3.1. За кулисами мировых модернизационных процессов: Германия, Япония, Китай & С°

В рамках глобальной информационной войны россиян пытаются убедить в том, что современное российское государство необходимо модернизировать на базе передовых мировых достижений. Данная идея отвлекает население нашей страны от действительно насущных преобразований, от осознания гибельности такой модернизации для России.

Россиян буквально заворожили примерами государств, которые восприняли достижения западной цивилизации и за счет этого смогли стать мировыми лидерами в различных областях. Чаще всего называются Германия, Япония, Саудовская Аравия, Израиль и др. При этом намеренно «забываются» определенные детали, необходимые для полноценного понимания современной модернизации.

Прежде всего следует принимать во внимание устремления западной цивилизации. Большую известность во всем мире приобрел план Маршалла. Он был реализован в послевоенной Германии, которая находилась в тяжелом экономическом кризисе и могла потянуть за собой в пропасть другие страны Западной Европы.

В то время столь многие немцы склонялись к социализму, что правительство США решило поделить Германию на две части. Иначе был риск потерять всю страну, которой угрожала экономическая катастрофа или «левизна». Американцы использовали план Маршалла, чтобы построить в Западной Германии особую экономическую систему. Она должна была отличаться о тех, что существуют в странах третьего мира. Так, вместо нового рынка для компаний Ford и Sears появилась успешная, самостоятельная в своем развитии экономическая система. Благодаря этому Европа добилась экономического процветания, а социализм в значительной степени утратил привлекательность.

План Маршалла осуществлялся при широкой финансовой поддержке Запада. С апреля 1948 по декабрь 1951 года США израсходовали на его реализацию около 17 миллиардов долларов. Основную долю помощи получили Великобритания, Франция, Италия и Западная Германия, на которую план Маршалла был распространен в декабре 1949 года. Таким образом, пропагандировалась особая привлекательность западной модели развития.

Модернизация послевоенной Японии оказалась возможной благодаря тому, что США стали рассматривать эту страну как потенциальный плацдарм в войне против СССР. Генерал Дуглас Макартур, командовавший американскими оккупационными войсками, получил из Вашингтона прямое предписание на этот счет. В нем говорилось, что в Японии при любых обстоятельствах должно быть создано и функционировать правительство, «поддерживающее цели Америки».

Лишь роль потенциального союзника в борьбе с СССР позволила Японии сохранить свою государственность и культурную самобытность, а также получить от США эффективную экономическую помощь (за неполные три года на модернизацию Японии было выделено 2,15 миллиарда долларов).

Так что мнимая «восприимчивость» японцев к достижениям западной культуры, которую усматривают многие российские исследователи, тут совершенно ни при чем. Однако и в настоящее время они продолжают верить сами и убеждать остальных, что именно «необычная трудоспособность японцев, сплоченный коллективизм, соблюдение интересов «своей» страны позволили свершиться «японскому чуду»».

В модернизации японского государства оккупационные силы США играли ключевую роль. Зачастую это выражалось в ультимативных требованиях, выдвигаемых противоположной стороне. Инициативы американцев очень часто не согласовывались с национальным правительством, а лишь предлагались ему для обязательного исполнения.

Эти новые правила и порядки, привнесенные извне, оказывали сильное влияние не только на политику, но и на экономику. Так, участники рынка получали важные сигналы, которые помогали им выстраивать «правильную» линию поведения. Впоследствии на этой основе вырабатывались уже новые, собственно японские нормы, которые закрепляли сложившееся положение дел.

Все тот же генерал Дуглас Макартур совместно со своим штабом разработал послевоенную Конституцию Японии. Она вводила парламентскую монархию во главе с императором Хирохито, который выступал в качестве «символа государства». На официальные посты в Японии снова были допущены лица, попавшие ранее в категорию «нежелательного персонала». В обход конституционного принципа, исключавшего какое-либо перевооружение, были созданы Силы самообороны, то есть фактически новая армия.

Дуглас Макартур и американские солдаты высаживаются на пляже Пало, Лейте, 20 октября 1944 года

При попустительстве и даже тайной поддержке американских покровителей Япония начала немедленно создавать вооруженные формирования, используя для их прикрытия различные вывески. В 1946 году в «полицейских формированиях находились 93 тысячи человек, а в 1948 году, после очередной реорганизации численность их была доведена до 150 тысяч. Только центральное управление состояло из 30 тысяч человек, преимущественно бывших офицеров императорской армии. Кроме того, в департаменте охраны на море, созданном в том же году, служили 10 тысяч офицеров и матросов, а в составе железнодорожной полиции — еще 20 тысяч человек. В 1950 году был дополнительно сформирован так называемый «резервный полицейский корпус» в составе 75 тысяч человек, ставший ядром будущей японской армии. 1 января 1950 года генерал Макартур в новогоднем послании японскому правительству откровенно написал: «Какие бы доводы ни приводились, положения, зафиксированные в новой Конституции, никоим образом нельзя истолковывать в смысле абсолютного отрицания неоспоримого права Японии на самооборону против напавшего на нее противника». В дальнейшем Макартур и его японские поклонники сумели в своей пропаганде конкретизировать «самооборону против напавшего на нее противника», подставив под общее понятие «противник» конкретное название — «коммунистический агрессор»».

При построении национальной экономики, ориентированной на США, оккупационные силы стремились не допустить прихода к власти левых сил. Для этого американцы неоднократно запрещали забастовки рабочих в частных японских фирмах, угрожая применением оружия.

При модернизации Японии как своего стратегического союзника США добились желаемого результата: эта страна вошла в состав западной цивилизации. Соответственно, до настоящего времени военная доктрина Японии по-прежнему рассматривает Россию в качестве главного военного противника. В 2007–2008 годах министерство обороны Японии разрабатывало проект документа «Основные направления оборонной политики». Его основой стала доктрина так называемой «превентивной войны», базирующейся на нанесении упреждающего удара по пусковым установкам вражеских ракет (то есть российских).

Сегодня вооруженные силы Японии насчитывают 240 тысяч человек, а военный бюджет этой страны превышает 50 миллиардов долларов. Для сравнения: численность российских военнослужащих на территории от Байкала до Владивостока не превышает 200 тысяч человек, военный бюджет Российской Федерации почти в два раза меньше японского.

Таким образом, сейчас у нас под боком находится весьма опасный сосед, направляемый США и обладающий вполне боеспособными вооруженными силами. Их численность и оснащение позволяют в кратчайшие сроки успешно провести любую военную операцию на территории Российской Федерации. Военные специалисты обоснованно бьют тревогу: «Не пора ли признать, что с учетом технического состояния кораблей и систем вооружения Тихоокеанского флота, а также степени обученности его личного состава японский флот за несколько дней может устроить Тихоокеанскому флоту вторую Цусиму, и похлеще первой. До сих пор японцы опасались ответного удара российских ракет по их островам. Но что произойдет, когда самураи получат противоракетный зонтик?» Услышит ли эти слова кто-нибудь на российском политическом Олимпе?

Здесь сами собой напрашиваются исторические параллели с ситуацией 1905 года. Тогда США и Великобритания использовали Японию в своих политических целях против России. Победа в войне 1904–1905 годов выдвинула Страну восходящего солнца в число великих мировых держав. Параллельное падение авторитета Российской империи коренным образом изменило соотношение сил на Дальнем Востоке.

Возможно ли в настоящее время повторение этого сценария? Думается, ответ достаточно очевиден. Особенно если учесть повторение общей политической ситуации на новом витке ее развития: стремление Запада к территориальному переделу России и безвольность отечественной политической элиты.

Еще чаще, чем Японию, в пример россиянам ставят модернизацию китайского типа, которая также проводилась при активной поддержке США. Цель США при этом очевидна — сдерживание России на пути какого-либо прогрессивного развития.

Один из членов так называемого Совета десяти, своего рода закулисного правительства США, Генри Киссинджер более 40 раз посещал Китай. В ходе этих визитов он обсуждал вопросы, связанные с оказанием различной помощи этой стране. В самом начале, в 1971 году, они были секретными. Американцы и их союзники предоставили Китаю за 20 лет (с 1978 по 2008 год) более 630 миллиардов долларов в виде прямых инвестиций. Данная сумма в три раза превышает бюджет России. Благодаря этому Китай стал развиваться самыми быстрыми темпами в мире.

Еще одной важной областью «сотрудничества» между двумя странами является экспорт технологий. Так, первый визит бывшего президента США Б. Клинтона в Китай сопровождался беспрецедентным «подарком»: крупнейшая космическая корпорация США «Аоран» поделилась с китайскими коллегами своими секретными наработками. С их помощью представители Поднебесной смогут создать глобальную систему спутникового наведения и контроля межконтинентальных ракет.

Одновременно Китай усиленно развивает собственную науку, создавая все новые и новые научные центры и постоянно увеличивая их финансирование. Не брезгуют местные ученые и «заимствованием» научных идей и инженерно-технических решений.

Самые приблизительные расчеты, основанные на годовом производстве урана-235 и плутония-239, показывают, что у Китая может быть минимум 2500 ядерных боеголовок. Он располагает межконтинентальными баллистическими ракетами МБР ДР-5 (советский аналог SS-18) с дальностью действия 8000 миль (примерно 12000 км), которые потенциально могут достичь любой точки всех без исключения ядерных стран. Несомненной гордостью китайцев являются ракетные носители CZ-2, способные нести ядерные устройства весом до 10 мегатонн. С их помощью уже выведено на орбиту около двух десятков спутников.

Принципы информационной, финансовой, психотропной и климатической войны также хорошо известны в Китае. Так что не кажутся утопическими его заявления о грядущей военной революции, в ходе которой не только Россия, но и США потеряют свое глобальное превосходство в этой области.

В настоящее время США фактически предоставляют Китаю возможность через 5-10 лет овладеть технологиями двойного назначения. Это позволит оснастить компьютерными процессорами крылатые ракеты, беспилотные самолеты, торпеды, военные системы управления, разведки и связи. Мало того, китайским спецслужбам уже долгие годы удается шантажировать США возможным разрывом отношений, заставляя их мириться с фактической кражей военных технологий. Не секрет, что и свою первую космическую ракету китайцы запустили после того, как заставили американцев выдать им ученого-ракетчика китайского происхождения (правда, в обмен на охлаждение отношений с Советским Союзом).

Таким образом, США удалось достигнуть своих целей и здесь. У границы с Российской Федерацией (на расстоянии до 1000 км) в северных районах Китая расквартирован миллион солдат. Напомню, что российская группировка войск на территории от Байкала до Владивостока (включая Тихоокеанский флот) составляет менее 200 тысяч человек. Стандартное соотношение войск для успешного наступления составляет 3:1. Как видим, на стороне китайцев по этому показателю находится почти двукратное преимущество (5: 1). Трудно поверить, что эти многочисленные войска предназначены только для обороны. Кроме того, в Дальневосточном регионе находятся крупные группировки японских и американских войск, чьи задачи и настрой по отношению к России также не вызывают сомнений. Как видим, угроза нашему государству более чем реальна.

Но самостоятелен ли Китай в выборе своей политики? Думается, отвечать на данный вопрос утвердительно — значит выдавать желаемое за действительное. Китай держит в своих закромах около 2 триллионов долларов, а его экономическое могущество целиком и полностью зависит от торговли с Америкой. Одним росчерком пера американцы могут превратить Китай из ревущего тигра в экономического карлика.

Однако сам Китай, в резервах которого скопилось казначейских облигаций США на 653 миллиарда долларов, является на сегодняшний день самым крупным в мире кредитором этой страны. Парадоксально, но факт: главная особенность нынешнего «непримиримого» противоборства США и Китая заключается в том, что ни одна из сторон не заинтересована в полном поражении соперника. Экономики обеих стран оказались в начале XXI века слишком взаимозависимыми, чтобы вести финансовую войну на полное уничтожение.

При скрытой американской поддержке Китай давно начал экспансию на российскую территорию. Благодаря усилиям национальной разведки он решает в Европе, США и России ряд стратегических задач: обеспечивает продвижение дешевых китайских товаров; «добывает» для китайской промышленности передовые технологии и научные разработки и т. д.

Особая роль отводится китайской диаспоре за рубежом. Она постоянно растет за счет эмиграции из материкового Китая и проникает в государственные, правоохранительные, банковские и информационные структуры других стран.

Однако поддержка китайской диаспоры за рубежом преследует и другие цели. Так, притеснение этнических китайцев на территории другой страны может послужить предлогом для вмешательства в ее внутренние дела. Еще один вариант (хотя и менее реальный) — организовать возвращение на историческую родину больших масс населения. Тем более что опыт проведения подобных мероприятий у Китая уже имеется. Примером может служить знаменитое переселение 100 тысяч жителей Синьцзянского округа в Россию (1962–1963 годы), которое было организовано при участии китайских спецслужб.

Возможный захват Китаем российских территорий не обязательно будет спровоцирован США. Дело в том, что сверхбыстрые темпы развития привели Китай к настоящей экологической катастрофе. Очевидцы свидетельствуют: «Во время моих визитов в Пекин я всегда мог точно определить, когда мой самолет входит в китайское воздушное пространство: загрязнение воздуха становится настолько сильным, что, как правило, ничего не видно. Воздух, вода, земля в Китае стали заложниками неослабевающей гонки за экономическим процветанием. Поскольку процесс развития стартовал в восточных приморских провинциях страны, внутренние районы стали превращаться в огромные бесплодные, заброшенные пустыри — беднейшим регионам была уготована судьба стать местом для свалок промышленных отходов. По данным китайских экспертов, две трети производимой в стране электроэнергии получают от использования низкосортного угля, при этом ежегодно вводятся в строй новые электростанции, работающие на нем. Китайские фабрики извергают токсичные газы и сваливают отработанные химикаты и мусор в реки и озера. Сельскохозяйственные предприятия страны используют удобрения, запрещенные в других странах. В результате уничтожения лесов уже четверть китайской территории превратилась в пустыни, расширяющиеся со скоростью 2460 км в год. По указанным причинам на 30 % территории Китая выпадают кислотные дожди; 75 % озер загрязнены, а реки отравлены или засыхают; почти 700 миллионов человек употребляют для питья воду, загрязненную отходами жизнедеятельности людей и животных».

Поэтому вполне закономерно предположить заинтересованность Китая в новых экологически чистых территориях. Ее реализация может осуществляться и уже осуществляется в различных видах. В настоящее время полным ходом идет (если не завершается) процесс «окитаивания» российского Дальнего Востока. По словам командующего Дальневосточным пограничным сектором генерал- лейтенанта А. Гольбаза, «в КНР разработана государственная программа заселения Дальнего Востока, китайские государственные службы не только оформляют своим гражданам визы, но и помогают им легализоваться в России, сообщают адреса, по которым можно поселиться в Хабаровске, Владивостоке, Благовещенске, дают инструкции, как быстрее вписаться в российскую жизнь». Оценивая ситуацию вокруг китайской диаспоры на Дальнем Востоке, министр строительства Российской Федерации сравнил ее с оккупацией.

Планы Китая в отношении российской территории простираются намного дальше, чем просто проживание на ней. Известно, что китайцы поголовно воспитываются на идее агрессивности русского царизма, отторгнувшего у слабого Китая обширные территории Приамурья. Рядовому жителю Поднебесной недосуг разбираться в хитросплетениях современной политики, ему не знакомы ни текст российско-китайского договора о дружбе 2001 года, ни заявления китайских руководителей об отсутствии территориальных претензий к России. Он твердо знает, что Россия захватила часть китайской территории. И готов предъявить ей по этому поводу счет. Многим дальневосточникам уже лично приходилось слышать от китайцев о скором возвращении этих территорий Китаю.

Каждый китаец со школьной скамьи убежден, что Россия захватила как минимум 1,5 млн км2 китайской территории. Тема мнимых «российских преступлений» против китайского народа используется при воспитании подрастающего поколения на протяжении многих десятилетий. Она культивируется в сознании рядовых китайцев под воздействием правительственной пропаганды, которая никогда не вызывала протестов ни со стороны советского, ни со стороны российского правительства.

В трех соседних с Россией провинциях Китая региональная история преподается по картам, где обозначены территориальные претензии. Из памяти людей, населяющих провинции Хэйлунцзян, Цзилинь и Ляонин, удалось полностью вытеснить историческое название этой области — «Маньчжурия». Его заменили на ставшее привычным — «Северо-Восточный Китай».

Азиатская часть России является наиболее естественным направлением возможной китайской экспансии. На этой гигантской, почти незаселенной территории находится огромное количество природных ресурсов, столь необходимых развивающемуся Китаю. Вашингтон с удовольствием отдаст Пекину то, что ему очень нужно, но при этом Америке все равно не принадлежит. «Переваривание» такого огромного куска, как российские зауральские территории, отнимет у Китая много времени и сил. Лишившись своей сырьевой базы, Россия также будет «обезврежена». Соответственно, в других частях планеты активность Поднебесной неминуемо снизится, а активность самой России окончательно обнулится, позволив США вздохнуть гораздо свободнее.

В США явно рассматривают Китай как силу, способную поддерживать равновесие в Азии и сдерживать амбиции других государств этого региона. Неудивительно, что действия Запада и Китая по отношению к России выглядят столь согласованными. В то время как Европейский союз и НАТО пытаются блокировать Россию с Запада, Китай делает то же самое, но с Востока.

В рамках этого «совместного проекта» Китай предложил провести железнодорожную магистраль с узкой колеей (она принята в Китае и Европе) от станции «Дружба» через Казахстан, Туркмению, Иран до Турции и далее в Европу. При этом экономическая целесообразность транспортировки грузов через Казахстан и Россию даже не рассматривалась. Замысел Китая носит скорее военно-политический, чем экономический характер. Предлагаемый Китаем вариант позволяет в случае необходимости перебрасывать вооруженные силы и технические средства из Китая в Казахстан без перегруппировки и перестыковки составов на границе. Это будет способствовать расселению китайцев вдоль новой магистрали, то есть их мирному проникновению в Центральную Азию.

Не только в ближайшем, но и в отдаленном будущем Китай будет представлять главную стратегическую угрозу для России. Китайская идеология исторически нацелена на превращение Поднебесной в центр Евразии, а в перспективе — и всего мира. Для этого предполагается постепенно включить в зону китайского влияния (первый этап), а затем и в состав Китая (второй этап) территории близлежащих стран, в том числе России.

Как справедливо отмечает директор Института политического и военного анализа А. Шаравин, «для российско-китайского конфликта существует полный набор причин: географические, экономические, политические, исторические, демографические».

Предвидя реальную угрозу со стороны Китая, отечественные специалисты предлагают ряд мер по исправлению ситуации, которые, видимо, так и останутся нереализованными. Ю. Ф. Голиусов рассуждает так: «Китай «накачивает» людьми приграничные территории, пока не превзойдет экологическую емкость своего приграничного региона. Надо полагать, что после этого демографическая нагрузка за счет большого числа мигрантов будет угрозой для безопасности страны. Поэтому России необходимо ускоренными темпами разворачивать промышленность на восточном участке Транссиба, используя имеющиеся небольшие поселения, покинутые пограничные городки, строя новые города и поселки. Нужно ускоренно заселять эту приграничную полосу, трассу вдоль железной дороги».

Однако многие профессиональные ученые-китаеведы и иные, в том числе государственные, лица старательно заверяют россиян в отсутствии какой-либо угрозы со стороны Китая: «И политики, и журналисты старательно выискивали в этой миграции политический подтекст, видели в ней угрозы национальным интересам России. В сознание россиян целенаправленно внедрялось представление об экономическом ущербе, который терпела Россия в результате вывоза мигрантами валюты в Китай, о разгуле китайцев-контрабандистов по российскую сторону границы и др.».

Дружба народов

Более того, справедливые опасения вызывают бурю возмущения: «Со всей очевидностью в процессе прямого российско-китайского взаимодействия проявилась неготовность российского населения и чиновничества мириться с присутствием на российской территории непохожей на свою и непонятной им культуры. Они искренне убеждены, что проживающие на территории России китайцы должны ассимилироваться и полностью подстроиться под местный образ жизни. Обывателя раздражает не только то, что китайцы в России «ведут себя как дома», «отличаются от русских поведением и привычками», но и то, что они «богатеют и уже на джипах разъезжают» «ходят в рестораны, делают покупки в богатых магазинах». Налицо смесь национального ханжества с озлобленностью и завистью в массе своей бедного российского населения перед предприимчивостью и успехом «инородцев» и «иноверцев»… Но для китайцев, тысячелетиями воспитывавшихся на идеях собственного превосходства над остальным миром, такое отношение является еще и в высшей степени оскорбительным… Самим китайцам расизм в классическом его понимании чужд в принципе. Но национализм для них так же естественен, как роль и место Китая в мире. В основе его — те же идеи о превосходстве китайцев над «варварами» живущими на периферии Поднебесной, которые во многом определили и определяют отношения Китая с другими странами».

По мнению В. Третьякова, у Москвы уже нет выбора при определении союзника, учитывая поведение США: ««Умиротворить» ее экспансионизм на постсоветском пространстве и вообще на Среднем Востоке Москве не по силам. Вашингтон просто не обращает внимания на увещания российской столицы. Тем более что и во всех остальных делах США требуют от России фактически лишь подчинения своим решениям, в лучшем случае — пассивного непротивления им. «Умиротворение» Китая путем развития широких контактов с ним, в том числе военных, возможно, не лучшая политика, но она, по крайней мере, отодвигающая перспективу возможного конфликта на более или менее отдаленное будущее».

Предпринимаются также попытки идеализировать китайскую модель развития. Однако ее копирование без мощных финансовых вливаний и тотального контроля со стороны Запада приведет к губительным последствиям для России, даже более губительным, чем те, которые мы наблюдаем сейчас. Россия станет сырьевым придатком не Запада, а Китая. Учитывая специфическое отношение китайцев к русским, их национальное мировоззрение, это будет означать фактическую гибель не только российского государства, но и всего населения.

«Великий желтый дракон должен когда-то куда-то прыгнуть. Рано или поздно. На то он и дракон. Его упрекать грешно. Китайцы не кровожадны, просто они реалисты. Если Россия слаба, значит, ее следует прибрать к рукам. Так думают не только китайские руководители, так думают многие, если не все. Но китайцы ближе и многочисленнее других».

Единственный выход из сложившейся опасной ситуации состоит в приращении российского населения, в улучшении условий его жизни, особенно на Дальнем Востоке. Только набрав полноценную «людскую массу», Россия сможет набрать и силу для противостояния совместной политике Запада и Востока.

Планы США в отношении других стран осуществляются не только с помощью вооруженных сил, но и с помощью определенных общественных организаций. В этом деле ярко проявил себя Фонд развития и реформ, возглавляемый небезызвестным Дж. Соросом. Сегодня он принимает активное участие в модернизации Грузии. Суть этой «помощи» заключается в выплате довольно значительных (по грузинским меркам) долларовых надбавок к должностным окладам высшего руководства страны. По просочившимся в прессу сведениям, президент М. Саакашвили, председатель парламента Н. Бурджанадзе и премьер-министр З. Жвания ежемесячно должны были получать из фонда Сороса по 1500 долларов каждый. Надбавка для остальных членов правительства, а также для генерального прокурора республики составляла 1200 долларов. В общей сложности данной программой было охвачено около 5 тысяч грузинских государственных чиновников. Официально ее целью была объявлена борьба с коррупцией в высших эшелонах власти, хотя подобная «доплата» скорее напоминает открытый подкуп. Фонд Сороса принял решение выделить на эти цели 5 млн долларов в течение шести месяцев. При этом его руководитель надеется на развитие «демократических ценностей в Грузии».

Таким образом, Фонд развития и реформ за счет США фактически взял на содержание грузинский правящий класс, притом максимально выгодным для Вашингтона способом. Видимо, там осознали, что тратить 1,3 миллиарда долларов в течение десяти лет на спонсирование грузинской политической элиты, как это было прежде, — неоправданное расточительство.

Лидер оппозиционной лейбористской партии Шалва Нателашвили охарактеризовал создавшуюся в Грузии ситуацию как уникальную: один человек оккупировал всю страну и весь ее государственный аппарат. По его мнению, «для Сороса Грузия — его личный концентрационный лагерь, и визит в страну — это инспекционная поездка по собственным владениям».

Модернизация других стран под руководством США может иметь и иные цели помимо противостояния России. Однако без корыстного интереса со стороны Запада при этом также не обходится. «Израиль, расположенный рядом с нефтеносным регионом, является рукой США, положенной на горло добывающим нефть арабам. За это, именно за это и получает щедрые дары израильский бюджет. Именно для контроля над ближневосточной нефтью и был создан Израиль. Ежегодно конгресс целевой записью в американском бюджете выделяет своим израильским друзьям огромные суммы. Полученные от США средства Израиль обязан тратить в США на приобретение военной техники, запчастей, боеприпасов и снаряжения. Лишь небольшую часть средств американцы разрешают реализовать в самом Израиле, причем на строго оговоренные проекты, включая капитальное строительство. Сумма помощи внушительная: с 1986 года это 1,8 миллиарда долларов. И это не кредиты. Это подарок».

Саудовская Аравия «поднималась» за счет западных новейших технологий, широкого дешевого кредитования зарубежными банками и т. д. По мнению Н. В. Старикова, такие нехарактерные для Запада «пожертвования» были уступкой «за обвал цен на нефть, ведущий к гибели Советского Союза».

Остальные сырьевые державы также предпринимали попытки модернизации по тем же «рецептам», однако без финансовой и технологической помощи со стороны Запада они были обречены на провал. Сегодня эти жертвы информационной войны влачат весьма жалкое существование. Нежелание замечать этот очевидный факт приводит к подобным рассуждениям: «…сейчас Аравия и Эмираты богаты, а другие бедны, тогда как нефть есть и в других арабских странах. Всегда соблазнительно вину за собственные провалы свалить на других, чужих. Здесь, абсолютно не претендуя на объяснение тяжелого материального положения некоторых арабских народов, хочется пожелать, чтобы причины такого положения искали еще и в своих психологических, нравственных и политических особенностях».

Сегодня многие россияне удивлены успешной модернизацией Казахстана, «который первым в регионе осознал всю опасность, заключающуюся в неустойчивости политической системы, и пошел на ее действительную модернизацию». При этом нужно учитывать тот факт, что американские компании вложили в экономику Казахстана более 15 миллиардов долларов, из которых более 50 % — в нефтегазовый сектор.

Казахстанские исследователи признают, что их страна сегодня входит в сферу влияния США. «Поэтому политологическое исследование не может быть объективным без учета… участия Америки в процессах политического, социально-экономического развития стран Содружества Независимых Государств (СНГ) и Центральной Азии в целом». Казахстан и Кыргызстан с середины 1990-х годов продолжают развивать политическое и экономическое сотрудничество со странами Запада. Степень их зависимости от России и ориентации на нее постоянно уменьшалась.

Вот лишь несколько примеров такого сотрудничества. В мае 1994 года по итогам межправительственных переговоров Казахстану было выделено 55 миллионов марок для строительства жилья, а также модернизации транспорта и производства строительных материалов. К концу того же года страна стала региональным лидером по количеству немецких прямых инвестиций (150 миллионов марок). В 1997 году правительством Германии дополнительно одобрен пакет технической помощи Казахстану на общую сумму 87,82 миллиона марок.

Кроме того, США недавно подписали соглашение о выделении Государственной нефтяной компании Азербайджана (ГНКАР) 1,7 миллиона долларов «на подготовку технико-экономического обоснования транскаспийских нефтегазовых проектов». Цель этого шага — не дать Туркмении продолжить укрепление отношений в газовой сфере с Россией и Китаем. Сегодня США вполне успешно реализуют свои экономические интересы в странах Центральной Азии, в первую очередь — в области добычи и транспортировки углеводородного сырья.

Как видим, провести модернизацию государства без финансовой помощи извне невозможно даже при демократии. Нужны так называемые «друзья», союзники. Однако нынешняя ситуация, сложившаяся вокруг признания независимости Абхазии и Южной Осетии, показала их полное отсутствие. На этот очевидный факт справедливо указывает А. Казанцев: «Следует отметить, что многие эксперты в России часто проявляют «шапкозакидательские» настроения по отношению к тому, какую поддержку РФ может получить от постсоветских стран в случае роста жесткого противостояния с Западом. Такие взгляды явно не соответствуют реальности, а их выражение является очевидным нарушением патриотического долга аналитика — объективно информировать политическую элиту и население страны о ситуации. Даже простое понимание того факта, что России вплоть до декабря 2008 года не удалось получить поддержку ни одной из постсоветских стран в форме признания независимости Абхазии и Южной Осетии, должно вселять в нас тревогу… Можно надеяться лишь, что Таджикистан и Белоруссия однозначно поддержат Россию (причем в обоих случаях не без определенных внутренних колебаний и под влиянием слишком высокой степени экономической зависимости от импорта энергоносителей в случае Белоруссии и экспорта рабочей силы в случае Таджикистана). Описанный сценарий будет не слишком благоприятен для развития России, так как ей придется еще более резко, чем это происходит сейчас, увеличить расходы на оборону. Могут возникнуть и определенные элементы международной изоляции РФ в Европе и даже в контролируемой США части Евразии».

К настоящему моменту у российского общества медленно наступает прозрение. Становится все более очевидным, что развитые страны не собираются помогать нам в строительстве эффективной экономики. Напротив, используя свое международное влияние, они (в первую очередь США) постоянно придерживаются политики «двойных стандартов». Их высокомерная идеология успеха и избранности все больше противопоставляет себя декларируемым идеям либерализма, которые остаются лишь для «внешнего пользования».

Однако интеллигенция остается все такой же «близорукой» в отношении современной российской действительности. Р. К. Шамилева, например, убеждена, что в России сегодня осуществляются реформы, которые позволят модернизировать страну, привести ее в соответствие с новыми требованиями и занять лидирующее положение в мировом сообществе. А. А. Свириденко предлагает перенести столицу России из Москвы в Екатеринбург или Новосибирск, так как данный шаг выгоден с геополитической, экономической и военной точек зрения. Этот исследователь также делает «прогноз» развития российской государственности в новых условиях:

— «2010–2025 — укрепление социальных институтов, повышение уровня социальной защищенности населения, становление социалистического устройства государства;

— 2025–2050 — формирование государственно-монополистического социализма на качественно новом уровне;

— 2050–2090 — формирование имперской системы социализма на основе евразийского учения».

Предсказывается также восстановление «державной» экономики: «…экономическая политика суверенного национального государства, в частности России, в условиях глобализации объективно приобретает державный характер. Сутью державной экономической политики является сохранение собственных специфических экономических интересов… не в ущерб и не за счет разрушения суверенитета других государств, ущемления их национально- государственных интересов. При этом конкретные формы и механизмы реализации державной экономической политики строятся на принципе гармонии интересов каждого человека, каждой национальной и социальной группы, каждого народа с национальными интересами суверенного государства».

Однако те специалисты, которые действительно осознают, что Россия попала в «сырьевой капкан», смотрят в будущее более трезво: «Для России обеспечение достаточно высокой цены на углеводороды на длительную перспективу будет оставаться одним из важнейших вопросов не только экономического развития, но и обеспечения национальной безопасности… В силу этого российская политика по обеспечению справедливой цены на нефть должна носить активный, целенаправленный характер с использованием всех основных инструментов национальной мощи».

 

3.2. Миф о «русском варварстве»

«Мозговые центры» США, российская правящая элита и поддерживающая ее часть интеллигенции активно заняты сегодня созданием политических мифов. Их цель — насадить чуждую идеологию, основанную на отрицании самобытности российской цивилизации. Разработка таких мифов является одним из основных средств ведения информационной войны, так как любой миф использует силу воображения, а потому прекрасно подходит для управления большими массами людей. Миф нечувствителен к доводам разума, его нельзя отрицать с помощью логики.

Новые политические мифы не возникают спонтанно, а создаются в соответствии с определенным планом и правилами, как и любое другое современное оружие. Они представляют собой искусственные творения специалистов в сфере политических технологий. Благодаря появлению СМИ процесс возникновения мифов резко ускорился. Разрушая целостное мировоззрение и мышление, они создают ложную картину мира. Внедряясь в сознание через СМИ, мифы как бы управляют людьми и заставляют их действовать против своих же интересов.

«Мы реагируем именно так, как нас программируют… Сегодня люди полагают, что они хорошо информированы. Но они не представляют себе, что мнения, которые они считают своими, фактически созданы в исследовательских институтах и мозговых центрах Америки. Ни один из нас не волен иметь своего мнения в том потоке информации, которую на нас обрушивают СМИ и компании по изучению общественного мнения».

С помощью определенных политических мифов у россиян формируется убежденность в неспособности быть свободными, воспринимать демократические ценности. Подразумевается, что у русских обязательно должен быть хозяин.

Основа такой антирусской идеологии на протяжении веков детально разрабатывалась западной наукой. Существует целый пласт соответствующей литературы, которая не только переведена на русский язык, но постоянно цитируется в научных работах. Известно, что еще философ Г. Гегель принципиально не включил «русских дикарей» в свой перечень «христианских народов Европы». К. Маркс в работе «Разоблачение дипломатической истории XVIII века» (1856–1857) пишет: «Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Она усилилась только благодаря тому, что стала virtuoso в искусстве рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть свою традиционную роль раба, ставшего господином. Впоследствии Петр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина, которому Чингисхан завещал осуществить свой план завоевания мира… Так же, как она поступила с Золотой Ордой, Россия теперь ведет дело с Западом. Чтобы стать господином над монголами, Московия должна татаризоваться. Чтобы стать господином над Западом, она должна цивилизоваться… оставаясь рабом, то есть придав русским тот внешний налет цивилизации, который подготовил бы их к восприятию техники западных народов, не заражая их идеями последних».

Отношение современных западных исследователей к России не изменилось. Ими «установлен» факт, что, «будучи современным государством, по хронологии, по внешней стороне цивилизации, по усвоению технических знаний Европы, по своей армии и бюрократии, она остается средневековой по духу и нравам своего народа. Ни Возрождение, ни Реформация, ни революция не коснулись ни городского, ни сельского населения. Все, что случилось в Европе со времен Колумба и Лютера, Вашингтона и Мирабо, для России как бы не существовало…»

«Несчастную историческую судьбу» России с откровенным сочувствием описывает французский ученый Э. Каррер д'Анкосс: «Невезение России обусловлено ее историей: безусловно, европейская страна, выросшая на византийских традициях, она была внезапно вырвана из Европы татарскими завоевателями. Конечно, им она обязана заимствованием некоторых принципов организации власти, но тем не менее на протяжении двух с половиной столетий они держали ее в стороне от нормального хода европейского развития. Невезение России состояло также и в том, что в свое время она не приняла норм римского права (которые могли бы уменьшить влияние татарского ига) и не признавала закон, частную собственность, договорные отношения — все, на чем в течение долгих веков строилась европейская цивилизация».

Пристрастность по отношению к России ярко проявляется и в работе Рене Давида, который считает, что «до Октябрьской революции русский народ не считал право основой социального строя. В законах он видел капризы царя и способ административного управления. Когда марксизм провозгласил отмирание права, это настолько мало шокировало русских, что полное отмирание права можно было осуществить уже на следующий день после революции».

Отмирание права

В том же духе американский исследователь X. Дж. Берман в одной из статей использовал «фривольную» метафору применительно к западному, советскому и китайскому (после 1949 года) праву. Советское право он считал незаконнорожденным сыном западного права, который уже достиг зрелости, а китайское сравнил с капризной дочерью советского права, которая все еще «слоняется по улицам».

Упомянутым выше известным западным исследователям должно быть прекрасно известно, что любое традиционное правосознание ни в коей мере не является примитивным. Оно отличается своей собственной логикой, глубокой последовательностью, а главное — вполне соответствует культуре традиционного общества. Но, видимо, русские являются исключением из этого правила.

Против такой откровенной пристрастности западной науки в свое время выступала российская императрица Екатерина Великая. Ее Россия, с точки зрения многих западноевропейских современников, была именно тиранией, в которой рабами в равной степени являлись как крестьяне, так и дворяне. Ознакомившись с одним из таких «произведений» французского аббата Шаппа д'Отроша, Екатерина логично возразила ему, что в России действуют законы и, следовательно, нет никакой тирании. Впоследствии императрица несколько раз возвращалась к обвинениям Шаппа д'Отроша: «Она доказывает ему, подданному Людовика XV, при котором система так называемых letters de cachet [королевские приказы, которые позволяли посадить любого человека в тюрьму и держать его там неопределенно долгий срок не только без суда, но даже без предъявления обвинения] получила высшее развитие, нет повода так печаловаться за русский народ, так часто твердить об отсутствии свободы в России, колоть ей глаза произволом администрации».

Славянофилы в XIX веке также пытались объяснить российской общественности всю пагубность такой мифологии, указывая на существенные недостатки западной правовой культуры и преимущества российской.

В настоящее время сознательно игнорируются и искажаются любые факты, говорящие об эффективности российской правовой системы в прошлом. Хотя даже отдельные примеры говорят о ее высоком уровне развития. Так, рост правосознания общества хорошо иллюстрируется следующим фактом из российской истории: по решению собора 23 высших иерархов Русской церкви в 1575 году Иван Грозный (первый русский царь) подвергся осуждению за четвертый брак в течение трех лет и должен был пройти открытое покаяние.

Известно также, что великий французский мыслитель Вольтер в 1770 году восхищался подготовленным Екатериной II «Наказом к составлению свода законов России». По его мнению, этот документ служил неприкрытым упреком французам в их смешной и варварской юриспруденции, построенной на церковных нормах. В 1777 году Вольтер пишет, что получил немецкий перевод Свода законов и начал переводить его на язык варваров-французов. Кроме этого, он и его коллега внесли по 50 луидоров в пользу того, кто составит уголовный кодекс, близкий к русским законам и наиболее пригодный для страны, где они живут.

Миф о «русском варварстве» был успешно внедрен в российское же сознание, что нанесло ему сильнейшую травму. Сегодня этот процесс набирает обороты, продолжая увеличивать размер национальной катастрофы. Она выражается в комплексе неполноценности перед Западом, западным человеком.

Более того, даже в современной российской науке прочно утвердился тезис, что в России все плохо, что россияне (точнее, русские) — примитивные дикари, которых следует перевоспитывать. Здесь необходимо отметить очевидный факт: современная идеология в отношении русского народа, распространенная в отечественных гуманитарных науках, по многим параметрам схожа с идеологией национал-социализма времен Гитлера. Их основные положения практически полностью совпадают. Базой данной идеологии служит представление о «русском варварстве», которое распространяется не только на область права, но и на культуру в целом. Именно оно «вооружало» военные силы Германии безжалостностью к населению России. «Точка зрения, что русские (на «восточных» пространствах) — это «зверолюди» (Tiermenschen), а евреи — как «недочеловеки» (Untermenschen) — вообще не люди… была неотъемлемой частью психологии массовых убийств, совершаемых национал-социалистами».

Сегодня как-то немодно стало вспоминать, что именно немецкие «джентльмены», воспитанные на западных культурных ценностях, в 1941 году массово уничтожали мирное население, включая беспомощных женщин и детей. Так, офицер контрразведки при пересыльном лагере капитан Лангхельд на допросе 1 сентября 1943 года показал: «…я должен сказать, что в своем поведении с русскими военнопленными мы исходили из особого отношения ко всем русским людям, существовавшего в немецкой армии… «Русские — неполноценный народ, варвары, у которых нет никакой культуры. Немцы призваны установить новый порядок в России». Это убеждение было привито нам германским правительством. Мы также знали, что русских людей много и их необходимо уничтожить как можно больше, с тем чтобы предотвратить проявление какого-либо сопротивления немцам после установления нового порядка в России…»

Неудивительно, что там, где ступала нога немецкого, итальянского, румынского, венгерского солдата в России, распространялось практически полное безлюдье. За короткий период оккупации в сельских районах Воронежской области фашисты убили и замучили 4911 мирных граждан и 6210 военнопленных; 4476 человек было угнано в Германию на принудительные работы.

Сегодня в ходе информационной войны Запада против России нашим согражданам внушается мысль о благожелательном отношении нацистов к населению СССР. Так, бывший генерал бундесвера Г.-Х. Комосса, ветеран войны с СССР 1941–1945 годов, уверяет в миролюбивости немецких войск, опровергая «клевету» на достойных представителей вермахта: «…кто думает, что в Сталинграде, в Воронеже, на Волхове, в Минске и Кривом Роге «солдаты фюрера» воевали с целью захвата большой страны на Востоке, воевали добровольно и с воодушевлением, поджигая дома, насилуя и убивая мирных жителей… тот не понял истории прошлого столетия. Тот занимается фальсификацией истории за тридцать сребреников, чтобы заслужить репутацию хорошего демократа, при этом он лжет без зазрения совести, хотя историческая правда однозначно говорит другим и ясным языком. Насколько сердечно принимает местное население тех бывших солдат, которые сегодня в большом количестве ездят по России на места прежних боев вплоть до далекого Сталинграда, как и повсюду в современной России, Белоруссии и Украине? Это относится ко всем солдатам, которые в немецкой форме выполняли свой долг, возложенный на них страной, будь то немцы, австрийцы или добровольцы-норвежцы, бельгийцы, голландцы или французы». Подобные идеи пропагандируются с помощью современных кинофильмов, средств массовой информации, переводной художественной литературы.

Ведущий идеолог русского национального возрождения А. Н. Севастьянов отмечает «плоды» такой информационной обработки российского населения: «Заметное увлечение национал-социализмом, особенно в молодежной среде (но далеко не только), заставляет тревожиться за судьбу России. Особенно опасны названные тенденции тем, что, по опросам, свыше 60 % русских мечтают о дружбе и сотрудничестве с немцами, в то время как взаимностью им отвечают не более 20 % немцев. Парадокс: безвинно пострадавший от немецкого нашествия русский народ с бессмысленным и наивным дружелюбием искренне тянется к жестокому и надменному чужаку, массово его грабившему и уничтожавшему, не признававшему русских за людей. И до сих пор не признающему нас за равных себе, не удостаивающему ответной искренней дружбы!»

Даже главные идеологи нацизма спустя год с небольшим после нападения на СССР были вынуждены подвести достаточно неутешительные итоги своей идеологии в отношении «отсталости русских», нашедшие отражение в сообщении № 309 (ч. II «Представления населения о России») под грифом «секретно». Это была объемная аналитическая записка, подготовленная сотрудниками гестапо на основании поступивших со всех концов рейха доносов. Контакт немцев и русских показал первым лживость геббельсовской пропаганды о том, что русские — это недочеловеки, и это начало приводить рейх в уныние. Первое, что произвело на немцев шоковое впечатление, — это внешний вид «рабов», выгружаемых из вагонов. Ожидалось увидеть замученные колхозами и голодомором скелеты, но действительность показала иное.

Аналитики гестапо докладывали руководству: «Наша пропаганда всегда преподносит русских как тупых и глупых. Но здесь я установил противоположное. Во время работы русские думают и совсем не выглядят такими глупыми. Для меня лучше иметь на работе 2 русских, чем 5 итальянцев»2. Германское население убеждалось в удивительной трудоспособности русских: «В одном имении советский военнопленный разобрался в двигателе, с которым немецкие специалисты не знали, что делать: в короткое время он запустил его в действие и обнаружил затем в коробке передач тягача повреждение, которое не было еще замечено немцами, обслуживающими тягач». Директор силезской льнопрядильни (г. Глагау) по поводу использования остарбайтеров из СССР заявил следующее: «Направленные сюда остарбайтеры сразу же демонстрируют техническую осведомленность и не нуждаются в более длительном обучении, чем немцы»; «Остарбайтеры умеют еще из «всякой дряни» изготовить что-либо стоящее, например из старых обручей сделать ложки, ножи и т. д. Из одной мастерской по изготовлению рогожи сообщают, что плетельные машины, давно нуждающиеся в ремонте, с помощью примитивных средств были приведены остарбайтерами снова в действие. И это было сделано так хорошо, как будто этим занимался специалист. Из бросающегося в глаза большого количества студентов среди остарбайтеров немецкое население приходит к заключению, что уровень образования в Советском Союзе не такой уж низкий, как у нас это часто изображалось. Немецкие рабочие, которые имели возможность наблюдать техническое мастерство остарбайтеров на производстве, полагают, что в Германию, по всей вероятности, попадают не самые лучшие из русских, так как большевики своих наиболее квалифицированных рабочих с крупных предприятий отправили на Урал. Во всем этом многие немцы находят определенное объяснение тому неслыханному количеству вооружения у противника, о котором нам стали сообщать в ходе войны на востоке. Уже само число хорошего, сложного оружия свидетельствует о наличии квалифицированных инженеров и специалистов. Люди, которые привели Советский Союз к таким достижениям в военном производстве, должны обладать несомненным техническим мастерством».

По поводу «разгула ГПУ» в СССР теми же аналитиками предоставлялась следующая информация: «Исключительно большая роль в пропаганде отводится ГПУ. Особенно сильно на представления немецкого населения воздействовали принудительные ссылки в Сибирь и расстрелы. Немецкие предприниматели и рабочие были очень удивлены, когда германский трудовой фронт повторно указал на то, что среди остарбайтеров нет таких, кто бы подвергался у себя в стране наказанию. Что касается насильственных методов ГПУ, которые наша пропаганда надеялась во многом еще подтвердить, то, к всеобщему изумлению, в больших лагерях не обнаружено ни одного случая, чтобы родных остарбайтеров принудительно ссылали, арестовывали или расстреливали. Часть населения проявляет скептицизм по этому поводу и полагает, что в Советском Союзе не так уж плохо обстоит дело с принудительными работами и террором, как об этом всегда утверждалось, что действия ГПУ не определяют основную часть жизни в Советском Союзе, как об этом думали раньше. Благодаря такого рода наблюдениям, о которых сообщается в докладах с мест, представления о Советском Союзе и его людях сильно изменились. Все эти единичные наблюдения, которые воспринимаются как противоречащие прежней пропаганде, порождают много раздумий. Там, где антибольшевистская пропаганда продолжала действовать с помощью старых и известных аргументов, она уже больше не вызывала интереса и веры. Особенно сильно занимает немцев проблема боевой мощи Красной Армии, которая наряду с количеством и качеством удивительного вооружения явилась второй большой неожиданностью. До сегодняшнего дня упорство в бою объяснялось страхом перед пистолетом комиссара и политрука… Именно нашими солдатами установлено, что такого организованного проявления упорства никогда не встречалось в Первую мировую войну. Вполне вероятно, что люди на Востоке сильно отличаются от нас по расово- национальным признакам, однако за боевой мощью врага все же стоят такие качества, как своеобразная любовь к отечеству, своего рода мужество и товарищество, безразличие к жизни, которые у японцев тоже проявляются необычно, но должны быть признаны».

Как справедливо замечает Ю. И. Мухин, в годы Второй мировой войны Германия потеряла более 7 миллионов действительно своих лучших, наиболее преданных ей сыновей и дочерей, формально убитых советской пехотой, британскими и американскими летчиками, — огромная потеря для западноевропейского генофонда. Но истинными убийцами этих немцев были немецкие же журналисты и ученые — немецкая интеллигенция, которая лгала и лгала своему народу ради получения подачек от фашистского режима.

Современная агрессия Запада против России приобрела иное направление. Теперь население уничтожается «собственными» руками, поскольку активным распространителем мифа о «русском варварстве» стала сама отечественная гуманитарная наука.

Плакат 1940 года

Воспитанная в западных традициях, она точно так же относится к русским как к «недочеловекам». Есть даже удивительные «совпадения». Доктор культурологии А. П. Давыдов в работе «Между мистикой и ratio» так рассуждает о русской литературе и русском человеке: «Русская художественная культура более двухсот лет изучает русского человека. И, бросая ретроспективный взгляд на историю российской мысли, я каждый раз убеждаюсь: литература — это единственная сфера ее движения, в которой обоснован страшный вывод о том, что русский человек не способен управлять собой эффективно, что он патологичен и что его патология — следствие родовой травмы русской культуры. Литература не только поставила вопрос о социальной патологии в России, но назвала ее автора, русского человека, «уродом», человеком «ни то ни се», «нравственным калекой». Этот вывод носит фундаментальный характер, так как вскрывает основную причину наших неудач в реформах и указывает цель нашего развития — изменение типа русской культуры».

Эти рассуждения удивительным образом «совпадают» с рассуждениями одного из идеологов национал-социализма А. Розенберга, казненного в 1946 году по приговору международного военного трибунала в Нюрнберге. Основываясь на своем анализе русской литературы, он пришел к такому же выводу о природной «порочности» русских: «Это самоунижение (связанное с внезапным самомнением) Достоевский относит к 200-летнему оплевыванию русского лика, которое привело русскую совесть к катастрофической покорности. Мы выскажем сегодня другое суждение: это нечто нездоровое, больное, чуждое, что перечеркивает постоянно все стремление к возвышенному. Психологизм является следствием не сильной души, а полной противоположности этому, знаком уродства души. Как раненый постоянно ощупывает и исследует свою рану, так и душевнобольной исследует свое внутреннее состояние. В русской идее страдания и покорности заключается самое сильное напряжение между ценностями любви и чести. Во всей Западной Европе честь и идея свободы всегда пробивались, несмотря на костры инквизиции и интердикт. У «русского человека», который к наступлению XX века стал почти евангелистом, честь как формирующая сила вообще не выступала».

Дальнейшим развитием мифа о «русском варварстве» стало утверждение о том, что всему населению России свойственен правовой нигилизм, то есть нежелание и даже неспособность жить по законам. Данную «теорию» разделяют даже высшие лица в государстве. На эту тему рассуждал во времена своего президентства В. В. Путин: «Недостатки и ошибки нашей судебной системы способствуют росту правового нигилизма. По данным социологических опросов, люди все чаще стремятся уйти от сложных судебных процедур. Они боятся, «как бы их не засудили». И что самое опасное — теряют уважение к закону…»

Принципиальное неверие в российский народ демонстрирует и новый президент России Д. А. Медведев. Он считает, что одна из важнейших проблем — «это правовой нигилизм, который заселил Россию»: «Я неоднократно высказывался об истоках правового нигилизма в нашей стране, который продолжает оставаться характерной чертой нашего общества. Мы должны исключить нарушение закона из числа наших национальных привычек, которым наши граждане следуют в своей повседневной деятельности».

Конституционный суд в 1992 году зафиксировал следующую ситуацию в российском обществе: «Конституционный строй нашего государства — под угрозой. Противостояние различных политических сил приближается к крайней черте. Усиливается правовой нигилизм, попираются основополагающие конституционные принципы, разрушаются гражданский мир и согласие».

По мнению законодателей, ухудшение криминальной обстановки в нашей стране является основным следствием охватившего ее правового нигилизма: «Основные причины разгула преступности кроются в кризисном состоянии и нестабильности общества, в правовом нигилизме, охватившем и властные структуры на всех уровнях, отсутствии системы предупреждения, несовершенстве правовой базы, серьезных просчетах в правоприменительной практике, низкой раскрываемости тяжких преступлений».

Даже концепция национальной безопасности, утвержденная Указом Президента, определяет, что «отсутствие эффективной системы социальной профилактики правонарушений, недостаточная правовая и материально-техническая обеспеченность деятельности по предупреждению терроризма и организованной преступности, правовой нигилизм, отток из органов обеспечения правопорядка квалифицированных кадров увеличивают степень воздействия этой угрозы на личность, общество и государство».

Одним из главных направлений законодательной и правоприменительной деятельности в РФ считается «преодоление сложившихся традиций правового нигилизма с помощью формирования у людей чувства сопричастности к законотворческому процессу и ответственности за его результаты, повышения доверия к законодателю и закону».

Не отстает от власти и научный мир. Его представители неустанно убеждают российскую и зарубежную общественность, что право недоступно для понимания русских «дикарей», что «правосознание большинства россиян характеризуется доминированием размытых представлений о праве, правовой сфере, недоверием к учреждениям права, в особенности к законодательным и правоохранительным органам».

Р. С. Байниязов констатирует: «Российский менталитет неадекватно воспринимает ценности правовой культуры общества… Это происходит, поскольку данные социально-правовые ценности… не стали «родными» для российского сознания, что объясняется его нерациональностью».

В научной литературе встречаются и другие достаточно любопытные рассуждения-фантазии на тему правового нигилизма россиян. «Ничто, пожалуй, — пишет В. А. Громыко, — не занимает русского человека так, как целенаправленный поиск пробела в законодательстве (а таковых достаточно) и ловкий уход (причем не всегда противоправный благодаря лазейкам в правовых актах) от исполнения нормативного требования».

Известно, что созданная в России правовая система практически нежизнеспособна, так как она не защищает интересов всего российского общества. Об этом свидетельствует тот факт, что, будучи не в состоянии защитить свои права на родине, все больше людей обращаются в международные судебные инстанции. Корреспондент ИТАР-ТАСС приводит такие данные: «Граждане России лидируют по числу дел, подаваемых и принятых к рассмотрению находящимся в Страсбурге Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ). Об этом сообщили российские юристы — работники ЕСПЧ. Всего за одну неделю поступает порядка 300 жалоб из России. В настоящее время работа ведется по 9 тыс. принятых к рассмотрению дел. Всего в 2005 году на Россию, лидирующую в списке, пришлось 17 % принятых к рассмотрению жалоб. Непосредственно за ней в списке лидеров по числу жалоб следуют Турция (13 %), Румыния (12 %) и Польша (11 %). Юристы уточнили, что изучение вопроса о том, может ли та или иная жалоба быть принята к рассмотрению ЕСПЧ, занимает срок до трех лет. Как сообщается, из 24 тыс. жалоб, поданных против России за период с мая 1998 года, отказано в рассмотрении было по 1500 из них. Одна из частых причин отказа — не полностью исчерпанные возможности по рассмотрению данных дел в различных инстанциях самой России. В девяти случаях из десяти в адрес России суд выносил решение о нарушении ею прав человека».

Однако именно в этих поисках правды К. Г. Федоренко усматривает подтверждение правового нигилизма русского народа: «Весьма модной формой правового нигилизма стала практика обращения (либо угроза такового) граждан (высокопоставленных чиновников) в международные органы защиты прав человека, в первую очередь — Европейский суд по правам человека. Нигилизм такой ситуации в том, что граждане России не верят в то, что свои права они могут защитить посредством внутригосударственных механизмов. И это при том, что и Конституция России, и Европейская конвенция прав и свобод человека и гражданина обязывают гражданина сначала использовать все имеющиеся внутригосударственные средства, а уж потом обращаться в международные».

Кстати, данный автор каких только проявлений правового нигилизма не находит! Потрясают его необузданная научная фантазия и смелый полет мысли: «Тяжелые в морально-психологическом плане проявления подобной формы нигилизма — самосожжения и голодовки граждан. Нет нужды указывать, что каждый раз подобные акции имеют различную цель. Однако достижение этих целей идет не правовым путем».

Другой «обличитель» российского народа рассуждает подобным образом: «…данный стереотип правового нигилизма проявляется и в ситуации, очень характерной для современного российского общества. В нашей стране подавляющее большинство граждан в случае нарушения их личных прав и свобод не пользуется содержащимися в законодательстве правовыми механизмами защиты. Процент тех граждан, которые в ответ на произвол должностного лица или недобросовестность контрагента в рамках обычной сделки обращаются в судебные органы, в вышестоящий по отношению к обидчику орган либо же в правозащитные организации, — очень невелик. Гражданам зачастую, в силу неразвитого или нигилистического правосознания, гораздо проще смириться со свершившейся по отношению к ним несправедливостью, нежели пытаться решить проблему с помощью легальных, пусть и весьма хлопотных способов. В некоторых случаях граждане про такие действия по отношению к себе не забывают, но «восстанавливают» справедливость совершенно другими путями: бытовой местью, «выживанием» из коллектива, дискредитированием репутации, распространением сплетен, рукоприкладством, угрозами и т. п.».

Из всей многомиллионной армии российских юристов сегодня лишь отдельные исследователи говорят о реальной опасности мифа о правовом нигилизме россиян. Справедлив вопрос доктора юридических наук В. Н. Синюкова к власть имущим: «Можно ли воспитывать правовое сознание юристов на постоянном внушении мысли чуть ли не об исторической предопределенности и закономерности для России правового нигилизма? Ни одна страна в мире не готовит свой юридический комплекс на такого рода теории. Если бы она еще была верна… Теория «прирожденного» российского правового нигилизма — ненаучная и вредная и в этом отношении очень похожа на пресловутую «норманнскую» теорию происхождения Русского государства».

В принципе, от обвинений в правовом нигилизме до утверждения о вредоносности России в целом даже не один, а полшага. И он уже почти сделан… Если идеологический посыл, который содержится в упомянутом мифе, будет усвоен российским обществом, тем самым будет подготовлена почва для его перехода к западным ценностям (не только правовым, но и культурным).

Современная научная мысль убеждена, что именно правовой нигилизм российского общества мешает ему полноценно войти в «единое правовое поле европейского сообщества»: «Правовая система России находится на распутье, ее еще нельзя отнести к системе европейского права. Но стоит заметить, что российское законодательство уже отошло от своего «социалистического якоря» и развивается в направлении европейской правовой семьи. Член правового поля европейского сообщества должен выполнять непреложные требования, предъявляемые ко всем участникам данной правовой общности. К таковым, несомненно, относятся: внедрение в правовую систему страны основных предпосылок для создания правового государства и создание юридической базы для процветания правовой культуры. Уровень ее развития должен адекватно отражать такие ценности, как верховенство права, принцип разделения властей, народовластие, права человека и гражданские свободы. Именно по этим критериям современное российское общество еще далеко от правового государства в его европейском понимании». Этот же автор убежден, что «европейское правосознание, базирующееся на идеях правового государства и гражданского общества, свободного рынка, не воспринимается большинством россиян в силу исторически сложившейся контркультуры права».

Утверждается как непреложная истина, что правовое государство не построить без искоренения правового нигилизма: «Строительство правового государства требует решительной борьбы с правовым нигилизмом и условиями его возникновения». Хотя существование последнего еще нужно доказать.

Непредвзятые исследования показывают, что правовой нигилизм русских, якобы вытекающий из их «рабской сущности» и «крепостного сознания», — не более чем миф. Это подтверждают, в частности, работы К. X. Альварес, которая специально изучала проблему интеграции русскоязычных иммигрантов в аргентинское общество. Она отмечает, что данный процесс характеризуется лояльным отношением к существующему политическому и правовому режиму, к господствующим социально-культурным ценностям и образцам поведения местного населения.

Современные социологические исследования выявили, что «российские ответы в целом вписывались в ту же модель правового сознания, что и ответы представителей пяти европейских стран (Болгарии, Испании, Франции, Венгрии и Польши), где в конце 1990-х годов проводилось большое сравнительное исследование. Выбирая из девяти предложенных прав и свобод (свобода самовыражения, свобода вероисповедания, свобода общественных объединений, равенство перед законом, право на труд, право на частную собственность, право иностранцев проживать в вашей стране, право на чистую окружающую среду, право на аборт), российские респонденты, как и другие европейцы, предпочитали право на труд и равенство перед законом». Установлено, что система ценностей россиян «достаточно близка» к западноевропейской, при этом она более склонна к порядку, иерархии и менее — к правам и свободам личности.

Особенную политическую «близорукость» демонстрируют именно представители юридической науки как самой политизированной из всех. Их научная беспринципность и угодливость перед властями предержащими еще во времена СССР превратили правовую науку в марионетку командно-административной системы. В новой России в науку, как и во власть, пришли люди, отобранные по более опасному критерию — лояльности к заморским спецслужбам.

С 1990-х годов армия подобных «исследователей» трудится над обоснованием правовой отсталости и никчемности русской нации, бесперспективности ее совместной жизни с другими народами. Их основной девиз: «Нет возрождению Империи!». Почему-то он очень точно совпадает с интересами Запада.

Ненависть к российской государственности как раз и выражается в пропаганде лженаучной теории правового нигилизма. «С точки зрения исторической ретроспективы правовой нигилизм — естественное следствие русского самодержавия, отчуждения общества от государства, многовекового крепостничества, лишавшего массу людей правосубъектности, репрессивного законодательства, несовершенства правосудия». Автор этих строк — В. В. Петренко.

В качестве основного доказательства исконного правового нигилизма россиян рассматриваются поговорки. «Отрицание ценности закона, ценности моральных устоев и норм… столь прочно укоренилось в сознании российского народа, что это не могло не найти объективного своего отражения в устном народном творчестве (пословицах и поговорках)… «Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло», «Там и закон, где судья знаком», «В суд пойдешь — правды не найдешь», «С бедным не дружись, с богатым не судись» и т. п.». Как правило, иных доказательств просто нет.

Все же недооценивать опасность подобных «теорий» ни в коем случае нельзя. Они разрушают сознание подрастающего поколения, «вымывая» из него общенациональные ценности и достижения российской культуры. В России фактически идет бесконтрольная антинациональная пропаганда. О ее масштабах остается только догадываться.

Более того, научным миром сегодня открыто предлагается «разорвать наследственную линию» россиян. Так, С. И. Иванов, видя основную причину «живучести» правового нигилизма в наследии прошлого, предлагает, «памятуя о том, насколько устойчивы стереотипы, как легко передаются они младшим, разорвать эту «наследственную линию»».

Выходит, что все россияне — «правовые нигилисты», которые не хотят жить по законам? Отдельные исследователи уверены в этом: по их мнению, правовой нигилизм — это «характерная особенность российского менталитета со всеми его составляющими». По-видимому, российские ученые вслед за своими западными коллегами сделали «важное научное открытие», что весь российский народ представляет собой сборище дикарей.

Объяснение правового нигилизма, в котором якобы погрязла Россия, можно сформулировать очень просто: «Рабской душе русских право недоступно». Несмотря на очевидную скандальность этого утверждения, оно находит все больший отклик в научной среде. Российская интеллигенция, так же как и интеллигенция национал-социалистической Германии, заявляет, что русские — это рабы по своей национальной природе, «недочеловеки». Делается это осторожно, полунамеками: «не до конца преодоленное крепостное сознание», «комплекс сервильности» и т. д.

Вдумаемся в слова С. Л. Баяхчевой: «Главным препятствием со времен Чаадаева и до сих пор является то, что мы до конца так и не преодолели психологию рабства, а оно порождает страх, эгоизм и местничество». На «рабскую психологию» русского народа указывает и А. Г. Сорокин. «Привычку к несвободе» упоминает Р. С. Байниязов: «Для россиянина удобным и знакомым является подчинение какому-либо внешнему авторитету. Российское общество никогда не находилось в состоянии гражданской и политической свободы, а главное, и не стремилось к ней, за исключением отдельных личностей. Национальное сознание России «ищет» больше правду, чем пути выхода из положения зависимого и подчиненного». По его мнению, «столетия политического и экономического бесправия, холопства, крепостничества, чудовищные преступления коммунистического режима против собственных граждан и многое другое оставили на российском менталитете неизгладимый отпечаток».

Оказывается, что дух крепостничества «никем не осознается, он просто имеет место быть. Он течет в наших жилах вместе с кровью, он сидит в каждой клеточке наших организмов, независимо от того, кем мы являемся, к какой партии принадлежим, какие убеждения имеем и что думаем о себе и других».

Отдельные представители социологической науки идут еще дальше. Как отмечает доктор исторических наук, экс-директор Института социологии РАН Л. М. Дробижева, «сейчас в социологии появился такой термин, как «бесхребетное» или «беспозвоночное» существо. У него нет никакого «стержня», который дал бы опору. Именно поэтому люди затрудняются делать прогнозы даже до 2012 года и уж тем более — до 2020 года».

«Рабский характер» русской души обосновывается и таким способом: «…Российский менталитет славится своей всепоглощаемостью, всеядностью, всеперевариваемостью. То есть он может поглотить и переварить, кажется, все, что угодно, попавшее на его территорию, и переварить во что-то себе подобное, в себя. В том числе любые идеи, реформы, преобразования. Об этом свойстве российского менталитета существует такое нелестное мнение: в России какой бы строй ни устанавливали, все равно получается рабовладельческий. Вряд ли могут стать исключением из этого печального правила и современные реформы».

Некоторые даже пытаются описать «новый тип» россиянина: «Уже начинают оказывать влияние определенные качества нации, сложившиеся в веках такого существования: холопская униженность, разрушительное отношение к миру, всеохватывающий нигилизм (мир предстает как бы чужим, враждебным — ведь у крепостного все отнято, нет ничего своего, даже жизнью распоряжается всецело его господин), культ твердой руки, хозяина, сознание правомерности жизни под насилием и в насилии, нетерпимость…»

Косвенно доказывается тезис, что «рабская психология» русских обусловлена самим характером государственной власти в России и наоборот. Так, Т. Ф. Юдина пишет, что «правосознание раба — это покорность, унижение, но никак не признание и не уважение к закону… Деспотический характер государственной власти в Российской Федерации обусловил формирование такого уровня правосознания российского общества, характерной чертой которого является правовой нигилизм». Д. Н. Вороненков открыл у россиянина «рабски бунтарское отношение к власти», в котором «содержится наиболее глубинная предпосылка правового нигилизма русских людей. В самом деле, как рабская покорность власти, так и бунт против нее не имеют никакого отношения к цивилизованным, правовым формам взаимодействия между государством и обществом».

Даже предпринимаются попытки проследить исторические корни «рабского начала» в душе русских: «…законы природы были подменены в жизни русичей их трактовкой чужеземной христианской религии… В действительности христианство — религия рабов и маргиналов — помогло воинам, приглашенным охранять русскую землю, стать ее хозяевами, а настоящего хозяина ее — свободолюбивый народ — превратить в рабов и крепостных, от статуса которых он и до сих пор не вполне избавился».

И. Б. Орлов убежден, что «за три столетия господства ордынцев население привыкло к жестокости как к неизбежному следствию властвования, а возможность облобызать стопы царя нередко вызывала умиление и рабский восторг. Это качество униженного послушания проявилось и в XX веке».

Академик Э. А. Поздняков рассматривает русскую историю исключительно как историю рабства. В связи с этим автор полностью отказывает русским людям в чувстве патриотизма: «Конечно, спору нет — подлинный, или просвещенный, патриотизм существует там, где простая любовь к своей отчизне соединяется с чувством гордости за общественные и государственные институты, уважения к принципам и идеалам, на которых строится общество. Такое соединение существует, возможно, где- нибудь в других местах, скажем, в Соединенных Штатах или в Англии. В России, увы, такой гармоничный сплав по ряду причин… отсутствует».

Делаются попытки вывести «рабский характер» русских из его традиционных черт: «русское искание правды жизни всегда принимало нигилистический характер»; «…отдаленные корни правового нигилизма не только уходят вглубь истории российского государства, но и изначально неразрывно связаны с нравственными, по сути, категориями «правды», «добра», «справедливости», «гуманности» и т. п.». В этом же контексте упоминается и «стремление русского человека к абсолютной правде и справедливости, к абсолютному добру, то есть к неким крайним категориям» и т. д.

Зачастую рассуждения о свободе принимают явно выраженную антирусскую окраску: «В правосознании россиян нравственность в целом всегда доминировала над правом. Поступать по законам совести, а не по писаным законам было общепринято в России. Это, кстати, также является одной из причин пренебрежительного отношения россиян к юридическим нормам и законам, а особенно к тем из них, которые расходятся в той или иной мере с нравственными нормами… Действительно, мечта о свободе издавна жила в русском народе, обреченном историей на многовековую зависимость от деспотической власти царя, чиновника, помещика. Но мечтал он не о свободе в западном понимании, предполагающем ее включение в определенный общественный порядок… Свобода «по-русски» выражалась понятием «воли» Эта чисто индивидуальная, не ограниченная социальными нормами и законом свобода представляет собой преимущественно стремление к бегству от общества… То есть для русского человека место свободы занимает «воля» как свобода лишь для себя и безразличие к чужой свободе, приводящее к беззаконию, произволу и анархии».

Любят отечественные ученые порассуждать и о «врожденном патернализме» россиян, «в основе которого — стремление человека жить за счет государственной поддержки и одновременно доверять государству обустройства собственной жизни, поступаясь при этом частью своих прав. Патернализм… является значимой чертой российской культуры и менталитета, в том числе правового, и тесно связан с правовой культурой и правовым поведением… Патернализм превращает человека не в гражданина, а в подданного, порождая иждивенческие отношения в обществе и приучая человека к пассивному выжиданию, он ограничивает самостоятельную инициативу. В конечном итоге вопрос о патерналистских отношениях — это вопрос о юридическом статусе и о соотношении прав и обязанностей, об отношении людей к праву и закону».

Единение царя с народом

Соответственно, предпринимаются активные попытки представить тысячелетнюю государственность России как некое «недоразумение» холопов. А. Л. Янов пишет по этому поводу достаточно характерные строки: «Я не знаю, подозревают ли авторы многочисленных современных книг о «русской цивилизации», откуда именно заимствовали они свое вдохновение. А также о том, что в первоначальной ее версии суть этой цивилизации состояла, между прочим, в увековечивании крепостного права, поскольку «осеняло оно», как мы только что слышали, «и церковь, и престол» Причем, в отличие от современной им Америки, где привезенные из Африки рабы принадлежали, по крайней мере, к другой расе, «русская цивилизация» освящала порабощение миллионов соотечественников, не отличавшихся от господ ни цветом кожи, ни языком, ни верованиями».

Печально известный идеолог переустройства России Е. Т. Гайдар рассматривает историю России в достаточно специфическом для государственного деятеля разрезе: «Россия попала в плен, в «колонию», в заложники к военно-имперской системе, которая выступала перед коленопреклоненной страной как ее вечный благодетель и спаситель от внешней угрозы, как гарант существования нации. Монгольское иго сменилось игом бюрократическим. А чтобы протест населения, вечно платящего непосильную дань государству, не принимал слишком острых форм, постоянно культивировалось «оборонное сознание»… Все, что касалось государства, объявлялось священным. Само государство выступало как категория духовная, объект тщательно поддерживавшегося культа — государственничества». Вот и весь путь российской цивилизации в видении одного из видных политических деятелей российской современности!

Выясняется, что «столетиями Россия оставалась страной камаринского мужика, сукиного сына, бегущего вдоль по ненавистной улице назло с голым задом (и хорошо еще, если перед этим он не запалил овин). Страной, в которой государство осуществлялось с «опричной» властью и действовало согласно оккупационной логике, а подданные ощущали себя на чужбине и портили все вокруг назло оккупантам-начальникам. Страной, которая никому не наша и всем — «эта»».

Самобытность России «объясняется» следующим образом: «Парадоксальное сплетение ущербности и превосходства породило представление о «загадочности» России. На самом же деле нет ничего таинственного в двойственном образе страны, способной справиться со всеми внешними напастями, но не сумевшей обустроить самое себя, а потому и обеспечить себе подобающее место в мире».

Идут старательные псевдонаучные поиски момента, когда россияне свернули с магистрального пути человечества. Выявляются три основные причины такого «отклонения» — Византия и православие, татаро-монголы, СССР. Исследователи доказывают, что именно византийская деспотическая власть, а затем и азиатский ханский абсолютизм заложили основы Древнерусского государства и права.

Даже доктор экономических наук, научный сотрудник РАН Г. С. Лисичкин не удержался «напомнить» россиянам об их исторических корнях: «Давайте не забывать, что свое христианское родство мы ведем не от Рима, а от Византии, где существовала тоталитарная государственность, где изначально отрицались права человека, где осуществлялось порочное огосударствление Церкви».

Уже сложилась традиция обвинять православие и православную церковь в «порче» русского народа. Так, Л. Г. Кумыкова уверена, что в негативном отношении россиян к частной собственности виновата именно «православная церковь, со стороны которой отсутствовало должное внимание к праву, в отличие, например, от католической… также в России, в отличие от западной Европы, никогда не было протестантской этики, которая признавала частную собственность и права личности благом».

По мнению В. Б. Романовской, «пренебрежительное отношение к праву, к государственному закону, отраженное в старой русской поговорке «Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло» уходит корнями в глубокое средневековье, в русскую православную традицию. Народ крепился не правом, а верой, которая стояла много выше всяких правовых предписаний».

СССР вызывает особую злость со стороны исследователей. Это касается и самого советского народа, который в псевдонаучных исследованиях зачастую отождествляется с рабами. Их авторами доказывается, что «психология холопа, раба сформировалась еще в дореволюционное время, но советский период российской истории, формально провозгласив всеобщее равенство, в действительности превратил конформизм в главный способ получения престижных социальных позиций». Оказывается, «коммунистическое государство Сталина возродило крепостничество и прочие формы рабства».

Соответственно, у рабов не может быть никакой науки. В этом убежден доктор экономических наук и бывший губернатор Сахалинской области В. П. Федоров: «В отсталой национальной экономике… не может сформироваться мировой экономический интеллект. Будущее покрыто мраком неизвестности, и никакой светлый ум не высветит ее, не предскажет предстоящие хитросплетения экономического развития. Уж если, допустим, американские ученые не могут поручиться за надежность своих предсказаний насчет собственной экономики, то о каком прогнозировании на ту же тему (об экономике США) может идти речь среди остальных экономистов». Ход его рассуждений уже не удивляет: «Меня могут упрекнуть, что я, не называя нескольких именитых имен, принижаю значение всей советской науки. Ответ будет таким. Я вполне серьезно допускаю, что где-то среди краснокожих папуасов есть сообразительный сородич, который подсказывает своему босоногому племени желательность специализации на выделке, скажем, крокодиловой кожи, а не козьей, потому что ее легче выменять на виски у падких на экзотику заезжих бледнолицых. Честь ему и хвала. Но вносит ли он вклад в мировую сокровищницу экономических воззрений? Впрочем, его соплеменники могут посчитать, что вносит. Можно быть многократным чемпионом страны в каком-то виде спорта, быть национальным кумиром, но одновременно оставаться замыкающим в мировом рейтинге». Вот такие откровения! На том же основании можно утверждать и отсутствие у «папуасов» математики, химии, физики, литературы. Выясняется, что не русские, а «китайские студенты в любом университете мира — лучшие» и т. д.

Е. Н. Стариков уверяет своих читателей, что в России никогда «не было права, не было и собственности. Нечто весьма схожее с западными аналогами на самом деле оказалось обратимым, текучим. Право-собственность у нас оказалось подмененным властью-собственностью. Право было заменено морализаторством. «Судить не по закону, а по совести» — вот это наше, родное, близкое, кровное… На том стояли и стоять будем. Отсюда и обратимость всей русской истории. В соревновании с уходящим все дальше и дальше «в отрыв» Западом заспавшийся Илья Муромец (он же Обломов), продрав «очеса своя» совершает дикий рывок вдогонку. Но перенимать все эти «западные штучки» — право и собственность — ему тошно, претит его «православной нравственности» да и непонятно, на кой ляд они ему. И рывок в будущее оборачивается гигантским откатом в прошлое, ибо на пути к архаизации препон нет: главные завоевания цивилизации — право и собственность — отсутствуют, а стало быть, русская история принципиально обратима вспять».

А. М. Буровский в самих истоках русской истории увидел своеобразный фарс: «По страницам киевских былин разгуливают Илюша Муромец или Алеша Попович — здоровенные дебиловатые типы, которые то пьянствуют в компании Владимира Красное Солнышко, то кого-нибудь «мочат»: то Соловья-Разбойника, то Жидовина, то еще какое-нибудь «чудище поганое»». Какая уж тут высокая культура…

Директор Института экономики РАН Р. Гринберг убежден, что «наш человек — либо барин, либо лакей. Главная забота жизни — вырваться из народной толщи и попасть в президиум». От него не отстает и заместитель Председателя Совета Федерации А. Торшин: «Ленимся много. Встаем не рано утром, ложимся спать под бряканье телевизора. Мы забыли, что демократия — это ежедневный труд». Постепенно вырисовываются основные качества русского человека: «лень, расхлябанность и необязательность».

Сходную попытку огульно обвинить россиян в лени предпринимает доктор философских наук В. Ф. Шаповалов. Он считает, что «неухоженность и необустроенность» российской земли «заключается в вековой привычке относиться к родной земле как к чему-то не своему, чужому. Российский человек словно постоянно ощущает временность своего существования здесь, в той точке пространства, где ему выпало жить. Ощущение временности, конечно, не может настраивать на то, чтобы обустраиваться капитально. Несомненно, отношение к родной земле как к «не своей» сформировалось под влиянием двухсотлетнего господства крепостного права, труда на барской, отчужденной земле. Такой же, отчужденной от хозяина оставалась земля и при советской власти».

И это при том, что более 90 % семей в стране имеют приусадебные участки. Из общего числа на долю личных подсобных хозяйств сельского населения приходится около 80 % произведенной продукции, крестьянских — около 7 %. Таким образом, сельский семейный сектор производит около половины всей сельскохозяйственной продукции страны. Иными словами, лень, тупость и преступность русских — миф, оружие в информационной войне против России.

Несмотря на это, заместитель Председателя Государственной Думы, заслуженный юрист России В. В. Жириновский задается следующим вопросом: «Почему мы такие — слишком агрессивные, слишком революционные? Почему многим из нас хочется всегда вешать, душить, расстреливать, рубить головы?» Утверждается, что «взяточничество столетиями существовало в политико-правовой жизни нашего народа и закрепилось в нем как традиция. Взяточничество не собирается отмирать само собой, оно воспроизводится в большей или меньшей степени в каждом новом поколении людей».

Современные исследователи почему-то убеждены, что «насилие против государства и его представителей общественное сознание пока еще считает преступлением. И то — только в центре. А на окраинах — там в рыбинспекторов и прочих представителей власти, которые от имени государства мешают гражданам выживать «кто как может», давно уже стреляют без раздумий. О кавказских республиках уж и не говорим… Так что не удивляйтесь, если через пару лет после победы «оранжевых» такой же обыденностью, как сейчас неуплата налогов, станет, например, отстрел шоферами автоинспекторов, вымогающих взятки на дорогах. Причем другие водители будут проезжать мимо, и никто ничего «не будет замечать». Как сейчас никто не бежит в милицию, если узнает, что его знакомый не заплатил налоги…»

О «преступности» россиян охотно рассуждает И. Ю. Новичкова: «Отсутствие правовой культуры, навыков цивилизованной жизни и правил ведения политической деятельности, разрешения различных социально-политических и межнациональных конфликтов является одной из главных причин предельного обострения криминогенной обстановки в стране. Большинство проблем решается зачастую самым примитивным и варварским методом — путем насилий, преступлений, войны, экстремизма и оголтелого национализма. Налицо правовой беспредел в обществе».

Попутно выясняется, что именно рабский характер россиян не позволил свободе утвердиться в России: «Наш человек (не только военный, но и гражданский) не выдержал испытания свободой. Ведь армия — это живой слепок общества, лишь чуть более формализованный: каково общество — такова армия. На рубеже 1980-1990-х годов общество пережило своеобразную эйфорию от «свободы без берегов». Между тем свобода, как учили мыслители прошлого, — сложное, противоречивое явление. Она невозможна без определенных социальных ограничений… права, морали, традиций культуры».

Доктор исторических наук, академик Ю. Афанасьев убежден в порочности российского менталитета: «Строго говоря, большая часть населения России — это не гражданское общество, а весьма однородная масса не только в смысле низких доходов, но и в смысле основных немудреных устремлений. Больше всего массе людей хочется правды и порядка. При этом, правда, в их понимании — это справедливость, толкуемая как равенство, хотя бы на уровне нищеты, плюс ненависть вперемешку с завистью ко всем, кто выбился из нищеты. А порядок — все, что подобные устремления обеспечивает: сильная власть и «крепкая рука» карающая тех, кто живет «не по-нашему»».

Рабский характер россиян доказывается и иными, порой достаточно любопытными способами: «Простой россиянин предпочитает надежную традицию рискованным инновациям — даже водопроводу или канализации. Еще до сих пор добрая половина российских граждан ходит по малой нужде «до ветру» — иногда до ближайшей стенки — и чувствует себя при этом вполне счастливо».

Вполне откровенно высказывается на эту тему и писатель М. Веллер: «Рабское положение формирует рабскую психологию. Русские народные пословицы и поговорки о труде просто проникнуты трудолюбием и трудоголизмом. Работа не волк, в лес не убежит. От работы кони дохнут. И т. д. и т. п. и масса матерных. Малый противовес одобрений труду этого усталого задора не перетянет. Трудом праведным не поставишь палат каменных. Вот вывод народной мудрости. Господа — и ведь тысячу лет это остается на Руси правдой…» Утешает мысль, что говорит он так, очевидно, искренне болея за «никчемный» русский народ. Однако, видимо, к русским себя не причисляет. Конечно, как же иначе, если суть русского определяется этим «мастером слова» как «имперский раб»! Не отстают в обличении русских и другие деятели искусства. Так, народный артист СССР О. Басилашвили просто убежден в их рабской психологии: «У многих российских граждан в генах заложено рабское понимание мира».

Своеобразный итог всему вышесказанному подводит «правозащитник» В. И. Новодворская: «Русские… это спившийся, обленившийся и никчемный народец. Он уже ни на что не способен и только зря занимает свое место на земле. К тому же он и генетически вырождается, сокращается в поголовье. Поэтому для общественного блага было бы лучше, если бы территорию России отдали под опеку ООН, а еще лучше, если бы ее оккупировали американцы, заселили ее нормальными людьми, колонизовали и цивилизовали… мы здесь не на цивилизованном Западе… очень важно научиться стрелять первыми, убивать».

Что можно сказать, видя такие сплоченные действия власти, ученых и творческой интеллигенции? Сегодня они явно объединились, чтобы лишить россиян желания хоть что-то изменить в собственной стране.