый Малыш предупредил меня прежде, чем Треззла вышел на наш след самостоятельно и мне удалось сделать так, чтоб он немого поплясал под мою дудку…

Что в итоге вылилось в печальную историю у ангара, мысленно закончил я за брата, но вслух сказал:

— Я тебе поражаюсь! Дважды умудрился подставить меня под нож, но при этом даже словом не обмолвился. И ты еще ждешь, что я буду тебе доверять?

— Не драматизируй, — поморщился Мекет. — Все не так страшно, как кажется. К тому же, открой я всю правду сразу, ты бы ни за что не подписался участвовать. А так, можно сказать, даже проявил себя с самой лучшей стороны. Высокие моральные качества там и все такое…

— Ну и скотина же ты, — не веря ушам своим, констатировал я.

Но Мекет возразил:

— Неа. Я просто забочусь о нашем с тобой благе.

— Знать бы еще, что именно под словом «благо» ты подразумеваешь. Надеюсь, не постоянные стычки с Треззлой, которому позволил сбежать?

Брат отмахнулся:

— О Треззле можешь не беспокоиться. Он здорово в штаны наложил и еще нескоро осмелится высунуть нос из укрытия. Он понимает, что я нарочно сохранил ему жизнь и теперь голову сломает, пытаясь разгадать, почему я так поступил.

Если в этом и был какой-то особенный смысл, то я его не видел.

— И что с того? Что это даст?

— А то, мой дорогой Мозголом, что Желтому Малышу будет крайне легко им манипулировать, а это, в свою очередь, таки позволит нам с тобой существенно расширить поле деятельности. Как и задумывалось.

— Только не забывай, что этот Треззла, с его-то связями, без труда отыщет тех, кому твое существование уже набило оскомину. Судя по тому, что я видел, в долгу он точно не останется.

Усевшись обратно в кресло, Мекет положил руки на подлокотники и самодовольно произнес:

— А ведь на это я и рассчитываю.

Несколько долгих секунд я молча разглядывал физиономию брата, пытаясь понять, на самом ли деле он спятил или всего-только претворяется. Так и не сумев определить, я сказал:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Мекет подмигнул:

— Как всегда, братик. Как всегда.

Немного помолчали. Затем я спросил:

— Куда ты спрятал тела?

Брат пожал плечами:

— Оттащил в утилизатор. Брэнд обещал все устроить.

Я понимающе кивнул. Брэндом именовали хозяина местной станции утилизации отходов. С Мекетом он был на короткой ноге и уже не раз помогал ему избавляться от нежелательных последствий, время от времени возникавших в ходе расследований. Увы, но такова была неприятная специфика занятий частным сыском на Семерке.

— Ну так что насчет Яртеллы? — желая поскорее покончить со всем этим, напомнил я.

Едва услышав название ненавистной планеты, Мекет мгновенно помрачнел. Он долго-долго размышлял над чем-то, постукивая пальцами по подлокотнику, и наконец сказал:

— Ладно, мы летим. Наша таинственная подруга слишком хорошо платит, чтобы отказываться от такого дела. Но предупреждаю: робота находим и назад. Никаких блужданий по развалинам, никаких раскопок и прочей мути, от которой ты так тащишься, усек? Приземлились, забрали металлолом и сразу ходу. И без возражений. Учти, глаз с тебя не спущу!

Какое-то время я молча разглядывал лицо брата: челюсти стиснуты, глаза чуть ли не мерцают от ярости.

— Интересно, — негромко проговорил я.

— Чего тебе интересно? — осведомился он.

— Лейров вырезали больше двухсот лет назад, а ты их так ненавидишь, словно у тебя с ними личные счеты.

Мекет не то, чтобы вздрогнул, но как-то по-особенному дернулся и машинально почесал шрам на ладони. Само собой, это заставило меня задуматься о наличии здесь причинно-следственной связи. Однако задавать наводящие вопросы я не рискнул. А брат заговорил, хоть и далеко не сразу:

— Это не ненависть. Это — здравый смысл. Не люблю, когда кто-то берет на себя больше, чем в силах унести. Лейры слишком много хапнули и подавились. Возомнили себя полубогами и поплатились за свое вероломство, отправившись в небытие. Туда им и дорога.

Я хотел кое-что добавить, но он не дал мне и рта раскрыть.

— Я знаю, тебя эта тема здорово забавляет, но предупреждаю: увижу хоть одну из тех инфернальных книжонок, что ты прячешь в своей каюте, тут же повыбрасываю в открытый космос. Так что лучше даже не заикайся об этом.

Я вспыхнул:

— Не смей совать свой нос в мои вещи!

— Не смей говорить мне что делать! — рявкнул Мекет. — Это мой корабль и мои правила. И покуда не разживешься своим собственным, будешь делать то, что я говорю!

Я с трудом сдержал приступ раздражения, окативший меня волной раскаленной лавы. Я много чего мог сказать братцу, много, о чем напомнить и предъявить. И если бы хоть чуть-чуть верил в то, что это поможет, так бы и поступил. Человека упрямее Мекета я в жизни своей не встречал. Кроме того, насколько легко и быстро он выходил из себя, настолько же быстро успокаивался, сожалея о брошенных в гневном порыве словах. И поэтому я просто промолчал, сделав вид, будто уступаю. В конце концов, еще не случалось момента, чтобы последнее слово так или иначе оставалось не за мной.

— Позови девчонку, — сказал Мекет уже мягче, будто сам понял, что почти перегнул палку. — Пора лететь.

Стоило мне подойти к створкам лифта, как те сами собой разбежались в стороны, пропуская Диану в рубку.

— Ты вовремя, — заметил я, заставив себя отмахнуться от мысли, будто она каким-то образом могла подслушать наш с братом разговор.

Девушка ничего не сказала, лишь молча прошествовала к пассажирским креслам и опустилась в одно из них.

— Ты бы тоже прижал свой зад, — посоветовал мне Мекет, пробегая пальцами по панели управления. — Взлетаем.

Громче загудели антигравитационные двигатели и корабль с легким толчком оторвало от поверхности. Я поспешил усесться, чтобы в случае чего не кувыркаться мячиком по рубке, и пристегнулся ремнями. Полеты в космосе всегда доставляли мне удовольствие, но вот процесс отрыва от планеты, как правило, заставлял все мои внутренности сжиматься в одним маленький, но твердый комок.

Позади осталась «воронка» причального дока и длинный нос «Ртути» беспрепятственно вспарывал легкие перистые облачка, видимые через лобовой иллюминатор и окружившие Глосс с утра пораньше. Что ни говори, а Мекет был первоклассным пилотом и очень плавно уводил звездолет в открытый космос.

Высоту набирали быстро и уже через какие-то секунды атмосфера Семерки начала истончаться, темнея на глазах.

— Расслабься, малыш, — проговорил Мекет. — Мы почти на свободе.

— Я и не напрягалась, — процедила Диана.

— А я и не тебе, красавица, — хмыкнул он и бросил мне через плечо: — Полегче с подлокотниками, Мозголом. Оторвешь, сам новые будешь ставить.

— Ха-ха, — сквозь зубы проговорил я, однако хватку немного ослабил. Гравитационные компенсаторы делали свое дело и тряски как таковой почти не ощущалось. Но все равно я чувствовал бы себя намного спокойней, если б мы покинули притяжение Семерки и вырвались наконец в бесконечное космическое пространство… Тут меня будто что-то ущипнуло, и я спохватился: — Ты не забыл про дефлекторы?

— Ты за кого меня принимаешь? — чуть ли не с обидой осведомился Мекет. — Все системы работают как часы.

Только убедившись, что мы в полной безопасности, я позволил себе немного расслабиться, откинулся на упругую спинку кресла и прикрыл глаза… Ровно до той поры, пока брат не заорал:

— Ну и чего расселся? Ждешь, что я за тебя маршрут планировать буду?

— Не жду, а искренне надеюсь, — съехидничал я.

Мекет даже кресло ко мне развернул.

— Это была твоя лейрова идея лететь в этот адский холодильник, а не моя! Так что ноги в руки и вперед — за дело! Пока полет не рассчитаешь, будем болтаться тут, как… — он осекся, вспомнив, что мы не одни, — как сам-знаешь-что в ночной вазе!

— Да вы просто джентльмен, Динальт! — с усмешкой проговорила Диана.

Я же, недовольно сопя и бурча под нос ерунду, оторвался от сиденья и приблизился к торчащему посреди рубки проекционному столу. Нажатием нескольких кнопок активировал программу соединения с навигационным компьютером и связал это с данными сигнального маячка Дианы. Дальше все шло автоматически. Используя встроенные алгоритмы, ИскИн «Ртути» самостоятельно и без каких-либо затруднений проложил оптимальный курс до системы Ярт, находившейся почти в тридцати тысячах световых лет от Авиньона, в так называемом Космосе Лейров. Компьютер предупредил так же, что территория эта считается зоной повышенной опасности и что любые путешествия туда грозят серьезными проблемами. Оповещение всплыло маленькой сигнальной запиской, и я как мог постарался загородить его от цепкого взгляда старшего брата. По счастью тот как раз отвернулся к приборной панели.

— Долго еще ты возиться там будешь?

— Да уже закончил!

И правда, все было готово: координаты введены, курс проложен и даже указана оптимальная точка для открытия гиперпространственного портала, способного сократить наше путешествие с бесконечности до каких-то мгновений. Иными словами, дело оставалось за капитаном, который отчего-то все никак не мог решиться стартовать.

— Ну и чего мы ждем? — нетерпеливо осведомилась Диана, постукивая отполированными ноготками по подлокотнику кресла.

— Ответы на некоторые вопросы, — неожиданно объявил Мекет, отворачиваясь от звездного пейзажа, рассыпавшегося за иллюминатором. Его взгляд упал на девушку, и в этот момент лицо брата приобрело оскал хищника, загнавшего в угол добычу. — Не хочешь ли ими поделиться, лапочка?

Признаюсь, то было не самое безобидное зрелище, однако, к чести Дианы, отмечу, что ни один мускул на ее ясном лице не дрогнул.

— Что именно вас интересует? — спросила она.

— Да в сущности ничего сверхъестественного, только кто ты такая и откуда взялась?

Легкая, почти незаметная улыбка коснулась девичьих губ.

— Ваш брат уже задавал мне все эти вопросы и если я не ответила ему, с чего вы взяли, будто отвечу вам? Моя частная жизнь никого не касается. — И с некоторой ноткой брезгливости прибавила: — В особенности тех, кто работает по найму.

— И тем не менее, — не уступал Мекет. — На своем веку я повидал достаточно народу и с одного взгляда могу определить, кто чего стоит…

— Рада за вас.

— …И я точно знаю, что ты не из тех, кто привык якшаться с людьми, вроде нас, и оттого все чаще задаюсь вопросом: какого лейра тебя притащило на Семерку?

— Если вы забыли, зачем я вас наняла, освежите память у брата. Объясняться дважды я не привыкла.

Но Мекет упрямо тряхнул головой.

— Стоило ли забираться так далеко от родного гнездышка, чтобы нанять двух сыщиков ради какого-то робота? Неужто поближе никого не нашлось?

— Стоило или нет, покажет время. Что же касается Семерки… я просто не хотела привлекать к себе особого внимания.

— Не сказал бы, что получилось, — вставил я, вспоминая фурор с ее появлением «У Мар» хи». Но на мои слова никто не обратил внимания.

— Послушайте, — устав от препирательств, заявила Диана, — если у вас какие-то проблемы с полетом на Яртеллу, следовало сразу отказаться и не тратить попусту мое время. За те деньги, что я вам плачу, я могла найти сотню таких, кто без лишних предисловий отправился бы хоть в ад.

Последняя фраза заставила Мекета недовольно пробурчать:

— Если до тебя еще не дошло, милая, то именно в ад мы и летим.

Я закатил глаза. Диана фыркнула.

— Не ожидала, что у человека вашей профессии могут быть подобные предрассудки.

— Я предпочитаю называть это здравым смыслом, — ответствовал Мекет.

— А я — кретинизмом, — парировала Диана. — Но каждому свое. Все, что мне от вас нужно, мистер Динальт, так это чтобы вы посадили корабль на планете, нашли моего робота и помогли мне доставить его домой. Большего я не прошу.

— Что ты надеешься узнать от этого робота?

— Узнать?

— А иначе зачем еще он бы тебе понадобился? Для коллекции антиквариата, что ли?

На какое-то мгновение Диана явно задумалась, достойны ли мы с братом получить ответ на этот вопрос. Затем сказала:

— Возможно в памяти этого робота есть информация, которая может оказаться крайне важной для… для меня.

Ее слова на Мекета особого впечатления не произвели.

— Дева в беде! Как трогательно. Только не забывай, что с тех пор, как этот твой робот пропал, прошло без малого девятнадцать лет. За это время всякое могло приключиться с твоим механическим лакеем, тем более в этой сраной дыре…

— Но планета давно заброшена, — возразила Диана. — К тому же сигнал…

— Сигнал еще ни о чем не говорит, — прервал ее Мекет. — Как и то, что он заработал совсем недавно. Слишком уж это складно. В конце концов, послать его мог кто угодно, и совсем необязательно, чтобы это был друг.

О том, кого именно считает жертвой, Мекет не уточнил, по-прежнему думая, что все это дичайшая подстава.

— Едва ли, — наконец ответила Диана, хотя и не так уверенно, как, видно, собиралась.

На что мой брат еще раз хищно улыбнулся:

— Там видно будет.

Он врубил форсаж и в следующее мгновение звездолет буквально втянуло в огромную переливающуюся золотистыми бликами воронку, словно из ниоткуда возникшую посреди бескрайнего звездного полотна. В мгновение ока мы очутились за границей нормального космоса, в туннеле гиперпространства. Это было неописуемое по красоте и в то же время пугающее зрелище, восхищавшее своим великолепием и доводящее до ужаса масштабом творившегося за иллюминатором действа. Мы будто погрузились в царство хаоса и, казалось, не было никакой возможности вырваться оттуда. По крайней мере тем же, кем ты был до этого.

Корабль немного потряхивало, но все это из-за нестабильности туннеля, через который мы так лихо сократили путь. Его вообще могло разнести в клочья, а вместе с ним и нас, если бы встроенные в гравигенераторы специальные устройства не компенсировали чудовищные перегрузки.

С тех пор, как на звездолеты стали устанавливать движки, способные искривлять пространство-время, космические перелеты превратились в такую же неотъемлемую и давно привычную часть жизни, как поход в душ по утрам. Вряд ли кто-либо теперь способен представить, что когда-то давно наши предки ни о чем подобном не смели и мечтать. Некогда одинокие, запертые каждый на своей родной планете, все мы: люди, мекты, зулланы и другие, рассеялись по Галактике и создавали новые империи и планы о покорении неизведанных территорий. Мы уверены, что все на свете давно уже открыли и препарировали, что во Вселенной не осталось тайн и загадок. Мы до сих пор ненавидим лейров и их мистические Тени, боимся за непостижимую власть над силами природы, за стремление постичь тайны мироздания, за дерзость называть себя подобными богам. Мы сумели истребить их, вытравили, точно паразитов, но забыли, что своим положением, своим экономическим взлетом и технологическим прогрессом обязаны именно им.

По всей Галактике отношение Мекета к лейрам разделяло подавляющее большинство, и это притом, что никто из них ни одного лейра даже в глаза не видел. Каждый основывался на сведеньях, дошедших с тех времен, когда на лейров была открыта охота. И, по правде говоря, я не уверен, что этим сведениям стоит хоть на сотую долю процента верить. Некоторые нормалы привыкли чернить то, чего они не понимают и излишне демонизировать то, что пугает их. Этот дремучий страх и неприязнь передавались из поколения в поколение и заразили многих. Меня же всю жизнь дико тянуло ко всему таинственному и необъяснимому, в особенности к запретным для обсуждения темам. И пусть Мекет сколько угодно рвет на себе волосы, а я все равно не уступлю, пока не выясню, кем же на самом деле эти самые лейры были.

* * *

Из космоса Яртелла была похожа на снежный ком огромных размеров: мерцающее слегка размытое пятно белесого цвета, со всех сторон окруженное тьмой бесконечного космоса. Стоило «Ртути» оставить позади себя рябь гиперпространственной воронки, планета выскочила посреди обзорного экрана, точно пресловутый чертик из табакерки. Зловещая и ослепляющая своим призрачным сиянием.

— Ну и жуть, — констатировал Мекет, отключая автопилот и заставляя корабль лечь на курс.

Надеясь во всех деталях разглядеть этот пугающий, но от того ничуть не менее притягательный мир, я припал лицом к иллюминатору и не отрывался до тех пор, пока корабль не вошел в атмосферу. Сердце мое застучало быстрее.

Я много читал о Яртелле, изучал ее космографические характеристики и даже знал кое-что из истории. Однако разглядывать подробные карты, устаревшие проспекты, потрепанные монографии и воочию лицезреть главный предмет своего обожания — далеко не одно и то же. Это как понимать, что сбывается твоя заветная мечта. Ты стоишь, не в силах оторвать взгляд от поглотивших тебя видов, на лбу выступает испарина, руки дрожат, ноги подкашиваются. А все потому, что понимаешь: еще чуть-чуть, и ты прикоснешься к легенде…

Мекет спускал «Ртуть» по спирали и не спеша, тщательно сканируя пространство около планеты на предмет притаившейся угрозы. Что, в свою очередь, позволило мне вдоволь налюбоваться невероятными красотами переливающихся ледяных пик, пронзавших темные снежные тучи, которые укутывали большую часть планеты тяжелым и плотным одеялом.

— Ты бы присел обратно, — посоветовал он, нарочно оттесняя меня в сторону. — Не то тряханет, так и размажешься по стенке.

Я подумывал о том, чтобы послать его куда подальше, однако здраво оценил перспективу, если судно и впрямь немного дернется. В лучшем случае я мог бы отделаться парой переломанных костей, в худшем же… о грустном думать не хотелось. Так что вернулся в свое кресло, бросив мимолетный взгляд на Диану.

Девушка явно надеялась казаться спокойной, будто ничто не может ее поколебать: руки разложены по подлокотникам, нога закинута на ногу, подбородок надменно вздернут, и на губах играет легкая полуулыбка. Однако во всей этой невозмутимой стойкости чувствовалась определенная фальшь. Словно она боролась сама с собой и не желала признавать, как многого ждет от этой планеты. Любопытно.

— Откуда такой интерес? — вдруг и без всяких предисловий сама спросила она меня.

Немного смутившись от такой проницательности, я все же уточнил:

— Ты о чем?

Диана пояснила:

— О лейрах. Откуда у тебя такой интерес к этой теме? Твоего брата я еще понимаю — лейров ненавидит большинство. Но мне не случалось встречать человека, которого бы они интересовали исключительно в академическом плане.

Услышав ее слова, я расслабился и, прежде не собираясь делиться собственными мотивами, вдруг решил: а почему бы и нет?

— Академического в моем интересе ничуть не больше, чем у мародеров, вскрывавших гробницы, — сказал я, намеренно утрируя. — Мне любопытны не столько сами лейры, сколько таинственная энергия, которая дает им силу.

— Тени? — Было видно, как она напряглась.

Я кивнул:

— Да, Тени.

— Я слышала о них, — проговорила Диана, — но не уверена, что понимаю концепцию.

— Мне кажется, мало кто понимает. И вряд ли сами лейры точно знали, с чем имели дело. По крайней мере, именно такой вывод можно сделать из того, что я читал.

— Я видела те странные книжки, когда искала тебя. Думается, не все из них разрешены для ознакомления. Откуда они?

Я пожал плечами:

— Не только богатеи занимаются антиквариатом. Когда работаешь с маргиналами всех мастей, нередко натыкаешься на вещи, за которые кое-кто из коллекционеров отвалил бы столько денег, что хватило бы купить планетку средних размеров. Большинство даже не подозревает, каким сокровищем владеет, и считают, что дешево отделались, когда за определенную услугу расплачиваются не деньгами. Самое сложное в таких случаях, убедить Мекета, что оно того стоит.

— Довольно-таки подло, — заметила Диана, сурово поджав губки. — Немногим это отличается от воровства.

— А с какого, интересно, ракурса мы с братом похожи на рыцарей в сияющих доспехах? — усмехнулся я. — Это тебе не Риомм. Мы живем на окраинах, где каждый заботится в первую очередь о собственной шкуре. Кроме того, свою часть сделки мы всегда выполняем, так что все честно.

— Знаешь, Риомм далеко не единственный светоч цивилизации во всей Галактике, как бы кому этого ни хотелось. К тому же не место делает людей подонками, а их собственный выбор.

— Знаю. Потому и стараюсь не быть как все.

В это мгновение взгляд Дианы, обращенный ко мне, сделался каким-то необыкновенно притягательным, а голос — глубоким, так что даже дыхание перехватило. Это что-то предвещало, но я никак не мог понять, что именно, пока она не задала вопрос:

— Так вот, стало быть, о чем ты мечтаешь? Изучать темные искусства лейров и подчинить себе эту самую Тень? Хочешь управлять силами, которые нормалам неподвластны?

Могу поклясться, что вовсе не собирался отвечать на этот довольно провокационный вопрос, но что-то как будто подтолкнуло меня говорить:

— Лейры слишком многое знали и слишком многое могли, чтобы позволить всему этому вот так просто кануть в лету. Даже несмотря на то, что мы их победили, никому так и не удалось раскрыть тайну их жуткого могущества. Я не утверждаю, будто сам смогу это сделать, но, по крайней мере, хочу попытаться.

Диана хитро прищурилась:

— В некоторых звездных системах за подобные слова тебя без суда и следствия казнили бы на месте. — Она улыбалась, однако в улыбке этой не было и намека на дружескую теплоту. Впрочем, меня это несильно обеспокоило.

Я сказал:

— К счастью для меня, я знаю где и когда их произносить.

Тут ее очаровательная улыбка померкла, а необычное давление в голове, которое я ощущал до этого, исчезло. Диана нахмурилась, будто не ожидала подобного ответа. Она продолжала буравить меня своим пронзительным взглядом, пока не проговорила:

— Но знаешь ли кому их произносишь?

Пришел мой черед улыбаться:

— Эдакий намек на угрозу? Хочешь попытаться сдать меня властям?

— Вовсе нет, — с серьезным видом качнула она головой. — Просто пытаюсь понять, с кем имею дело.

— И как? Поняла?

— Не так хорошо, как хотелось бы. Твой брат в этом смысле значительно проще.

— О, да, — негромко рассмеялся я. — Простота, можно сказать, его конек. Хотя и он умеет напустить в глаза пыли, если нужно.

Диана равнодушно пожала плечами.

— Ничуть не сомневаюсь. Кстати, а он знает об этих твоих необычных стремлениях?

Я невольно понизил голос почти до шепота, хоть и был абсолютно уверен, что Мекет не слышал ни единого моего слова:

— Конечно же нет! В ином случае, он просто голову бы мне оторвал.

— Стало быть, при нем на тему лейров лучше не заговаривать?

— Совершенно верно, — кивнул я.

Неожиданно Диана подмигнула.

— Что ж, буду иметь в виду.

Мы уже давно летели в атмосфере, но пелена за иллюминатором оказалась настолько плотной, что ничего нельзя было разобрать. Снаружи разразилась настоящая снежная буря, которая дрожью и эхом отдавалась внутри «Ртути». Мекет вел корабль сквозь тучи и шквалистый ветер, ориентируясь только по показаниям приборов.

— Эй, Мозголом! Хватит шептаться, пора поработать. Начинай отслеживать маячок робота, чтобы я знал, где именно следует посадить мою птичку.

И снова мне пришлось возиться у проекторного стола, вычисляя точку местонахождения сигнального маячка лакея Дианы, в то время, как чутье подсказывало, что это вовсе ни к чему. Я и без того уже догадывался, где именно он может оказаться.

— Готово. Я перекинул данные тебе на монитор.

Последовала короткая пауза, в ходе которой Мекет сверялся с показаниями сканеров и моими расчетами.

— Чтоб меня лейры взяли! — выругался он. Мог бы высказаться и похлеще, да видно присутствие на борту девушки заставило братца сдержаться. — Вот знал же, что этим все закончится!

— В чем дело? — поинтересовалась ничего не понимающая Диана. — След потерялся?

— Как раз наоборот, милая, — ответил ей Мекет. — Ну что, братец, ты доволен?

Я изо всех сил сдерживался, чтобы не ляпнуть «Да!».

Мы летели над бледно-фиолетовыми образованиями, усеявшими поверхность планеты, точно иглы булавочную подушку, к сравнительно небольшому плато, посреди которого одиноким призраком возвышалась древняя башня ордена Адис Лейр, прозванная Цитаделью. Оказаться на Яртелле уже было удачей, но попасть вглубь самого логова этих древних культистов, пусть давно заброшенного и разоренного, об этом я не смел и мечтать!

Мало-помалу непроглядная мгла, затянувшая лобовой иллюминатор, рассеялась. Ураган сменился относительно слабыми порывами ветра, а снегопад практически прекратился. Одни только тучи никак не желали уйти и дать солнечному свету спокойно разлиться по долине; полагаю, это было бы незабываемым зрелищем. Тем не менее, заброшенная обитель лейров предстала нашим взорам именно в том виде, в каком ее принято рисовать в воображении: мрачной, таинственной и чрезвычайно притягательной.

Сама Цитадель напоминала огромное разомкнутое кольцо, поставленное вертикально на обод. Кольцо это не было сплошным и состояло из множества продолговатых сегментов, наложенных как бы один на другого. Нижняя часть кольца крепилась к мощному основанию, уходящему глубоко под ледяной покров планеты. Непрекращающиеся ветра и орбитальная бомбежка основательно потрепали остов этой великой башни. И тем не менее, Цитадель по-прежнему выглядела такой же мощной и неприступной, какой, по всей видимости, должна была казаться изначально.

— И чего какому-то убогому лакею понадобилось здесь забыть? — недовольно пробубнил Мекет, облетев строение по кругу в поисках подходящего места для посадки. Похоже, мысль о том, что все это может оказаться ловушкой его упорно не желала покидать.

По совести, могу сказать, что и сам не раз подумывал об этом. Особенно учитывая специфику нынешней работенки. Из ниоткуда появляется красотка и, ни словом о себе не обмолвившись, уговаривает тебя отправиться на другой край Галактики и все ради какого-то семейного робота. Любой бы насторожился, не говоря уж о Мекете, у которого паранойя временами могла зашкаливать до по истине шизофренических пределов. Но, вопреки всяческим доводам, я не чувствовал в Диане лжи. Абсолютно. А уж у меня на такие вещи чутье. Как будто внутри срабатывает некий скрытый маячок. Диана, конечно же, о многом умалчивала, в том числе и о своей подлинной личности, но не из каких-то там корыстных соображений, а всего лишь из-за стремления обезопасить свою частную жизнь. В конце концов, мало ли какими подонками и охотниками за легкой наживой мы с братом могли оказаться…

Впрочем, о том, чтобы проводить подробный психологический анализ я в тот момент думал в последнюю очередь. На горизонте маячила Цитадель лейров и все мои мысли были сосредоточены исключительно на ней.

Из своих старых книг мне удалось почерпнуть, что Цитадель была возведена сразу после Первой войны лейров чуть меньше двух тысяч лет назад, когда последний из Орденов, называемый Адис Лейр, не принял участие в битве за Шуот и спрятался среди льдов Яртеллы, пока другие сражались и гибли. В то время, как Риоммская Империя праздновала победу над лейрами, Адис Лейр затаились в изоляции. В течение нескольких столетий они вели жизнь затворников, лишь изредка покидая пределы собственных владений, чтобы пополнить ряды адептов свежей кровью, да оказать кое-какие частные услуги сильным мира сего. В итоге это привело к тому, что Орден превратился в банду весьма искусных наемных убийц, готовых на все, ради наживы. Практически никто в Галактике, за исключением нескольких наиболее влиятельных фигур, тогда не знал о том, что лейры все еще существуют. Только, вместо «могущества» синонимом их названия стала «нажива». Стоит ли удивляться, что подобная тактика привела к выхолащиванию знаний о природе их загадочных Теней и становлению лишенной какой-либо морали секты, наделенной сверхъестественной силой для совершения заказных убийств и прочих преступлений по всему освоенному космосу.

Пожалуй, кое-кому будет нелегко понять мое трепетное отношение к этим созданиям. В свое оправдание хотелось бы сказать, что далеко не все Адис Лейр являлись аморальными подонками, способными, не моргнув глазом, задушить младенца в колыбельке.

Среди первых лиц Ордена по-прежнему оставалось немало ученых и путешественников, заинтересованных не только в накапливании личного могущества, но и в постижении глубочайших тайн Вселенной. Даже несмотря на все усилия Риомма, старавшегося уничтожить любое упоминание о лейрах, до наших дней дошли имена таких выдающихся адептов, как Батул Аверре и Сол Эпине, без всякого преувеличения, являвшихся моими кумирами. Их работы по астрофизике, ксенобиологии и биохимии позволили существенно упростить жизнь таким нормалам, как я, Диана и даже Мекет, чтобы он там ни говорил.

Конечно, мало кто теперь об этом знает. Империя постаралась, чтобы имена этих лейров были втоптаны в грязь. Но без их трудов мы бы до сих пор тратили недели, а то и месяцы на преодоление космических расстояний, до сих пор бы тряслись над генераторами искусственной гравитации, в любой момент готовыми дать сбой. Да и вряд ли победили бы вирусы, за считанные дни способные стереть с лица Галактики население средней планеты.

Ходят слухи, будто правительства некоторых систем, не связанных какими бы то ни было обещаниями с Риоммом, ведут секретные раскопки на планетах, якобы считавшихся базами тех Орденов, что существовали еще до Первой войны, однако ни одного доказательства этому я пока не нашел. Единственным известным обнаруженным оплотом лейров была их Цитадель на Яртелле, которую разрушили незадолго до победы нормалов во Второй войне.

Интерес к Цитадели, некогда бередивший косные умы нормалов, давно угас. Несмотря на то, что система считается карантинной зоной, никто ее не стережет уже лет эдак пятьдесят. Все, что можно было забрать, уже найдено, погружено и вывезено за пределы системы. Что осталось, так это голый остов, мелкий и не очень мусор, да странный семейный лакей, непонятно каким образом оказавшийся в этом глухом и негостеприимном захолустье…

— Надеюсь, надолго мы здесь не задержимся, — неожиданно проговорила Диана, на которую местные живописные виды произвели своеобразное впечатление.

— Надейся, милая, надейся.

Мекет был в своем репертуаре. Впрочем, ничего другого я от него и не ждал. Как только окажемся снаружи, он неустанно будет подгонять всех и ворчать.

Впереди показалось подходящее место для посадки — выбеленный и выглаженный ветром плоский участок ледника, по размерам вполне подходящий, чтобы вместить кораблик размеров «Ртути», и, что самое главное, почти у самого подножия Цитадели.

Мекет, видимо, мои мысли разделял, а потому на всякий случай посоветовал держаться покрепче и осторожно опустил «Ртуть» на эту импровизированную площадку.

— Так, а теперь небольшой инструктаж, — объявил братец, едва шасси корабля коснулись поверхности. Он развернул свое кресло и уставился на нас с Дианой с таким видом, будто собрался поведать нечто экстраординарное. Не стану отрицать, что в основном этот его взгляд предназначался мне.

Я закатил глаза.

— Понеслась…

Мекет предпочел этого не услышать и заговорил:

— Я понятия не имею, насколько там внизу опасно, так что старайтесь держать ухо востро. Идем вместе и не разделяемся. Запомните оба: ни при каких обстоятельствах не отделяйтесь от группы! Я иду первым, за мной ты, дорогуша, а Мозголом замыкает. Двигаемся строго по лакейскому маячку, никаких лишних зигзагов без необходимости. На всякий случай проверьте оружие; мало ли какие твари могли поселиться в руинах. Живности тут хоть и немного, но вся она довольно прожорлива.

— Тебе-то откуда об этом знать? — всерьез удивился я.

Но братец ответил:

— Не такой уж я и неуч, как ты обо мне думаешь. К тому же, никто в своем уме не сунется на планету, вроде этой, заранее не подготовившись ко всем сюрпризам, которые могут его здесь поджидать.

— А я полагала, вы обожаете сюрпризы, — усмехнулась Диана, тем не менее, не пренебрегая советом и проверяя дееспособность собственного бластера.

Ее реплику Мекет проигнорировал тоже.

— Я не хочу, чтоб у кого-то сложилось впечатление, будто это какая-то увеселительная прогулка, — и опять он говорил для меня.

— Ой, да хватит уже!

— Не хватит, пока я не пойму, что ты относишься к делу серьезно! — отрезал брат, чем снова меня удивил. Прежде Мекет никогда особенно не заботился о чьем-то благополучии, кроме собственного. Нет, заботился, конечно. Но по-своему. Скажем так, он намеренно втягивал меня в какие-нибудь неприятности, а потом наблюдал за тем, как я сумею из них выпутаться. Если становилось совсем худо, тогда уж снисходил до подмоги. Короче, он был тот еще засранец.

— Ты будто мамаша-наседка. Тебе это не идет.

— А тебе не идет быть сопливым кретином!

— Ха! Именно сопливым кретином ты меня всю жизнь и считаешь!

— Я вовсе не…

Но тут вмешалась Диана:

— Оставьте свои семенные распри до более подходящего случая. Время ждать не любит, и я, если честно, — тоже. Чем скорей мы найдем моего робота, тем скорей оставим это место, а вы получите вторую половину гонорара. Давайте же не будем мучить друг друга!

— Слыхал, что сказала леди? — с превосходством глядя на брата, поинтересовался я.

— А не пошел бы ты?.. — снова начал Мекет, но сам себе наступил на горло. — Ладно, лейр с ним. Не будем спорить. Я собрал кое-какое снаряжение: фонарики там, одноразовые щиты, подъемники… в общем, все, что в этой дыре может потребоваться. По одному набору на каждого.

Очень предусмотрительно. Правда, мне было интересно, учел ли он еще одну деталь.

— А робота ты на руках собрался тащить?

Мекет скорчил рожу.

— Нет, робота понесешь ты, если сейчас же пасть не захлопнешь. Я прихватил зарядник, чтобы реанимировать его процессор. Если, конечно, от него еще хоть что-то осталось…

— Вы и правда неплохо подготовились, — чуть ли не в восхищении проговорила Диана.

— Рад, что ты оценила, милая, — осклабился Мекет и махнул рукой. — Ну, хватит болтать. Одевайтесь и на выход.