Годы спустя я пришла к своему психиатру-психотерапевту – рассказать, что он ошибся. Когда-то он рисовал передо мной на листе абстрактную шкалу, ставил на ней три отметки и говорил: «Смирись как было, уже не будет», – а ведь стало, даже лучше. Я думала, ему будет интересно. Я думала, он за меня порадуется. Я думала, он, наконец, расскажет на основании чего поставил мне свой диагноз и отчего именно лечил меня антипсихотиками. Кстати такой – достаточно редкий – диагноз у его сына странное совпадение, не правда ли? Более того я знаю, что́ его сын в то время принимал, – этот антипсихотик был назначен мне первым, но потом заменен из-за плохой переносимости. Когда мне об этом рассказали… у меня возникло странное ощущение… вскоре я перестала пить таблетки и появляться в клинике.

Мне было неприятно, что он даже не вспомнил как меня зовут, и назвал чужим именем, хотя я у него лечилась и работала несколько лет. Он задал пару формальных вопросов, я говорила от силы минут пять, ничего так и не спросив, но быстро запнулась не встретив особого интереса. Тема вызвала у него отторжение. Он тут же принялся рассказывать про себя и о себе, своих достижениях и личных проектах, успехах и планах развития своей клиники. Он говорил намного больше меня. В общем, все как обычно. Когда-то я смотрела ему в рот, но сейчас мне захотелось встать и уйти. Я вдруг осознала, что передо мной сидит человек, который никого, кроме самого себя, не видит и не слышит. Возможно, он был хорошим специалистом… лет тридцать тому назад. Но сейчас его самолюбование занимает все пространство в этом кабинете, и ни для кого больше здесь просто нет места. В его реальности бывшая пациентка пришла узнать, как у него дела. Ну что ж, пусть. У меня больше не осталось вопросов, я все поняла. Встала, попрощалась и быстро ушла.