01 января 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сигнал побудки загудел повторно; Гедимин перевернулся на другой бок и нехотя потянулся за комбинезоном. В стену постучали, и практически одновременно раздался стук в дверь.

— Эй, атомщик, собирайся! — послышалось из-за стены. — Ты сигнал слышал?

«А мог бы спокойно работать с ирренцием…» — Гедимин застегнул комбинезон, в очередной раз пожалел о том, что не вышло незаметно остаться в лаборатории на праздники, и только потом открыл глаза. В коридоре уже было шумно; прозвучал третий гудок, в двери заглядывали роботы-уборщики в поисках пустых контейнеров из-под воды и пищи. Сегодня упаковок было всего две, жжёнку не принесли, человеческую еду — тоже.

Мимо двери, отодвинув ногой робота, прошёл Кенен. Гедимин, допивающий Би-плазму, краем глаза успел заметить странный цвет его комбинезона — учётчик был в белом, хотя такая форма выдавалась только персоналу АЭС. Через пару секунд сармат понял, что это не комбинезон, — Кенен раздобыл ещё один человеческий костюм, странно сшитый и свисающий на теле сармата неожиданными складками.

— А, Джед! — учётчик широко улыбнулся и растопырил пальцы на поднятой руке. — Как настроение? Слышал, вы там придумали что-то новое…

Гедимин настороженно сощурился — ещё не было случая, чтобы Кенен сам, по доброй воле, проявил любопытство к работе «научников».

— Что ещё ты сломал? — недовольно спросил он, заглянув учётчику в карман. Смарт был на месте — хотя это ещё ни о чём не говорило; миниглайд, скорее всего, остался в комнате — но это не означало, что он неисправен…

Вышедший из комнаты Линкен взял Кенена за плечо и отодвинул от двери.

— Иди в зал. Некогда сейчас чинить твой хлам!

Кенен развёл руками.

— Не знаю, отчего вы оба сразу начали думать, что мне от вас чего-то надо…

— Иди-иди, — Линкен подтолкнул его в плечо и повернулся к Гедимину. — Ты чем сегодня занят? Полетишь с нами в Порт-Радий?

Гедимин пожал плечами.

— Хорошо.

…У дверей кинозала — не на проходе, но рядом с проёмом — стояли четверо патрульных, двое снаружи и двое внутри. Гедимин в очередной раз отметил, что вооружены-то они станнерами и шокерами — но у первых скручены предохранители, а вторые «усилены» и очень походят на оружие, которое сам ремонтник делал для лесных патрулей Маккензи… Впрочем, сарматская охрана не пыталась ему мешать и не заводила разговоров, и он спокойно вошёл в зал и приготовился пятнадцать минут думать о новой конструкции обсидианового экрана. Выход ирренция десятикратно возрос — но урановая сфера, похоже, была не самым удобным вариантом, и что-то надо было делать с нарастающей хрупкостью…

— Sata! — Линкен чувствительно ткнул Гедимина в бок, и сармат растерянно мигнул. Выступление координатора ещё не закончилось — голографическое изображение Маркуса по-прежнему стояло перед экраном.

— …четыре научных центра, — услышал Гедимин. — На территориях работают специалисты-физики, химики, биологи, инженеры. Сарматы-исследователи уже год взаимодействуют с людьми — с научными учреждениями и промышленными корпорациями на сарматских территориях, и мы уже можем гордиться их первыми достижениями. К примеру, совместными усилиями был модернизирован завод корпорации «СФАЛТ» в Канаде…

Гедимин хмыкнул. Сзади зашипели.

— Неспособность сарматов к научно-исследовательской деятельности — не более чем миф, поддерживаемый консерваторами, — продолжал Маркус, и сармат видел странный отблеск в его глазах — даже голограмма передала его так внятно, что Гедимин насторожился. — Очень скоро все убедятся, что искусственнорождённые не уступают в ней лучшим из людей. По настоянию Комитета развития Земной цивилизации и освоения Солнечной Системы в этом году будет разрешено неограниченное общение между научными учреждениями людей и сарматов. Его направление и интенсивность будут определяться только волей непосредственных участников, с минимальным контролем со стороны служб безопасности. Я, как координатор сарматских территорий, могу обещать, что доверие со стороны Комитета будет оправдано, и наше сотрудничество в скором времени приведёт Солнечную Систему к процветанию. Настало время забыть старые мифы. В наступающем году мы заложим фундамент новых, взаимовыгодных отношений между нашими цивилизациями. Да будет так!

Он вскинул руку в странном жесте — пальцы были крепко сжаты, но само движение невозможно было отличить от запрещённого приветствия времён Саргона. Линкен криво ухмыльнулся.

— Так и надо, Марк. Время ещё не пришло…

Его слова слышал — и то с трудом — только Гедимин. Полсекунды спустя сарматы шумно поднялись с мест и пошли к выходу. В зале включили свет, голограмма погасла, и администратор уже выводил на экран заставку нового фильма, а те, кому его выбор не понравился, добрались до передатчика и требовали сменить диск. На лестничную площадку вынесли стол и несколько ящиков с жжёнкой в прозрачных контейнерах и человеческой едой в ярких обертках.

— Опять жуёшь мартышечью дрянь, — скривился Линкен, залпом проглотив содержимое трёх контейнеров с жжёнкой. — Кексы из Лос-Аламоса — и то лучше!

— Кексы кончились, — отозвался Гедимин, обнюхивая образец еды и пытаясь ощутить хоть какой-нибудь вкус. Иногда всё было просто, — глюкоза, этиловый спирт, капсаицин, кофеин… или жир, отличимый только по ощущению размазанного на языке масла. Иногда еда не отличалась от Би-плазмы ничем, кроме обёртки, — так было со всем, что приходило в Ураниум с маркировкой белковой пищи. «Наверное, поэтому её едят с горчицей или чили,» — сделал вывод Гедимин, выбравшись из толкающейся толпы на лестницу. По дороге его перехватил Хольгер — он уже выловил из сборища сарматов Линкена и теперь искал Иджеса.

— Где Бьорк? — на последних ступенях лестницы взрывник остановился и огляделся по сторонам. — Удрал. Ладно, обойдёмся без него. Атомщик, готовься применять мышцы по назначению. Глайдер до Порт-Радия будет набит до отказа. Шекеш собирает на озере все команды со всей Канады.

— А, — без особого интереса сказал Гедимин. «Опять кто-нибудь сдуру проломит лёд,» — с досадой подумал он.

Иджес ткнул его в бок.

— Энцелад, приём! Это итоговые соревнования года. Сделай хотя бы вид, что тебе не всё равно!

— Ты участвуешь? — спросил ремонтник. Иджес, обрадованно ухмыльнувшись, закивал.

— Мы с Лилит и сёстрами Хепри снова собрали звено. Вигдис у нас идёт пятой. Будут и заплывы, и полёты. Вот зря ты всё это забросил! Может, вернёшься?

— Стойте! — Хольгер протянул руку, преграждая сарматам дорогу, и указал на новое объявление на стене. — Гедимин, там про тебя.

Ремонтник растерянно мигнул и посмотрел на лист. Это объявление было вывешено совсем недавно — видимо, Оллер прикрепил его, пока все слушали речь Маркуса.

— «В десять часов будет доступна прямая связь с Национальной лабораторией имени Лоуренса при Калифорнийском Университете. Сеанс проводится в информатории строения «Нова», допущены к участию Гедимин Кет и Константин Цкау, разрешается присутствие Хольгера Арктуса, Иджеса Норда, Линкена Лиска и администратора информатория. Распространение информации за пределы этого круга лиц запрещено (наказание — пять суток карцера). По вопросам, связанным с сеансом, обращаться к администратору…» Эй, атомщик! Твой учёный пробил себе личный канал связи?! — Линкен изумлённо мигнул, повернувшись к Гедимину.

— Это официальное разрешение, — медленно ухмыльнулся тот. — Слышал речь Маркуса? Выходит, он не просто болтал. Надо же…

Сердце сармата билось чаще обычного, и приятное тепло расходилось из груди по всему телу; наверное, глаза светились, и это было заметно, но Гедимину было всё равно, кто и что подумает. «Наконец-то можно будет поговорить нормально,» — думал он, не скрывая ухмылки. «Мы что, в самом деле будем работать вместе? Вот теперь дело пойдёт…»

— Чего встал? Иди в информаторий, связь пропустишь! — Линкен подтолкнул его к лестнице. Сармат прошёл несколько ступеней и удивлённо мигнул — взрывник всё ещё шёл за ним, и другие сарматы не отставали. Из толпы в вестибюле выбрался Константин, помахал Бьорку, идущему к двери, и подошёл к Гедимину.

— Времени ещё много. Но в Порт-Радий точно не успеем, — сказал он ремонтнику. — Лучше подождать в информатории.

Гедимин кивнул.

— Линкен, Иджес, идите на аэродром. Глайдер ждать не будет, — сказал он. Линкен хмыкнул.

— Без тебя никто никуда не полетит, — он, как ему казалось, незаметно показал Иджесу кулак. — Заплыв в двенадцать. Два часа вам никто болтать не позволит. Дождёмся конца связи и полетим на моём глайдере.

— Ты дорогу знаешь? — подозрительно сощурился Гедимин. Линкен хлопнул его по плечу.

— Я знаю много дорог, атомщик. Порт-Радий — не Седна. Доберёмся.

…Гедимин думал, что для устранения нежелательных слушателей поставят защитный купол над телекомпом, выделенным для сеанса связи, и удивлённо мигнул и остановился на пороге, увидев перестановки в информатории. Целый угол зала был окружён выгородкой с защитным полем поверх неё; двое патрульных стояли у входа. Все столы сдвинули на два метра от неё, и администратор отмахивался от третьего патрульного, требующего убрать ближайший ряд.

— Хватит. Нет, хватит. У вас там что, ядерные испытания?!

— Защитное поле такой плотности не пропускает звуки, — напомнил Гедимин, подойдя к патрульным. Администратор резко развернулся к нему и осмотрел его с головы до ног.

— Это из-за тебя столько суеты? — он кивнул на выгородку. — Инженер-атомщик Гедимин Кет? Можешь войти. Сеанс начнётся в десять ровно, пока почитай новости или сыграй во что-нибудь. Ближе к десяти сеть отвалится, я оставлю один защищённый канал. А пока развлекайся. Эти с тобой?

— Не узнал? — недовольно сощурился Линкен. — Я что, редко прихожу?

— Стоять! — вздрогнувшие патрульные встали у него на дороге. — Что в карманах?

Линкен криво ухмыльнулся.

— Вы что, мутировали?! Я что, буду подрывать своих же сарматов?! Атомщик, ты это слышал?..

…Он ещё долго шумел за дверью; Гедимин слышал его голос, пока все щели, кроме вентиляции, не перекрыло защитное поле. Константин вздохнул и посмотрел на потолок.

— Ну, ему это не слишком нужно… Ладно, открывай новости. Интересно, как макакам понравилась речь Маркуса?

Гедимин думал, что об этом волноваться должен сам Маркус, — его куда больше интересовали новости из Лос-Аламоса. Последнее, что доходило до официальных новостных сайтов, — краткое сообщение о сверхтяжёлых стабильных элементах «К-135 и К-138», как они были обозначены в заметке. К новости даже была приложена фотография — правда, в заснятых слитках Гедимин опознал обыкновенное серебро и латунь с золотой примесью…

Новости со слитками не было. Сармат пролистнул сотню сообщений — от неё не осталось и следа, как и от десятка кратких статей об ирренции, его исследованиях и возможной опасности. Поиск на слово «ирренций» выдал «ничего не найдено». Гедимин растерянно смотрел на экран, пока по его плечу не постучал Константин.

— Нашёл Маркуса?

— Они убрали весь ирренций из новостей, — Гедимин повернулся к нему. — Вообще из всего архива. Зачем?!

Константин мигнул.

— Вот это интересно, — он задумчиво потёр подбородок. — Очередное засекречивание? После официального объявления о сотрудничестве? Кажется, дело принимает серьёзный оборот. Готовься давать подписку о неразглашении, атомщик.

Гедимин пожал плечами.

— Будто кому-то, кроме нас и Герберта, всё это было интересно…

Статья о недавнем выступлении Маркуса Хойда уже была вывешена на сайт — верхней строкой, под ярко-красным заголовком. Гедимин не так уж много пропустил, пока думал о синтезе ирренция, — текст сообщения не содержал ничего сверх того, что он услышал. О местонахождении научных центров там не было ни слова.

— Африка, Гоби и Антарктида, — уверенно сказал Константин. — Где что — не скажу, но… скорее всего, биологи — в Африке. Хотя у Сина богатый опыт в генетике… но, скорее всего, там физика или инженерия.

— Знаешь кого-нибудь из учёных? — осторожно спросил Гедимин. Северянин качнул головой, но в его взгляде промелькнуло что-то непонятное.

— Опять атомщики за своё… — тяжело вздохнул Иджес, тыкая пальцем в экран и разворачивая ленту комментариев. Прочитав первый десяток, он фыркнул и потянулся закрыть страницу.

— Подожди, мне тоже интересно, — остановил его Хольгер. — Так… «Безмозглые биороботы»… «мутанты, годные только для шахт»… «только и могут, что всё взрывать»… «в клавиатуру пальцем не попадут»… «могут только кувалдой по колбам, вот и вся химия»… Эй! Соизмеряй силу, биоробот!

Он потёр ушибленный бок и отодвинулся от Иджеса. Тот сердито фыркнул и покосился на Гедимина.

— Макаки — идиоты. Не читай это, атомщик.

— Хорошие комментарии. Маркус был бы доволен, — пробормотал Константин. — Чем меньше там знают, тем спокойнее нам работается.

— Хватит Маркуса, — недовольно сощурился Гедимин, увидев под комментариями интересный заголовок. — Тут есть другие новости. Сверни эту ерунду, я хочу их прочитать.

«Жизнь на Энцеладе!» — гласил заголовок. Сармат заподозрил очередную непонятную шутку или «фантастику», но статья выглядела вполне осмысленно. «Научно-исследовательская станция «Кассини», расположенная на Энцеладе, провела сканирование ледяной толщи на равнине Дийяр и обнаружила под ледяным покровом движущиеся объекты. «Они перемещались хаотично, резко меняя направление движения,» — сообщает источник на базе «Кассини». Длина самого крупного объекта — семнадцать футов, самого маленького — полтора дюйма. Другие подробности не сообщаются. Исследователи продолжают работу. Напоминаем, что до этого открытия биологическая жизнь была известна только на двух планетах Солнечной Системы — Земле и Венере.»

— Новости из дома? — хмыкнул Иджес, дочитав сообщение. — И что там за фауна? Что едят? Ловятся ли на живых мартышек?

Гедимин недовольно сощурился и отодвинул его от экрана.

— Смотри, тут о Марсе, — Хольгер оглянулся на дверь, обнаружил, что Линкена так и не пустили внутрь, и досадливо вздохнул. — У взрывника всё по-прежнему… А люди работают. До мамонтов пока не дошло, но крупные колониальные грызуны — уже большой шаг.

— И ржавые рыбы в Ацидалии, — хмыкнул Иджес. — А говорят, что живые существа не едят ржавчину. И тем более — не дышат ей.

— «Университет Монаша в Австралии объявил, что эксперимент по клонированию вымершей птицы моа можно считать успешным», — прочитал вслух Хольгер. — «Посетители зоопарка в городе Даджарра могут увидеть легендарное существо своими глазами. В одном из вольеров содержится самец и три самки. Устройство вольера не позволяет увидеть всех животных одновременно — это сделано, чтобы не тревожить самок, откладывающих яйца. Сотрудники зоопарка сообщают о двух кладках на территории вольера. Университет Монаша следит за состоянием животных. «Пока это не более чем аттракцион для любопытных туристов,» — считает доктор Скотт Макгилл, сотрудник лаборатории. «О возрождении вида можно будет говорить не раньше, чем появится устойчивая популяция, выживающая в диких условиях без вмешательства человека. Сомневаюсь, что правительство выделит нам для экспериментов хотя бы остров Стюарт.»

Сарматы переглянулись и хмыкнули.

— Целый остров? Для бесполезных животных?.. Макаки бывают странными, — покачал головой Константин. — Посмотри, что происходит в Мацоде? Там обычно заняты чем-то более осмысленным.

— Опыты по клонированию — осмысленны, — буркнул Гедимин, пролистывая страницу. «Надо будет спросить у Крониона, что он думает. Он интересовался даджаррскими опытами. Интересно, чем он сейчас занят…»

— О, виды Амальтеи, — Константин придвинулся к экрану. — Знакомые местности. Мацодцы знали, где строить базы.

— «На четырёх промышленных станциях Амальтеи работают в общей сложности восемь тысяч вахтовиков, не считая экипажей грузовых барков», — прочитал вслух Хольгер. — «На станции Беэр создан гостевой комплекс для туристов, рассчитанный на двадцать пять человек.»

— И что, макаки летают туда в гости? Серьёзно? — Иджес недоверчиво хмыкнул. — На Амальтею?

— «Работы по терраформированию Сахарского региона продолжаются», — Хольгер развернул следующую заметку. — «Шесть подземных водохранилищ готовы снабжать водой всю Северную Африку. Мелиорационные команды разделили пустыню на сектора орошения. По их границам сейчас высаживаются засухоустойчивые кустарники с развитой корневой системой, призванные сдерживать движение песков. Правительство Мацоды уверено в успехе предприятия — свидетельством торжества мелиорационных технологий уже могут служить шесть орошаемых секторов непосредственно над водохранилищами. «В пустыню возвращается жизнь,» — говорит один из участников проекта… «Мы восстановим то, что было разрушено нашими предками. Я надеюсь увидеть пустыню зелёной до того, как умру.»

Телекомп протяжно загудел, экран мигнул, связь оборвалась. Хольгер закрыл побелевшую страницу и встал с места.

— Гедимин, это твой учёный. Мы не будем мешать.

Сарматы расступились — теперь камера, встроенная в телекомп, не могла их увидеть. Гедимин удивлённо посмотрел на них, но спросить ни о чём не успел, — телекомп загудел снова. «Связь установлена» — всплыло на экране. «Десять минут до окончания сеанса».

Когда экран снова посветлел, Гедимин увидел озадаченного человека с короткими седыми волосами. Он сидел в пустой комнате — судя по стенам за спиной, «на той стороне» построили такую же временную выгородку, как в информатории Ураниум-Сити — и в упор смотрел на сармата. Полсекунды спустя он опомнился, мигнул и широко улыбнулся, прижимая к экрану ладонь с растопыренными пальцами.

— Заработало! Рад вас видеть этим утром, коллега Кет.

Гедимин молча кивнул и прижал к экрану свою руку поверх человеческой пятерни. Его пальцы, как он ни старался скрыть волнение, слегка дрожали.

— Удалось-таки добиться десятиминутного сеанса, — продолжал Герберт — судя по голосу и выражению лица, он волновался не меньше сармата. — Следующий обещали дать через год. Я предлагал выйти на связь из лаборатории, но безопасники отказались наотрез. Секретность, коллега… На редкость бессмысленное изобретение человечества.

— Да, — кивнул Гедимин. — Если не хотели показывать твою лабораторию — почему было не показать нашу?

Герберт невесело усмехнулся.

— Запреты — взаимная штука, коллега Гедимин. Ваше руководство тоже… высказало своё мнение. Но не беспокойтесь, по вашим описаниям я неплохо представляю себе эту лабораторию. Деньги, потраченные на цензоров и пересылку писем в Лос-Аламос через Амальтею лучше было бы потратить на оборудование и реагенты.

Гедимин угрюмо сузил глаза.

— Верно. У нас даже засекречивать нечего. Рухлядь и металлолом…

— Вы сделали всё возможное, коллега, — покачал головой учёный. — Даже более того. Чего бы я ни отдал, чтобы вывезти вас в Лос-Аламос и дать вам поработать с нормальным оборудованием… Тень, падающая на ваше плечо слева, принадлежит вашему коллеге?

Ремонтник покосился влево и поймал за рукав замешкавшегося Константина.

— Доброе утро, — буркнул тот, выйдя «на свет» — в поле обзора камеры.

— Константин Цкау — тоже атомщик, — пояснил Гедимин. — Ты куда?

— Не теряй время, связь короткая, — отозвался командир «научников», отходя к стене.

— Рад знакомству, — растерянно ответил Герберт. — Итак, цензоры… Боюсь, требования к переписке станут ещё более жёсткими с этого года. Безопасников чем-то пугает обмен технологиями. А ведь нам наконец-то разрешили всерьёз работать с ирренцием. С января мы начинаем опыты по синтезу, опробуем…

Экран мигнул и погас. Гедимин озадаченно мигнул.

— Вот и цензура, — хмыкнул Хольгер за его спиной. — Никакого обмена технологиями.

Телекомп снова включился. Герберт со слегка покрасневшим лицом глубоко вдохнул и виновато посмотрел на Гедимина.

— Прошу прощения, коллега. Это был бы интересный разговор, но — увы. Они называют это «взаимодействием»… Я бы подобрал другие термины.

Ремонтник угрюмо кивнул.

— Я тоже буду работать, — буркнул он. — Есть много мыслей. Ещё бы не мешали…

— Да, коллега, — покачал головой Герберт. — Это существенно… Раз нормального взаимодействия у нас не будет, я хочу предложить вам другое развлечение — небольшое пари. Мы — лаборатория Лоуренса — будем работать над полноценным синтезирующим реактором для наработки ирренция. Вы, скорее всего, тоже. Тот, кто успеет первым, будет победителем в споре. Правда, я ещё не решил, на что мы будем спорить. Очень трудно отправить на территории что-нибудь, кроме еды, а еда не может быть призом в таком соревновании. С другой стороны, у вас тоже немного ресурсов…

Гедимин мигнул. «Кто первый построит реактор? Это первый интересный спор, о котором я слышу.»

— К тому времени, как вы достроите, уже откроют территории, — Хольгер подошёл к телекомпу. — Будет проще.

— Я могу что-нибудь сделать, — медленно проговорил Гедимин. — Корабль. Или экзоскелет. Что-нибудь трудное.

Герберт в задумчивости опустил взгляд.

— Мне будет тяжело ответить тем же. Хотя… Есть одна модель, которая вас заинтересует. Довольно старая разработка — «атмосферник с антигравом», как их называли. Я знаю, где достать образец, и постараюсь довести его до ума. Ваш корабль против моего? Я принимаю ставку.

Он прижал ладонь к экрану.

— По рукам, — отозвался Гедимин, повторив его жест. Это выражение он несколько раз слышал в человеческих фильмах — и надеялся, что не ошибся со смыслом.

— По рукам, коллега, — усмехнулся Герберт. — Уверен, это будет напряжённая схватка. Надеюсь, к тому времени территории действительно откроют. Мне очень хочется побывать в Ураниуме и увидеть ваш научный центр. Постараюсь выбить хотя бы простейшее оборудование для него. Иначе соревнование будет нечестным, не так ли?

Гедимин усмехнулся и хотел ответить, но экран погас, и появилась красная надпись: «Сеанс окончен». Сармат вполголоса выругался и ткнул кулаком в монитор. Телекомп захрустел.

— Не поможет, — сказал Хольгер, силой разворачивая сармата к себе лицом. У него получилось, хоть и с трудом, — Гедимин, опомнившись, перестал сопротивляться.

— Ничего не понимаю, — сказал химик пятью минутами позже, когда сарматы вместе с угрюмым ремонтником вышли из информатория. — То они говорят о сотрудничестве, то запрещают обсуждать работу. Что тогда называется сотрудничеством? Десятиминутный разговор раз в год?

— Tzaat hasulesh, — процедил Гедимин, сжимая кулаки. Линкен озадаченно посмотрел на него.

— Что-то крепко довело атомщика, да? — вполголоса спросил он у Хольгера. — А что было-то?

— Намечается соревнование между человечеством и сарматами, — ответил вместо химика Константин. — Кто первый создаст реактор для синтеза ирренция — лаборатория Лоуренса, снабжаемая всеми силами Атлантиса, или научный центр «Полярная Звезда», снабжаемый двумя механиками и одним проходимцем? Наш атомщик поспорил с физиком из Лос-Аламоса на хороший корабль. Ты на кого поставишь, Лиск?

Линкен ошалело замигал и попытался поймать взгляд Гедимина.

— Он не врёт? Был такой спор?!

Ремонтник кивнул.

— И я буду работать. Кто бы и что бы ни запрещал, — он хмуро посмотрел на Константина. Тот отвернулся и тихонько засвистел.

— Вот будет история, если у нас получится, — покачал головой Хольгер. — Я с Гедимином, если что.

— Я ничего не понимаю в ваших делах, — сказал Линкен, глядя то на ремонтника, то на химика. — Но я слушал много разных разговоров об ирренции. Если выйдет — это будет настоящее доказательство превосходства. Я с вами. Говори, что делать, атомщик.

Сарматы собрались вокруг Гедимина. Он растерянно мигнул. Мысли хаотично метались внутри черепа, от стенки к стенке, и поймать среди них одну никак не удавалось. Сармат незаметно всадил ноготь себе в ладонь — разум прояснился.

— Вы с Иджесом собирались в Порт-Радий, — сказал Гедимин Линкену. — Поднимайте глайдер и собирайте пилотов. Обидно будет опоздать.

…Чей-то глайдер занял посадочную площадку Линкена. Взрывник, выпрыгнув на крышу на ходу, направился к нему. На ходу высаживаться было неудобно, и обычно Гедимин этого не делал, но оставлять Линкена без присмотра ему не хотелось. Он догнал взрывника ещё до того, как Лилит посадила глайдер. На разговоры времени не оставалось — только на прыжок с закапыванием сармата в снег. Вдвоём они прокатились по крыше; Линкен от неожиданности выронил заряд, так и не запихнутый в дюзы глайдера. Краем глаза Гедимин увидел, что подбежавший Хольгер поднимает «хлопушку», вертит в руках и убирает в карман. Облегчённо вздохнув, он отпустил Линкена и откатился в сторону.

— Атомщик! — Линкен сунул обратно в карман выхваченный на ходу металлический стержень и поднялся на ноги, отряхиваясь от снежной пыли. — Был бы не ты — живым бы не ушёл.

— Не надо никуда совать взрывчатку, — хмуро посмотрел на него Гедимин. Вытаскивать снег из-за шиворота было поздно — он вернулся в жидкую фазу и неприятно охладил тело. Сармат поёжился и подумал о горячем душе.

— Хольгер, верни где взял, — сказал Линкен, отмахнувшись от Гедимина и повернувшись к химику. — Руки оторвёт.

— Да уж конечно, — ухмыльнулся тот. — Оставлю себе. Чем подрывать чужие глайдеры, лучше бы взяли и перетащили его на другое место, а сюда затолкали бы ваш «Лифэн»!

Сарматы переглянулись.

— Он ещё и пристёгнут, — Линкен поддел пальцем навесной замок и оглянулся на Гедимина. — Сорвать — или ты аккуратно снимешь?

— Было бы что снимать, — буркнул ремонтник, зажимая изделие между пальцами. Такие замки продавались в лавке Грегори, и единственным их достоинством был красивый блеск в первые несколько недель после покупки. О какой-либо надёжности говорить не приходилось.

Чужой глайдер был оттащен под свободный козырёк крыши, «Лифэн» занял обычное место. У Линкена никогда не было замков, но Гедимину иногда удавалось подсмотреть, как он что-то прячет под дверцу и под кресло пилота.

— Четвёртое место! — Иджес, до сих пор — от вылета до посадки — терпеливо молчавший, наконец не выдержал. — При том, что у нас в звене — Лилит, Вигдис и сёстры Хепри! Гедимин, сделай что-нибудь, — это же терпеть невозможно!

Сармат пожал плечами.

— Тренируйтесь в эхолокации. Вас не техника подвела. Вы проскочили мимо буйков. Без этого промаха было бы чистое второе место.

Отделаться от Иджеса удалось только у входа в душевую, и Гедимин, закрыв за собой двери, облегчённо вздохнул. «Может, до завтра он уймётся,» — без особой надежды подумал он, представив себе механика, вставшего в лаборатории над плечом и бесконечно жалующегося на проигрыш.

Мысли Гедимина занимало другое соревнование — по его мнению, гораздо более осмысленное, и он надеялся если и проиграть, то достойно. «Прессовка или слойка?» — думал он, дожидаясь, пока горячая вода его согреет. «Может, усилить луч системой линз? Или, наоборот, рассеять по большей площади? А как ведёт себя ирренций под другими излучениями? Если взять нейтронную пушку…»

На этой мысли он одёрнул себя — нейтронную пушку взять было неоткуда. С тех пор, как государственная охрана Ураниум-Сити отошла на Периметр, а в городе остались частники, число разгильдяев, купающихся в озере и бросающих броню в кустах, резко сократилось. Гедимин не мог вспомнить, когда он в последний раз видел экзоскелет без присмотра, — не считая «локхидского бунта»… но этот эксперимент повторять не хотелось.

— Эй, Джед! Дже-ед! Энцелад, приём! — кто-то ткнул сармата кулаком в плечо, и тот удивлённо мигнул и остановился. Кенен стоял рядом и старательно улыбался.

— Чего тебе? — спросил Гедимин, оглядываясь на свою дверь. В задумчивости он прошёл мимо, и теперь оставалось несколько шагов до комнаты Кенена, — видимо, поэтому учётчик и вышел навстречу.

— Есть просьба, — Кенен улыбнулся ещё шире и открыл перед сарматом дверь. — Заходи. Не хочу говорить в коридоре.

Гедимин мигнул — он помнил, что учётчика крайне редко смущало место, время, количество слушателей… если только речь не шла о контрабанде. А в последние дни сармат ничего у него не заказывал.

— Тебе нравится моя комната? — спросил Кенен, широким жестом обведя стены. Сармат мигнул ещё раз. Он давно не заходил к учётчику; за это время тот успел принести в барак много странных вещей, вроде плоского шкафа, прилепленного к стене, и складчатой тряпки, свисающей с потолка.

— Осторожнее с подвесами. Эти перегородки не очень прочные, — Гедимин щёлкнул пальцем по боковой стене. — Вообще не стоило ничего сюда вешать.

— Я не об этом, — Кенен досадливо сощурился. — Скажи, это выглядит как жилище свободного гражданина? Такого, как мистер Мартинес… или этот твой Конар?

Гедимин пожал плечами.

— Их жилища… больше, — вспомнил он единственное отличие, которое было заметно с первого взгляда. — А они меньше.

— Дже-ед! — Кенен покачал головой. — Вылезь ненадолго из реактора. Мне нужна твоя помощь. Ты часто видел в кино, чтобы люди спали на матрасах, брошенных на пол?

Сармат задумался. В памяти всплывали нелепые, заведомо нерабочие механизмы, традиционный бред во всём, что касалось атомной энергии, большое, но предельно бесполезное оружие… на чём герои фильмов спали, и были ли там вообще герои, Гедимин вспомнить не смог.

— У свободных граждан для сна есть кровати, — со вздохом сообщил Кенен. — Вот такие рамы на ножках. В основном их делают из фрила и металла. Ты сумеешь сделать такую же?

Он протянул Гедимину распечатку фотографии. Сармат внимательно осмотрел конструкцию и пожал плечами.

— Ничего сложного. Можешь сам сделать.

Кенен испуганно мигнул и замотал головой, но на третьем качании остановился и ухмыльнулся.

— Шутки у тебя, атомщик… Не думай, я оплачу все материалы.

— И работу, — напомнил Гедимин, пристально глядя ему в глаза. — В ближайшее время мне будет нужен обсидиан. Такой же, как в прошлый раз. Найди его. А я схожу за материалами и дам тебе смету.

Кенен, помедлив пару секунд, широко улыбнулся.

— Всё будет, Джед. Я знал — ты не подведёшь. Только не ошибись в размерах!

02 января 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Иллюминаторы пассажирского глайдера, на выходной оставленного без присмотра, покрылись инеем и оттаивали медленно; сквозь орнамент, сложенный из полупрозрачных игл, обочина дороги, заводы вдоль трассы и темнеющий за ними лес выглядели очень странно. Глайдер, подойдя к воротам станции, слегка повернулся, и за иллюминаторами появился контрольно-пропускной пункт. Вокруг, как обычно, стояли охранники в тяжёлых экзоскелетах, но сегодня их было меньше, чем всегда. Недостающих заменяли — как показалось Гедимину сквозь иней на стекле — бойцы в лёгких экзоскелетах тёмно-красного цвета и довольно странной конструкции, предельно приближенной к устройству человеческого тела. Сармат хотел рассмотреть их повнимательнее, но его подтолкнули в спину, — пора было выходить.

Уже на платформе, остановившись у ограждения, он понял, что представляют из себя «экзоскелеты». Это была лёгкая индивидуальная броня пехоты — точнее, отрядов зачистки; сам Гедимин их никогда не видел, но в человеческих фильмах очень любили показывать, как они входят в захваченный город. Вместе с экзоскелетчиками станцию охраняли сарматы-патрульные — одоспешенные и вооружённые станнерами и шокерами.

— Tza atesqa! — потрясённо прошептал Линкен, догнав Гедимина и указав ему на новых «броненосцев». — Видел?! Они выбили у макак настоящую броню. Если теперь какая-нибудь мартышка к ним полезет…

Он сжал кулак и выразительно потряс им. Гедимин недовольно сощурился.

— Такую броню стержнем не пробьёшь, — пробормотал он, вспомнив неприятную стычку в кассетном цехе. — Целая сборка понадобится.

…Разговор о патрульных отвлёк Гедимина от обычных мыслей — и он недоумённо мигнул, заметив рядом с «научным» ангаром троих незнакомых сарматов в белой униформе. Рядом с ними стоял насупившийся Бьорк. Подойдя к Константину, он что-то тихо пробурчал. Командир «научников» кивнул и указал на ворота.

На нижний ярус, к большому удивлению Гедимина, все сарматы спустились вместе — чужаки даже шли впереди, рядом с Константином. Двое вместе с Бьорком отделились от группы у входа в хранилище и встали там, заслонив собой ворота. Ещё двое вошли в лабораторию.

Гедимин покосился на Хольгера, потом на Иджеса и Линкена, — они выглядели такими же удивлёнными, как он сам; филки тоже озадаченно переглядывались. Константин, как ни в чём не бывало, включил телекомп и, бегло проверив камеры, вывел на печать новое задание, присланное по почте. На верхнем листе Гедимин мельком увидел знак «Локхида».

— Атомщик, — Айрон потянул сармата за рукав. — Что мы сегодня делаем?

«Да, пора заняться делом,» — Гедимин отвернулся от незнакомых сарматов и положил на верстак чистый лист. «Понадоблюсь Константину — сам скажет, что надо.»

— Возьмём уран из запасных пластин, — он быстро начертил на листе простую схему. — Возьмём ирренций — в пропорции один к двадцати. Для начала — двадцать граммов. Отделять пробу ирренция буду я, ты измельчишь уран. У Хольгера есть фильтры на пять микрометров, возьмёшь у него один. Работать будешь в респираторе и под защитным полем. Есть вопросы?

Айрон мотнул головой. Гедимин увидел в его глазах знакомое возбуждённое свечение и едва заметно усмехнулся. Из-за стола Константина донёсся тяжёлый вздох.

— У меня тоже нет вопросов, Гедимин, — угрюмо сказал командир. — По опыту я знаю, что ответов на них не получу. Однако я знаю ещё кое-что. Ни сегодня, ни когда-либо в будущем — если только не будет прямого приказа Ведомства — ты не получишь ни грамма ирренция для своих нелепых и крайне опасных экспериментов. У тебя есть вопросы?

Гедимин вздрогнул всем телом и тяжело развернулся к Константину — вместе со стулом, едва не выломав часть верстака. Айрон шарахнулся в сторону. Двое незнакомых сарматов синхронно шагнули к ремонтнику и встали между ним и командиром.

— Тебе понадобилась охрана? — Гедимин презрительно сощурился и, поднявшись на ноги, кивнул на дверь. — Я пойду в хранилище.

Константин ухмыльнулся.

— Попробуй.

У дверей хранилища стояли двое сарматов и угрюмый Бьорк. Увидев Гедимина, он слегка нагнул голову и приподнял руки, изобразив готовность к захвату. Синяки от последней схватки с ним у ремонтника давно прошли, но сейчас ему захотелось потереть занывшие рёбра. Он осторожно потянулся к ремонтной перчатке и сбросил генератор защитного поля с локтя на запястье. Бьорк качнулся из стороны в сторону и неуловимым движением оказался в одном шаге от Гедимина — достаточно было протянуть руку.

— Пропусти меня, — сказал ремонтник, возвращая генератор на место. Бьорк тяжело качнул головой.

— Константин сказал — ты псих, — медленно проговорил он. — Я ему верю. Не подходи, худо будет.

Гедимин посмотрел ему в глаза — и запнулся: с тем же успехом можно было бы объяснять смысл, назначение и безопасность экспериментов с ирренцием дикому медведю в лесу. «Есть другие пути в хранилище?» — подумал он, но тут же оставил бесполезные мысли — таких путей не было.

Константин вышел из лаборатории и остановился в дверях, наблюдая за сарматами. Вслед за ним вышел Линкен, посмотрел на Гедимина, на Бьорка, поморщился и потянулся к шраму на затылке. Константин, покосившись на него, тихим свистом подозвал двоих сарматов, оставшихся в лаборатории.

— Чем это ты занят, командир? — угрюмо спросил взрывник, кивнув на отряд у ворот хранилища. — Опять мешаешь всем работать?

— Мешаю устроить ядерный взрыв посреди города — ты это хотел сказать? — криво ухмыльнулся Константин. — Да. И собираюсь мешать в дальнейшем. Трудно винить Гедимина за повреждения мозга, устроенные ему…

Ремонтник резко выдохнул и развернулся к командиру. Двое сарматов шагнули вперёд. Линкен прижал ладонь к шраму на затылке и что-то пробормотал себе под нос.

— Но учитывать эти повреждения мне приходится, — продолжил Константин. — Учёный из Лос-Аламоса не понимает, с чем имеет дело. У них уже не принято убиваться о собственные эксперименты. А вот я жалею, что позволил Гедимину ввязаться в спор. Это была идиотская затея. На этом она и закончится.

Линкен крепко схватил Гедимина за плечо. Сармат сдавленно зашипел — перед глазами колыхался красный туман, сквозь который было почти ничего не видно — зато фигуры Константина, его защитников и вставшего слегка в стороне Бьорка выделялись очень чётко. Шансов на успешную атаку было очень мало — особенно с Линкеном, висящим на спине — и сармат неохотно расслабил мышцы.

— Константин, ты идиот, — с сожалением сказал он. — И ты никогда не был атомщиком.

Командир криво усмехнулся и хотел что-то ответить, но по коридору пронёсся предупреждающий звон, — сработала система оповещения. Вниз по лестнице навстречу сарматам спускалась группа в тёмно-синей пехотной броне. Первый из пришельцев остановился посреди коридора и поднял руку в приветственном жесте.

— Tza atesqa! — послышался из-под шлема голос Масанга. Нгылек, спустившийся за ним, эхом повторил приветствие. Линкен вскинул руку в ответ. Константин озадаченно мигнул и, забыв о Гедимине, подался назад, к дверям лаборатории. Бьорк насупился.

— Мы застали вас за решением рабочих вопросов? — спросил Масанг, оглядевшись по сторонам, и указал на мутанта. — Бьорк Гварза? Что вы здесь делаете? Вас нет и никогда не было в списках научных сотрудников.

— Константин позвал, — буркнул мутант и быстро огляделся, как будто подыскивая пути отступления.

— Интересно, — ровным голосом сказал Масанг. — А это кто? Что на территории научного центра делают посторонние?

Константин молчал. Гедимин злорадно ухмыльнулся.

— Это телохранители Константина, — сказал Линкен с кривой усмешкой. — Он нуждается в охране. Тяжело без неё общаться с атомщиками.

Масанг покачал головой.

— Понятно. Тут назревало ещё одно столкновение? — он внимательно посмотрел на сарматов Константина и на самого командира. — Снова проблемы с Гедимином Кетом? Два конфликта между вами уже были, и оба закончились не самым одобряемым образом. Константин, разве вас не предупреждали, что вы опасно близки к отстранению от поста?

— Я не держусь за пост, — угрюмо ответил командир. — Я уже сообщал вам о проблемах с Кетом.

— Сейчас я вижу проблему не с Кетом, — качнул головой Масанг. — Пожалуйста, покажите своим… телохранителям выход из здания. Мы прибыли для осмотра синтезирующего агрегата и оценки количества ирренция, а не для общения с посторонними.

…Комиссия работала в хранилище одна, никого из сарматов не пустили. Гедимин попытался войти без спросу, но двое патрульных крепко взяли его за плечи, оттащили к противоположной стене и удерживали там оставшиеся полчаса. Ремонтник боялся, что сарматы из Ведомства заберут его ирренций, но спустя час комиссия вышла из хранилища с пустыми руками.

— Хорошая работа, Гедимин Кет, — кивнул Масанг, остановившись рядом с сарматом. — Довольно простые средства… и цель практически достигнута — у вас на руках двести граммов ирренция. Что именно вы собирались сделать, когда вмешался Константин Цкау?

Гедимин недоверчиво посмотрел на агента Ведомства. Сквозь зеркальный лицевой щиток не было видно глаз, — сармат не мог понять, что у собеседника на уме. «Как обычно,» — подумал он, стараясь не показать досады. «Ладно, спросил — отвечу.»

— Я хотел отделить пятьдесят граммов для экспериментов, — сказал он. — Если меня отпустят, я покажу выкладки.

— Вам нужно именно пятьдесят граммов? — переспросил Масанг. — Это связано с вашим спором о синтезирующем реакторе?

Гедимин изумлённо мигнул, снова впился взглядом в зеркальный щиток — прекрасно зная, что это бесполезно — и молча кивнул.

— Я посмотрю на ваши выкладки, — сказал Нгылек, жестом приказав патрульным отпустить ремонтника. — Со своей стороны я могу ручаться…

— В этом нет необходимости, — отмахнулся Масанг. — Есть прямое распоряжение, и мы не более чем исполнители. Гедимин, вы можете взять этот ирренций и провести с ними любые манипуляции.

Ремонтник снова мигнул. Константин вздрогнул всем телом и пристально посмотрел на Масанга.

— Даже если эти… манипуляции закончатся взрывом? Я сообщал вам о крошащихся сферах и урановой пыли…

— Мы учли ваши предупреждения, — отозвался агент Ведомства. — Гедимин, завтра вы получите утроенное количество урановых пластин. Вам поручается разделить оставшийся ирренций на три части и сделать три синтезирующих агрегата. Это уменьшит хрупкость и распыление — и, возможно, увеличит выработку. Вам нужно что-нибудь, кроме урана?

— Обсидиан, — ответил Гедимин.

Масанг посмотрел на него, ожидая продолжения, но ремонтник молчал.

— Обсидиан — необычный ресурс… и, честно говоря, в последнее время он становится… специфическим. Не только вы знаете, для чего нужны обсидиановые линзы. Мы постараемся помочь вам, но для вас было бы лучше изыскать свои резервы.

— Резервы не бесплатные, — буркнул сармат. — Если нет обсидиана, поищите доски.

Под зеркальным щитком не было видно, мигает Масанг или нет, но заминка в разговоре тянулась дольше обычного, и голос сармата прозвучал удивлённо.

— Доски? Вы говорите о древесине?

— Да. Вот такие доски, — Гедимин протянул ему обрывок листа из ежедневника. «Не знаю, чем естественная древесина для кровати лучше фрила,» — думал он про себя. «Видимо, я недостаточно знаю о кроватях.»

— Я посмотрю, что можно сделать, — пообещал Масанг, забирая листок, и повернулся к спустившемуся по лестнице Константину. Командир «научников» вернулся один; он выглядел растерянным и даже напуганным, и Гедимину стало неловко.

— Идите со мной. Мы обсудим организационные вопросы. Гедимин, вы можете работать.

Никто не двинулся с места, пока последний из патрульных не поднялся на верхний ярус. Тогда Айрон с облегчённым вздохом похлопал Гедимина по локтю, а Линкен широко ухмыльнулся.

— Tzaat» tesqa! Я думал, дойдёт до стрельбы. Бьорк — толковый теск, не хотелось его взрывать, но… — он пожал плечами. — Иногда приходится. Что теперь, атомщик?

— Я буду работать, — отозвался Гедимин. — Айрон, ты со мной. Хольгер, готовься к переработке сферы. Проверь установку. Иджес…

— Я наверх, — мотнул головой сармат, даже не дослушав. — Ты хороший учёный… наверное. Но я не прикоснусь к светящейся дряни даже пальцем.

…Ирренций — ни цельный, ни разделённый на четыре равные части — не выглядел смертельно опасным, напротив, ровное зелёное свечение странным образом успокаивало Гедимина. Когда он закончил работу, и урановая сфера отправилась в лабораторию, а запаянные в рилкар образцы — каждый под свой купол, сармат выпрямился и улыбнулся. Айрон одобрительно похлопал его по защитному полю.

— Теперь можно измельчать уран?

— Да, — кивнул Гедимин. — Сначала заложим смесь. Кенен достанет обсидиан — соберём слойку. Через месяц сверим выработку.

— Линкен говорит, что двухсот граммов хватит на бомбу, — понизил голос Айрон. — А на реактор?

Гедимин качнул головой.

— До реактора далеко. Сначала — отлаженный синтез… — он посмотрел на ирренций и досадливо сощурился. — А это будет непросто.

08 января 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Готово, — сказал Гедимин, пройдя от спинки до спинки собранной кровати, и шагнул на пол. — Пробуй.

— Оп-ля! — Кенен вспрыгнул на дощатый «помост» и вприпрыжку прошёлся по нему. Доски были достаточно прочными, чтобы выдержать вес нескольких сарматов; Гедимин слегка беспокоился за соединения — их пришлось сделать менее надёжными, чтобы сохранить возможность разобрать сооружение и собрать заново. Кенен подпрыгнул на полметра и тут же уселся на кровать и перекатился на спину.

— Вот это вещь, подобающая свободному гражданину! — он одобрительно щёлкнул языком и начал рыться в карманах. — Спасибо, Джед. Хорошая работа. Держи.

Он долго вынимал из-под комбинезона свёртки и пакеты, — Гедимин только удивлялся, что хрупкий минерал не раскрошился во время прыжков Кенена.

— Пятнадцать фунтов, — учётчик выложил весь обсидиан на край кровати и растянулся на животе, уткнувшись лицом в доски. — У-ух! Ты нюхал, как она пахнет? Настоящее дерево, Джед. Держу пари, у твоего Конара нет кровати из настоящего дерева. В лучшем случае её спинки покрыты шпоном. Вот таким тонким шпоном — только для вида. Откуда в Альбукерке деревья?!

Гедимин перебирал обсидиан и не счёл нужным отвечать на несвязные восторженные вопли. Минерала должно было хватить и на линзы для синтезирующих агрегатов, и на собственные опыты сармата, и даже немного оставалось на случай, если появятся новые идеи. Пока их не было — только единственная навязчивая мысль о нейтронной пушке… и изредка всплывающие надежды на доступ к плутонию. С плутонием не мог помочь даже Кенен. Ведомство развития могло прислать обеднённый уран и даже достать доски, но то, что не производилось на территориях… Гедимин отогнал бесполезные мысли, рассовал свёртки по карманам и повернулся к Кенену.

— Хватит на сегодня. Я иду спать.

— Конечно, Джед, — торопливо закивал учётчик. — О кровати не беспокойся. Утром найду, кто её донесёт. Заходи вечером — посмотришь, как она будет смотреться в комнате.

Кассетный цех не прекращал работу ни на минуту, и Гедимин ненадолго остановился, чтобы осмотреть станки, но Кенен потянул его за рукав — ему не терпелось вернуться в барак. Отбой объявили ещё полтора часа назад; смену в цехе приняла Мика, и Гедимин, кивнув ей на ходу, вышел на остеклённую галерею. Новую партию гексафторида уже доставили, и путь был открыт, — предупреждающие знаки погасли. Сармат вспомнил, что сегодня ещё не смотрел на центрифуги в обогатительном цехе, и ускорил шаг.

— Ш-ш! — Кенен, резко остановившись, ткнул его пальцем в бок. — Тихо, Джед. Что там за шум?

Галерея мягко, едва заметно вздрогнула; Гедимин почувствовал слабое давление на уши и развернулся к зазвеневшему стеклу. Оно звякнуло ещё раз — что-то массивное встряхнуло всё здание. Внизу, между заводом и глухой стеной барака, медленно разворачивался барк. В темноте он казался чёрным, и Гедимин не мог рассмотреть никаких опознавательных знаков. От барка к складам отъезжали погрузчики. Сармат узнал их — они предназначались для перевозки топливных кассет. Все они шли без груза, погасив фары, и бортовые огни барка тоже были погашены.

Развернувшись носом к лесу, огромный корабль замер на месте. «Антиграв!» — промелькнуло в голове Гедимина, и он, прикрыв собой Кенена, вместе с ним распластался на земле. Защитное поле сомкнулось над ними на долю секунды позднее — но до того, как вся галерея вздрогнула, и стекло тонко зазвенело. Перекатившись на спину, Гедимин увидел удаляющийся силуэт барка в звёздном небе.

— Дж-жед, — Кенен потряс головой и ткнул кулаком в защитное поле. — Убери эту штуку. И зачем было так волноваться?! Как-то он сюда сел, и стёкла не повылетали. С чего им выпадать при взлёте?!

Гедимин досадливо сощурился — объяснять Кенену естественные науки он зарёкся ещё десять лет назад. Выбравшись из-под защитного поля, он очень осторожно потрогал стекло. «Выдержало,» — довольно хмыкнул он. «Но баркам тут делать нечего. Откуда он взялся?!»

— Ты видел опознавательные знаки? — спросил он у Кенена. Тот развёл руками.

— Ничего, Джед. Они пришли даже без бортовых огней… Наверное, у них свои дела с заводом. Мне об этом ничего не сообщали.

Гедимин недоверчиво посмотрел на него, но Кенен не жмурился, его веки не дрожали, — то ли научился врать с каменным лицом, то ли действительно ничего не знал.

— За топливом прилетали, — пробормотал он, глядя на закрытые грузовые ангары. — Интересно, Фюльбер в курсе…

— Э, Джед, — Кенен покачал головой. — Я очень удивлюсь, если он не в курсе. Но на твоём месте я бы ни о чём не спрашивал.

…«Я очень ценю вашу бдительность, мсьё инженер,» — ответ от Фюльбера пришёл через десять минут, но Гедимин успел отключиться и до смарта дотянулся только после сигнала подъёма. «Не беспокойтесь, всё под контролем. Постарайтесь не посещать по ночам заводской двор — можете случайно травмироваться.»

— Макака сбывает топливо на сторону? — хмыкнул Линкен, выслушав ремонтника. — Было бы чему удивляться. Видимо, ты хорошо повысил «Вестингаузу» выработку. Теперь хватает и своим, и чужим. А что мартышка не делится… Так ведь и не расстреливает. Похоже, ты Мартинесу ещё нужен…

— Мне ничего от него не надо, — буркнул Гедимин. Ему было не по себе, и он решил вернуться к работе — обычно это хорошо отвлекало от тревожащих мыслей.

…Работать с природным обсидианом было сложнее, чем с прессованным фрилом или рилкаром — в отличие от искусственных материалов, минерал был неоднородным, от области к области менялась прочность, толщина слоя, внутри было множество включений… Гедимин доверил Айрону установку урановых сфер — они были готовы, оставалось только поставить на облучатель — и занялся линзами сам. Иджес вызвался скреплять готовые пластины после нарезки.

Хольгер подошёл к рабочему месту Гедимина, когда одна из сфер уже была готова. На неё он почти не обратил внимания — прошёл мимо и остановился рядом с двумя коробками. В одной лежали ещё не разрезанные куски обсидиана — тёмные разноразмерные обломки с острыми слоистыми краями; в другой — обломки, не подошедшие для линз, отходы и брак. Внимательно рассмотрев их, Хольгер прикоснулся к одной из готовых линз. Их было много — обсидиан не гнулся, даже при нагреве норовил на изгибе лопнуть, и Гедимин вынужденно нарезал камень тонкими небольшими пластинами. «На сегодня хватит, но вообще — мало,» — досадливо щурился он, склонившись над обломком с лучевым резаком. «Хоть сам иди в шахтёры.»

— Ты не шлифуешь линзы? — спросил Хольгер, глядя, как Гедимин сбрасывает готовые пластины на ветошь, а Иджес подбирает их и скрепляет.

— Незачем, — отозвался ремонтник, ненадолго прервав работу. — Это ни на что не влияет.

Хольгер удивлённо хмыкнул.

— Значит, любой кусок обсидиана одинаково фокусирует омикрон-лучи? И чем тогда определяется толщина пучка?

Гедимин пожал плечами.

— Отчасти — размером пластины. Мало материала… — он с досадой покосился на уменьшающуюся горку необработанных камней. — Я хотел бы взять для линзы большой обломок — сантиметров тридцать в поперечнике — и посмотреть, что выйдет.

Хольгер задумчиво усмехнулся и взял из коробки с отходами пару камешков.

— Да, было бы интересно. Я возьму немного минерала? Попробую сделать искусственный обсидиан. Ты не замечал, как состав камня влияет на мощность потока? Есть закономерности?

Гедимин покачал головой.

— Если есть, я их не видел. Любой обсидиан фокусирует лучи. И мутный, и прозрачный. Любого цвета, с любой поверхностью. А сделать искусственный уже пробовали. Кейзи и Рохас долго возились. На вид — то же самое, под облучением — простая стекляшка, никакого эффекта.

Хольгер мигнул.

— Серьёзно? Звучит очень странно. Они полностью выдерживали состав… и ничего не получалось?

— Да, странно, — согласился Гедимин. — Как будто…

Он усмехнулся.

— Будто важно то, откуда взялся этот кусок. Из руды или из лаборатории. Редкий бред, но именно так это выглядит.

Хольгер задумчиво покивал и прихватил ещё несколько ненужных обломков.

— Может, дело в условиях застывания? Люди могли поторопить события и что-то упустить. Я принесу тебе образцы, если что-то получится.

Гедимин кивнул и снова взялся за резак.

…Айрон, вынув ладонь из перчатки манипулятора, повернулся к ремонтнику и вскинул руку — «Готово!» Сармат заглянул под уплотняющееся защитное поле, кивнул и жестом отправил лаборанта на дезактивацию. Пропустив его к двери, он подошёл и посмотрел на три урановые сферы вблизи.

Их поставили по отдельности, на расстоянии друг от друга, — на этом настоял агент Ведомства. Гедимин, вспомнив описание цепной реакции на омикрон-квантах, спорить не стал и указания выполнил. Сейчас защитные купола над сферами побелели — излучение, окрашивающее их в зелёный цвет, не проходило сквозь слой урана даже с помощью обсидиановых линз. Газоотводы уже работали, датчики считали объём отходящего кислорода, — реакция внутри урановых пластин шла довольно бурно, и Гедимин надеялся, что не ошибся в расчётах, и сферы не треснут раньше времени.

Закончив осмотр штатных облучателей, он подошёл к непрозрачному куполу над экспериментальным и уменьшил плотность поля. Оно немедленно вспыхнуло зеленью. Процесс шёл, и довольно бурно, судя по щёлканью датчика на газоотводе. Урано-ирренциевый брусок увеличился в объёме, и на его поверхности появилось несколько небольших каверн. Отколовшиеся части лежали рядом. Гедимин настороженно сощурился — дело шло к тому, что через месяц из-под купола придётся выметать кучку радиоактивной пыли, а с пылью он работать не любил. «Что-то надо делать с кислородом,» — думал он. «Взять чистый уран и держать в вакууме?»

На выходе из хранилища он ненадолго остановился рядом с кольцевым облучателем и осмотрел образцы. Ничего существенно не поменялось — заражённые пластины «светились» всё ярче и деформировались всё больше, не затронутые заражением — не «светились» вовсе. Гедимин внимательно разглядывал защитный купол, пока не убедился, что новых зелёных пятен на нём не появилось. Возможно, вся планета могла превратиться в глыбу ирренция — но на это требовалось очень много времени…

…Защитное поле сомкнулось и быстро уплотнилось, окончательно потеряв прозрачность. Зелёных бликов на нём не было; Гедимин успел рассмотреть несколько красных волнистых линий, но и они были слабыми. Газоотвод зашипел, датчик замигал, — выделение кислорода уже началось. «Процесс пошёл,» — сармат довольно усмехнулся и поднял новую установку, чтобы отнести её в хранилище.

— Можно мне? — спросил Айрон. Гедимин качнул головой.

— Ты не знаешь, куда ставить. Стой у двери.

Константин, услышав его голос, отвернулся от телекомпа и недовольно сощурился.

— Где защитное поле?

— Вот, — сармат ткнул пальцем в купол над установкой. Константин раздражённо вздохнул.

— Завтра пойдёшь к медикам. Не знаю, что там с костным мозгом, но головной у тебя уже отказал.

Гедимин сделал вид, что ничего не слышит, — не хотелось разворачиваться вместе с установкой и влезать в бесполезный спор.

— Мне нужен чистый уран, — тихо сказал он Хольгеру, ожидающему его у дверей хранилища. Ворота лаборатории уже закрылись, в коридоре были только трое — сам Гедимин, его лаборант и сармат-химик.

Хольгер задумчиво посмотрел на него, на его руки, и покачал головой.

— Никакой проблемы в его получении нет. Нам, конечно, выдают безопасные окисленные пластины, но восстановление провести несложно. Проблема в Константине. Ты уверен, что он позволит работать с таким веществом — и легковоспламеняемым, и радиоактивным?

Гедимин сердито сощурился.

— Есть хоть что-то, чего Константин не испугается до полусмерти? Я не могу понять, как он вообще стал атомщиком. Уран не так уж легко воспламеняется. Обеднённый — почти не радиоактивен. Дышать им не надо, — а кто-то собирается?

Хольгер едва заметно усмехнулся и покосился на закрытую дверь лаборатории.

— Будем работать под защитным полем. А как ты смотришь на эксперименты с плутонием?

Гедимин хмыкнул.

— Где бы его взять…

— Раньше у тебя получалось, — понизив голос, напомнил химик. — И очень неплохо.

— Нужна нейтронная пушка, — буркнул сармат. — А у Жёлтого озера больше не валяются пустые экзоскелеты. Вот не знал, что буду скучать по охране…

Хольгер задумчиво покосился на потолок.

— Наша охрана скучает на Периметре. Интересно, при отсутствии постоянной угрозы — насколько они там расслабились?

16 января 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«У нас всё ещё недостаточно ирренция для серьёзной работы,» — сдержанно сообщал Герберт Конар в очередном письме. «Судя по вашим вопросам, у вас дела обстоят не лучше. Опыты по выявлению критической массы проводятся еженедельно, но пользы от них пока что никакой — если не считать развлечения для всех лабораторий, занятых в исследованиях. Достаточно сказать, что в кафе уже принимают ставки — куда по итогам очередного испытания сдвинется расчётное значение. Сейчас оно плавает между восемьюдесятью семью граммами и восемью килограммами. Восьми килограммов у нас всё ещё нет, но если верить расчётам теоретиков, этого хватит даже на реактор. Я даже думать не хочу, какими методами им будут управлять.»

— Реактор? — Иджес, убедившись, что на верстаке нет ирренция, заглянул через плечо Гедимина в его смарт. — Они уже строят реактор?

— Нет, — отозвался сармат, недовольно щурясь. — Не понимают, как преобразовать энергию. Я тоже.

Его ткнули пальцем в другое плечо; повернувшись, он увидел Айрона.

— Посмотри, что там со сплавом, — шёпотом попросил он. Вид у него был напуганный.

Гедимин кивнул и направился к двери, бросив смарт на верстак, — по пустякам Айрон обычно не пугался.

Защитное поле над «сплавом» — соединёнными в однородную смесь оксидами урана и ирренция — горело ровным зелёным огнём, ярким даже в сравнении со светом от ламп в хранилище. Гедимин осторожно сделал купол прозрачным, заглянул внутрь и изумлённо мигнул. Вчера брусок сплава ещё был цельным, хоть и покрылся небольшими кавернами; сегодня давление газа взорвало его изнутри и раскололо на четыре неравные части. Поверхность под ними была покрыта серой пылью.

— Отлично, — процедил за спиной Гедимина Константин, незаметно вошедший в хранилище. Лучшего и желать нельзя — так? Что дальше? Взрыв всего здания?

Гедимин недовольно сощурился.

— Брусок раскололся от внутреннего давления, — буркнул он. — Возможно, расколется ещё несколько раз. Взрываться там нечему.

«А в переработку придётся отправлять пыль,» — подумал он. «Надо предупредить Хольгера.»

Хольгер подошёл к его верстаку сам, раньше, чем сармат успел к нему обратиться. Он держал в руках прозрачную коробку с ячейками. Внутри лежали округлые куски тёмного стеклянистого вещества.

— Обсидиан готов, — сказал он. — Можешь сразу его опробовать.

Гедимин кивнул, забрал коробку и, взяв со стола омикрон-излучатель, пошёл в незанятый угол лаборатории, закрытый защитным полем. Там стоял разделитель ирренция и урана; туда же ставили временные установки, станки и механизмы, и там сейчас работал Хольгер, отделяя уран от кислорода. Именно этот его опыт сейчас интересовал Гедимина — особенно сильно после взгляда на растёрзанный брусок «сплава».

— Что с ураном? — тихо спросил сармат, зайдя за звуконепроницаемую перегородку.

— Завтра можешь забирать, — ответил Хольгер. — Работай в вакууме… и лучше — сам, без Айрона. Он не всегда осторожен. Что с твоим бруском?

— Слишком много кислорода, — буркнул Гедимин. — Без газоотведения ничего хорошего не будет.

Он заглянул в коробку с искусственными камнями. По внешнему виду их нельзя было отличить от обычных кусков обсидиана, а вот друг от друга они отличались существенно.

— Это всё — искусственный обсидиан? — уточнил сармат.

— Да, все десять образцов, — кивнул Хольгер. — Одна и та же основа — окиси кремния и алюминия. Плюс различные примеси. Я воспроизвёл все варианты, какие были под рукой.

— Крупные куски, — Гедимин взял один из камней и покачал на ладони. — Герберт обещал кое-что прислать, но я не уверен, что на границе пропустят.

— Не пропустят гораздо раньше, — отозвался Хольгер. — Если за ирренций взялись всерьёз, то обсидиан с его свойствами уже внесён в списки стратегического сырья. А за учёными будут следить особенно тщательно…

Сармат положил первый кусок обсидиана на штатив и направил на него переносной облучатель. Защитное поле на пути невидимого излучения слегка позеленело. Хольгер подался назад. Гедимин осторожно сместил излучатель в сторону — интенсивность свечения не изменилась. Ничего похожего на чёткое зелёное пятно сфокусированного омикрон-излучения он не видел.

— Нет, — сказал он, отключив излучатель, и вернул камень в коробку. Место на штативе занял следующий.

…Пятно на защитном поле погасло. Гедимин опустил излучатель и убрал в коробку предпоследний образец.

— Не работает, — сказал он, глядя на Хольгера. Тот молча рассматривал образцы и на слова Гедимина только кивнул. Ремонтник взял последний камень и положил на штатив. Зелёное пятно скользнуло по защитному полю и ярко вспыхнуло, превратившись в чёткий, слегка деформированный круг. Сармат изумленно мигнул.

— Tza!

Он отключил излучатель, повертел камень в руках, вернул его на штатив, — чёткий зелёный круг снова проступил на защитном поле.

— Как ты это сделал? Какой состав? — Гедимин развернулся к Хольгеру. «Искусственный обсидиан со свойствами настоящего. Он это сделал. Это будет работать!»

Хольгер, смущённый его волнением, отчего-то отвёл взгляд и покачал головой, не спеша выражать радость.

— Это контрольный образец, Гедимин. Я добавил в смесь настоящую обсидиановую крошку. Всё, кроме неё, в точности совпадает вот с этим образцом, — он показал Гедимину один из бесполезных камней. — Но разницу ты видишь сам. Выходит какой-то бред… мартышечья фантастика — да и только!

Он забрал коробку и небрежно оттолкнул её к стене. Гедимин поднял на ладони «контрольный образец» и долго вглядывался в тёмную поверхность. «Природный сплав двух оксидов — и искусственный. В чём, чтоб мне мутировать, может быть отличие?!» — так и не найдя ответа, он бережно положил камень в карман, забрал излучатель и выпрямился.

— Не трать больше время на это, Хольгер. В Лос-Аламосе тоже не вышло.

Гедимин сел к верстаку, включил забытый смарт, — он помнил, что успел прочитать только часть письма. «Может, повезло с пересылкой,» — без особой надежды подумал он. «Всё-таки стекло — не плутоний.»

«Что касается вашей просьбы,» — последний абзац письма был самым коротким.

«Это гораздо сложнее, чем я думал. Мисс Линн привезла из Альбукерке гору всякого добра — хорошо, что там ей помогли погрузить рюкзак в глайдер, у дома мы всей семьёй еле его подняли. Но вот с последним этапом серьёзные проблемы. Ждите нового письма — я постараюсь что-нибудь сделать. Будет очень неприятно, если наш спор сорвётся из-за нелепых запретов. Блокировать вам поставки ресурсов — грязная игра, и я такую победу никогда не приму. С надеждой на погоду и попутный ветер, ваш Г. Конар».

«Погода и попутный ветер?» — Гедимин настороженно сощурился. «Что он задумал?» Сармат вспомнил, как выглядел на экране Периметр — цепочка сложных сооружений, оснащённых турелями и облепленных со всех сторон дронами, потом представил себе Конара — такого, каким видел его на зимних праздниках. «Контрабандист…» — сармату даже смеяться не хотелось. «Ему только над Периметром летать. Надеюсь, он сюда не полезет. Иначе — ничего хорошего.»

…С Линкеном Гедимин столкнулся в душевой. Ничего странного в этом не было — многие сарматы вечером ходили купаться, а потом отогревались в парилке — но ремонтнику сразу вспомнились прошлогодние собрания и «локхидский бунт», последовавший за ними.

— А, вот и атомщик, — Линкен цепко схватил его за плечо и развернул к себе.

— Тихо ты, — сармат недовольно сощурился и высвободил руку. — Что ещё?

— Да вспомнил твой утренний рассказ, — едва заметно усмехнулся взрывник. — Один сармат — марсианин, работает в сольвентной лаборатории — тоже видел чёрные барки. Хочешь послушать?

Синекожий сармат — на голову ниже Гедимина, с шрамами на лице и въедливым цепким взглядом — долго смотрел на ремонтника, потом слегка наклонил голову.

— Да, барк. Ночью, без бортовых огней. Я выходил в ночную смену вместо одного теска. Видел этот корабль на задворках. Хорошие там пилоты. Никогда не любил втискиваться в такие щели.

— Зачем он прилетал? — спросил Гедимин. — Ты видел?

Сармат пожал плечами.

— На него что-то грузили. Целыми прицепами, не меньше десятка. На погрузчиках были сарматы, а с той стороны — макаки. Или, может, филки. Я не мог долго смотреть — бригадир заметил.

— А из лаборатории ничего не пропадало? — спросил Гедимин. — Был шум?

— Никакого шума, — качнул головой сармат. — Будто так и надо. Все плановые отгрузки… всё прошло тихо. Я не стал никого спрашивать. Думаю, командиры в курсе.

Линкен хмыкнул.

— На то они и командиры. Ты осторожнее там, особенно не в свою смену.

Он посмотрел на Гедимина. Тот пожал плечами.

— Какие-то мартышечьи дела, — пробормотал он.

— Мартышкам незачем прятаться, — ухмыльнулся Линкен. — Они могли бы и днём. Тут что-то более интересное, мне кажется. Заметил? Вы подняли выработку — эти барки тут как тут. Будто следили.

Гедимин досадливо поморщился.

— Мартышки тоже разные. Кто-то днём не может, — буркнул он. — Не хочу думать о мартышках. Своих дел хватает.

«Барк как-то обходит Периметр,» — думал он. «Повстанцы пролезли, и никто не заметил. А вот Герберт… Сомневаюсь, что у него получится. Или я о нём чего-то не знаю. Так или иначе — не хотелось бы, чтобы его схватили.»

22 января 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Брусок из спрессованных вместе окислов урана и ирренция давно развалился на множество мелких частей, и теперь кислород из него выделялся беспрепятственно. Реакция шла быстро — датчик только успевал считать прошедший по трубкам газ. Сверившись с показаниями на газоотводах, поставленных под «официальные» синтезирующие агрегаты, Гедимин прикинул разницу и довольно ухмыльнулся — похоже, следовало ожидать рекордной выработки ирренция. Второй экспериментальный агрегат — «слойка» из урана, обсидиана и ирренция — работал не столь бурно, без взрывов и облаков пыли, но, судя по количеству выделенного кислорода, выход ирренция должен был получиться внушительный. Третий образец — спрессованные вместе чистый уран и окись ирренция — лежал тихо, не трещал и не раскалывался, но слегка нагрелся, и ровный зелёный свет по всей поверхности защитного купола над ним говорил о том, что накопление ирренция идёт. Этому образцу газоотводы были не нужны, но и сравнивать его с другими из-за этого было труднее.

Убедившись, что всё работает, и никаких аварий не предвидится, Гедимин вышел из хранилища и сбросил защитное поле. Тут же смарт в нагрудном кармане тихо загудел, сообщая о новом письме.

«Ищите в лесу,» — всё, что было в послании от Конара, не считая короткого ряда букв и цифр — координат места. Гедимин задумчиво сощурился, вспоминая карту. «Участок поваленного леса в километре от границы,» — быстрая сверка с настоящими планами помогла восстановить в памяти местность. «Много камней и упавших деревьев. Ночью не найду, надо вылетать сейчас.»

Миниглайды лежали стопкой в углу лаборатории, подальше от реактивов и излучений; Гедимин подобрал один, кивнул Айрону, жестом показал Хольгеру, что улетает, но быстро вернётся, и вышел за дверь.

— Куда? — крикнул ему вслед Константин, но створки уже сомкнулись. Гедимин быстрым шагом поднялся на поверхность, на ходу пристёгивая респиратор и пряча глаза под зеркальной маской. Наверху было ветрено; роботы-уборщики очистили дороги от снега, выпавшего за ночь, но мелкая ледяная крупа продолжала сыпаться на крыши. Ветер сдувал её, и кристаллы замёрзшей воды стучали по шлему сармата и по экзоскелетам патрульных. Один из охранников сделал движение к Гедимину, но тот показал на специальную нашивку научного центра, и человек нехотя шагнул в сторону.

Ветер пополам со снегом бил в лицо, и деревья от него не спасали, — миниглайд летел ему навстречу, и как Гедимин ни старался маневрировать, большую часть времени он почти ничего не видел в белом мареве. Скорость пришлось снизить — дышать было тяжело даже через респиратор, ледяной воздух пробивался сквозь фильтры. Вскоре в небе сверкнули красные прожектора, и сармат нырнул под деревья и остановился, выжидая, пока дроны пролетят мимо. До границы оставались считанные километры.

«Здесь,» — каменистый овраг, заваленный брёвнами, был заметен даже под метровым слоем снега. Гедимин снизился за скалой, осторожно выглянул из-за неё, — если бы не пурга, укрепления Периметра были бы отлично видны, но и сквозь белую муть сооружения, похожие на фрагменты стены с широким основанием, сужающейся кверху, выглядели внушительно. «Восемь метров в высоту,» — прикидывал про себя Гедимин. «У основания десять. Поворотные турели… а вон там — зенитные ракетомёты.» Поверхность стены была покрыта узкими тёмными нишами; сейчас их прикрывали пузыри защитного поля, и ветер трепал их. Над стеной, на флагштоке, трепыхалось что-то тёмное, вытянувшееся к северу, — охрана не стала спускать флаг перед пургой, и одно из креплений уже не выдержало и разогнулось. «Трос выдержит, а вторая скоба — нет,» — подумал Гедимин, прекращая наблюдения и перевешивая миниглайд за спину. Внизу, в овраге, ветер не сдувал лишний снег; как искать там обсидиан, сармат представлял смутно.

…Сармат перебрался через очередное поваленное дерево и ткнул веткой в темнеющие впереди пятна. Через долю секунды он узнал в них свои же следы, присыпанные снегом. «Ясно. Овраг я прошёл. Где тайник?» — он в растерянности огляделся по сторонам. Невдалеке лежало дерево, упавшее со скалы вниз кроной. Сармат подошёл и пошевелил ногой пожелтевшие ветки.

— Эй, амбал, глаза протри! — донеслось из-под дерева, и снег под ветвями зашевелился. — Сколько ещё ты будешь по ногам ходить?!

Из-под снега проступили фрагменты серебристой обшивки с яркими пятнами, — под деревом на боку лежал флиппер, а рядом с флиппером сидело на корточках существо в белом комбинезоне. Сейчас оно выпрямилось во весь рост, и Гедимин удивлённо мигнул — это был не сармат, но и не человек, с меховой опушкой на капюшоне и четырёхпалыми ладонями — по одному противостоящему пальцу на каждой. Узнать пришельца было несложно.

— Харольд? Чего прятался? — спросил сармат. Шептаться не было смысла — за воем пурги даже дрон-наблюдатель не уловил бы ни звука. Харольд сердито фыркнул и приподнял флиппер за руль, стряхивая снег. Гедимин увидел покорёженные закрылки и копоть на обшивке.

— Чего-чего… Засекли меня, а то не ясно?! — он фыркнул ещё раз и пнул откопанную из-под снега сумку из непрозрачного белого скирлина. Её бока раздулись, внутри лежало что-то комковатое и, судя по тому, что от пинка она не сдвинулась с места, довольно тяжёлое.

— Тебе от папаши Конара, — он с видимым трудом поднял сумку и сунул её Гедимину. Сармат кивнул и, краем глаза взглянув на завёрнутые в ветошь камни, перекинул ремень через плечо. «Не так уж тяжело,» — с удивлением отметил он. «Не больше пятнадцати килограммов.»

— Что с флиппером? — спросил сармат, глядя на закрылки. Судя по следам копоти, луч бластера зацепил машину вскользь, прошёл снизу вверх, возможно, изменив её траекторию, но не нанеся серьёзных повреждений. Харольд попытался выпрямить флиппер, не смог и прислонил его к дереву, а сам, прихрамывая, подошёл к стволу и сел на него.

— Сказал же — засекли меня, — буркнул он, глядя на Гедимина исподлобья. — Теск! Вот про железо он спросил, а что у меня с ногой — ему до орбиты Седны.

— Я не врач, — отозвался ремонтник, мельком взглянув на его ступню. Крови не было ни на снегу, ни на одежде, и шёл сулис довольно уверенно, — ничего страшнее вывиха или ушиба там быть не могло.

— А без флиппера ты отсюда не выберешься, — он легко перевернул машину набок и осмотрел повреждения. — Чего засекли? Низко летел?

— На дронах — тепловизоры, — Харольд потёр лодыжку и поморщился. — И тебя засекут, если близко полезешь.

— Угу, — сармат заглянул под обшивку и сузил глаза. — Без «сивертсена» летаешь? Жить надоело?

— Пошёл ты! — вскинулся сулис. — Ещё теск мне тут будет советы давать! Отдай машину!

— Слушай, — Гедимин вернул обшивку на место и повернулся к нему, сердито щурясь. — Садишься на флиппер. Я накрываю тебя защитным полем. Поднимаешься выше и проходишь над Периметром. С этой стороны я их отвлеку. Запомнил?

— Отвлечёт он… — пробормотал Харольд, хватаясь за руль. Флиппер загудел, сдувая снег; Гедимин шагнул в сторону, освобождая дорогу.

— Я стяну их туда, — поднявшись на валун, он показал на высокое укрепление в ста метрах от небольшого прохода в стене. — Когда турели развернутся, ты проскочишь здесь. За стеной быстро снижайся, уйдёшь под деревья — бабуины не погонятся.

— Умник… — фыркнул сулис, садясь в седло и опираясь о камень здоровой ногой. — Если тебя застрелят, я ни при чём!

За полчаса, потраченные на поиски, пурга усилилась, и укрепления с трудом можно было увидеть за белой пеленой, но снег не мог скрыть многочисленные сигнальные огни вдоль стены. Гедимин, сжимая в кулаке пригоршню сосновых шишек, летел к ней — без прикрытия, слегка пригнувшись и держа генератор защитного поля наготове. Миниглайд быстро набирал скорость, ещё три секунды — и внизу мелькнула цепочка огней, шлемы экзоскелетчиков, прячущихся от ветра, медленно разворачивающаяся бластерная турель. Сармат бросил шишки наугад и даже не стал смотреть, куда они попали, — первый луч уже прошёл вдоль левого бока, и миниглайд резко нырнул вправо. Защитное поле прикрыло Гедимина — ещё доля секунды, и оно засверкало под разрядами, так и не успев уплотниться до непрозрачности. Сармат бросил за спину ещё один пузырь поля — первый уже успел лопнуть, испепелённый очередью из турели. Дрон пронёсся над головой, оставляя за собой цепь снежных воронок. Гедимин сгруппировался и нырнул в овраг, на лету отключая миниглайд. Падать было невысоко — метра четыре; сармат прокатился по камням и втиснулся под поваленные деревья.

Над Периметром выла сирена, и прожектора пытались осветить небо сквозь пургу. Гедимин посмотрел вверх — ещё пять дронов цепочкой пролетели над ним. Выстрелов было не слышно — похоже, охрана Периметра потеряла цель. Сармат растянулся на снегу, постепенно выравнивая дыхание, — спешить было некуда.

…«Парень в порядке» — сообщение от Конара догнало Гедимина уже в научном центре, когда он выходил из душа. Сармат довольно усмехнулся. «Везучий sulwa,» — подумал он. «Как его уговорили сюда лететь?»

В лаборатории его ждали — за верстаком, разглядывая старые чертежи, сидел Линкен. При появлении Гедимина он поднялся и вскинул руку в приветственном жесте.

— Za ateseq? — спросил он. Гедимин кивнул и опустил на верстак сумку с обсидианом.

— На Периметре полно бабуинов, — сказал он. — Всё так же любят курить в затишье. Интересно, ходят ли мочиться в овраг.

Линкен ухмыльнулся.

— Думаешь подловить одного? Дело непростое. По одному ходить им наверняка запрещено.

— Это же мартышки, — сказал Иджес, подойдя к сарматам. — Плевали они на запреты. В обычный день, может, по одному и не ходят, но на свои многочисленные праздники…

Гедимин вспомнил бутылки в мусорных баках и купания в градирне и ухмыльнулся. Сарматы переглянулись.

— Если что-то задумаешь, держи нас в курсе, — сказал Линкен, понизив голос. — Сам знаешь — я люблю, когда макаки бегают. А ты умеешь заставить их побегать.