«Если бы семь небес мне служили бумагой, все звезды были бы моими писцами, ночной воздух был бы чернилами, буквы были бы столь же многочисленны, как листья, песок и рыбы, и до самой смерти в моем сердце жила бы надежда увидеть моего возлюбленного, — то, клянусь твоим солнцем, я не сумела бы написать и половины того, что хочу.

Меня может устрашить лишь разлука с тобой; меня не может ничто огорчить, кроме твоего отсутствия. Когда я нахожусь вдали от тебя, у меня нет отдыха, сон бежит от меня, и если удается вздремнуть, перед глазами возникает твой образ. Без тебя я до того несчастна, что меня жалеют даже враги. Когда я делаю то, что, мне кажется, принесет утешение, я все же изливаю потоки слез, и это похоже на то, что я тушу огонь огнем и исцеляю горе горем. Потеряв тебя, я горько горюю, а ты веселишься и радуешься с моим врагом. Мои очи будут источать слезы, увидев, что поводья возлюбленного в руках моего врага. Твое отсутствие — это огонь, сжигающий терпенье. Человек не может спать, когда у него жар, и как могу я отдохнуть, пылая в огне?

Я словно старый кедр, покинутый тобой, высохший и преданный огню. Мой стаи, прежде прямой, как стрела, согнулся от дум о тебе, и я бессильно простерта на ложе. Когда соболезнующие приходят навестить меня и справиться о моем самочувствии, они не замечают меня на ложе. И, словно насмехаясь надо мной, они говорят: «Неужели больная отправилась на охоту? Ее здесь не видно». Желание видеть тебя так иссушило мое тело, что люди уже не видят его, и только по моим стонам догадываются, что я жива, а теперь от слабости я не в силах даже вздыхать. Единственное преимущество, которое я обрела от всех этих страданий, это то, что, если придет смерть и будет искать меня хотя бы целый год, клянусь моим чувством, даже и она не сможет найти меня в постели, — так я сошла на нет. Хотя из-за твоего отсутствия я желаю смерти, но, пока я в таком состоянии, она не грозит мне. Тоска по тебе возросла до того, что уподобилась горам, и путь терпения стал мне слишком, тягостным. Пусть бог не избавляет меня от такого испытания, если я буду в состоянии вынести твое отсутствие! И как может все это переносить и быть терпеливым сердце, которое стало подобно адской печи и в нем уже нет ни крови и ничего другого? Неправда, что душу питает кровь. У меня не осталось крови, но я все еще живу.

О возлюбленный, пока я была около тебя, тело мое было стеблем, на котором росли розы. Ныне я должна быть сожжена, ибо бесплодные стебли сжигают. Когда ты уехал, терпение покинуло меня; с той поры, как я не вижу тебя, я не нахожу радости ни в чем. За время твоего отсутствия воля покинула меня, и пока тебя нет, она не возвратится. Судьба так обращается со мной, словно я запряжена в ее колеснице; судьба привела меня в смятение, как войско, оставшееся без вождя; от горя день для меня превратился в ночь, как для дикой козы, страшащейся настигающего ее ловчего барса. Если я горько плачу в таком горе, тебе не приходится удивляться, и пусть никто не укоряет меня за это. Лишенная возлюбленного, я стала возлюбленной печали. Я ничем не могу заняться и изнемогла от любви. Без тебя я не нахожу успокоения. Ты даровал мне жизнь, ты посеял любовь в моем сердце, и ныне, заклинаю тебя, полей ее ручьем радости.

Взгляни еще раз на мой лик, ибо я сомневаюсь, чтобы ты когда-либо видел такое желтое золото. Хотя ты ныне мой кровный враг, все же, увидев меня, пожалеешь. Хотя ты покинул меня и неверен, но когда убедишься в моих несчастьях, будешь огорчен и подавлен.

Мне говорят, что я больна и мне следует найти врача, который бы мне помог. Меня убивает мой врач и лекарь, это он предал и обманул меня; я заболела от его вероломства. Пока я столь несчастна, я буду добиваться встречи с тобой, как целительного средства. Я могу исцелиться, только увидев тебя, мое сердце не может испытать радости, пока ты не будешь возле меня. Я еще надеюсь на бога и на судьбу, что они снова покажут мне мое яркое солнце. Если появится солнце твоего лика, осветится ночь моей скорби. Меня пожалеет и закоренелый враг, неужели я не вызову в тебе жалости? Я не провинилась перед тобой ни в чем. И если ты, прочтя это письмо, не пожалеешь меня, узнав о моих горестях, то ты стал вероломным и клятвопреступником».