Рамин стал разъезжать по стране для управления ею, а в свободное время охотился и развлекался. Он посетил Амиан и Гораб. Его встречали местные знатные вельможи, равные монархам, — Шахпур и Рафед. Они принимали его как подобало. По утрам охотились, а вечерами пировали и веселились. На охоте при них всегда были меч, чтобы поражать львов и тигров, и лук и стрелы, чтобы стрелять дичь, а дома они пировали, осушая полные стаканы вина. Так они прекрасно проводили время, но Рамин не мог изгнать мысль о Вис из своего сердца ни в поле, ни во дворце.

Однажды, возвращаясь с охоты, он увидел деву, подобную солнцу. Имя ее было Гуль. Красота ее была безупречна. Она была весенним цветком, радующим сердцу, разгоняющим горе, справедливой, похищающей сердце в одно мгновение, царицей красавиц, завлекательницей юношей, целительницей больных, утешительницей пораженных горем. Лицо ее было подобно цветнику роз, кудри у нее были черные и густые, как сахарный тростник. Ее коса, ниспадавшая до пят, была арканом для влюбленных. Она не знала неудач. Ее нежные губы были вкуса леденца, а за яхонтами был виден нанизанный жемчуг. Ресницы ее были меткими стрелами абхазских лучников. Амбра у нее заимствовала цвет и аромат. Ее брови, брови лунноликой, метали стрелы, ее стрела была мускус; и стрелой ресниц своих она пронизывала сердца молодых людей. Одна губа ее была подобна розе, осыпанной мускусом, а другая сулила бессмертие. Камень был рабом ее сердца, а железо — пленником ее красоты. Гранатовый цветок походил на ее ланиты, а стан ее — на кипарис. Красота ее тела соперничала с хрусталем, полуприкрытым златотканым брокатом.

Своей неприступностью она заставляла худеть влюбленных в нее. От множества драгоценностей, которые носила Гуль, она уподоблялась сокровищнице. Ее можно было сравнить с неоткрытой жемчужной раковиной. С ее короны сверкала луна, с ее лица — солнце, с ее зубов — звезды, с ее шеи — зори. Она была горда, как юная царица, желанна, как жизнь, красотою уподоблялась весеннему саду, а высокомерием — единорогу. У нее были служанки, прекрасные, как она сама: китаянки, турчанки, гречанки. Их было восемьдесят, и они окружали Гуль, как звезды луну.

Когда Рамин увидел шествующую Гуль, стройную, как кипарис, подобную живой луне, на которую нельзя было смотреть, как на сияющее солнце, сердце его дрогнуло, он был ошеломлен, стрела выпала у него из рук. Он не мог поверить, что она была из рода Адама: «Разве ее свита не звезды, а она сама не луна? И если ее спутницы — луны, не солнце ли их повелительница?» А Гуль, похитительница терпения молодых людей, подошла к Рамину, приветствовала его, как давнего друга, и поцеловала ему руку. Затем сказала:

— Прославленный царь! Земля наша освещена тобой, как небо солнцем. Близится ночь. Соизволь сойти с коня у нашего дома, отдохни здесь, будь нашим гостем. Разреши нам принять тебя; мы поставим перед тобой лучшие яства, я угощу тебя дичью, ты отведаешь лучшего вина, я рассыплю пред тобой фиалки и розы, устрою пир, достойный тебя, и ублажу, как любимую душу. Гостеприимство — наш обычай.

Рамин так влюбился в нее, что забыл Вис. Взгляд его глаз был так же вероломен, как и его судьба. Увы, оправдались страх и опасения Вис!

Горе тому сердцу, которое доверяет столь непостоянному любовнику, и горе тому мужчине, который так непостоянен и вероломен, не стоек в любви и клятвопреступен.

Рамин так ответил Гуль:

— О луна, как твое имя? Из какого ты рода? Ты отдала ли кому-нибудь свое сердце или еще нет? Выйдешь ли за меня замуж или нет? Какой выкуп хотят твои родители от того, кто возьмет тебя в жены? Что ты хочешь за поцелуй? Если ты потребуешь даже тысячу душ, я не отступлюсь..

Красноречивое солнце и божество во плоти ответило ему:

— Как нельзя скрыть солнце, так же и имя мое не может быть скрыто. Я не могу сказать, что я никому не известна. Мать моя — Гохарь, отец — Рафед, властитель этого царства; а один из братьев — владетель Адрабадагана. У меня много братьев, и все они богатыри-голиафы. По знатности и по происхождению мы все равны как со стороны матери, так и со стороны отца. Он — из Гораба, она — из Амиана. Меня зовут Гуль, что значит роза, и я сама ей подобна и так же благоуханна и желанна. Я родилась от прекрасной матери и непорочной взращена кормилицей. Станом я стройна, как отец, и прекрасна лицом, как мать. Грудь моя — серебро, а шея — хрусталь; тело у меня нежное, как мех горностая, я благоуханна, как мускус. Тебе нечего спрашивать о моем имени и роде, вся страна знает, что они прославлены. И если ты не знаешь моего имени, то я все знаю про тебя. Ты — Рамин, брат шахиншаха и возлюбленный Вис. Ее кормилица связала тебя чарами, и Вис стала для тебя дороже души и сердца.

Притча. Как Багдад не может существовать без реки Дижлы, так и ты не можешь жить без Вис.

Твою любовь к Вис труднее вытравить из твоего сердца, чем смыть черноту с негра. Старая кормилица, заворожив тебя, связала неразрывными узами с Вис; веревкой и гвоздем ей служили колдовство и заклинания. Ты не можешь быть вдали от Вис и оставаться даже с такой красавицей, как я. И так как ты не можешь быть без нее, принадлежи только ей. Она опозорила тебя, и ты ее, а вы оба опозорили шахиншаха. Нет места на земле, где бы не рассказывалась ваша история и где бы не насмехались над вами.

Рамин ответил так:

— О сребротелая луна, никогда не упрекай любовника, которого постигла неудача. Когда ты видишь такого человека, проси для него прощения у бога. Ныне я проклинаю мои прежние мысли и себя. Но деяния божьи сокрыты от человека. Воля божья тяготеет над нами. Не упрекай меня. Если мой поступок был позорным, в этом виновата судьба. Никто не может вернуть прошлого. Не следует вспоминать вчерашний день. Ныне я горю желаньем быть с тобою и предпочитаю тебя всем женщинам, виденным раньше. Если последует божье соизволенье, ты не раскаешься, ставши моей женой. Стань моим солнцем, и пусть твое лицо восхищает сердце. Я буду всецело твоим и постараюсь исполнять все твои желания. Если ты пожелаешь даже мою душу, я не поскуплюсь тебе ее отдать. Я не буду искать другой, чтобы озарить мой дворец, и никто не будет бальзамом моей души, кроме тебя. Я никогда не возвращусь к тому прошлому, которое настраивало бы меня против тебя и тебя против меня. Если ты будешь моей женой, клянусь, что я, которому противна всякая любовь, кроме твоей, никогда не упомяну имени Вис.

Гуль ответила ему:

— Не раскидывай для меня, о Рамин, сети очарования. Я не из тех, которых легко запутать в тенета. Я не желаю от тебя ни власти, ни величия, ни поля, заполненного войском, ни сокровищницы с драгоценностями. У меня одно желание, и если ты его исполнишь, я буду во всем тебе покорна. Если ты будешь верен мне в любви и не покинешь меня, ты не найдешь другого, более преданного существа. Если ты будешь верным возлюбленным, никогда не пожелаешь ехать в Хорасан, ни быть вблизи Вис, ни упоминать. о ней, ибо чужое добро не должно быть нашим; если ты поклянешься, что никогда не напишешь Вис, не пошлешь гонца, не позволишь любви к пей пребывать в твоем сердце, то на моем теле будут две головы, а в нем — одна душа.

Рамин возрадовался ее речи и, ничего не ответив, взял ее за руку, и оба они вошли в дом Рафеда. Усадив Рамина на золотой трон, перед ним рассыпали сто чаш драгоценных камней и жемчуга. Потом созвали всех вельмож и родню Гуль и стали веселиться. Рамин торжественно поклялся богом и огнем в том, «пока существует земля и течет Джеон, пока в морях плавают рыбы, пока сияют солнце и луна и наступают ночи, пока ветры дуют в горах и на полях пасутся стада, пока я жив, я не буду искать никого, кроме Гуль, я не пожелаю ни другой жены, ни возлюбленной, и никогда не произнесу даже имени колдуньи Вис. Пока во мне есть душа, Гуль будет моим сердцем. Я отрешился от любви к другим женщинам, и они мне чужды. Та, что зовется Гуль-Розой, — моя роза, моя жена, и Гораб — мое местопребывание. Пока я обладаю розой, я не буду нюхать фиалок; пока светит луна, я не соблазнюсь блеском звезд».

После того как он поклялся, стали съезжаться родственники Гуль: из Горгана, из Рея, из Кума, из Испаана, из Хойстана, из Хузистана и из Рана. Среди них были вельможи и знатные люди. Дворец сиял огнями. Справили свадьбу, и Гуль стала женой Рамина.